Текст книги "Rusкая чурка"

Стрекуленок с моральным (или аморальным) сожалением, но зато с физическим облегчением поставил девушку на место, то есть где взял, и, отдуваясь, отправился к столику с напитками.

– С облегченьицем, – полетело ему вслед под общий женский солидарный хохот и снисходительный взгляд представителя Правительства Российской Федерации…

Вновь мелькнувшее в толпе возбужденное до предела лицо банкира Пети со светящимися в темноте на его голове изумрудными рогами с ненавистью метало по сторонам нервно раскрасневшимися глазами громы-молнии, словно оно принадлежало не ему, а быкообразному Зевсу-громовержцу, у которого украли назад когда-то им самим украденную красавицу-Европу.

Марина повела девчонок в каюты, строго отстраняя полупьяных, но достаточно любезных банкиров и управленцев от подопечных музыкальных тел. Саша вышел на палубу и всей грудью втянул свежий ночной воздух. Его часы показывали уже полвторого ночи. Но со всеми этими мелкими потрясениями спать как-то не хотелось. Он оглянулся и посмотрел сквозь прозрачные стеклянные стены в танцевальный зал. Звукачи убрали аппаратуру, оставили только один микрофон и, поставив в обыкновенный ноутбук обыкновенный CD-диск, объявили ночную дискотеку для взрослых мальчиков и девочек. Мини-фуршет продолжал работать бесперебойно, опустошенная посуда уносилась, новые боеприпасы подносились. Разбредшийся было по теплоходу народ, отдохнув, проветрившись и придя в себя, опять потянулся к шуму, духоте и влажным, пышущим жаром и здоровьем телам друг друга. Одними из первых на танцполе появились два молодых банкирчика без пиджаков и галстуков, но зато с новыми, хотя и выглядящими как не очень новые, длинноногими пассиями. Они громко смеялись, хлопали пассий по хлопательным местам общего пользования и пили с ними виски на брудершафт. Причем на брудершафт пили каждый раз, после каждого нового чоканья. Познакомившись друг с другом раз эдак в двадцатый и облобызавшись в сороковой, они начали «отрываться не по-детски», составив из себя любимых небольшой круг. Пассии то падали на колени, вздымая руки к потолку, то с визгом вскакивали на ноги, пытаясь повторить подвиги девчонок из группы «Фейс», задирая достаточно тренированные, отметил Саша про себя, ноги к потолку. При этом каждый персонаж держал в руке бокал с виски. Девушка с красивой фигурой и темными волосами в длинном, ниже колен, ярко-желтом платье никак не могла задрать высоко ногу. Даже глубокий разрез сзади на платье не позволял этого сделать в полную меру. Тогда развеселая девушка под одобрительные выкрики друзей просто задрала платье до пояса и стала вытворять чудеса гибкости и раскованности…

Саше надоело смотреть на чужое, такое простое счастье, и он пошел к девчонкам, проверить, как они там. Все сидели в комнате Марины и Юли еще раздетые, распаренные, не пришедшие в себя после пережитого. Героиня вечера Алина весело рассказывала девчонкам историю со Стрекуленком и передавала свои ощущения от физического с ним контакта:

– Он, конечно, здоровенький, накачанный, но как мужик наверняка слабый… Слишком резво начал, а потом не знал, что делать…

– Нет, ну ты, конечно, отчаянная, взять и так запрыгнуть на него… – в раздумье проговорила рассудительная Марина.

– Я бы так не смогла, наверное, – вставила, лукаво скосив глаза на Сашу, веселая Юлька.

– А я бы смогла. Только надо было не на руки запрыгивать, а за яйца сразу хватать… И сжимать. Чтобы мало не показалось?! – Анька даже показала, как бы она это сделала (Саше даже показалось, что он услышал крик державной жертвы), и, ожидая знаков одобрения, посмотрела на продюсера.

– Не смотри на меня так, не надо. Я тут ни при чем. Оставь мои «фаберже» при мне, – перевел разговор на шутку Саша и, уже повернувшись к Алине, негромко сказал: – Тебе сейчас надо сидеть, не высовываясь. Он наверняка в бешенстве. Сейчас напьется и будет тебя искать. А эти из правительства и Думы с девками в сауну пошли, я слышал. Так что вряд ли вмешаются. У них там свои свадьбы предстоят… Так что, знаешь что, перебирайся-ка ты в мой «полулюкс», там места много. Во-первых, он там тебя искать вряд ли будет; во-вторых, я буду рядом, сможем что-нибудь изобразить в случае чего; а в-третьих, он завтра вечером, до нашего концерта в Угличе, сойдет со всеми ответственными госслужащими. Так что с утра пить не будет. И можно тебе тогда уже будет показаться на людях.

– Да-да, Саша прав, иди к нему. – Марина, кивая головой, разливала по непонятно откуда взявшимся стопкам свистнутую со стола бутылку виски.

– Да, у него безопаснее, – подтвердила Анька, беря стопку и опрокидывая ее в свою бездонную глотку.

– Угу, может, хорошо время проведете, – как всегда, скосив глаза, весело, с намеком пошутила Юлька.

– Нет, для этого у меня ты есть, а Алинку Алексей ждет, – парировал Саша и добавил: – Завтра, когда Алинка вернется, ты и приходи.

– А вот и приду. – Юлька продолжала нарываться.

– Я тебе приду! Без зарплаты останешься, – крыла рублем строгая директорша.

– Ладно, пора! Вставай, Алинка, бери шинель, пошли домой!

– А у меня нет шинели…

– А ты два лифчика возьми, теплее будет, – острила злая Анька.

– Тогда у вас с Юлькой ничего не останется…

– А Юлька тут при чем? – возмутилась Юлька и предложила Алине: – Возьми у Аньки лифчик и трусы, которые Саша ей купил…

– Ладно, девки, хватит херню нести, у меня уже уши от вас вянут. Алин, готова? Пошли… Все девчонки, спокойной ночи. Если что, я на мобильном…

Саша с Алиной встали и с заговорщицкими улыбками вышли из каюты. Тихо прошли по коридору до лестницы и стали подниматься на верхнюю палубу.

– Сейчас надо тихо и быстро пробежать. Его каюта где-то недалеко от моей. Готова? Давай!

Они быстро прошли по мягкому красному пружинящему ковру до Сашиной двери и, почти бесшумно открыв ее, оказались в спасительной темноте и тишине. Включив свет, Саша задернул плотные шторки. Его каюта представляла собой просторную комнату с двумя кроватями, поставленными перпендикулярно друг к другу, душем с туалетом, занимавшими противоположный угол, холодильником и телевизором. Саша нажал кнопку на пульте, негромко зашипел новенький белый кондиционер.

– Давай располагайся, в душ сходи, вот полотенце. Я тебя закрою, так что к двери не подходи. А я пойду посмотрю, что происходит. Если хочешь, телевизор посмотри, но негромко. Пока.

– Саш, ты знаешь, а тут ведь еще и Петя был. Я ведь больше даже из-за него в отрыв пошла, чтоб пресечь все на корню… Но, как я только к Стрекуленку прижалась, он убежал. Даже бабу свою бросил… Под конец, правда, опять появился. Как ты думаешь, я правильно сделала, ну, со Стрекуленком? Будут они меня искать? – как-то без особого страха, а больше даже со спортивным интересом, как показалось Саше, спросила Алина.

– Я уже давно балдею от ваших, мадам, поступков. И я не знаю их последствий… Самое лучшее, как мне кажется, сиди сейчас и не высовывайся. А завтра многие уедут. Может, и эти тоже. Ладно, пойду пройдусь.

– Пока. Давай быстрее, я буду волноваться.

– Тоже мне, жена нашлась. Спи лучше.

Саша вышел из каюты, прошел, прислушиваясь, по коридору. Вышел на палубу, постоял минут десять, подышал, полюбовался ночными огоньками, мелькающими вдалеке на фоне черной воды. Как же все-таки широка и красива своей неброской, но устойчивой и ненадоедливой красотой наша матушка-Россия… Вот храм стоит, проедешь примерно Францию с Англией, опять храм, словно и не уезжал никуда, не проехал тысячу километров… Хотя, конечно, не в храмах, точнее, не только в храмах красота и сила России. Она и до этого была сильна, раздольна и велика… Саша посмотрел на небо, потянулся, словно хотел достать до таких близких сейчас звезд… Вернулся, прошел через салон. Вроде все было тихо. Спустился на нижнюю палубу, заглянул к девчонкам, громко сказав, что это он. Анька так и сидела у Марины с Юлькой. Когда Саша зашел, все разом затараторили.

– Ты чего телефон не берешь, мы тебе звонили. – Обычно веселая Юлька выглядела очень расстроенной и озабоченной.

– Представляешь, когда вы ушли, этот мудак на самом деле приперся… – спокойно вступила в разговор Марина.

– В дверь барабанил, чуть не вынес ее, – проинформировала Анька.

– Баранович прибегал с какими-то людьми… – Юля вопросительно смотрела на Сашу.

– Еле увели его… – с улыбкой облегченно вздохнула Марина.

– А потом еще какой-то Петя, правда почти трезвый, приходил. Тоже говорил, что Алинка ему очень нужна. С ума все посходили от нее! – с легкой ревностью в голосе, смешанной с неподдельным интересом, тараторила веселая Юлька.

– Нам пришлось даже обоим показать, что Алинки здесь нет, – раздался уверенный в правильности содеянного Анькин голос.

– Сказали, что сами ее потеряли, что ушла с каким-то мужиком и пропала… – Юлька опять заулыбалась.

– А они что? – с тревогой спросил продюсер.

– Первый попсиховал, потом сказал, что все равно ее найдет, второй ушел молча, – ответила спокойная Марина и задумалась.

– Ну, ничего, завтра он протрезвеет и все забудет… – профантазировала вслух все связывающая с алкогольным состоянием человека Аня. – А Петя этот уже, наверное, напился и все забыл тоже…

– Дай бог, хотя Стрекуленок этот уже полгода, если не больше, успокоиться не может… А Петя, хрен его знает, чего хотел… Ладно, надеюсь, сегодня их уже не будет. Ложитесь, сегодня вечером концерт. Утро уже.

Саша вышел от девчонок и пошел на улицу, сон перебило полностью. Наверху все еще слышалась громкая музыка.

На палубе около танцзала стоял Баранович, увидев Сашу, кивнул ему. Саша подошел.

– В курсе уже? – спросил Семен Адольфович.

– Ну да, сказали уже. Девчонки перепуганы. Насчет Пети тоже, – ответил Саша.

– Ну, Петя спокойный, трезвый… Они же давно расстались. А Витя… Потерпите, он сегодня вечером уедет. Как выпьет, всегда идиотом становится. Контузия фронтовая… Так-то он мужик ничего… Ну, ты девчонкам денег дай, они сразу развеселятся… – просто решил проблему знаток женских душ.

– Угу… А если второй раз придет? – автоматически спросил Саша.

– Тогда опять дай денег, простите за выражение, – рассмеялся Баранович.

– Ему или девочкам? – сострил продюсер, пытаясь закончить этот разговор.

В это время дверь танцзала распахнулась, и наружу выкатилась довольно молодая, жизнерадостная, абсолютно лысая туша владельца, как потом сказал Баранович, каких-то гостиниц и ресторанов Руслана Артуровича Кожемяко, представившегося Саше просто Русланом. Его бандюковское, со шрамом на щеке, лицо было абсолютно счастливым.

– Сема, давай бухнем и пошли в зал, там такие телки… Одна совсем нажралась, по-моему, очень хочет. Давай их с подружкой заберем…

– Ну, Русланчик, ты устал, иди отдохни. Какие телки, здесь, простите за выражение, серьезные люди.

– Где серьезные?! – Русланчик ткнул пальцем Сашу в грудь. – Ты, что ли, серьезный? Все серьезные сейчас в сауне спят, – сказала и захохотала туша. – Ну, не хочешь, я пойду один, – с какой-то детской обидой проговорил владетель гостиниц и ресторанов.

Саше надоело все это слушать, и он, тихонечко ретировавшись, неторопливо пошел спать.

* * *

Стрекуленок, проснувшись часов в двенадцать и чувствуя сильное похмелье, встал, выпил из горла две бутылки минеральной воды и, силясь вспомнить, что же он там такое опять натворил по пьянке, пошел в душ. Он давно уже не имел привычки к опохмелке, и это его спасало. Включив практически холодную воду по старой армейской привычке, встал под сильную, шершавую, приятно массирующую онемевшую отмороженную голову, плечи и грудь закрученную массажной душевой трубкой струю. Действие колотящих с размаху по телу сотен иголок воды напоминало действие наждачной бумаги. Однако через минуту организм стал потихоньку приходить в себя. Вернулась способность мыслить спокойно и логически.

«Опять я приставал к этой стерве Алине. Хороша, конечно, сучка! Но что-то меня заклинило, надо с этим кончать, – думал, натираясь до пунцовой красноты, Виктор Николаевич, – но хороша, ничего не скажешь! На руках ее носил… Ладно, отдохнул, пора возвращаться к нашим баранам. Даже за столом представитель правительства, этот хрен чертов, хихикая, спросил, обеспечим ли мы, то есть я, возможность строительства дороги до Питера или будем поощрять революционную ситуацию. И банкир этот Слуцкер заявил, что пора выводить бабки из фимковской зоны, что нерентабельно их у нас держать. Хотите, мол, жить в девственном фимковском лесу, живите. Но только тогда, как девственники, и живите. Без баб и денег. И заржал, сука. И остальные тоже. Хорошо им. А у меня там на самом деле революция назревает. Один этот Паримбетов чего стоит! Настоящий мужик. В Афгане я бы с таким пошел хоть в разведку, хоть в бой. Смелый, один прет. Его бы в друзьях иметь… Кстати, а как там Петров с моим приказом?»

Стрекуленок быстро насухо вытерся белым махровым полотенцем, накинул халат и вышел из душевой. Набрал Петрова:

– Это я, как дела?

– Вчера опять эти горлопаны митинг устроили, пытались Ленинградку перекрыть. Ну, мы их разогнали, с трудом, правда. Депутат этот бывший был от «груш» этих, «зеленые» были, Витмоль опять приперся… Ну, и конечно, Паримбетов. Он руководит всеми… Обещали завтра опять народ собрать. Намного больше. Кричали, что не отступят…

– Я тебе соберу! На хрен ты мне вообще это все рассказываешь?! У меня что, проблем нет? Я тут с серьезными людьми нахожусь, мне надо свои проблемы решать. Ты с Паримбетовым встречался, разговаривал? Место ему предлагал? Дружбу там… – начал раздражаться градоначальник.

– Предлагал. Причем самым что ни на есть ласковым голосом. Мы с ним минут двадцать разговаривали по телефону. Еще до вашего отъезда. Я и уговаривал, и угрожал, и к рассудку взывал. Бесполезно. Он фанатик. Уперся, и все!

– А почему сам к нему не съездил?

– Хотел, но у него люди были.

– Люди были… Ты что, маленький? Только за бабками можете ездить…

– Что? Не понял?

– Все ты понял. Одни суки продажные. За бабки маму родную продадут. Или за приказ сверху. Причем не важно, согласен ты с ним или нет.

– Виктор Николаевич, с вами все нормально? – участливым голосом осведомился заместитель.

– Нет, не все. Скотская жизнь. Внизу бараны, сверху козлы! А ты карабкайся и старайся не падать. И еще эти жиденки-банкиры будут тебе указывать, что делать.

– Вы хотите отказаться, выйти из игры?! – В голосе зама послышались нотки надежды.

– Если честно, иногда хочется… Но ты хайло не раскатывай, меня еще рано списывать. Да и ты на мое место не попадешь. Не надейся, слишком мелок. Если я уйду, ты слетишь автоматически. Никто даже не вякнет за тебя. Вот камень в спину бросить могут. Так что ты мой уход даже в мыслях не допускай. Молись на меня… Понял? Грехи тебе отпускать некому…

– Понял. Я и молюсь.

– Ты знаешь, как попы говорят? На Бога надейся, а сам не плошай.

– Это вы о чем?

– Ты что, дебил? Мы о чем сейчас говорили?

– О… о проблемах…

– Вот-вот. А кто наша главная проблема сейчас? Не считая, конечно, народ и руководство страны…

– Телевидение?

– А кто это телевидение к тебе под окна приводит? Откуда они вообще про тебя узнали? Ну, кто?

– Паримбетов?

– Правильно! Умница! Вот и решай вопрос на своем уровне. За что-то ведь ты должен деньги получать. К тому же я тебя к себе не из детского сада взял, где ты работал-то, помнишь?

– Помню.

– Ну, все! О результатах доложишь!

Стрекуленок выключил телефон. Подошел к зеркалу, причесался. Потом оделся и пошел к «серьезным людям», решать вопросы уже «своего уровня».

* * *

– Молодой человек, вы мне не поможете?

Саша, обернувшись, увидел молодую стройную женщину, стоящую в открытых дверях каюты, босиком, завернутую в белую постельную простыню.

Кажется, где-то я ее видел, мелькнуло в голове.

– Войдите, пожалуйста. – Девушка, посторонившись, пропустила Сашу в каюту.

Войдя внутрь, он увидел вторую девушку, еще лежащую в постели и слабо ему улыбнувшуюся из-под одеяла.

– Простите, вы же продюсер этих, как их… ну, в общем, девушек… Как вас зовут? – Странное знакомство продолжало углубляться, как бы сказал один пренеприятнейший политический деятель.

– Александр, а в чем, собственно, дело? – Саша чувствовал себя очень неуютно, в частности и от того, что совсем не понимал, что, собственно, происходит.

– Понимаете, мы вчера с подругой не рассчитали со спиртным и перебрали немного. Танцевали долго с двумя какими-то перцами, то ли банкирами, то ли еще кем-то…

– Отрывались, в общем… – объяснила из-под одеяла вторая девушка.

Тут Саша обратил внимание на брошенное в углу постели ярко-желтое платье и понял, точнее, вспомнил, с кем он говорит.

– А я, кажется, вас обеих вчера видел… – с интригующей улыбкой проговорил он.

– Да?! – обрадовалась девушка в простыне.

– Да, и даже могу сказать, какого цвета на вас трусики… – довольно-таки по-хамски проговорил Александр.

Девушка, не ожидая такого поворота событий, сконфузилась.

– Что? – По лицу девушки проходили, сменяя друг друга, волны возмущения, удивления, непонимания.

– Думаю, что этот секрет знает полкорабля. Вы очень эффектно в этом своем платье пытались достать ногами до потолка. Видимо, как эти самые… которых я продюсирую… – Александр, улыбаясь, красноречиво взглянул на скомканное ярко-желтое платье.

– А… Простите, ни вас, ни ваших девушек я обидеть не хотела. – У девушек отлегло, секундное напряжение исчезло.

– Эффектное платьишко, вам очень идет. И разрез для любопытных глаз вполне достаточный… – колко проговорил немного разозлившийся Саша.

Зачем он сюда вошел, что он делает с этими немного испуганными, но, похоже, вполне бывалыми девахами? Надо оно ему, вообще?

– Я просто не очень хорошо помню вчерашний вечер, точнее, ночь… Помню, что пили, танцевали. А потом эти двое к нам всю ночь стучались и еще какой-то Русланчик или Артурчик… – продолжала тараторить свое девушка в простыне.

«Дела бы уж она ее куда-нибудь, оделась, что ли», – опять подумалось Саше.

– Ну, радуйтесь, банкиров подцепили. И еще Руслана Артуровича Кожемяко, известного владельца гостиниц и чего-то еще… Бандюка, в общем… Вы что, не за этим сюда приехали? С этими вечными конкурсантками всех конкурсов красоты… – Сашино раздражение нарастало, он не понимал, чем он может помочь. И главное, зачем?

– Ё-моё! Ну, не знаю, конечно. Мы, вообще, инструкторами в фитнесе работаем. Одна девчонка из этих… ну, конкурсанток у нас занимается… Пригласила, говорила, что можно на халяву прокатиться на теплоходе, отдохнуть. Будет интересно… Что Баранович предложил приводить знакомых девчонок…

– Ну, а вы что, совсем дуры, не знаете, зачем девушек зовут на такие мероприятия? – Саша уже не скрывал своего отношения к произошедшему.

– Ну, знаем, конечно… Можно иногда трахнуться с нормальным человеком, который нежадный и симпатичный. Который потом покровительствовать будет, помогать по жизни. А эти банкирчики извращенцы, они то к нам лезли, то друг с другом обнимались. А этот Артурчик или Русланчик просто такой урод, я бы с ним ни за какие бабки не пошла, только под автоматом, – передернула лицом такая вся из себя гордая девушка, словно проглотила лягушку или какую-то другую гадость.

– Побудь с нами, Саш, пожалуйста. Скажи, что мы твои девушки, ну, там знакомые. Или что-нибудь еще… И почему нормальные-то не пристают, одни уроды? – Подруга с грустной пристальной улыбкой, поправляя спадающую с груди простыню, посмотрела на Александра.

– Ну, пожалуйста, не уходите, нам как-то не по себе… Ну, Сашенька, – высунулась по плечи из-под одеяла вторая недопострадавшая.

Надо сказать, что она оказалась очень даже хорошенькой. И почему, опять подумал Саша, мужчины не могут отказать красивеньким мордашкам даже в пустяках и так легко отказывают крокодилам…

– Ладно, хрен с вами, посижу, мои девахи все равно пока спят… – снисходительно посмотрев на обладательницу хорошенькой мордашки, заерзавшей под одеялом ногами, согласился Александр.

Саша присел на краешек одной из коек и огляделся. Каюта была раза в два-три меньше, чем его. Душа, туалета и умывальника в ней не было. Кондиционера и телевизора тоже. Кроме двух коек, расположенных, как в купе поезда, и занимающих всю длину помещения и лежаще-сидящих на них двух полуобнаженных тел, в каюте не было ничего. Впрочем, за исключением входной двери и довольно большого, задернутого белыми занавесками окна.

Познакомились. Девушку, обратившуюся к Саше первой со странной просьбой посидеть с ними, звали Ксенией, про нее Александр подумал, что она, конечно, не красавица, но ничего себе так… Фигура шикарная, спортивная. А вторую, хорошенькую, с русыми до плеч волосами, весело зыркавшую большущими зелеными озорными глазищами, – Алисой. Она общалась практически одними своими глазами и говорила раз в пять меньше Ксении.

В дверь каюты негромко, но достаточно развязно постучали.

– Девочки, маленькие, откройте, ну, вы ж там все равно одни, мерзнете, а мы вас согреем… – почти хором, немного перебивая друг друга, проговорили два высоких голоса.

– Да нет, они не одни. Им со мной хорошо, – уверенно проговорил приоткрывший дверь Александр, спокойно глядя в растерявшиеся лица двух смешно выглядящих в утренних шортах банкирчиков.

– Простите, мы, видимо, дверью ошиблись. – Молоденькие банкирчики старались быть очень вежливыми. – А это вам. За беспокойство. – Придя в себя после короткого смущения, один из молодых людей сунул Саше большую бутылку виски «Рэд лэйбл».

Саша пытался отказаться. Но молодые люди, отойдя, на всякий случай, на безопасное расстояние, обернувшись, крикнули, что на палубе этого добра много. Так что пусть пьет на здоровье… Александр, не зная, что с этой радостью делать, поставил ее на стол и сел на свое место в ногах у одной из очень довольных происходящим девушек, а именно у Алисы.

Ксения и Алиса, немного приободренные первой победой, стали повеселее и пораскованнее. А Ксения даже, взяв со столика два высоких прозрачных стакана, начала, не мешкая, разливать в них виски.

– Жаль одного бокала не хватает, – проговорила она и протянула один Саше, а другой Алисе. – Сашенька, зови меня Ксюхой…

Вдруг ручка двери задергалась, кто-то настойчиво пытался эту дверь открыть, потом забарабанил по ней со всей дури руками и ногами. Начали открываться соседние двери, издалека послышались мужские и женские голоса:

– Где охрана? Позовите Барановича.

– Перестаньте хулиганить!

– Игорь, набери ему.

– Кто там, какого хрена?!

– Щас я тебе такой хрен покажу, эй, вы там, открывайте, я пришел! – Голос Руслана был абсолютно пьяным и при этом блаженно-веселым.

– Молчите и сидите спокойно, сам уйдет, – тихо спокойно сказал Саша и, чокнувшись с Алисой, выпил.

Вдалеке послышался голос Барановича:

– Русланчик, что ты опять шумишь? Пойдем, скоро уже бизнес-форум начнется…

– Да, на кой хрен мне твой форум, мне бляди нужны, я на телка-форум приехал. Открывайте, а то выломаю дверь! – немного запинаясь, не унимался нуждающийся в женской ласке лысый хозяин современной жизни.

– Да нет там никого, пошли. Давно бы уже открыли, – уговаривал тушу обходительный Сема.

– Вам Ксению с Алиской, что ли, так я их, кажется, на палубе видела, – раздался в коридоре чей-то спасительный голос.

– Ну, вот видишь, Русланчик, пошли. На палубе они. Можешь потом в их окно заглянуть, – радостно уводил Руслана Баранович.

– Ладно, но тогда стоять! Вот она мне их и заменит, у нее тоже попки-жопки есть, – завершил сложную разборку простой, как два с половиной доллара одной бумажкой, бандюковатый гостиницевладелец.

Шум, женские визги и крики; голоса Семы и Русланчика, удаляясь из коридора, затихли. В каюте наступила тишина. Только Ксения рылась в своей большой спортивной сумке, что-то искала. Наконец радостно поставила на стол белую фаянсовую кружку с надписью «Ксюха». Тут же сама разлила по трем емкостям виски.

– Спасибо, Саша, с тобой нам совсем не страшно.

– Угу, мне с вами тоже, – улыбнулся Александр.

– Саш, а по каким критериям ты в группу набираешь? – вдруг очень просто, почти по-домашнему спросила Алиса.

– Ну, много критериев, так сразу и не ответишь…

– А все-таки…

– Петь надо уметь и танцевать…

– Ну, это понятно. А еще? Ведь у тебя же девчонки симпатичные все…

– Ну, ты же сама все знаешь, внешность важна, коммуникабельность…

– А длина ног, размер груди имеют значение?

– Ну, конечно имеют. У моих рост от метра семидесяти, грудь от второго до четвертого размера. С десятым размером трудно танцевать, грудь может перевесить, и девушка с теплохода за борт упадет… А если грудь нулевая, девушку могут перепутать с мальчиком. И тогда многие меня неправильно поймут… – пытался шутить продюсер, которому такие разговоры, во-первых, надоели до чертиков, а во-вторых, в данной ситуации казались глупыми и неуместными.

– А меня с моей грудью взяли бы?

Алиса, откинув одеяло, встала на постели на колени, в упор смотря на продюсера. На ее красивом загорелом, с тонкой талией и накачанными красивыми бедрами теле были только голубые полупрозрачные стринги. Саша невольно залюбовался ее гладкой, размерами со средние апельсины грудью, увенчанной темными крепкими сосками. Отведя взгляд в сторону и взяв стакан с очередной порцией виски, торжественно сказал:

– Да, грудь у тебя красивая. С ней бы у тебя проблем не было. Да и не будет. За твою грудь!

– Она у меня настоящая, не силикон, можешь потрогать… Дай руку! – Алиса попыталась придвинуться к продюсеру вплотную.

– Алиса, я верю, верю. Сиди спокойно.

– А как тебе мои ножки? – Девушка вскочила на постели в полный рост и, покачиваясь, стала изображать какие-то стриптизные эротические движения.

– Да все у тебя хорошо с внешностью, с этим у тебя нет проблем. От меня-то ты чего хочешь?

– А девчонки очень хорошо зарабатывают? – вопросом на вопрос ответила ну очень непростая девушка.

– Очень хорошо банкиры зарабатывают, нефтяники и валютные проститутки… А девчонки – средне… Да и то, смотря какие и когда… За несколько лет существования группы я уже около пятидесяти человек сменил… – ответил Александр стандартной, сотни раз уже произнесенной им фразой.

– Почему это?! – вмешалась в разговор сидевшая до этого в какой-то прострации, словно завернутая в кокон девственности, Ксения.

– Потому что пытаются все свои проблемы решать красивой грудью и ногами. И одеяло на себя тянут, – неопределенно ответил продюсер и продолжил: – А так, кто умеет петь, когда нет концертов, поют в ресторанах или в клубах. Некоторые дают частные уроки музыки. Они же профи…

Ксюха потянулась чокаться с Алиной и Сашей.

– Ну да, у нас прямо как в анекдоте. С утра выпил, – весь день свободен… Мне так нельзя, я «многодевктный» продюсер. У меня концерт, девчонки… – Он отодвинул свой стакан, оставив его нетронутым. – Спасибо, но больше я пить не буду, мне хватит, впереди работа.

Ксения с Алисой выпили. Саша посмотрел на часы, было уже начало третьего. Почему не звонят девчонки, все еще спят, что ли? Позвонил Марине, ее телефон был еще отключен. Значит, спят, ладно, посижу еще…

Фитнес-тренерши, придя в себя и немного развеселившись, похоже, забыв уже все вчерашние и сегодняшние проблемы, негромко, правда, с трудом вспоминали ночные происшествия и смеялись, не забывая подливать в свои стаканы темно-золотой в свете занавешенных окон халявный виски. Чудодейственный напиток действовал как проверенное лекарство, успокаивая головы и расслабляя перенапрягшиеся души, параллельно затыкая в них дыры, оставленные безжалостной судьбой. Он высвобождал скопившуюся энергию вместе со скованными незримыми цепями молодыми спортивными телами. Причем Саша уже воспринимался девушками как абсолютно свой, не страшный и даже, наоборот, почти родной человечек. Алиса, вынырнув из-под одеяла, так и сидела в одних стрингах, наслаждаясь своей заманчивой наготой, периодически откидываясь на спину и вытягивая то правую, то левую ножку, и рассматривая их немного прищуренными смеющимися глазами. Иногда при этом поглаживая бронзовую от загара в солярии ногу свободной от стакана рукой. Иногда эту ножку гладила и впадающая в задумчивость Ксюха. При очередном чоканье у нее, кстати, развязалась простыня и, немного осев вниз, оголила сначала правую, а потом и левую грудь. На что девушка абсолютно никак не отреагировала и, сбросив ее, как змея кожу, продолжала, покачиваясь телом и извиваясь задеревеневшими мыслями, с трудом вспоминать о веселых вчерашних событиях. Кстати, грудь у нее была тоже вполне ничего, только с легким персиковым пушком и чуть поменьше Алисиной, и располагалась от Саши дальше на полметра. Потом, решив, что все вчерашние мужики были «говном», а не мужиками, и выпив за это, девчонки стали в шутку, чмокая друг дружку в щечку, целоваться, не обращая на Глынина почти никакого внимания. Потом все это повторилось в более жестком и натурально-киношном варианте. Саша, который уже почти привык к подобным проявлениям женской дружбы и солидарности, даже откинулся на стенку спиной, чтобы не мешать им и спокойно еще раз позвонить своим «засоням». Трубки никто не брал. Саша даже подумал, что пора бы их уже проверить, не случилось ли чего. Как вдруг Ксюша, смотря на Глынина в упор, как сексуально озабоченный удав, практически придвинулась к нему вплотную, повторяя все его изгибы своим гибким спортивным телом, и застыла на какое-то мгновение, словно каменное, но жарко дышащее изваяние. И через секунду, опустив стыдливые глаза долу, находящемуся где-то между продюсерских ног, как практичный китаец, раскопавший жизнеутверждающий и жизнь продолжающий корень женьшеня, благоговейно, но быстро, чтобы это не сделал кто-нибудь другой, накрыла его своей счастливой рукой добытчика. И с нервической глупой улыбкой, сопровождаемой лучезарным пьяным взглядом Алисы, растягивая с трудом подбираемые слова, еле выговорила:

– А какой он, а? Надо посмотреть…

Саша внезапно понял, что засиделся, но умудрился пропустить что-то интересное. И еще он почему-то вспомнил булгаковские слова: «Никогда не разговаривайте с неизвестными». Александр осторожно убрал со своих джинсов змееобразную ручонку Ксении, изогнувшейся в пароксизме неконтролируемой страсти и уже совсем потерявшей где-то свою мятую-перемятую, как девичья честь, простыню. А потом почти бестактно отодвинул в сторону, к стенке, приблизившуюся уже почти вплотную к его лицу, бывшую еще совсем недавно такой хорошенькой, совершенно пьянющую, с набухшими пухленькими губками, физиономию Алисы. Он встал:

– Ладно, подруги, извините, но вы уже не в моем вкусе. Берегите себя. И не забудьте закрыться! – И вышел в коридор и пошел будить своих, показавшихся теперь такими родными вокалисток…

Девчонки, оказывается, уже давно не спали. Много раз ему звонили, даже издергались все. Саша достал телефон, посмотрел сам, показал девчонкам. Ни одного неотвеченного вызова.