Текст книги "Навеки моя"

– Я проклинаю тебя, Ксенос Полассис. Это грех – перекладывать прегрешения отцов на головы детей, ты слышишь меня? Грех. Ты поступаешь несправедливо, и ты ответишь за это, я обещаю тебе. Плутарх был прав, подлость всегда оборачивается унижением! Я только молюсь о том, чтобы увидеть это. Чтобы и твоя кончина была такой же кровавой и безжалостной, как убийство моего отца.

– Охи! Нет! – Ксенос побледнел, – я делал только то, что было справедливо.

Эри театрально направила на него проклинающий палец:

– Ты сделал то, что угодно дьяволу, и я проклинаю тебя за это, Ксенос Полассис. Если только ты уйдешь и никогда не вернешься, ты сможешь избежать этого проклятия.

Растерянный, Ксенос попытался восстановить контроль над ситуацией, который ускользал от него, как песок сквозь пальцы.

– Проклинай меня, сколько тебе хочется, но ты ничего ни изменишь. Если ты хочешь, чтобы этот человек, которого ты называешь своим мужем, и старик остались живы, прикажи им отойти в сторону. А потом ты пойдешь со мной.

– Охи! Нет! – Эри смотрела на него со спокойным безразличием.

Вне себя от ярости, Ксенос взорвался. Воздух зазвенел от звука пощечины, ^дар отбросил голову Эри назад, и она отступила на шаг к обрыву.

Неожиданно у Причарда появились силы, о которых он и не подозревал. Палец Ксеноса на спусковом крючке дернулся, когда кулак молодого человека врезался ему в нос. Пистолет выстрелил. Эри громко вскрикнула.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Страх безраздельно владел Бартоломью, он проклинал, молился и снова проклинал. Раскисшая дорога была тяжела даже для его уверенно идущей гнедой. Он притормозил, чтобы отставшие могли догнать его. Кельвин верхом на крапчатой кобыле тащился рядом. Ему приходилось громко кричать, чтобы его голос был слышен среди скрипа деревьев, завываний ветра и шума дождя. – Лошадь доктора устала, Барт, да и остальные скоро падут, если не дать им хоть немного отдохнуть.

– Я знаю, – прозвучал сердитый ответ. – Давай свернем с дороги в лес, где можно будет хоть как-то укрыться от дождя. Пусть отдохнут час. Но не больше!

Кельвин с трудом уговорил Бартоломью дождаться окончания обещанного часа отдыха, после этого все вскочили в седла и понеслись по утопающей в грязи дороге. Некоторые отставали. Бартоломью злился на каждую проволочку, поторапливая остальных. Их отряд продолжал движение. Несколько человек тихо переговаривались о чем-то между собой. Бартоломью не слышал их. Он был слишком поглощен беспокойством и раздумьями.

Кельвин был прав. Каким же глупцом он был, когда отдал любимую женщину в руки другого без малейшей на то причины! Самоотрицание и самоотречение так глубоко вросли в него, что он уже не давал себе труда задуматься, насколько это правильно. С тупым упорством осла он позволил ложному чувству чести отвести себя от любимой. Теперь он со стыдом понимал, насколько мало заботился он о чувствах Эри, как мало верил он в ее способность самой принимать решения и выбирать свой путь. Своего мужчину.

Она отдала ему свое сердце и свое девственное тело. Почему он ушел от нее? Кельвин обвинил его в том, что он сбежал, не зная, что делать со счастьем. В чем-то брат был прав – счастья в его жизни было немного.

– Всю свою жизнь ты только давал, давал и давал, пока наконец ты совсем не забыл, как принимать и как брать, – говорил ему Кельвин, тыкая пальцев в его грудь. – Ты прав, пришло время меняться, но изнутри, что намного тяжелее. Забота о других – это хорошо. Но ты не должен позволить, чтобы это было самым важным при принятии решений. Господь не поднесет нам счастье на серебряном блюдце, если мы сами будем делать себя несчастными. Мы должны доказать, что заслуживаем счастье. Мы должны уметь принимать дары для себя и для тех, кого мы любим.

Простые слова, в которых и заключается правда жизни. Сейчас, когда Бартоломью на своем гнедом тащился по дороге, утопая в грязи, он чувствовал, как будто на него навалилась гора. Страх давил на плечи и разрывал сердце. Когда он не проклинал капризы Матушки Природы, он молился. Молился о том, что они делали на маяке не так, молился, чтобы, когда они приедут, он нашел свою нимфу целой и невредимой.

Выстрел пистолета оглушил Эри, дым разъедал ей глаза. Как сквозь туман, она увидела, как зашатался ее муж. Выстрел почти сбросил его со скалы, но он смог удержаться на ногах. С гримасой боли на лице он схватился за плечо. Темно-красная жидкость капала между пальцев и стекала вниз по рукаву, быстро теряя яркость от дождевой воды. Он бледнел на глазах. Его взгляд был обращен к Эри, как будто ожидая, что она все исправит. Затем его ноги подкосились, и он рухнул на землю.

– Причард! – Эри попыталась найти его пульс, но в этот момент кто-то грубо поднял ее на ноги, и она почувствовала холодную сталь револьвера у своего виска. Она почувствовала запах пороха до того, как ветер развеял его.

– Теперь твоя очередь, – прошептал Ксенос ей прямо в ухо, – наконец-то позор семьи Полассис будет смыт.

Дождь заливал ей лицо и одежду, прижимая платье к ее стройному телу. Она попыталась освободиться:

– Отпусти меня. Ты ранил моего мужа. Ему нужно помочь. – С ним ничего бы не случилось, если бы ты слушала то, что я говорил тебе. Его смерть на твоей совести, маленькая английская стерва. – Ты мерзавец!

Ксенос скорчился от боли, когда она ударила его каблуком по лодыжке. Греческие проклятия наполнили воздух. Она попыталась схватить выпавший пистолет, но он оттолкнул его в сторону. Сердце стучало у нее в висках, почти заглушая шум шторма. Он был маленького роста, но жилистый и сильный. Слишком сильный для Эри. Она поскользнулась в грязи, и он смог схватить ее за талию.

Еще раз она почувствовала прикосновение холодного металла к своему телу. Звук взведенного курка утонул в раскатах грома; потрясшего землю. Молния на мгновение осветила все вокруг. В свете вспышки она увидела бушующее море, которое она успела полюбить. «Последнее, что я вижу», – подумала Эри, ожидая выстрела.

«О, Бартоломью, как я смогу больше никогда тебя не видеть?»

Вдруг что-то большое вылетело к ним из темноты, толкнув Ксеноса в грудь. Эри отлетела в сторону и упала спиной на землю. Рядом послышалось зловещее рычание. Она подняла голову и увидела, как Аполлон погрузил зубы в руку Ксеноса, в которой он держал пистолет.

Испугавшись, что пса могут застрелить, Эри крикнула ему: «Назад!», но собака не послушалась.

Ксенос отступал назад, пытаясь освободиться от яростно сжатых собачьих зубов. Низкое деревянное ограждение, построенное полукругом вокруг башни маяка, доставало ему до колен. Он неожиданно натолкнулся на ограждение. Эри вскрикнула.

Целую вечность Ксенос Полассис стоял на краю пропасти, прогнувшись назад и балансируя руками, чтобы сохранить равновесие. Ветер завывал, как тысячи заблудших душ. Ткань его плаща надувалась ветром, как парус корабля. На его темном лице возникло выражение ужаса, когда новый порыв воздуха безжалостно низверг его в ад.

Нагнувшись над потерявшим сознание мужем, Эри уткнулась лицом в его руки. Эхо повторило крик ужаса Ксеноса Полассиса. Аполлон передними лапами вскочил ей на плечи, скуля.

– Аполлон, что бы я без тебя делала?! Хвала Господу, что Бартоломью так и не нашел твоего прежнего хозяина, – она крепко обняла его, не обращая внимания на его мокрый, грязный мех.

Причард застонал. Она отпустила собаку и нагнулась к мужу осмотреть его рану. Пуля попала в плечо, под ключицу. Его ресницы вздрогнули, и он открыл глаза.

– Господи, Эри, как больно!

– Я знаю, рана сильно кровоточит, – она подняла юбку, оторвала от нее длинную полосу и скрутила ткань. Приложив ее к ране, она сказала:

– Прижми крепко, это остановит кровь. Я посмотрю, как там Сим.

– Он подстрелил меня! До сих под не могу поверить в это.

– Знаю, знаю. Все будет в порядке. Я позабочусь о тебе.

Уголки его рта поднялись в слабой улыбке.

– Я не испугался его, ты видела, Эри? Я правда его не испугался!

– Да, Причард, ты был просто великолепен!

От нового приступа боли он закрыл глаза.

– Великолепен… не испугался… – бормотал он.

Эри подошла к тому месту, где в мокрой траве лежал Сим. Она с облегчением вздохнула, когда поняла, что пульс у него устойчивый, хотя и немного слабоват. Рана на виске была неглубокой, но сильно кровоточила. Она оторвала еще одну полосу от юбки и наложила повязку.

– Эри?!

Она обернулась. Причард всматривался в нее сквозь полосы дождя.

– С ним все в порядке? – попытался он перекричать ветер.

– Рана неглубокая, но он все еще без сознания, – она посмотрела на крутые ступеньки, ведущие на верхний уровень утеса. – Мне как-то нужно будет перенести вас обоих в дом. Уже темно, и шторм крепчает. Еще нужно, чтобы маяк продолжал работать.

– А не легче ли будет перенести его на маяк? Мы можем перенести его в дом позже, когда шторм успокоится. Может быть, к тому времени он и сам сможет идти.

Эри с удивлением посмотрела на него. Что произошло с тем маленьким плаксивым мальчиком, за которого она выходила замуж? Он не только беспокоился о ком-то другом, он даже не жаловался на боль. А она знала, такая рана, наверняка, сильно болела.

– А что, если его рана серьезнее, чем она выглядит? – спросила она. – Вам обоим будет удобнее в доме. К тому же там находятся все медикаменты.

– Возьми лошадь, веревки и пару одеял. Мы потянем его на носилках. – Причард попытался сесть и вскрикнул – волна боли прокатилась по его груди. Эри поторопилась к нему и заставила его снова лечь.

– У тебя снова начнется кровотечение, если ты начнешь двигаться слишком быстро. Лежи здесь и отдыхай, а я приведу лошадей и принесу одеяла.

– Тебе понадобится помощь.

– Ничего, я справлюсь, Аполлон поможет мне.

Ей понадобилось немного времени, чтобы пройти эти триста ярдов до дома, взять одеяла и веревку и запрячь одну из лошадей, стоящих в сарае, но ей показалось, что прошло несколько часов. Она даже не стала переодеваться в сухое, подозревая, что когда она вернется, то снова будет все мокрая. Она привязала коня к ограждению рядом с верхними ступеньками, взяла одеяла и пошла вниз, к мужчинам.

– Ты не подумала захватить немного бренди? – спросил ее Причард, когда она склонилась, чтобы завернуть его в одеяло. – Я совсем продрог.

Она протянула руку и положила кожаную флягу в его ладонь. Причард отпил, закашлялся, потом снова отпил и вернул ей флягу.

– Влей немного в рот старому Симу. Это поможет ему поддержать температуру. Он тоже, наверное, замерз.

Кивнув, Эри пошла к старику. Трудно сказать, сколько бренди она влила ему в рот, а сколько разлила мимо. Причард смотрел, как она пыталась перетянуть Сима на одеяло, которое она постелила рядом. Превозмогая боль, он подошел к ней.

– Возьми его за плечо, – сказал Причард, – а я возьму за ноги.

– А твое плечо? Я попробую одна.

– Ничего, я осторожно. Сейчас нам нужно побыстрее добраться к дому. Если шторм усилится, то мы туда никогда не доберемся. К тому же мне до смерти надоел этот проклятый дождь. Вместе они положили старика на одеяло и обвязали веревкой его тело.

– Протяни веревку под мышками, – голос Причарда становился все слабее от боли и усталости. – Мы привяжем второй конец веревки к луке седла.

Когда все было готово, Эри помогла Причарду подняться по скользким ступенькам. Когда он смог взобраться в седло и привязался к луке, рана его вновь открылась. Его лицо стало таким же серым, как пистолет Ксеноса, который сейчас лежал где-то в грязи. Эри молилась, чтобы седло не упало. Она была не уверена, что правильно укрепила его. И если он упадет, то она уже не сможет усадить его обратно. Кроме того, падение ничего хорошего не принесет его ране.

Сидя в седле, Причард направлял лошадь, а Эри поправляла мокрое тело Сима, которое тащила лошадь. Так они добрались до ступенек. Ветер и дождь безжалостно хлестали Эри, запутывая юбки и мешая двигаться. Сквозь ветер она расслышала обрывки фразы своего мужа.

– Не давай… биться…

– Что?

– Не давай его голове биться о ступени.

Ступени были слишком узкие, чтобы Эри могла идти рядом с Симом. Ей приходилось почти садиться на ступеньки, брать его за голову и за плечи, приподнимать их над ступенькой, а потом толкать вперед, приподнимать и толкать, приподнимать и толкать.

Измученный, промокший и усталый Причард мог только просто сидеть в седле. Эри вела лошадь под уздцы, а Сим лежал на одеяле, привязанном к лошади. Так они и дошли до дома.

– Причард, Причард, мы пришли, дай мне веревку. Я помогу тебе спуститься.

Он что-то пробормотал в ответ, перекинул ногу через коня и соскользнул в ее руки. Эри не удержала его, и они оба упали на землю. Уставшая до изнеможения и дрожащая от холода Эри попыталась поднять его. Она не помнила, как все они попали в дом. Непонятно, как она смогла раздеть их. Для Сима она устроила постель на полу в гостиной, поближе к огню, а Причарда уложила на диван. Она смыла грязь с их лиц, перевязала раны. Потихоньку они согрелись.

Все, чего Эри хотелось, это добраться до своей постели и провалиться в сон, который унес бы ее от ужаса последних нескольких часов. Но там, на вершине утеса, остался погасший маяк, ничего не подозревающие корабли могли наткнуться на скалы. Несмотря на страшную усталость, она не имела права забыть о своих обязанностях. Из-за нее сегодня один человек упал в бушующее море, а еще двое лежали, раненые, в соседней комнате. Ее совесть взбунтовалась против возможности принести своим бездействием горе кому-нибудь еще. Поэтому она надела самую теплую одежду, которую смогла найти в доме, и опять пошла наружу, в неистовый шторм.

Лошадь, также усталая от прогулки сквозь бурю, медленно двигалась к конюшне. Эри догнала ее – она стояла, повернувшись хвостом к ветру и прижавшись головой к ограде. Эри отвела животное в конюшню, поставила перед ним ведро зерна и укрыла круп оставшимся одеялом.

Она уже прошла половину ступенек, когда поскользнулась и покатилась вниз, в конце пути ее ждало счастливое приземление в грязную лужу.

Фонарь, который она несла с собой, погас. В черноте ночи белая башня маяка лишь слегка виднелась на общем фоне. Вся промокшая, потирая ушибленные места, Эри потащилась вперед, к двери, молясь о том, чтобы добраться до маяка до того, как бушующая стихия смоет ее в океан.

Добравшись невредимой до двери маяка, она вошла внутрь и всей спиной оперлась о стену, пытаясь отдышаться. Немного отдохнув, она на ощупь пошла к кладовой, где нашла спички и запасной фонарь. Минуту спустя теплый желтый огонек уже освещал стены побеленной комнаты.

Захватив с собой фонарь, Эри поднялась по ступенькам, чтобы проверить, подготовил ли Причард все пять фитилей и залил ли керосин в тяжелый бронзовый фонарь до того, как в спокойную жизнь маяка, как разрушительный смерч, ворвался Ксенос. Убедившись, что все в порядке, она зажгла фитиль. Загорелся фонарь силой в восемнадцать тысяч свечей, а следом – прикрытый красным стеклом 16000 Свечевый. Красные и белые лучи зажигались поочередно, предупреждая об опасности всех застигнутых ночью в бушующем море в радиусе двадцати одной мили от мыса. Закончив, Эри спустилась на второй этаж и установила систему шестерен и противовесов так, чтобы через определенное время линзы вращались. Этот механизм нужно было заводить каждые четыре часа. Но это будет потом, а сейчас Эри могла идти домой.

Дождь бешено стучал в окна, а ветер продолжал дико завывать, когда Эри принялась обмывать лицо и голову старого Сима. Она почему-то больше беспокоилась о старике, чем о своем муже, Удар, который достался старому морскому волку, мог вызвать серьезные внутренние повреждения. Она подумала, что, по крайней мере, сотрясение мозга у него точно было, иначе он давно пришел бы в себя, Эри тяжело вздохнула и отвернулась. Помощи ждать неоткуда, ей самой придется все делать на маяке. Хвала Господу, что Причард показал ей, как все работает. Но как она сможет все успеть, разрываясь между маяком и домом? Ведь ей все равно придется готовить еду, убирать, доить коров и кормить животных, пока Причард или Сим не поправятся настолько, что смогут помогать ей. Или пока не прибудет замена Бартоломью.

Ей вдруг захотелось просто сесть на коня и понестись в Барнагат. Плыть на лодке через залив ей хотелось меньше всего, но все равно она бы и на лодке поплыла, чтобы встреть Бартоломью и найти убежище в его надежных руках. Искушение, которое она не сможет долго выдерживать.

Штаны Сима стали мокрыми. Чувствуя себя вором, который прокрался в чужой дом, Эри зашла в запретную комнату за вестибюлем, затем поднялась наверх, в его спальню. После того как она нашла его ночную рубашку в одном из его ящиков, она взяла одеяла с его кровати и вернулась в комнату. Переодеть его в ночную рубашку оказалось непростым делом, но, потратив некоторое время, она все же справилась с этой задачей. Затем Эри поменяла постель, уложила туда Сима и укрыла его новым одеялом. Ей показалось, что в комнате недостаточно тепло, и она зажгла огонь в камине.

Пока она все это делала, Причард мирно спал. Кожа его была сухой и теплой, но без жара. Это успокаивало Эри. Она обмыла ему лицо, шею и 'руки прохладной водой и пошла наверх – сменить свою грязную, мокрую одежду и помыться. На кухне она приготовила кофе и заставила себя съесть кусочек ветчины, который она положила на тонкий ломоть хлеба. О ноги Эри терлась, – »мешая ей ходить, кошка. Она уже давно переловила всех мышей в кладовке. Сначала Эри держала ее для того, чтобы подразнить Хестер, чтобы дать ей понять, что именно Эри будет решать, кто и что будет находиться у нее на кухне. Со временем Эри привыкла к животному, и кошка так и осталась жить в доме.

Хотя за окном все еще бушевал шторм, в доме все было тихо. Эта мертвая тишина только усиливала чувство одиночества, охватившее Эри. За все время, которое она провела на маяке, никогда еще она так остро не чувствовала изолированность станции от всего остального мира и никогда не чувствовала она себя более уязвимой. Она отломила кусочек своего бутерброда и кинула его кошке, радуясь, что рядом есть хотя бы это живое существо.

После того как Эри поменяла компресс на голове у Сима, она осмотрела рану на плече Причарда. Он взглянул на нее из-под тяжелых, заплывших от усталости век.

– Плохо дело? – спросил он, едва ворочая языком в пересохшем рту.

– Могло быть и хуже, – улыбнулась Эри, пряча под улыбкой свой страх. – Похоже, пуля не задела жизненно важных органов, это хорошо, потому что у меня нет ни малейшего представления, как ее вытаскивать. Но ты потерял много крови.

Он вытащил руку из-под одеяла и заметил, что на нем нет одежды.

– Кто раздел меня?

– Я!

– Черт возьми, – пробормотал он.

– Что?

– Единственный раз, когда тебе захотелось меня раздеть, я был без сознания!

Эри улыбнулась, на этот раз искренне.

– Ты только об этом и думаешь?

– Думаю, что эта мысль пришла мне в голову слишком поздно.

– А как насчет горячего чая?

– Великолепная мысль.

Она отвела взгляд в сторону, когда он посмотрел на нее, и поспешила выйти из комнаты, но он успел заметить, как вспыхнули румянцем ее щеки после его шутки. Щеки Нетти после таких шуток никогда не вспыхивали.

Вдруг Причард осознал, что сегодня его могли убить и он мог никогда больше не увидеть Нетти. До того момента, когда пуля ударила его в грудь, он никогда не думал о смерти. Он молод. А смерть приходит к людям в возрасте тети Хестер, например, но не к нему. Он хочет еще немного насладиться жизнью.

Например, поехать к Нетти, растить вместе с ней ребенка. Если бы его убили, он никогда бы не узнал, сын у него будет или дочь. Внезапно он посмотрел на все это совсем другими глазами.

Эри вернулась с чаем. Ее кожа казалась необычайно нежной, когда она близко наклонилась к нему, чтобы поднести чашку к его губам. Он прикоснулся к ней. Она быстро взглянула на него, ничего не говоря. Когда он так прикасался к Нетти, она начинала ворковать, как голубка, и прижималась к ладони лицом, а не отворачивалась в сторону, как будто этот жест ничего не значит.

– Кто такой Плутарх?

Густые брови Эри поднялись от удивления. Потом она вспомнила, что упоминала это имя в споре с Ксеносом.

– Греческий писатель, он жил в первом веке до нашей эры. Он автор известного высказывания: «Злодей, который поздравляет себя с тел, что избежал немедленной расплаты, радуется рано, ибо все зло, которое он совершил, вернется к нему с лихвой».

Причард нахмурился:

– Я предполагал что-то в этом роде.

Сейчас он не в форме, но даже когда он здоров, он не мог равняться с ней в плане знакомства с учениями целой кучи разных древних греков, которые жили так давно, что сейчас их слова, должно быть, потеряли свою актуальность. Он знал это наверняка, хотя дядя Барт и любил поговорить с ней на эти темы. У них хорошо это получалось.

Эри опять поднесла чашку к его губам. Он попытался взять ее, но его руки сильно дрожали. За окном завывал ветер, и Причард порадовался, что ему не нужно будет выходить на улицу. «Тилламук Кингз» должны были проводить сегодня игру, но ее, наверное, отменят из-за непогоды. Это хорошо. Ему все равно пришлось бы ее пропустить. Он посмотрел на жену долгим пронзительным взглядом.

– Ты ведь не любишь бейсбол, правда?

– А что там любить, Причард? Здоровые мужики лупят по мячу палками и смотрят, кто из них быстрее упадет с этим мячиком в грязь.

После того как Эри ушла на маяк, чтобы завести механизм, Причард думал о вещах, которые раньше никогда не приходили ему в голову, пока наконец сон не одолел его.

Ветер немного утих, и на этот раз Эри было легче идти на маяк. После того, как она завела механизм, она привязала кусок дерева к одному из противовесов. Затем она укуталась в теплое шерстяное одеяло, которое принесла с собой из дому, и свернулась под привязанным куском дерева. Когда деревяшка опустится достаточно низко и коснется ее, будет как раз время заводить механизм на следующие четыре часа.

Так она и провела ночь, как временный смотритель маяка, засыпая между перезаводами часового механизма. К утру шторм немного утих. Но, проснувшись, она увидела не чистое голубое небо, а туман, затянувший весь мыс, и услышала лишь слабый шелест волн. Некоторое время Эри стояла снаружи, завернувшись в одеяло, и прислушивалась к слабому колокольному звону, который издавали бакены, установленные у входа в залив, в нескольких милях к северу. Непривычная абсолютная тишина наполняла все вокруг. В небо, покинув свое ночное пристанище, поднялась чайка. Расправив крылья, она закричала. Ее крик звучал как мольба в надежде, что в кармане у Эри завалялась хоть какая-нибудь рыбка.

Эри вернулась в помещение. Черт бы побрал этот туман! Она подняла фитили и проверила, сколько керосина осталось в емкости. Его оставалось всего на несколько часов работы.

Когда она вернулась домой, Причард уже проснулся. Он стал расспрашивать ее о маяке, но она успокоила муже, сказав, что все в порядке.

– Только нужно будет добавить керосина в емкость, – сказал он. – Керосин находится в хранилище над маяком. За ним нужно будет ходить несколько раз. Я даже не представляю, как ты сама будешь носить эти двадцатилитровые ведра. Сначала с ними нужно будет спуститься к маяку, а потом подняться вверх по лестнице.

– Ничего, я сильная, Причард. А как ты себя чувствуешь?

– Плечо болит еще сильнее, чем вчера, если такое возможно. Повязка очень тугая, я не могу двигать рукой.

– Я немного отпущу повязку, чтобы ты мог разрабатывать руку. Есть хочешь?

Эри нахмурилась, когда он отказался. Обычно у Причарда был отличный аппетит. Она положила руку ему на лоб – у него был небольшой жар.

– У тебя немного поднялась температура. Я принесу тебе чаю. Ты будешь пить его, а я приготовлю тебе прохладную ванну.

– Ты приготовишь мне ванну? – он хитро улыбнулся. – Звучит замечательно.

– Ты достаточно сильный, чтобы пережить все это, Причард.

– Я мог бы приятно удивить тебя, если бы ты дала мне шанс.

– Тебе сейчас лучше сконцентрироваться на том, чтобы выздороветь до того, как я упаду от истощения.

Он сразу погрустнел:

– Мне очень жаль, что теперь все ляжет на твои плечи, Эри. А Симу лучше?

– Он все еще без сознания, и я волнуюсь за него.

– Я буду присматривать за ним. И еще, я постараюсь помочь тебе по кухне.

Дивленная, она улыбнулась ему так, что вся мрачная комната сразу посветлела.

– Это очень разумно с твоей стороны. А теперь, позволь мне помочь тебе с этим, – она помахала парой кальсон. – Это сделает твое купание… не таким неудобным.

– Мы же муж и жена, поэтому нам можно смотреть друг на друга, когда мы без одежды, – сказал он, думая о том, насколько сильно Эри отличается от Нетти.

– Так оно и есть, Причард, но…

Причард придвинулся на край кровати. Вокруг пояса у него было замотано одеяло. Она натянула кальсоны ему на ноги, затем помогла ему подняться, чтобы он смог полностью надеть их.

– Ты можешь опереться рукой о мое плечо.

Он так и сделал. Но даже одеяло, которое сейчас разделяло их, не могло скрыть от нее, что он возбужден. Она резко толкнула его на диван. Причард хотел было пожаловаться на боль в плече от резкой посадки, но вместо этого он стал извиняться:

– Эри, я не могу это контролировать. Я не нарочно.

– Я не думала, что у тебя сейчас достаточно сил для… этого, – бормотала она, снова укутывая его в одеяло.

– Одно дело иметь достаточно сил, чтобы возбудиться, и совсем другое – быть достаточно сильным, чтобы исполнить свои желания. И даже если бы я мог… – он так и не закончил предложение, и оно утонуло в тишине туманного утра. Он не знал, готов ли он говорить с ней о том решении, которое он принял ночью, когда боль в плече не давала ему уснуть.

– Эри…

Она повернулась и вопросительно посмотрела на него.

– Что?

– Можно мне спросить тебя о чем-то ужасно личном?

– Думаю, да, – она выдавила из себя слабую улыбку. – В конце концов, я же не обязана отвечать, если сама не захочу, правда ведь?

Причард не обратил внимания на ее шутку. Его приятное молодое лицо осталось таким же мрачным, как и лицо преподобного Кетчема во время утренней воскресной молитвы.

– Ты любишь дядю Бартоломью?

От удивления она открыла рот, затем закрыла его, немного справившись с собой. Ее щеки ярко вспыхнули, и она отвернулась, чтобы не смотреть ему в глаза.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

Он наблюдал, как она перекладывает с места на место медикаменты на столе рядом с диваном.

– Я долго удивлялся, почему он так неожиданно уехал. В тот вечер, перед отъездом, он разговаривал со мной о тебе. Ты знаешь об этом?

Она замерла.

– Нет, откуда я могу знать? Я больше не видела его в тот день, – она положила бинт рядом с ножницами, потом взяла ножницы и положила их рядом с какой-то микстурой, а потом опять взялась за бинт.

– Не видела больше? – спросил он. – Так ты была с ним в тот день?

Она ухватилась двумя руками за край стола, глядя на свое отражение на полированной поверхности стола. Ее щеки побледнели, как бинт, который она машинально перекладывала с места на место.

– Да, я видела его в тот день. А почему ты спрашиваешь?

Ее тон был виноватым. Причард глубоко вздохнул и попробовал зайти с другой стороны.

– Эри, я давно хотел поговорить с тобой об этом. После того, как я… ну, в общем, после того, что произошло нашей брачной ночью, я решил, что неплохо набраться немного опыта перед тем, как снова подходить к тебе. Я слышал, что это можно сделать сводной девушкой в городе, и я поехал к ней.

Он сделал долгую паузу. Эри повернулась и смотрела не него, затаив дыхание и ожидая продолжения.

– Мне кажется, что я люблю ее, Эри, – он встретился с ней взглядом, слегка пожал плечами и сморщился от боли.

– Ты… ты влюбился в эту девушку из города? – сказала она, в изумлении уставившись на него. Причард утвердительно качнул головой.

– Она хочет, чтобы мы поженились. Я пообещал, что поговорю с тобой о расторжении брака. Помнишь ту ночь, когда я зашел в твою комнату, а потом все закончилось поцелуями? Они были так приятны, что я не смог заговорить с тобой на эту тему. С тех пор я не был уверен, кого я хочу больше. Но вчера, заглянув в глаза смерти, я начал на все смотреть по-другому. Я понял, что мы с Нетти хорошая пара, – он вопросительно посмотрел на нее, а потом добавил, – как и вы с дядей Бартоломью.

Эри снова вспыхнула и опустила взгляд на свои руки.

– Не надо чувствовать себя виноватой, Эри. Я все понимаю. Ничего страшного.

– Откуда ты знаешь?

– Рана предоставила мне много времени на размышление. Я просто вспомнил, как вы иногда смотрели друг на друга, как украдкой смотрел на тебя дядя Барт. Я говорил себе, что он так смотрит, потому что у него с тетей Хестер не так все хорошо, как должно было быть. А сегодня ночью я понял, что в его взгляде было нечто намного большее. И что ты тоже чувствовала к нему это.

Эри подняла руки вверх и беспомощно их уронила:

– Я не хотела причинить тебе боль, Причард.

– А ты и не причинила, – на его лице вспыхнул энтузиазм. – Ведь это же идеальный случай, разве ты не видишь? Мы расторгнем наш брак. Я смогу жениться на Нетти, и мой сын будет законным, а ты сможешь выйти замуж за дядю Барта.

Она встала, подошла к окну и посмотрела в туман.

– Вот только я не знаю, где он сейчас и захочет ли он взять меня в жены.

Причард самоуверенно улыбнулся.

– Он захочет. Поверь мне, мы, мужчины, в таких вещах разбираемся. А теперь приготовь нам что-нибудь поесть, а то я голоден как волк.

Эри поспешила на кухню. Она с удивлением подумала, что ее муж уже не тот мальчишка, каким он был всего пару месяцев назад. Он повзрослел всего лишь за одну ночь, и для этого ему понадобились пуля и близость смерти.