Текст книги "Полёт на единороге"

Глава 25

Софи крепче стиснула запястье Алдена, изо всех сил, не разрывая связь, когда перед глазами замелькали картинки. Она старалась не заострять на них внимания, старалась просто пропустить их сквозь себя и дать исчезнуть.

Но Вечное пламя горело слишком ярко, чтобы остаться незамеченным.

Глазами Финтана она смотрела, как он с пятью другими эльфами в темно-оранжевых плащах протягивает руки к ночному небу. Она чувствовала, как заболела его голова, когда он сосредоточился на слабом тепле, исходящем от далеких звезд, но он, превозмогая боль, сосчитал до трех. И все шестеро, как один, призвали тепло на землю.

Мгновение жар никак не реагировал. А затем к эльфам понеслись шесть струй ярко-желтого пламени, ускоряясь с каждой секундой. Пятеро ахнули и отступили, но Финтан не дрогнул; он раскрыл ладони и приказал огню подчиниться его воле. Языки пламени закрутились и собрались в огненный шар размером со слона, зависший над ним.

На глазах выступили слезы, но он продолжил впитывать силу самого чистого, самого насыщенного, самого роскошного огня, что только касался лика земли. Но пламя не желало подчиняться, и огненный шар взорвался, рассыпаясь пламенным дождем.

Финтан закрылся плащом, но языки пламени разгорались на огнеупорной ткани. Он бросил накидку жадному пламени и, прыгнув сквозь огненную полосу, прокатился по холодной траве, которую не успело пожрать огнем.

Грудь разрывало кашлем, кожа горела и пульсировала непонятной болью, будто в нее воткнулись сотни раскаленных игл.

Его первые ожоги.

Но он выжил.

И остался один.

В желтом пламени мелькали рыжие вспышки, и Финтан поднялся на ноги, понимая, что видит своих друзей. Срываясь на крик, он приказывал пламени угаснуть, но оно лишь взмывало выше и потрескивало так, будто смеялось над ним. Ему оставалось лишь смотреть на их искаженные болью лица. А затем он рухнул на колени, и его стошнило.

Софи затошнило тоже.

Она попыталась отогнать от себя этот кошмар, но воспоминание будто впечаталось в память. Ей оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Финтан вытащил свой проводник и поднял его к свету, проклиная себя за то, что игнорирует леденящие душу вопли друзей.

Перед тем как он прыгнул, воспоминание распалось.

Софи вынырнула из его сознания, а стоящая перед глазами картинка рассыпалась на миллион осколков, и тьма разума Финтана поглотила их.

Алден застонал.

«Вы как?» – спросила Софи, сжимая его руку.

«Он уничтожает все, что не хочет показывать. Надо работать быстрее. Приготовься».

Дождь воспоминаний превратился в ледяной ливень. Затем – в бурлящий поток. Но они все равно искажались и перекручивались, а когда Алден пытался на чем-то сосредоточиться, то картинка испарялась в густом тумане.

«Разум Древнего слишком силен, – сказал ей Алден. – Если хотим вытащить хоть что-то, то тебе надо помочь мне своей концентрацией».

«Как?»

«Направь энергию в его сознание. Как при передаче мыслей, только пошли не слова, а силу. Справишься?»

«Попробую».

Софи очистила голову от посторонних мыслей и призвала всю свою внутреннюю энергию. Она загудела, и, когда Софи сумела почувствовать силу, направила в разум Финтана, переполняя его теплом.

Густой туман начал редеть, но полностью не развеялся.

«Придется искать другой способ», – сказал Алден, но его ментальный голос звучал устало.

«Погоди, нужно кое-что попробовать».

Энергия разума была сильнее внутренней – может, им бы помог ментальный толчок?

Она сосредоточилась на энергии, гудящей на краю сознания, пропуская ее через себя, пока разум не переполнился до основания.

«Готовы?» – спросила она, чтобы не застать Алдена врасплох.

«На счет три», – ответил тот.

«Раз».

«Два».

«Три!»

Софи вытолкнула энергию разума потоком жара.

И только когда та столкнулась с другой энергией, Софи вспомнила, каким кошмаром обернулось соревнование с Фитцем в чемпионате по пятнанию, когда она впервые совершила ментальный толчок. Внутренняя энергия была несовместима с энергией разума, и, оказавшись запертыми в одном сознании, они закружились и смешались в единый ураган жара, заставив Финтана зайтись в крике.

Софи в панике попыталась вернуть энергию, но Алден сказал подождать. Она задержала дыхание, ощущая, как энергетический вихрь скручивается все сильнее и сильнее. Наконец, не выдержав напора, он схлопнулся и взорвался, развеивая туман и открывая спрятанное под ним воспоминание.

Они увидели эльфа в красных одеждах. Черты его лица расплывались мутным пятном теней и красок, но Софи глазами Финтана наблюдала, как он помогает эльфу вытянуть руку, особым образом сжать пальцы в кулак и поднять его к небу. Затем Финтан отскочил, а эльф тряхнул запястьем, и над его ладонью вспыхнул маленький шарик ярко-желтого огня.

Вечное пламя.

Алден постарался сосредоточиться на воспоминании, но не успел – Финтан закричал, и по руке Алдена прокатилась волна жара, обжигая ладонь Софи.

Картинка рассыпалась.

Весь поток воспоминаний потрескался и разбился вдребезги, крошась на до неузнаваемости мелкие осколки. Софи успела прийти в себя до того, как ее утянуло в этот хаос, но она ощутила, как ускользает сознание Алдена, оставляя за собой холод.

Она распахнула глаза, когда его запястье выскользнуло из ее хватки, и Алден с глухим стуком рухнул на пол. Голова болела, рука ныла, но зрение потихоньку прояснилось, и Софи позабыла о боли.

Финтан сполз в кресле, что-то невнятно бормоча.

Алден лежал без сознания, а лоб алой бороздой рассекала глубокая рана.

Софи судорожно вздохнула, и, стараясь не смотреть на кровь, упала на колени и схватила его за плечи.

– Что случилось? – спросил Крикор, забегая в камеру на попытки Софи докричаться до Алдена и растрясти его.

– Не знаю, наверное, он ударился головой при падении.

Она снова затрясла Алдена, но это не помогло. Не разбудил его и Крикор своими похлопываниями по щекам.

Стерев кровь мохнатой рукой, Крикор осмотрел рану, а затем приподнял Алдену веки, хмурясь при виде пустых белков глаз.

– Подозреваю, дело тут не в ударе.

Софи метнула взгляд на Финтана, раскачивающегося вперед и назад. Уголки его треснутых губ были растянуты в кривой улыбке.

Неужели он утянул Алдена за собой?

От слез все расплылось перед глазами, но Софи сморгнула их. Некогда плакать. Пришло время направлять.

Она коснулась дрожащими пальцами висков Алдена, направляя свое сознание в его разум и вновь и вновь повторяя его имя. В голове у него было холодно, темно и чудовищно тихо. Ни малейшего шепота мыслей. Ни следа воспоминаний. Как будто Алдена не стало, а она оказалась в его пустой оболочке.

«Вы же пообещали, что ничего не случится», – мысленно прокричала она, веером распространяя свои мысли в попытке охватить сразу все направления. Разум колотило от холода, и Софи чувствовала, как он тонкой струйкой просачивается внутрь. Но, побродив во тьме, она нащупала что-то теплое. Более ясное. Проследовав за этим чувством, она добралась до какого-то небольшого закутка. Теплого закутка.

Но и в нем было пусто.

«Вернитесь, – велела она. – Вы нам нужны».

Она заполнила закуток воспоминаниями о Фитце, Делле и Биане – об эльфах, которые любили Алдена, нуждались в нем и ни за что бы не остались прежними без него.

«Вы должны вернуться ради них».

Во тьме мелькнула крошечная искра света. Софи обернулась вокруг нее сознанием, будто обхватывая ладонями едва зажегшийся огонек, защищая его от теней. Подкармливая искру другими воспоминаниями о семье Алдена, она утянула ее в закуток – безопасное место, где ей можно было разгореться.

Ее охватил яркий свет и тепло, переполняя все вокруг воспоминаниями – счастливые кадры с семьей и друзьями. Софи с удивлением смотрела на себя же – она и не думала оказаться среди них.

А затем Алден прошептал:

«Я здесь».

Глава 26

Софи обнимала Алдена изо всех сил и не знала, чего хочет больше – рухнуть на пол или зарыдать. Его сердцебиение отдавалось у нее в ушах, а грудь поднималась и опускалась, он дышал, это говорило о том, что он жив.

– Прости, пожалуйста, – прошептал он слабым дрожащим голосом.

Софи склонилась, осматривая его внимательнее. Красивые бирюзовые глаза смотрели устало и пусто, а волосы липли ко лбу из-за крови, все еще стекающей по лицу.

Софи едва сдержала рвотный позыв.

Алден вытер щеку и нахмурился, увидев на пальцах кровь.

– Просто порез, – сказал он, прижав ладонь к ране. – Волноваться не о чем.

– Возьмите, – произнес Крикор, передавая магсидиановую флягу в форме звезды. Внутри оказалась густая серая мазь, которую Алден нанес на лоб. Она затвердела подобно цементу, останавливая кровотечение.

– Спасибо, друг мой, – ответил Алден, отдавая флягу.

Крикор кивнул.

– Вы точно в порядке? – спросила Софи.

– Все прекрасно. Ну, за исключением ожога.

Он продемонстрировал покрытую волдырями руку.

Ладонь Софи выглядела примерно так же, а Крикор не спешил предлагать помощь. Она прижала чувствительную кожу к металлическому полу и, когда прохлада чуть уняла боль, спросила:

– Что произошло?

– Финтан вытянул тепло из моего тела и обжег меня… нас, – поправился он, указывая на ее руку. – Ты сама-то в порядке?

– Бывало и хуже.

– Да, это точно, – он обернулся к Финтану, который сполз в своем кресле и бормотал, пялясь в пустоту. – Глупец! Неужто оно того стоило?

Финтан не ответил.

– Вы узнали от него что-нибудь? – тихо спросила Софи.

– К сожалению, нет. Он весьма умело спрятал все, к чему не хотел нас подпустить. Твоя волна энергии смела его защиту, но ожог нарушил мою концентрацию, и я не успел сосредоточиться на воспоминаниях. А когда я начал прорываться обратно, его разум раскололся и погреб меня под собой. И при его нынешнем состоянии мы больше не можем рисковать.

Алден врезал по полу здоровой рукой и произнес слово, которого Софи еще не слышала. Судя по всему, повторять его не стоило.

– Может, нам снова прощупать его разум? – тихо спросила она. – Вдруг там что-нибудь…

– Слишком опасно, Софи. Разрушенный разум подобен зыбучим пескам. Он затягивает сознание внутрь и не дает из него выбраться, – он опустил взгляд на руку, осторожно сгибая обгоревшие пальцы. – Если бы ты меня не вытащила, я пропал бы навсегда. Как ты меня нашла?

– Понятия не имею. Просто делала все, что на ум приходило. Я не собиралась вас оставлять.

Алден снова обнял ее, и Софи прильнула к нему, прислушиваясь к ровному сердцебиению и убеждаясь, что он действительно в порядке.

Он попросил рассказать подробнее, и Софи поведала, как бродила в ледяной тьме и дошла до закутка по следу тепла.

– Закуток?

– Ага. Почему-то мне показалось, что там безопасно. Там было легче сосредоточиться, поэтому я попробовала вас позвать. Сначала вы не отзывались, но потом я заполнила закуток воспоминаниями о вашей семье, и через несколько минут вы меня нашли.

– Это я помню. Отчасти, – он отпустил ее и вытер глаза.

– А что еще вы помните? – прошептала Софи, надеясь, что не слишком давит.

– Мало что. Я не понимал, кто я такой – но чувствовал, будто чего-то не хватает. Я должен был что-то вспомнить, но оно все время от меня ускользало. Я пытался подобраться ближе, но не мог, а затем почувствовал тепло и последовал за ним. И тут меня неожиданно окружили воспоминания об эльфах, которых я знал, пусть и не помнил. Но потом увидел среди них тебя и услышал твой голос – и все встало на свои места, я понял, что должен сражаться ради всех, кто мне дорог. Это придало мне сил вырваться.

По его щекам вновь заструились слезы. Софи и самой пришлось вытирать глаза.

– Умоляю, прости меня за то, что тебе пришлось сегодня пережить, Софи. Но, признаюсь… я рад, что ты пошла со мной. Не направляй ты меня, я бы не справился.

– Но я вас потеряла…

– Нет, это я потерялся. И, поверь, никто не смог бы меня спасти. За всю жизнь я ни разу не слышал ни о каком «закутке», который ты нашла. Подозреваю, что благодаря уникальному разуму добраться до него можешь только ты.

Софи выпрямилась.

– Тогда, может, я смогу спасти Финт…

– Финтан не потерялся, Софи, его разум разрушен. Это совершенно разные вещи, – он обернулся на Финтана, по подбородку которого стекала тонкая нить слюны. – Мы никак ему не поможем. Пора домой.

Алден встал, так сильно пошатываясь, что Крикору пришлось его поддержать.

– Я в порядке, – уверил Алден, заметив, как нахмурилась Софи. – Просто голова болит, – он показал на рану, которая красной шишкой вздулась под цементной корочкой.

– Элвин сможет ее вылечить? – спросила Софи, вслед за ним выходя из камеры.

– Мне еще не встречался недуг, который Элвин не способен исцелить – хотя, судя по последним месяцам, ты явно стараешься это исправить.

Софи вымученно улыбнулась. Ей неплохо жилось и без напоминания об ухудшающемся состоянии. Она все еще надеялась, что все пройдет само.

Крикор закрыл дверь, заглушая стоны Финтана. Передав им медальоны с колдовским огнем, он указал налево.

– Вы же сможете отыскать выход? Мне надо позаботиться о заключенном.

– Разумеется, – Алден вернул ему магсидиановую флягу с водой и склонил голову, чуть морщась. – Мы безмерно благодарны за помощь.

Крикор кивнул, запихнул фляжку куда-то в мех и вернулся к Финтану. Перед тем как захлопнулась дверь, до коридора донесся слабый надломленный смех, и у Софи сложилось ужасное впечатление, что он будет преследовать ее в кошмарах еще многие месяцы.

Не поднимая головы, она последовала за Алденом по изогнутым коридорам, но с каждым шагом в голове раздавалась одна и та же надоедливая мысль.

Они уходили ни с чем.

Они проделали такой путь. Подвергли риску рассудок Алдена. Сломали разум Финтана.

И что получили?

Ничего. Ничего. Ничего.

«Черный лебедь» явно рассчитывал не на те крохи, что они отыскали. Их подсказки всегда приводили к чему-то, давали что-то новое.

Значит, Алден ошибся. В их послании было сказано о…

Софи резко вскинула голову, изучая светящиеся красные буквы над дверями и надеясь, что не пропустила самые важные. Она читала имя за именем – некоторые из них были настолько длинными и чужеродными, что она не смогла бы их произнести, – и уже когда начала сдаваться, заметила то, что искала.

«Прентис Эндал».

Она понимала, что разум Прентиса считался бесполезным – но Прентис был Хранителем. Он умел прятать тайны в самые потаенные уголки. Может, его этому научил «Черный лебедь», и поэтому они и послали ей подсказку.

– Что такое? – спросил Алден, когда она остановилась. – У тебя все…

Он замолчал, заметив написанное над дверью имя.

Софи приготовилась к очередной нотации. Но Алден просто смотрел на горящие буквы и с каждой секундой бледнел все сильнее.

Не говоря ни слова, они подошли ближе к маленькому окошку, будто оно притягивало к себе. Софи, набравшись храбрости, тоже заглянула в него.

Комнатка была маленькой и темной, с мягкими стенами. На узкой кровати сидел эльф в спутанной смирительной рубашке и слегка раскачивался. Его темная кожа блестела от пота, затянутые дымкой глаза подергивались, и он что-то бормотал себе под нос.

– Не заслужил он этого, – через какое-то время прошептал Алден. – Не надо мне было…

Его голос истончился.

Софи думала, что Алден сейчас заплачет, но вместо этого он крикнул:

– Ну почему ты не рассказал правду? Я бы все понял!

Прентис не ответил. Он даже не моргнул. Просто продолжил раскачиваться, бормотать и дергаться, как будто и правда был таким бесполезным, каким считал его Алден.

Но ведь в послании явно говорилось о нем.

Там. Говорилось. О нем.

Больше ничего не подходило – и когда еще у нее будет шанс пробраться в разум эльфа из «Черного лебедя»?

Софи невероятно устала от всех событий сегодняшнего дня, но собралась с оставшимися силами, прижала ладони к стеклу и представила, будто касается висков Прентиса.

– Ты что делаешь? – спросил Алден, когда она прикрыла глаза.

Софи не ответила.

Она еще успела услышать вопль Алдена «Не смей!», а затем направила свои мысли в разум Прентиса, и весь мир отошел на второй план.

Глава 27

Сначала Софи ощутила лишь густую колючую тьму, жалящую, тыкающую и давящую на ее мысленный барьер. Она пыталась сопротивляться, но тени не отступали, и самые холодные умудрились просочиться.

Вслед за ними последовали изображения – четкие и ясные, как обычные воспоминания. Но они ими не были. Все цвета смешивались. Звуки искажались. Как будто реальность порвали на лоскуты, расплющили и соорудили из нее что-то новое. Что-то ужасное.

Деревья дождем лились с серо-зеленых небес, их темные ветви тянулись к Софи подобно когтистым рукам. Животные выпрыгивали из-под земли, усыпанной звездами, скалились и гнались за ней по холмам цвета неба. Среди покрытых синими ушами кустов мелькали пылающие глаза, а бабочки с яркими алыми губами шептали какие-то небылицы. Софи пыталась отыскать хоть какую-нибудь подсказку, хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы понять увиденное, но все оставалось таким же бессмысленным.

Просто больные плоды больного сознания.

Изображения переплетались, закручивались вокруг нее, утягивая все глубже. Софи вновь пробилась сквозь тьму и упала на улицу разрушенного города. Затуманенные потрескавшиеся хрустальные здания окружали ее мешаниной построек из разных Затерянных городов: вьющиеся замки Этерналии были втиснуты между башнями с серебряными шпилями Атлантиды и сияющими особняками, окружающими пирамиду Фоксфайра. В центре стоял фонтан с двумя золотыми статуями в середине круглого бассейна – они держались за руки, а струи цветной воды падали на них отовсюду. Между ними появилась тень девочки и кинулась бежать между зданиями, разбивая все, к чему прикасалась, а потом ныряя в море осколков.

Софи бросилась за ней.

Она погружалась все глубже, глубже и глубже, ощущая, как холодеет – и густеет – разум Прентиса, пока не приземлилась в пустом пространстве без всяких звуков или цветов. Пузырь пустоты. Она надавила на его стенки, но что-то с силой отпихнуло ее. А затем перед ней проявилось лицо – бледное, без всяких черт, лишь с двумя бирюзовыми драгоценными камнями вместо глаз. Чем дольше она в них смотрела, тем сильнее кружилась у нее голова, и вскоре она уже не понимала, где верх и где низ, откуда она пришла и как вернуться.

– Волноваться не о чем, – прошептало лицо, и все вокруг взорвалось смехом. Поначалу детским, ребяческим. Затем – низким и мрачным, и лицо разбилось на миллион крошечных осколков, которые окружили ее и начали жалить, как иглы. Отчасти Софи понимала, что на самом деле ее никто не трогает – но боль от этого не исчезала. Ей хотелось кричать, рыдать, звать на помощь – но у нее не было рта. Не было голоса. Она была лишь вспышкой сознания.

Бестелесным разумом.

Иглы света превратились в молнии, жалящие ее током снова и снова, пока весь мир не обернулся одними лишь уколами и болью. Она оказалась в ловушке. Застряла в мире кошмаров, где тени обманывали, свет набрасывался, а она была никем. Пустым местом.

Нет.

Она была кем-то.

Но кем?

Раньше она знала ответ, но сейчас паника и боль стерли его, запрятали куда-то далеко, за пределы пылающих огней.

Она должна была его отыскать. Пусть ей было тяжело. Пусть ей было больно.

Она начала пробираться сквозь осколки света, которые царапали ее, обжигали, уносили за собой частички сознания. А затем она вновь полетела вниз. Все ниже, ниже и ниже, в бездонную пропасть. Так быстро, что понимала – она ни за что не сможет подняться.

Но осколки больше не мучили ее, и она отыскала ответ на вопрос.

«Я – Софи Фостер».

Она передала эти мысли, придавая им реальности, и сквозь тьму прорезался белый луч света. Она обернулась вокруг него разумом, вжимаясь в него, как в спасательный круг и зависая во тьме без малейшего понятия, куда идти и что делать. Нить света замерцала. А затем ее окружил теплый ветерок, и тени загудели, принимая форму. Темная птица.

Черный лебедь.

Он раскрыл крылья и нырнул. Софи наблюдала за его падением, не зная, может ли доверять ему.

«Пусть прошлое направляет тебя».

Она выпустила нить света и полетела вниз, вниз, вниз, так стремительно, что догнала лебедя. Она схватила его за крылья, вцепилась в них, и лебедь взмыл, понесся, развернулся – и, наконец впорхнул в мир с солнцем, синим небом и зелеными, покрытыми травой холмами. Но в нем было слишком ярко, все слишком мерцало. Почти что слепило.

Лебедь – теперь настоящий – вместе с Софи покатился по мягкой земле, пока они не врезались в женщину, сбивая ее с ног. Она упала к ним, и в воздухе зазвенел ее мелодичный смех. А затем она поднялась, подхватила на руки хлопающего крыльями лебедя и успокаивающе зашептала ему.

Ей было лет двадцать; ее длинные светлые волосы мягкими волнами ниспадали на фиолетовое платье. Софи ни разу не встречала ее, но было в ней что-то знакомое, особенно когда она улыбалась. От улыбки бирюзовые глаза сверкали так же, как у Эдалин в те редкие моменты, когда она освобождалась от сковывающей ее печали.

Джоли.

«Ты меня видишь?» – передала Софи, понимая, что это безумие.

Джоли не ответила. Вместо этого она поглядела на лебедя, вразвалку расхаживающего у ее ног, и погладила его по черным перьям.

«Не понимаю, – передала Софи, и в ответ на молчание захотелось кричать. – Что это значит?»

Джоли рассмеялась.

– Все будет в порядке.

Ее голос был так похож на Эдалин, что по спине Софи побежали мурашки. Джоли повернулась к ней, и ясность ее взгляда разительно отличалась от других видений – как будто в этот раз это был не сон и не воспоминание.

– Мы должны верить, – сказала она Софи, переставая улыбаться.

«Во что? В кого?»

Джоли не ответила. Просто поглядела на небо и произнесла:

– Тебе пора идти.

«Как? И что ты здесь делаешь? Что это значит?»

Джоли подняла лебедя длинными изящными руками и вскинула его к белоснежным облакам.

– Следуй по небу за милой птицей.

Лебедь раскрыл свои большие черные крылья, захлопал ими, и все вокруг обратилось в пыль. Но ворвавшиеся тени толкнули Софи вверх, а не вниз. Осколки воспоминаний пытались вцепиться в нее, но она поднималась слишком быстро, взлетая в расплывающейся тьме, и вскоре та посерела, затем побелела, и Софи вновь оказалась в своем теле, задыхаясь, захлебываясь и дрожа в крепких руках, держащих ее мертвой хваткой.

– Никогда больше так не делай! – прокричал Алден.