Текст книги "Полёт на единороге"

Глава 35

– Не ты, – хором произнесли Элвин с Тирганом.

– Я.

Софи поглядела на Алдена.

На доброго, чудесного, сломленного Алдена.

– Все дело в чувстве вины.

– В чувстве вины, – повторил Тирган.

– Но из-за чего Алдену чувствовать себя виноватым? – спросил Элвин.

Тирган понял еще до того, как Софи назвала имя.

– Прентис.

– Быть того не может, – возразил Элвин. – Взломать память приказал Совет, а не он.

– Но Алден был обвинителем, – произнес Тирган, медленно подходя к лежащему Алдену. – И ошибся.

Он стер со щеки слезу и схватил Алдена за плечи.

– Ну почему ты не послушал, когда я твердил о его невиновности? Оно того стоило?

Софи проглотила всхлип. Она видела печаль в глазах Алдена, когда тот смотрел на Прентиса в Изгнании, видела боль на лице, когда сказала, что Прентис его помнит, видела грусть и сожаление, когда он наблюдал за танцующим Вайли – но так увязла в собственных планах и тревогах, что даже не подумала…

– Если бы я была повнимательней, то могла бы позвать на помощь или… не знаю. Может, он бы… – в комнате потемнело, и ее ноги превратились в вату.

– Даже не смей! – выкрикнул Тирган, хватая ее за руку и удерживая. – Ты не виновата. Проблема в его чувстве вины, и когда-нибудь оно бы его настигло. От правды не убежать.

– Но, может, он…

– Не надо. Не позволяй вине затмить разум – я серьезно, Софи. А то ты окажешься на его месте.

Страха в его взгляде хватило, чтобы привести мысли в порядок.

– Молодец, – сказал он, отпуская ее. – Если начнут всплывать подобные мысли, избавляйся от них сразу же, слышишь? Вина коварна. Она медленно накапливается и постепенно ломает тебя. Бьюсь об заклад, Алден был на грани срыва с момента, как узнал, что «Черный лебедь» был на нашей стороне.

– В этом тоже я виновата, – прошептала она.

По сути, она была виновата вообще во всем. Прентис скрывал ее.

– Если мы тут ищем виновного, то я тоже виноват, – пробормотал Элвин. – Я должен был заметить, что происходит, и помочь.

Тирган покачал головой.

– Помутненный рассудок – не физическая болезнь. Ты бы ничего не сделал. А теперь послушайте меня оба. Только Алден мог себе помочь. Но он все запустил. Вот поэтому вы и обязаны перестать себя винить – поняли?

Они закивали, но Софи слушала лишь наполовину, погрузившись в воспоминания из Комнаты упущенных шансов.

Тогда у Алдена тоже болела голова – он тоже сорвался?

В тот раз они говорили о Прентисе, точно так же, как на церемонии о Вайли. И все же он справился и пришел в себя.

Так почему же сын Прентиса повлиял куда сильнее?

И повлиял ли?

Или Алден выкарабкался, потому что она как-то ему помогла?

А если помогла, то не сможет ли повторить?

Она отстранилась от Тиргана, подошла к Алдену и, пытаясь сделать вид, что просто прощается с ним, сосредоточилась. Она знала, что сказал бы Тирган, но ей нужно было убедиться, нужно было рискнуть, нужно было попробовать. Она была у Алдена в долгу за все, что он для нее сделал.

Когда разум прояснился настолько, насколько было возможно, она прижала пальцы к вискам Алдена и проникла в его сознание.

В этот раз разрозненные воспоминания были еще острее. В темном водовороте кружили кинжалы, иглы и льдинки – крошечные осколки лиц и мест, уже переплетающиеся в мир кошмаров, подобный разуму Прентиса. Она постаралась пробраться мимо них, но чем дальше она заходила, тем сильнее тьма сжималась вокруг нее ледяными руками, сдавливая, истощая силы и затягивая глубже.

Она боролась, вновь и вновь произнося имя Алдена, и пыталась отыскать в хаосе хоть что-нибудь – что угодно. Нить тепла. Проблеск света. Что-нибудь, за что можно ухватиться и вытянуть Алдена обратно. Но вокруг были лишь ледяные осколки, и, когда она начала погружаться глубже, то поняла – если не вырвется, то ее поглотит безумие, как и в случае с Прентисом, и кто знает, сможет ли она выбраться.

Собравшись с силами, она рывком высвободила разум и повалилась прямо в чьи-то руки.

– Ничего глупее ты в жизни не делала! – крикнул Тирган, и Софи с удивлением осознала, что это он ее обнимает. – Ты чем думала?

– Простите, – ее слова приглушила ткань его туники. – Мне надо было убедиться, что я не смогу помочь. Есть ли хоть малейший шанс…

Тирган вздохнул и отпустил ее – и тут же ее схватил Элвин. Заставив ее повернуться, он создал перед ее лицом синюю сферу.

Свет ударил в глаза, и Софи скривилась от головной боли.

– На вид ты в порядке, – сказал Элвин, создавая шары других цветов. – Но, как мы выяснили, я не вижу ментальных повреждений и стресса, так что кто знает?

– Только Софи, – тихо ответил Тирган. – Как себя чувствуешь?

Опустошение, усталость, злость, страх. Что ни выбери – все подойдет.

Но ответила она лишь: «Нормально».

– Тогда тебе крайне повезло. У меня едва получилось высвободиться, а я провел в его разуме всего секунду.

– А я сколько?

– Минимум минуту. Я уже и не знал, вернешься ли ты.

– Ну… вернулась.

– И больше пытаться не будешь, поняла? Поклянись, Софи.

– Все равно не сработало.

– Неважно, клянись.

– Я думала, что сработает.

– Софи!

– Ладно! Клянусь. Просто… я не понимаю. Почему у меня получается вернуть потерянный разум, но не разрушенный?

– Потому что потерянный и разрушенный – разные…

– Да, знаю, – если ей еще раз об этом скажут, она не выдержит. – Наверное… Я просто думала, что может получиться. Я способна на невероятные вещи. Так почему бы и нет?

Все остальное по сравнению с этим было бессмыслицей.

На глаза навернулись слезы, и она подавила чувство вины, вспомнив предупреждение Тиргана.

И если задуматься…

– А нельзя обернуть все вспять? Например, если Алден перестанет винить себя за случившееся с Прентисом – если мы как-нибудь его убедим, что он не виноват, – он придет в себя?

Тирган вздохнул.

– Он больше не в состоянии мыслить логически.

– Но если у нас как-нибудь получится?

– Ты сама видела, насколько его разум разрушен.

Но он не был пуст. В нем оставались мысли. А в разуме Прентиса их было еще больше. Он мог думать и общаться.

А раз мог он, несмотря на прошедшие годы, то, может, и Алден тоже…

Вспыхнула новая искра надежды, разгораясь в сердце и заструившись по венам.

Может, Алден еще сможет вернуться.

Если у нее получится доказать ему, что он ни в чем не виноват, то оставшиеся крохи сознания смогут пробиться назад.

Она не знала, возможно ли такое, но попытаться была обязана.

И на ум приходило то, что точно прогнало бы чувство вины Алдена.

Если Грейди был прав насчет «Черного лебедя».

Глава 36

Софи никогда бы не подумала, что захочет стать созданием банды убийц – но сейчас она мечтала об этом, как ни о чем в жизни.

Ну что, что мистер Форкл о ней беспокоился?

Это же не значит, что остальной «Черный лебедь» такой же. Грейди был уверен, что они злые, и нужно было доказать его правоту. А о том, как это скажется на ее жизни, она позаботится позже.

Главное – вернуть Алдена.

Для этого нужны доказательства. Что-нибудь, чем можно выманить Алдена из тьмы, запечатать трещины его разума, снова сделать его собой.

– Кто-то должен рассказать все Совету, – произнес Алвар, появляясь ниоткуда.

Софи прижала руку к груди. Интересно, давно он там стоит?

– Могу сходить я, – предложил он, очевидно не глядя на отца. – Полагаю, в данный момент старейшины у себя в офисах.

Тирган поднял руку.

– Думаю, стоит подождать. Надо подготовить комнату, где Алдену будет удобно оставаться. Иначе они переведут его в Изгнание.

Софи попыталась отогнать от себя мысли об Алдене, запертом в одной из увиденных крохотных холодных камер, но они все равно пробрались.

– Но если они узнают, что мы скрываем… – возразил Алвар.

– Не узнают. А если и выяснят, то мы объясним, что хотели убедиться, не изменится ли что-нибудь. Не сомневаюсь, в случае твоего отца они с легкостью пойдут нам навстречу. Он был одним из лучших Эмиссаров.

– Но…

– Подождем денек! – надавил Тирган. – Если они разозлятся, всю ответственность я возьму на себя.

Алвар подступил к Тиргану вплотную.

– Это с каких это пор тебя хоть сколечко забеспокоила судьба моей семьи? Разве ты не должен сейчас праздновать?

– Возможно, мы с твоим отцом расходились во мнениях, но я никогда не желал зла ни ему, ни остальным членам твоей семьи. Я попросту стараюсь помочь, чем могу, и так как среди всех вас я старшее должностное лицо, как я скажу – так и поступим.

Алвар сощурился, но спорить не стал.

– Ладно, тогда пойду проверю, как там сестра, – сказал он и вышел из комнаты.

Тирган протер виски.

– В подобной ситуации из меня не лучший помощник.

– Им понадобится вся возможная помощь, – грустно произнес Элвин. Алден снова затрясся, и он влил ему в рот еще снотворного. – Оно прекращает действовать все быстрее и быстрее.

– И вскоре совсем перестанет. Нельзя повлиять на сознание, когда сознания нет.

– Значит, пока что оно еще есть? – спросила Софи, не в силах скрыть звучащую в голосе надежду.

– Не такое, как ты думаешь, Софи. Когда разрушается рассудок, то он постоянно раскалывается на все более мелкие части. Вначале осколки достаточно большие и отзываются на определенные действия. Но со временем они перестают воспринимать окружающий мир.

– Сколько это займет?

– Для каждого по-разному. У Прентиса процесс шел медленно, потому что его разум был крайне силен.

Разум Алдена тоже был сильным – одним из сильнейших в мире. Софи понадеялась, что у нее было время.

– Ты серьезно думаешь, что ему лучше остаться здесь? – спросил Элвин, вытирая со лба Алдена пот. – Не слишком ли тяжело для семьи?

– Лучше, чем если его запрут в Изгнании. Я там был, и… – Тирган отвел взгляд.

– Он прав, – согласилась Софи, хотя у нее была своя причина оставить Алдена здесь. Ей совершенно не хотелось вновь спускаться в то ужасное место, как только она выяснит, как ему помочь.

Элвин вздохнул.

– Тогда стоит поговорить с гномами. Нужно положить его там, где он не поранится, если начнет метаться.

– И там, откуда не будет слышно его воплей, – дрожащим голосом произнес Тирган.

– Мне, наверное, пора домой, – пробормотала Софи. Она жутко боялась сообщать Грейди с Эдалин печальные вести, но нужно было начать поиск доказательств, чтобы его спасти.

– Я пойду с тобой, – предложил Тирган. – Мне все равно надо поговорить с Грейди.

Он не уточнил, о чем, а Софи решила не спрашивать. Ей и так хватало забот.

Не глядя на бледное бессознательное тело Алдена, она достала домашний кристалл и взяла Тиргана за руку.

Так будет не всегда. В следующий раз она увидит Алдена, когда принесет новости, способные вытянуть его из тьмы.

«Друг? – окликнула Силвени, едва заметила Софи на пастбище. – Друг! Сюда! Летим! Летим! Летим!»

«Силвени, не сейчас, прошу тебя», – передала Софи, массируя виски.

– Что такое? У тебя же не голова болит, да? – спросил Тирган.

– Нет. Просто Силвени меня зовет, и сложно сосредоточиться, потому что мне ее не заблокировать.

Его глаза расширились от удивления, и она осознала, что так и не рассказала о своей необычной связи с аликорном.

– Как думаете, что это значит? – спросила она, закончив объяснять.

– Даже не знаю, что и думать. Я давно подозревал, что умственные способности аликорна из Убежища значительно превосходят остальных известных нам животных. Но я и не думал, что…

– Тирган? Это ты? – окликнул Грейди, стоящий у черного входа. – О, Софи, ты уже вернулась из Эверглена? Как там Алден? У меня не получилось связаться с Деллой.

Софи попыталась придумать, как ответить, но подобрать слова не получалось.

– Может, подождешь на улице, пока я отвечу на их вопросы? – тихо спросил Тирган.

Софи не могла даже передать, насколько сильно она хотела принять предложение. Но она понимала – она нужна Грейди с Эдалин.

– Нет, все в порядке. Я им скажу.

Тирган грустно улыбнулся и протянул ей руку. Лишь через несколько шагов Софи поняла, насколько же естественным был этот жест. Словно Тирган позабыл о своей неловкости рядом с ней. Как будто заступил на место Алдена, сам того не подозревая.

Она была за это благодарна. Но вместе с тем становилось грустно.

– Что случилось? – спросил Грейди, когда увидел их лица. – У Алдена серьезная травма?

– Нам надо многое обсудить, – сказал ему Тирган. – Но, пожалуй, сначала лучше присесть.

Грейди не расстроился. Он был в ярости – в припадке ненависти проклинал Совет, «Черный лебедь», взломы памяти, даже Алдена. Эдалин тоже не расстроилась. Она волновалась – пыталась напоить Софи десятком эликсиров, сколько бы та ни убеждала ее, что все в порядке. Тирган приказал обоим выпить слабое успокоительное, и они наконец остыли, опустившись в свои кресла.

– Завтра надо будет обсудить с Грейди еще кое-что, – сказал Тирган, глядя на друзей, пялящихся в никуда пустыми глазами. – Надеюсь, он успеет принять новости.

Софи тоже на это надеялась.

– Может, мне остаться? Жутко не хочется оставлять тебя одну.

– Я справлюсь. У меня есть Сандор.

Тирган кивнул.

– Должен сказать, ты очень храбро держишься. Алден бы тобой гордился.

Гордился бы?

Или он бы решил, что он важен ей не так, как тем, кто никак не мог прийти в себя?

– Полагаю, благодаря своему воспитанию ты справляешься с горем лучше, чем мы, – добавил он, словно знал, о чем она думает. – Для людей смерть и потери куда более привычны.

– Тогда почему вас не задело так же сильно, как остальных?

Тирган завозился с краями своих рукавов.

– На мою долю выпало больше всего потерь. Ладно, раз ты говоришь, что справишься, то мне пора. Надо многое сделать перед завтрашним походом к Совету. Я вернусь утром.

Софи кивнула.

Тирган взял с нее обещание позвонить, если ей что-нибудь понадобится. А затем исчез во вспышке света, оставляя за собой такую давящую тишину, что Софи чуть не задохнулась.

Сандор помог отвести Грейди с Эдалин наверх, и к тому времени, как они забрались в свою огромную кровать с балдахином, Софи едва стояла на ногах. Она повернулась, чтобы уйди к себе, но почувствовала, что сейчас упадет. Или и правда упала, потому что неожиданно поняла, что Сандор осторожно укладывает ее на кровать.

– Я боюсь, что события сегодняшнего дня вызовут у вас кошмары, мисс Фостер. Не стоит ли вам выпить чай, предложенный Элвином? С сонными ягодами?

– Никакого снотворного.

Сандор вздохнул – хрипло и пискляво, и в другой ситуации Софи бы рассмеялась, – но настаивать не стал. Вместо этого он вытащил из-под одеяла Эллу и протянул синего слоненка.

– Спасибо, – пробормотала Софи, утыкаясь носом между ее ушей.

– Если понадоблюсь – я за дверью, – он хлопнул в ладоши, задергивая шторы и погружая комнату во тьму.

Софи закрыла глаза, ожидая, пока усталость утянет измотанный разум в беспамятство. Но сон все не шел.

Похожий на звуки пилы храп Игги разносился по холодной и пустой комнате. Софи хотелось попросить Сандора остаться на ночь внутри, но она лишь натянула одеяло на голову, крепко зажмурилась и свернулась в калачик, насколько могла.

Но холод сидел внутри. Осколки льда разрезали на части.

Дрожь перешла в судорожные рыдания, сотрясавшие тело так сильно, что Софи гадала, не появятся ли утром синяки, а подушка мокла от холодных слез.

«Друг?»

В голове раздался тихий оклик Силвени, но Софи не ответила, слишком поглощенная горем.

«Друг!» – снова позвала Силвени, в этот раз более настойчиво.

Когда она не ответила, в голове Софи раздалось теплое гудение, мягкое и сладкое, как хруст свежей травы на зубах, порыв ветра в крыльях, нежные прикосновения худой светловолосой девочки, зарывающейся пальцами в ее гриву.

Софи распахнула глаза.

Видимо, Силвени наладила между ними какой-то канал и теперь передавала свои чувства и воспоминания. Паника и инстинкты говорили Софи избавиться от чужеродных мыслей – но чистая простота ощущений успокаивала. Никакого горя. Никаких забот. Лишь простейшее удовольствие от пробежки по полю, покрытому росой, от полета в безоблачном небе, где свежий ветер бьет прямо в лицо. Но сильнее всего были мысли о ней. Силвени делилась воспоминаниями об улыбках и смехе, которые Софи скорее чувствовала, чем видела, и ощущала, как нежные пальцы щекочут ее пушистый нос. От мягких поглаживаний до самых копыт шли мурашки, переполнявшие сердце теплыми вспышками счастья. Они освещали тьму и пустоту на такой глубине, что Софи до этого их даже не замечала – потому что это были не ее чувства.

Они принадлежали Силвени.

Сотни лет она убегала, улетала, пряталась каждый раз, когда к ней приближались. Пока в один день нежный голос не раздался в ее мыслях и не убедил остаться.

«Друг?» – передала Софи, ощущая, как слово кружит и гудит в разуме Силвени, еще сильнее разгоняя одиночество.

«Друг, – повторила Силвени. – Успокойся».

Она произнесла это с нажимом, будто велела Софи расслабиться, и та невольно улыбнулась при мысли, что о ней печется блестящая крылатая лошадь.

Но Силвени отнеслась к своей задаче серьезно. Она переполнила мысли Софи воспоминаниями о ярких пустынных закатах, о залитых лунным светом пляжах с серебряными шапками волн и о пышных зеленых лугах, покрытых цветами всех оттенков радуги. О городах, лесах, островах и ледяной тундре. О пустых, ото всех скрытых местах, будто бы позабытых миром, и о толпах народа, улыбающегося и смеющегося, пока Силвени пряталась в тенях и прислушивалась.

Воспоминаний хватало на две-три жизни, и последней мыслью Софи было удивление, как же одному-единственному аликорну удалось побывать в стольких местах. А затем она наконец погрузилась в сон.

Глава 37

– Прости, не хотел тебя будить, – сказал Грейди, когда дверь спальни скрипнула, и Софи резко очнулась от странных аликорновых снов. – Просто решил проверить, как ты тут.

Софи присела, потирая заспанные глаза, а Грейди подошел и присел рядом с ней на кровать.

– А еще хотел извиниться за то, что мы с Эдалин так отреагировали вчера. Это мы должны были тебя успокаивать, а не наоборот.

– Все в порядке. Новости были не из легких.

Он сдавленно откашлялся.

– Все еще не верится. Но когда я сегодня побывал в Эверглене и увидел, как…

Он не закончил, и Софи была за это благодарна.

– Погодите, который час? – она хлопнула в ладоши, чтобы открыть шторы. Солнце сияло высоко в небе, как будто был уже почти полдень. – Сколько я спала?

– Мы не хотели тебя будить. Заходил Декс, но мы сказали, что ты отдыхаешь и встретишься с ним завтра. На тебя слишком много всего свалилось.

Так и было. Но все же – сколько часов она потеряла?

– Эдалин осталась в Эверглене, пытается помочь Делле со всем разобраться. Ничего, если я оставлю тебя одну?

– Конечно. Куда ты собрался?

Он коснулся герба Руэнов, скрепляющего расшитый драгоценностями плащ, и Софи осознала, что выглядит он как дворянин: на нем была надета туника с вышивкой и нарядные льняные штаны, а волосы тщательно расчесаны. Вздохнув, он сказал:

– Мы с Тирганом пойдем выступать перед Советом. Кто-то должен занять место Алдена.

Софи нахмурилась.

– Ты согласился на должность Эмиссара? – она была рада, что он наконец-то сподобился, но… почему ради Алдена, не ради нее?

– Алден столько всего для нас сделал, – сказал он, протягивая руку и поглаживая Софи по щеке. – Это меньшее, чем я могу отплатить.

В его глазах встали слезы, и Софи ощутила, как они наворачиваются и у нее. Она сморгнула печаль. Она не будет плакать по Алдену – она его вернет. И раз Грейди с Эдалин не будет дома, то она точно знает, с чего начать.

Она обняла Грейди на прощание и дождалась, пока в доме воцарится тишина. Затем она скинула с себя одеяло, подбежала к двери спальни и…

Врезалась в стену каменных гоблинских мышц.

– Ау, Сандор! – она потерла лоб. – Ты что делаешь?

– Могу спросить у вас то же самое.

Она постаралась его обойти, но он преградил путь своими мускулистыми руками.

– Да расслабишься ты? – спросила она. – Я никуда не пойду.

– Раз не пойдете, так почему бы не сказать мне, куда вы направляетесь?

– Мне что, совсем секретов иметь нельзя?

– Секреты мешают мне вас защищать.

– Сейчас мне защита не нужна.

– Она всегда вам нужна.

От его упрямства хотелось рвать волосы на голове. Вместо этого Софи вытянула ресничку.

– Ладно, – произнесла она, несколько раз глубоко вздохнув. – Мне надо заглянуть в комнату, куда Грейди с Эдалин не любят меня пускать, а раз твоя задача – докладывать о каждом моем шаге…

– Это не моя задача, – перебил Сандор. – Иначе я рассказал бы им, что по ночам вы тайком вылезаете из простели и читаете в свете баночки лунного свечения, которую храните в столе.

У Софи слегка отвисла челюсть.

Тонкие губы Сандора растянулись в подобии улыбки.

– Вы серьезно думали, что я не услышу? Мои чувства улавливают все.

Все, кроме таинственного «гостя», который пытался украсть Силвени.

– Моя задача – защищать вас, мисс Фостер, – продолжил он. – Если вы не спите, то бодрствую и я. Но я не обязан вас сопровождать. Если вы не подвергаете себя опасности, то мне нет смысла докладывать о вашем поведении. Так что вы облегчите жизнь нам обоим, если перестанете пытаться все от меня скрывать.

Софи изучила его лицо, пытаясь решить, можно ли ему верить – хотя выбора у нее все равно не было, спасибо гоблинскому суперслуху.

– Ладно – раз ты так хочешь знать, мне нужно осмотреть комнату Джоли.

– Пытаетесь понять, убили ли ее, – это был не вопрос, так что Софи не ответила, но в очередной раз осознала, насколько пристально следил за ней Сандор.

– Так ты меня пропустишь или нет? – спросила она.

– При одном условии. Если ваш путь выведет вас за пределы дома, я пойду с вами – и вы не станете меня останавливать.

Софи вздохнула. Невозможно было «скрытно» проводить расследование, когда за тобой по пятам ходит громадный охранник, вооруженный до зубов. Но она все равно сомневалась, что сможет улизнуть.

– Если ты никому не расскажешь, пока я не буду готова.

Он задумался, сощурившись. А затем протянул руку, и они скрепили договор рукопожатием.

Он отступил и пропустил Софи, но тенью проследовал за ней по лестнице до тихого коридора второго этажа, останавливаясь у двери Джоли.

– Я буду следить, не пришла ли ваша семья, – объяснил он.

– А… спасибо.

Может, не так уж и плохо, что Сандор на ее стороне. Особенно учитывая складывающееся впечатление, что ей понадобится вся возможная помощь.

Софи рылась в вещах Джоли, стараясь ни о чем не думать. Так ей не приходилось винить себя за нарушение покоя спальни мертвой девушки. Она была просто бездумной силой с единственной целью: найти что-нибудь.

Что-нибудь, способное поведать о… ну… о чем-нибудь.

Начинать было особо не с чего, но других догадок не было.

В первую очередь она проверила самые очевидные места: под кроватью, между матрасами, в столе. Там не было ничего необычного – хотя было удивительно, что Грейди с Эдалин ничего не меняли. В книгах все еще торчали закладки, оставленные Джоли, крошечные пузырьки бальзама для губ – давно уже высохшего – были все так же аккуратно расставлены на туалетном столике, и даже полупустая бутылка «Молодости» по-прежнему дожидалась хозяйку на маленьком столике у кровати.

Софи перешла к шкафу, полному нарядных платьев с оборками и кружевами. Большая часть из них была фиолетовых оттенков – очередная слишком уж точная для совпадения деталь из видения, показанного Прентисом. Но она все еще не поняла, что же оно значило.

На самой высокой полке Софи заметила две маленькие серебряные шкатулки, стоящие друг на друге. Она достала их, закашлявшись от полетевшей пыли. В шкатулке побольше лежали мелкие безделушки, незнакомые Софи, – амулеты, должно быть, что-то значили для Джоли, но ничего не говорили Софи. Но во второй шкатулке лежали сложенные листы розоватой бумаги, перевязанные красной атласной лентой. Софи отошла от шкафа и откинула кружевные занавески у ближайшего окна, чтобы на свету прочитать слова, написанные выцветшими чернилами.

Все страницы были подписаны: «Всегда твой, Брант».

– Ну и чем ты тут занимаешься? – прокричал кто-то высоким голоском, так пугая Софи, что она выронила пачку писем.

Они разлетелись повсюду, и Софи недовольно посмотрела на отражающуюся в зеркале Вертину.

– Не обращай внимания.

Та сощурилась.

– Слушай, девонька, я прожила тут куда дольше твоего, и если ты думаешь, что я позволю тебе рыться в вещах Джоли, то…

– Леди Руэн только что прыгнула на участок, – окликнул Сандор из коридора.

– …ты сильно заблуждаешься, – закончила Вертина. – Ты не можешь просто…

Софи опустилась на пол и, не обращая внимания на продолжающуюся тираду Вертины, попыталась собрать рассыпавшиеся письма.

Она понимала, что не успеет вернуть их в шкаф – да и она все равно их не прочитала, – но не знала, как бы их унести. И она пожалела, что «Черный лебедь» не сделал ее чародеем, потому что пришлось запихивать письма за спину под пояс штанов и надеяться, что получится улизнуть в комнату до того, как Эдалин заметит прямоугольный бугорок под туникой.

Она кинулась к двери и выскочила в коридор, как раз когда Эдалин поднялась по лестнице.

– Софи? – спросила она и нахмурилась, переводя взгляд с нее на Сандора, а затем на комнату Джоли. – Что ты делаешь?

– Прости, – пробормотала Софи, пытаясь придумать не подозрительное объяснение. – Знаю, мне не стоит сюда заходить. Просто… я волновалась о Вертине. В последний раз она показалась такой одинокой, и я подумала, что, может, стоит иногда ее навещать.

Она затаила дыхание и постаралась не шевелиться, когда ощутила руку Сандора, выхватившую письма из их ужасного тайника. Если бы он ее выдал, Софи бы его удушила – но он убрал их себе за спину, а Эдалин вздохнула и покачала головой.

– Не надо извиняться, Софи. Это твой дом. Прости, если ты решила, что тебе не стоит куда-то заходить.

– Не говори так. Я знаю, что это особая комната.

Эдалин улыбнулась. Но счастья в улыбке не было.

– Нет, эта комната была особой. А теперь она обычная. И мне кажется… – она помедлила с секунду, а затем шагнула вперед и распахнула дверь комнаты Джоли; несколько мгновений осматривала ее, а затем сказала: – Думаю, пора ее отпустить.

– А… ух ты… серьезно?

– Не знаю… Я сейчас наблюдала за тем, как Делла трясется над каждой вещью, которой Алден хотя бы касался, так, будто это его вернет, и понимала, что она делает только хуже. Вещи ничего не изменят. Так может… – она замолчала.

Софи попыталась подыскать слова.

– Нельзя жить прошлым, – добавила Эдалин громким, решительным голосом. – Нужно отпускать боль – и произошедшее с Алденом это доказывает. Я попрошу гномов собрать все вещи, и потом мы сделаем из комнаты все, что захочешь.

– Может… эм… сначала обсудишь это с Грейди? – Софи знала, что Эдалин правильно рассуждает, но ей нужно было еще покопаться в вещах Джоли до того, как их уберут.

– Пожалуй, – согласилась Эдалин, позволяя Софи подвести ее к двери. – Но ты права насчет Вертины. Не стоит больше оставлять ее одну в мрачной комнате. Хочешь, я попрошу гномов перенести ее в твою комнату?

Софи едва сдержала стон.

Но надоедливая девчонка знала Джоли. Может, ей известно что-нибудь полезное.

– Конечно… только пусть поставят ее в углу.

Эдалин улыбнулась.

– Могу тебя понять. А потом давай как-нибудь повеселимся. Завтра начнется твой первый полный учебный год в Фоксфайре – надо это отметить. Завести какую-нибудь новую традицию. Хватит жить прошлым.

Софи постаралась улыбнуться в ответ – но было как-то неправильно праздновать начало учебного года, пока Алден был все еще безумен.

Но все же Эдалин была права. Жизнь должна продолжаться. Так что Софи поднялась в комнату, сложила письма Бранта в нижний ящик стола, переоделась из пыльной пижамы и весь день провела с Эдалин, поедая свежеиспеченный маллоумелт с заварными пирожными и играя с Игги, радующимся вниманию. Грейди пришел домой к ужину, и пусть и выглядел он устало, но с радостью присоединился к плану по заведению новых традиций. Он даже пообещал сводить Софи в Атлантиду, когда она захочет, и купить новую подвеску на браслет. Она давно уже не проводила время с таким удовольствием.

Но когда они уложили ее спать, Софи выбралась из постели и вытащила письма Бранта вместе с дневником памяти. И уже хотела было достать банку лунного света, как поняла, что прятаться нет смысла. Она щелкнула пальцами, заполняя комнату светом, и забралась под одеяло. Игги свернулся рядом, и она потрепала его по все еще розовой шерстке, раскрывая первое письмо.

«Моя милая Джоли», – так оно начиналось, а дальше следовало самое приторное любовное послание в мире. Софи быстро его просмотрела – было как-то странно читать настолько личные вещи – и взяла следующее, которое оказалось еще приторнее. Как и следующее. Видимо, Брант очень скучал по своей девушке, пока та жила в изоляции башен элиты – хотя странно, что его с ней не было. Он был старше Джоли?

В следующем письме оказалась сентиментальная поэма о любви, и Софи уже готова была бросить читать всю стопку. Но следующее письмо оказалось тяжелее других, и когда она его открыла, на колени упала небольшая фотография.

Она судорожно вздохнула при виде счастливой пары до того, как их жизни разрушил пожар. Джоли выглядела точь-в-точь как в видении Прентиса – значит, он был знаком с ней. А Брант без шрама был похож на рок-звезду вплоть до растрепанных волос и хитрой ухмылки.

На Джоли был серебряный плащ с брошью в форме единорога, скрепляющей ткань у плеча, значит, фото было сделано во время ее обучения на последнем, восьмом курсе. Единорог был их талисманом.

То есть всего за несколько месяцев до ее смерти. Или даже за несколько недель.

На Бранте была зеленая туника с черной полосой, пересекающей грудь, и гербом у сердца: на синем фоне располагался красный треугольник, перечеркнутый крестом из серых полос. Символ показался знакомым, но у Софи не получалось вспомнить, чем именно.

Она закрыла глаза, сосредоточиваясь на расплывчатом воспоминании. Синий рукав с похожим символом, но другого цвета. Кроме этой короткой вспышки, она ничего не вспомнила. Как будто остальное воспоминание где-то затерялось.

Или его стерли.

Она выронила фотографию и спешно раскрыла дневник памяти, проецируя расплывчатое изображение, пока оно не ускользнуло. И пока она на него смотрела, в голове всплыло еще одно туманное воспоминание.

Вьющиеся волнистые линии, тянущиеся по краю ярко-розовой страницы.

Она узнала свой старый дневник, который вела в детстве, пока он ей не наскучил. Она помнила, что писала туда только про то, как раздражает ее сестра. Но, может, было еще что-то?

Она покопалась в воспоминании, пытаясь сфокусировать изображение, и перенесла его на новую страницу. Картинка была тусклой и нечеткой, но она разглядела сверкающий край розовой книжки и слегка завивающиеся закорючки, написанные на полях. Она не помнила, как их писала, и прочитать расплывчатый текст не получалось. Но одну важную деталь Софи разобрала.