Текст книги "Коронатор"

13. Его светлость герцог Кларенс

Свод над ее головой был с древним, позеленевшим от плесени рельефным орнаментом. На сырых и темных каменных стенах, слева от пленницы, поблескивали струйки воды. Где-то поблизости горел огонь. Анна немного повернула голову и увидела факел, воткнутый в старое заржавевшее кольцо.

Сознание постепенно прояснялось. Ан на почувствовала, что ей трудно дышать. Горло горело. Во рту у нее все еще был кляп. Анна слабо застонала и попыталась вытолкнуть его языком, но тут же ощутила, что руки у нее свободны. Стало легче дышать, но горло по-прежнему саднило, рот был полон волокон шерсти. Отплевываясь, она села. И только теперь заметила, что она в одной рубахе. Анна удрученно вздохнула. Что ж, видимо, все вышло так, как хотел Кларенс, – бросил ее в какое-то подземелье, а ее платьем воспользовались, чтобы выдать кого-то за принцессу, поднимающуюся на корабль. Для всех Анна отныне во Франции, хотя на самом-то деле она лежит в этом каменном мешке, не в ее силах исправить случившееся.

Анна огляделась. Подвал был не слишком просторным. Каменные ступени без перил вели вверх, к окованной железом двери. В центре – стол и скамья, на полу – темная полусгнившая солома. Она сидела на другой скамье, покрытой овечьими шкурами. В ногах Анна заметила какую-то жалкую одежду и тотчас схватила ее. Платье из грубого домотканого сукна было широко для нее. Это была одежда простолюдинки или прислуги, без шлейфа, едва достигавшее щиколоток. Надев его, Анна усмехнулась. Она все еще оставалась в шелковых чулках и остроносых темно-красных башмачках без каблуков с завязками, перехваченными крест-накрест вокруг стройных лодыжек.

В это время за дверью послышались какие-то приглушенные звуки, затем последовал скрежет отодвигаемых засовов. Анна стремительно села, забившись в угол и поджав колени. «Если это Джордж, его физиономии несдобровать. Проклятый пес! Он считает, что я его боюсь? Ну уж нет! Даже Ричарда Глостера я сумела поставить на место, а уж он, бесспорно, стоил двоих, если не троих таких, как Кларенс».

И все же Джордж был лжив, двуличен и непредсказуем. К тому же он не упускал случая поглумиться над теми, кто слабее его. Анна все еще старалась взять себя в руки, когда дверь с лязгом распахнулась и, склонившись под низкой аркой двери, вошел Кларенс. Засовы тут же задвинули снаружи, а герцог остался стоять наверху лестницы, с улыбкой глядя на нее.

– О, только подумать – моя милая кузина уже в полном порядке! Вы очаровательно выглядите, ваше высочество.

Анна молчала. Герцог неторопливо, словно пересчитывая ступени, сошел с лестницы и, придвинув ногой скамью, уселся, уперев локти в стол.

– Резиденция для столь высокородной леди, конечно, не совсем подходящая, но вы сами вынудили нас к этому. Здесь, в этом каменном мешке, вас никто не станет искать, сколько бы вы ни звали на помощь. В старину строили на славу – толщина стен достигает пятнадцати футов, здесь нет окон и сюда ведет лишь один ход – который, заметьте, замаскирован наверху в кладке стены. Я бы и сам ничего не знал об этом заброшенном склепе, если бы однажды Делатель Королей не показал мне его. Старина Дик Невиль неплохо знал планировку Тауэра.

Анна в упор смотрела на герцога.

– И сколько вы намереваетесь продержать меня здесь?

Кларенс сделал неопределенный жест:

– Все будет зависеть от того, как скоро мой брат Эдуард вступит в Лондон.

– А если это окажется ему не по силам?

– Отчего бы это? У него великолепная армия, преданные сторонники, и он быстрым маршем движется в сторону столицы. А вы, бедная моя кузина, все еще не теряете надежды, что спившийся Медведь, ваш батюшка, сумеет противостоять Йоркам?

Он хрипло захохотал, раскачиваясь на скамье.

– Да ведь он уже наполовину труп. Этот чудак итальянец Маттео Клеричи все еще надеется на невозможное, но он отнюдь не Господь Бог. Да-да, леди Анна. Делатель Королей сгнил изнутри. Я давно заметил, что с ним не все ладно. Его выворачивало на изнанку после пустяковой попойки, а затем он запирался с Клеричи в надежде, что тот исцелит его. Правда, каким-то чудом он держался в последнее время, но после того, как Нэд Йорк высадился в Англии и стал собирать войска, снова пустился во все тяжкие. Он пил так, как будто завтра настанет Судный день и нельзя терять ни минуты. Впрочем, для него это так и есть, ибо мой брат не пощадит того, кто пытался захватить его жену, беременную наследником, и готовил плаху ему самому.

– По-моему, вы торопите события, милорд. Ведь Эдуард Йорк все еще не вернул корону. Да и схватка между ним и Делателем Королей еще не состоялась. А мой отец, что бы там вы ни говорили, вовсе не тот человек, который может так скоро сказать «аминь».

– Вы еще добавьте, что Делатель Королей по-прежнему популярен в Англии и все вояки боготворят его! Ха! Блажен, кто верует! Уорвик утопил свою победу в вине в тот день, когда бражничал в Ковентри, а Эдуард с войсками приближался к Ноттингему. И пока Уорвик справлялся с очередным приступом недуга, Йорк обошел его, и теперь именно его, венценосца Эдуарда IV, а вовсе не Делателя Королей с восторгом ждут в столице.

Судя по всему, Кларенсу доставляло удовольствие унижать своего тестя в глазах дочери. Поэтому, криво улыбнувшись, он продолжил:

– Ваш батюшка, миледи, в решительный момент оказался настолько плох, что даже не смог сесть на лошадь, когда попытался двинуться за Эдуардом, и это видели все его сторонники, все его воины. Целый день после этого он блевал кровью и стонал, а поднявшись к вечеру, имел столь жалкий вид, что мало кто поверил бы в то, что этому человеку под силу остановить Йорков.

Анна прижала руки к груди:

– Вы лжете, Джордж Плантагенет! Вас душит злоба, потому что рядом с отцом вы всегда ощущали свое ничтожество.

Джордж внезапно резко подался вперед:

– Да, я зол на него. Но вовсе не потому, что в чем-то уступал этому спившемуся старику. Я зол из-за того, что он предал меня!

– Предал вас?

– Да. Меня и Изабеллу. Когда я ради него оставил Эдуарда, то он обещал сделать меня королем. Но вместо этого он, словно ручная обезьяна, кинулся к Ланкастерам. Поначалу я думал, что это лишь хитрость, однако после того, как вы обвенчались с принцем Уэльским, понял, что меня предали. При Эдуарде я был вторым из Йорков, братом короля, теперь же стал никем.

– Не гневите Бога, милорд. Вы второй протектор королевства, и я не думаю, что Эдуард IV сможет предложить вам должность выше той, что предоставил вам Уорвик. К тому же у Эдуарда есть законный наследник, который преграждает вам путь к трону. У Ланкастеров же нет детей, и по Амбуазскому договору вы все еще остаетесь наследником престола.

На какой-то миг ей показалось, что Джордж осознал то, что она говорит, и продолжала:

– Сейчас вы заседаете в Совете, Уорвик почитает и любит вас и не оставит в тени. В то же время еще вопрос, простит ли вам измену Эдуард или же использует вас в своих интересах, а затем отшвырнет.

Джордж вдруг свирепо грохнул кулаком по столу:

– Дьявол и преисподняя! Клянусь башкой сатаны, это уже ничего не меняет. Еще неизвестно, как долго мы с Уорвик ом продержались бы при дворе, вернись в Англию Маргарита. Эдуард же с Ричардом еще в ту пору, когда я был изгнанником и враждовал во Франции с проклятой королевой Алой Розы, писали мне, заклиная вернуться в семью. Тогда я отказался. Но потом, когда братья попали в беду, во мне вспыхнула кровь Йорков и я уже не мог не помнить, что мы вышли из лона одной семьи.

Анна утомленно кивнула:

– Как это благородно. Разумеется, если отбросить вашу фразу насчет того, что вы были разочарованы в Уорвике, поскольку он не сделал вас королем, а предпочел Ланкастеров.

Джордж, глядя исподлобья, уставился на Анну сверлящим взглядом.

– Да. И если бы вы не были женой принца Уэльского, я мог бы именно теперь, когда Уорвик окончательно разочаровался в Маргарите Анжуйской, убедить его посадить нас с Изабеллой на трон. Ведь сейчас, когда он оказался inter mallum et incudem[72]72
  Между молотом и наковальней (лат.).


[Закрыть], самым разумным было бы возвести на престол меня. Ведь герцогиня Йоркская во всеуслышание объявила, что Нэд незаконнорожденный, а значит, первым претендентом на престол являюсь я. Ланкастеры слишком слабая ветвь, чтобы оставаться на троне. И я говорил об этом Уорвик у, но всякий раз он отмахивался, твердя: Анна, Анна и еще раз Анна! Словно Изабелла и не была его дочерью, и уж во всяком случае менее вас была достойна носить корону.

Теперь Джордж почти кричал. Он тяжело, с присвистом дышал, не сводя налитых кровью глаз с принцессы.

Анна молчала. Теперь ей стало ясно, как Кларенсу удалось восстановить Изабеллу против отца и сестры.

Наконец герцог немного остыл и заговорил более рассудительно. Даже мимолетно улыбнулся.

– Только что я был на пристани у Тауэра и наблюдал за вашим отплытием во Францию, миледи. Я был в плаще с капюшоном, и меня никто не узнал. Было слишком темно, и лишь фонари на судне освещали часть пристани и трап. Вам интересно? Смею заверить вас, что ваш дядюшка, епископ Джордж Невиль, собственной персоной проводил вас и благословил в дорогу. Так же, как и сестра. Весьма трогательно было видеть сестер Невиль в момент прощания. Находился там и лорд Стэнли. Этот недотепа слишком почтителен с дамами, чтобы рискнуть мешать им в такую минуту, не говоря уже о том, чтобы заглянуть под вуаль и удостовериться, подлинная ли принцесса поднимается по сходням на борт карака[73]73
  Карак – вооруженное купеческое судно.


[Закрыть]. Правда, когда принцесса уже оказалась на палубе, он как будто забеспокоился. Точнее, барон был озадачен тем, что никто не передал ему никакого послания. Но Изабелла успокоила барона, заверив, что письмо, которое вы намеревались передать с ним, уже отправлено с ее людьми. Кто посмеет усомниться в словах родной сестры принцессы?

Анна встрепенулась:

– Но епископ? Неужели и он ничего не заподозрил?

Джордж на мгновение задумался.

– Нет. По-моему, его преосвященство даже рад тому, что вы покинули Англию.

Анна резко вдохнула сырой, отдающий гнилью воздух. О, она прекрасно понимала, как епископу хотелось, чтобы ее не оказалось в Лондоне. По-видимому, он был извещен, что Эдуард окажется у стен столицы гораздо раньше его брата, и потому стремился отослать племянницу подальше. И узнал он обо всем этом от Джона Мортона. Бедный, постоянно колеблющийся дядя Джордж! Ведь именно сейчас ему придется противостоять мощной армии Йорков, ему – мирному, мягкому и слабохарактерному человеку. Анне стало не по себе. Теперь, когда и барон Стэнли покидает столицу, Джорджу Невилю не на кого будет опереться. И если Джон Мортон станет по-прежнему влиять на него… Анна вспомнила, каким подавленным, отчаявшимся выглядел епископ вчера в зале капитула. Вчера… Ей казалось, что с того вечера прошла вечность. Еще вчера она была принцессой, а теперь всего лишь жалкая узница…

Она вздрогнула – Джордж быстрым движением подсел к ней. При багровеющем свете факела глаза его сально блестели.

– Черт побери, – глухо пробормотал он. – Мне всегда нравились женщины с распущенными волосами.

От него пахло вином. Герцог протянул руку, словно хотел коснуться ее лица, но она резко подалась в сторону. Джордж захохотал, однако Анне было не до смеха. Она знала, что нравится мужу сестры, и сейчас, когда она в его власти, это было вдвойне опасно. Джордж, хотя и воспитывался в благородной семье в соответствии с кодексом рыцарской чести, был разнузданным и упрямым. Даже то, что он слепо метался от одной партии к другой, роняя в глазах достойных людей свое доброе имя и вызывая недоумение, свидетельствовало, что умом он не блещет. И если когда-то Ричард Глостер напугал Анну своей яростью, то от Джорджа следовало ожидать любой глупости.

– Когда вы заподозрили, что мне известно о вашем сговоре с Эдуардом? – торопливо спросила она, чтобы отвлечь его.

Джордж сразу клюнул. Он уперся ладонями в колени и поглядел на принцессу с выражением торжествующего превосходства.

– Когда вы встретились с Филипом Майсгрейвом. Да, именно тогда у меня появились подозрения, но не более того. Я послал за вами своих людей, едва ко мне прибежала перепуганная Изабелла и все рассказала, но вас уже нигде не было. Мои люди обшарили Стрэнд до самого Вестминстера, однако ваше высочество словно в воздухе растворились. И тогда я решил обезопасить себя.

– Да-да, я знаю, вы написали королю. Ведь только он имел надо мною власть в Лондоне.

Она осторожно отсела за стол, так, чтобы между ней и Джорджем оставалось хоть какое-то препятствие. Она машинально теребила завязки у ворота. Герцог ненадолго задумался, но вскоре заговорил:

– Вы стали для меня слишком опасной, Анна. Вы оказались женой наследника Ланкастеров, принцессой, обладающей неограниченными полномочиями, и вы могли погубить меня в мгновение ока. Уорвик поверил бы вам и не задумываясь уничтожил меня, даже не вспомнив, что Изабелла беременна. Вот тогда-то я и решил, что раз вы можете погубить меня моей тайной, то я погублю вас вашей. Откуда мне было знать, что полоумный Генрих заставит вас во искупление грехов совершить паломничество? Человек в здравом уме, проведав, что невестка наставляет его сыну рога, посадил бы ее на хлеб и воду или отослал бы к сыну, чтобы тот сам решил, как поступить с блудницей. Генриху же взбрело в голову тащиться в Кентербери. Вы были фактически свободны и каждую минуту могли написать отцу. Казалось, теперь уже ничто меня не спасет, но, слава богу, нашлась мисс Уэд…

Хотела Анна того или нет, но лицо выразило омерзение. Заметив это, Джордж рассмеялся. Теперь он говорил без умолку, словно ему давно не терпелось перед кем-то открыться, похвастать, как он ловко сплел интригу.

Да, безусловно, Провидение было на его стороне, раз Анна так доверяла его шпионке и именно ее взяла с собой в паломничество. А ведь та же Бланш долгое время служила связной между герцогом и королевой Элизабет. Как, разве Анне не известно, что оставшаяся с королевой в аббатстве дама – тоже из семьи Уэд, родная сестра Бланш? Теперь она замужем за кем-то из Вудвилей. Разумеется, жаль, что из-за отъезда Бланш он потерял всякую связь с королевой, но, в сущности, доверие Анны к ней было в то время даже предпочтительнее. Ведь, после того как Бланш передала в Савой латинские черновики принцессы, Джордж с ужасом понял, что его тайна раскрыта. Теперь Бланш должна была стать глазами и ушами герцога Кларенса при Анне. Им снова повезло – именно Бланш поручила принцесса отправить гонца с письмом, и благодаря этому заговорщики получили передышку. Однако совсем недолгую, ибо вскоре Анна заволновалась и начала подумывать о новом гонце. Счастье еще, что она по своей наивной доверчивости сразу не заподозрила Бланш. Тем не менее время они выиграли. Эдуард успел высадиться в Англии и нащупать связь с братом. В соответствии с их планом Джордж до последнего должен был оставаться при Делателе Королей, добиться его полного доверия и вынудить ожидающих в Уэльсе Ланкастеров не присоединяться к Уорвик у, под тем предлогом, что они якобы ожидают прибытия в Англию королевы Маргариты. Те же войска, которые собираются в Глостершире и Уилтшире, должны оставаться под командованием Кларенса, чтобы в самый последний момент, когда Уорвик будет меньше всего этого ожидать, перейти на сторону Белой Розы.

Анна прикрыла глаза. Ей стало нестерпимо грустно. Она вспомнила, как любил Кларенса ее отец. Когда молодой герцог учинял очередное безрассудство, Уорвик всегда оправдывал его, становился на его сторону, твердя, что и отец братьев, Ричард Плантагенет, в юности был безрассуден, зато с годами стал самым популярным человеком в королевстве.

Джордж, сидя на скамье и опершись спиной о стену, тем временем продолжал:

– И тогда, чтобы прекратить эти письма, я решил захватить тебя, вернуть в Лондон и следить за каждым твоим движением. Заодно не мешало и Генриха иметь заложником в борьбе против его партии. В то время я оказался первым лицом в Лондоне и мне не стоило большого труда убедить Совет в необходимости вашего скорейшего возвращения. Эдуард в Англии, Кентербери – неукрепленный город, да и свиты вашей недостаточно для военного времени. В Кентербери я отправил Джона Мортона.

В свое время примас Томас Буршье посоветовал мне взять в капелланы этого весьма способного священника, и я надеялся, что расположение, которое раньше питал архиепископ к Мортону, поможет последнему убедить вас вернуться в Лондон. Все так и получилось бы, не столкнись мы с вашим порази тельным упрямством, леди Анна. Мортон сразу почувствовал, что вы ему не доверяете, более того – догадываетесь о моих намерениях. Поэтому он всячески старался пробиться к королю, надеясь, что Генрих окажется более покладистым. Откуда ему было знать, что тот окончательно спятил и его стерегут как зеницу ока. Побеседовать с глазу на глаз с кардиналом Буршье он тоже не смог, ибо обнаружил, что всегда милостиво относившийся к нему примас теперь словно избегает своего протеже. И все же Мортон добился встречи с ним – в неурочное время, поздно ночью, но у него не было иного выхода. Бланш сообщила ему, что подслушала ваш разговор с кардиналом, когда вы попросили его отправить послание Делателю Королей с архиепископской почтой.

Вы лукавая бестия, леди Анна. Вы избрали самую надежную почту его высокопреосвященства архиепископа Кентерберийского, мы же надеялись, что вы отправите королевского курьера, которого без труда перехватят мои люди, постоянно торчавшие в Кентербери и только и ожидавшие сигнала от Бланш Уэд. И тогда Мортон решился. Он отправился к Томасу Буршье и под предлогом исповеди открылся ему. Он не глуп, этот капеллан. Он так ловко построил исповедь, что, во-первых, Томас Буршье не смог бы его предать, не совершив смертного греха, а во-вторых, убедил примаса, что настало время помочь вернуться на престол низверженному монарху, который выхлопотал для Буршье кардинальскую мантию, и поэтому у архиепископа были с ним самые добрые отношения.

Неожиданно примас заговорил, и Мортон понял, что кардинал полностью на его стороне. Томас Буршье и сам считал, что для Англии будет куда лучше, если на престоле окажется молодой и энергичный Эдуард, а не безумный Генрих, которым беззастенчиво помыкают временщики, и еще неизвестно, что ожидает Англию, когда разразится борьба за власть между королевой Маргаритой и Делателем Королей. К тому же на архиепископа произвел очень сильное впечатление тот факт, что Генрих впал в безумие именно у гробницы святого Томаса. Он видел в этом перст Божий, знак немилости Небес к Ланкастерам. И тогда Мортон сказал, что если письмо принцессы попадет к Делателю Королей, то это грозит чрезвычайными бедствиями, ибо немало сторонников Белой Розы могут взойти на плаху и весь стройный план борьбы с Ланкастерами рухнет. Это был отчаянный шаг. Мортон понимал, чем рискует. Ведь если бы Томас Буршье выдал священника – его жизнь не стоила бы дырявого пенса. Но Господь наделил Мортона поразительным даром убеждения. Однако и он струхнул, когда кардинал вдруг благословил его и отпустил, не сказав ни да, ни нет. Впрочем, как оказалось, его преосвященству просто надо было подумать. Наутро чуть свет он сам пришел к священнику и заявил, что собственноручно сжег письмо и Мортон может возвращаться. Пусть он сообщит Эдуарду, что Буршье станет молиться за его победу…

Последние слова Джордж произнес почти хохоча.

Анна молча слушала герцога. Теперь ей открылось многое из того, что совершалось втайне. Она была готова растерзать себя за непростительную беспечность и доверчивость. Нет, она обязана была после исчезновения первого письма сама броситься к отцу. Подобные секреты не доверяют бумаге, эти тайны призывают к более решительным действиям, и она должна была вырваться к Уорвик у, сама поведать ему о предательстве Джорджа Кларенса, человека, с которым отец поделился властью и в преданности которого не сомневался.

Между тем казалось, что Джорджу доставляет огромное наслаждение сейчас, когда принцесса уже не могла причинить ему вреда, посвящать ее в свои тайны.

– Несмотря на то что Мортону удалось убедить кардинала перейти на нашу сторону, я по-прежнему чувствовал себя на волосок от гибели. К тому же Уорвик у вдруг приспичило вызвать меня из Лондона и отправить на запад – собирать войска. Признаюсь, это было самое опасное для меня время, ибо, хотя Изабелла и писала мне обо всем, но, если бы вам вздумалось по ехать к отцу, я не успел бы вам помешать. К счастью, вы были прикованы к безумному Генриху и не могли предпринять решительных действий. И наконец Стэнли сумел привезти вас в столицу. Уж не знаю, как этому болтуну удалось вас уломать, но вы доверяли ему явно больше, чем мне. Я все время опасался, что вы посвятите его в мою тайну, но, видимо, сам сатана надоумил вас держать язык за зубами. А ведь Стэнли мы опасались больше всего. Он имеет определенный вес в Совете и из-за своей страсти к графине Ричмонд верен Алой Розе. Скажи вы ему хоть слово – и меня бы уже ничто не спасло. Но вы по-прежнему полагались на письмо. После поездки с Филипом Майсгрейвом у вас появилось какое-то странное пристрастие к письмам и гонцам. Я-то думал, что, убедившись в том, что Уорвик у все еще ничего не известно, вы поднимете грандиозный шум, но вы опять затаились. Эти два дня, пока вы находились в Лондоне, мои люди следили за вами, но вы вели себя как ни в чем не бывало и даже умудрились подслушать, как Мортон уговаривал епископа Невиля не идти против воли жителей Лондона, желавших без боя открыть ворота Эдуарду.

Анна выпрямилась, в растерянности взглянув на герцога. Кларенс замер на полуслове.

– Ого, да вы, оказывается, ничего не знали? Похоже, мой добрый капеллан вас несколько переоценил.

Он засмеялся и, обойдя стол, начал подниматься по ступеням к двери. Анна слышала, как Джордж велел стражнику принести вина, но уходить он явно не собирался. Вино подали сразу, словно кувшин и кубок стояли за дверью, затем послышались торопливые голоса и герцог довольно внятно ответил:

– Я зайду к ней на рассвете, чтобы узнать, как дела. Сейчас мне там нечего делать. Терпеть не могу бабьего визга.

Он вернулся, неся в одной руке кувшин с вином, в другой – кубок. Вид у него был самый благодушный, он даже что-то мурлыкал себе под нос.

– Не хотите ли вина, Анна? Это мальвазия, превосходное вино. Когда я недавно был у Уорвика в Ковентри, я пил исключительно его, в то время как старый Медведь накачивался своей асквибо.

Он плеснул себе вина и поднял кубок:

– За наследника Кларенсов! Хо! Только что мне сообщили, что у Изабель начались схватки. Великолепно! Я пью за то, чтобы у меня родился сын!

И герцог осушил кубок до дна. Немного вина пролилось, и багровая струйка потекла по его подбородку. Но Джордж не заметил этого. Отдышавшись, он вновь наполнил кубок.

– Нет ничего лучше, чем вот так промочить горло после столь долгой речи. Выпейте и вы глоток, Анна. Выпейте за Изабеллу и моего наследника.

Но она даже не взглянула на кубок.

– Вы должны сейчас быть с ней, Джордж. Ей будет легче, если она почувствует, что вы рядом.

Герцог исподлобья взглянул на нее:

– Я вижу, вам уже надоело мое общество. И какая забота о сестре! Не очень-то вы беспокоились о ней, когда собирались предать нас в руки Делателя Королей.

– Видит бог, я не знала, что Изабель принимает участие в заговоре.

– Догадаться было нетрудно. Ведь именно она прислала ко мне гонца, сообщив, что вы готовы отправить со Стэнли новое письмо к Уорвик у. Изабелла весьма неглупа. Она подослала к вам Дебору, и эта дуреха, возвратившись, с самым невинным видом поведала, что вы собираетесь ехать во Францию, но перед этим намереваетесь передать Стэнли некое письмо. Из рук в руки, перед самым отъездом. Не скрою, Изабелла не на шутку перепугалась. Я в это время тайно находился в Виндзоре, чтобы быть в курсе того, что произойдет, и, когда получил это известие, немедленно принял решение. Что ж, я все рассчитал безупречно. Вы угодили в западню самым простодушным образом. Впрочем, вы ведь могли встретиться со Стэнли и в Гилдхолле, но Небо и на этот раз было на моей стороне. Я научил Изабеллу, как заманить вас в Тауэр, где уже все было готово, чтобы выкрасть вас. Свадьба баронессы с моим шталмейстером была приманкой, а ваша необыкновенная симпатия к Деборе послужила нам на руку. Теперь вы в моей власти. Лишь самые преданные мне люди знают, где вы. И вы останетесь в этом каменном мешке до тех пор, пока это мне не надоест. Даже если Уорвик сумеет вывернуться, в чем я очень сомневаюсь, то и тогда я еще подумаю, исчезнете ли вы навсегда, унося с собой мою тайну, или останетесь заложницей, лакомым кусочком, чтобы смирить бешенство Невиля. Ха-ха! Обе его дочери в моих руках! Думаю, Уорвик не станет долго торговаться. Пейте, пейте вино!

И он придвинул к Анне кубок, расплескивая мальвазию.

Анна сидела, не сводя горящих ненавистью глаз с лица герцога.

– Со времен Иуды до наших дней не было более гнусного предателя!

Герцог хмыкнул.

– Это всего лишь политика, моя дорогая. Как учил меня ваш батюшка, измены в политике – вещь самая обычная. Больше того, тупое постоянство и искренность в вопросах политики – худшие из государственных добродетелей.

– Но бесчестным политикам, прославившимся лишь предательствами, не будут доверять.

– Неужели? Однако мои братья мне доверяют.

– Они всего лишь используют вас. Ваша новая измена им на руку.

Джордж на минуту умолк. Потом поднял бокал и, сделав несколько глотков, запальчиво выкрикнул:

– Благородному человеку часто бывает несподручно держаться принятых обязательств! Лишь жирные торгаши верны обещаниям, чтобы не лишиться клиентов. Мы же, рожденные для высокого удела, можем позволить себе быть…

– Мерзавцами! – заключила Анна. Больше она не могла сдерживаться. Ее захлестнула долго сдерживаемая слепящая ярость. – Вы грязный подонок, Джордж! Вы губите человека, который столько для вас сделал, так вам доверял! Не важно, если сейчас вам и удастся избежать наказания. Есть небесная справедливость, и кара не минует вас. Вы подохнете, как шелудивая собака, как червь, раздавленный сапогами своих же сторонников. Я вас ненавижу! Негодяй и последний из сущих на земле Англии предателей! Пес, отрыжка блудодея, выродок!

Джордж вдруг расхохотался:

– Браво! Вы истинная дочь своего отца. Тот, когда его распирает злоба, ругается, как паромщик, и не следит за своей речью. Но если старый Невиль казался мне в такие минуты отвратительным, то вы – просто великолепны. Какой темперамент, какой демонический блеск в глазах! Положительно, вы мне нравитесь, Анна. И вы опасный противник, а это только распаляет мое желание получить вас.

Он обошел вокруг стола и протянул к ней руки. Анна, вся сжавшись, уперлась в его грудь и сильно откинулась назад, изогнувшись дугой.

– Вы не посмеете! Вы рыцарь и не можете поступить с женщиной из благородной семьи, как с простой пастушкой!..

– О, вот теперь вы меня идеализируете. А ведь всего мгновение назад вы не находили слов, чтобы больнее унизить меня!

Он засмеялся и крепче сжал ее. Лицо его вдруг исказилось гримасой.

– Видели бы вы себя в ту минуту, когда осыпали меня бранью, как невежественная маркитантка. Одно это свидетельствует о том, что вы просто дочь удачливого вояки, а отнюдь не леди. И я сделаю с вами все, что мне заблагорассудится. Почему бы мне не получить то, что уже досталось захолустному рыцарю из Пограничья?

– Вспомните об Изабелле! – испуганно вскричала Анна. – Она моя сестра и сейчас терпит муки, чтобы дать вам наследника.

На какой-то миг обнимавшая Анну рука ослабла, и она смогла перевести дух. Но уже в следующую минуту герцог схватил ее за волосы и рывком притянул к себе, впившись в губы отдающим вином поцелуем.

Анна хрипела и вырывалась, но руки Кларенса были словно из железа. Она почувствовала, как он раздирает ей рот, как его зубы стукнули о ее зубы. Тогда, освободив руку, она изо всей силы ткнула большим пальцем в глаз герцога. Джордж охнул и отпустил се. Она тут же бросилась вверх по лестнице и в панике стала колотить в дверь, громко крича и взывая о помощи.

Герцог, скрежеща зубами, мотал головой, потом, прикрыв ладонью глаз, в бешенстве зарычал:

– Проклятая сука!

Нетвердо ступая, он поднялся по ступеням, схватил Анну и несколько раз ударил с такой силой, что у нее зазвенело в голове, ноги подломились, и она стала падать, невольно увлекая за собой Кларенса. Уцепиться было не за что, и герцог рухнул вниз. Они скатились по ступеням, и Анна оказалась сверху. Воспользовавшись этим, она вскочила на ноги и оббежала стол.

– Помогите! Ради всего святого, помогите! – кричала она.

Несколько минут они метались вокруг тяжелого дубового стола. Анна продолжала кричать. Схватив со стола кувшин, она метнула его в голову Джорджа, но тот увернулся. В следующий миг он рывком опрокинул стол и кинулся к ней. Каким-то чудом она успела отскочить и устремилась к факелу. Ей удалось рвануть его за рукоять, но схватить факел она не успела – он лишь выпал из кольца в стене и покатился, чадя, по полу. Вспыхнула солома.

Как ни был возбужден Джордж, но он задержался, чтобы затоптать разгорающееся пламя. Это ему вскоре удалось, и их окружила непроглядная тьма. Джордж слышал, как у противоположной стены тяжело дышит Анна. На мгновение у него мелькнула мысль кликнуть стражу, чтобы подали новый факел, но он тут же подумал, что эта бешеная кошка захочет воспользоваться факелом в качестве оружия. К тому же ему не хотелось прерывать охоту, становившуюся все забавнее. Именно так – в темноте, где Анна беззащитна среди этих голых каменных стен.

Ориентируясь на ее дыхание, Джордж сделал выпад, стремясь поймать свою добычу, но Анна отскочила. Она оказалась удивительно ловкой и увертливой. Временами ему уже казалось, что он схватил ее, но всякий раз ей удавалось вырваться. Один раз она укусила его за руку, и он изо всех сил ударил ее другой рукой. Анна упала, но, когда он кинулся на нее, откатилась, и Джордж лишь споткнулся о столешницу и сильно ушиб ногу. Выругавшись, он ринулся туда, где слышались ее всхлипы, но наткнулся на стену. Проклятье! Ему стала надоедать эта дурацкая игра. Неужели эта тварь с кошачьими глазами действительно видит в темноте?

– Анна! Мне ничего не остается, как позвать стражу. Они придут и будут держать тебя.

Сильнейший удар обрушился на его спину между лопаток, и герцог, не устояв, рухнул на четвереньки. Видимо, Анна воспользовалась скамьей. Кларенс, однако, успел сообразить, что в темноте она неверно рассчитала расстояние, иначе удар пришелся бы по голове. «О, змея! Да ведь так ей ничего не стоило проломить мне череп!»