Текст книги "Сто старинных корейских историй. Том 2"

Как золотое кольцо научило сыновей почтительности

Разве сейчас встретишь по-настоящему почтительных детей? Почтительным считают любого, кто живёт рядом со старыми родителями и худо-бедно заботится о них. Сыновей и дочерей хвалят только за то, что не бросили стариков на произвол судьбы. А в давние времена заботиться о родителях было непросто. Вот об этом-то и будет наша история.

Давным-давно жила одна вдова, и было у неё три сына. Муж её умер ещё молодым, и пришлось женщине одной трудиться не разгибая спины, чтобы поставить сыновей на ноги. Выросли сыновья, женились, и появились у вдовы три невестки, а потом и внуки пошли. Сама же вдова старела, дряхлела и мало-помалу сделалась для детей обузой. Все они пытались от неё избавиться, как от мусора, даже кормить как следует не кормили. Каково было старушке, когда её родные дети презирали и куска для неё жалели? Тут всё и без слов ясно. Не вынесла бедная вдова такой жизни, захворала и слегла. Но от этого ещё пуще невзлюбили её сыновья с невестками. Смотрели на старушку с омерзением, будто на гадкого червя, обращались с ней неласково, а потом и вовсе бросили мать, и каждый поселился отдельно. Все три сына мать бросили.

Осталась мать одна-одинёшенька, и тут уж совсем горько ей пришлось. Сварит больная старушка ячменной каши, поест немного – так и держалась. Сыновья с невестками редко её навещали. Хорошо, если раз в месяц заглянут. Да и то заходили, лишь чтобы проверить, жива ли ещё старушка.

И вот однажды пришёл к ней монах и попросил еды. Вдова, хотя и жила в одиночестве и нищете, за всё небеса благодарила. Доковыляла она потихоньку до порога и отдала монаху весь оставшийся ячмень. Посмотрел монах на старушку покачал головой и спрашивает:

– Как же вы, бедняжка, одна живёте? Или у вас детей нет?

– Есть у меня трое сыновей, да у них свои дела, когда уж им возиться с больной старухой? А мне одной спокойнее.

Подумал монах, подумал, а потом достал из котомки золотое кольцо. Ярко-ярко засверкало кольцо – видно, что дорогое. Отдаёт монах кольцо старушке и говорит:

– Это кольцо пожертвовал богатый человек из соседней деревни. Оно имеет целительную силу. Не отказывайтесь, примите его и наденьте на палец.

Не хотела вдова брать такой дорогой подарок, но монах настоял на своём и ушёл. Тогда старушка надела кольцо на палец – ведь монах сказал, что оно целительную силу имеет.

И вот прошло несколько дней, и заглянули к матери старший сын с женой. Пришли, чтобы проверить, жива ли ещё старушка или уже преставилась. Увидели на пальце у матери золотое кольцо – глаза у них так и загорелись.

«Умрёт матушка – надо кольцо забрать. Нельзя, чтобы оно братьям досталось», – решили муж с женой и тут же бросились за матерью ухаживать. Испугались, что завещает мать кольцо не им, а младшим сыновьям, ведь старший сын с невесткой до сих пор совсем о ней не заботились. Стали они вокруг матери суетиться, затопили жарко печь, наготовили еды, руки-ноги старушке размяли.

Потом заглянули к матери средний сын с женой. Увидели кольцо и сразу на него глаз положили. А потому тоже принялись не покладая рук за матушкой ухаживать. Так же поступил и младший сын. Вот так в один прекрасный день все три сына с невестками стали заботливыми и почтительными. Раньше за целый месяц от силы раз-другой заглянут, да и то лишь на минутку. А теперь ни дня не пропускали, все вокруг матери суетились. Раньше старушка жила в одиночестве, смерти своей ждала, а теперь вон какое счастье – все три сына о ней заботятся.

Отчего заболела старушка-мать? Не оттого ли, что дети её презирали и не кормили? Но теперь всё переменилось, и здоровье её поправилось. Хворь как рукой сняло. Конечно, хотя сыновья с невестками и угождали матери, сами только о золотом кольце и думали. Но как бы то ни было, а с тех пор вели они себя, как подобает почтительным детям.

Так прожила старушка-мать в довольстве и радости до самых последних дней. А перед смертью отдала она кольцо в храм. Получила кольцо от монаха – ему же и вернула. Сыновьям с невестками пришлось локти кусать. Да на что обижаться? Ведь кольцо научило их почтительности, разве не так?

Как уездный начальник быков продавал

Пожалуй, правильно будет сказать, что в старину от уездного начальника зависело, живёт ли народ в радости или мучается. Сам народ был подневольным. Придёт начальник добрый – и людям легко живётся, а с непутёвым встречай страдания и муки. О тех, кто свой пост за деньги получили и только пузо себе отращивал, и говорить нечего: они на простой люд вовсе внимания не обращали. Много было таких, кто книги читал, а о жизни ничего не знал и не ведал, как тяжело крестьянам приходится. Но порой встречались поистине мудрые правители, умевшие больное заживить, а кривое выпрямить. Вот о таком правителе и будет наш рассказ.

В давние времена в провинции Чунчон в уезде Окчон правил один мудрый начальник. Все дела он вёл разумно, и народ при нём больших забот не знал. Только две напасти в уезде осталось: уж очень много было в тех краях картёжников и старых дев с холостяками. Справиться бы только с двумя этими бедами – и больше никаких тревог. Да не так-то просто это было. Привычка играть на деньги проникла у людей до мозга костей, и сколько картёжники ни обещали исправиться, всё напрасно. А старые девы и холостяки все были из бедных семей и ничего за душой не имели – куда таким жениться? Так и старились они в одиночестве. Вот уездный начальник и маялся: днями и ночами голову ломал, как бы игроков от карт отвадить, а старых дев и холостяков женить.

Однажды созвал начальник со всего уезда людей, у которых были взрослые сыновья и дочери на выданье. Много народу пришло – во дворе у канцелярии яблоку негде упасть.

– Отчего вы не жените своих детей? – спрашивает начальник.

– Какая там женитьба – денег-то нет, – в один голос отвечают люди.

– А сколько денег нужно?

– Ну, хоть чтобы на быка хватило.

– Всё ясно. Ступайте, – отпустил их начальник.

Разошлись люди, а начальник созвал помощников и приказывает:

– Немедленно ступайте и отыщите всех картёжников. Да будьте тише воды, ниже травы, чтоб никто о том не узнал. Всех до единого найдите и сюда приведите.

И вот за несколько дней прочесали помощники всю округу, нашли игроков, всех до единого, и привели их в канцелярию. Много картёжников собралось – во дворе яблоку негде упасть. Стал начальник их отчитывать:

– Что же вы про добрые дела забыли и всё на деньги играете? Но так и быть, на этот раз я вас прощу. Только больше уж карт в руки не берите.

– Больше не будем! – в один голос пообещали игроки.

Что бы они про себя ни думали, начальнику надлежало ответить только так. Не могли же они сказать: «Мы и дальше будем играть».

– А коли примитесь за старое, я вас больше людьми считать не буду. Согласны?

– Как не согласиться?

– Тогда кем мне вас считать?

Подумали игроки и отвечают:

– Псами будем, коли карты в руки возьмём.

– Нет, не пойдёт, – не согласился начальник.

– Ну, тогда свиньями.

– Тоже не пойдёт.

– Ну, тогда крысами.

– Нет.

– Драными котами.

– Нет.

Тут один из игроков и говорит:

– Быками!

– Ну, что ж, так тому и быть, – наконец согласился начальник.

Тогда все игроки в один голос заявили:

– Коли снова карты в руки возьмём, считайте нас быками!

– Ну, тогда вот вам бумага и чернила – так и напишите, а после печатью скрепите.

Поклясться-то дело нехитрое. Каждый так и написал: «Коли стану на деньги играть, прошу меня быком считать». Собрал начальник письменные клятвы и отпустил игроков.

Прошёл месяц, и вот позвал начальник помощников и приказывает:

– Ступайте и отыщите игроков, всех до единого, как в прошлый раз. Да будьте тише воды, ниже травы, чтобы никто не узнал.

Легко ли игрокам исправить свои привычки? Хоть и поклялись они, что больше играть не будут, многие снова взялись за старое. Опять картёжники заполонили весь двор. Говорит начальник своим помощникам:

– Те из них, кто клятву нарушил, отныне не человек, а бык. Наденьте на них узды и заприте в темнице. И объявите по всему уезду, что завтра будем быков продавать. Пускай покупатели приходят.

Разошлась молва по всем окрестностям, и на следующий день собралась у канцелярии шумная толпа: кто покупать пришёл, кто просто посмотреть. Вывели из темницы игроков-телков, выстроили их во дворе.

– Ну, вот, быков много – разбирайте!

А среди пришедших были и сыновья игроков, и жёны, и братья, и сёстры. Разве могли они спокойно смотреть, что с их отцами, мужьями и братьями обращаются, точно со скотиной? Пришлось выкупать.

– Этого я забираю!

– А этого я куплю!

Так раскупили одного за другим всех игроков-быков. А начальник вырученные деньги раздал бедным старым девам и холостякам, чтобы они могли жениться. Больше в уезде не осталось одиноких, да и картёжников заметно поубавилось. После такого позора на глазах у всех им было уже не до игры. Вот так начальник справился сразу с двумя напастями.

Сын солеторговца

В давние времена, когда между дворянами и простолюдинами пропасть была, жил один солеторговец. А ведь кто такие торговцы солью? Они и среди простого люда самыми презренными почитались. И был у того человека сын. Таких смышлёных сыновей ещё поискать: всё схватывал на лету. Да что толку? Разве мог солеторговец выучить своего сына и отправить его держать экзамен на государственную службу?

«Вот беда! – сокрушался отец. – Родись он в знатной семье, большим человеком бы стал. А с таким отцом, как я, зачахнет, бедняга».

Но сын его оказался большой молодец. Пускай он в школу не ходил, зато под классной дверью по крохам грамоту учил. Пускай отец ему книг не покупал, зато он чужие книжки переписывал и читал. И к пятнадцати годам знал юноша весь Конфуцианский канон. Тут уж отец не мог сидеть сложа руки.

– Если такой талант загублю, небеса меня покарают. Ступай-ка ты, сын, в путь-дорогу. Никому не говори, из какого ты рода. Иди держать экзамен на государственную службу. А про отца с матерью забудь и живи себе счастливо.

Так отец сына наставил и в путь-дорогу отправил. Добрался сын до столицы, походил-побродил да каким-то чудом именную бирку дворянина раздобыл. А после и экзамен на государственную службу выдержал.

Получил сын солеторговца высокий пост, стал чиновником и вёл государственные дела мудро и рассудительно, ведь по уму ему не было равных. Заметил его министр и захотел женить на своей дочери. Значит, быть сыну солеторговца министерским зятем! Назначили день свадьбы, и поднялся в доме министра праздничный переполох.

Но хотя сын солеторговца скрывал своё происхождение, всё же не мог он родного отца на свадьбу не пригласить. Подумал он, подумал, раздобыл служебную форму и послал её отцу в деревню. Вместе с формой послал и шляпу из конского волоса, и высокие сапоги из оленей кожи, чтобы не стыдно было отцу в министерском доме показаться. Нарядился отец и говорит жене:

– Жёнушка, приготовь-ка мне корыто ячменных лепёшек – сыну отвезу.

– Он теперь министерский зять – станет ли он ячменные лепёшки есть?

– Отчего же не станет? Он всегда их любил. Пусть он теперь и зять самого министра, от любимого лакомства вряд ли откажется.

Напекла мать целое корыто ячменных лепёшек. Нарядился отец в форменный костюм, на голову шляпу из конского волоса надел, на ноги – высокие сапоги из оленей кожи, взвалил на плечо корыто лепёшек и пустился в путь.

Пришёл он к министерскому дому. Увидел его хозяин и дар речи потерял. А солеторговец сына зовёт:

– Иди, сын, ячменных лепёшек поешь. Ты же их любишь. И ты, невестушка, угощайся.

Потом заметил отец во дворе поленницу дров и говорит:

– Вот так поленница! Неужели это твой тесть сам столько дров нарубил?

Тут министр обо всём догадался. Понял он, что его будущий сват солью торгует, а будущий зять – сын солеторговца, и прогнал обоих со двора. Что им оставалось? Прогнали – пришлось уйти.

И вот как-то раз поутру приготовила министерская дочь отцу завтрак и велит слугам:

– Сегодня батюшке еду не солите, не перчите, приправ не кладите, соусом не поливайте.

Подали министру пресный завтрак. Попробовал он и возмутился:

– Отчего это еда нынче такая пресная?

Дочь ему и отвечает:

– Вы, батюшка, жениха моего прогнали, когда узнали, что он сын солеторговца. Вот я и решила, что вы, верно, соли не любите. Коли так солеторговцев презирать, кто же станет солью торговать? А некому будет соль продавать – каково простым людям придётся? Ведь это от дворян зависит, хорошо ли народ будет жить. А кто у нас дворянин, как не вы, батюшка?

Понял министр, что был неправ. Позвал он сына солеторговца обратно в свой дом, и сыграли они свадьбу.

Правда ли всё это было или нет – я того не знаю. Но и такая история есть.

Как сын Кулачина почтительности научился

Давным-давно в одной далёкой деревне жили муж с женой. Шёл обоим пятый десяток, а детей у них всё не было. И вот родила жена на старости лет единственного сына, и стало это дитя для родителей дороже серебра и золота. Холили они его и лелеяли, души в нём не чаяли. И научили родители своего сыночка такой игре:

– Ну-ка сынок, стукни мамку разок, – говорит отец.

– Ну-ка сынок, стукни батьку разок, – говорит мать.

А сын едва ходить научился. Много ли он понимал? Делал всё, как родители велели. Подбежит к матери – и ударит ручонкой, подбежит к отцу – и того легонько стукнет.

А родители смеются, хохочут – не нарадуются, какой у них малыш милый и забавный. И так не раз и не два, а изо дня в день играли. Мальчик к той игре и привык. Привык он отца с матерью бить.

И вот вырос сын, и шёл ему уже пятнадцатый год, а привычки своей дурной он не оставил. В детстве-то кулаки маленькие были: ударит – только щекотно. Вот родители и смеялись, хохотали. А вырос – и в кулаках силы прибавилось. Теперь уже больно бил. Заскучает детина Кулачина – и давай отца с матерью по спине колотить. Теперь уж им не до смеха было.

– Ну, будет тебе, поиграл – и хватит. Так и убить недолго, – вразумляли его родители.

Но сын по-прежнему думал, что это игра. Жили-то они в глуши. Что он мог видеть и слышать? Всё, чему парень научился, это отца с матерью бить. А просто ли такую привычку исправить?

Проснётся поутру Кулачина и первым делом стукнет мать: мол, хорошо ли почивала, матушка? Поест, соберётся в поле идти – снова ударит: мол, скоро вернусь. Поработает, вернётся домой – опять ударит: мол, вот я и дома. И если бы на этом всё! Он и на ночь мать бил – спокойной ночи желал, и каждый раз, когда из дома выходил, – на прощание. Разве вынесешь долго такую жизнь?

Раз пошёл Кулачина в горный лес дрова рубить, а отец с матерью дома остались. Тут как раз мимо один крестьянин проходил. День клонился к вечеру, и попросился он переночевать.

Растерялись муж с женой, не знают, что и ответить. Узнает посторонний, что в их доме творится, – засмеёт. Что он скажет, когда увидит, как здоровенный детина лупит что есть силы отца и мать?

– Уже ночь на дворе, а поблизости больше никто не живёт. Добрые люди, пустите переночевать, – повторил странник свою просьбу, видя, что хозяева молчат.

Как не пустить? В старину не приютить прохожего на ночь почиталось большим злом. Люди так не поступали. Делать нечего, пустили муж с женой странника в дом.

Немного погодя вернулся из леса сын с вязанкой дров. Услышали отец с матерью, как дрова возле дома на землю упали, – побледнели и задрожали. Страшно старикам, ведь вот-вот достанется им от сына.

Не успел Кулачина на порог ступить, как тут же бросился к отцу с матерью и давай их дубасить. Увидел это гость и дар речи потерял. Бывают же на свете негодяи!

– Что всё это значит? – спрашивает гость.

Вздохнули муж с женой и говорят:

– Научили мы нашего сынка в детстве такой игре: «Ну-ка, сынок, стукни мамку разок. Ну-ка, сынок, стукни батьку разок». Привык он родителей бить, до сих пор так и делает.

А гость их был человек непростой. О его почтительном отношении к родителям ходила молва по всей округе. Послушал он хозяев и говорит:

– Отпустите вашего сына со мной на несколько дней, а после я его домой пошлю.

Обрадовались муж с женой, что хоть немного от побоев отдохнут, и согласились.

На другой день пошёл Кулачина за крестьянином. Пришли к нему домой, а там – старушка-мать. Смотрит Кулачина: уж очень странно крестьянин себя ведёт. Сам бы он после долгого пути первым делом хорошенько родителей поколотил. А крестьянин матери в ноги кланяется и всячески угодить спешит. За столом еду подносит, перед сном постель расстилает, на заре доброго утра желает. Кулачина совсем растерялся: такого видеть ему не доводилось.

Наутро отправился крестьянин в поле трудиться, а Кулачина в доме остался. Уходя, попросил хозяин жену принести ему в обед еды. Потом хозяйка пошла ячменную муку молоть, и остались в доме трое: старушка-мать, внучка-малолетка да Кулачинушка.

Заскучала старушка-мать дома сидеть и решила удобрить тыкву, что под забором росла. Да была она подслеповата и запахи плохо чуяла, а потому вместо ночного горшка взяла горшок с кунжутным маслом. Увидел Кулачина, что старушка собирается кунжутным маслом землю поливать, и думает: «Ха-ха, вот старухе достанется! Подумать только: тыкву кунжутным маслом удобрять! Ну, теперь-то уж точно сын её побьёт!»

Но тут увидела внучка-малолетка, что бабушка в огород горшок с маслом понесла, и бросилась следом.

«Видно, девчонка побежала бабку бить», – решил Кулачина. А внучка догнала бабушку и говорит:

– Давайте, бабушка, я вам помогу!

Ни слова не сказала девочка о том, что это не ночной горшок, а горшок с маслом, и даже сама это масло в землю вылила.

«Вот так дела! – удивился Кулачина. – Ну, теперь и бабке, и внучке влетит».

Немного погодя вернулась с мельницы мать. Увидела хозяйка, что вся земля в огороде кунжутным маслом залита, и спрашивает:

– Кто это тут землю маслом полил?

Дочка ей и отвечает тихонько:

– Бабушка хотела землю удобрить, думала, что ночной горшок взяла. Я не хотела её огорчать и ничего не сказала, а масло сама вылила.

Услышала это мать и не стала девочку журить, а напротив, похвалила и приласкала:

– Молодец, дочка. Правильно сделала.

После этого решила хозяйка курицу зарубить, сварить и свекровь накормить. Горшок с маслом тяжёлый – устала бабушка, пока его тащила.

Между тем время обеда уже прошло. Ждал-ждал крестьянин в поле, когда ему жена еду принесёт, – так и не дождался и сам домой пришёл. Смотрит: хозяйка курицу сварила и стол накрывает.

– Что за праздник у нас? – спрашивает.

– Матушка поутру пошла в огород землю удобрить, да вместо ночного горшка взяла горшок с кунжутным маслом, а дочка наша увидела это и пособила ей. Нелегко матушке такие тяжести таскать, вот я и решила накормить её получше – пускай подкрепится.

«Ну, сейчас всем достанется!» – думает про себя Кулачина.

Смотрит – что же это? Достал хозяин с чердака циновку, расстелил посреди двора и давай жене земные поклоны бить и благодарить за то, что о матери его так заботится.

Посмотрел-посмотрел Кулачина, как в этом доме люди живут, и, наконец, образумился. Понял он, как надо к родителям относиться. Захотел Кулачина и сам отца с матерью уважить. До того не терпелось ему скорее это сделать, что он тут же собрался и домой побежал. Прибегает и кричит с порога:

– Батюшка! Матушка! Я вернулся!

А родители увидели его и от страха еле живы. Не успели вздохнуть спокойно, как снова битыми быть – думают старики. Но сын уж больше руки на них не поднимал. Совсем другим человеком стал. Отцу с матерью кланялся, кушать подносил, постель расстилал, всячески угождал. Вот так сын Кулачинушка почтительности научился. И жил он долго и счастливо. Говорят, только вчера умер.

Три дочери и приёмный сын

Давным-давно жил один человек, и было у него три дочери, а сына не было. Берёг отец дочерей как зеницу ока, а когда девицы выросли, выдал их замуж. Всех трёх дочерей замуж выдал: и старшую, и среднюю, и младшую. Хотя не ломились его амбары от зерна, жил он в довольстве, дочери его ни в чём нужды не знали и замуж вышли удачно, на зависть людям.

Разъехались дочери, а потом и жена умерла, и остался старик один. Грустно было ему жить одному, вот и взял он приёмного сына-сироту, у которого ни братьев, ни сестёр не было. Воспитал старик сына, женил его и отдал молодым дом и всё своё хозяйство.

Узнали об этом дочери, и стала их ревность снедать. Решили они, что после смерти отца всё наследство приёмному сыну достанется, а им и клочка земли не останется. Вот и злились дочери, покоя себе не находили. Думали они, думали, как наследство к рукам прибрать, и, наконец, решили к отцу пойти. Первой пришла старшая дочь и принялась отца уговаривать:

– Батюшка, разве я вам не родная дочь? Отчего вы ни разу нас с мужем не навестили? Приходите к нам в гости!

Обрадовался отец. Жил-то старик теперь один, тоскливо ему было, а тут дочь в гости зовёт. Как не пойти?

Пришёл отец в гости к старшей дочери и встретил царский приём. Каждый день на завтрак, обед и ужин стол ломился от яств. Каждые три дня новую одежду дарили, дочь с зятем по очереди подбегали, руки-ноги растирали, веером обдували. Где ещё его так встретят? Кто ещё будет его так холить и лелеять? Полюбилась отцу такая жизнь. Думал старик сначала только на одну ночку остаться, но где одна, там и две, где две, там и три – так месяц пролетел.

«Славная у меня старшая дочь! – думает старик. – Знал бы я, какая она заботливая, я бы и раньше к ней погостить приходил».

Прожил довольный отец в доме старшей дочери целый месяц, а потом решил к приёмному сыну пойти. Будь его воля, он бы и дольше остался. Но даже у родной дочери не станешь месяцами жить. Попрощался отец с дочерью и собрался уходить. Смотрит: на пороге средняя дочь. Это старшая сестра ей весточку послала. Пришла средняя дочь и говорит:

– Батюшка, разве я вам не родная дочь? Приходите к нам погостить.

Как не пойти? Пошёл отец и к средней дочери в гости. А та ни в чём старшей сестре не уступала, отцу такой же приём оказала. Каждый завтрак, обед и ужин стол ломился от яств, каждые три дня новую одежду дарили. Дочь с зятем наперебой подбегали, старались, чтобы батюшка не скучал и ни в чём нужды не знал. Такому приёму и король бы позавидовал. Так прожил старик-отец у средней дочери в довольстве и радости целый месяц, а потом домой собрался. Но тут на пороге поймала его младшая дочь: видно, сёстры друг другу весточку давали. Поймала – и принялась уговаривать:

– Батюшка, вы у старших сестёр пожили, а у нас ещё нет. Приходите к нам погостить!

И отец опять в гости пошёл. Холила его младшая дочь и лелеяла, ни в чём старшим сёстрам не уступая. Прожил старик у неё месяц и решил домой возвращаться, к приёмному сыну. Но тут на пороге старшая дочь показалась и говорит:

– Батюшка, разве будет вам у приёмного сына так же хорошо? Только зря там промучаетесь. Приходите лучше к нам. А заскучаете – к средней дочери пойдёте, потом к младшей. Будете у нас по очереди гостить – что может быть лучше?

Послушал отец слова дочери и согласился. Приёмный-то сын с невесткой целыми днями трудятся, у них не посидишь сложа руки. Хочешь-не хочешь кашу вари или двор мети. Лучше уж у дочерей гостить: ешь себе да отдыхай сколько душе угодно.

Пошёл отец снова в гости к старшей дочери, прожил у неё месяц, а тут и средняя дочь подоспела – в гости зовёт. Прожил отец у средней дочери месяц, а там и младшая к себе позвала. Так и гостил он то у одной дочери, то у другой. Те о нём заботились, и жилось старику сытно и спокойно, лучше и не придумаешь. Так прошёл год, и стал отец жалеть, что приёмного сына взял.

«Ах, знал бы я, что так будет, не стал бы приёмного сына брать. Дочери мои мне родные, а в сыне ни капли моей крови нет», – думал старик. И чем больше он так думал, тем больше сожалел.

«Вон как дочери обо мне заботятся – разве можно их не отблагодарить? Надо каждой хотя бы по участку рисового поля дать. Да вот беда – приёмный сын теперь помеха».

Думал старик, думал и пошёл к приёмному сыну. Приходит и говорит:

– Видно, погорячился я, когда взял тебя в свой дом. У меня ведь дочери есть, они моя опора. А с тобой отныне нас ничто не связывает, так что сегодня собирайтесь и уходите.

Вот как бессердечно поступил отец. Горько сделалось на сердце у сына от таких слов. Но ни он, ни его жена не подали виду, как им обидно, а ответили кротко:

– Что ж, батюшка, пусть будет по-вашему.

Собрали сын с невесткой свои пожитки в узелок и ушли. Выгнал отец сына из дому, не дав ни монеты с собой, и стал приёмный сын всё равно что нищий. Взвалил на спину узел и пошёл куда глаза глядят.

А старик, довольный, что всё правильно сделал, собрал документы на землю и дом и разделил наследство между тремя дочерями.

После этого старшая дочь в один день переменилась. Раньше она батюшку потчевала, как короля, а теперь он ни дочери, ни зятя целыми днями не видел. Не было больше стола, ломящегося от яств, а подавали отцу плошку риса с травами и тарелкой бобового супа, да и того день ото дня всё меньше. Надоело отцу такое обращение, и пошёл он к средней дочери. Но и там встретил холодный приём. Раньше каждые три дня ему новую одежду давали, а теперь дочь даже не замечала, что отец в лохмотьях ходит. Также отнеслась к нему и младшая дочь. Обращалась с отцом, точно с соседским псом. Бывает же на свете такое! Рассерчал старик, да раскаиваться было поздно.

«Эх, пускай я стану нищим попрошайкой, но из ваших рук ни крошки не приму!» – с досадой подумал отец и ушёл. Но идти ему было некуда, ведь всё своё имущество поделил старик между тремя дочерями. А сам остался гол как сокол. Пошёл он куда глаза глядят и стал у людей милостыню просить.

Так ходил-бродил нищий отец по белу свету целый год. Раз пришёл он в одну деревню и видит: какая-то крестьянка из колодца воду черпает. Попросил старик напиться, жажду утолить, и подала ему женщина ковш воды. Старик тут же залпом всё и выпил. А когда возвращал ковш, женщина взглянула на него, всплеснула руками и радостно воскликнула:

– Батюшка, какими судьбами вы в наших краях?

Смотрит старик: так это же его невестка, жена приёмного сына, которого он год назад из дома прогнал! Обрадовался старик, но ещё больше устыдился. Стоит и глаз поднять не может. Опустил голову и засеменил прочь, а невестка за ним – в дом приглашает. Не стал старик отказываться, пошёл за ней. До гордости ли было? Ему бы, нищему, хоть тарелку каши. Так не лучше ли пойти к своим, чем к чужим? Пошёл старик за невесткой, и привела его женщина в ветхую хижину. Другого жилища нищий сирота построить и не мог. И в этом был старик виноват.

Вошёл отец в хижину, хозяйка ему поклонилась. Смотрит старик: в углу младенец лежит. Значит, в минувшем году родился. Посмотрел отец, как они живут, и только головой покачал. А невестка между тем сходила на кухню и принесла рисовой браги и закуски.

– Выпейте, батюшка, – говорит, – а я скоро еду приготовлю.

Выпил старик чарку, другую и захмелел. Жил ведь впроголодь – хорошо, если горсть ячменной каши дадут – вот хмель его и одурманил. Уснул старик – и повалился на пол. И надо же было такому несчастью случиться: повалился он прямо на ребёнка и придавил его.

Вернулась невестка в дом, принесла ужин. Смотрит: старик на полу спит, а под ним ребёнок. Ребёнок ещё младенчик совсем, вот он и задохнулся. Как увидела это мать, у неё земля из-под ног ушла. Но ни слова не сказала женщина, молча взяла дитя и вышла из дома.

А тут как раз муж вернулся. Поведала жена мужу обо всём: как черпала воду из колодца, как дала нищему напиться, а нищий приёмным батюшкой оказался; как привела она его в дом, вином угостила, а батюшка захмелел, уснул и ребёнка придавил. Опечалились родители так, что и словами не описать. Взял старик их в свой дом, а потом выгнал. Теперь стал нищим, они его приютили – а по его вине ребёнок умер. Одни несчастья от старика. На такого человека кто угодно как на врага смотреть будет.

– Проснулся ли батюшка? – спрашивает муж.

– Спит ещё как убитый, – отвечает жена.

– Коли отец узнает о случившемся, будет себя проклинать. Давай дитя втайне похороним.

Пошли муж с женой на гору. Поднялись повыше и выкопали могилку Только собрались могилку землей засыпать, как слышат: ребёнок захныкал. Он не умер вовсе, а просто без чувств лежал. Родители от радости себя не помнили. Достали они дитя, смотрят: что-то сверкает в земле. Пригляделись – так это же золото! И не один слиток, и не два, а видимо-невидимо.

Выкопали муж с женой то золото, продали его и стали богатыми. Зажили они в довольстве и жили долго-долго – говорят, только позавчера умерли. А кто-то говорит, что и до сих пор ещё живы.