Текст книги "Сто старинных корейских историй. Том 2"

Часть 6
Юмор и сатира

Как чиновник спор начальников разрешил

В давние времена правил одним уездом начальник – непроходимый тупица. Говорят, в старину подобное случалось. Родился он от такого же невежды-дворянина, не умевшего фасоли от ячменя отличить. А начальственный пост ему, видно, министр за мешок денег состряпал. Получил он чиновничье место и строил из себя важную шишку.

А соседним уездом правил точно такой же тупоголовый начальник, ни в чём первому не уступавший. Что называется, одного дуба жёлуди, одного поля ягоды. Сошлись начальники характерами и стали закадычными друзьями. И пары дней не проходило, чтобы один к другому в гости не пришёл. И вот однажды сидят они за столом, вино друг другу наливают и беседуют.

– Я вчера на охоту ездил и брюхатую олениху подстрелил.

– Что за чепуху ты несёшь! Где это видано, чтобы олени брюхатыми ходили? Они же яйца откладывают!

– Это ещё кто из нас чушь несёт! Кролики – да, те откладывают яйца. Но уж олени точно своих детёнышей рожают.

– Хо-хо! Вот ведь упёртый! Говорю же: олени яйца откладывают.

Стали они спорить о том, как оленята на свет появляются: из живота матери или из яиц. Каждый настаивал на своей правоте, и никак не могли начальники к согласию прийти. Тогда они решили:

– Давай-ка позовём чиновника-заместителя, пускай он наш спор разрешит.

Прибежал чиновник, выслушал просьбу – и от изумления едва на ногах устоял. Хоть заместитель и знал, что оба начальника беспросветные тупицы, но он и представить не мог, насколько плохи дела. Два важных человека выясняют, несут олени яйца или нет. Чиновник дар речи потерял.

Однако положение было непростое. Ведь это его начальник настаивал, что олени яйца несут. Оспорить это – значит навлечь на свою голову беду. Если начальник опозорится на глазах у друга, он не станет разбирать, кто прав, кто не прав. Замучит чиновника – и дело с концом. Но возможно ли, будучи в здравом уме, сказать, что олени яйца несут? Что так, что эдак – всё выходило неважно. Ломал, ломал чиновник голову и, наконец, решил: эх, была не была!

– Вы оба правы, господа начальники, – сказал он.

– Э, нет, приятель. Тут либо одно, либо другое. Как мы оба можем быть правы?

– А дело вот в чём. Олени, живущие в невысоких горах, близ долин, детёнышей своих рожают. А те, что глубоко в горах живут, яйца откладывают.

Каков вопрос, таков и ответ.

– Как же это так? – удивились начальники.

– В долинах люди живут, они и в горы часто ходят. Отложат олени яйца – люди их заберут. Так что оленям надёжнее детёнышей рожать. А глубоко в горы человек редко заходит – там можно и яйца отложить.

– Вон оно как! Выходит, мы оба правы. Ну, что ж, добрый конец – всему делу венец.

Прошло несколько дней, и встретились начальники снова. Сидят они за столом, вино друг другу подливают и беседу ведут.

– Вчера поехал я в деревню, смотрю: на деревьях гаоляна полно.

– Снова ты за своё – плетёшь небылицы. Где это видано, чтобы гаолян на деревьях висел? Он в корнях, в земле вызревает.

– Да что ты об этом знаешь? Гаолян на дереве растёт.

– Говорят же тебе: в земле! Чего ты заладил?

Стали они спорить, как гаолян растёт, да никак договориться не могли и опять заместителя позвали. Прибежал чиновник, выслушал начальников и видит: чем дальше в лес, тем больше дров. Разве не смешно: сидят два важных человека в шляпах и спорят о том, как гаолян растёт, – на дереве или под землёй. Но слово неосторожное скажешь – начальник рассерчает, и тогда заместителя батоги ждут. Пришлось и в этот раз выкручиваться.

– Вы оба правы, господа начальники. Гаолян – он и на дереве растёт, и под землёй.

– Э, нет, приятель. Тут либо одно, либо другое. Как мы оба можем быть правы?

– Зелёные колосья храбрые, страха не ведают, вот и висят на деревьях у всех на виду. А красные колосья – стыдливые, они в земле прячутся.

Вот такое объяснение выдумал чиновник, и начальники остались довольны.

– Так и есть! Мы оба знаем, о чём говорим.

И в этот раз тоже всё закончилось благополучно.

Прошло ещё несколько дней, и друзья-начальники снова сидели за одним столом, пили вино и беседовали.

– Этой осенью, на праздник урожая Чусок, поеду я в Сеул: мне племянник должен новогодний поклон положить.

– Ну, ты, похоже, совсем спятил! Какие ещё новогодние поклоны на Чусок? Их же делают на праздник лета – Тано!

– Хо-хо! Не знаешь – лучше бы молчал. Допустим, на Хансик – в День холодной пищи – новогодние поклоны и кладут, но чтобы на праздник лета – такое я слышу впервые с тех пор, как у меня волосы на голове стали расти.

– Я тебе то же самое скажу! Чтобы новогодние поклоны на Чусок клали – такого я отродясь не слышал.

Завязался жаркий спор, и снова начальникам никак не удавалось убедить друг друга в своей правоте. Позвали они заместителя. Тот прибежал и видит: опять они за своё. Однако в этот раз как ни крути, обоим не угодишь. Одно из двух: либо придётся соврать, что новогодние поклоны осенью кладут, либо что летом. Стоял заместитель, молчал, потом не выдержал и как захохочет.

– Ах ты, болван! Тебе велено было отвечать. Ты чего хохочешь, грубиян ты эдакий? – набросились на него начальники.

Чиновник взял себя в руки и говорит:

– Да вот, послушал я вас, господа начальники, и вспомнил, как прошлой зимой на Новый год мне двухлетний внук кланялся.

– A-а, мальчишка, верно, думал, что это был праздник осени – Чусок! – сказал один начальник.

– Да нет же, мальчишка, верно, думал, что это был праздник лета – Тано! – сказал другой.

Смех да и только!

Как дворянин Будде докучал

Давным-давно жил один дворянин. Был он нищий как церковная мышь, зато гордый, как орёл: никогда ни перед кем головы не преклонял. Служебного поста не имел, мирских дел не разумел, жил впроголодь, перебиваясь с куска на кусок, зато ходил, преисполненный собственной важности. В этом он даже государя-правителя заткнул бы за пояс. Всем вокруг «тыкал», ни с кем не церемонился.

И вот прожил дворянин на свете полвека, а детей у него не было. Посмотрел он на других: и важные чиновники, и завидные богачи – все, у кого наследников нет, шли в храм и приносили подношения Будде. Решил и дворянин поступить так же, чтобы Будда ему ребёнка послал. Да ведь у него в доме шаром покати – с каким дарами он придёт к Будде? Налил дворянин в миску холодной воды и понёс в храм.

Пришёл и сел прямо напротив статуи Будды. До того дворянин был гордый, что даже перед самим Просветлённым коленей не преклонил. Так и сидел прямой, как ножка стола, пристально глядя на Будду, а потом говорит:

– Послушай-ка, Будда. Ты же видишь, мне уже за пятьдесят, а детей у меня нет. Может, благословишь, чтобы у меня сын родился?

Взглянул на него изумлённый Будда сверху вниз. Сколько людей приходит к нему с разнообразными дарами, сколько молят его, пав ниц, да и то не все просимое получают. А этот высохший, чёрный, невзрачный человечишка с миской холодной воды сидит перед ним, грудь колесом, да ещё и «тыкает»! Разве не возмутительно?

Однако одним-двумя визитами дело не закончилось. Повадился дворянин ходить в храм каждый день. Понял Будда, что не будет ему покоя от этого человека – он не отстанет, пока своего не получит, – и послал ему дитя. То ли устал от докучливого просителя, то ли пожалел его, но тот желаемое получил.

И вот родился у дворянина сын – здоровый малыш, кровь с молоком. Получил дворянин долгожданный подарок и решил Будду отблагодарить. Прошёл он по соседям, попросил риса, приготовил рисовых пирожков и понёс в храм. Приличного блюда у него не было, а потому завернул он пирожки в салфетку. Пришёл, положил перед Буддой приношение и уселся прямой, как ножка стола.

– Ну, спасибо тебе, Будда, – говорит. – Благодаря тебе у меня родился сын. Теперь надо, чтоб он здоровым вырос. Может, присмотришь за ним, чтобы не болел и жил без забот, без хлопот?

Понял Будда: если не исполнить он просьбу дворянина, тот так и будет каждый день ему докучать. Не хотелось Просветлённому слышать, как заносчивый человек ему «тыкает». Махнул он рукой и исполнил его желание. Так что дворянин с сыном жили долго и счастливо.

Кусака и Стучака

В давние времена жил в провинции Чолла непревзойдённый кусака, а в провинции Пхёнан – небывалый стучака. Торговец по прозвищу Кусака мгновенно впивался зубами во всё, что мелькало у него перед глазами, а, вцепившись, ни за что не выпускал. Так что, как бы ни был силён человек, приходилось сдаваться, а иначе и до большой беды рукой подать. А торговец по прозвищу Стучака каждого встречного норовил ударить лбом. И до того он был силён, что потерпевший отлетал на тридцать, а то и на сорок ли. Так что никто перед ним не силой не хвастался.

И вот прослышали торговцы друг о друге. Кусака и думает: «Может, Стучака и правда хорош, но меня ему не одолеть. Надо будет с ним силой помериться». И Стучака подумал о том же: «Как бы ни был хорош Кусака, меня ему не одолеть. Надо будет с ним силой помериться».

Вот и встретились Кусака и Стучака в Алмазных горах. Только завидели друг друга, тут же без лишних слов стали силой мериться. Первым напал Стучака. Ударил он противника своей каменной головой – тот и пискнуть не успел, пулей куда-то улетел.

«Куда же он делся?» – недоумевает Стучака. Завязал он соломенные башмаки и пошёл Кусаку искать. Ходил-бродил, никак найти не мог. Потом спустился в долину, смотрит: на большом валуне Кусака сидит.

«Ого, докуда долетел!» – изумился Стучака и говорит:

– Ну, что, ты и теперь считаешь, что сможешь меня одолеть?

Ничего не ответил ему Кусака, только рукой на землю указал. Посмотрел Стучака под ноги – а там нос валяется! Испугался он, потрогал руками лицо – а носа-то и нет! Когда Стучака Кусаку лбом толкал, тот ему нос успел откусить – бедняга даже ничего не заметил. Вот такая история.

Четыре приятеля

Давным-давно была в одной деревне школа, и учились в ней четыре приятеля. Один больше всего на свете любил людей дурачить, второй – всего боялся, третий грубой силой отличался, а четвёртый был дурак дураком.

И вот однажды все четверо пошли в горный лес гулять. Гуляли-гуляли и заскучали. Тут первый приятель как закричит:

– Берегись! Тигр!

Это он нарочно решил друзей напугать. У второго приятеля душа в пятки ушла. Стал он искать, где бы спрятаться, и засунул голову в угольную печь. Раньше в горах много было таких печей – в них дерево сжигали и уголь делали.

Третий приятель, когда увидел, что второй в печь полез, не мог сидеть сложа руки.

– Ты чего испугался?

Схватил он товарища за ноги и вытянул из печи. Тот покатился кубарем, по пояс вымазанный сажей: ни глаз, ни носа, ни рта не видно – всё черным-черно. Смотрит на него четвёртый приятель и говорит:

– Неужто ты так и пришёл сюда: без глаз, без носа и без рта?

Кто сильнее пускает ветры

В давние времена жила одна крестьянка, и умела она сильные ветры пускать. Во всём мире не нашлось бы равных ей в этом деле. А за рекой, в соседней деревне, жил крестьянин с таким же талантом. Говорили, его тоже никому не победить.

Прошёл слух, что тот крестьянин – настоящий генерал ветров. Тогда крестьянка, не желая сдаваться, заявила во всеуслышание:

– Что бы он там о себе ни думал, стоит мне раз пустить ветры в его сторону, от него мокрого места не останется!

Дошли эти слова и до крестьянина. Тут уж он не мог стерпеть.

– Да как она смеет говорить такое! Ну, мы ещё посмотрим, кто кого!

Не мешкая ни минуты, переправился крестьянин через реку и пришёл в дом крестьянки. Смотрит: хозяйки нигде нет, только малолетний сын во дворе возле печки играет.

– Эй, где твоя мать? – спрашивает крестьянин.

– Матушка пошла в соседнюю деревню, там сегодня застолье. А зачем она вам?

– Я пришёл с ней ругаться. Твоя мать посмела заявить, будто лучше меня пускает ветры.

– Ну, тогда уходите подобру-поздорову. Может, вы в этом деле и мастер, но мою матушку вам не переплюнуть.

Крестьянин и без того был не в духе, а, услышав от ребёнка такие слова, и вовсе взбеленился. Повернулся он задом и, не говоря ни слова, пустил газы прямо на мальчишку Тот так и влетел в печь. Влетел в горнило и вылетел через трубу, весь перепачканный сажей. Крестьянин же развернулся и ушёл.

А тут как раз крестьянка вернулась. Смотрит: ребёнок весь сажей измазан, сидит и плачет.

– Ах-ах, что случилось? – удивилась мать.

Поведал ей сын обо всём сквозь слёзы, и тут уж разгневалась женщина не на шутку. Схватила она большую скалку для белья и бросилась крестьянина догонять. Смотрит: тот уже до другого берега добрался. Повернулась женщина к реке спиной, поднесла скалку к заду и что было сил пустила ветры. Скалка взмыла в воздух и полетела прямо на крестьянина.

Слышит крестьянин: сзади будто гром прогремел, смотрит – а на него стрелой скалка летит. Тогда он тоже наклонился, задрал кверху зад и ветры пустил. Развернулась скалка в воздухе и на крестьянку полетела. Та увидела это – и опять в обратную сторону пустила ветры. Развернулась скалка – и на крестьянина понеслась.

Так крестьянин и крестьянка посылали скалку с одного берега реки к другому. Полдня летала скалка туда-сюда. Потом они оба одновременно поднатужились и сделали решающий залп. Повисла скалка на месте, ни туда, ни сюда, задрожала и упала в реку.

Упала скалка в воду – ох, и досталось же бедным рыбам! С тех пор креветки окривели, а у камбалы глаза в одну сторону съехали.

Да всё это просто выдумки! Ха-ха-ха!

Пыльный Жук

Давным-давно жил один ловкач-прохиндей, таких хитрецов жуками называют. В карманах у него только ветер свистел – сколько ни тряси, ничего, кроме пыли, не вытрясешь. Вот и прозвали его Пыльный Жук. Скитался Пыльный Жук с места на место, спал где придётся, ел что дадут.

От такой жизни сделался он дерзким и твердокожим. Ведь чтобы даром кормиться, без дерзости не обойтись. А чтобы дурное обращение терпеть и не робеть, твердоко-жесть нужна.

Однажды проголодался Пыльный Жук и зашёл на постоялый двор. Смотрит: стоит на террасе корыто с соевым творогом тубу. Слюнки у него так и потекли. Да не имея ни единого пхуна в кармане, разве можно о таком угощении мечтать? Но рядом приметил Пыльный Жук миску с остатками протёртых бобов – на них-то он и положил глаз.

– Эй, хозяйка!

– Иду-иду. Чего изволите?

– Я здорово проголодался, а денег нет. Не угостите ли хоть ложкой протёртых бобов? Ввек вашу доброту не забуду.

Жалко ведь голодного бродягу – почему бы его не накормить? Однако хозяйка, едва услышав это, в лице переменилась и давай браниться:

– Нет, вы только полюбуйтесь на этого проходимца! Ты с чего это взял, что тебя здесь даром кормить будут?

Побить её за такое мало! Но Пыльный Жук был стреляный воробей. Он не спешил сдаваться. Сел бродяга на корточки у ворот и стал ждать. Вдруг слышит: на заднем дворе свиньи хрюкают. А хозяйка в это время как раз взяла ведро и за водой пошла. Обрадовался Пыльный Жук, побежал на задний двор, открыл загон и выпустил свиней. Бросились свиньи к корыту со свежим соевым творогом и тут же сунули туда свои рыла.

Вернулась хозяйка, увидела, какая беда стряслась, и набросилась на Пыльного Жука:

– Что ж просто стоял и смотрел – ничего не сделал?

– Да я решил, что свиньи заплатили за угощение, – ответил Пыльный Жук как ни в чём не бывало, после чего встал на четвереньки и стал, как свинья, прямо из корыта остатки тубу подъедать.

– Ты зачем эти помои ешь? – поморщилась хозяйка.

– Чего вы лезете? Свиньи ведь вам заплатили, а я всего лишь за ними доедаю.

Поел Пыльный Жук и ушёл. Шёл он, шёл – смеркаться стало. Попросил бродяга в одном богатом доме ночлега. Хозяева его пустили. Но как увидел он свой ужин, гнев его обуял. Гость есть гость, пускай и бродяга. Ему надлежит почёт оказать. А тут – хозяйский стол ломится от яств, а гостю дали остывшей каши ложку, холодной воды плошку да щепотку соли. С голода он и этот скудный ужин умял за обе щеки, однако на душе кошки скребли.

После ужина пришла в комнату хозяйка с младенцем и стала его качать и баюкать. Смотрит Пыльный Жук – лелеет хозяйка дитя, никак на него не нарадуется.

– Какой милый малыш! Это ваш внук? – спрашивает он.

– На старости лет сын родился. Единственный сын в пятом колене.

Стал Пыльный Жук малыша забавлять: агу-агу. А когда хозяйка отвернулась, взял да и ущипнул его разок за ножку. Что же делать бессловесному младенцу? Закричал он что было мочи, заплакал истошно.

Поднялся переполох. Прибежали домочадцы, что случилось – никак понять не могут. Долгожданное дитя в богатом доме, единственный сын в пятом колене, посреди ночи вдруг кричит как резаный – ещё бы не перепугаться!

Посмотрел-посмотрел на это Пыльный Жук и говорит:

– Довольно вам суетиться. Расступитесь и оставьте ребёнка в покое. Я знаю, как его исцелить.

Что ж, пришлось хозяевам послушать гостя. Ведь утопающий и за соломинку хватается. Расступились домочадцы, а Пыльный Жук подождал минуту-другую и говорит:

– Лекарств никаких ему не давайте, только ложку грудного молока.

Тут же дали младенцу грудного молока. Долго ли станет плакать малыш, которого слегка за ножку ущипнули? Покушал – и забыл.

А хозяева от радости себя не помнят. Бросились они гостя потчевать и ублажать. «Ах, вы наш спаситель, искусный целитель, – говорят. – Вы нашему ребёнку жизнь спасли». Снова ужин подали, на этот раз хозяева не поскупились. Съел Пыльный Жук всё угощение, только несколько крупинок риса оставил. Скатал он из них маленькие шарики и под голову положил. К утру шарики затвердели. Наутро прощается бродяга с хозяевами и говорит:

– Спасибо вам за кров и стол, добрые люди. Не могу я просто так уйти, не отблагодарив вас. Возьмите это лекарство. Если с младенцем снова какая-нибудь напасть случится, разомните эти горошины в грудном молоке, дайте ребёнку – всё сразу и пройдёт.

Взяли хозяева рисовые шарики, не зная, как гостя и благодарить. Не могли они отпустить его просто так и дали ему денег щедрой рукой.

Как сват быка продал

Однажды пошёл крестьянин на рынок быка продавать. Хотел он быка своего продать, а вместо него корову купить. По пути повстречал он свата. Тот тоже шёл на рынок: сват хотел корову продать, а вместо неё купить быка.

– Вот так удача! Давай-ка просто поменяемся, – предложил хозяин быка.

– И то верно! – согласился хозяин коровы.

Так они и сделали. Первый крестьянин отдал второму своего быка, а взамен получил корову. Решили они эту сделку отметить, зашли на постоялый двор и сели вино пить.

– Выпей-ка, сват дорогой.

– И ты выпей, дорогой сват.

Так и наливали сваты друг другу вина, пока не стемнело. А ночь безлунная была, темнота вокруг хоть глаз выколи. Пора домой идти, да оба так захмелели, что на ногах стоять не могут. А тут ещё и корову вести надо. Что же делать? И вот решили сваты поехать верхом на скотине. Бывший хозяин быка залез на корову, а бывший хозяин коровы сел верхом на быка.

Да вот беда: корова-то и знать не знала о том, что у неё теперь новый хозяин, и пошла знакомой дорогой. Кругом тьма непроглядная – разве увидишь, куда она идёт? Так и приехал крестьянин не к себе домой, а к свату.

В темноте и домочадцы ничего не заметили. Они и подумать не могли, что это не хозяин-кормилец, а сват приехал.

– Ах-ах, батя ваш совсем лыка не вяжет! Ведите его скорее в дом, – велела жена детям.

Привели крестьянина в спальню, он тут же повалился и уснул. Всю ночь спал так, что пушкой не разбудишь. На рассвете открывает глаза, смотрит: что-то здесь неладно. Сел он в постели, повернул голову – вот так дела! Рядом не жена спит, а сватья!

«Караул!» – испугался крестьянин. Вскочил он и, натягивая на ходу штаны, пустился наутёк. Нужно было поскорее убираться, пока совсем не рассвело. Бежит крестьянин домой, вдруг видит: навстречу ему со всех ног сват несётся.

– Ах, сват! Как такое могло случиться?

– Вот-вот, я и сам того не пойму.

Посмотрели они друг на друга и говорят:

– Я спал, как младенец.

– Я тоже просто спал, как младенец.

– Ну, тогда и ладно. Счастливо!

– И тебе счастливо, сват!

Попрощались они и пошли каждый своей дорогой. Но, сделав несколько шагов, один обернулся и говорит:

– Эй, сват!

– Что?

– Смотри, никому не сказывай об этом.

– Да разве кому такое скажешь!

Докучная история

Давным-давно жил один министр. На старости лет ушёл он в отставку и стал жить в своё удовольствие. В старину у честных министров, случалось, и крыша в доме текла, и есть приходилось только ячменную кашу с квашеной капустой. Да разве бедных и честных чиновников часто встретишь? Обычно министры, испорченные властью, после отставки имели огромные владения и утопали в роскоши. Вот только не знали, как себя развлечь на досуге, и изнывали от скуки.

А наш министр очень любил сказки слушать. И была у министра дочь. Давно пришла ей пора замуж выходить, да сваты в их дом не слишком жаловали – верно, боялись, что найти достойного жениха для министерской дочери им не по зубам. И вот однажды решил министр себя развлечь и пустил по восьми провинциям такой слух: «Коли найдётся рассказчик, который сумеет меня своими историями утомить, отдам ему свою дочь в жёны».

Со всех концов страны потянулись сказители к дому министра, где их ждал кров и стол. Заходили они по очереди в гостиную и рассказывали свои истории. Но никому не удавалось больше трёх суток продержаться. Ведь сочинять приходилось все дни напролёт, без отдыха. День, другой – и вот уже в котомке ни одной истории не осталось. Министр гнал сказителей прочь одного за другим, и таким отверженным не было числа. Понемногу кишевшая гостями комната пустела, пока в ней не осталось ни одной живой души.

А в это время прослышал о том один крестьянин. Шёл ему уже четвёртый десяток, но из-за бедности своей он до сих пор не женился. Вот он и думает: «Дай-ка и я попытаю счастья». Приходит к министру и говорит:

– Слышал я, что искусному сказителю вы обещали в жёны свою дочь. Вот я и пришёл.

Смотрит министр: крестьянин хоть и оборванец, но на вид крепкий, и язык хорошо подвешен – сгодится.

– Ну, дерзай, – согласился министр. – Только ты должен рассказывать до тех пор, пока мне не надоест.

– А как же иначе. Ну, я начинаю.

И крестьянин начал свой рассказ.

– В давние времена двенадцать лет подряд случались в Сеуле неурожайные годы. Еда вся вышла, и держались люди на корешках да древесной коре.

– И что же?

– Если людям так плохо жилось, то каково приходилось бедным мышам? Ни риса, ни ячменя – ничего съестного. Выходит, их первых голодная смерть ждала. Разве не так?

– Ну, допустим. И что же?

– Собрались мыши на улице Чонно и стали совет держать. Надо, говорят, думать, как нам выжить, а иначе так и помрём все. Вот одна мышь и предложила: за рекой Амноккан есть страна Манчжурия, там сейчас урожайный год – давайте, мол, мы туда переселимся.

– В Манчжурию? Хм, и что же?

– И побежали мыши в Манчжурию. Шик-шик-шик…

С этой минуты сказитель только и повторял: шик-шик-шик. Весь день шикал. Надоело это министру, он и спрашивает:

– Ну и докуда мыши добежали?

– Они ещё из столичных ворот не вышли.

– Ты хочешь сказать, они всё ещё в столице?

– Так у мышей лапки маленькие, вот и бегут они потихоньку: шик-шик-шик…

До глубокой ночи рассказывал крестьянин, как мыши бегут. Ночью министр уснул – сказитель тоже поспал, а наутро опять: шик-шик-шик. Поест – шик-шик-шик, нужду справит – шик-шик-шик. Так и месяц прошёл. Весь месяц министр слушал только шиканье. Не выдержал он и говорит:

– Ну, теперь-то докуда мыши добежали?

– Теперь до района Вансимри.

– Неужели за целый месяц они только до Вансимри добрались? – не поверил своим ушам министр.

– Так ведь у мышек шажочки маленькие: шик-шик-шик…

Так и продолжал сказитель свою историю. Поест – шик-шик-шик, нужду справит – шик-шик-шик, поспит – шик-шик-шик. Прошёл год. Весь год министр слушал только шиканье. Надоело это ему до смерти. От одного звука мурашки по коже бежали.

– Ну, теперь-то где твои мыши? Наверняка уже в Манчжурии.

– Какое там в Манчжурии! До неё ещё далеко.

– Ах ты, болван! Целый год мыши бежали – и ещё не добежали?

– Так у мышек лапки крохотные. Им до Кесона осталось десять ли бежать. Шик-шик-шик…

Видит министр: так и с ума можно сойти. Если за год мыши даже до Кесона не добрались, то сколько же лет им до Манчжурии бежать? Сколько ему ещё это шиканье слушать? Он, верно, состарится и умрёт под эти звуки.

– Всё, довольно! – воскликнул министр в сердцах. – Надоело мне это шиканье, прекращай!

– Значит, вы отдадите мне свою дочь в жёны?

– Твоя взяла! На всё соглашусь, лишь бы ты больше не шикал!

Вот так крестьянин министерским зятем стал.