Текст книги "Конан и четыре стихии"

Глава десятая

Конан решил поспать несколько часов, чтобы приступить в своему ночному предприятию свежим и отдохнувшим. Пока остальные занимались подготовкой к завтрашнему путешествию, варвар поднялся по лестнице к тем двум комнатам, которые они сняли на эту ночь. Апартаменты как две капли воды были похожи на те, что они видели в «Молоке волчицы». Конан запер за собой дверь на задвижку. Затем растянулся на тюфяке и мгновенно заснул.

Дювула вошла в харчевню и поднялась по ступенькам. Волшебная нить исчезала за дверью одной из спален. Кто-то из тех, кого она разыскивала, находился там, внутри. Было, очевидно, очень важно застать симпатичного варвара наедине. Если рядом с ним окажется какая-нибудь другая женщина, в колдовстве будет очень мало проку. Как же выяснить, с кем он там?

Тут ей в голову пришла идея. Дювула быстро сбежала вниз и нашла мальчика, убиравшего со столов.

– Не хочешь ли заработать пару медяков, малыш?

– С удовольствием, госпожа. Кого мне убить ради вас?

– Так много я вовсе не потребую. Тебе нужно только постучать в ту дверь, которую я тебе покажу, и уточнить, сколько человек находится в комнате. Скажешь им просто, что должен поменять постель.

Дювула дала мальчику медную монету и пошла за ним наверх. Показав ему дверь она опять спустилась. Мальчик быстро вернулся.

– Ну что?

– В комнате только один постоялец, госпожа. Кажется, у него плохое настроение. Он сказал, что наделает во мне лишних дырок, если я осмелюсь еще раз беспокоить его из-за такой ерунды.

– Как он выглядит, мой мальчик?

– Великан такой, госпожа. Варвар. Дювула улыбнулась и протянула мальчишке пригоршню медных монет.

– И никому ни слова, договорились?

– Конечно, заверил ее мальчик. – Иначе хозяин отнимет у меня деньги быстрее, чем муха отыщет коровью лепешку.

Когда Дювула осталась в коридоре одна, она извлекла из-под своего шелкового плаща флакон, закрытый пробкой и залитый воском. В прозрачном стеклянном сосуде булькала жидкость, слегка светившаяся, как фосфор. Она вынула пробку и плеснула немного жидкости на порог. Поднялось густое облако желтого дыма. Колдунья поспешно отпрянула.

Внезапно Конан проснулся. Что-то здесь было не то… Странный запах ворвался в его сон. Он сел и уставился на дверь. При свете, сочащемся сквозь не-> плотно прикрытые ставни, он увидел, как в комнату вползает желтая полоса тумана. Он потянул носом и чихнул, когда едкий дым проник в легкие. Харчевня горит, что ли? Нет, такого запаха он еще не встречал. Никакая харчевня не дымит во время пожара так ядовито. Неожиданно в нем вспыхнуло сильное чувство, не имеющее ничего общего с любопытством. Ему казалось, что он сейчас треснет от желания.

Кто-то постучал. Женский голос позвал:

– Открой же мне, мой прекрасный варвар! Конан смешался. Голос звучал призывно и, разливаясь теплой патокой, сулил невиданное блаженство. Вожделение стало разгораться. Конан шагнул к выходу, отодвинул засов и раскрыл дверь.

Перед ним стояла женщина, с головы до ног закутанная в темно-синий шелковый плащ. Пока киммериец смотрел на нее, женщина откинула своими белыми руками капюшон, скрывающий лицо. Во имя всех богов! Она была изумительно хороша! Огненно-рыжие волосы, белоснежная кожа, рубиново – алый смеющийся рот.

– Мне придется стоять в коридоре, на сквозняке? – спросила она.

Помедлив, Конан сделал два шага назад. Женщина пошла за ним, легко ступая по полу. Тихо закрыла она за собой дверь и улыбнулась ему. Одно мгновение она стояла неподвижно, затем ловким движением руки расстегнула плащ и отбросила его. Под синим шелком было нагое тело.

Конан закусил внезапно пересохшие губы. Митра! Какая женщина! Фантастическая женщина! Ноги, грудь – великолепная фигура!

Таинственная незнакомка протянула ему руки. Желание стало непомерным. Он схватил женщину сильными руками, прижал к себе и поднял. Он чувствовал ее острые ногти, царапавшие ему спину, но это было ему безразлично. Мир перестал существовать, в целой Вселенной не было ничего – ничего, кроме наслаждения, которое обещала киммерийцу эта незнакомка!

Мальчик показал на дверь спальни. – Вот комната, которую вы ищете, господин. Одноглазый бросил мальчишке серебряную монету. Он не скупился: ведь скоро он будет на тридцать пять золотых богаче – так много ли значило для него какое-то серебро? Он подождал, пока мальчик уйдет. Потом скользнул к двери, за которой скрывался ненавистный варвар. Жажда мести – жаждой мести, а осторожность не помешает.

Когда одноглазый приложил ухо к двери, она слегка шевельнулась. Не заперта! Черная рука Сэта! Он ухмыльнулся. Варвар совсем идиот, он не запер дверь! Это и решит его судьбу. Очень тихо одноглазый обнажил свой меч.

Из комнаты донесся приглушенный стон. Одноглазый замер и склонил голову набок. Это еще что такое? Звучит так, словно…

Негодяй широко улыбнулся. Ах, ну что за удача! Азура улыбалась ему. Варвар сейчас вообще ничего не замечает. Можно входить свободно, поскольку его враг занят сейчас… совсем другим. Одноглазый набрал в грудь воздуха, поднял клинок и распахнул дверь.

Конан не понимал, почему он внезапно ощутил эту похоть и почему вдруг появилась женщина, которая явно была полна решимости удовлетворить его желание. Справедливости ради нужно заметить, что он не слишком ломал себе над этим голову. Но когда в комнату вломился человек с поднятым мечом, Конан мгновенно пришел в себя. Чары, наведенные на него, моментально исчезли. Женщина забилась руках киммерийца, увидев выражение его лица.

– Что?..

Она обернулась и, проследив взгляд Конана, тоже заметила человека с мечом в руках. Конан грубо отшвырнул от себя обнаженную женщину.

– Ты, потаскуха, хотела отвлечь меня!

– Нет! – вскричала женщина.

Времени для дискуссии явно не оставалось. Конан покатился по полу, уворачиваясь от удара. Меч одноглазого перерубил тюфяк, не задев киммерийца. Конан схватил свое оружие и вскочил на ноги. Он увидел лицо негодяя. Кром! Так это тот, одноглазый, с которым он дрался в харчевне во время бури!

За спинами разъяренных мужчин ругалась женщина, прибегая к таким выражениям, от которых покраснели бы и матросы. Киммериец злобно усмехнулся и сделал полшага вперед.

– Ты пришел за следующей порцией, приятель?

– Склянки уже пробили твой смертный час, варвар, – зарычал одноглазый. – Тебя хотят взять в плен живьем, но никто еще не оставался в живых после оскорбления, нанесенного мне! Так что считай себя трупом!

Конан растянул рот еще шире.

– Когда мы с тобой встречались в последний раз, я ухитрился выжить, – так что поглядим, чей смертный час пробили склянки!

Одноглазый сделал ложный выпад и описал клинком полукруг, намереваясь снести Конану голову. Тот не стал уклоняться, а вместо этого шагнул к противнику. Клинок бандита сцепился с мечом Конана и треснул. Одноглазый выругался.

Киммериец поднял меч, желая разрубить убийцу пополам. Но прежде чем он сумел ударить, тот вытащил из-за пояса короткий кинжал и попытался вонзить его в Конана. Киммериец успел отскочить, однако кинжал оставил глубокую царапину на его бедре. Кровь потекла на сапог.

Конан опустил пальцы в рану, поднял руку к губам, лизнул кровь и громко рассмеялся, увидев страх на лице одноглазого. Молниеносным движением руки он стряхнул кровь, целясь при этом в глаз своего врага.

Разбойник ругнулся и отпрянул. Конан обошел его слева. Одноглазый поднял кинжал, встречая меч киммерийца, но это ему не помогло. Конан безжалостно использовал промах своего противника, который имел неосторожность оставить брешь в обороне, и с криком вонзил свой меч в грудь одноглазого. Острие снова появилось на свет между лопаток.

– Будь проклят! – успел выговорить одноглазый, падая.

Сильно отклонившись назад, Конан вырвал свой меч из тела умирающего. Потом он обернулся. На стервятника можно было больше не обращать внимание. Он искал глазами женщину, которая навела на него чары.

Но та исчезла бесследно.

Хозяин взял на себя труд убрать труп и заменить окровавленный тюфяк. Когда он почтительно заглянул в комнату, Конан вручил ему серебряную монету

– последнюю, что у него оставалась, – и велел держать вооруженную стражу сената на расстоянии хотя бы на несколько часов. За это время он уже смоется, и тогда пусть его ищут.

Вытирая клинок и заглаживая оселком царапины, Конан размышлял о нападении. Жаль, что они с той женщиной не успели завершить знакомство до того, как в комнату вторгся придурок с мечом. Появление одноглазого было, конечно, неприятным сюрпризом. Но и женщина, похоже, вовсе его не ждала. А раз так, то убитый висельник с ней никак не связан. Странно.

И все-таки! Она его заколдовала – возможно, с помощью пахучего дыма. Но если обольщение не было составной частью плана убийства, то к т о же тогда эта незнакомка? Все это было более чем неприятно. Киммериец до сих пор ощущал таинственный аромат колдовства, которому так не доверял. Здесь и в самом деле не место для человека чести, которого постоянно загоняют в липкую паутину, сотканную волшебниками, демонами и ведьмами. Чем быстрее он покончит с этим делом, тем лучше! Если все пойдет по плану, завтра утром он выедет на лошади через западные ворота Мордстадиноса. Ну и останется сущий пустяк – заняться каким-то там злым волшебником, который засел в своем замке.

Конан тряхнул головой и снова погрузился в работу. Он чистил оружие.

Полная черного бешенства, сидела Дювула в своих покоях. Кто был этот одноглазый идиот? Он сказал, что должен изловить варвара живым, стало быть, его кто-то нанял. Но кто? Кто отваживается идти поперек ее пути, да еще так бесцеремонно? Этот человек будет глубоко несчастен, если Дювула в конце концов выяснит его личность. Смертельно несчастен!

Увидев труп одноглазого, Логанаро покачал головой. Этот кретин дорого заплатил за свое самонадеянное решение ловить варвара в одиночку. Но что же теперь делать ему, Логанаро?

Совартус повелительно взмахнул рукой.

– Иди и найди девчонку и этого нечеловечески сильного парня! – приказал он Дивулу. – Я вызову тебя, когда ты мне понадобишься.

– С вашего разрешения, – произнес демон своим скрипучим голосом и исчез.

В столовой своего дворца Лемпариус отодвинул от себя тарелку. Он самодовольно улыбался. Позднее, вечером, он будет есть кое-что другое.

Кое-что. Или кое-кого.

Глава одиннадцатая

Морнстадинос был окутан глубокой ночной тьмой. Конан приблизился к стенам, окружающим владения Лемпариуса. Несмотря на повязку через резаную рану на бедре, киммериец двигался легко. Рана была неглубокой и не причиняла ему беспокойства. Он получал куда более скверные дырки в теле и все-таки оставался жив. Человек, нанесший ему эту рану, более не пребывал в числе живых. Небольшую боль Конан охотно брал в придачу к чувству глубокого удовлетворения по поводу гибели своего врага.

Стена была сложена гладкими гранитными блоками, скрепленными цементным раствором. Снаружи этот раствор был аккуратно счищен. В высоту стена превышала рост Конана в добрых три раза. Киммериец негромко рассмеялся. Детская игра, подумал он, разглядывая трещины в кладке. Обыкновенному человеку стена показалась бы совершенно гладкой, но для киммерийца она была чем-то вроде лестницы. Если Лемпариус возлагал основную надежду на высокие заборы, то он очень плохо защищен от непрошеных ночных посетителей.

Для того чтобы забраться наверх, Конану потребовалось всего лишь несколько минут. Наверху были насыпаны острые камни. Здесь можно опасно пораниться, если, конечно, быть полным болваном и не глядя прыгнуть на осколки. Конан снова ухмыльнулся. Будучи в состоянии забраться на стену, он мог предвидеть и шипы наверху. Наивные предосторожности строителей не повредили ему ни в малейшей степени. Он спускался по внутренней стороне стены, пока не оказался на высоте своего роста над землей. Тогда он прыгнул и легко приземлился.

Дворец находился на расстоянии ста шагов. Наверное, дворец – слишком уж громкое слово, подумал Конан. Конечно, дом был большим, но в то же время не таким уж великолепным по сравнению с некоторыми зданиями, которые он видел в Шадизаре. А с разрушенной Слоновой Башней в Аренджуне этот дом вообще не идет ни в какое сравнение. Но если там, внутри, найдется то, что он ищет, тогда сойдет и такой.

Дом также был построен из камней, скрепленных раствором, счищенным так, что открывалась фактура камня. Не было ни рва, ни стражи у дверей, ни собак, ни птиц. Подобный расклад показался Конану весьма странным.

Конан отважно зашагал ко дворцу, надеясь смутить этим предполагаемого сторожа. Если его кто-то увидит, он успеет подойти достаточно близко, чтобы помешать поднять тревогу.

Но никакого сторожа на темном углу не было. Конан больше не обнаружил никаких укрытий для стражников или постовых. Он покачал головой. Этот Лемпариус – просто подарок Бэла всем местным ворюгам, подумал он. Просто удивительно, что на воротах еще не вывешена табличка с приглашением что-нибудь стянуть. Несмотря на то, что до сих пор никаких препятствий не встречалось, Конан не терял осторожности. Сперва он думал проникнуть в здание через главный вход, не мудрствуя лукаво, но потом отказался от этого намерения, справедливо считая такую наглость чрезмерной. Лучше не испытывать судьбу. Окошко – .тоже вполне подходящая вещь.

Так как пока что все ему удавалось без труда. Конан начал искать незапертое окно. Его ожидания не были обмануты – ставни легко раскрылись, и он преспокойно забрался внутрь.

Киммериец оказался в кладовой, где хранилась в ожидании грядущих пиров битая дичь – насколько он мог разглядеть в слабом свете свечи из коридора. Вор ловко проскользнул между качающихся мертвых птиц, стараясь не задеть резко пахнущее мясо, и выглянул в коридор.

И снова киммериец улыбнулся. Пусто! Он расслабился. Такой человек, как владелец этого дома, просто заслуживает того, чтобы его обокрали. Наверняка это на редкость экстравагантная личность.

Конан шагнул в коридор. Он ступал на цыпочках, чтобы его не услышали. Эту меру предосторожности он принял автоматически. Незачем отказываться от полезных привычек только потому, что кража показалась тебе простой.

Коридор привел его в большое помещение с ванной, полной горячей воды. Пар оседал на стенах, и капли стекали вниз, образуя маленькие лужицы. Но где же обитатели этого дома? Возможное ли дело, чтобы все они спали, не выставив ни одного охранника? Какое безумие!

Конан прошел мимо нескольких открытых дверей. Он видел дорогую мебель и ковры, картины и скульптуры. В некоторых комнатах стояли механические приборы, но назначение их было ему неясно.

Наконец киммериец оказался перед запертой дверью. Он усмехнулся. Время! Он наклонился, чтобы получше рассмотреть замок, и расцвел. Такой замок откроет и ребенок. А Конан уже не ребенок. Он просунул острие кинжала между краем двери и косяком. Простой поворот клинка – и замок открыт. Дверь без всяких усилий распахнулась вовнутрь.

Конан прихватил свечу из коридора и поднял ее, вступая в комнату. Он остановился на пороге, затаив дыхание Кром!

Свет коптящей свечи упал на сокровища. Здесь стояли золотые статуэтки, украшенные драгоценными камнями, большей частью изображавшие кошек. Слоновые бивни, обитые спиралями из золота и серебра, лежали целой кучей. Инкрустированные доски столешниц, кожаные кошельки – без сомнения, набитые монетами, – громоздились в беспорядке повсюду.

Он достиг цели. Конан тихо притворил за собой дверь и поднял свечу повыше. Опыт прошлых краж научил его брать только те вещи, которые легче всего превратить в звонкую монету. Здесь валялись кошельки с деньгами, и это ему было очень на руку. Но если некоторые из этих кошельков набиты драгоценными камнями, то отказываться от них в высшей степени глупо. Конан вовсе не собирался проявлять чрезмерной жадности. Сотня-другая золотых монет и немного драгоценных камешков – как раз столько, чтобы хватило на покупку одной королевы (не больше), – и его потребности, можно считать, полностью удовлетворены. Он чуть было не расхохотался во весь голос. Какая досада, что он не пригнал сюда телегу! Меры по охране дворца столь убоги, что он мог бы незаметно нагрузить сокровищами повозку средней величины и вывезти ее за ворота.

Киммериец принялся исследовать кошельки. Один кожаный кошелек был туго набит золотыми монетами, другой был полон граненых изумрудов. Эти дорогие зеленые камни вор спрятал в свой собственный кошель, решив приберечь их для себя лично. В следующем мешочке Конан обнаружил около шестидесяти серебряных монет. Он оставил их на месте. Слишком тяжело таскать, да и к тому же серебро по сравнению с остальными богатствами не слишком его прельщало.

Конан натолкал в большой кожаный кисет такое количество золотых монет, что тройные швы затрещали. И снова киммерийцу пришлось взять себя в руки, чтобы не засмеяться. Он поедет в Немедию не только с удобствами, но и как богатый человек. Теперь можно нанять целую армию, чтобы осадить чародея, захватившего в плен сестру и братьев Элдии. Или вообще купить своего личного мага – пусть сражается!

Киммериец хотел уже было уйти, когда взгляд его упал на предмет, которого он вначале не заметил. Небольшая вещица стояла у двери на резной подставке из слоновой кости. Конан остановился, желая рассмотреть странный прибор поближе. Это был шар в кубе, сделанный из золота или латуни. В чем-то конструкция казалась очень своеобразной, но Конан не мог сказать, в чем именно. Раз эта вещь стоит на таком дорогом пьедестале, она, несомненно, должна быть очень ценной. Конан поразмыслил, куда бы засунуть безделушку, потом пожал плечами. Нет, довольно. Хороший вор знает, когда остановиться.

– Умное решение, – послышался мужской голос. – Раз ты не знаешь, что такое Сторора и как к ней подступиться, она пропадет у тебя зря.

Еще до того, как фраза была закончена, Конан резко повернулся в поисках говорящего. Правой рукой он извлек меч из ножен, в левой сжал мешок с деньгами. Свеча упала на пол и погасла. Темнота окутала комнату, так что молодой киммериец теперь ничего не мог разглядеть. Хорошо! Если он ослеп, то и его противник в этом мраке не стал видеть лучше.

Голос зазвучал снова, и в нем проскользнула издевательская нотка:

– Если ты думаешь так легко от меня отделаться, то заблуждаешься. Я вижу тебя, и твоя участь решена, вор.

Вот это мы еще посмотрим, подумал Конан. С мечом в руке он двинулся к тому месту, откуда раздавался голос.

– Нет, так просто ты меня не найдешь.

Теперь голос переместился и звучал слева от Конана. Вор повернулся туда. Его глаза уже немного привыкли к мраку. Прямо перед ним на темном фоне вырисовывался плотный сгусток черноты; но он не был уверен в том, что это и есть его собеседник. Единственный лучик света пробивался из-под закрытой двери, и темное пятно могло быть просто слабой тенью.

– Смело могу утверждать, что ты – чужеземец, – сказал человек [или тень). – Потому что ни один житель Морнстадиноса не может быть обижен богами до такой степени, чтобы решиться обокрасть дом Лемпариуса.

Источник звука опять переместился на другое место.

Конан подумал о том, какими возможностями он располагает. Здесь он имел дело с человеком, который явно ориентировался в темноте лучше, чем это возможно. Кроме того, ему удавалось перемещаться так; что киммериец ничего при этом не слышал. У Конана была с собой добыча, и он видел полоску света там, где находился коридор. Удачливый вор – это тот, кому удается уйти вместе с награбленным. Именно это он и собирался сейчас сделать.

Конан прыгнул к двери.

Что-то мелькнуло, перечеркивая полосу света двумя темными полосами. Ноги, подумал он. И если эти ноги носят владельца таинственного голоса, то они принадлежат человеку невероятной быстроты. Конан не представлял себе, как можно было преодолеть расстояние между тем местом, откуда только что звучал голос, и дверью за считанные доли секунды. Варвар ударил мечом, чтобы разрубить пополам все еще невидимую фигуру. Меч скользнул в пустоту.

– Для идиота ты довольно проворен, – насмешливо произнес голос. – Но это тебя не спасет.

Конан не удостоил его ответом. Он принялся что есть силы крутить меч, отступая к двери. Сталь звенела в темноте. Пусть только невидимый собеседник попытается прорвать этот барьер!

Конану удалось добраться до двери. Он чувствовал спиной ручку. Что делать дальше? Все не так просто! Он не решался повернуться к невидимке спиной в этой темноте. Открыть дверь с тяжелым мешком в руке было довольно-таки сложным делом. Однако не вполне безнадежным. Но вполне возможно, что помощники хозяина притаились в коридоре и ждут, когда вор выйдет.

Конан тряхнул головой. Слишком много думать – вредно! Если все взвешивать да обдумывать, то есть шанс умереть от старости. К черту! Конан нащупал ручку, повернул ее и открыл дверь. Одним прыжком киммериец выскочил в коридор.

Никого. Конан засмеялся и домчался прочь. Позади себя он услышал шорох, но когда обернулся, то ничего не увидел. Еще один поворот – и он будет возле кладовки, через которую проник в дом. Если он вырвется на волю, он побежит прямо к воротам, это быстрее, чем карабкаться по стене.

Едва свернув за угол, он остановился с проклятием. Его мощная грудь все еще бурно вздымалась.

В конце коридора дорогу ему преградили около дюжины людей, вооруженных мечами и пиками. Там не пройти. Он повернулся и помчался назад по тому пути, по которому пришел сюда. Лучше встретиться лицом к лицу с одним человеком, пусть даже в темноте, чем с дюжиной солдат, подумал он. Хорошо, что теперь за спиной у него ярко освещенный коридор. Сворачивая за угол, киммериец заметил, что эти люди за ним не гонятся. Непонятно почему, но это обеспокоило его куда больше, чем если бы они наступали ему на пятки.

В тридцати шагах от Конана стоял человек, и он был совершенно один. Высокий, белокурый, с очень белой кожей, он держал в руке лишь кривой нож. Меча у него не было. Он смотрел на Конана так спокойно, словно вышел на увеселительную прогулку.

Какое-то мгновение Конан хотел отшвырнуть его в сторону ударом меча и промчаться мимо. Но что-то в поведении этого человека заставило киммерийца замедлить бег и в конце концов пойти шагом. За три шага до спокойно стоящего человека Конан остановился и уставился на того, кто преградил ему путь. Он чуял запах опасности от того, кто преградил ему путь. Он чуял запах опасности и еще чего-то неестественного, такого, от чего волосы становились дыбом.

– Ну что ж, ты далеко не так глуп, как выглядишь, – сказал незнакомец. – Позволь представиться. Я – сенатор Лемпариус, владелец дома, который ты хотел обокрасть. Что скажешь, вор?

– Отойдите! – угрожающе произнес Конан. – Я не хотел бы убивать вас.

Лемпариус рассмеялся, весело и пронзительно.

– Право, ты очень любезен! – Он подбросил нож, похожий на клык. Нож перевернулся в воздухе, и сенатор ловко поймал его. Презрительно посмотрел он на меч Конана. – Иди ближе и попытайся проскочить мимо меня, ты, дурак-чужестранец! Если ты это сделаешь, я оставлю тебя в живых. Если нет, мухи облепят твой труп еще до первого солнечного луча.

Конан подскочил к Лемпариусу. Мышцы вздулись на его сильных руках, когда он изо всех сил опустил свой острый широкий меч. Если бы он достиг цели, сенатор был бы разрублен пополам. Если бы он достиг ее!

Ловко, как кошка, сенатор уклонился в сторону, и меч просвистел мимо. Быстрее, чем могли уследить человеческие глаза, Лемпариус задел своим кривым ножом руку Конана. Это прикосновение казалось почти нежным и очень легким, но из тонкого пореза, едва длиннее среднего пальца руки, хлынула кровь. Сенатор засмеялся.

Конан качнул в руке тяжелый мешок с золотом. Этого движения сенатор не ожидал. Монеты сильно ударили его по ребрам. Лемпариус зашатался, однако ему быстро удалось восстановить равновесие.

– Не так паршиво, – заметил Лемпариус. – Ты проворней, чем я думал.

Он набрал в грудь воздуха и резко дунул в свисток.

За спиной Конана послышался громкий стук сандалий о каменные плиты пола. Приближалась вооруженная стража.

– Если у тебя есть какие-то боги, то заключи с ними мир, – сказал Лемпариус. – И поторопись!

Киммериец бросил мешок с золотом и взялся за меч обеими руками. Лемпариус, конечно, скор в движениях, но сумеет ли он своим дурацким ножом отразить удар, в который Конан вложит всю свою силу, – об этом можно только гадать, да и то при наличии живого воображения. Конан прыгнул вперед. Меч сверкнул, как молния.

Лемпариус отшатнулся, и выпад Конана остался бесплодным. Но Конан быстро опомнился и отогнал Лемпариуса еще немного назад. Киммериец уже начал лелеять надежду, что ему удастся оттеснить сенатора так быстро, что преследователи не сумеют его догнать. Он шел вперед, как сеятель по свежевспаханному полю, короткими, быстрыми ударами заставляя своего врага отступать.

Сделав очередной шаг, Лемпариус оступился и растянулся на спине. Ошарашенное выражение его лица примирило Конана с потерей золота. Он поднял меч. И в этот момент его надежда на бегство рухнула. Позади Лемпариуса возникло по меньшей мере с десяток людей с мечами и пиками. Они бежали по коридору навстречу киммерийцу. Ловушка!

Конан повернулся. Дверь, ведущая в сокровищницу, находилась как раз между ним и первой группой вооруженных людей. Если он попадет в комнату, то, может быть, сможет забаррикадировать дверь. А если повезет, то там найдется и другая дорога к свободе. У него уже не оставалось выбора. Даже если из сокровищницы нет другого выхода, там, по крайней мере, достаточно места для того, чтобы взмахнуть мечом. Он еще сумеет постоять за себя. И Кром встретит его в Серых Странах более приветливо, если он прихватит с собой дюжину собственноручно убитых неприятелей.

– Сдавайся! – крикнул ему один из вооруженных пиками.

– Я – Конан из Киммерии и не сдамся никому! Краем глаза Конан видел, как Лемпариус снова утверждается на ногах.

– Конан? – переспросил Лемпариус. На этот вопрос киммериец коротко кивнул. Этого мгновения было достаточно, чтобы передние солдаты успели подбежать на близкое расстояние. Когда одна из пик нацелилась железным наконечником Конану в лицо, киммериец нанес мечом удар в сторону и завершил оборот клинка, дернув его вниз. Солдат с пикой закричал, когда меч вонзился в его тело. Его товарищи замешкались, и Конан успел подскочить к двери.

– Надо же! Конан! Вот так чудеса!

Удивленный, Конан обернулся и поглядел на Лемпариуса. Этого мига было довольно, чтобы увидеть, как сенатор поднимает мешок с золотом, брошенный киммерийцем, и запускает им в голову вора.

Все окутала тьма.