Текст книги "Холм обреченных"

Пожар в поселке

Наверное, я завизжала. Не помню. Как не помню и того, обжег меня тогда кулон или нет, настолько неожиданно и зловеще прозвучал этот скрипучий голос у меня за спиной.

В таких случаях никогда нельзя оглядываться. Поворачивающий голову всегда беззащитен, какого бы рода опасность ни подстерегала. А потому я просто развернулась молниеносным прыжком, готовая к любым неожиданностям.

Из самого темного угла сарайчика на меня смотрело желтое лицо, маленькое, словно у трехлетнего ребенка, но морщинистое, как печеное яблоко. Видимо, старичок был одет во все черное, так как я видела только это лицо и две руки, скрещенные на груди, остальное скрывала темнота.

Откуда он взялся?! Спрятаться здесь было совершенно негде, да и проскользнуть незаметно – тоже вряд ли, я все это время находилась у входа.

Я замерла в полном недоумении, не зная, что мне делать. Бежать, наверное…

Тем временем старичок не мигая смотрел мне в глаза. Казалось, это лицо и эти руки существуют сами по себе, не имея нормального человеческого тела, а за спиной у него не угол сарая, а глубокая черная пропасть…

– О, какая пташка в наши сети запорхнула! Какой неожиданный, приятный сюрприз! Что ж ты, голубушка, лезешь-то не в свои дела? – укоризненно покачал он головой, не сводя с меня глаз.

Я лихорадочно думала – бежать или попытаться с ним поговорить?

– Ну да ладно, от этих двух глупых баб уже все равно толку не было – так что гори они синим пламенем. Но вот тебя я долго искал… Иди-ка сюда, милочка.

Он протянул ко мне руку, не сходя при этом с места. В его словах, казалось бы, не было агрессии, но я поняла – вот человек, которого стоит бояться!

Я смерила взглядом расстояние до выхода, прикинула, сможет ли он меня перехватить, если прямо сейчас броситься бежать.

Выходило пятьдесят на пятьдесят. А страшно мне было на все сто. Давно, очень давно я так не боялась. Хотя старичок не делал попыток ко мне приблизиться или даже сойти с места. Он просто смотрел, не мигая, в мои глаза, и словно держал меня на месте этим взглядом…

А дальше – не помню, что было. Помню только резкую боль чуть ниже ключицы – сторожевой знак вырвал меня из оцепенения, заставил вздрогнуть, тряхнуть головой… и тут я увидела.

Нет, старичок не сходил с места. Но его руки, две бледные ладони с тощими костлявыми пальцами, стали теперь неестественно длинными и уже почти дотянулись до моего лица…

Теперь уже было не до размышлений – резко пригнувшись, я чуть ли не кувырком вылетела из сарая и помчалась к калитке.

Кажется, он сказал что-то вслед, – спокойно и насмешливо, но я не разобрала слов, слыша только стук своего сердца. Ничто меня не удерживало, я без препятствий покинула этот двор и понеслась по улице.

Толстая тетка, вышедшая из соседнего дома, на сей раз не в пуховом платке, а в кокетливой шапочке и с сумкой, проводила меня удивленным взглядом. Но мне некогда было ей что-либо объяснять. Скорее, скорее и как можно дальше отсюда, от этого двора с домом, похожим на склеп, и жутким сараем…

Домой я добралась без проблем. Мама еще спала. Я позвонила Лильке, но она не взяла трубку. Ну конечно, ей сейчас не до телефонных звонков, у них воссоединение семьи и все такое. Ладно. Позвоню еще вечером.

Чувствуя жуткую усталость, я приняла душ, переоделась, забросила всю одежду, в которой пришла, в стиральную машинку и завалилась спать. Хорошо то, что хорошо кончается!

Когда я проснулась, было около двух часов дня.

– Ну ты и спишь! – усмехнулась мама. – Опять с Лилькой до утра в Интернете сидели?

– Ага, – соврала я.

– Как будто дома Интернета нет!

– Вместе троллить интереснее.

– Ну да, конечно, – засмеялась мама. – Одного не пойму, зачем тебе понадобилось стирать все вещи, от белья до куртки? Да еще все вместе в машинку засунула!

– Я в грязь упала…

– Вечно ты с приключениями! Ну и ладно, ерунда, бывает.

В этом была вся моя мама. Я не припомню, чтобы она когда-то читала морали, а уж из-за вещей и подавно. Человек всегда ценнее, чем любые вещи, так она всегда говорила. Притом, она относилась к той редкой породе взрослых, с которыми можно поделиться своей тайной. Вот и сейчас я ей врала исключительно ради ее спокойствия. Расскажи я правду, она бы все поняла правильно.

А мама между тем продолжала:

– Это вообще мелочи. Вот в поселке у кого-то проблемы так проблемы!

– А что в поселке? – В моей душе холодком шевельнулось недоброе предчувствие.

– Пожар случился. Да сама посмотри в окно, там еще дымит, а недавно такой столб дыма валил, что ужас. Тут машины проехали с мигалками, наверно, тушат…

Я метнулась к окну. Мы живем на третьем этаже старой пятиэтажки, и за окнами сразу начинается огромный девятнадцатый поселок. Откуда-то издали, из самой глубины этого жилого массива, клубами поднимался дым, слишком густой и черный, чтобы спутать его с печным.

И по моим предположениям, горело именно там, где мы утром были! Но как же так, отчего загорелось? Я ведь старательно затушила костер!

Хотя, конечно, гореть мог и другой дом. Пойти бы да проверить…

Я снова позвонила Лильке, желая поделиться новостями. На этот раз она взяла трубку:

– Алло, Ника, это ты? Спасибо тебе за все! Папа вернулся домой, и с Ладой они помирились…

Как поведала мне подруга, в то время, что я предавалась сну, в семье Лыскиных состоялся долгий разговор. Было высказано много претензий, упреков, обид, но в конце концов все уладили и мир в семье восстановили. И, что самое главное, сестры, слово за слово, рассказали родителям всю правду.

– И вам поверили? – усмехнулась я.

– Частично. Во всяком случае, поверили в то, что Лада ушла не по своей воле, решили, что она была запугана. Мама еще и отругала папу, что из-за его дурацкого неверия мы чуть Ладку не потеряли. А потом еще и за неисправную задвижку на форточке. В общем, тут всего было! А сейчас родители поехали к Косте в больницу, а Лада спит.

– Как он там?

– Говорят, уже лучше.

– Слушай, Лилька, тут в поселке пожар…

Я обрисовала ситуацию. Лилька встревожилась, и мы решили не медля отправиться туда и проверить.

Наши худшие предположения подтвердились. Едва мы свернули за угол знакомой улицы, как издали увидали у злополучных ворот пожарные машины и толпу любопытных. Там же стояли несколько стражей правопорядка, один из которых что-то записывал. Пожар к тому времени был уже потушен.

Я хотела подойти поближе, но Лилька удержала меня:

– Стой тихо, а то еще нас узнают да обвинят в поджоге!

Впрочем, они быстро уехали, да и зеваки стали расходиться. Когда улица опустела, мы все же рискнули подойти поближе.

Калитка теперь была распахнута, никто не удосужился ее даже прикрыть. Мы заглянули во двор. Да уж… Не уцелело ни одного сарая, на их месте торчали из земли обугленные головешки. А на месте дома вообще дымилась яма, как если бы туда упала бомба.

– Ничего ж себе! – только и присвистнула Лилька.

– Но отчего это?! Честное слово, я затушила все до последнего уголька, – прошептала я, с опаской косясь по углам двора и вспоминая ужас, увиденный утром.

– Это, наверное, оттого, что Лада печку топила и не потушила.

– Точно! – хлопнула я себя по лбу. – Ей тогда было не до печки! Оставила открытой дверцу…

– А, это снова вы, девочки? – раздался за спиной знакомый голос. Я дернулась, как ошпаренная, развернулась, но это оказалась всего лишь тетка в пуховом платке, с которой мы разговаривали утром.

– Не бойтесь, я ничего о вас не сказала ни полиции, ни соседям! – тихо и с изрядной долей гордости продолжала она. – Не знаю, что вы там утром два часа делали, меня это не касается! У меня сегодня вообще в доме праздник – отец мой в себя пришел, узнавать нас начал, а то целый год мы с ним мучились… Так что, девочки, знать вас не знаю, первый раз вижу!

Тетка весело подмигнула нам и пошла к себе домой. В калитке оглянулась и еще раз подмигнула, теперь уже с нескрываемым весельем:

– А хозяева-то так и не появились! Если не вернутся – будет и на нашей улице праздник!

Мы с Лилькой переглянулись.

– Нехорошо все же так! – сказала я. – У людей дом сгорел, а она радуется.

– Наверное, крепко ее эти люди допекли! – в сердцах ответила моя подруга. – Пойдем лучше отсюда поскорей.

И здесь она была права – задерживаться тут не стоило. Хоть и сгорело все, но мало ли что. Я пошла прочь, Лилька за мной.

– Ника, глянь, ты брюки в саже испачкала! – дернула она меня за рукав.

– Теперь и их придется стирать! – проворчала я, делая неуклюжие попытки отчистить влажной салфеткой большое черное пятно на левой штанине. Но от этого сажа только еще больше размазывалась.

– Дома постираешь. И где только ухитрилась вымазаться?

В самом деле, где? Опять странности. Калитка оставалась чистой, а дальше мы не заходили. Может, чего-то не заметила?

Я выпрямилась и оглянулась на калитку. Она была чистой и… плотно закрытой.

– Лиль! – дернула я подругу, торопившуюся вперед. – Это ты калитку закрыла?

– Нет. – Она оглянулась. – Никто ее не закрывал.

Я снова оглянулась – теперь калитка была открыта, как и прежде.

– У меня что, глюки?! Ну уж нет! Я своими глазами видела ее закрытой, там еще надписи твои на табличке!

– Серьезно? – прошептала Лилька. – Значит, над нами или кто-то прикалывается, или…

Мы, не сговариваясь, сорвались с места и бросились бежать. Несколько секунд спустя я услышала протяжный скрип дверных петель, а потом звук захлопывающейся калитки.

Только собрав вместе всю силу воли, я не позволила себе оглянуться. Буду теперь убеждать себя, врать себе, что это скрипела какая-то другая калитка…

Длинные узкие ладони

Мы отправились прямиком ко мне. Мамы дома не было, я переодела брюки, забросив испачканные под ванну. Потом мы уселись на кухне пить чай, и я рассказала Лильке о жуткой утренней встрече.

– Да, – кивнула та. – Помнишь, я тебе говорила – тогда за Ладой приходили мать и бабка этого придурка, а с ними еще какой-то мужчина, молча стоявший сзади. Мы про него совсем забыли. Наверное, это он и был.

– Наверное, – сухо ответила я.

– Ника, ты, видно, просто очень испугалась, вот тебе и показалось – руки эти длинные и все такое…

– Может, и показалось.

– Главное – что все хорошо закончилось! В смысле – хорошо для нас! – засмеялась Лилька.

– Ага.

– Да что ты какая-то… отмороженная? В каких облаках витаешь? Все хорошо, Ника, все снова хорошо!

Да, хорошо, просто отлично. Утром и я так считала, но теперь… Все будет хорошо для Лильки и ее семьи, но никак не для меня.

Лилька тем временем покосилась за окно, где уже порядком стемнело.

– Да что такое, Ника, чего ты боишься? – продолжала допытываться она. – Ты что-то от меня скрыла? Нам грозит еще какая-то опасность?

– Я рассказала тебе все, что знала, – честно ответила я. – И думаю, тебе и твоей семье ничего больше не грозит.

– Я, наверное, пойду, – боязливо поежилась она. – Темно уже. Ты меня не проводишь?

Проводив Лильку до дороги, я зашагала обратно. Какой все же хмурый и неприветливый наш поселок. То ли дело в центре, где мы с мамой раньше жили! Там везде горели фонари, трасса днем и ночью была оживленной, на улицах допоздна сновали прохожие, круглые сутки бурлила жизнь… Впрочем, там она и сейчас бурлит. Когда мы решили переехать в этот окраинный район, все соседи вертели пальцами у виска. С одной стороны, конечно, хорошо, что мы их не послушали. Здесь моя жизнь резко изменилась к лучшему – я нашла хороших друзей, школа по сравнению с прежней просто курорт, наконец, здесь я встретила Вилора… Но с другой стороны, как же тут бывает порой мрачно и неуютно, особенно по вечерам. На улицах пусто, редкие фонари, в которых еще уцелели лампочки, теряются в кронах старых густых деревьев, из-за чего после захода солнца в этих дворах и вовсе мрак. К тому же все окна с наступлением темноты глухо завешиваются плотными, едва пропускающими свет шторами. Люди словно отгораживаются от чего-то…

Странно, раньше я об этом редко задумывалась, просто старалась поскорее пробежать через несколько темных дворов до своего дома, глядя по сторонам и прислушиваясь лишь для того, чтобы не нарваться в темноте на какую-нибудь гоп-компанию. Но сегодня я боялась совсем не хулиганов, а… сама не знаю чего. Взяв себя в руки, я бегом пронеслась через эти дворы и перешла на шаг лишь у своего дома.

Возле нашего подъезда исправно горел фонарь в обрамлении голых веток пирамидального тополя. Я подошла поближе и сунула руку в карман за ключами от подъезда. Но в кармане обнаружилась только дыра, и никаких ключей. Выходило одно из двух – либо они провалились за подкладку, либо вообще потерялись. Я похлопала по подкладке – что-то зазвенело, кажется, все же ключи. Пришлось скособочиться, приступая к процедуре извлечения. Лицо мое при этом оказалось повернуто к фонарю, и тут я увидела…

Готова утверждать, что я в здравом уме. Ветки тополя, прямые, устремленные вверх, вдруг закачались, зашевелились, а потом стали двигаться в разные стороны, извиваясь, словно щупальца спрута, переплетаясь между собой. И сам тополь, пирамидальный, прямой, как свеча, стал медленно наклоняться в мою сторону! А две толстые и длинные ветки ожившего дерева неожиданно поползли вниз и потянулись прямо ко мне. Я даже успела заметить, что оканчиваются они не прутиками, а двумя узкими, бледными ладонями…

В такие моменты кто-то теряет голову, а кто-то, наоборот, действует быстро и правильно, чему потом сам удивляется. В мгновение ока я извлекла ключи, открыла дверь подъезда, захлопнула ее за собой и понеслась вверх по лестнице.

– Что случилось? – удивилась мама, когда я влетела в квартиру.

– Да там… ничего, – пробормотала я.

– И все же?

Вместо ответа я прошла на кухню и осторожно выглянула за штору. Тополь стоял спокойно, как и положено всякому приличному дереву, чуть качаясь от ветра, но не более того.

Мама расценила все по-своему и встревожилась:

– Хулиганы пристали?! Сколько раз я тебе говорила – не выходи одна в потемках!

– Нет, никаких хулиганов, – ответила я. – Просто… мне показалось, что на дереве сидит какая-то большая зверюга.

Мама отодвинула штору и выглянула.

– Нет там никакого зверья, тебе показалось. Или ты чего-то недоговариваешь. – Тут она подозрительно прищурилась. – Кулон твой не нагревался?

– Нет! – осенило меня. В самом деле, сторожевой знак никак не отреагировал на происходящую чертовщину, и это было более чем странным. Я что же, сошла с ума? Или кулон вдруг потерял свою силу? Помнится, Вилор говорил, что силу знак потеряет, если владелец позволит надеть его кому-то другому. И новому хозяину он достается только после смерти старого, никак иначе. Но ведь я никому не давала его надевать, даже не снимала. Почему же тогда?

– Спать надо ночью, а не в Интернете сидеть! – сделала свой вывод мама. – Смотрите всякие страсти-мордасти, а потом мерещится черт знает что. Как будто в жизни мало ужасов!

А ведь мама, пожалуй, права. За последние сутки я действительно насмотрелась вдоволь ужасов, причем вовсе не в Интернете. Может, это мои взвинченные нервы со мной такие шутки шутят, кто знает…

Весь вечер я старалась думать о хорошем, гоня от себя прочь плохие предчувствия. Позвонила Лильке и с удовольствием проболтала с ней полчаса о всякой всячине, совершенно не касаясь недавних проблем.

Среди ночи я встала – ужасно хотелось пить. Не до конца проснувшись, побрела в сторону кухни, но, как истинная лентяйка, до кухни не дошла, а свернула в ванную, которая была ближе. Света я, разумеется, включать не стала, а привычно нашла в темноте кран и утолила жажду. Собираясь выйти из ванной, я неожиданно вступила босой ногой во что-то мокрое. Это еще что такое? Я высунула руку и включила все же свет. Посреди пола красовалась довольно большая лужа воды, почему-то зеленоватого цвета. Откуда она здесь взялась? Когда мы ложились спать, ее не было. Да и… Стоп! Как могло случиться, что я дошла до крана, не вступив в нее?

Может быть, прорвало трубу? Но нет, трубы, шедшие вдоль стены, оставались целыми и сухими.

Я заглянула под ванну. Так, белый кафельный пол, тазик для белья и что-то темное в углу от стены. Я наклонилась поближе, силясь рассмотреть это темное… как вдруг оно шевельнулось! Что-то быстро задвигалось, и ко мне из-под ванной потянулись две черные конечности. Я отскочила к выходу, но неожиданно ударилась в закрытую дверь. Причем закрыта она была снаружи! Я ударила в нее ногой так, что хлипкий шпингалет с той стороны запросто бы сломался, однако этого не произошло. Казалось, передо мной не дверь, а каменная стена.

Тем временем из-под ванной медленно, но целенаправленно выползали два черных отростка, оканчивающихся узкими ладошками…

Дикий вопль разорвал тишину, и я села. Села на кровати, пытаясь прийти в себя, и до сознания медленно доходило – это был сон, хотя и до жути реалистичный.

– Что случилось? – Заспанная мама распахнула дверь моей комнаты.

– Ужас какой… там, в ванной… – бессвязно пробормотала я.

– Что такое в ванной? – Мама унеслась и через полминуты вернулась. – Ничего там страшного нет, тебе что, кошмар приснился?

– А лужи на полу, зеленой такой, нету?

– Нету! – иронично ответила мама. – Аккуратнее надо душем пользоваться, вот и не будет никаких луж!

Все-таки я пошла и посмотрела, а мама, хихикая, меня сопровождала. Пол в ванной был чистым и сухим. Тогда я сделала глубокий вдох для храбрости и заглянула под ванну. Белый пол, тазик для белья… и что-то черное в углу!

Мама, заметив мой испуг, тоже заглянула под ванну и вытащила это черное наружу.

Это оказались мои брюки, на которых все еще красовалось пятно сажи. Я хотела постирать их, но забыла…

– Ты этого испугалась? – осведомилась мама, поднимая эти брюки перед собой. – Ничего себе пятно, где это ты вымазалась? А, понимаю, тебе приснилось Черное Пятно, из которого вылезает Черная Рука и душит глупых детишек?

Я только вздохнула. Сама бы ни за что, ни в жизнь бы не поверила, что еще и так бывает!

Остаток ночи прошел спокойно, без кошмарных снов и черных пятен. Но я понимала – неспроста это все… Кому и зачем я понадобилась, от кого исходят эти кошмары во сне и наяву, с кем я столкнулась в старом сарае? Ответов на эти вопросы не было. Будут, Ника, будут, неожиданно «утешила» я себя. Будут, мало не покажется.

Впрочем, утро следующего дня порадовало солнышком, тем самым отогнав все неприятные мысли. В самом деле, о каких ночных кошмарах можно думать, когда в окна льются солнечные лучи, а за окном весело чирикают воробышки! Мало ли, что могло присниться да примерещиться в темноте, это все нервы виноваты. И вообще, кошмаров в моей жизни хватало, но ведь это не повод бояться каждой тени! Тем более что кулон все это время был холодным… Значит, надо настраиваться на хорошее, и все будет в порядке.

Примерно под таким девизом прошли уроки, потом меня затащила к себе в гости Лилька. На этот раз вся семья была дома, и меня встретили, как мне показалось, с уважением. Что и говорить, приятно было, как раньше, просто беззаботно общаться с подругой, не думая ни о каких зловещих кознях. Лада, слегка похудевшая и осунувшаяся, старалась держаться бодро, улыбалась. Мы с Лилькой сидели в Интернете, слушали музыку, а потом Лада взяла свою скрипку и исполнила… не знаю что, но красивое.

Поговорить с Лилькой наедине мне удалось далеко не сразу. Как только мы с ней ушли в ее комнату, к нам присоединилась Лада:

– Спасибо тебе, Ника. Мне Лиля все рассказала, а то я сама плохо помню. Эти дни прошли для меня как во сне, я была словно под гипнозом. Впрочем, один положительный момент у этой истории есть. А то я чуть за Костю не вышла! Нет уж – кто способен на мелкую подлость, тот запросто совершит и большую. А я не хочу этого дожидаться. Нет, я добросовестно буду его проведывать, передачи носить, но замуж – никогда.

У кого как, а у меня отлегло от сердца.

– Больше ничего страшного не происходит? – спросила я.

– Нет, – ответили сестры в один голос. – А что?

– Ну, к примеру, ничего не мерещится? Кошмары не снятся?

– Нет, а с чего бы им сниться? Все уже позади! – Лилька наклонилась ко мне и зашептала: – Папа сегодня наводил справки. Оказывается, бабка этого гаденыша, Валентина, умерла вчера в больнице. А Татьяну действительно на «Победу» сдали, она сошла с ума!

– А сам этот, как его, Виталя?

– Не знаю и знать не желаю! – отмахнулась Лилька. – Да сам по себе он не опасен. Так что, Ника, бояться нам больше некого!

Хорошо бы, подумала я. Стало быть, если мне грозит опасность, то не от этих женщин. Над этим стоило подумать…

– От этих двух глупых баб все равно уже толку не было, – невольно повторила я врезавшиеся в память слова старичка.

– Что-что?

– Да так, ничего, думаю о своем.

Домой я отправилась только после маминого звонка в восемь вечера. Шагая по направлению к трассе, я оглядывалась по сторонам внимательнее обычного, глядя на кроны всех подряд деревьев. Но это были просто обычные деревья либо же успешно таковыми прикидывались. Да, что днем кажется ерундой, от того вечером дрожат коленки! Скорей бы дом, скорей бы утро…

А вот и трасса, светофор у перекрестка. Я привычно наступила на крышку канализационного люка, что был рядом со светофором, и остановилась у бордюра в ожидании зеленого света.

Вот и он загорелся. Я живо бросилась вперед, надеясь поскорее оказаться на той стороне…

Все произошло внезапно. Моя левая брючина крепко зацепилась за что-то сзади, и я в итоге едва не растянулась на асфальте. Пришлось резко податься назад, с трудом удержав равновесие. В этот же миг брючина освободилась, и я повернулась посмотреть, за что же она могла зацепиться.

Зацепиться там было абсолютно не за что. Вот только боковое зрение засекло что-то длинное и черное, исчезнувшее под крышкой канализационного люка в двух шагах от меня.

Крышка люка лязгнула.

И это уже не могло быть ни сном, ни галлюцинацией. Коротко вскрикнув, я отскочила далеко в сторону, забыв, что там дорога… и едва не угодила под колеса легковушки, выехавшей из-за угла на большой скорости.

Завизжали тормоза. По счастью, водителю удалось ни во что не врезаться и не зацепить меня.

– Идиотка! – заорал он из окна машины.

Пробормотав какие-то извинения, я бросилась через дорогу, где для меня все еще горел зеленый свет. На этот раз обошлось без приключений, и я, не снижая скорости, через несколько минут оказалась дома.