Текст книги "Хивус"

Воин был смугл лицом со светящимися красноватыми глазами. Высокий, мускулистый, сильный. Поняв, что кольчуга, скорее, сковывает его, чем защищает, мужчина ножом перерезал завязки и стащил доспех с себя, открыв еще не покрытую кровью врагов и саратников волосатую грудь с татуировкой дракона на левой стороне. Глаза воина блеснули кровавым блеском, когда он вонзил короткий острый меч в горло очередному супостату, осмелившемуся напасть на него. Брызнула зеленая кровь, и существо, только внешне похожее на человека, отдало свою бессмертную душу с криком, больше напоминающим шелест листьев в объятом бурей лесу.

– Древяки совсем не умеют драться! – к воину с копьем наперевес подошел мужчина с такими же кровавыми глазами и черной шевелюрой, как у его собрата.

– Совсем, – ответил тот, подхватив небольшую дубину с земли и убрав нож в ножны. – Будем вырубать их.

– Ну, если получится, – воин проследил за взглядом собрата.

На поляну, где проходило сражение, треща руками, заросшими мхом и ветками карликовой березы, вывалился великан – древяк. От его крика, птицы, свившие гнезда в голове гиганта, распуганные, поднялись в небо. Ноги-корни глубоко вгрызались в землю с каждым шагом.

– Он неповоротлив, как медведь, – усмехнулся одними губами воин, – Помоги мне.

Брат по оружию. Понял его без лишних слов.

– Ребятки, айда к чудищу! – крикнул он, заставив других воинов с кровавыми глазами оторваться от оставшихся древяков.

– Селих решил поразвлечься?!! – высокий рыжеволосы мужчина громко заржал и бросился в сторону великана, – Я ж не могу пропустить этого! – он поднял с земли огромный камень и запустил им в двуногое дерево.

Другое воины последовали его примеру. Древяк-великан, не на шутку разозлился, повернулся в сторону гогочущей толпы, ревя, скорее, от обиды, чем от боли. Селих, тем временем, обогнул чудище с левой стороны и, ухватившись за ноги-корни, быстро полез вверх. Движения великана сбивали его с ритма. Раз воин даже чуть не сорвался вниз, прямо под ноги гиганту, что означало верную смерть. Однако каким-то чудом Селих удержался.

Покончив с племенем древяков, другие красноглазые воины решили развлечься, увертываясь от ног великана, пытавшегося их раздавить. Тот рычал, размахивая кулаками, совершенно не замечая ползущего по нему темноволосого мужчину. Внезапно Селих ухватился за длинный изогнутый корень. Таких на огромном древяке было множество. Этот обхватил руку воина, как существо, живущее своей, отличной от великана жизнью. Корень дернулся вниз, потом вверх, послав красноглазого мужчину прямиком в открывшееся пространство внутри древяка.

В этот момент воинам снаружи надоело развлекаться. Они повытаскивали длинные хлысты, и, захватив этим оружием выступающие корни на ногах чудища, резко дернули в одну сторону. Великан зашатался и тяжело рухнул на бок, чуть не подмяв под себя зазевавшихся красноглазых.

Как только тело чудища коснулось земли, корни деревьев и растений глубоко ушли в почву. Пытаясь защитить хозяина, они приковали его к месту, не давая пошевелиться. Великан издал рассерженный рев, попробовал что-то сделать, но увязнув еще глубже, затих настороженно наблюдая за красноглазыми человечками одним, не закрытым буйной листвой огромным глазом.

Внезапно раздался сильный треск. В спине великана открылась потайная дверца, и перед удивленными кровяками предстал Селих.

– Где тебя носило? Ты явно стареешь, Селих, – гыгыкнул рыжий воин.

Вместо того, чтобы ответить колкостью, как то было заведено у кровяков, Селих приложил указательный палец к губам и тихо шикнул, призывая всех к тишине. Воины перестали галдеть. Селих повернулся, что-то поднял и развернулся к кровякам. Те изумленно вздохнули. Селих держал на руках девушку из племени древяков. Ее длинные волосы свисали почти до земли, глаза были закрыты, прозрачные веки на красивом лице едва трепетали, нежные губы слегка приоткрыты. Платье ее было прозрачно как воды чистейшей реки, и если бы не вышивка на груди, животе и бедрах, то красавицу можно было считать, скорее, раздетой, чем одетой. Не удивительно, что воины расступились перед Селихом, когда он спрыгнул с великана-древяка, направившись со своей ношей к опушке, где были привязаны кони кровяков. Только после того, как он привязал девушку к седлу верного Лока, воин повернулся к собратьям.

– Неплохая добыча, Селих, – подзадорил кровяка рыжеволосый бородач и подмигнул.

– Да, вот только что он с ней будет делать? Она ж как мертвая, – заржал воин с застежкой в виде лапы медведя на плече, от нее вниз спускался короткий серый дорожный плащ.

– Он найдет, что с ней делать. Правда, брат? – воин с копьем улыбался от уха до уха.

– Ты как всегда прав, Кемар – Селих похлопал его по плечу, – Но сначала нужно узнать, кто она, – воин поглядел в торчащий из листвы глаз великана-древяка.

Тот яростно зашевелил листвой, задергался всем телом, стараясь высвободиться.

– Эй, ты можешь говорить? – Селих поглядел прямо в глаз древяка. Тот ответил ревом, обдав воина прелыми листьями и запахом мха.

– Понятно.., – кровяк обернулся к сородичам, – Приготовьте-ка угли, ребята.

Древяк заревел сильнее. Лошади заволновались, листва на деревьях зашевелилась.

– Ага, значит, ты все-таки понимаешь нас, – Селих усмехнулся. – Так где угли?

Кровяки зашевелились. Один сходил к лошадям и вернулся, неся в руках, обернутый тряпицей горшок, плотно закрытый крышкой. Великан зарычал и вытащил из земли одну свою руку.

– Эй, Селих, погляди! – один из кровяков ткнул пальцем в сторону лошадей.

Незнакомка очнулась от мощного рыка древяка, и теперь пыталась высвободиться из пут. Воин кинулся к ней, однако великан махнул свободной рукой и повалил на землю всех стоявших рядом кровяков.

– Задержите ее! – Селих силился подняться после сильного удара.

Воины, не попавшие великану под горячу руку, кинулись к незнакомке. Однако она уже освободила руки от пут, развернулась в сторону древяка и подняла правую ладонь вверх, левой удерживаясь за лошадь. У того будто сил прибавилось. Вытащив из земли свои конечности, великан поднялся и одним движением разметал оставшихся кровяков.

Одному Селиху удалось увернуться. Он словно безумный кинулся к девушке, понимая, что может ее потерять. Она, тем временем, наклонилась отвязывая ноги, но услышала треск сучьев и подняла глаза. Перед ней стоял кровяк с темными, как вороново крыло волосами.

У нее были зеленые глаза! Как свежая весенняя трава глаза! Он застыл завороженный. Это дало девушке возможность развязать последний узел. Она подняла руку ладонью вверх, но теперь уже по направлению к кронам вековых деревьев. Воин очнулся, кинулся к ней, пытаясь схватить, но ее платье хлестнуло его по рукам, оставив воину лишь клочок материи. Деревья подняли незнакомку своими ветвями и поглотили.

Он даже не знал, как ее называть. Она исчезла так быстро, что он начал сомневаться, была ли она. Да как она могла?! Он – главный воин племени кровяков! Сородичи слушались и уважали его, хоть и общались они на равных. А ОНА даже словом с ним не перемолвилась! Селих был в бешенстве.

Воины почувствовали это и не стали подшучивать над главным в этот раз. И тут он услышал смех. Гаденький такой злорадный смешок. Сначала Селих решил, что один из его друзей решил таким образом уколоть незадачливого жениха. Воин схватил с земли короткую дубинку, чтобы проучить наглеца. Глаза Селиха полыхнули ярче пламени.

– А, ну, покажись, шутник! – заревел он и начал носиться по лагерю, ища виновного. Он был настолько поглощен яростью, что даже не понял, что голос женский, а не мужской. Его воины, видя состояние вождя, тоже стали озираться, пока Кемар, наконец, не указал куда-то на опушку леса:

– Это оттуда, Селих.

Воин рванулся к зарослям, размахивая дубинкой, чтобы расчистить себе путь. Не видя ничего от гнева, Селих крушил направо и налево все, что встречалось у него на пути. Поэтому он точно бы убил старуху-древячку, если бы она не подняла руку, как та девушка, и ветви деревьев не скрутили бы предводителя по рукам и ногам. Глядя на ревущего от недоумения и злобы Селиха, старуха снова разразилась громким смехом.

– Как ты глуп, воин, – и она поглядела в сторону бегущих на выручку главному солдат. Воинам осталось всего ничего до места, где стоял плененный Селих. Ведьма взмахнула рукой, и откуда ни возьмись прямо перед ними выросли заросли колючего кустарника.

– Эй, кустарник ядовит, – спокойно сказала она, поглядев Селиху прямо в глаза. – Скажи им, чтобы остановились.

Воин оглядел красновато-зеленые шипы, и понял, что шутки с ведьмой плохи.

– Остановитесь! – он кричал настолько громко, насколько мог. – Заросли ядовиты!

– Мы спасем тебя! – ответили с другой стороны. – Она ж из тебя все соки выпьет!

– Нет, она не причинит мне вреда!

Воины затихли, что-то обсуждая.

– Мы просто поговорим, – проскрежетала старуха, но солдаты услышали.

– Хорошо, – ответил кто-то из них, но Селих знал, что не в правилах кровяков отступать. Скорее всего, именно сейчас кто-то из воинов побежал за горшком с углями. Огонь древяки терпеть не могли.

Ведьма, тем временем, подошла поближе и взяла кровяка за подбородок.

– Ты красив, воин, однако твоя красота не остановила ее, – старуха ухмыльнулась. – Видимо, не часто девчонки от тебя убегают, скорее, на шею вешаются, – женщина еле удерживалась от смеха, – А эта раз и сбежала…

Ведьма подошла совсем близко, и воин увидел зеленые, как болотная ряска, глаза. Казалось, они видят его насквозь. Всю его кровячную душу без прикрас. Селиху стало не по себе.

– Ты тщеславен, воин, груб и жесток. Что сделали тебе мирные древяки? Ничего. Тебе нужна была только наша земля. То, что дает нам силы и жизнь. Ты и твои воины истребили почти всех в этой части Полесья древяков. А теперь тебе еще и нашу Принцессу подавай! Не так ли?

– Так это была ваша Принцесса? – Селих был неподдельно удивлен. Он чисто интуитивно понял, что его люди уже раздобыли уголь и прямо сейчас разводят костер, чтобы прорваться к ведьме. – Мы видели только мужчин из древяков. Нам казалось, что женщины вам не нужны, – ухмыльнулся Селих.

Ведьма потеребила огромную бородавку на горбатом носу, делая вид, что не поняла намека.

– А ты не слишком-то благороден, да, воин? И уважения в тебе ни на йоту нет.., – глаза ведьмы блеснули нехорошим блеском. Старуха подняла костлявую руку. Деревья зашелестели, птицы вспорхнули с громким криком, небо заволокло тучами, громыхнул гром. Началась настоящая буря, такая сильная, которой Полесье не видело уже около ста лет. Дождь потушил разгоревшиеся угли у кустарника, даже воины Селиха на миг приутихли, поняв, что там за стеной из деревьев происходит что-то действительно важное.

– Поговорить не получилось, – ведьма подлетела к Селиху, вонзив пальцы-корни ему прямо туда, где билось сердце кровяка. Воин дернулся и закричал от боли, а ведьма запела.

– Плоть от плоти,

Кровь от крови,

Стань зеленым,

Как секвойя!

Стань похожим,

Схожим с нами,

С нами

И камнями-валунами!

Коли станешь ты добрее,

Коли мудрость в сердце будет,

Будешь снова ты кровяком,

Но таким как древо-люди!

Тучи рассеялись. Сердце воина, бившееся секунду назад как сумасшедшее, вошло в привычный ритм. Потеряв интерес к предводителю кровяков, старая древячка, подобрав подол своего платья из мха, неслышно скрылась в лесу. Напоследок она оглянулась и щелкнула пальцами.

Ядовитый кустарник рассыпался в пыль. Воины ринулись в чащу, где нашли своего предводителя ничем не скованного на траве.

– Ты как?! – Кемар приподнял голову Селиха. Тот открыл глаза, и воины охнули: один глаз был по-прежнему красным, зато другой – зеленым, как у девушки-древячки.

– Она прокляла тебя?!! Пойдем зарубим ее, пусть вернет твой глаз, – предложение было, прямо сказать, противоречивым.

Однако Селих ничего не ответил, он снова отключился.

***

– Проклятая ведьма! – Селих ударил кулаком по столу. Кулак тут же прирос к ни в чем не повинному предмету мебели. Селих рванул руку на себя, оставляя зеленые разводы на поверхности, и тут же взвыл от боли. Корешки в столе задергались, как живые, и, наконец, почернели.

– Ты кричишь, как древяк, Селих, – Кемар с бепокойством взирал на предводителя.

– Она ответит за все! – Селих выдернул горящий факел из зажима на стене и выбежал из кровякского шатра, сметая все на своем пути. Ярость затмила его разум. Он и представить себе не мог, что какая-то старуха будет обладать такой властью над его телом. Она сделала с ним, что хотела, и ушла ничуть не стыдясь и не беспокоясь о том, что с ним будет. Такое могли позволить себе только он – Селих – и его воины! Предводитель кровяков не чувствовал ничего кроме жажды крови. Он подбежал к опушке леса, на которой встретил старую древячку, и поджег первый попавшийся куст. Тот сначала неохотно, потом все сильней и сильней стал разгораться, но Селих даже не посмотрел, удалась ли его затея. Он бежал, наклоняясь к траве и кустарникам, к сухому мху и пестрым деревцам, прикасаясь пламенем к каждому из них.

Вдруг Селих остановился, а через секунду рухнул на землю, корячась от боли. Вся его правая сторона, проклятая старухой, будто пылала. Правое ухо его услыхало вой, погибающих в огне растений. Будто тысячи его собственных воинов умирало в неравном сражении с огнем. Тут пламя подобралось к огромному дубу, прожившему не одно столетие на этой опушке, и Селих услышал стон, пронзивший все его существо. Кровяка скорчило так, что он начал кататься по земле, не в силах успокоиться. Его воины подоспели как раз вовремя, чтобы вытащить его из огня и накрыть одеялами. Селих кричал одно и то же:

– Потушите пламя! Пожалуйста, потушите пламя!

Кровяки носили воду из ближайшей речки с такой скоростью, будто сами горели. Любой представитель из порабощенных ими народов, поглядев на это, удивился бы, так как эти воины умели только разрушать.

К утру, как только погасла последняя головешка, Селих успокоился и заснул. Ему снился дуб-старик, в прохладной листве которого укрылись тысячи птиц, а в корнях – зверушек. Дерево молчало, но Селих чувствовал тихий укор в этом безмолвии. Открыв глаза, предводитель кровяков уже знал, что нужно делать. Он собрал дорожную суму, взял оружие для охоты и защиты, оседлал верного Лока и позвал Кемара.

– Наше племя теперь на тебе, друг мой. Я проклят, и проклятие нужно снять. Я найду старуху. Не знаю, вернусь ли к вам еще. Прошу только об одном: не трогайте древяков и лес, иначе, мне трудно будет говорить с ведьмой. Если встретите девушку, хотя, скорее всего, она уже далеко, скажите, что я женюсь на ней.

Кемар удивленно воззрился на Селиха.

– Правильно ли я понял тебя, предводитель? Ты хочешь жениться на ней?!

– Да, я оскорбил ее.

– Но ведь она даже не кровячка!!!

– Верно. Однако она королевской крови. Чем ни ты, ни я похвастаться не можем, – первый раз Селих чуть улыбнулся, несильно, одними уголками губ.

– Я-то тебя понимаю, но другие не поймут. Что мне сказать им?

– Придумай что-нибудь. Соври на худой конец, Кемар. Я надеюсь на тебя, – Селих похлопал друга по плечу.

Кемар посуровел лицом:

– Хорошо. Только знай, это не слишком хорошая идея.

– Пусть так, – Селих оседлал Лока и только поднял на прощание руку.

– Прощай, Селих, – прошептал Кемар одними губами.

***

Селих преследовал этого зайца уже несколько часов. Белый огромных размеров зверек заставил воина плутать по кругу. Заяц путал свои следы, вынуждая Селиха заходить все глубже в лес. Наконец, воин подстерег зверька и выстрелил в него из лука. В тот самый миг, когда стрела оказалась в миллиметре от его гладкой шкурки, заяц раздвоился. Одна его часть оказалась мертвой и досталась Селиху, другая пугливо припустила в сторону, только лапки мелькнули в придорожных кустах. Как только это произошло, Селиха снова скрутило от боли, как будто это ему, а не зайцу пришлось принять стрелу в сердце. Воин прочувствовал все, вплоть до нового рождения себя. Когда он открыл глаза, была глубокая полночь. Заячья тушка по-прежнему лежала рядом. Селих понял, что не сможет съесть полученную им добычу. Лишь только забрезжил рассвет, воин закопал тушку зайца, сделав это с великим почтением. Он хоронил его как себя.

***

Селиху пришлось потратить довольно много времени, когда он понял, что теперь может есть только ту пищу, которая растет на деревьях и кустарниках или в земле. Он начал наблюдать за птицами и зверями, пробовал то, что ели они. Селих набрасывался на еду как сумасшедший, сгоняя живность. Однако каждая ягода или плод, полученные таким путем, оседали в его желудке тяжелым комом, вызывая колики. Селих оставался полуголодным, его рвало. Желудок переваривал остатки пищи, и тело воина получало некоторое питание. За месяц Селих сильно похудел. Он уже с трудом поднимал собственный меч. Ежедневные обычные для воина физические упражнения давались с трудом. Ночью ему снился огромный дуб, взиравший на него с укором, а день начинался с поисков пищи. За это время Селих не продвинулся к своим целям ни на один шаг. Вся его жизнь теперь сводилась к борьбе за существование. Сейчас он с трудом мог себе представить, что когда-то с удовольствием съедал огромного кабана целиком. Кровяки не жарили добытую дичь, только освежевывали, потрошили и ели так, считая, что это полезнее. Только по праздникам тушку животного могли чуть присолить. Кровяки не знали ни плодов, ни ягод. Они считали окружающую природу дарительницей дичи. Деревья были для них хранителями прохлады, речки и озера – источниками воды для мытья и приготовления крепкого пива, которым они и запивали огромные куски свежего мяса, иногда приправляя его дробленым корнем саваби – довольно острой на вкус приправой.

Пиво закончилось у Селиха спустя две недели. Он пытался приготовить его самостоятельно, но секрет хорошего напитка знали только женщины кровяков. Знание это было сакральным и передавалось от одной кровячки к другой. Никто из мужчин не мог сварить пиво самостоятельно, поэтому женщина, которая умела это делать отлично, считалась наилучшей подругой для кровяка и ценилась больше, чем несколько десятков хороших боевых коней. Ее ни один кровяк не захотел бы ни продать, ни отдать в рабство, как было принято поступать у этого племени с плохими подругами. Хранительницы шатра у Селиха не было, да и собственного шатра теперь тоже. Была походная палатка, защищавшая его от холода и дождя. Накрывшись ею он мог спокойно спать, не беспокоясь за себя и Лока. В плохую погоду Селих спал в седле, привязав коня к крепкому дереву, плащ-палатка скрывала их обоих. В хорошую погоду стелил ее на землю и отдыхал там.

О прекрасной древячке Селих и не вспоминал больше. Он думал, как не умереть с голоду. И однажды (это получилось случайно) открыл один секрет, хотя для древяков это и не секрет был вовсе. В один из более-менее удачных дней, когда кровяку удалось вдоволь набрать ягод с какого-то неизвестного ему кустарника, воин присел в тени высокой березы. Солнце как раз садилось за кромку бескрайнего леса, окрашивая небо в нежнейшие оттенки розового и голубого. Невольно Селих залюбовался, то есть сделал то, что в другое время ни за что бы себе не позволил. В этот момент он почувствовал что-то необычное, что-то от чего на глаза впервые в жизни навернулись слезы, и что-то сладко сжалось в груди воина. Селих поглядел на свою ладонь, заполненную ягодами, которые он бездумно перебирал пальцами другой руки. Мужчина снова взглянул на закат. И, наконец, понял что за чувство терзает его грудь.

Это была благодарность.

Кровяки не верили в Божества. Они знали единственного подвластного им Бога – свой меч. Поэтому чувство благодарности неизвестно кому и чему вызвало у Селиха такую бурю чувств, что он заплакал уже навзрыд, закрывая лицо свободной рукой. Казалось, что он выплакивал все свои обиды, нанесенные ему с детства соплеменниками: отцом, который не хотел его признавать, матерью, которая растила его так, будто он был виновен в том, что родился, другие дети шпыняли его с малых лет, взрослые презрительно отворачивались, кривя рот в усмешке. Все, чего добился Селих, было только его личной заслугой и далось воину тяжелее, чем многим другим кровякам из его племени. Когда-то, чтобы стать вождем, ему пришлось победить всех лучших воинов вместо одного единственного на выбор, как было заведено традицией. И все это потому что его отец в свое время посчитал Селиха чужим сыном. Что ж, воин прошел это испытание с честью. И стал сильнейшим правителем кровяков, который расширил границы их территории до небывалых доселе размеров. Что с того, что этого он достиг, убивая жителей не всегда воинствующих племен. Рядом с ним не было никого, кто объяснил бы, что можно иначе. И вот теперь Селих позволил себе непозволительную роскошь – плакать на виду у деревьев и лесной живность, травы и неба. Слезы лились долго. Селих не заметил, как просыпал собранные ягоды на плащ-палатку, на которой сидел, закрыл лицо обеими руками и подобрал колени к груди, сотрясаясь всем телом. «Слезы – это удел женщин и детей», – звучали у него в ушах слова седых воинов – воспитателей, однако предводитель кровяков уже не мог остановиться.

И вот, наконец, все закончилось. Селих с удивлением почувствовал облегчение. Он поднял с плаща ягодки и, сам не зная за что и не зная кому, произнес одними губами, но вложив в слово все чувства и душу:

– Благодарю.

Потом воин положил ягодку в рот и, прожевав, понял, что желудок больше не реагирует на эту пищу как на чуждую организму. Казалось, что всего одна ягодка дала ему энергии столько, сколько не давали до этого килограммы разнообразных плодов и корней, которые он ел. Селих доел оставшиеся ягодки, чтобы проверить, верны ли его ощущения. Желудок не болел. В теле разливалась приятная сытость.

Воин расслабился и заснул крепким сном, – так, как никогда еще в жизни не спал. Пожалуй, если бы кровяка сейчас спросили, счастлив ли он, то Селих без сомнения ответил бы утвердительно. Каким-то образом простая благодарность изменила его существо коренным образом.

– Доброй ночи, – не понятно кому сказал воин перед тем как окончательно заснул. Он не заметил, что трава слегка колыхнулась ему в ответ, а деревья чуть шевельнули кронами. Мир отвечал ему тем же, что он посылал ему. Воин не мог видеть также, что его красный глаз на долю секунды стал зеленым, а потом снова красным. Селих уже спал.

***

– Помогите!

Сквозь сон Селих не сразу разобрал, откуда идет звук. Воин вскочил с теплого самодельного ложа из мха и плащ-палатки. Лок, взбудораженный резкими звуками, беспокойно всхрапнул. Из чащи леса выбежала маленькая древячка. За ней гнался огромный зверолюд. Его мускулистые руки были в зеленой крови. Видимо, он убил кого-то из соплеменников девочки. Волчья голова преследователя была огромна, и если бы не развитое мускулистое покрытое густыми волосами человеческое тело, то создалось бы ощущение, что голова вот-вот упадет с плеч зверолюда. Девочка бегала хорошо, вот только преследователь был быстрее. Это Селих понял сразу же. Зверолюд развлекался погоней, похоже ему надоело просто убивать. Такие существа были значительно сильнее многих жителей Полесья, в том числе кровяков, не говоря уже о мирных древяках. Последних зверолюди даже не ели, так как кровь древесного народа была зелена и не вкусна. Это было еще одной причиной, по которой Селих решил помочь девочке. Убийство лишь тогда становится оправданным, когда имеет цель, например, территории и пища. В данном случае зверолюд просто получал удовольствие.

Селих отлично понимал, что в открытом поединке ему не победить человека-волка, поэтому воин схватил самодельный лук, натянул тетиву и выстрелил. Стрела угодила зверолюду прямо в желтый глаз, убив его мгновенно. Это спасло девочке жизнь, так как человек-волк уже успел ее догнать и замахнулся рукой-лапой с внезапно отросшими когтями, пытаясь разорвать древячке горло.

В следующее мгновенье Селих корчился от боли в высокой траве. Когда воин очнулся, то обнаружил, что кто-то накрыл его плащ-палаткой. Огромные звезды смотрели на него прямо с темно-синих небес. Селих был все еще слишком слаб, чтобы двигаться, поэтому почувствовав движение слева, воин смог только слегка повернуть голову. Маленькая древячка почти слилась со стволом огромного клена: ноги-корни ушли в землю, руки превратились в древесный ствол. Она питалась вместе с деревом, никого не убивая. Странно умиротворенный этим видением Селих чуть вздохнул и снова заснул.

***

– А куда ты идешь? – вперившись в Селиха огромными зелеными глазищами, уже в который раз спрашивала маленькая древячка.

Селих молчал. Как он мог объяснить этой маленькой нахальной пигалице, куда идет. Он и сам не знал куда. После того как он понял, что с ним происходит какое-то невероятное превращение – проклятие, как назвали это его соплеменники, хотя в какой-то момент Селиху стало казаться, что он гораздо больше узнает о жизни, находясь под воздействием этого проклятия, чем без него – так вот, после этого он уже не знал, куда ему идти. Он по-прежнему хотел в жены ту древячку с такими же зелеными глазами, как у этой девочки, однако почувствовал то, что никогда до этого не чувствовал – неуверенность. Он понял, насколько сильно древолюди отличаются от кровяков. Они питались по-другому, у них отсутствовала врожденная воинственность, и, как они продолжают род, было для Селиха загадкой, ведь до встречи с девушкой, ведьмой и этой светловолосой пигалицей, воин был уверен, что женщины в племени древолюдов отсутствуют вовсе. Продвигаясь по территории древяков, Селих со своими воинами перебили многих мужчин, настолько многих, что если бы предводитель кровяков умел считать, то сбился бы. И ни одной женщины они не встретили. Более того, детей тоже не было, поэтому Селих молчал. Он мог узнать всю интересующую его информацию прямо сейчас, но боялся открыть свои намерения ребенку. Кроме того, воин понял, что древяки владеют какой-то магией. Не все. Видимо, только их женщины, а пигалица была будущей женщиной. Уже сейчас было видно, что она расцветет и превратится в красавицу, как та другая, но какими еще способностями она обладает? Она ничего не сделала, когда зверолюд гнался за ней. Быть может, никаких способностей и нет? Селих подозрительно глянул на маленькую древячку.

– Как тебя зовут? – решил для начала поинтересоваться воин.

– Элия, – не задумываясь ответила девочка.

– Странное имя, – буркнул Селих.

– В переводе с нашего языка – это значит «весна», – Элия улыбалась, казалось неразговорчивость воина ее ни капли не расстроила, а только развеселила.

– А тебя как зовут?

– Селих, – снова буркнул предводитель кровяков.

– Странное имя, – передразнила воина наглая девчонка и хихикнула.

– Слушай, тебе разве не надо домой? – поинтересовался раздосадованный воин.

– Вообще ты сейчас находишься в моем доме, – снова хихикнула девочка.

Селих не нашелся с ответом, а пигалица снова захихикала.

– Почему ты не расстроена? Тот зверолюд убил твоих сородичей.., – продолжал спрашивать воин.

– Они ушли туже же, откуда пришли. И они по-прежнему здесь, дома, – Элия раскинула руки, показывая широту пространства, – Нет причины для печали.

Селих слегка опешил. Если бы он потерял одного из своих друзей или родных, то убил бы того, кто в этом виновен. Если же это был несчастный случай, то разрушил бы место, где этот случай произошел и уничтожил то, что стало причиной несчастья. Кровяки только так и поступали. Это было в их правилах, а девчонка говорит об отсутствии печали.

– Как ты питалась, стоя там у дерева? – Селих решил выяснить самую что ни на есть наиважнейшую для себя информацию.

– А ты научишь меня ездить на коне? – древячка хитро так исподлобья взглянула на Селиха.

– Мой конь – моя собственность! – у кровяков не было традиционным обучение женщин езде на лошадях. При этом животные были на вес золота и принадлежали только воину. Никому даже в голову не приходило просить покататься на чужом коне, а уж тем более красть его. Все знали, что наказанием за это является смерть.

– Значит, не скажу, – коротко провозгласила Элия, ни капли не смутившись.

Воин собрался было задать девчонке взбучку, но тут она показала ему язык и юркнула в лес. Селих не удержался от улыбки, хотя в данном случае это скорее можно было принять за нервное подергивание уголков губ.

– Нахалка, – пробурчал он себе под нос, надеясь, что древячка больше не побеспокоит его.

Далее воин шел в блаженной тишине, изредка косясь в сторону леса, где то и дело мелькало платье девчонки.

Ближе к вечеру Селих сильно проголодался и вопрос к маленькой древячке приобрел вполне насущную форму, особенно, когда воин увидел ее стоящей перед деревом и получающей пищу буквально из воздуха (по крайней мере, ему так казалось).

– Эй! – невежливо попытался привлечь к себе внимание бывший предводитель кровяков.

Девочка продолжила заниматься своим делом, не обратив на воина никакого внимания.

– Эй! – мужчина замахал руками, но никакого результата не добился. – Да ты издеваешься! – Селих разозлился ни на шутку. Он спрыгнул с коня и ринулся к древячке, думая только о том, что научит гордячку уважать старших.

Однако в трех метрах от цели, прямо перед воином, вырос из земли толстый древесный корень, преграждая ему дорогу.

– Ах, ты! – Селих решил, что девчонка, наконец, проявила свои способности. Это разозлило его еще больше. Она играла с ним. И в помощи не нуждалась вовсе изначально.

Вытащив меч, кровяк рубанул корень, но тот оказался значительно прочнее, чем думалось на первый взгляд. Меч застрял. Воин дернул его на себя, но ничего не добился. Более того, в свою очередь, корень потянул в другую сторону, и кровяк, упав на колени, выпустил оружие.

В следующую секунду Элию со всех сторон окружили подземные корни, образуя крепкую стену. Селиха же корни связали и, словно на дыбе, растянули его руки и ноги в стороны.

– Хватит! – сердитый окрик послышался как раз в тот миг, когда один из смертоносных на вид корней уже почти пронзил грудную клетку Селиха. Древесный отросток тут же рассыпался в прах в волоске от кожи кровяка.

Оставшиеся корни продолжали держать воина в узде. Глаза Селиха блистали нехорошим красным блеском, но он молчал. Воин уже понял, что опрометчиво и, главное, не вовремя сказанные слова могут стоить головы.

Девочка сделала к нему шаг, потом другой, на глазах взрослея и превращаясь в принцессу древяков. От удивления и восторга Селих перестал злиться. Глаза его позеленели, тело расслабилось.

– Как тебя зовут? – восхищение в голосе воина заставили девушку нахмуриться. Теперь ее глаза, ставшие цвета листвы после дождя, метали молнии.