Текст книги "Повелители кукловодов"

Целитель Ларас уединился в кладовке с бывшим студентом Академии из команды Старого Мага Талима. Оба жили в разных спальнях на четверых человек, поэтому для любовных утех пришлось использовать постороннее помещение. Ветария дала Жа’нол строгое распоряжение выделить постоянным парам отдельную комнату – как бы ни пришлось теснить для этого остальных. Но эти двое постоянной парой не были. Лишь два мужчины, что испытывают запретное здесь влечение к мужчинам да ищут возможности его удовлетворить. Им не суждено было стать постоянной парой, ибо кроме запретного влечения их ничего не связывало.

Ветария прочитала в сердце Лараса устремление к другому человеку… Которого он надеялся здесь встретить, и был встревожен и разочарован, не встретив. Магистра тоже интересовал этот человек. Она не знала, что с ним стало, и пока не имела возможности узнать. Его присутствие, его вовлеченность в игру расценивались ею как фактор неопределенности. Возможно, ей удастся кое-что прояснить от других фигур, присутствующих здесь в неопределенном качестве.

Она проследила за каждой из этих фигур. Лассира и ее подчиненный любовник Сирс. Еще не семья, но уже почти пара. Со своими особенностями, как любая пара. Встревоженная волшебница не отказала себе в искушении выплеснуть тревогу через секс. Ветария могла ее понять. Три ее товарища, мужчины, тоже пытались унять тревогу, каждый по-своему.

Магистр легко прочитала их намерение сбежать из дома Жа’нол, сбежать от Ун-Чу-Лай и лично нее, Ветарии А’Джарх. Они собирались удрать завтра, но решили отложить бегство из-за грядущего «мастер-класса». Любопытство пересилило. Они пожелали взглянуть на врага в действии. Они полагали Ветарию врагом. Жа’нол просчиталась, утаив от них правду о гибели подруги.

Ветария могла понять ученицу – та не хотела раздрая у себя под крышей. Ей нужно, чтобы люди пребывали в состоянии рабочей готовности. А истина о гибели волшебницы Фаэлон привела бы их в раздрай. Но увы, с людьми не выходит обращаться как с рабочими механизмами – Ветария давно постигла эту истину. Внезапные бурные эмоции могут повлиять на игру не меньше, чем тонкий продуманный расчет. Потому магистр и ввела правило оставлять пространство для фактора неопределенности.

Сейчас эмоциональный фактор уже сыграл несколько раз. Первый – когда Фаэлон каким-то образом узнала о связи Ил’Тары – своего любовника Гирана – с беглецами в лесах Морехи. В бурных эмоциях она напала на него, и Гиран нечаянно убил ее, защищаясь. Второй – когда маг Ионах проведал, вновь неведомым Ветарии образом, что Ил’Тара-Гиран служит Ун-Чу-Лай, и настроился к ним враждебно.

Третий – когда Жа’нол утаила свою осведомленность о гибели Фаэлон и сказала Лассире, что ничего не знает о судьбе трех Старых Магов. В это время Ионах уже связался с магом Гертом и настроил его против Ун-Чу-Лай. В свою очередь Герт сообщил ему о приглашении Лассиры в дом ун-чу-лай, настроил против двух других Старых Магов, а под конец – сама Лассиру.

Четвертый – когда любопытство оказалось сильнее любых подозрений и опасений. Оно побудило Старых Магов отложить побег. Задержка давала шанс Ветарии повести игру ровно, выправить просчеты учеников и обойтись без принуждения, одним убеждением. Магистр не собиралась упускать шанса.

Ей было искренне жаль погибшую волшебницу Фаэлон. Та была достойным человеком. Ил’Тара глубоко привязался к ней. Но игра сложилась так как сложилась. Скрытность и утайка порождают риски. С одним из таких рисков они не совладали в этой игре. Однако партия должна продолжаться, несмотря на проигрыш – даже смертельный. А Фаэлон… У нее будет новый шанс. Быть может, на сей раз она дозреет до возвращения к исконной сущности.

Пробежавшись взглядом еще по остальным гостям ученицы – тем, кто не предавался постельным утехам, – Ветария наконец разрешила себе удалиться на отдых. Ее ждал Франек. Наконец магистр могла позволить себе собственные утехи.

На следующий день после полудня все гости Жа’нол собрались в холле. Расселись прямо на полу, полукругом, на толстых уютных ковриках. Некоторые лица выглядели помятыми, но большинство успели привести себя в порядок магией. Ветария сидела так, чтобы все могли видеть ее лицо и движения. Она удобно облокотилась на груду разноцветных подушечек, которыми Жа’нол услужливо обложила магистра.

– Не буду тратить время на долгие предисловия, – начала Ветария. – Вы уже знаете меня. Я знаю большинство из вас, а к концу занятия узнаю всех. Друг с другом вы давно познакомились и, надеюсь, сработались. Жа’нол немало потрудилась, чтобы сблизить вас. Полагаю, ни для кого не секрет, что всем нам предстоит сражаться плечом к плечу. Потому я начну занятие с такого вопроса: что для вас магическое сражение?

Первой, как всегда, откликнулась Беделин:

– Противостояние.

Ветария кивнула.

– Спасибо, Беделин. Верно. Еще варианты?

Послышались ответы: «Битва», «Демонстрация искусности», «Победа сильного», «Разрушение», «Смерть». Ветария благодарила за ответ каждого, называя по имени. Похоже, она и до занятия знала в лицо всех до одного. Наконец она подняла руки ладонями вперед, останавливая поток версий.

– Достаточно. Суть ваших ответов в том, что для вас магическое сражение – это прямое столкновение сил. Одна сила атакует, вторая обороняется. Одна побеждает, другая разрушается. Я хочу научить вас сражаться, не сталкиваясь, но взаимодействуя. Вы не отражаете силу противника. Вы принимаете ее и взаимодействуете с ней. Когда вы сражаетесь один на один, это достаточно легко. Но нам предстоит коллективное сражение. Одна группа магических сил и энергий против другой. Мы пойдем от сложного к простому. Сразу освоим коллективное сражение – и тогда «один на один» не составит для вас труда.

Маги слушали затаив дыхание. Кто-то был заинтригован, кто-то смотрел скептически, кто-то уже сейчас не мог скрыть восторга от лектора и лекции. Но все до одного внимали пристально. Ветария продолжала:

– Вы знаете один способ коллективного сражения – цепочка. Пару раз я имела возможность наблюдать, как ремидейские маги выстраивают линию обороны. Первый в линии принимает максимум от мощи удара. Следующий за ним – остаток. Еще следующий – то, что останется после первых двух, и так далее. Неэффективно. Неэкологично. Есть другой способ кооперации. Оркестр. Когда на вас обращена сила противника, вы принимаете ее все вместе. Каждый соприкасается с той ее частичкой, которая наиболее созвучна ему. Вы словно вычленяете из общего хора сил противника одну ноту. Настраиваете одну струну. И начинаете звучать с нею в лад, обволакиваете ее пение своим. Вы созвучны с ней. Да, Адел? – резко прервалась Ветария, заметив поднятую руку одного из слушателей.

– Миледи, как выбрать эту ноту? – спросил юный Адел Лутан. – И не получится ли, что несколько человек выберут одну и ту же ноту и начнут взаимодействовать с ней, а множество других нот останутся неохваченными, просочатся мимо нашего оркестра и ударят в цель?

– Спасибо за вопросы, Адел. На первый я отвечу прямо сейчас. Ко второму подойду чуть позже. В дальнейшем можешь обращаться ко мне – Вета. Каждый из вас, – она развела руки в призывном жесте, – может называть меня так – если пожелает. Итак, как выбрать созвучную ноту. Очевидно, что для этого вы должны знать свой диапазон и хорошо владеть им. Кто из вас знаком с музыкальной теорией?

Несколько магов подняли руки. Ветария кивнула.

– Очень хорошо. Объясните, чем отличается одна нота от другой.

– Частотой вибрации, – ответила Беделин.

– Еще раз благодарю тебя, Беделин. Именно. Точно такой же частотой вибрации обладают потоки магической силы. На вашем материке ее называют маной. Так вот, мана протекает сквозь наш мир не сплошным неделимым потоком, как учат у вас. Она – как звучание космической лютни с бесконечным множеством потоков-струн. Нужно учиться различать звучание отдельных струн в целостном аккорде.

– Вы научите нас? – сказал Дерх Гало.

– Конечно, Дерх. Уже учу, как ты можешь видеть. Считай это первым уроком – с небольшим теоретическим введением. Дальше пойдет практика. Для того, чтобы начать работать с распознаванием магической гармонии и оркестровкой коллективного звучания, вам нужно пройти «прослушивание». Сейчас мне нужен доброволец для демонстрации.

Артан порывисто встал. Глаза молодого мага горели. Перед ним открывались знания, которых он никогда не получил бы на Ремидее, если бы не залетный педагог. Он был жаден до новых знаний, и привык первым получать их. В одно мгновение с ним встала и Беделин. Девушка тоже привыкла быть первой. Оба оглянулись друг на друга и сели на место. Артан нахмурился и махнул возлюбленной, чтобы она выходила в круг. Беделин покачала головой. «Ты иди», – шепнула она так, чтобы слышал только он. Ветария наблюдала за ними с нескрываемым умилением.

– Как я люблю, когда в группе есть супружеские пары!

– Мы не… – начала Беделин, но Ветария жестом пресекла ее возражения.

– Выходите вместе, раз не можете решить, кто кому уступает. Это прекрасно, когда оба умеют уступать. И прекрасно, когда оба умеют принимать решения и предоставляют друг другу возможность решать.

Артан и Беделин переглянулись, с улыбкой взялись за руки и вышли в круг. Ветария внимательно посмотрела на обоих.

– Гипотеза у меня уже есть, осталось ее проверить. Подключитесь к моему потоку.

Вокруг нее замерцало легкое свечение. Артана и Беделин окутало такое же. Оно держалось несколько секунд, затем погасло. Ветария обратилась к Беделин.

– У тебя низкая частота вибрации. В переводе на музыкальный язык, твой тембр – контральто. Как и твой голос, кстати. Держи образ, – она сделала неуловимое движение рукой, и Беделин вздрогнула. – Это твоя частота в очищенном виде. Запомни и сохрани. – Она повернулась к Артану: – Твой магический тембр похож на вокальный баритон. Ближе к низкому, но не самый низкий и глубокий. Прочувствуй его.

Она повторила жест, Артан тоже содрогнулся от вибрации, произведенной Ветарией.

– Запомнили? Можете садиться. Кто следующий хочет попробовать?

Ветария «прослушала» еще трех магов и пару фей, хотя девочки предупредили ее, что не смогут сражаться. Магистр возразила:

– Поверьте, Черта не станет помехой в том способе магического сражения, который вы освоите. К концу занятия вы убедитесь в этом.

Когда все добровольцы расселись по местам, Ветария продолжила лекцию:

– Теперь, когда некоторые из вас прочувствовали свое магическое звучание, я напомню второй вопрос Адела. Есть ли риск, что в магическом сражении несколько человек выберут одну и ту же ноту и начнут взаимодействовать с ней, а множество других нот останутся неохваченными, просочатся сквозь ваш оркестр и нанесут разрушения реальности. Для того, чтобы такого не происходило, вам нужно научиться взаимодействовать между собой, прежде чем взаимодействовать с противником. Вы должны чувствовать звучание друг друга, сонастраиваться между собой. Я называю это – гармония оркестра. Есть два способа создавать гармонию. Первый практикуют классические музыканты. Они передают ответственность за создание гармонии дирижеру. Каждый ведет собственную партию, дирижер задает темп и громкость звучания. В таком варианте крайне важна роль дирижера, его навыки и талант. Второй способ – тот, что практикуют уличные музыканты. У них нет дирижера. Они просто внимательны к себе, друг другу и реакции слушателей. Они отслеживают, по душе ли слушателям их музыка, нужно ли поменять что-то в исполнении или продолжать выбранную линию, расцвечивать ее интонационно или упростить, добавить звука или приглушить. И они предельно чутки друг к другу. Они знают, кто склонен чрезмерно ускоряться, а кто – отставать. Кто любит выдать звук громче, а кто – мягче и спокойнее. Они умеют импровизировать в команде. В вашем древнем языке существовало слово, которое совсем забылось. Даже ваши маги не знают его сейчас и не употребляют. Слово это – джаз. Его четыре буквы содержат все то, что я сейчас выдала вам в десятке долгих фраз. Так вот, ваш оркестр будет не классическим, а джазовым. Я научу вас магическому джазу. Вы будете играть его друг с другом – и с противниками.

По холлу пронесся негромкий шорох. Несколько человек повторили про себя необычное слово, вслед за Ветарией растягивая последние звуки: «джаааззз»!

– Вот почему даже феи смогут участвовать в сражении, используя магический оркестр. Его задача – не уничтожить противника, а лишить его возможности причинить вред. Мы не разрушаем, а взаимодействуем. Играем, импровизируем.

Глава 9. Культурный обмен

Мастер-класс продолжался до позднего вечера. Под конец усталые, проголодавшиеся, но обогащенные новыми знаниями и навыками маги отправились в трапезную, где их ждал ужин – сытный, но простой, в отличие от вчерашнего пира. На сей раз Ветария не стала предоставлять магов самим себе, а осталась на ужин вместе с ними.

Когда блюда были доедены, слуги зажгли свечи. Дым пах свежей хвоей. Маги расслабились, начали непринужденно беседовать друг с другом и с четырьмя ун-чу-лай – Жа'нол, Ке'Лисо, Ветарией и Франеком. Молчаливый гигант больше слушал и улыбался, чем говорил сам. Его добродушное приветливое лицо располагало молодых магов к откровенности.

В дверь трапезной вплыла по воздуху гитара. Несколько магов, перешучиваясь, попытались схватить ее, но гитара уворачивалась, словно живая, и легла в руки неугомонного Керфа Брогара. Он принялся тихо бренчать, не нарушая болтовни, но создавая ей музыкальный фон. А потом кто-то крикнул: «Спой, Керф!» Бывший разбойник вопросительно взглянул на хозяйку дома, затем на Ветарию. Обе женщины с улыбкой кивнули ему. Брогар тронул струны и запел:

Мы дети, усталые дети дорог, Мы – те, про кого вы не будете петь. Чья ноша легка, только путь одинок: Длиннее, чем жизнь… Короче, чем смерть. Мы тихие песни зелёных холмов, Мы сны на краю уходящего лета, Хранители пепла погасших костров, Проклявшие Тьму, не нашедшие Света… Мы болью в зубах, как вода родника…Мы дрока побеги и вереска соки. Наполнены светом луны, как река. Одни – не одни, а в толпе одиноки… Мы капли дождя на холодном ветру, Мы взгляд в небеса на далёкие звёзды. Туман, что лежит на полях поутру, Светлее, чем радость, печальней, чем слёзы… Мы дети, усталые дети дорог, Мы те, про кого вы не будете петь, Так рано узнавшие цену и срок: Дешевле, чем жизнь… Дороже, чем смерть.

[Авторы и исполнители песни «Дети дорог» – самарский акустический дуэт «Фарамир и Захар»]

После первого куплета Верейн, фея воды, начала подпевать без слов чистым, обволакивающим голосом. Все феи с рождения обладали вокальным даром. Сейчас две старшие девушки – шестнадцатилетняя Верейн и четырнадцатилетняя Маэгир – сидели вместе с людьми, тогда как младшие девочки разошлись по своим комнатам. Маэгир увлеченно болтала то с одним магом, то с другим. Верейн больше молчала, прислушивалась и приглядывалась. Ее задумчивый взгляд все дольше задерживался на Керфе Брогаре.

Ветария чуть склонила голову и внимательно слушала пение. Сейчас при взгляде на нее никто не смог бы предположить, что это Великий Магистр самого могущественного магического ордена в мире. Маленькая и худая, в холщовой рубахе и широких штанах, с растрепанными волосами, она выглядела не более взрослой, чем Верейн и Маэгир. Казалась такой же девчонкой-подростком, что вышла к взрослым подсмотреть их досуг, поучиться, что ждет ее саму в будущем.

– Откуда эта песня? – спросила магистр.

– Когда-то я был рыцарем большой дороги, миледи. Разбойником, – пояснил Брогар в ответ на недоумевающий взгляд Ветарии. Великий Магистр не была всеведущей и не могла знать ремидейских эвфемизмов. – В нашей… ээээ, команде, был один парень… кажется, из Ларгии. А может, из Патриды, не помню. Это была его любимая песенка. Мы все выучили ее наизусть. А теперь остался только я из тех, кто ее знал…

В голосе Брогара прозвучала легкая грусть. Разбойник тряхнул головой, отгоняя неуместные воспоминания. Он не заметил, как при этом жесте губы феи Верейн тронула легкая улыбка. Он вообще не смотрел на девушку и не замечал ее пристального и задумчивого взгляда.

Ветария А'Джарх продолжила:

– Не похоже, что сию песню написал человек с Ремидеи. В ней слышится скорбь о чудесах и красоте, покинувшим землю. На вашей земле чудеса живы. Нет причин скорбеть о них.

– Точно сказали, миледи, земля у нас чудесатая! – фыркнул Брогар. – Аж дрожь подчас хватает от ее чудес!

Несколько магов рассмеялись. Фея Маэгир с любопытством спросила Ветарию:

– А кто тогда написал сию песню?

Магистр улыбнулась и пожала плечами:

– Быть может, выходец из иного мира? Где чудеса стали редкими, а то и совсем иссякли, остались лишь в воспоминаниях. В подобных мирах рождаются песни с невнятной скорбью и тоской. Те, кто сочиняет и поет их, сами не могут постичь ее причин. Они тоскуют по чудесам, которые ушли задолго до рождения певцов. Они хотят вернуть их – но не знают как. И не знают, что возвращать. Чем была наполнена жизнь прежде, чем мир уплотнился и чудесам не стало места.

Фея Маэгир во все глаза смотрела на маленькую женщину, чем-то отдаленно похожую на обезьянку.

– А почему чудеса ушли из того мира? – спросила девочка Ветарию. – И как песня могла попасть в наш мир?

Пронзительный взгляд серо-голубых глаз устремился на фею. Ветария улыбалась, но Маэгир отчего-то стало не по себе. Взгляд магистра становился особенно пронзительным, когда обращался на фей. Он пугал девочек.

– Чудеса уходят тогда, Маэгир, когда мир становится слишком плотным. Когда люди жаждут сделать свою жизнь абсолютно прочной, твердой и незыблемой. Парадокс существования: чем сильнее люди стремятся к прочности бытия, тем менее гибким и более ломким оно становится. Но они не замечают сего, думают – чем тверже, тем надежнее. И изгоняют из жизни остатки летучести, подвижности, непредсказуемости. А вместе с этими качествами уходят чудеса. Ибо магия царит в тонких пространствах. Из уплотненных миров она уходит.

Теперь не только Маэгир уставилась на магистра во все глаза. Разговоры смолкли, маги, как один, прислушивались к Ветарии. То, что она говорила о магии, было совершенно незнакомо им. Хотя магия была их жизнью. Они ничего не знали о других мирах, о плотности или подвижности бытия, о связи чудес с летучестью жизни. Никто никогда не говорил им о таком, нигде они об этом не читали – даже Старые Маги. Десяток вопросов вертелся на языках, но спросить никто не мог. Ветария продолжала отвечать фее:

– Как песня из плотного мира могла оказаться в вашем? Очевидно, что вместе с певцом. Иногда люди подпадают из одного мира в другой. В наш мир мог угодить человек из более плотного мира… и принести сюда песню скорби и тоски, которая не могла родиться здесь.

– А может человек из нашего мира попасть в тот мир? – тут же задала новый вопрос фея воздуха. – И может ли наш мир стать таким же плотным?

– Ответ на оба вопроса – да. Люди периодически переходят из одной Вселенной в другую. Чаще – нерожденными душами, воплощаясь в новых мирах. Единицы попадают в физическом теле. Это тоже чудо – нарушение законов уплотнившейся материи. Что же до нашего мира… Первое, что должно случиться, чтобы он затвердел до потери магии, – его должны покинуть вы, феи. Пока вы здесь, уплотнение ему не грозит. Потому что вы в своей изначальной сущности – воплощение летучести. Ваше присутствие не даст людям утратить… облачность бытия.

Последние слова Ветария проговорила с заминкой, неожиданной в устах Великого Магистра. Несколько магов попытались воспользоваться ею, чтобы вставить свои вопросы, но Маэгир снова не дала им возможности. Новые и новые вопросы посыпались от девочки. Она не замечала, что другие хотят вставить слово. Единственное, что интересовало фею воздуха – удовлетворение собственного любопытства.

Ветария отвечала, и с ее губ не сходила улыбка. А фея Верейн смотрела на воздушную сестру и на человеческую женщину, что отвечала на вопросы столь же быстро и охотно, сколь Маэгир их задавала. Отчего-то дружелюбная улыбка на ее устах казалась фее хищным оскалом. Девушке хотелось схватить подругу за локоть, утащить подальше от страшной женщины и бежать, бежать отсюда за тридевять земель… Туда, где она не достанет их. В Элезеум… А может, она способна дотянуться и туда?..

Когда настала глубокая ночь и маги наконец покинули трапезную, Верейн все-таки исполнила свое желание – схватила за руку Маэгир и потащила в общую спальню фей, хотя девочка явно собиралась пойти за магистром и продолжать спрашивать.

– Маэ, ты спятила! Зачем ты привлекала внимание этой ведьмы?! Надо держаться от нее подальше, лучше вообще не показываться на глаза! Она безумно опасна, разве ты не видишь?! Своими россказнями она ловит тебя на крючок!

– Глупости, Вери! Она не менее опасна, чем этот маг-разбойник с гитарой, на которого ты пялилась весь вечер! Ты собираешься его Избрать?

Фея воды запнулась и покраснела.

– Я не… ты же знаешь, это не зависит от меня. И вообще, тебя это не касается! Какое дело тебе, воздушной, до Избрания?

– А какое дело тебе, водной, до того, как и у кого я получаю знания? Не лезь в мои дела и я не буду лезть в твои.

Маэгир стряхнула руку Верейн и убежала в спальню. Старшая девушка вздохнула. Воздушные сестры всегда были резкими и невежливыми. Не старались разговаривать мягко и не избегали риска, шли навстречу опасностям. Водные феи не боялись, но обходили опасность стороной. А огненные и воздушные перли напролом.

Верейн вспомнила слова Маэгир об Избрании и снова покраснела. Собирается ли она Избрать этого мужчину?.. Она не знала. Пока. Он красив. И он будоражил расцветающее девичье сердце Верейн. Феи воды тянулись к смертным мужчинам, особенно таким, как этот разбойник – грубым и мужественным. Как волнующе растечься вокруг него, обволочь нежностью и лаской, ощутить его твердость, напряженное влечение… Рядом с мужчиной раскрывалась мягкость и податливость феи, а в ответ – его мужественность и сила.

Пока фея воды думала о Керфе Брогаре, сам он тоже направил к ней мысли – правда, не по своей воле. Он шел к себе в спальню с магом Хадаром. Они вместе бежали из Айлена и сейчас разделяли спальню на троих вместе с молодым Аделом Лутаном. Хадар хлопнул по спине товарища.

– Свезло тебе, дружище. Кажется, эта малютка Верейн запала на тебя!

– Что за бред ты несешь, Хар?

– Ты не видел, как она глядела на тебя? Феи воды не смотрят на мужчин просто так, поверь мне. Это не феи воздуха. Те запросто общаются со всеми, кто плетет им какую-нибудь любопытную чушь. А феи воды всегда высматривают себе Избранника. И эта малышка глазела на тебя благосклонно, поверь моим словам.

Хадар знал, о чем говорит. Он входил в команду Экзекуторов – но никогда не пытал фей. Лишь допрашивал, по поручению Кэрдана. Участвовать в завершающей стадии «эксперимента» Придворный Маг ему не предлагал – по рекомендации Артана. Молодой ученик Кэрдана оценил, что подобная работа вызовет сопротивление Хадара. Поэтому тот лишь собирал информацию о феях «из первых рук». Это было не такой легкой задачей, как могло показаться. Не потому, что феи сопротивлялись расспросам. Просто зачастую они не умели ответить на вопросы. У выросших в человеческом обществе речь была развитой, но пришелицы из Элезеума часто понимали человеческую речь затрудненно, и с еще большими затруднениями сами владели ею.

Слова Хадара насторожили Брогара. Он решил на следующий день приглядеться к Верейн. Свезло, сказал товарищ. Ой ли? Всем, кого Брогар знал, отношения с феей приносили сплошные проблемы. Начиная от их бывшего учителя и заканчивая мужьями фей, пойманными и зомбированными самим Брогаром… Будет ли эта девочка смотреть на него с таким же интересом, если узнает, что он мог лишить разума и отправить на смерть ее собственного отца?

Но самым неприятным было то, что от феи даже нельзя гульнуть налево. Вязь или как там ее… К чему Брогар не был готов, так это к моногамным отношениям на всю жизнь. Не сейчас. Не после Эйтаны.

Вартах, Герт и Талим жили в одной комнате. После окончания вечера Лассира пришла к ним. Четыре Старых Мага хотели обсудить «мастер-класс джазовой импровизации» и принять решение бежать или оставаться.

– Дьяволица сильна, – вынес вердикт Вартах. – Кэрдан по сравнению с ней – сосунок. Она уложит его одним мизинцем.

– Его – но не Иртел, – возразила Лассира. – Против богов она бессильна. Светлые Атры на моих глазах сделали ее недееспособной в мгновение ока.

Герт сказал:

– Она не просто сильна. Она хитра, как легион куниц. Вы видели, она очаровала всех. И наши маги, и бывшие сподвижники Кэрдана заглядывают ей в рот. Бесы меня возьми, если я знаю, как она добилась сего. Но знаю одно – мы никогда так не сможем. Никогда у нас не было и никогда не будет такого авторитета и обожания.

Вартах спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Если мы уйдем, то как далеко?.. Ей не составит труда настигнуть нас и удавить, как слепых щенят.

– Зачем ей давить нас? – возразил Талим. – И зачем нам уходить? У нас одна цель и один враг.

– Ты наивен, как всегда, Талим, – фыркнул Вартах. – Проклятая ведьма сожрет Ремидею так же, как Ун-Чу-Лай сожрали Меркану. А мы не сможем ей помешать. Она подомнет под себя весь материк.

Талим пожал плечами:

– И что? Чего такого ужасного сотворили Ун-Чу-Лай на Меркане? Более ужасного, чем сейчас творит Кэрдан с помощью ужасной богини и ее кровожадных слуг?

– Ты хочешь это узнать? – презрительно бросил Вартах. – Глупец! Она убила Фаэлон руками мальчишки Гирана.

– Это лишь домыслы Ионаха! – воскликнул Талим. – Мы не ведаем сего доподлинно! Ты был там? Ты видел ее гибель?

– Ионах не ошибается и не лжет!

– Тихо! – осадила разбушевавшихся мужчин Лассира. – Вы оба глупцы. Главное сейчас, можем ли мы уйти, и куда нам идти. Где она не сможет нас достать.

– Везде, – прозвучал пятый голос.

Четверка обернулась к двери спальни и увидела женщину, о которой шла речь. Магистр стояла на пороге, губы плотно сжаты, острый устрашающий взгляд пронизывал каждого из незадачливых заговорщиков. Ветария шагнула в комнату и прикрыла за собой дверь.

– Но я не намерена этого делать. Вы вольны уйти в любое время. Свободно и открыто, не тайком. Я не собираюсь ни удерживать, ни преследовать вас. Я не враг вам, хотя вы уверены в обратном.

Маги не шелохнулись и не могли отвести взгляда от незваной гостьи, словно она заворожила их.

– Я понимаю, отчего вы твердо убеждены в моей враждебности. Вы возлагаете на меня вину за гибель вашей подруги. И я не намерена отрицать ее. Все, что ваш отсутствующий товарищ передал вам, правда. Я признаю, что Фаэлон погибла по моей вине. Но прежде чем вы примете решение, я хочу предоставить вам возможность предстать лицом к лицу с тем, кто нанес ей смертельный удар. Это будет тяжело для вас. И для него. Но это нужно и вам, и ему. Вы можете просто посмотреть ему в глаза. Можете сказать все, что кипит в ваших душах. Можете задать вопросы о последних мгновениях ее жизни. Вам решать.

– Так мерзавец прячется в этом доме?! – воскликнул Вартах.

– Мерзавец на Меркане, – невозмутимо ответила Ветария. – Тем не менее, вы сможете увидеть и услышать его. Ты помнишь, – обратилась она к Лассире, – нашу первую встречу. Тогда я разговаривала с тобой с Мерканы, через мою ученицу. На этот раз мой ученик будет разговаривать с вами через меня. Смотрите и слушайте внимательно.

Ветария смолкла и замерла. В следующее мгновение сквозь ее лицо проступили черты молодого мужчины. Его губы дрожали.

– Гиран, – прошипел Вартах. – Убийца.

Тот, чье лицо – благородное и элегантное – становилось все отчетливее, затеняя некрасивые черты магистра Ун-Чу-Лай, ответил:

– Я… я хотел бы поведать вам, как все случилось. Если вы дозволите.

– Говори, убийца! – плюнул Герт, глядя на него с ненавистью.

– Мое настоящее имя Ил'Тара. Я родился и вырос в Дакрийской Империи. Мой отец был знатным вельможей, а мать – его рабыней и наложницей. Она происходила из рода ларгийских аристократов. Пираты захватили корабль, на котором она путешествовала на Весталею. Ее продали в рабство. Когда я родился, у меня обнаружились магические способности. Отец распорядился продать меня в орден Ун-Чу-Лай. Вместе с матерью. Нас вернули на родину, моему деду. Я обучался языку и культуре матери, но раз в два года за мной приплывал корабль с Мерканы, чтобы забрать на другой материк. Там я обучался магическому искусству Ун-Чу-Лай. А когда мне исполнилось двадцать пять лет, я приехал в Магическую Академию в столице и поступил туда. Разумеется, я был обученным магом, но утаивал свои навыки, притворяясь новичком. Я старался держать среднюю успеваемость, чтобы не попадаться на глаза Придворному Магу. Моей задачей было отслеживать настроения среди студентов. Когда подошло время государственного переворота, я устроил себе назначение в провинцию. А затем, после смены власти и Сожжения, вернулся, чтобы стать разведчиком во дворце. Я должен был собирать и передавать информацию, а также формировать агентурную сеть. В это же время я поддерживал контакт с лордом Артаном в Морехе, передавал информацию ему, получал от него, и передавал в Орден. Он считал меня агентом Академии при дворе. Но я служил только Ун-Чу-Лай.

Мужчина перевел дыхание. Маги слушали, и ненависть полыхала в их глазах. Но они не перебивали.

– Я не знаю, как Фаэлон поняла, что я не тот, за кого себя выдаю. Скорее всего, она не знала об Ун-Чу-Лай. Она обвиняла меня в том, что я агент Кэрдана. Она… выкрикивала сие, прежде чем напасть.

– Напасть? – переспросила Лассира. Гиран-Ил'Тара кивнул.

– Она… была не в себе. Я не мог ее узнать. Я едва успел закрыться, когда она ударила меня молнией.

– Лучше бы не успел, – буркнул Вартах.

Горькая гримаса исказила призрачное лицо мужчины.

– Я и сам подчас так думаю. Но в тот момент я хотел жить – и защищался. Сдерживал ее поток. Но ворвался мэтр Ионах. И Фаэ… утратила контроль. Лишь на мгновение, но я не успел убрать свой поток. Ее ударило моим лучом – намертво. Я проклинал себя, свою реакцию. Ее реакцию. Проклинал магистра Ветарию, которая открыла портал, чтобы трансгрессировать меня в дарстальский замок. Если бы я мог повернуть время вспять, я бы отказался от всего – от своей роли в Академии и при дворе, лишь бы Фаэ жила.

– А как же ваша хваленая «джазовая импровизация»? – фыркнула Лассира. – Почему ты не применил ее, почему использовал нашу примитивную ремидейскую магию, которая убила Фаэлон? Разве магистр не учила тебя «играть джаз» с противниками, вместо того чтобы убивать их?! Или ваш джаз хорош только на словах? Она лгала нам, чтобы запудрить мозги?