Текст книги "Пойманный свет"

Глава 4

Детский плач разбудил Тори вскоре после трех, и она села в кровати. Натягивая розовый пушистый халат, она захромала к детской под музыку двух младенческих голосов. Сразу по пробуждении нога ее всегда беспокоила, но сейчас она не обращала на боль внимания. Тори открыла дверь между своей комнатой и спальней одновременно с Чансом, который вошел со своей стороны.

Его темные короткие волосы торчали во все стороны. Он заморгал, когда Тори включила свет. На Чансе не было рубашки, только черные пижамные брюки, которые сползли на узкие бедра. И он был босиком.

У Тори перехватило дыхание. Она будто снова пережила тот момент на диване: дрожь и жар пронзили все ее тело. Она никогда так не реагировала на мужчину. Даже на Джейсона. И это было совершенно неправильно. Совершенно.

Она быстро подошла к колыбельке Синди:

– Я думала, вставать к детям – моя работа?

Голос у нее прерывался, но нужно было хоть что-то сказать. Чанс смотрел на нее, словно влюбленный мальчишка.

Он провел ладонью по лицу:

– Проспать всю ночь вчера было здорово. Но их двое, и нас тоже. Будет проще, если мы будем работать вместе.

Его глубокий мужественный голос вызвал мурашки по всему телу. Да что с ней не так? Тори знала что. Природа наделила Чанса потрясающей внешностью, а она нормальная женщина двадцати пяти лет. Годы операций и реабилитации подавили ее гормоны, но теперь они проснулись.

Тори сумеет с ними справиться. Она обязана с ними справиться.

Они с Чансом быстро поменяли памперсы. Он подошел к пеленальному столу Синди и предложил Тори положить девочку ему на свободную руку:

– Раз я могу держать обоих, вы идете за бутылочками.

Она уложила младенца Чансу на руку, прикладывая все усилия, чтобы не коснуться его, а потом сбежала в кухню. Взяв две бутылочки из холодильника, Тори вернулась и обнаружила, что Чанс пытается справиться с двумя карапузами, которые, казалось, хотели залезть ему на голову. Она спасла его, вручив бутылочку и забрав у него Синди.

– Вижу, что вы имели в виду, когда говорили, что они по вам ползают, как котята.

Чанс только хмыкнул, давая соску Сэму. Тори принялась кормить Синди. За исключением довольного чавканья голодных младенцев в комнате царила тишина.

Тори глубоко вздохнула. Говорить им не стоит. Детям нужно поесть и уснуть. Но без разговоров тишина казалась такой… интимной.

Сэм доел первым. Чанс помог ему срыгнуть и уложил в колыбельку с ласковым поцелуем на ночь. Без единого слова он вышел из детской, подтверждая, что все, что она придумала, происходит только у нее в голове. Сонная Синди медленно сосала и в конце концов задремала.

– Эй, – шепотом позвала Тори. – Нельзя засыпать, пока не доешь.

Синди заморгала, как будто болтовня помогала ей не спать, и Тори улыбнулась:

– Тебе нравятся разговоры за ужином?

Синди не отводила от нее глаз.

– Такая красивая, – шептала Тори, гладя лобик девочки, пока та досасывала молоко. – Надо будет научить твоего папу разговаривать, пока он тебя кормит.

Синди снова закрыла глаза: бутылочка была пуста. Тори уложила малышку в колыбельку.

Стоя в дверях и держа руку на выключателе, она вдруг поняла, что хочет, чтобы Чанс согласился работать в семейной компании и оставил ее няней. Тогда она увидит, как вырастут эти дети.

Глупые мечты. Опасные мечты.

Хотя… Врачи не знали, сколько времени Джейсон пролежит в коме. А она не собиралась его оставлять. Если Тори на следующие восемнадцать лет останется няней, то у нее появится возможность быть матерью.

Разве плохо хотеть этого?

Все будут довольны. Чанс получит помощь в воспитании детей. Она станет своего рода мамой, даже если никогда не выйдет замуж. Все идеально.

Кроме ее проклятого влечения.

Нет. Нельзя оставаться здесь навсегда. Максимум шесть лет. Ей хватит времени получить диплом на вечернем отделении, если постараться.

Нужно думать об этом, а не мечтать о чужих детях.

На следующее утро у Чанса снова была назначена встреча с братом. В костюме и галстуке, он практически выбежал из дому, только в этот раз не забыл поцеловать детей. Когда Чанс остался в одиночестве в джипе, то вспомнил минуту искушения. Ему пришлось приложить усилия, чтобы не побиться головой о руль. Как он мог мечтать о поцелуях с Тори, когда выходки Лилии еще так свежи в памяти?

Он вздохнул. Секрет Тори наверняка его не касается. Она на него работает. Может, если он начнет думать о ней как о сотруднице, то остальные чувства исчезнут?

Чанс вставил ключ в зажигание. «Чем она занимается в свободное время – не мое дело».

Тори – всего лишь няня. Он ни в коем случае не хочет новых драм в своей жизни. А если ее секрет принесет переживания, Чанс ее уволит. И все.

Решение должно было его успокоить, но только встревожило. Чанс сердился и нервничал. Он не хотел увольнять Тори. Он не хотел, чтобы у нее были секреты. Не хотел бороться со своим влечением. Он хотел за ней ухаживать.

И это его ужасно раздражало.

Что в этой женщине такого, что он не может перестать о ней думать, даже когда здравый смысл протестует?

Чанс въехал на парковку руководства «Монтгомери девелопмент», вышел из джипа и на лифте поднялся в офис Макса. Когда двери открылись, оказалось, что диваны и кресла полностью заняты мужчинами и женщинами в серых, черных и синих костюмах.

Его охватило облегчение. Бизнес был его вотчиной. Он отвлечется от Тори, ее секретов и нежных карих глаз.

– Познакомьтесь, это мой брат Чанс, – гордо произнес Макс, завидев Чанса.

Макс представлял остальных, Чанс пожимал руки, неожиданно почувствовав себя частью происходящего. О нем говорили так, словно он уже согласился остаться. Но через некоторое время поведение Макса показалось ему подозрительным.

Почему он так старается быть вежливым? Хочет привлечь Чанса к делу? Старший брат, которого он помнил, был неплохим, но всегда стремился оказаться в центре внимания. Зная, что встанет во главе «Монтогомери девелопмент», Макс ходил за отцом по пятам, пытаясь полностью копировать его. А теперь он внезапно изменился? Встревоженный, Чанс не мог успокоиться. Он предвкушал ссору.

В конце дня он уселся перед столом Макса, а брат занял место в высоком кресле и спросил:

– Итак, что ты думаешь? Похожа «Монтгомери девелопмент» на место, которому ты готов посвятить следующие двадцать лет?

Чанс сухо усмехнулся. Брат не знал, что нарывается на ссору. Он фыркнул:

– Переходишь прямо к делу?

– Я же не знаю, сколько ты тут собираешься пробыть. Так что приходится рубить сплеча.

– Ладно. Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что ты собираешься надавать обещаний, как отец, получить меня, а потом отказаться от них.

Макс открыл рот:

– Эти два дня, по-твоему, ничего не значат?

– Ты такой же очаровательный, как отец, Макс.

Я должен поверить, что ты изменился.

Кресло Макса скрипнуло.

– Продолжай.

– Я лучше просто уйду, прежде чем ты меня обманешь.

– О… – Макс коротко засмеялся. – Я понял. Ты хочешь, чтобы я оказался как отец; чтобы я был плохим, тогда ты сможешь сказать маме, что попытался, но со мной нельзя работать. – Он встал и перегнулся через стол. – Вот что, братишка. Тебе принадлежит треть этой компании. Когда мама умрет, нам достанется по половине. Мы друг без друга никуда. И я не хочу делать всю работу в одиночку. Мне нужна помощь. Так что давай разберемся сразу.

Чанс тоже поднялся:

– Хорошо. Хочешь разобраться? Так начнем же: почему ты мне не сказал, что отец мне по крови родной?

– Потому что я слышал только офисные сплетни. И не собирался передавать их тебе. А теперь у меня вопрос: если ты такой славный парень и любишь маму, то почему за пятнадцать лет не прислал хотя бы открытку на Рождество?

– Я злился.

– Ути-пути.

Услышав, как его большой сердитый брат плаксивым тоном произносит «ути-пути», Чанс удивленно замер. Через несколько секунд он рассмеялся:

– Ути-пути?

Макс снова сел:

– Показалось подходящим.

Чанс снова рассмеялся. Макс указал ему на кресло:

– Так что, боишься со мной работать?

Чанс сел. Если настал момент истины, то пусть он будет искренним. Никаких увиливаний и обвинений. Только правда. Потому что, как ему ни хочется здесь работать, он не может.

– Я не могу тебе доверять, Макс.

– Только потому, что я знал сплетни и не поделился с тобой?

– Не знаю. Может быть. Но больше дело в отце. В его связях с этим местом, от которых я не могу избавиться. Я пятнадцать лет на тебя сердился. Это так просто не исчезнет.

– Справедливо.

Чанс резко взглянул на брата:

– Справедливо?

– Думаю, ты просишь о времени. И я его тебе с удовольствием предоставлю.

– Я сказал, что не доверяю тебе, а ты говоришь, что дашь мне больше времени?

– Время на то, чтобы со всем примириться. Время, чтобы научиться мне доверять. – Макс снова откинулся на спинку кресла. – Чанс, я алкоголик. Мне пришлось извиняться перед половиной города. Пришлось терпеливо ждать, пока все, кого я знаю, привыкнут к тому, как я изменился. Было бы глупо, если бы я отказал в этом собственному брату.

Чанс ничего не ответил. Он никогда не слышал такой искренности. И если уж он и хотел дать кому-нибудь второй шанс, так это Максу – старшему брату, которого когда-то обожал.

Макс переплел пальцы, а потом открыл верхний ящик стола.

– Раз уж мы разговариваем честно, открыто и так далее… – Он бросил через стол конверт. – Это твое.

Чанс даже не протянул руку:

– Что это?

– Посмотри.

Он взял конверт, открыл и вынул стопку бумаг – по меньшей мере пять годовых отчетов «Монтгомери девелопмент».

– Хочешь показать мне, как отлично работает компания, или ознакомить с историей того, что ты изменил после смерти отца?

– Это я тебе уже рассказывал сегодня. Годовые отчеты нужны, чтобы ты сверил цифры.

– Сверил цифры?

– Посмотри, что еще в конверте. Чанс нашел там чековую книжку.

– Это твоя доля прибыли. После похорон мама решила, что не хочет получать все деньги, которые приносит «Монтгомери девелопмент», поэтому сделала нас с тобой равными партнерами. Как я уже говорил, каждому из нас принадлежит треть. Это, – он кивнул на чековую книжку, – твоя доля.

Чанс открыл книжку и посмотрел на Макса:

– Здесь миллионы долларов.

– Я знаю.

– Ты их оставил на сберегательном счете? Где они едва приносят проценты?

Макс засмеялся:

– Мое дело – их сберечь. Инвестировать будешь сам. – Не знаю, что сказать.

Это было правдой. Отец никогда бы не стал сберегать прибыль. Даже для партнера. Он бы нашел способ забрать деньги себе, будь то зарплата или премия. Макс все сохранил. Для брата.

– Скажи, что останешься… хотя бы ненадолго. Дай мне возможность проявить себя. Теперь все иначе. Мы снова станем семьей.

Семья. Настоящий подарок, который Чанс хотел вручить близнецам. Дядя, тетя, двоюродные братья и сестры, бабушка. И Макс хотел того же.

Он откашлялся и неожиданно подумал про Тори. Она, как и Макс, не делала ему ничего дурного, а как поступил он? Убедил себя, что не может ей доверять из-за Лилии, и собрал целое криминальное дело из того, что она скрывает, где будет проводить выходные.

Чанс с трудом сглотнул:

– Что, если я просто не могу доверять?

– Тогда я тем более рекомендую тебе остаться. Сначала научись доверять семье, Чанс. Дай нам с мамой возможность показать, что мы тебя любим и хотим, чтобы ты был в нашей жизни. А дальше посмотрим.

Чанс тихо засмеялся и покачал головой, понимая, как глупо себя вел.

– В смысле – общаться с вами больше, чем просто жить в мамином коттедже и навещать тебя на работе?

– Ну да. Не отказывайся от нас из-за того, что отец был мерзавцем. По крайней мере, пока не узнаешь нас получше.

Слова Макса звучали у Чанса в голове, когда он вечером входил в коттедж. Было уже за шесть, и Тори покормила детей.

– Долго вас не было.

– Мы разговаривали с братом…

Он так запутался в причинах своего недоверия к Тори – остаточные чувства по поводу Лилии или искреннее недоверие из-за секрета, – что не особенно хотел возвращаться домой. Он поездил вокруг, пытаясь понять происходящее. Он не хотел пасть жертвой неожиданно сильного влечения, но в то же время не мог потерять хорошую няню из-за чрезмерной подозрительности.

Подойдя к манежу, Чанс вытащил Сэма:

– Привет, богатырь. Чем ты весь день занимался?

– У них был необычный день, – сказала Тори.

Чанс посмотрел на нее:

– Вот как?

– Да, ваша мама решила, что будет сидеть с ними каждый день, пока я обедаю.

Он засмеялся и почувствовал, как его нервы понемногу расслабляются. Это обычный разговор мужчины с няней его детей. Если и дальше так пойдет, он успокоится.

– Я был уверен, что она не устоит.

– Она их бабушка.

– Не совсем.

– Простите?

Может, пора и ему проявить немного честности?

– Меня усыновили.

– О…

Он посадил Сэма обратно в манеж и вынул Синди:

– Привет, милая.

Она потерлась о его щеку, и Чанс засмеялся:

– И я по тебе скучал. Но сегодня папа уйдет.

Ужин с Максом, Кейт и их детьми был еще одной частью плана Макса по возобновлению знакомства с семьей. И его проблема с Тори могла решиться аналогичным способом. Если он хочет ей доверять, нужно больше о ней узнать. Он не мог прямо допрашивать Тори, но, если в разговоре возникнет возможность задать вопросы, нужно ею воспользоваться.

Он посмотрел на Тори:

– Мой брат с женой пригласили меня на ужин. Надеюсь, вы не против.

* * *

Тори облегченно улыбнулась. Против? Он не будет путаться под ногами, отвлекать своей сексуальностью и ласковым отношением к детям, к которым она начинала привязываться всей душой. Так что ей пришлось подавить радостный смех.

– Конечно, я не против.

– Обычно вечером у вас небольшой перерыв, пока я с ними играю.

– У меня уже был перерыв. Ими занималась ваша мама.

– Если хотите сейчас поужинать, можете сходить в дом. Я не буду переодеваться до вашего возвращения.

– Во сколько вы встречаетесь с братом и золовкой?

– Не важно. Я им позвоню и скажу, что приеду к восьми. А вы идите поешьте.

Тори кивнула, схватила куртку и побежала ужинать с поварихой и остальными слугами. Ей неприятно было радоваться тому, что вечером Чанса не будет, но что поделаешь: гораздо легче было ухаживать за детьми в одиночку.

И весь дом принадлежал ей.

Весь просторный, спокойный, тихий дом.

Не надо беспокоиться, что он заметит ее интерес.

Не надо беспокоиться, что она будет испытывать запретные чувства.

Глава 5

В эту ночь, услышав плач, Тори побежала в детскую, надеясь успеть раньше, чем проснется Чанс, но ей не повезло. Он ввалился в комнату одновременно с ней. Без рубашки, в пижамных брюках на бедрах – у нее аж слюнки потекли.

Она вздохнула и подошла к колыбелькам, убеждая себя выпрямиться и со всем разобраться. Чанс больше времени проводил вне дома. Ей приходилось общаться с ним всего несколько часов в день. И они едва разговаривали. Возвращаясь после визитов к брату, он не рассказывал о себе и не спрашивал о ней – только о детях. С этим она могла справиться.

Чанс оказался быстрее: он вынул Синди.

Она взяла Сэма и молча поменяла ему памперс, пока Чанс занимался девочкой. А потом вручила Сэма отцу и пошла на кухню за бутылочками. Вернувшись, она забрала малыша, села в кресло-качалку и дала ему соску. Краем глаза Тори видела, как Чанс пытается утихомирить хнычущую Синди. Наконец она тихо произнесла:

– Ей нравится, когда с ней разговаривают.

Чанс сонно посмотрел на нее:

– Что?

– Говорите что-нибудь, – прошептала Тори. – Скажите, что она хорошенькая.

Чанс засмеялся. Но когда она не присоединилась, он нахмурился:

– Вы это серьезно?

– Да. Вы ей нравитесь. Нравится ваше внимание. Так что просто говорите ей приятное.

Он посмотрел на Синди, сжал губы, размышляя, а потом прошептал:

– Привет, милая.

Синди заулыбалась.

– Продолжайте говорить. Она наверстает.

Он вздохнул и нахмурился:

– Эй. Понравилось тебе играть, пока Тори ужинала?

Синди снова улыбнулась:

– Ну конечно, всем нравятся цветные колечки.

Она медленно начала сосать.

– И твои мишки. Они такие пушистые.

Тори не удержалась и рассмеялась. Чанс метнул на нее сердитый взгляд:

– Вы сами приказали говорить.

– И вы отлично справляетесь. Просто странно видеть, как такой… – Сексуальный, сильный, мужественный. Вместо этих слов она выбрала, – …молодой мужчина возится с ребенком.

Чанс покосился на нее:

– Я не слишком молод.

Нет, не слишком. Он пробудил ее любопытство, когда упомянул усыновление, и Тори расспросила повариху миссис Кук. История немало удивила ее. Например, возраст Чанса. Тори думала, что ему двадцать восемь или тридцать. Оказывается, ему уже тридцать четыре. Она считала, что Чанс избалованный богач, но выяснилось, что в восемнадцать лет он сбежал из дома и работал на стройках, пока не открыл собственную компанию.

– Мне тридцать четыре.

– Знаю. Миссис Кук здесь тридцать лет, и она сказала, что, когда начинала работать, вам было четыре.

– Правда? Она помнит?

– Говорит, вы были милым ребенком.

Чанс засмеялся и проверил бутылочку Синди.

– Я мог быть просто чудовищем. – Он снова покосился на Тори и сузил глаза, словно что-то обдумывал, а потом спросил: – А вы?

Она? Он хочет что-то о ней знать? Они снова разговаривают? Тори не помнила, когда в последний раз кто-то спрашивал о ней, а не о Джейсоне или несчастном случае.

– Я чудовищем не была.

– Наверняка вы были из тех хороших девочек, которые никогда никого не беспокоят.

– Я точно не беспокоила повариху, потому что ее у нас не было.

Он засмеялся.

– Так что вы делали, когда были маленькой? – спросил Чанс. – Вам нравилось слушать истории? Играли в школьной пьесе? Бегали за мальчиками?

Ее сердце снова сжалось.

– Вам нужно говорить с Синди, – напомнила Тори, считая, что не стоит заходить слишком далеко и делиться с Чансом своим прошлым.

Он посмотрел на малышку и рассмеялся:

– Она заслушалась и тоже хочет знать про вас.

Ощущая отчаянное сердцебиение, Тори ответила:

– Честно, мне нечего рассказывать.

– Нечего? Никаких событий в детстве, в подростковые годы, в молодости?

Тори покраснела. Всем сердцем она хотела вспомнить что-нибудь интересное, но ничего не приходило на ум. Она начала встречаться с Джейсоном в старших классах, ходила с ним на выпускной, попала в катастрофу на мотоцикле…

А следующие пять лет провела в больницах или рядом с Джейсоном. Не закончила колледж. Растеряла всех друзей. Как будто все эти годы она падала в черную дыру.

Наконец она поняла, почему не хочет делиться этим с Чансом. Ей нужно было хоть иногда об этом забывать. Быть с людьми, которые не знали. Которые обращались с ней нормально, без жалости и дурацких вопросов.

Она поднялась и уложила ребенка в люльку. Затем Тори и Чанс пожелали друг другу спокойной ночи, но ни один не отвернулся.

Под его взглядом у Тори в груди пробудилась искорка тепла. Может, Чанс задает ей вопросы не просто так, а потому, что она ему нравится? Тори видела в его глазах свет, который никогда не замечала у других мужчин.

Но это было неправильно.

Она отвернулась.

Он тоже.

Они открыли двери спален и разошлись.

На следующий день Чанс опять вышел в кухню в костюме.

– Доброе утро.

Тори улыбнулась ему, отправляя ложечку каши Сэму в рот.

Чанс направился прямо к кофейнику и, налив крепкого напитка, прислонился к стойке:

– Нам снова надо поговорить.

У Тори сбилось дыхание. Всем сердцем она надеялась, что он не собирается возвращаться к вчерашним вопросам. Покраснев, она посмотрела на него:

– О чем?

– Послезавтра суббота, – напомнил он.

– О… – Субботы у нее были выходными. – О, точно!

– Вам вроде нужно куда-то уехать?

– Так и есть.

– Это далеко? Вам нужно там быть в конкретное время?

– Недалеко, и время я могу выбрать сама.

– Я спрашиваю только потому, что хочу составить расписание. Мне вставать вместе с детьми? Вы вернетесь вечером или уедете на все выходные? Останетесь на ночь с родителями?

Тори об этом всерьез не думала. В первую очередь она хочет навестить Джейсона. Не обязательно оставаться у родителей.

– Я могу встать с детьми…

– Это не обязательно. – Чанс напряженно вздохнул. – Я просто пытаюсь разобраться. – Посмотрим, как пойдет в субботу утром… Он резко поставил чашку:

– Ладно.

Когда он ушел, Тори тяжело прислонилась к кухонной стойке. Притворяться, что в ее прошлом не было ужасной катастрофы, становилось все труднее. Конечно, она не хотела жалости и никому не лгала, но и правду не говорила. Поэтому беседа уже второй раз становилась неловкой. Нужно признаваться.

Тори охватило сожаление. Узнав правду, Чанс начнет ее жалеть. Она больше не будет чувствовать себя нормальной.

В полдень она покатила коляску, в которой сидели близнецы, к особняку. Гвен, услышав звонок, немедленно открыла. В своем элегантном классическом наряде она выглядела истинной хозяйкой дома.

– Входите-входите! – Она хлопнула в ладоши, а потом повернулась и позвала: – Кейт, дети здесь!

Невысокая брюнетка в джинсах и свитере выглянула из двери в дальнем конце коридора и торопливо приблизилась. Взглянув на Синди, у которой в золотистых кудряшках красовался большой розовый бант, и на толстячка Сэма, и она тоже захлопала в ладоши.

– Гвен, ты права. Это самые милые дети на свете. – Затем она с улыбкой протянула руку Тори: – Я Кейт, золовка Чанса. Жена Макса. Можно взять одного на руки?

Тори пожала руку Кейт, пораженно раскрыв рот. Кейт не могла похвастаться модельной внешностью, но была очень хорошенькой. «Идеальная». Вот на какой женщине должен жениться Чанс.

– Можете подержать обоих, – произнесла Тори.

Гвен засмеялась:

– Дети достаются нам на следующий час или даже два, если убедим Тори задержаться на обед.

Тори сняла старую джинсовую куртку:

– Сегодня нельзя. После того как я поем, им пора спать. Я наконец выработала у них расписание.

– Тогда иди, – ответила Гвен, подталкивая ее к кухне. – Мы с Кейт хотим провести с этой парочкой как можно больше времени.

Тори прошла по длинному коридору и дважды свернула, оказавшись перед двойными дверями, которые вели в кухню. Миссис Кук, дама с короткими седыми волосами, которая уже тридцать лет работала на семью Монтгомери, и горничная Джоэнн сидели за длинным столом в дальнем конце. Миссис Кук поманила Тори к себе:

– Суп стынет.

– Не обязательно было меня ждать.

– Мы и не ждали. – Джоэнн поднялась с места. – Миссис Монтгомери устраивает в субботу вечеринку. Мы очень заняты. Я, например, присматриваю за наемными уборщиками. – Она обняла Тори. – Извини, надо бежать.

После ее ухода Тори взяла ложку и принялась за суп:

– М-м-м. Честное слово, миссис Кук, вам нужно открывать ресторан.

Повариха помахала рукой:

– В моем возрасте? К тому же Монтгомери теперь мне как семья.

– Могу понять, – заметила Тори.

Миссис Кук засмеялась:

– Вот как?

– Да.

Миссис Кук положила ладонь на ее руку:

– Почему мне кажется, что что-то не так?

Тори вздохнула.

– Потому что что-то не так. Не складывается. – Она набрала воздух в грудь. – Я веду себя… иначе… рядом с Чансом.

– Иначе?

– Я не рассказывала ему про несчастный случай.

Миссис Кук нахмурилась.

– И что? Ты хочешь начать сначала. – Она погладила девушку по руке. – Никто не подумает о тебе дурно, если ты хочешь все забыть.

– Я скрываю правду не поэтому. Мне просто нравится Чанс.

– В каком смысле нравится?

– Наверное, «нравится» – неудачное слово. Он меня привлекает. Сначала я думала, что он ужасный брюзга. Но оказалось, у него просто много всего случилось в жизни. И кажется, он только сейчас нагоняет упущенное.

Миссис Кук выразительно посмотрела на левую ногу Тори:

– Как ты?

Она пожала плечами.

Не дождавшись ответа, повариха вздохнула:

– Ты не первая няня, которая влюбляется в отца своих подопечных. Это практически профессиональная опасность.

Тори засмеялась.

– Но этот парень тебе не подходит. Он старше тебя. – Кук обвела рукой кухню, размером и отделкой больше подходящую ресторану. – И вырос в совершенно другой среде. Так что твои чувства наверняка не больше чем старое доброе физическое влечение к очень красивому мужчине.

Тори облегченно выдохнула:

– Я говорю себе то же самое.

– И ты права.

– И что мне делать?

– Найди способ избавиться от влечения. Подчеркнуть, что он – твой начальник.

– Не уверена, что понимаю, – покачала головой Тори.

– Ты должна постоянно напоминать себе, что ваши отношения чисто профессиональные.

– Недостаточно того, что я забочусь о его детях?

– Забота о его детях – одна из причин, почему Чанс тебе нравится. Поэтому тебе нужно отвлечься так, чтобы работа выглядела работой, а не семейным делом. Например, считай себя его учителем. Ты рассказывала, что он мало знает о детях, и ты уже начала его учить. Так вбей себе в голову, что это твоя обязанность, и вместо того, чтобы смотреть на его красоту, приложи голову и придумай, как сделать из него хорошего отца.

Тори задумалась:

– Это может сработать.

– Это обязательно сработает. Тебе нужно только перестать видеть в нем красивого папашу, которому ты помогаешь, и начать видеть неумелого папашу. Все получится.

Тем же вечером, когда Чанс вернулся домой, Тори набралась смелости и, поприветствовав его, сказала:

– Дети сегодня очень хорошо себя вели.

Чанс скинул пиджак:

– Правда?

– Думаю, в награду вы должны сами покормить их ужином.

– Сам?

– Я все время кормлю их в одиночку. Вы справитесь.

– Наверное, мне стоит снять рубашку.

– Да.

Чанс пошел в спальню и вернулся в футболке и джинсах. Так он выглядел намного моложе и сексуальнее, чем положено папаше в возрасте за тридцать.

Вспомнив про план миссис Кук, Тори заставила себя думать как учительница. Она приготовила все для кормления близнецов и встала в стороне, за спиной Чанса, прислонившись к плите, а он занялся малышами.

– Я это уже делал, – обернулся Чанс. – Я провел с ними наедине целых две недели. Мне не нужны уроки.

Тори поморщилась. Конечно, он сразу догадался, какую цель она преследует.

– Знаю, но детям нужны ваше время и внимание. Если вы их кормите, а я смотрю, они получают внимание обоих, но ваше в особенности.

Как будто в подтверждение ее слов Синди захихикала.

Остаток вечера Тори наблюдала за Чансом, время от времени подбрасывая совет. И, как предсказывала миссис Кук, ей стало легче. Она чувствовала себя учительницей. Она все равно была нужна, но не подходила слишком близко. Оставалась в стороне.

Тори проснулась в два от хныканья близнецов и быстро успокоила их, так что Чанса они не разбудили. Утром дети снова заплакали. На этот раз прибежал Чанс, но Тори его выгнала, велев принять душ и собраться на работу.

Гордясь собой, она провела ничем не примечательное утро с детьми и в полдень отвезла их к Гвен. Все шло идеально, пока она не заскочила забрать близнецов, и хозяйка дома напомнила ей про вечеринку.

– Твои родители придут, и тебя я буду рада видеть.

Тори, довольная гладким течением дня, благодарно улыбнулась:

– Спасибо за приглашение, но если вы хотите видеть там Чанса, то я остаюсь сидеть с детьми.

Устраивая Синди в коляске, Кейт сказала:

– Моя дочка Триша за ними присмотрит.

– О…

Гвен похлопала ее по руке:

– Извини, милая. Мы взяли на себя смелость попросить Тришу, ничего тебе не сказав. Но Чанс согласен.

На самом деле Тори хотела пойти на вечеринку. И не обижалась, что Гвен и Кейт нашли ей замену. Но ей нечего было надеть. Даже если бы у нее было платье, нога была изуродована и распухла. С такой ногой вечернее платье не наденешь.

Кейт воскликнула:

– Отлично! Триша будет очень довольна.

Тори поняла, что деваться ей некуда.

А первого чека, который она любовно спрятала в карман синих джинсов, должно хватить на нарядный костюм или длинное платье, которое спрячет ее ногу.