Текст книги "Пойманный свет"

Глава 10

Ноябрь сменился декабрем. Погода изменилась. День легкого снегопада подготовил Западную Пенсильванию к настоящей буре, которая засыпала землю слоем снега сантиметров в двадцать. Старая машина, которую одолжила Тори мама, отказалась заводиться две субботы подряд, и Чанс ковырялся под капотом, пока она не начала урчать, как котенок.

Поэтому в третью субботу, рано вернувшись после визита к Джейсону и услышав, как Чанс ворчит о необходимости покупать подарки двум младенцам, Тори решила спасти его и вызвалась помочь.

– Правда?

– Конечно. Даже если ваша мама не сможет присмотреть за малышами, Кук их обожает. Она будет счастлива посидеть с ними несколько часов.

– Несколько часов! Вы думаете, что понадобится столько времени?

Тори засмеялась:

– Это же ваши дети. Только начните ходить по магазинам, и увидите миллион вещей, которые хотите им подарить. Нам еще придется отсортировывать все, что вы выберете.

Чанс все равно хмурился и сомневался:

– Отсортировывать? Вы так думаете?

– Уверена. – Тори со смехом подошла к телефону и набрала номер кухни. – Кук, вы сегодня заняты?

– Не очень, – бодро ответила повариха.

– Хорошо. Чансу нужно купить подарки малышам, и я вызвалась помочь. Вы не присмотрите за ними?

– Конечно. Гвен ужинает в городе. Технически вас тут быть не должно, поэтому мне не нужно готовить. А значит, я свободна как птица.

Тори прикрыла ладонью трубку и повернулась к Чансу:

– Ваша мама ужинает в городе, и миссис Кук свободна.

– Значит, все решено? – выгнул брови Чанс.

Тори кивнула и вернулась к телефону:

– Хотите прийти сюда? Все равно здесь все их вещи.

– Конечно. Обещаю не шарить по углам.

– Смотрите у меня. Здесь ваш подарок, не хочу, чтобы вы увидели его до Рождества.

Миссис Кук засмеялась, и Тори повесила трубку:

– Она придет минут через десять.

– Кто бы мог подумать, что столько людей хотят присматривать за младенцами-близнецами?

Тори подошла к гардеробу в прихожей, чтобы взять свое пальто.

– Я не удивлена. Большинство людей обожают детей, а близнецы только удваивают удовольствие.

Через несколько минут в черную дверь постучала миссис Кук. Чанс пересек кухню, чтобы впустить ее.

– Спасибо за помощь.

Она только отмахнулась:

– С удовольствием. Где эти ангелочки?

Она огляделась, снимая пальто.

– Они здесь, – позвала Тори.

Миссис Кук хлопнула в ладоши и подошла к качелям возле дивана:

– Какие они хорошенькие!

Тори нарядила их в красно-зеленые комбинезончики и надела красные вязаные шапочки, так что они выглядели в точности как рождественские эльфы. Миссис Кук опустилась перед ними на корточки.

– Мы отлично проведем время вместе.

Синди агукнула, а Сэм что-то крикнул.

– С ними может быть нелегко, – произнесла Тори. – Если будут проблемы, у вас есть мой номер.

– Я вырастила шестерых детей, справлюсь с двумя младенцами.

Чанс схватил листок бумаги и нацарапал на нем номер:

– А вот мой телефон. Серьезно, если возникнут какие-то проблемы…

– Из-за вас я чувствую себя старухой, – нахмурилась миссис Кук. – Если так пойдет, я не стану вам напоминать, что ужина сегодня не будет, потому что хозяйки нет дома.

– Ничего, – произнес Чанс. – Мы можем привезти что-нибудь из города. Большое спасибо за помощь.

Миссис Кук покраснела и замахала рукой:

– Идите уже.

Когда они вышли на улицу, снег падал так же густо, как обычно идет дождь. Большие влажные снежинки шлепались на головы и на куртки, пока они бежали к джипу Чанса. Доехав до торгового центра, они вошли в первый же магазин у входа.

– Цены здесь неплохие, – заметила Тори, разглядывая пару тапочек. – Но нужно проверить…

Чанс остановил ее, приложив палец к ее губам.

– Уже пять. Я знаю, что магазины открыты до девяти, но у меня достаточно денег. Нам не нужно экономить.

От легкого прикосновения она замерла на месте. Даже если бы Чанс не мешал, Тори не смогла бы говорить. От взгляда его синих глаз и прикосновения по ее жилам прокатились желание и восторг. Не только из-за контакта, но из-за простоты и интимности жеста. Они все равно сближались, хотя и старались этого не делать.

– Так что, никакой экономии?

Тори кивнула, и Чанс убрал руку.

– И я не хочу покупать им много одежды. Они маленькие. Нельзя дарить им одежду. Наверняка этим займутся мама и Кейт. Если я собираюсь быть Сантой, – он осмотрелся, – то хочу приносить игрушки.

Тори с улыбкой отступила:

– Вы идиот.

– Нет. Я мужчина. Мы не покупаем на Рождество платья и пижамы. Мы покупаем игрушки. – Чанс развернул ее и указал в сторону отдела игрушек. – Пойдем.

Они втиснулись в маленькое пространство, до отказа набитое разнообразными играми и игрушками. Тори смотрела по сторонам, восхищенная уже тем, что перед ними такой богатый выбор. Чанс взял в руки пластиковый пистолет.

– Только посмотри на это! Боже мой. Выглядит почти настоящим.

Тори ахнула:

– О, нет. Нет-нет-нет! Вы не будете дарить восьмимесячному сыну игрушечное оружие.

– Я собирался подарить его Синди.

Тори уставилась на него, но Чанс ухмыльнулся, и она весело шлепнула его по руке:

– Перестаньте. Не дразнитесь. Не знаю, что вы собираетесь покупать детям, поэтому придется мне их защищать.

– Мне это нравится, – улыбнулся Чанс.

Их взгляды встретились, и он снова улыбнулся. Сердце Тори сжалось от отчаянной жажды, охватившей ее душу. Она все была готова отдать за то, чтобы иметь право любить Чанса.

Она машинально огляделась по сторонам:

– Может, новых мишек?

– Что не так со старыми?

– Видите, поэтому я вам и нужна! Со старыми мишками все в порядке. Но нужно собрать целую семью из мишек и плюшевых зверюшек. Детям нужны большие мишки, маленькие мишки, дурацкие мишки и нормальные мишки. И не забывайте про цветных мишек.

– Мы купим восемнадцать мишек?

– Нет, конечно! Семейство мишек собирается годами. Покупаете новых мишек на каждый день рождения и на Рождество. Иногда на Пасху. Иногда на День святого Валентина.

Чанс уставился на нее:

– Серьезно?

– Лучше радуйтесь, что детям нравятся мишки. Это простой подарок, даже думать не надо.

– Мне придется построить дом как у мамы, чтобы поместились все мишки, – пробормотал Чанс, но направился к плюшевым игрушкам.

Засмеявшись от радости, Тори пошла за ним. У нее было сильное искушение взять его под руку. Пройтись по ряду игрушек рука об руку, смеясь и разговаривая об их детях.

Но она не поддалась. Это не ее дети. Хотя она их и воспитывает, как мать, а своих у нее, скорее всего, никогда не будет. Дети Чанса ей не родные. Она может их любить, но они ей не принадлежат.

И Чанс никогда принадлежать не будет.

У нее словно разбивалось сердце от этой мысли, но она заглушила боль. Многим людям приходилось тяжелее, чем ей. Во многом ей повезло, что эти дети были в ее жизни хотя бы какое-то время.

Они выбрали четырех мишек, по большому и маленькому для каждого из детей, а потом перешли к куклам. Чанс поднял коробку с популярной куклой-моделью, наряженной в бальное платье.

– Может, эту?

Тори поморщилась.

– Когда Синди исполнится шесть – конечно. Пока что нет. – Она выбрала мягкую куклу, которую девочка могла тискать и обнимать во сне. – Сейчас ей больше понравится такая.

Чанс криво усмехнулся:

– Похожа на нее.

Кукла-младенец, с белокурыми кудрями, выбивающимися из-под шляпки, и красивыми синими глазами, действительно выглядела как Синди. У Тори снова потеплело на сердце.

– Да, пожалуй. – Чанс бросил куклу в большую синюю сумку, которую они взяли, когда поняли, как неудобно носить четырех мишек. – Что теперь?

Тори провела его по рядам к обучающим играм для малышей. Он замер:

– Вы шутите? Они слишком маленькие, чтобы скучать за унылыми обучающими играми!

– Для малышей обучающие игры специально делаются интересными. С музыкой, звуками, картинками и песенками. – Тори выбрала две коробки. – Поверь мне, это им понравится.

Они еще час побродили по магазину, выбирая головоломки, кубики и пластиковые машинки для обоих детей.

– Эти штуки дети любят катать по полу и смотреть, как они ездят, – сказала Тори, и добавила, смеясь: – Когда не жуют их.

Чанс внезапно остановился и повернулся к ней:

– Откуда вы все это знаете?

Она пожала плечами:

– Я сидела с детьми соседей на летних каникулах, три года подряд.

– Сколько там было детей?

– Трое. От малыша до десятилетки – в последний год моей работы ей было уже тринадцать. – Она улыбнулась воспоминанию. – В первый год помогала моя мама. Она была в соседнем доме, так что я присматривала за детьми, а она – за мной.

– Звучит увлекательно, – засмеялся Чанс.

– Это… открыло мне глаза.

– Не сомневаюсь.

– Я освоила навыки заботы за детьми – как кормить, купать, воспитывать, все это. И познакомилась с недостатками. Нахальство и капризы… Один раз от меня даже сбежали.

– Правда?

– Да. Пенни в тринадцать лет решила тайком уйти к друзьям. – Тори поморщилась. – Ей было не смешно, когда в парке вместо меня появилась ее мама.

– Сурово.

– Да.

Чанс оплатил покупки, и они пошли к дверям с тремя большими сумками игрушек.

– А вот когда они подрастут, вы уже не сможете обходиться одними игрушками, – заметила Тори.

Ногой открывая дверь, Чанс отозвался:

– Наверное.

– Вы их безнадежно избалуете.

– Дайте мне год-другой, и я наверняка буду счастлив их воспитывать. А пока у меня есть вы. – Он остановился и тронул кончик ее носа.

Тори пронзило счастье. Близость между ними обещала что-то чудесное, но, хотя реализовать это было невозможно, они словно научились контролировать чувства. Только что они провели вместе больше часа и просто получали удовольствие; ее сердце не сжималось при каждом взгляде на Чанса. Он не говорил и не делал ничего лишнего. Только вызывал у нее чувство нужности и симпатии. Разве это плохо – испытывать такие чувства?

Они загрузили подарки в джип, и Чанс спросил, заводя машину:

– Где вы хотите поужинать?

– Не знаю, – пожала плечами Тори. – Честно говоря, мне все равно. Я умираю с голоду.

– И я. – Он посмотрел на часы на приборной доске. – А ведь мы всего полтора часа здесь! Найдем какое-нибудь местечко и там перекусим. Тем более что надо дать Кук достаточно времени с детьми.

Тори кивнула, и Чанс вывел джип с парковки торгового центра. Он проехал все неплохие сетевые рестораны и свернул на двухполосную дорогу, выглядевшую пустынной.

– Куда мы едем?

– Увидите.

Через минуту они преодолели небольшой холм, и слева обнаружился ресторан с заставленной парковкой. Здание было построено из дерева, украшено рождественскими гирляндами и фольгой, которая сверкала в огнях фонарей парковки, и все выглядело старомодным, домашним и уютным.

– Вам понравится их кухня, – бросил Чанс, выходя из машины.

– Прямо сейчас мне понравится любая еда.

Когда Тори поравнялась с ним, ее опять охватило желание вложить свою руку в его и вместе зашагать по искрящемуся снегу. Вместо этого она сунула руку в карман и пошла к входу. Чанс обогнал ее и открыл дверь. У нее снова потеплело на сердце. Они с Джейсоном были еще детьми, когда начали встречаться. Он не открывал перед ней двери и не ждал ее. Чанс был взрослым мужчиной, который вел себя уважительно и галантно.

Как друг. Или как мужчина, который благодарен ей за помощь. Ничего большего.

Хостес в черных брюках и белой блузке провела их к столику в глубине. Свет был неярким, а когда они сели, вокруг оказалось почти темно. Хостес зажгла на столе круглую свечу и оставила их с меню и обещанием, что официантка вот-вот подойдет.

При свете единственной свечи кабинка неожиданно показалась маленькой и интимной. Тори открыла меню. Она отметила обычные блюда, но ее внимание привлек сладко-пряный запах. Когда подошла официантка, Тори спросила, что это.

– Равиоли под соусом маринара, с сосисками и тремя сортами сыра. Сегодняшнее предложение от шеф-повара.

Тори отдала ей меню:

– Я буду это блюдо.

– Я тоже. – Чанс улыбнулся Тори, когда официантка ушла. – Спасибо за то, что сходили со мной за покупками.

Она пожала плечами, благодарная за возможность направить разговор и настроение в нужное русло.

– С удовольствием, правда. Я покупаю подарки только для своих родителей. А они… довольно скучные.

– Вам повезло. Моих родителей никак нельзя назвать скучными, и выбор подарков для них сводил нас с ума.

– Правда? Не могу представить, как Гвен может сводить людей с ума.

– Когда мы были маленькими, она была перфекционисткой. Я же рассказывал, как мы выходили в одну дверь, а в другую входили уборщики.

Тори засмеялась:

– А ваш отец?

– Вы правда не хотите знать? – поморщился Чанс.

– Конечно хочу.

Что угодно, лишь бы отвлечься от окружающей их интимной обстановки. Тихие звуки мандолины. Свечи.

Уют кабинки с высокими спинками диванов и минимум света.

– Нет, не хотите. – Холодность, с которой он это произнес, заставила Тори совершенно забыть о романтичной обстановке.

– Извините, я не хотела быть навязчивой.

– Нет, вы извините. Это не навязчивость. – Чанс вздохнул и вытянул руки через стол, как будто хотел поймать ее пальцы в знак извинения. – Просто это не очень приятное воспоминание.

– Он был плохим отцом?

– Плохим отцом, отвратительным мужем и практически вором в бизнесе.

Тори поморщилась:

– Это вы, кажется, упоминали, когда Макс предложил вам работу. Вы говорили, что не стали бы работать на отца, но Макс изменил компанию.

Чанс безрадостно засмеялся:

– Я сам себе кажусь злодеем из-за того, что так его не люблю. Но поверьте, он заслужил ненависть, мою и моей матери и, в конце концов, даже Макса.

– Даже Макса?

Чанс откинулся на спинку сиденья:

– Это Макс обнаружил, что Брендон Монтгомери – мой настоящий отец.

– Настоящий?

– Биологический. Он сказал Гвен, что его секретарша забеременела и не может оставить ребенка. Предложил усыновить его, чтобы секретарша не волновалась о том, в чьи руки попадет ее сын. Тогда у них был только Макс, и мама всегда хотела второго ребенка, а Брендон не хотел. Она решила, что усыновление – это способ компенсации.

Тори охватило сочувствие к Гвен.

– Но секретарша забеременела от него?

– Да.

– Это ужасно. – Она откинулась на сиденье.

– В случае моего отца это только верхушка айсберга. Он, царствие ему небесное, обладал талантом лгать всем и каждому.

– Но если он лгал, то откуда вы все это знаете?

– Я услышал, как отец с Максом ругались по этому поводу, когда мне было восемнадцать. Вот почему я сбежал. Я считал, что если Макс об этом знал, то должен был мне рассказать. Но он узнал все только из офисных сплетен и добивался от отца подтверждения. А когда добился, то хотел, чтобы отец поступил правильно. Но Брендон не стал. Потом он умер, и несколько лет назад Макс рассказал нашей маме всю правду. Ей пришлось нелегко, но это помогло ей понять, почему я ушел. Они начали искать меня, просили вернуться домой и все такое. – Он пожал плечами. – После появления близнецов я больше не смог им отказывать. Мне нужна была помощь. Мы с Гвен все обсудили и осознали, что всегда были матерью и сыном, – не важно, кто мои биологические родители, – потому что она меня вырастила.

– Потрясающе. – Тори не удержалась и накрыла ладонью руку Чанса, лежавшую на столе. – И великолепно.

Он хмыкнул и перевернул руку, чтобы взять ее ладонь в свою и легонько сжать.

– На самом деле да.

– И в результате вы станете замечательным отцом.

– Да, если переживу первые годы.

Тори с огромным сожалением убрала руку:

– Поверьте мне, первые годы – это цветочки по сравнению с подростковыми.

Подошла официантка и поставила перед ними тарелки с едой. Чанс поблагодарил ее. Тори в задумчивости смотрела на него. Похоже, он не представлял, какой он уравновешенный и умный. Учитывая все, что приносила ему жизнь, Чанс должен был стать тем самым брюзгой, каким и показался ей, когда они только встретились. Вместо этого он был добрым и щедрым.

Неудивительно, что Тори хотелось в него влюбиться.

Они принялись за еду, и Чанс заговорил о детях:

– Знаете, из-за того, что у меня близнецы, я больше всего волнуюсь, что у них повторятся те же проблемы, которые были у меня с Максом.

– У вас были проблемы?

– Он был идеальным старшим братом, но в то же время – любимчиком семьи. Даже если бы я не обнаружил лицемерие отца, то все равно сбежал бы рано или поздно, чтобы не соревноваться с братом. – Отложив вилку, Чанс поймал взгляд Тори. – Я не хочу, чтобы мои дети через это проходили. Не хочу, чтобы им казалось, будто им нужно соревноваться. Или что один лучше другого.

– У вас мальчик и девочка, так что вероятность такого меньше, чем если бы было два мальчика или две девочки.

Чанс посмотрел на нее через стол и наконец тихо произнес:

– Может быть.

Они были заинтересованы, заворожены друг другом.

Чанс взял Тори за руку:

– Разве плохо наслаждаться обществом друг друга… хотя бы один вечер?

Сердце Тори говорило ей, что ничего плохого в этом нет.

– Вы имеете в виду – как друзья?

– Близкие друзья.

Тори сглотнула. Ощущение его руки, держащей ее ладонь, невозможно было описать. Мозоли царапали ее мягкую кожу. Тепло согревало до костей. Но главным были не физические ощущения. Ее тоску вызывала эмоциональная сторона происходящего. В последнее время она чувствовала себя одинокой и пустой, но не осознавала, насколько отчаянно хочет заполнить эту пустоту. И что плохого в том, чтобы быть друзьями?

– Я бы хотела быть вашим другом.

– На одну ночь, – предупредил Чанс, напоминая, что не хочет боли, как и она сама.

Тори улыбнулась:

– На одну ночь.

До конца ужина они болтали о детях, о его работе, о ее мечтах стать учительницей, о занятиях, которые Тори наконец нашла в местном колледже. В джипе Чанс взял ее за руку и держал, пока они не подъехали к воротам особняка его матери. Там он выпустил ее, как будто для того, чтобы набрать код безопасности, но они оба понимали, что здесь проходит невидимая черта, которую нельзя пересекать.

В молчании они ехали по заснеженной дороге. В молчании вышли из джипа перед коттеджем. Чанс открыл дверь. Тори вошла первой, и миссис Кук отложила журнал, который читала.

– Как дети себя вели? – спросил Чанс.

– Два ангелочка, – ответила миссис Кук, поднимаясь с дивана. – Все подарки купили?

Чанс и Тори переглянулись. В молчаливой тоске они забыли про подарки.

– Мы их оставили в машине, – ответил Чанс.

Миссис Кук, надевающая большое шерстяное пальто, засмеялась:

– Вы их прячете? Они еще маленькие, так что не стоит идти на такие крайние меры. Достаточно положить все в прочную сумку.

– Отвезти вас в дом? – спросил Чанс, позвенев ключами.

– Было бы замечательно.

Глава 11

На следующий день, сразу после того, как Чанс уехал на работу, у черной двери появился Роберт с двумя коробками рождественских украшений.

– Миссис Монтгомери подумала, что вы захотите нарядить коттедж для детей к Рождеству.

Тори ахнула, заглядывая в коробки. Там было все, от мишуры до рождественских гирлянд. Из-за каждодневной суеты и переживаний по поводу ее чувств к Чансу она забыла, что нужно украсить дом.

Роберт внес большую елку, которую поставил в углу гостиной. Затем заглянул к близнецам и ушел. В тишине гостиной Тори вынула все из коробок и рассортировала. Пока дети спали, она развесила гирлянды и мишуру. Когда они проснулись, Тори покормила их и усадила в манеж, а сама занялась украшениями. К возвращению Чанса елка была наряжена, а дети снова спали.

– Ого!

Тори радостно хлопнула в ладоши:

– Ваша мама все прислала.

– Рад, что она об этом подумала, потому что мне бы в голову не пришло.

И ей тоже. Она боялась Рождества. Но, увидев елку и проведя много часов за ее украшением, Тори немного осмелела. Может, благодаря детям она снова увидит радостную сторону праздника?

– У меня еще осталась мишура и несколько игрушек.

Я думала, можно натянуть мишуру в проходе к спальням.

– Хорошая мысль.

– Отлично, потому что мне нужна ваша помощь: мне не хватает роста.

Пока они ждали ужин, который должна была прислать Кук, Чанс натянул мишуру в арочном проходе, а Тори собрала оставшиеся украшения. К сожалению, она не могла их повесить даже там, где мишура свисала пониже. Чанс принес стремянку.

– Вот. – Он поставил ее под мишурой, и Тори вскарабкалась на ступеньки.

– Спасибо.

В детской заплакал Сэм, и Чанс пошел туда.

Через пару минут, видимо сменив ребенку памперс, Чанс вышел, держа на руках Сэма, который сонно тер глазки.

– А как Синди?

– Все еще спит как сурок.

– Надеюсь, скоро проснется. – Тори скорчила гримасу. – Иначе она не будет спать ночью.

– Разбудить ее?

– Нет, пусть пока Сэм побудет один. Ему нравится, когда его балуют, правда, малыш?

Сэм, наряженный в красный комбинезон с танцующими на животике эльфами, радостно взвизгнул.

Тори указала на коробку с украшениями, оставшуюся на диване.

– Можете мне их подать, чтобы я не прыгала туда-сюда?

– Конечно. – Чанс вынул игрушку и подержал перед Сэмом. – Ты бы наверняка хотел поучаствовать.

Сэм издал звук, который должен был выражать согласие, и Тори рассмеялась:

– Вы подавайте ему, а он будет подавать мне.

Чанс протянул Сэму ярко-синий шар, и мальчик радостно его схватил. Чанс поднес его к лестнице и сказал:

– А теперь отдай его Тори.

Сэм не подчинился, а попытался засунуть шарик в рот. Тори со смехом отобрала его.

– Не съешь, а дай мне. – Она повесила шарик на мишуру. – Вот, видишь?

Сэм захихикал. Чанс пошел к дивану за следующей игрушкой, на этот раз зеленой. Вернувшись к лестнице, он снова вручил игрушку Сэму, и тот опять попытался засунуть ее в рот.

– Может, он голодный?

– Он всегда голодный. – Тори снова отобрала игрушку. – Он скоро запомнит, что делать.

Понадобилось пять попыток. Наконец Сэм понял правила игры и начал вручать украшения Тори. Она не удержалась и ущипнула его пухленькую щечку:

– Ты такой милый.

– И счастливый, – добавил Чанс, целуя его в другую щеку. – Ему нравится внимание.

– Им обоим нравится. Я стараюсь примерно каждый час проводить с ними по очереди минут пять наедине, давая все мое внимание одному из них. – Тори указала за спину Чансу. – Давайте возьмем вон ту звезду и попробуем прикрепить ее над мишурой в середине.

– Хорошо, но она большая. Для этого мне придется оставить Сэма в сторонке.

Он посадил ребенка в манеж, вручил ему несколько кубиков, а сам достал звезду из коробки и подошел к Тори. Она попыталась прикрепить звезду над мишурой, но покачала головой.

– Ее не за что подвешивать.

– Подождите секунду. – Чанс вернулся к коробке. – Я видел здесь такую липкую ленту, которую можно клеить на стены. – Он нашел ленту в коробке и вручил Тори. – Вот.

Положив звезду на верхнюю ступеньку лестницы, Тори взяла ленту из его рук и потянулась вверх, чтобы приклеить ее к стене. Но достать не могла. Поэтому она поднялась на еще одну ступеньку, желая подобраться ближе, и попробовала еще раз. Лестница затряслась, но Тори сделала еще один шаг. Теперь лестница заходила ходуном, и прежде чем Тори сумела восстановить равновесие, она упала назад.

К счастью, Чанс ее подхватил. Их взгляды встретились, и оба рассмеялись. Но через секунду смех затих. Он держал ее в объятиях. Она обняла его за шею, инстинктивно, потому что боялась упасть. Но быть в его руках и обнимать его в ответ казалось таким правильным, что Тори не могла это прекратить.

Чанс медленно опустил голову, и по вспышке жара в его глазах Тори поняла, что он собирается поцеловать ее. К тому времени, как она велела себе отодвинуться, он уже коснулся ее губ своими. Мягко и нежно.

Пустота внутри начала заполняться, и вместо того, чтобы отодвинуться, Тори ответила на поцелуй. Прижалась к губам Чанса так же мягко и нежно, словно экспериментируя. Прошло много времени с тех пор, как она намеренно целовала мужчину. Хотя она думала, что будет странно, это было естественно, как дыхание.

Тори никогда не чувствовала ничего подобного. Желание не только получать, но и давать. Отдаться ему.

И будь что будет.

И это ее пугало.

– Перестаньте! – Она дернулась и выбралась из его рук. – Перестаньте.

На глазах выступили слезы. Она отступила на шаг.

– Простите, – пробормотал Чанс.

Вина едва не раздавила ее.

– В этот раз одного «простите» недостаточно.

Его взгляд исполнился тоской.

– Я не знаю, что еще сказать.

Тори отступила еще дальше:

– Потому что это не ваша вина.

– Конечно, моя. Я вас поцеловал.

– Я позволила. – Она прочистила горло. – Я хотела этого поцелуя. Хотела слишком многого. – Сердясь на себя, понимая, что ей нужно быть абсолютно честной, Тори потерла лицо ладонью. – Очень трудно быть помолвленной с человеком, который не может даже говорить. – Она сглотнула. – Но я предана ему.

Чанс покачал головой:

– Тори…

Она жестом остановила его и поймала его взгляд.

– Не знаю, как он это сделал, но Джейсон защитил меня от удара, когда мотоцикл покатился по асфальту. – Слезы, которые щипали ей глаза, пролились на щеки. – Он спас меня. Только потому, что он меня спас, я каждое утро поднимаюсь с кровати, чтобы заботиться о ваших детях. Вижу солнце.

– И вы чувствуете себя виноватой, поэтому платите ему тем, что не получаете ни от чего удовольствия?

– Нет. Я плачу ему тем, что не покидаю.

Чанс покачал головой:

– Ни один мужчина не защищает женщину для того, чтобы она провела остаток жизни, сидя рядом с его пустым телом.

Тори ахнула. Чанс поймал ее за руку и заставил посмотреть себе в лицо:

– Я знаю, что прямо сейчас вы считаете меня эгоистом. Но знаете что? Я это говорю, потому что я мужчина. Нормальный мужчина. Такой же, каким, наверное, был Джейсон.

Тори попыталась вырвать руку, но Чанс удержал ее:

– Все это очень романтично, но если Джейсон хотя бы вполовину такой мужчина, каким вы его представляете, то не захотел бы, чтобы вы проводили все дни у его постели, хотя он не может вас ни видеть, ни слышать.

– Нет доказательств, что он меня не слышит.

– Я не об этом. Он спасал вас не для того, чтобы вы пожертвовали жизнью. Он спас вас, чтобы вы жили.

– Вы этого не знаете.

– Конечно, знаю. Я мужчина. Если бы мы с вами ехали на мотоцикле, попали в катастрофу и я прикрыл вас собой, то не для того, чтобы вы потратили жизнь впустую. – Он поймал взгляд Тори. – Наоборот, я бы очень рассердился.

Губы Тори задрожали. Слова ранили ее в самое сердце. За годы, прошедшие после несчастного случая, все окружающие волновались за Джейсона. Даже она сама. Покалеченная нога казалась такой мелочью по сравнению с комой. Поэтому все сосредоточились на Джейсоне. Его ранах. Его нуждах.

Конечно, никто не забывал о ней совсем. Но от Тори ожидали, что она будет слушаться советов врачей и выздоравливать. Никаких страхов, никаких эмоциональных потребностей, никакого внимания. Просто выздоровление.

Так она и сделала.

Почему сейчас это важно?

Тори нервно сглотнула:

– Не волнуйтесь за меня.

– Кто-то должен, потому что вы сами этого не делаете. Думаю, вы знаете, что пора двигаться дальше. И это вас убивает; вы предпочитаете страдать и оставаться на месте.

Тори облизнула губы и отступила. Если даже забыть о сексуальном влечении и о том, что Чанс делал ее счастливой, у нее подкашивались колени от того, что он умел и хотел быть с ней честной. Ей так нужна была честность. Возможность поговорить о своих страхах.

Своих надеждах. Своих потребностях.

И все же… как ей оставить Джейсона? Как она смеет оставить Джейсона? Как она смеет считать свои чувства и желания важнее него, если должна его любить?

Не смеет.

Синди заплакала, и Чанс пошел в детскую.

Тори закрыла глаза и представила, как Джейсон одиноко лежит в больничной палате, которую она перестала навещать. Пока она радуется близнецам, влюбляется в Чанса, живет фантастической жизнью, он остается один.

Чанс вынес Синди из детской, и Тори снова сглотнула. А как же Чанс? Разве она может оставить его одного с двумя детьми?

– Вот и мисс Синди Лу, – сказал Чанс.

Тори нервно засмеялась, схватила платок со стола и промокнула глаза.

В следующие дни она еще больше отстранилась от Чанса. Но в сочельник, уже кутаясь в пальто, она огляделась, убедилась, что его нет в гостиной, и положила под елку подарки для него и детей. Затем она заглянула в детскую, чтобы поздравить всех с Рождеством. Чанс вручил ей рождественскую премию.

– Знаете, вы не должны этого делать, – сказала Тори, глядя на конверт.

– Вы мне нравитесь. Я знаю, что вы хотите учиться, а это поможет.

Тори отступила. Дети радостно прыгали в кроватках, как будто понимали все то, что Тори им рассказывала про Санта-Клауса. Дыхание замерло у нее в груди. Она жалела, что не увидит, как они открывают подарки. От этого было так больно, что она практически задыхалась.

Она сделала еще шаг:

– Да, спасибо.

А затем выбежала из коттеджа, потому что иначе не ушла бы никогда.

Рождественским утром Чанса разбудили двое плачущих младенцев. Он выскочил из кровати и бросился в детскую. Держась за перила кроватки, Синди прыгала и плакала так, словно понимала, что Тори уехала.

Сэм тоже плакал, сидя в своей кроватке.

«Дать няне неделю выходных с Рождества по Новый год было отличной идеей».

– Иду, иду. – Чанс подошел к Синди и взял ее на руки. – Мы все скучаем по Тори, но то, что она не празднует Рождество с нами, только к лучшему. О! – Его посетило вдохновение, когда он укладывал девочку на пеленальный столик. – Как только я вас переодену, вы можете открыть подарки.

Синди, словно понимая его слова, перестала плакать. Он быстро справился с ее памперсом, а потом переодел Сэма, покормил обоих и усадил в ходунки перед елкой.

Сэм восхищенно уставился на елку, но Синди провожала взглядом отца, который побежал за видеокамерой.

Чанс вернулся к елке, зажег гирлянды, включил камеру… но что-то было не так. Чего-то не хватало. Конечно, Тори. Именно поэтому он дал ей такие длинные выходные. Он не хотел, чтобы она оказалась замешана в его жизни еще больше. Ей это причиняло боль, а его сбивало с толку.

Он выдохнул и подумал, не стоит ли позвонить маме, чтобы она пришла помочь или даже просто посмотреть, но от этого стало только хуже. Это видео – единственная возможность для Тори увидеть близнецов в Рождество, и почему-то он чувствовал, что если в кадр попадет Гвен, то ощущение интимности пропадет.

Чанс фыркнул и покачал головой, ругая себя за глупость. Ему хватило сил отпустить Тори на праздники, но на остальное не хватало.

– Вот все и готово, – сказал он, вынимая из-под елки подарки для каждого из малышей. Положив их на подносы перед ходунками, он взял камеру. – Поехали. Давайте, рвите бумагу.

Синди немного поиграла со своим подарком. Сэм попытался засунуть свой сверток в рот. Чанс снимал их две минуты, а потом понял, что если так пойдет и дальше, они будут открывать подарки весь день. Поэтому он установил камеру на второй ступеньке стремянки, примерно на высоте колена. – так она снимала детей.

Даже так весь процесс занял час. Он не осознавал, сколько всего они с Тори накупили для близнецов. Но зато Чанс не пропустил ни секунды первого Рождества своих детей. И Тори не пропустит.