Текст книги "Пойманный свет"

Глава 14

Чансу показалось, что его сердце остановилось. «Тори любит меня?»

Он хотел притянуть ее в объятия и целовать, пока она не будет задыхаться так же, как он. Но все в его жизни складывалось неправильно. Он наконец нашел женщину своей мечты, ту, благодаря которой радовался каждому дню, ту, которая заставляла его верить, что хотя жить тяжело, но и весело. И все же, узнав, что она любит его, Чанс не может ее поцеловать. Не может ответить. Ничего не может сказать.

– Я должна была оставаться с ним. Быть преданной ему. А я влюбилась в другого.

– Ты всегда была верна ему. Не казни себя. – Он взял ее за руку, не давая больше ничего класть в чемодан. – Останься.

Тори поджала губу.

– Поужинай со мной, а потом ложись. Поговорим утром.

На следующее утро Тори занималась детьми, когда Чанс вышел в кухню. Вчера она достаточно себя пожалела; больше она не собиралась этим заниматься.

Кроме того, она не хотела мучить Чанса.

Тори улыбнулась и указала на кофейник:

– Кофе свежий.

– Спасибо. Тебе лучше?

– Да, – солгала она.

– Хорошо.

Тори сосредоточилась на детях.

– Нужна помощь? – спросил Чанс.

– Нет, все в порядке.

Чанс набрал воздух в грудь, и Тори взмолилась, чтобы он не стал вспоминать ее вчерашние слова. Как после первого поцелуя он решил, что им лучше не разговаривать, так теперь Тори знала – так им будет лучше. – Я поработаю у себя. Но если я буду нужен, постучи. От облегчения у Тори подкосились колени.

– Хорошо, – ответила она, и тут зазвонил ее сотовый.

Она выудила его из кармана и ответила раньше, чем раздался второй звонок.

– Алло.

– Это Нэйтан, милая. – Он сделал паузу и прерывисто втянул воздух. – У Джейсона вчера была плохая ночь. Думаю, тебе лучше приехать домой.

Со стучащимся сердцем Тори закрыла телефон и поднялась с места:

– Мне нужно ехать… – Куда?

– К родителям Джейсона. – Тори посмотрела ему в лицо.

– Дай мне десять минут, я попрошу миссис Кук присмотреть за детьми.

Тори остановила его, положив ладонь на плечо:

– Я должна ехать одна.

– Но…

– Одна.

Через два часа Чанс узнал, что Джейсон умер. Он швырнул чашку в стену.

– Чанс…

Голос матери из телефонной трубки вернул его в реальность.

– Врачи рассказали кое-что интересное.

– Правда? – слабо откликнулся Чанс.

Гвен входила в совет директоров больницы, поэтому у нее были связи со всеми.

– Вы с Тори возили вчера к Джейсону близнецов.

– Дети ее успокаивают. – Оправдание вырвалось у него легко и естественно.

Ему хватало чувства вины по поводу Джейсона на всю жизнь. В других поводах он не нуждался.

– О, я знаю! Одна из сестер следила по монитору за тем, что происходило в палате, пока старшая сестра вас не выгнала. – Гвен глубоко вздохнула. – Дело в том, что Джейсон умер не сегодня утром. Они ждали и не звонили Тори, чтобы она успела отдохнуть. Он умер через несколько минут после вашего визита.

– Что? – Его охватила печаль. – Они так быстро выключили систему жизнеобеспечения?

– В этом и дело – им ничего не пришлось выключать. Он умер сам.

– После нашего ухода?

– Врачи мало знают о повреждениях головы и коме и не представляют, что человек видит и слышит, но один из них мне признался, что ваш визит был благословением. Иногда люди не умирают, потому что беспокоятся о том, кто позаботится об их близких, когда их не станет. Когда ты пришел туда с Тори и принес детей, то как будто сказал Джейсону, что о Тори позаботятся. Дал ему покой, в котором он нуждался.

Чанс потер затылок, не зная, что сказать. Трубку он повесил, чувствуя себя относительно лучше.

Тори вернулась через два часа, бледная и измученная. Чанс не понимал, как она еще ходит. Он поспешил навстречу и помог ей сесть на диван:

– Родители Джейсона позвонили моей матери.

Тори поджала губы, ее глаза наполнились слезами.

– Так ты знаешь…

– Да. – Он попытался притянуть ее в объятия, но она высвободилась.

– Как дети?

– С ними все в порядке. Они сейчас у мамы.

Тори кивнула. По ее лицу текли слезы.

– Мне так жаль, – прошептал Чанс.

– Он был таким молодым. Таким умным. Все было впереди.

Понимая, что она вспоминает юношу, в которого влюбилась, Чанс тяжело сглотнул:

– Я уверен в этом.

– И веселым. – Тори встала и стала мерить шагами комнату. – И сильным.

– Врачи сказали моей маме, что он ушел сам.

Тори кивнула. Чанс набрал в грудь воздуха:

– Еще они сказали, что он умер через несколько минут после нашего визита.

На это Тори тоже кивнула, поджав губы. Чанс с облегчением продолжил:

– Иногда люди цепляются за жизнь, потому что волнуются о том, кто будет заботиться об их близких. Они считают, что наш с близнецами визит продемонстрировал Джейсону, что о тебе позаботятся.

Тори подавила смешок.

– Так что он смог пойти дальше. Он оставался, пока не убедился, что с тобой все в порядке.

– Это на него похоже.

Воодушевленный, Чанс поднялся:

– Ну конечно. Ведь он любил тебя и хотел, чтобы после его смерти с тобой все было хорошо.

Тори промолчала.

– Он просто хочет, чтобы с тобой все было в порядке, – продолжал Чанс.

Тори внезапно развернулась:

– Он этого хочет? По-моему, это ты хочешь.

– Конечно, хочу, но это не значит…

– Я знаю, ты и все остальные считают, что я должна радоваться концу его страданий. – Голос у нее сорвался. – Но я не могу. Мне так грустно, что, честное слово, у меня сердце разрывается.

Чанс сделал шаг ей навстречу:

– Тори…

Она жестом остановила его.

– Не надо. Пожалуйста. Все это, – она обвела рукой комнату, – трудно понять. Я должна оплакивать мужчину, которого обожала. Десять лет он был любовью моей жизни. А когда он больше всего нуждался во мне, я была здесь.

– Тебе нужно зарабатывать на жизнь.

– Я создавала новую жизнь. Хотя он еще не умер.

А теперь мне нужно скорбеть.

– И у тебя будет для этого время и возможность.

Она яростно помотала головой:

– Нет! Разве ты не понимаешь? Я не могу здесь оставаться. Это место напоминает мне о том, что, когда он уходил, я тоже уходила. К тебе.

– Не говори так.

– Это правда. Мы оба это знаем. – Мы ничего не делали… Тори нахмурилась.

– Мы все делали. Все важное. Мы разорвали связь с ним.

– Нет. Мы оба были очень осторожны и уважительны по отношению к нему.

Тори покачала головой, а потом потерла лицо руками. Чанс сделал еще один шаг навстречу.

– И то, что мы чувствуем, – не глупость, не мишура. – Он очень тщательно выбирал следующие слова. – Потому что я тоже тебя люблю. Искренне. Всем сердцем.

Тори закрыла глаза, потом открыла и решительно пошла в спальню. Чанс последовал за ней, но Тори не сказала ни слова, только схватила почти полную дорожную сумку и сложила в нее оставшиеся вещи.

Его охватили скорбь и отчаяние. Он сказал, что любит ее, а Тори нечего ответить? Она уходит? Дыхание перехватило, боль пронзила бешено бьющееся сердце. У него в голове мелькали миллионы аргументов. Причины, по которым она должна остаться. Но если она не отвечает на признание в любви, то разве может он произнести слова, которые она признает достаточно важными?

Чанс смотрел, как Тори пересекает гостиную, сгорбившись; ее горе было видно в каждом шаге. Он убеждал себя, что ей просто нужно время, чтобы во всем разобраться, а потом она вернется. Может, не после похорон. Может, только через несколько недель. Но через месяц, разобравшись во всем произошедшем, она вернется.

Но, когда за ней закрылась дверь, он уже в этом сомневался.

И снова джип Чанса въезжал в величественные черные ворота. На этот раз – при кладбище Сент-Джон. Длинная череда автомобилей с похоронными флагами на капотах выстроилась между тонкой лентой дороги и высокими сугробами рядом. Он не стал парковаться в конце этой очереди, а оставил джип рядом с группой деревьев, вышел и понадеялся, что черное пальто позволит ему слиться с темной корой окружающих стволов.

Скорбящие жались под маленьким элегантным навесом, который хлопал на зимнем ветру. Чанс немедленно разглядел Тори. Она жалобно всхлипывала; отец обнимал ее за плечи, а мать поддерживала с другой стороны.

Сердце сжалось у него в груди, он втянул воздух. Он не знал, каково это – так любить человека, так полно отдавать свое сердце, чтобы скорбеть пять лет.

И не знал, каково это – когда тебя так любят.

«Как я могу оставаться с мужчиной, в которого влюбилась, пока мой жених умирал?»

После ее реакции на признание в любви Чанс не был уверен, помнит ли она, что это сказала.

Что любит его.

Он выслушал проповедника, понаблюдал, как тот закрыл Библию и подошел к родителям Джейсона, утешая их, а затем перешел к Тори. Поговорил с ней, обнял, уделяя особое внимание. Отдал ей поминальную розу.

Чанс тяжело сглотнул. Она провела пять лет в плену. Он не мог поверить, что до сих пор никто не уделял ей внимания. Не только потому, что она была красивой, а потому, что излучала свет и добро.

И она любила его.

Но ее охватывала скорбь. А из-за того, что Чанс был рядом, пять месяцев был частью ее жизни, убеждал ее двигаться дальше, он всегда будет ассоциироваться у нее с последними днями Джейсона.

Вот настоящая причина, по которой она ушла. Он напоминал ей о худших днях жизни. О времени, которое она не хотела помнить, хотела забыть.

Вот почему она оставила его. Она хотела забыть.

Тори вернулась домой и следующие два дня не выходила из комнаты. Она не ела. Не спала. На третий день мама вошла туда с подносом с завтраком и раздвинула шторы, закрывающие единственное окно.

– Пора вставать.

Тори застонала:

– Я не сплю.

– Я знаю. Ты всю ночь не спала, сидела в темноте.

Пора заканчивать с этим.

– Пока нет. Не сейчас.

Саманта повернулась к ней:

– Прости, милая, но, если весной ты собираешься в колледж, документы нужно подавать сейчас.

Тори натянула одеяло на голову:

– Я не готова.

– Придется подготовиться. Через две недели будет поздно, ты пожалеешь.

– Ну и ладно. – Тори облизнула губы.

– А еще тебе надо позвонить начальнику.

– Чансу? – Она чуть не подскочила.

– Да. Для учебы нужны деньги, а значит, тебе нужна работа.

Тори сглотнула:

– Вообще-то я накопила достаточно, чтобы оплатить два семестра.

Сердце у нее сжалось. Она могла бы сейчас играть с близнецами и радоваться жизни.

Тори не хотела быть счастливой. Не имела права быть счастливой. Не имела права возвращаться в дом Чанса, к детям Чанса, в объятия Чанса, когда Джейсон только что умер.

– Итак, съешь яичницу и тосты, а потом сходи в душ, приведи себя в порядок, и мы поедем в колледж.

Тори посмотрела на поднос с завтраком, и желудок у нее сжался.

– Я не хочу есть.

– Пожалуйста. Ради меня.

Тори то же самое говорила Сэму в то утро, когда он заболел. На глаза навернулись слезы. Она никогда больше не увидит Джейсона. Не увидит своих малышей.

– Я это съем, если ты окажешь мне услугу.

– Все, что захочешь.

– Позвони Гвен и скажи, что я увольняюсь и Чансу придется нанять другую няню.

– Ох, Тори. Лучше сама ему скажи.

– Я только что потеряла Джейсона. Я устала. Мне нужно разобраться со своей жизнью. Неужели нельзя хоть раз расслабиться? Ты позвонишь Гвен и решишь все это за меня?

Явно удивленная ее взрывом эмоций, мама произнесла:

– Конечно. Извини.

– И ты меня извини.

* * *

Чанс узнал об увольнении Тори, когда Гвен пришла к нему с папкой, полной резюме. Услышав, что Тори не собирается возвращаться, она позвонила в агентство, и оттуда прислали необходимую информацию.

В глубине души Чанс понимал, что Гвен поступает так, как считает правильным. Но он устал, был сбит с толку и сердился на Тори за то, что она даже не позвонила ему лично. Вместо этого она попросила свою маму сообщить Гвен. А теперь он должен просматривать резюме.

– Оставь их, – попросил он, поднимаясь с дивана, чтобы его матери тоже пришлось встать. – Я займусь этим вечером.

– И утром скажешь мне, кого выбрал?

– Да.

Его пронзила боль. Но даже если Гвен это заметила, то ничего не сказала, просто схватила свое пальто и ушла.

Чанс не мог пойти к Тори. Если она отвергнет его, это разобьет ему сердце. Он знал, что должен ждать, когда она сама будет готова.

Она должна прийти сама.

Глава 15

Через три месяца Тори сидела на паре по бухучету у миссис Малкей и растерянно смотрела на упрощенную таблицу, которую составила на прошлой неделе. Они должны были рассчитать бюджет постройки, но, хотя формулы у нее были правильными, в списке расходов многого не хватало. Она учла труд рабочих и материалы; однако выбранные навскидку материалы оказались совершенно неправильными. Она забыла мелочи, такие как скобки и гайки, инструменты и гвозди. Все то, о чем Чанс вспомнил бы сразу.

Чанс…

Ее сердце пропустило удар.

Он любил ее.

Об этом говорили все его поступки, снова и снова.

Глаза Тори наполнились слезами, и цифры в таблице поплыли.

Три долгих месяца она не позволяла себе вспоминать о Чансе, а теперь ни о чем другом думать не могла.

Она скомкала лист, кинула в мусор, закрыла учебник и встала.

– Мисс Бингем! – возмутилась миссис Малкей. – Куда вы направляетесь?

– Ухожу.

– Вы заболели?

– Да. – Это не было ложью.

Теперь, когда скорбь утихла и ей стало легче, Тори знала, что совершенно неправильно повела себя с Чансом. После всего, что он к ней чувствовал, после всей доброты, которую к ней проявил, Тори просто выкинула его из своей жизни.

Как эгоистичная плакса.

Тори поверить не могла, что поступила так бездумно, так эгоистично. Но ее охватывало горе, и она так погрузилась в боль от потери, что не могла говорить с Чансом.

Теперь ей нужно исправить ошибки. По крайней мере, извиниться.

Чанс стоял перед экраном, на котором демонстрировалась его презентация для совета директоров «Монтгомери девелопмент».

– Мы не ожидаем прибыли от проектов по развитию города, но наши подрядчики в конечном счете принесут нам немало пользы.

В кармане пиджака зазвенел сотовый, но Чанс не отреагировал, продолжая разъяснять преимущества и недостатки плана грандиозной перестройки городских зданий, которая не принесет им ни гроша. Тем не менее это был именно такой проект, который они искали, стремясь улучшить жилищные условия.

Сотовый снова зажужжал, и на этот раз Чанс вынул его из кармана и выключил. Макс, который, как председатель совета директоров, сидел во главе стола, начал:

– Ты рассчитал проекцию…

Зазвонил телефон на столе конференц-зала. Из динамиков раздался голос секретаря:

– Извините, мистер Монтгомери. Ваша мать на первой линии. Она сказала, что это срочно.

Макс потянулся к телефону, но Чанс его опередил:

– Она рядом с детьми, с ними что-то могло случиться.

Он схватил телефонную трубку:

– Мама?

– Чанс, милый, тебе нужно приехать домой.

У него замерло сердце.

– Почему? Что случилось? Что с детьми? – Дети в порядке, но ты мне нужен… – Мама, у меня совещание в разгаре.

– Чанс, ты когда-нибудь слышал, как я ругаюсь?

– Нет.

– Если не хочешь услышать, то приезжай. – С этими словами Гвен повесила трубку.

– В чем дело? – спросил Макс.

– Велела ехать чертовски срочно.

Макс поморщился:

– Тогда лучше послушаться.

Дверь открылась раньше, чем он успел к ней прикоснуться. Гвен приказала:

– Иди в кабинет.

– Где дети?

– Они в коттедже, с Бриджит.

Так звали новую няню. Чанс нахмурился:

– Тогда зачем ты меня вызвала?

Гвен развернула его за плечи и толкнула:

– Иди!

Он едва не споткнулся от толчка, а потом зашагал по коридору, ожидая увидеть очередной подарок. Мама купила ему новую мебель, новые костюмы, новую машину – все во имя обустройства его в городе; но Чанс знал, что она пытается отвлечь его от мыслей о Тори. Это не помогало. Время отчасти исцелило раны. Но бывали дни, когда он все еще тосковал по ней. И поэтому его бы не удивило, если бы в кабинете обнаружился агент по недвижимости с папкой, полной предложений.

Со вздохом Чанс открыл дверь и увидел Тори.

Он замер. Потом хотел броситься с ней. Но, очевидно, Тори приехала только для того, чтобы извиниться за то, что бросила его и детей. Она была доброй. Ответственной. Как бы глупо он выглядел.

Тори повернулась на звук открывшейся двери. Ее лицо ничего не выражало. Губы, сведенные в тонкую прямую линию, не улыбались, но и не хмурились. Большие карие глаза, мягкие и печальные, встретили взгляд Чанса.

– Привет.

Чанс шагнул в комнату:

– Привет.

– Хорошо выглядишь.

Он улыбнулся:

– В дорогих итальянских костюмах любой мужчина выглядит хорошо.

Тори подавила смешок.

– Ну конечно. Ты и сам знаешь, что красавец.

– Ты тоже хороша, так что нечего меня дразнить.

Тори засмеялась, и его сердце пропустило удар. Он сто раз слышал ее смех, но никогда в связи с тем, что касалось их двоих, их влечения, их связи. Он сделал еще один шаг.

– Ты вроде в порядке.

– Я в порядке. Правда. – Глаза Тори затуманились. – У меня были очень, очень трудные годы.

– Они были не просто трудными, а трагическими. Иногда я не знаю, как ты их пережила.

– Иногда я тоже не знаю. – От ее тихого голоса у Чанса на глаза навернулись слезы.

Он всегда немного жалел себя из-за отцовской лжи, но, стоя перед человеком, которому судьба принесла настоящие страдания, он признавал, что ему-то в жизни повезло.

– Но теперь ты в порядке.

– Да. – Тори улыбнулась. – Учусь в местном колледже.

– Как ты и хотела.

Тори смотрела, как Чанс медленно, неуверенно входит в комнату, и понимала, что он еще не пережил боль, которую она вызвала своим уходом. Поэтому она сказала то, ради чего приехала:

– Мне так жаль.

Он улыбнулся, и Тори почувствовала облегчение. Но она ушла с занятий не для того, чтобы очистить совесть. Она хотела увидеть Чанса и избавить его от страданий.

– Серьезно, Чанс. Ты был со мной так добр. Ты единственный, кто действительно видел, через что я прошла. – Она осторожно поймала его взгляд. – Я это ценю.

Чанс отвернулся:

– Наверное, это пример того, как одно горе ищет другое.

– Или одно горе распознает другое.

Чанс пожал плечами:

– Никто никогда не замечал, что я на грани. Мои родители хотели, чтобы я нашла работу. Родители Джейсона хотели, чтобы я сидела с ним, как будто мое присутствие доказывало, что он все еще жив.

– Я могу понять и тех и других.

– Однако ты единственный не стал меня принуждать.

Чанс засмеялся:

– Я приставил тебя заботиться о двух детях. И вместо того, чтобы помогать и быть рядом, каждый день уходил в «Монтгомери девелопмент», даже до того, как Макс уговорил меня там работать.

– Это не важно. – Тори дождалась, пока он снова посмотрит на нее, прежде чем продолжить: – Я люблю детей. Мне нравилось о них заботиться. С ними я снова чувствовала себя живой.

Чанс улыбнулся и кивнул. Тори набрала воздуха в грудь:

– И с тобой я снова чувствовала себя живой.

– Хорошо.

– Ситуация была сложной, – продолжала она.

– Поэтому я принимаю извинения.

Чанс хотел, чтобы она ушла. Сердце сжалось у нее в груди. Она не могла забыть.

– Я люблю тебя, – прошептала Тори.

Губы Чанса дрогнули.

– Всегда любила. – Сердце отчаянно стучало у Тори в груди, и она не могла остановиться. – Я так старалась это подавить. Убеждала себя, что мне просто одиноко и грустно, и только поэтому ты так искушаешь меня. Но это был самообман. Я искренне тебя люблю.

И ты должен это знать.

Чанс сглотнул и отступил на шаг. Наконец он спросил:

– Это правда?

– Да. – Она выпрямилась и горько улыбнулась. – Я три месяца пыталась вернуться к реальной жизни, а сегодня утром вспомнила о тебе и поняла, что не смогу. Без тебя.

Когда-то Тори проигнорировала признание. После такого Чанс не станет больше ее любить. Пора идти.

Она направилась к двери.

– Просто хотела, чтобы ты знал. Мне жаль… – Сделав паузу, она обернулась к Чансу. – …И я тебя люблю.

Резко развернувшись, она пошла дальше.

– Постой.

Поколебавшись, она обернулась.

Чанс, вздохнув, обвел взглядом полутемную комнату.

– Мы всегда выбираем неудачное время. Я люблю тебя. Любил с тех пор, как ты рассказала мне про ходунки, научила детей спать всю ночь и смотрела на меня так, словно я самый красивый мужчина в мире.

Тори засмеялась, но в горле стоял комок. Романтика их отношений была не в сердечках и цветах, а в детях, завтраках, ночных подъемах и будничном общении друг с другом.

– Мне нравится, что с тобой я чувствую себя нормальной.

– Ты не нормальная. – Чанс потянул ее за руки ближе к себе. – Ты прекрасна.

Тори засмеялась.

– Теперь ты хохочешь! Много месяцев мучила меня, а теперь не даешь побыть романтиком?

Ее сердце разрывалось от любви.

– Ну давай, будь романтиком.

– Ладно. – Он заговорил тихо, практически шепотом. – Ты прекрасная. Сильная. Потрясающе сексуальная и соблазнительная. – Он провел ладонями от запястий вверх по ее рукам, а потом вниз по спине. – И я не могу дождаться, когда уложу тебя в постель.

– Это неромантично, – засмеялась Тори.

– Вполне романтично!

Чанс поцеловал ее, и наконец-то ей нечего было бояться. Ее не мучила вина. Она чувствовала только удовольствие… и радость… и счастье, такое сильное, что сердце грозило разорваться.

Когда они наконец отстранились, Тори поправила на Чансе галстук:

– Значит, я могу вернуться в свою прежнюю комнату?

– Ты хочешь быть няней?

– Я хочу быть мамой детям.

– Тогда тебе придется спать с их папой, а не работать на него. – Чанс обнял ее крепче. – У меня есть идея получше.

– Правда? – Тори покосилась на него.

– Да. Мы должны встречаться.

– Встречаться?

– Ну, знаешь, ты, я, кино, попкорн. Ужины в ресторанах. Романтические выходные в постели и завтраки. – Чанс прижался лицом к ее шее. – Может, поездка на острова каждую зиму.

От прикосновения его губ тело Тори пронзила дрожь. – И как долго мы должны встречаться, по-твоему?

– Всегда.

Тори нажала на его плечи и заставила посмотреть себе в глаза.

– Ну уж нет. Ты сделаешь меня честной женщиной.

– Но я думал, что мы сможем ходить на свидания даже после свадьбы. Мы ведь упустили этот период.

– И с чего начнем?

Чанс обвил ее талию.

– Я предлагаю чай со льдом на террасе за коттеджем. Может, сходим сегодня в кино. – Он открыл дверь и повел Тори по коридору в гостиную, где ждала Гвен, нервно заламывая руки. – Поедим попкорн. Проведем немного времени с детьми. А потом я отвезу тебя домой и зацелую до потери сознания в машине перед домом твоих родителей.

Тори засмеялась.

– Ну что? – спросила Гвен.

– Мы счастливы.

– Очень счастливы, – подтвердила Тори.

Гвен облегченно выдохнула.

– Слава богу. Все слуги собрались в кухне и переживают. Если бы ты вышла в слезах, – она посмотрела на Тори, – или ты в гневе, – она перевела взгляд на Чанса, – то ничего не было бы готово к барбекю в воскресенье.

Чанс засмеялся:

– Ты к этому готова? Моя жизнь непроста, а Гвен немного сумасшедшая… Тори улыбнулась ему:

– Я готова.