Текст книги "Татуаж сердца"

Отцу

 
Мы сошлись в одной точке с тобой
В середине холодной апреля.
Много зим пролетело за мной.
Много лет и твоих пролетело.
 
 
Коммунальный, но в сущности ад
Мы все вместе прошли не в припрыжку,
И я помню, как каждый был рад
В своей комнате думать над книжкой.
 
 
А потом шлейф твоей же судьбы
Уготовил нам странное чудо —
Из своей ну почти бедноты
Мы сейчас можем много и всюду.
 
 
Ты ведешь нас своею звездой,
Трудолюбием, жизненным рвением.
Нас теперь чуть побольше с тобой:
И мы скажем тебе – С Днем Рождения!
 

А в Питере осень – знаешь?

 
А в Питере осень – знаешь?..
Такая бездомная и пустая…
Как разоренная герцогиня —
Лишенная статуса, титула, имя…
Такая безумно несчастная дама,
Спасшая гордость и старую раму,
Что подарила ей раньше прабабка…
Она говорила, что будет несладко,
И ежегодно поборники в зиму
В залог забирают их жизни картину…
И каждый сезон – круговая порука —
Рисует все заново – тонкости звука,
Деревья, опавшие желтые листья,
Промозглые ветры и темные мысли…
Отходит, любуется, снова рисует…
Меняет мольберты, палитры смакует…
Но каждый ноябрь собиратели мзды
Приходят под вечер при свете луны…
И грубо снимают написанный холст,
А ночь терпеливо сжигает тот мост,
Что сроднил пуповиной герцогиню с зимой…
И осень признала проигранный бой…
Но, покорно смиряясь, продолжает опять
Каждый ранний сентябрь себя рисовать…
 

Черемуховые холода

 
Черемухи холодное дыханье
На коже ощущаю, как укол…
Как осени мое воспоминанье,
Как безутешных проводов повтор…
 
 
Но в этих холодах блеснет надежда —
Июньская жара возьмет реванш…
И снова все согреет солнцем нежным,
И лето отчеканит звонкий марш…
 
 
Но а сегодня – майская прохлада
Нас отчего-то дразнит холодцой…
И птиц весенних громкая плеяда
Торопит лето песнею про зной…
 

Вредная привычка

 
Сизым облаком привычки
Я вдыхала вкус дурмана…
Хохотала истеричкой,
Ей же после и рыдала.
 
 
Я курила сигарету
С редким именем твоим
И делила только с ветром
Весь тлетворный никотин…
 
 
Ты проник в мой каждый атом,
Обволакивая больно…
В сердце выкуренный кратер,
И сказала я – «Довольно».
 
 
Вот теперь уж многолетьем
Я хвалюсь – куренье в прошлом.
Но порой доносит ветер
Запах едкой тяжкой ноши…
 
 
И опять манит запретом,
Что так больно может ранить…
Бросить можно сигарету,
Но не выдохнуть мне память…
 

Колючка с колючкой

К Варваре

 
Твои руки спасают от порчи —
От прогорклой со временем жизни,
От скользнувшей по краешку ночи
Темной тенью пугающей мысли.
 
 
Твои руки спасают от смрада —
Неприятных и мелочных вдохов.
Я впиваюсь в твои ароматы —
И как будто бы чувствую Бога.
 
 
Твои руки спасают от грусти —
От напыщенной бархатной лени.
Только б знать, что меня не отпустишь,
Теплой кошкой уснув на коленях.
 
 
Твои руки спасают от страхов —
От пустой пожелтевшей коробки,
Где молитвы от жизненных крахов
Так пугают шептанием негромким.
 
 
Твои руки спасают от рифмы —
Много пишет лишь сердцем несчастный.
Мы встречаемся с преданным грифом
Лишь тайком, когда солнце погасло.
 
 
Твои руки ведут меня к чуду —
Это ты меня водишь за ручку.
Мы теперь неразлучные всюду —
Дочь и мама. Колючка с колючкой.
 

Мелодии Востока

 
Звучат мелодии Китая,
Переплетаясь в нежный шелк…
От красоты их сердце тает,
Как будто снег с него сошел…
 
 
И незнакомыми словами,
Как нитями из всех цветов,
Картину кто-то вышивает
На пяльцах музыки из снов…
 
 
И сладко-бархатные ноты
Я увезу с собой в душе.
Чтоб в дни промозглой непогоды
Найти их в старом багаже…
 

Выбор

 
Пока есть силы – выбирай…
Друзей, религию, дорогу.
Кромешный ад иль тихий рай,
Волну морей иль мелкость брода.
 
 
Пока есть силы – выбирай…
Свои пределы и границы.
С судьбою выбранной играй
В пятнашки, прятки иль в «Зарницу»…
 
 
Пока есть силы – выбирай…
Любви причудливости формы.
Побыть героем себе дай,
Без кандалов привычной нормы.
 
 
Пока есть силы – выбирай…
Геройство, трусость или скуку…
Над жизнью чаще поднимай
Свою опущенную руку.
 
 
У всех есть силы выбирать…
Без страхов, слабостей, смятенья.
Чтобы в конце не проклинать
Чужую жизнь с твоею тенью…
 

Бесценному другу Николаю Малетину

 
«Здесь так редко встречаешь своих…»
Как-то раз ты обмолвился фразой
Не читала я мыслей твоих —
Только стало понятно мне сразу,
 
 
Что породы особой ты будешь,
Родословная сила твоя —
Что тебя никогда не забудешь,
Так однажды подумала я.
 
 
Ты – волшебник, чудак и мой гуру…
Ты – единственный честный ответ.
Из меня, как из злаковой дурры,
Ты печешь столь изысканный хлеб…
 
 
Я с тобою – сильнее и выше,
Я с тобою – правдива, как Маат.
И спасибо тебе, что ты слышишь,
Когда рядом с тобой говорят…
 

Марафон

 
Серым войлоком как будто
Раскатали мое небо.
И меня спешит опутать
Серость матричных забегов.
 
 
И бежишь, как все собраты —
Сверху старты дает Мастер.
Снизу – пакостник рогатый,
Дух меняет нам на счастье.
 
 
Ты бежишь по жизни между:
Средь Олимпа и погоста.
Тот, кто вниз спустился – грешник,
Без побед, надежд и роста.
 
 
Кто вперед умчал проворно,
Без привычек неразумных,
У того все серо-ровно.
Упокоенно. Не бурно.
 
 
Те, кто вроде как бежали
Всех быстрее и приличней,
Получают не скрижали
И не Бога знак отличный.
 
 
Марафонцы после бега,
Как бы ты не рвал подошвы,
Получают сверху с неба
Деревянных макинтошей…
 
 
Если приз такой ничтожный,
Что же ветром портить профиль…
Подожду других безбожно
И попью с рогатым кофе…
 

Важная беседа

 
Как между решкой и орлом,
Бушуют споры век за веком,
Веду я с Богом разговор
О праве зваться человеком.
 
 
«Скажи, Всевышний, – рассуждаю,
Что есть критерии души?
И что за формула такая —
Что Бог, мол, равенство любви?
 
 
Где мой предел и назначенье?
В чем суть бессмертия души?
И что такое всепрощенье,
О коем ты нас всех учил?…
 
 
Как разобрать греха личину,
Что так двусмысленна порой…
И есть ли хоть одна причина
Не видеть явью образ твой?…»
 
 
Моих вопросов бесконечных
Из года в год, из века в век
Господь выслушивает, встречно ж
Он лишь с небес нам дарит свет…
 
 
Он отвечает односложно:
«Вот – жизнь. Вот – мир. Вот – светлый храм.
А меж «воистину» и «ложно»
Ты выбрать должен только сам…»
 

«Достигнув Ламы просветленья…»

 
Достигнув Ламы просветленья,
Смогу любовью управлять…
Нет в ней тревоги и сомненья,
В любви лишь хочешь отдавать…
 
 
Нет страха, боли, эгоизма —
Есть только Сила Бытия…
И в ароматном нарциссизме
Нет эго имени себя…
 
 
Хочу познать и научиться
Любить лишь так – никак иначе…
Ну а пока что мне не спится —
Люблю. Ревную. Тихо плача.
 

Морское

 
Я слышу, как хрустит стекло.
Свернулась мачта, парус рвет…
Твой гений раздавил назло
Хрустальный и наивный плот…
 
 
Разрушен карамельный мир,
Навзрыд ничком рыдает чудо…
Ты с Бегемотом чай здесь пил,
Рассказы вел про всех и всюду.
 
 
Ты умертвил свою любовь
Еще задолго до рожденья…
Теперь же вновь пускаешь кровь
Всем, кто проник в твое теченье…
 
 
Нет кораблей, судов и яхт…
В твоей лагуне – ночь и заводь…
Я потерпела полный крах,
Учась по волнам твоим плавать…
 

Конец лета

На цыпочках сентябрь уж стоит,

 
Заглядывая в августа преддверье.
И лист кленовый нервенно дрожит —
Лететь спешит, сгорая в нетерпенье.
 
 
И аромат желтеющей листвы
Окутал тонко, будто бы духами.
А дождь собою смыть скорей спешит
Рисунки разноцветными мелками…
 
 
В унынье город – грустная пора
Вновь снизойдет на жителей и сфинксов.
До следующего летнего тепла
Мечтаю солнцем, как водой, напиться…
 

Мы делаем выдох

 
Мы делаем выдох усилием воли…
Из легких струящимся паром
Из нас вылетают все прежние боли,
Отчаянья, страхи, удары…
 
 
Мы делаем выдох; от частого пульса
В крови закипают надежды.
Те, что отклонились от верного курса,
И в лодке останутся прежней…
 
 
Мы делаем выдох; последние капли
Из нас вытекают смолою…
Внутри все покрыто отобранным матом,
И пахнет вином и тобою…
 
 
Мы сделали выдох; последний из шансов
Остался на то, чтобы выжить…
Вдохнув кислорода из томика стансов,
Ты снова со мною в такт дышишь….
 

К Аньке Соколовой, самой нежной

 
За окном чуть накрапывал дождик,
Запах кофе окутал так нежно…
Почему-то сознание гложет
Разноцветность событий, из прежних…
Почему-то мне памятны знаки,
Фотографии с грифом «навечно»…
Пожелтевшие сны на бумаге
И стихи без идеи конечной…
Те забытые Богом билеты,
Когда ездили в Вечность – ты ж помнишь?
Были честными наши ответы.
И вопросы – уж всех и не вспомнишь…
Были искренни те пожеланья,
Что писались на ярких открытках.
Были сильными наши признанья
И раскаянья в прежних ошибках.
То вино, что делилось по-братски,
И хабарик на двадцать затяжек.
Отчего так казалось, что в сказке
Быть не может подобного даже.
Были песни – с надрывом и грустью,
Были слезы– обиды смешные…
Почему же сейчас не отпустит,
Ведь давно мы совсем уж иные…
Мы не ездим трамвайчиком в Вечность,
И билет нам туда уж не нужен.
И понятие слова «беспечность»
Утонуло в сентябрьских лужах…
«ТЫ»– другой, другая, другие…
«ТЫ» – лишь символ прекрасного в прошлом.
Почему же мечты растворились
В кислоте под названием «взрослость»..?
 

Сахарные метаморфозы

 
«Давно не писала стоящего,
Рифмы, они ж как дети —
От чувства рождаются ноющего,
Но самого честного на планете…
 
 
Давно не видела ангелов,
Тех, что во сне и с крыльями…
Я раньше была отважнее —
может быть, даже сильною…
 
 
Давно не мечтала о будущем,
Таком – потрясающе-сказочном…
Где быть мне, конечно, положено
Лишь главным персонажем…
 
 
Давно не читала зануду Ницше,
Да что там – и даже Шекспира…
Чему там, подумай, могу удивиться?…
Я вижу чуму лишь средь пира…
 
 
Давно не была счастливою,
такой, знаешь, эфемерно-матовой…» —
Ты слушаешь так лукаво-игриво,
И я превращаюсь в патоку…
 

Жизнь

 
Жизнь – лишь прикрытая боль.
От нищеты – работой.
От одиночества – вдоль
И поперек заботой
К тем, кому выдана роль.
Кроешь болезни свои
Картой, таблеткой, стаканом.
Только потише чтоб стала,
Только бы здесь помогли…
Ищешь сценарии там,
Где отломится, быть может,
Хлеба горбушка погоже,
Чтоб не совсем пополам.
Свадеб тугие корсеты
Расшнуровав не спросив,
Смотрим в прошедшее лето,
Только сквозь свой объектив…
Также меняя хореи, ямбы и прочую чушь,
Ты прочитаешь, немея,
И понимая – вернусь.
В боль и слезу на закате.
В город и прошлую быль.
В тайны и простынь кровати,
В кофе. В озон и ваниль.
Знаешь, я тоже все знаю,
Пусть до тебя умерла.
Боль, но теперь чуть другая,
Держит тебя у окна.
 

Случайному знакомому…

 
Серым питерским мрачным вечером…
Захотелось мне статься беспечною…
Захотелось по-детски наивною
Стать на час, иль на миг, иль… любимою?..
 
 
Захотелось, аж жуть, аж до скрипа
Сердца-дверца уже приоткрыта…
Алкоголь-подхалим убаюкал…
И дурман первородный окутал…
 
 
Ты приехал откуда – не знаю…
Но тебя я сейчас вспоминаю…
И не поезд привез тебя в Питер…
Ты – не Бог, ты – не Марс: победитель!
 
 
Я не нимфа, не ангел, не дева…
Но в стихах уж давно преуспела…
Ты позволь мне сказать: «Просто здравствуй…
Это вечер был очень опасный…
 
 
Можно было нам встретиться раньше…
Можно было мечтать вместе дальше…
Можно было приехать нам в Вечность,
На том поезде, что в бесконечность
 
 
Отправляет влюбленных стрелою…
Но тебе я не тайну открою,
Коль скажу – очень жаль, очень поздно…
Ты езжай, милый друг, я – серьзно…»
 

Пьянящее

 
Откупорила пробку на сердце,
Как шампанского теплого взрыв…
Брызги новых приятных эссенций —
Как салют всех желаний моих…
 
 
Я так жадно тебя испиваю,
Словно век провела без воды…
И другого напитка не знаю —
Чтобы жажду мою утолил…
 
 
Я смакую блаженство букета,
И столь редкостно терпкий купаж…
Сомелье подливает в рассветы
Сладкий ром под названием «блажь»…
 
 
Не боюсь потерять равновесье —
Слишком долго была я трезва…
Мы споем ведь застольную песню
Под веселые крики «До дна»?!
 

Воспитательное

 
Процесс воспитания тревожит меня.
И снятся ночами все прошлости дня.
 
 
Чему же учить мне свою драгоценность?
Что выбрать дочурке в негласную ценность?
 
 
Быть тонкой и нежной, как ветка лозы.
Быть женственной, хрупкой и крепко дружить…
 
 
Но тут возникает обратный вопрос:
Что выбор такой ее маме принес?
 
 
Всю хрупкость побили, как старый хрусталь.
И вмиг закалили, как твердую сталь.
 
 
Всю женственность смыло под прошлым дождем.
Ну, ладно, решим. А пока подождем.
 
 
А с дружбою вовсе сплошная морока —
Ты в общем-то знай – ты совсем одинока.
 
 
С позицию этой все проще принять.
И дружбу не страшно порою терять.
 
 
Учу быть толковой, начитанной, умной.
Но тут вспоминаю видок свою угрюмый.
 
 
Советы-ремарки, что нужно быть проще.
Кто меньше читает – тот больше хохочет.
 
 
Лелею здоровье своей синеглазки.
Но помню, что есть и об этом опаска:
 
 
Закалка холодной проточной водой
Отлично здоровье улучшит собой..
 
 
Ну, ладно, тогда научу одеваться:
Изысканно, скромно, без лоска для танцев.
 
 
И тут как прожектор средь белого дня
Всплывает сиротская участь себя…
 
 
И муж раздраженный, с попыткой стилиста,
Во мне одевает души нигилиста.
 
 
И хочет добавить и секса, и шарма…
Как муторно это – вся мамская карма!
 
 
А может, учить жить сегодняшним днем?
Не строить плотин и не греться огнем…
 
 
А плыть по течению нового дня?!
Но в этих трех строчках ведь нету меня.
 
 
А принцип простой в воспитании есть —
Лишь личный пример та волшебная взвесь.
 
 
Блуждаю по книгам, ищу суть процесса,
Чтоб стала счастливой родная принцесса!..
 

Прогулка по мыслям

 
Словно царственный мех… – снег…
На плечах у Богини – мерцает…
На душе у прохожего – грех…
Тот, который весной не растает…
 
 
Рядом люди спешат опоздать…
На минуту, на год иль на вечность…
Никогда не дано им узнать
Наших чувств с тобой безупречность…
 
 
От холодного ветра – в метро…
Где равняют принцессу и нищих…
Я люблю, когда нежным теплом
Ты мне в руки замерзшие дышишь…
 
 
Поднимаюсь к святилищу Ра…
Из Анубиса темного царства…
Суетливая сила-толпа
Помогает до солнца добраться…
 
 
Мы так редко просто идем,
Не спеша, без карты и целей…
Я так счастлива, если вдвоем…
Рядом с множеством чудных мистерий…
 
 
«Взявшись за руки» – это для всех…
Посторонних, чужих и обычных…
Чтобы наш не раскрыли секрет…
Чтобы в рамки вписались приличий…
 
 
Тайну нашу Всевышний лишь знает…
Что с тобой не идем, а летим…
И не руки нас вместе скрепляют,
Мы ведь с сердцем родились одним…
 

Гример

 
Ты – мой закат перед рассветом,
Ты – ночи лунной мягкий бриз,
Ты – унесенный чьим-то ветром,
Облюбовавший мой карниз…
 
 
Я выхожу к тебе под вечер,
Накинув шаль из пестрых дум.
Целуешь мне игриво плечи,
А взгляд рассеянно-угрюм…
 
 
Что в твоих мыслях, милый странник?
О чем мечтаешь, пилигрим?
Так по-заправски театрально
Смываешь мой актерский грим…
 

Мама – верная улитка

 
Мама – верная улитка.
Девять месяцев таскает,
Как в аквариуме рыбку,
Никуда не отпуская.
 
 
Потом год еще на ручках,
Словно отпустить боится.
От дождливых темных тучек
Можешь ей всегда укрыться.
 
 
А потом таскает куклу,
Печенюшки, пупсов, санки,
Книжку про большие буквы,
Йогурт, памперсы, рогатки.
 
 
Чуть попозже – ранец яркий,
Сменку, скрипочку и флейту,
Белый фартук – сильно маркий —
Для торжественной линейки.
 
 
Сумку вечером приносит —
В ней провизии на годы.
А наутро еще спросит —
Принести нам что в угоду?
 
 
После свадьбы наша мама
Принесет молодоженам
Простыню, портьеры, рамы,
Как Камаз идет груженый.
 
 
Как появится малышка —
Мама носит все подряд!
Ходунки, манежи, мишки,
Всех трусов модельный ряд.
 
 
Мама – верная улитка.
В сердце – дом для всей семейки.
Как хочу, чтоб ты с улыбкой
Отдохнула на скамейке!
 

Мужчине

 
Бьет, разбивая в клочья стекло,
Ветер.
И все неудачи связываю в одну причину:
Не получилось, как у других, мне когда-то встретить
Только однажды и лишь одного
Мужчину.
И в телефоне сверкают свои же
Строчки.
Люди друг другу пишут повестки в жизни.
Я же пишу стихотворения
Дочке.
Те, разгулявшиеся по голове
Мысли.
Знаю, бывает больнее и жестче
Где-то.
Кто-то кому-то удары наносит
В спину.
Я же ищу заплутавшимся взглядом
В лето
Только того, одного своего
Мужчину.
Годы идут, надо мной оставляя
Кольца.
Свадьбы на фото горят, как одна
Лучина.
Много ль прошу: да ведь нет,
Извольте:
Мне бы всего одного моего
Мужчину…
 

Сказка за сказкой

 
Жужжат секунды роем,
Отсчитывают такты.
Сменяются герои,
Снимая грим в антрактах.
 
 
Принцессы умирают,
Не дожидаясь принцев.
А принцев восхищает
Шале у моря, в Ницце.
 
 
Целует без надежды
Красавица лягушку.
А та осталась прежней —
Зелененькое брюшко.
 
 
И рыцари в доспехах
Спешат спасти кого-то…
Но слишком долго ехать
От своего болота…
 
 
Кощей придумал сейфы.
Яга – микроволновку.
И Рыбка бьется в лейке,
Уроненной неловко.
 
 
Танцует на айфоне
В потеху Мальчик-с-пальчик.
На сереньком перроне,
С табличкой ветхой Нальчик,
 
 
В бесцветной грязной шапке,
С корзинкой пирожков,
Из сказки эмигрантка
Здесь кормит с рук волков.
 
 
А на вокзальной кухне,
Без туфель и без фей,
Вот-вот без силы рухнет
Любимица детей.
 
 
И выпивает Карлсон,
Устав от высоты.
Он убивает градусом
Их с Малышом мечты.
 
 
Жужжат секунды роем
Над книг потертых связкой…
Другие уж герои
Из нашей взрослой сказки…
 

А тебя выдают глаза

 
А тебя выдают глаза
С пересушенной черствою болью.
Ты однажды когда-то сказал:
«Ничего от тебя я не скрою…»
 
 
И не спрячут твои очки —
Темных стекол завеса жизни.
Ты состарился. Попросту скис
От когда-то пугающих мыслей.
 
 
А тебя выдают глаза.
И фотограф – не вольный художник:
Их исправить в программе нельзя.
Ты – палач свой и свой же заложник.
 
 
Помнишь, раньше, когда-то давно
Мы глазами решали шарады.
Этой жизни немое кино
По концовке нам пишет: так надо.
 
 
А тебя выдают глаза.
Нас простят за бессилье и боли
Те, кто, может, когда-то сказал:
«От тебя ничего я не скрою…»
 

Вместо

 
Камин трещит, глинтвейн почти готов…
Ретривер не находит себе места…
Мой теплый плед – отчаянный покров,
Уютно так окутал, ВМЕСТО…
 
 
С собакой той живу уже давно,
И новый дом мерцает нежным блеском…
Курю ментол в открытое окно —
И ветер хлопнет дверью, ВМЕСТО…
 
 
Работа, жизнь, забота о питомце…
Я научилась печь… из покупного теста…
Встречаем с псом вдвоем мы утреннее солнце,
Которое пришло на смену ночи, ВМЕСТО…
 

Цыганка-осень

 
Позолотила осенью цыганка
Ладонь ветвей – дрожащий теплый лист.
Ей роль красивой дерзкой самозванки
Дается вновь, как лучшей из актрис.
 
 
Наряды пестрые бесстыдно примеряет.
И бус рябиновых неконченая нить
Из года в год собою вдохновляет
Поэтов и художников творить.
 
 
Шуршат подолы из опавших листьев,
А звездных глаз шальное озорство
В ночи сольется с поднебесной высью,
Мерцая, как богемское стекло.
 
 
И в табор лето песнею уводит.
Лукаво шепчет на ухо ветрам:
«Цветастость нынче в воздухе и в моде.
А лето через год само вернется к вам…»
 

Вершина

 
Микрокосм стал – макро.
На твоей вершине
Я сбивалась с такта,
Нового отныне.
 
 
Я учила ноты,
Разбивала ритмы.
Я шептала вдохом.
Выдыхала криком.
 
 
Я боролась с ветром,
Знала, что осилю.
Радовалась метру
И прошедшей миле.
 
 
Опоздать спешила,
Растеряла маски.
Чтобы на вершине
Ты сказал мне: «Здравствуй…»
 

К годовщине свадьбы. К S

 
Говорят, что счастье – эфемерно…
Краткосрочно, призрачно и хрупко…
Что за этой потаенной дверцей
Может быть жестоко, больно, грустно…
 
 
Я не верю в россказни кликуши,
Не веду статистик чуждых списки…
На безверье просто затыкаю уши…
И иду с упорством к новой жизни…
 
 
Мы стоим у дверцы на пороге…
Мы ее немножко приоткрыли…
Было страшно, но сильней тревоги —
Сила та, с которой полюбили…
 
 
Я тебе желаю вдохновенья,
Силы, смелости, ума, отваги…
Чтобы жизни этой дуновенья
Не развеяли любви кремень в сознании…
 
 
Я тебе желаю силы духа,
Чтоб бороться в жизни с искушеньем…
В добрый путь нам! И тебе – «ни пуха» —
В сложных, сильных и мужских решеньях…
 
 
Я тебе желаю нежной ночи,
Чтобы простынь от любви журчала…
И любовь со страстью сплелись прочно,
Истекая шелком в одеяла…
 
 
Я тебе желаю добрых знаков,
В жизни нашей – мало доброты…
Меньше веры в афрозодиаков —
Больше веры в Бога и любви…
 
 
Я тебе желаю вечных истин —
С ликом дома, деток и жены…
Чтобы вместе с песней и по жизни…
И тогда – не будет в нас войны…
 
 
Я тебе желаю быть мужчиной
Тем одним, с которым – в ад и в рай…
Лишь с тобою стала я Афиной,
Мой Персей! С победой нас, мой царь!
 

23.01.08

Мне показалось

 
Мне показалось, я вот-вот вдохнула
Свободы запах– утренний озон…
В окно открытое, ликуя, упорхнула —
Под колокольный обреченный звон…
 
 
Без крыльев улететь по-молодецки лихо —
Удариться наотмашь свысока.
И стало вмиг вокруг все непривычно тихо.
И мимо побежали облака.
 
 
Лежу давно. Под форточкой твоею.
Все знаю о тебе, как твой придворный пес.
Я знаю обо всех, кто тело твое греет,
И тех, по ком ты сам без тостов молча пьешь.
 
 
Я посчитать смогла детей всех нерожденных.
Всех жен без платьев и златых колец.
Я ставлю свечи за всегда влюбленных,
Но тех, кто не сумел нести, как крест, венец.
 
 
Лежу давно. Смотрю на окна годы.
И жду безропотно свой старенький багаж —
Швырни в окно, что вышло уж из моды:
Два тоненьких крыла и прошлых лет кураж…
 

Неподходящее

 
Резкие линии,
Жесткие грани,
Угол прямой
Мне бы сделать овальным…
 
 
Мой материал
Отчаянно тверд…
Стать бы тягучей,
Как липовый мед…
 
 
Яркие краски,
Громкие фразы,
Мне б разлюбить
Импульсивности джаза…
 
 
Тщетность стараний —
Теряется время…
Мне бы найти,
Где мое измеренье…
 

Питерскому ветру

 
Промозглы северные ветры,
Как обезумевшие львы.
Те, что сбежали с постаментов
На берегах большой Невы.
 
 
Рычат, вздымая грозно гриву,
Пугая мирных горожан.
И рев их северно-строптивый,
Как эхо вторит сквознякам.
 
 
Бежит за мной хвостатый ветер,
Кусая за руки слегка…
А ты его и не заметил,
Уткнувшись в мягкости шарфа…
 

А было ли

 
Да, а что же собственно было?!
А ничего ведь и не было…
Я, как прежде, условно кого-то любила…
И боялась случиться победою…
 
 
Да, а что же собственно было?!
Так, пару звонков и немного флирта…
Но с тобой рядом сердце особенно стыло.
Ты пах сладко-дурманящим миртом…
 
 
Да, а что же собственно было?!
Два глупых ужина и одно свиданье…
Я страшно боюсь оказаться бескрылой
В постыдном наряде из своих ожиданий…