Текст книги "Оруженосец"

– Но, ваша милость, принцесса погибла.

– Но деревня-то осталась! Или она больше вас не волнует?

Довольный хохот и топот копыт над обрывом. Банда мятежного герцога умчалась в Керберри.

Все зря. Все оказалось не так, как в книжках, которые мы читали и которым верили. Напрасно мы надеялись на благородство рыцаря Роберта Кесса. На то, что, узнав, будто принцессы Доротеи больше нет в обители, он уйдет из Керберри. Может быть, ее высочество и будет спасена, но мой друг Джеффри, Салли, жители деревни – погибнут. Они даже не сумеют защититься.

Я посмотрел вверх. Вода в реке во время весеннего половодья поднимается, подтачивает берег. Он нависает козырьком. Когда-нибудь обрушится, но сейчас, даже если я сумею взобраться по скользкой глинистой стене, через край мне не перелезть.

Да и если б удалось, что я смогу? Один, вооруженный только тонким стилетом?

Нужно делать то, что решили. Добраться до Бертмунта, привести подмогу. Если я не успею никого спасти, то мои друзья хотя бы будут отомщены.

Мокрое платье принцессы Доротеи полетело в сторону.

Хорошо, что прошлым летом я выучился нырять.

Воздуху хватило как раз, чтобы проплыть до другого берега. Дальше было хуже: выбираться из реки пришлось на открытом месте. Умница Скорпий сразу подбежал поближе, но меня заметил не только конь. С противоположного берега раздался возмущенный вопль, и в двух локтях от меня в землю вонзился арбалетный болт. Да, криворуких стрелков набирает к себе Роберт Кесс. А может, этого растяпу потому и оставили сторожить невесть кого, что ни на что больше он не годен.

Скорпий пустился галопом сразу же, как только я вскочил в седло.

В Бертмунт из Керберри ведет хороший тракт, но что проку ехать по нему, когда дорога напрямки, через лес, а после по лугам, гораздо короче? По тропам, которые протоптали олени, пройдет и конь. К тому же на дороге можно выставить дозоры, а перекрыть всю чащу у Кесса людей не хватит.

Скорпия не нужно было ни понукать, ни направлять, он сам чутьем определял нужные тропы, а то и обходился без них. Я еле успевал пригибаться и уворачиваться от нависающих веток и подступающих вплотную стволов, а конь хоть бы шерстинкой за что-нибудь задел. Мы пронеслись сквозь чащу, пересекли каменистый ручей, испугали в малиннике по-летнему сытого и потому неопасного медведя. Птицы орали на разные голоса. Думаю, со времен изгнания друидов не знали здешние места такого переполоха.

Работавшие на лугу за лесом косари с криками разбежались, приняв нас за какую-то чащобную нечисть.

Стража у ворот Бертмута оказалась покрепче.

– Ты кто такой? – рявкнул вооруженный алебардой воин, схватив коня под уздцы.

– Где сэр Персиваль Грэндиш? – Я вытянул из-под мокрой рубашки и сунул под нос стражнику янтарь Грифона. – В Керберри беда!

Личный охранитель принцессы Доротеи был спокоен и нетороплив. Окинув нас со Скорпием пристальным взглядом, он первым делом велел поводить коня, чтобы тот остыл. И только потом выслушал мой рассказ о том, что творится в Корби и Керберри. Выслушал? Сэр Персиваль почти не давал мне говорить, перебивая короткими четкими вопросами. Но в результате минут через пять уже имел представление обо всем. И взялся за дело.

Никогда прежде не видел я, чтобы люди действовали столь быстро и слаженно. Будто заранее собрались в соседней комнате, причем уже в доспехах, с оружием и при лошадях. Иначе как за такое короткое время мог образоваться отряд, готовый выдвинуться в путь? На меня сэр Персиваль смотрел с сомнением, явно считая в своей колеснице третьей оглоблей. Но также он понимал, что удержать меня в Бертмуте можно, только приковав цепями к чему-нибудь незыблемому. А на это времени не было.

– Милорд, дозвольте сказать, – обратился к сэру Персивалю один из воителей, судя по усам, настолько длинным и острым, что могли бы сойти за оружие, и достаточно вольному тону – наемник.

– Говорите, капитан.

– Я герцога Роберта Кесса хорошо знаю, – в голосе послышалась чуть заметная насмешка. Только ли против мятежника стояли наемники? – Он человек смелый, умный, но сильно упрямый. Теперь решил принцессу себе добыть. А если парня видел, то понял, что его провести хотели. Королевскую дочку на деревенщину всякую менять не будут, это сразу ясно было. Если б только сама Доротея благородство явить решила.

– Думаете, сейчас мятежники штурмуют Корби?

– Э, – покачал головой бравый усач, – герцог не дурак. Наверняка какую-то каверзу замышляет, чтоб годами после слава о ней гуляла. Кесс понимает, что вечно принцесса у чернецов сидеть не будет. Он затаится, подождет, пока вы ее из обители заберете. И тогда уж где-то на пути ударит.

– Что делать?

– Обойти. Они нас с дороги ждут, а мы бы как-нибудь с другого края. Разведчиков выслать, разузнать, как и что. Может, путь какой-нибудь короткий есть? По нему бы пройти. Герцог-то сейчас наверняка разрешил своим деревню пощупать, дело обязательное. Вот мы бы скоренько, пока эти заняты, и того.

Сэр Персиваль коротко кивнул – план капитана наемников ему понравился.

– Фламм! Такое осуществимо?

Я задумался. Мне удалось прорваться сквозь чащу, значит, и отряд сэра Персиваля сумеет.

А дальше? Я словно воочию увидел, как ящерицы пересекают дорогу и скрываются за деревьями.

– Есть путь. Через лес, а потом обогнуть холм Корби. Только лошади там не пройдут, камней много.

Сэр Персиваль и капитан наемников переглянулись и согласно кивнули.

Хвала Творцу Всемилостивейшему, Скорпий успел остыть и даже отдохнуть, иначе я пошел бы в Керберри пешком. Вернее, побежал.

Мятежники не ушли из Керберри. Деревню не сожгли, но к нападению готовились. Даже на пути от восточного склона Корби, где разве что ящеркам вольготно из-за нагромождения камней, был выставлен дозор, правда, совсем слабый и расхлябанный. Опытные в таких делах наемники сноровисто сняли горе-часовых, и мы, построившись пешим клином, вошли в деревню.

Я думал, что свою первую битву запомню навечно, во всех деталях, но оказалось, что, если в грядущем у меня появятся внуки, мне нечего будет им рассказать. Помню, как бежал вместе со всеми; как оказавшийся рядом наемник со шрамом, уродующим левый глаз, вдруг дернул меня за руку – и тем увел из-под удара топора выскочившего из-за дома булочника мятежника – и тут же сам пронзил врага мечом. Как мы вылетели на площадь, и я успел удивиться, куда делись заложники, и тут же увидел воткнутый торчком кол и двоих приспешников герцога Кесса, поднимающих на острие связанного сэра Грегори. Я бросился вперед, но рядом щелкнули арбалеты, и мятежники повалились в пыль. Помню, как резал стилетом ремни, стягивающие руки патрона, а проклятая сыромятная кожа все не поддавалась. Как стояли мы с сэром Грегори спина к спине, но мне почему-то доставалось меньше четверти обороняемого пространства, а из врагов – всего один, и то, после того как мы обменялись парой ударов, его достал мой наставник.

А потом все как-то кончилось. Сэр Персиваль подошел и по-простому, пинком, свалил кол, а сэр Грегори спросил: «Что с ухом?» – и я увидел, что на кольчужное плечо телохранителя принцессы капает кровь.

Вынырнувший откуда-то Скорпий положил морду сэру Грегори на плечо, а рыцарь погладил верного коня.

Я бросился разыскивать Айлиля, и вскоре нашел, целого и невредимого.

Потом мы пошли в обитель, и нас туда пустили, и я вдруг понял, что потерял, вернее, утопил диадему, и винился перед принцессой Доротеей, и ее высочество меня простила.

А еще вечером был пир, охранники дочери короля и наемники поднимали кубки с хорошим вином, и сэр Грегори тоже, и я. И все рыцари говорили, что перебито много мятежников, но герцог Кесс опять ушел. Меня очень хвалили за то, что привел подмогу. Говорили, что все жители Керберри спаслись, успели укрыться в лесу благодаря двоим местным, отважным юноше и девушке. Джеффри, который сидел рядом со мной, краснел и смущался, а потом дернул за рукав и прошептал, что Салли ждет на берегу Кенд. Тогда мы сбежали с пира и пошли к реке.

Уже стемнело. Из деревни доносился радостный шум – там тоже был праздник.

На берегу же, там, откуда Скорпий бросился в реку, горел костер. Салли разложила на расстеленном чистом полотенце хлеб, сыр и яблоки, поставила кувшин с колодезной водой. Джеффри сел рядом с дочерью булочника, и они сразу взялись за руки.

Я нанизывал на длинные прутья яблоки, чтобы запечь их на костре, когда из темноты появился сэр Грегори и, спросив разрешения, сел рядом с нами к огню.

– Я помню про обещанный пирог, – сказал мне патрон, – но сегодня у булочника хватает других хлопот.

Салли согласно кивнула. Они с Джеффри смотрели на рыцаря Грифона с почтением и восхищением.

– Милорд, – наконец произнесла девушка. – Вы спасли всех нас!

– Отнюдь. В спасении Керберри гораздо больше вашей заслуги.

Конечно же, я не мог не спросить, что же произошло. И вот что они мне рассказали…

ЯЩЕРКИ КОРБИ. ДЖЕФФРИ, САЛЛИ, СЭР ГРЕГОРИ

Джеффри Хог обладал счастливым свойством характера: он никогда не роптал на судьбу и искренне считал, что Творец Всемогущий лучше знает, что, когда, кому и в каком виде ниспослать. Если сейчас на тебя обрушились беды, то, преодолев их достойно, ты получишь награду. Нужно просто поступать по совести, делать что должно, и делать хорошо.

Кто-то другой, может быть, проклял бы отца келаря за то, что, приехав с помощником в Керберри за провизией, тот вступил с Хэмом-трактирщиком в диспут о подаваемом в заведении эле и доспорился до того, что, когда пришла пора возвращаться в обитель, обнаружился беспробудно спящим за столом.

Поскольку муж сей был в полном соответствии с должностью своей дороден и тяжел, погрузить его на телегу, дабы отвезти в обитель, было трудно. Да и какой в том смысл? Никаких припасов отец келарь закупить не успел. Зачем гонять запряженную лошадь по темноте в гору, если с утра снова придется спускаться?

Джеффри решил остаться на ночь в Керберри, заодно взять утром свежего, только из печи, хлеба, а главное, подольше пообщаться с Салли. Кто же мог знать… Но ведь в этом и есть мудрость Творца: вернись школяр вчера в обитель, и Салли оказалась бы тут одна, без защиты и утешения.

В сарае было темно и душно. Джеффри и Салли, прижавшись друг к другу плечами, сидели в углу.

– Я боюсь, – сказала девушка. – Здесь водятся крысы.

Джеффри невольно поежился. Он не боялся мышей, но крысы – другое дело. Большие, с взъерошенной серой шестью, длинными толстыми хвостами и острыми зубами. Вот Артур не боится никого, со всяким зверьем может договориться. Сейчас он бы сказал…

– Они не придут. А если явятся, я защищу тебя.

Салли вздохнула и взяла руку Джеффри в свои ладошки.

Теперь он не то что с крысами – с огнедышащим драконом готов был сразиться!

Серые не пришли. Явилась другая тварь.

Стукнул замок, отворилась дверь, и в сарай вошел стерегущий пленников мятежник.

– Сидите, голубки? Ну-ну.

Подняв фонарь, он оглядел сарай, хозяйственно повесил светоч на вбитый в притолоку гвоздь и вновь повернулся к Джеффри и Салли.

– Слышь, ты! – Толстый палец с обкусанным ногтем указал на школяра. – Ползи вон в тот угол и сиди тихо! Нет, лучше пой ту песенку, что вы недавно тут горланили. Так будет веселее.

– Не буду, – мрачно буркнул Джеффри.

– Ну как хочешь. Милорд обещал веселье вечером, но лакомство, отведанное до обеда, ничуть не хуже. – Мятежник хищно уставился на Салли и облизнулся. – Я хочу попробовать мед из этого горшочка.

В отличие от друга Артура, Джеффри Хог никогда не мечтал о славе и приключениях. Он усматривал особую милость Творца Вседержителя в том, что родился третьим сыном в семье, сам боялся боли и не хотел причинять ее кому-либо. Жалел даже мышей, задушенных живущей при кухне кошкой. Но когда Салли закричала в руках подонка, кинулся не раздумывая. Абсолютно. Сам потом удивлялся, как он, человек, ни разу не дравшийся, не державший в руках ничего опаснее кухонного ножа, хладнокровно и расчетливо представлял, что будет делать.

Ни оружия, ни даже камня или палки под рукой не было. Только свисал с пояса самодельный оберег. Года два назад школяры в Корби вдруг полюбили отливать из свинца разные фигурки. Джеффри смастерил птичку – понравилась, подправил, начал носить. Устав школы в Корби такое дозволял.

Порванный шнурок удобно лег в ладонь. Свинцовая птичка впервые за все время своего бытия взлетела, и крыло ее задело висок мятежника.

Салли не стала пугаться крови и голосить. Оттолкнув от себя бесчувственное тело охальника, вскочила на ноги:

– Джеффри, он дверь не запер! Бежим скорее!

И снова юный Хог себе удивился: хватило выдержки не выскакивать сразу, а прежде осторожно выглянуть и осмотреться.

Он хотел вывести Салли тем же путем, каким пробирался в Корби Артур, но девушка метнулась к площади:

– Там мой папа!

Мятежники не особо заботились о том, чтобы караулить заложников: все равно все сидят связанные, не разбегутся. Никто не заметил, что на площади появились еще два человека.

– Папа, папочка, я здесь! – зашептала девушка, обняв булочника.

– Салли? Творец с тобой, маленькая! Если удалось освободиться, беги отсюда!

– Нет! Я с тобой!

– Салли, это ты? – раздался тихий шепот дядюшки Питера, кузнеца. – Ползи сюда, девочка. У меня за голенищем нож, достань.

Изогнутый нож из тех, которыми перед тем, как подковать, подрезают лошадям копыта, кузнец действительно всегда носил с собой. Пленников не обыскивали, просто скрутили.

– Режь веревку! – Питер подставил племяннице стянутые руки.

Обычный нож с прямым клинком сгодился бы лучше, но все же Салли удалось освободить дядюшку.

Осторожно размяв руки, Питер забрал у племянницы нож и пододвинулся к Джорджу-лодочнику, здоровенному детине, сильному, ловкому и смышленому.

Кузнец управлялся с ножом лучше дочери булочника. Вскоре Джордж кивнул, довольный, и вслед за Питером перебрался к следующему селянину, которого загородил от сидящих у костра мятежников широкими плечами.

Как ни старались освободители, а дело двигалось медленно. Нож был один, и он уже начал затупляться. К тому же действовать приходилось осторожно – мятежники могли заметить, что пленники как-то странно оживились. Питер в первую очередь освобождал молодых сильных мужчин, способных драться, но соседи шепотом передавали друг другу весть о замысле кузнеца. Пожалуй, не было сейчас на площади в Корби человека, который не молил бы Творца Всемилостивейшего о чуде. И оно свершилось.

Как иначе сказать о том, что через деревню вихрем пронеслась верхом на рыжем коне девушка в вишневом плаще и в низко надвинутой на лоб королевской диадеме? Она летела, как дух ночи, спасающийся от солнечного света, а не то кто-нибудь заметил бы, что всадница пренебрегает дамским седлом. Сразу несколько человек заорали, узнав принцессу Доротею, и мятежники, возглавляемые герцогом Кессом, кто вскочив на коня, а кто в бешеном азарте, на своих двоих, кинулись в погоню. У костра остались всего лишь несколько человек, самые ленивые или те, кто и раньше с подозрением поглядывал в сторону слабо шебуршащихся пленников. Не такой уж большой отряд привел с собой враг короля Юстиниана. Керберри легко захватили потому, что жителей застали врасплох перед рассветом.

Один из захватчиков все же поднялся и пошел к селянам. И тут же рухнул от удара могучего кулака вскочившего на ноги кузнеца. Площадь разом преобразилась. Те, кого успели освободить, на ходу подхватывая камни и оставленное оружие, набросились на мятежников. Прочие, как были со связанными руками, побежали к лесу.

Бой был коротким, но яростным. Творец Справедливый взял сторону жителей Керберри, и, когда герцог со своими людьми вернулся в деревню, там уже не было никого.

– Милорд, прикажете устроить облаву? – спросил Роберта Кесса один из приближенных.

– Вы бы еще за зайцами по лесу гоняться собрались! – сплюнул предводитель мятежников. – Это местное мужичье, ему известны все норы. Наверняка уже попрятались! И я пришел сюда за другой добычей.

– Ваша милость! – со стороны реки, размахивая рукой так, что чуть не падал с седла, скакал оставленный на берегу наблюдатель. – Ваша милость, это была не принцесса!

– Вот как! – недобро нахмурился Кесс, выслушав приспешника. – Значит, они задумали испортить мне потеху? Что ж, сами себя наказали.

Пришпорив коня, мятежный герцог направился к обители.

– Эй, Деер! – крикнул он, остановившись под стенами Корби. – Хватит прятаться за сутанами и бабьими юбками! Выходи на бой! Если ты победишь, я уйду, оставив деревню в целости. И щенка твоего, оруженосца, отпущу. А иначе… Я ведь за обман крепко наказываю. Давай, старый, не сможешь спасти, так хотя бы рядом встань. Или все твои слова о долге учителя – пустая болтовня?

Расхохотавшись, герцог развернул коня, чтобы ехать прочь, и тогда со стены обители раздался голос:

– Уведи своих людей от ворот, Кесс. Я явлюсь в деревню, жди.

Когда же сэр Грегори Деер вошел в Керберри, он был тут же схвачен, связан и приведен к предводителю мятежников.

– Ты вызывал меня на честный бой, – сказал старый рыцарь.

– Нет, – усмехнулся Роберт Кесс. – Просто – на бой. Поединки бывают разные, Деер. Ты попал в ловушку, значит, проиграл.

– Так, значит, Артур не здесь?

– Твой оруженосец? Которого ты не постыдился вырядить в женское платье? Мальчишка наверняка сидит где-нибудь в кустах за пару миль отсюда и благодарит Творца Всемилостивейшего за то, что удалось улизнуть.

– Он доберется до Бертмута и приведет подмогу. Уходи, покуда цел, Кесс.

– Так вот, значит, в чем дело. Пытаешься меня испугать, хочешь, чтобы я поскорее ушел из деревни? Ты не такой дурак, чтобы рассчитывать остаться в живых. Ждешь Персиваля Грэндиша, телохранителя принцессы? Он, помнится, тоже был твоим оруженосцем? Эта забава нравится мне все больше! Посмотрим, решится ли благородный сэр Персиваль перейти определенную черту, если будет знать, что стоит ему сделать это, и его учителя тут же посадят на кол. А ты думал, старый хитрец, что я по-быстрому вздерну тебя? Как бы не так! Уверен, Грэндиш даст нам уйти в обмен на твою жизнь. И я сдержу слово, Деер. Отпущу тебя. Всего лишь выколю глаза, отрежу язык, отрублю правую руку и ногу. Если повезет, о тебе позаботится родня. Ежели ты окажешься ей не нужен, как-нибудь доскрипишь в королевской богадельне. Но хватит болтовни. Эй, молодцы, деревня ваша! Только хмельного не пить! Если узнаю, что кто-то начал лакать раньше времени, – повешу! Но прежде тащите сюда кол, да повыше! Бен и Кривой, если на дороге покажется хотя бы кошка, тут же подсадите сэра рыцаря так, чтобы ему было хорошо видно.

– Вот так, – сказал сэр Грегори. – Остальное ты знаешь. Сам участвовал. Салли, Керберри не пострадала?

– Нет, – довольным голосом ответила дочка булочника. – Кое-что пропало, конечно, разломали нечестивцы, разбросали все, но, главное, дома пожечь не успели. А наши все живы, убежали вовремя. Хорошо, что Артур господ рыцарей и наемников привел!

Хвалила меня, а за руку держала Джеффри. Друг сиял, как начищенный шлем турнирного бойца.

– А вы мне помогли выбраться из сарая. И селян освободили. Получается, всех спасли. Правда же, сэр Грегори?

– Все молодцы, – добродушно проворчал патрон, вытягивая ноги к огню. – Всё правильно сделали.

Мы так хорошо, почти по-семейному сидели у костра и разговаривали. Но один вопрос не давал мне покоя, я должен был знать.

– Сеньор, вы говорили, что все удалось потому, что мятежники увлеклись грабежом, а мы пришли гораздо быстрее, чем должны были, и ударили со стороны, откуда никто не ждал. Но если бы все сложилось иначе? Если бы сэр Персиваль знал, что вы в заложниках у Кесса, как бы он освободил Керберри?

– Грэндиш все равно вошел бы в деревню, – спокойно ответил патрон, перемешивая палкой угли в костре. – Ни за одного рыцаря Грифона ни разу не был уплачен выкуп или оказаны какие-либо услуги. Всякий из нас, взятый в плен, уже считается мертвым.

– Но почему тогда… Ведь я… А вы…

– У тебя хлеб сейчас сгорит, – указал пальцем сэр Грегори. – Я… вы… они… Молчи или говори ясно и четко, чтобы твои слова были правильно поняты и их нельзя было истолковать двояко. А для этого – прежде думай. Надеюсь, то, что за сказанное иногда приходится отвечать, уже не является для тебя новостью? Салли, дай-ка мне яблочко.

И вместо того, чтобы продолжить поучение, наставник наколол полученный фрукт на палочку и принялся поворачивать его над огнем. Показалось ли мне, что, вопреки своим же высказываниям, патрон что-то недоговаривает?

Но выспрашивать дальше бесполезно. Это вообще обычная манера моего наставника: какие-нибудь общеизвестные истины будет долбить, как ворона замерзшую корку хлеба, а вещи посложнее мне приходится обдумывать самому, делая выводы из того, что узнал ранее. Сэр Грегори потом поправит. Или просто кивнет, соглашаясь.

Но все же я имею право на вопросы.

– Сеньор, а Скорпий, он правда потомок келпи?

– А какое это имеет значение? – Патрон вытащил из огня палочку с насаженным яблоком и помахивал ею, остужая. – Я доволен своим конем, это главное. Кому какое дело, что однажды я подобрал на берегу реки жеребенка…