Текст книги "Изверг моего романа"

Глава 5

Вот уж никогда не думала Серафима, что ей, обычной библиотекарше не первой молодости, придется давать показания в полиции. Ее дело вел следователь Колбасов Герман Геннадиевич, мужчина средних лет, вероятно, средней зарплаты и средней внешности. Всё в нем было среднее… Кроме характера. Вот характер у Германа Геннадиевича был просто прескверный, это Серафима поняла с первых минут общения.

– Серафима Игоревна Барская, библиотекарь, не замужем, детей нет, – зачитал он и поднял хмурый взгляд на Симу. – Так?

– Так, – нервно дернула она плечом, словно эти факты были самыми главными в ее биографии и имеющими отношение к ночному ужасу, который она пережила. Особенно «не замужем».

Она сидела в кабинете следователя в своем выходном платье, длинном, наглухо застегнутом, темно-серого цвета.

– Чего наряжаешься-то? – спросила ее дома Анна Григорьевна, когда Сима собиралась в полицию.

– Ну как же? Ни разу показания не давала. Надо же как-то прилично выглядеть, – ответила Серафима.

– В этом платье тебе лет шестьдесят! – покачала головой Анна Григорьевна.

– А я и не утверждаю, что оно меня молодит! Я говорю, что выгляжу в нем прилично.

– Это да! Этого не отнять! Такая девственница воинствующая, ненавидящая мужчин! Синий чулок или старая дева, что называется, выбирай любое, – согласилась Анна Григорьевна.

– Я не такая, – надулась Сима.

И вот сейчас она сидит на жестком, неудобном стуле, сложив руки на коленях, и смотрит в лицо неприветливому, хмурому человеку. Он ей очень не нравится, она ему, по всей видимости, тоже, но они вынуждены общаться. Такая работа была у него и в такую ситуацию попала она.

– Серафима Игоревна Барская, библиотекарь, – произнес он, скрещивая пальцы.

И тут Сима взорвалась:

– Слушайте! Перестаньте повторять, что я библиотекарша! Это преступление, что ли?

– Нет, – несколько смутился следователь. – Редкая профессия по нынешним временам.

– Меня задержали по этому поводу? Нет? Идет отлов библиотекарей? Нет? Так тогда давайте по существу. Я уже всё рассказала! У меня уже нервы не выдерживают, честное слово!

Следователь участливо заглянул ей в глаза.

– У вас случился нервный стресс, не так ли? Вас увезли в психиатрическую больницу?

Серафиме на мгновение показалось, что он улыбнулся.

Она взглянула ему в лицо – нет, он был спокоен и серьезен.

– Показалось, – вздохнула она.

– Что показалось? – уточнил Герман Геннадиевич.

– Что у вас человеческое лицо, вы даже умеете улыбаться, – ответила Сима.

– Я на службе, – отрезал следователь. – После вашего вмешательства теперь больницу закрывать придется и проверять каждого сотрудника, работы на несколько месяцев! Нам к нашим висякам еще не хватало проблем с психиатрической больницей.

– Вы меня в этом упрекаете? А вам лишь бы не работать? Пусть бы и дальше над людьми издевались, ставили эксперименты, грабили, убивали, так, что ли?

– Зачем вы злитесь? Виновные ответят за все свои злодеяния. Но ведь не все врачи и работники больницы замешаны в преступлениях. Многие вообще не в курсе, что происходило. Некоторые знали, но сами непосредственного участия не принимали, но они все равно ответят за сокрытие преступления. Степень вины каждого будет определяться индивидуально и в судебном порядке, – сказал Герман Геннадиевич. – Сегодня надо будет опознать санитаров, которые совершили преступление, когда вы прятались под кушеткой. Официальное опознание необходимо. Я знаю, что вы их не видели, сможете опознать по голосу? Несколько мужчин будут читать один и тот же отрывок из произведения, а вы будете внимательно слушать.

– Конкурс чтецов? – спросила она, ухмыльнувшись.

– Именно.

– А без моих показаний нельзя? Их может опознать Ася – медсестра, она меня и вытащила оттуда, – возмутилась Серафима.

– Что вам не нравится? Вы должны подтвердить ее показания, потому что она тоже замешана в этом деле.

– Я закончила в свое время музыкальную школу и способна опознать человека по голосу.

– Конечно, у нас достаточно показаний и доказательств и без голосового эксперимента, с ним просто лучше. А потом…

Следователь устало потер виски.

– Что, потом? – заволновалась Сима.

– Забыл… Переработал я сегодня, голова кругом идет.

– Тяжелая у вас работёнка, – согласилась она.

– Не то что у вас в библиотеке, – скривился он.

– А чем вам библиотека не угодила? Что вы вообще знаете о работе библиотек?

– У вас пьющий муж? – прервал ее Герман Геннадиевич.

– Что? Почему вы так решили? – покраснела Серафима. – Я вообще не замужем.

– Значит, разведены. А с мужем развелись, потому что бил и пил?

– Почему бил и пил? – не поняла она.

– Мать-одиночка? С парочкой детей, которые треплют нервы? – прищурился следователь. – И денег не хватает? И в школе проблемы, и кормить нечем? И зарплата маленькая…

– Боже, какие фантазии! Какие дети? Нет у меня никаких детей! Что вы ко мне пристали с наиглупейшими вопросами о личной жизни? Это к чему? – недоумевала Серафима.

– И работа у вас не опасная и не нервная.

– Снова о моей работе?! Вы маньяк, что ли? Или мне предписано поменять работу? – покраснела Серафима.

– Я пытаюсь найти причину, которая довела вас до такого расстройства, – наконец-то пояснил Герман Геннадиевич. – Просто за здо́рово живешь люди не попадают в психиатрическую клинику.

– Вот вы о чем… – смутилась Серафима. – Я, конечно, нормальная… Я сама не знала, что такое могло произойти со мной… И вот начались эти приступы, и апофеозом стала «трясучка», которая и привела к вызову «Скорой». Просто у нас в библиотеке меня временно назначили заведующей и ответственной за всё. И обязали провести полную компьютеризацию. Никаких бумаг, все указания только по электронной почте, картотека обязательно в электронном виде, чтобы можно было заказывать книги через Интернет. Можете поверить, что это обстоятельство явилось для меня жутким стрессом. Я не просто «чайник» в компьютерном деле, я «ржавый чайник». У меня потерялись данные, которые я забила в компьютер с огромным трудом. Это же катастрофа, просто земля ушла из-под ног. Я чуть с ума не сошла… Мне было и больно, и обидно, я думала, что такое издевательство будет продолжаться теперь всегда. Я стала искать людей, которые помогли бы мне на нелегком поприще компьютеризации родной библиотеки. Оказалось, что нужен очень умный хакер, чтобы вернуть данные. Я ощутила себя еще и ничтожеством, которое не справилось с просьбой начальницы и не оправдало ее надежд, загубило всё дело на корню. А я так не привыкла, я человек ответственный, обещания привыкла выполнять. Я поняла, что надо начинать всё сначала, а ведь никто не даст гарантии, катастрофа вновь не повториться. Но выбора нет.

Следователь смотрел на нее округлившимися глазами.

– Вы это серьезно? Вы свихнулись из-за того, что в библиотеку поставили компьютеры? Вот это да! Сказать кому – не поверят!

– Вас бы на мое место! – огрызнулась она. – У меня маленькая зарплата, меньше, чем у дюймовочки носки. Нет у меня средств и нет желания за свой счет оплачивать компьютерных специалистов.

– А если взять да и отказаться? Работать, как раньше работали? – спросил следователь. – Уж что сделаешь, привычка – дело великое… зачем такие напряги?

– В том-то и дело, что нельзя! А то стала бы я мучиться! Что я, совсем, что ли, ку-ку? Кстати, а мои показания в суде? Там же могут сказать, что со мной не всё в порядке? – поинтересовалась Серафима.

– Могут. Но любой психиатр даст вам справку, что вы вполне вменяемы. Нервное расстройство – это заболевание, оно вполне поправимо. А вот то, что вы были накачаны сильными лекарствами и алкоголем, поэтому могли что-то перепутать, могли возникнуть галлюцинации слуховые… Хорошо, что медсестра подтверждает ваши слова, да еще несколько сотрудников уже дали показания. Кстати, медсестра относится к группе сотрудников, знающих, что у них происходит, но самих в этом участия не принимающих.

– Постойте! Почему это я оказалась «накачанная алкоголем»? Я вообще не пью! – воскликнула Серафима.

– Так медсестра Ася Дмитриевна Чернова вас вывела из медикаментозного забытья при помощи лекарств на спирту. Метод проверенный, человек быстро приходит в сознание, правда, плохо при этом себя чувствует, зато сразу готов общаться, – пояснил следователь.

– Откуда вы знаете? Ах да, медсестра сказала. Теперь я знаю, почему мне было так плохо, – потерла переносицу Серафима. – Я не выпила ни капли…

– А какой у вас вес? – поинтересовался Герман Геннадиевич.

– Опять странный вопрос! Где-то килограммов под шестьдесят.

– А у парня, которого вы вытащили из больницы, килограммов сто. Как вы его подняли?

– Вам это для протокола нужно? – недовольно посмотрела на него Серафима. – Коктейль на спирту с адреналином, от которого меня трясло. Да еще подстегивала мысль, что если настигнут, то точно убьют. Ребята серьезные, я имела возможность в этом убедиться.

– А зачем вы незнакомого человека спасать стали? Да еще с риском для жизни? Другая бы убежала, в крайнем случае, кого-нибудь на помощь позвала, – не удержался он от вопроса, который Сима сама себе всё время задавала.

– Человеку вскрыли вены. Я понимала, что он умирает… И если бы не Ася Чернова, никто бы не спасся, она меня откачала, а затем помогла человека этого спасти. Она санитаров отвлекла, увела, а то они хотели полюбоваться, как несчастный будет истекать кровью, – заступилась за медсестру Серафима. – Чернова – героиня, двум беззащитным людям жизнь спасла!

– Ей зачтется ваше спасение, – заверил ее следователь.

– И спасение второго человека!

– Вы уже дали показания в ее защиту. Кстати, вы не знаете, почему именно вас Чернова решила вывести из состояния сна и отправить домой, пока ваши родственники не влезли в большие долги для вашего лечения? Почему она проявила такую заботу именно о вас?

– Я не знаю, у нас не было времени обсудить это, – ответила Серафима.

– А вот сейчас вы мне врете, – сказал следователь, постучав ручкой по столу.

– Почему вы так думаете? – покраснела Серафима.

– Я следователь и людей хорошо знаю, и когда мне говорят неправду, я это сразу вижу. Никакого детектора лжи не надо. Так почему она вас спасла?

Серафима посмотрела в его небольшие, но очень внимательные темно-карие глаза и произнесла:

– Как это у вас говорят? Я без адвоката разговаривать отказываюсь.

– Вот и приехали, товарищ библиотечный работник! Я ни в чем вас, Барская, не обвиняю. Я хочу знать, почему Чернова, зная об этих преступлениях, по-другому это назвать сложно, молчала как рыба, а вот именно вас так активно принялась спасать?

– Вероятно, лопнуло терпение. Такой ответ устроит? Человек сначала боялся, не верил, что такое свинство возможно, и вот на мне сломался… – ответила Серафима, закашлявшись.

– Воды дать? – спросил следователь и взял графин.

– Дайте.

– Может, туда еще и заварки капнуть?

– Лучше кофейку насыпать, – ответила Сима на «ментовской юмор».

Герман Геннадиевич на пару минут вышел из кабинета, а вернувшись, сообщил, что скоро принесут чай и кофе.

– Да… Так вот… Знаю я, почему вам помогла гражданка Ася Дмитриевна Чернова. Она училась с вами в одной школе, правда, шестью годами позже. Вы ее не помните, да и она вас помнить не обязана. Но вот женщина, которая вам стала очень близкой, Анна Григорьевна, была у нее классной руководительницей. Ася Чернова росла в очень неблагополучной семье. И к седьмому классу уже состояла на учете в детской комнате милиции. Хулиганка была страшная. В восьмом классе она с двумя девочками залезла в актовый зал школы и украла магнитофон. Если бы ее поймали, то Ася получила бы реальный срок, отправилась бы в детскую колонию. Но они нарвались в школе на засидевшуюся допоздна за тетрадками учительницу Анну Григорьевну. Девчонки убежали, бросив Асю с магнитофоном, а учительница пожалела ее и дала шанс, не заявила в милицию. Они вместе отнесли магнитофон в актовый зал и поставили на место. Анна Григорьевна сказала Асе, что будет присматривать за ней. Ася испугалась и бросила плохую компанию. Ее подельниц потом всё равно подловили на чем-то другом и осудили. Ася поняла, что и она могла бы быть вместе с ними. За дурное поведение ее хотели выпустить из школы с плохой характеристикой, а вместо аттестата дать справку. Что это означало для девушки? Она не смогла бы поступить в учебное заведение, получить специальность, а значит, честно жить. У нее остался бы только один путь – воровать и на зону, и так по замкнутому кругу. И вот тогда только Анна Григорьевна встала на ее защиту, выступила против всех, ездила даже в РОНО, чтобы девчонке дали и аттестат, и нормальную характеристику. А потом помогла сдать экзамены. Девушка поступила в медицинское училище и получила хорошую специальность. И она прекрасно помнила, кто ей в этом помог. Каждое первое сентября она приходила в школу и дарила Анне Григорьевне цветы. Ася устроилась в частную клинику, прельстившись большими заработками, но когда узнала, что там происходит, чуть с ума не сошла. Она боялась, что и ее втянут в грязные дела, так как уже некогда ходила по кривой дорожке и прекрасно знала, куда эта дорожка может привести. Чернова увидела Анну Григорьевну в своей клинике, когда та говорила с врачом по поводу вас. Она пришла в ужас, решив, что любимая учительница «попала» на большие деньги. А откуда они у нее? Чернова поняла, что настало время вернуть должок женщине, которая когда-то спасла ее и дала путевку в жизнь. Справедливо? Вполне, я считаю, – закончил свой рассказ Герман Геннадиевич.

– Так вы сами всё знаете, зачем тогда ко мне приставали с вопросами? Мне Ася тоже это рассказала, когда я ее здесь в первый раз у вас в коридоре встретила.

– А почему вы мне об этом не сообщили? Ведь если спрашиваю, значит, надо, – прищурился он.

– Чтобы усугубить положение Аси? Тогда ее точно привлекут к ответственности. Вспомнят ее темное прошлое и не поверят, что она не была заодно с преступниками, – ответила Серафима.

– Я так и думал. Не бойтесь, эта старая история нигде не всплывет. Чернова давно выросла, всё осознала и ведет добропорядочный образ жизни. Лично я ей верю, – твердо сказал Герман Геннадиевич. – Она в истории с вами вела себя как честный человек.

– Ну и ладненько! – Серафима вздохнула с большим облегчением. – Мне сказали, что бомжа спасли. Это так?

Следователь удивленно на нее посмотрел.

– Так вы ничего не знаете? – спросил он.

– В смысле? С ним плохо? – напряглась Сима.

– Нет, с ним всё очень даже хорошо, его спасли. Если бы вы его не перевязали, не довезли бы. Он выжил и в полном порядке…

– Слава богу! – выдохнула Серафима. – Хоть не зря рисковала…

– Но дело в том, что это не бомж, а очень уважаемый человек, гражданин Швейцарии, – добавил следователь.

Серафима широко распахнула глаза.

– Швейцарии? Да бросьте! Ничего себе… Все говорят, что в России плохо жить… Не представляла, что граждане Швейцарии так выглядят.

Следователь рассмеялся.

– Сейчас поясню…

В кабинет вошла симпатичная девушка и поставила перед ними на стол поднос с чаем и кофе.

– Угощайтесь! Беседа затянулась, – предложил он.

– Спасибо, – попробовала кофе Серафима. – Ну, вы меня удивили! Надо же – швейцарец! У нас такие швейцарцы в помойках роются.

– Гражданин приехал к нам в страну и сразу влип в историю, так получилось… Не повезло ему. Его встретил не тот человек, какой должен был, а мошенник, он и отвез его в кабак, якобы на встречу. Там напоил, мало того, еще и что-то подсыпал ему, а затем обокрал и вывез на свалку, ну, всё по обычной схеме. У него только часы были за двести тысяч долларов, это потом мы узнали. А на свалке пострадавшего на самом деле нашли бомжи и, решив, что он умер, раздели его. Не пропадать же добру? И одежда была дорогая, куртка кожаная на меху… ботинки… А когда его уже раздели, мужчина зашевелился, и бомжи поняли, что он еще жив. Они испугались, но не возвращать же ему одежду? Правда, у них еще были остатки совести, если это так можно назвать, и они надели на него свои вещи, чтобы он не замерз и не умер. Расстаться с дорогой одеждой для них было выше сил. А уж потом вызвали «Скорую». Пульс у горемыки был очень редкий. Врачи испугались, что элементарно не довезут его, так как у них не было даже электрошокера, вот и доставили в ближайшую больницу, которая оказалась психиатрической. Там должны были оказать первую помощь и отправить дальше куда следует. Вместо этого, вы в курсе, санитары решили не возиться, а убить бомжа. Верх цинизма. Самое настоящее преступление.

– Они все меряют деньгами, – согласилась Серафима. – Больной им нужен, пока ты или твои родственники платежеспособны. Ну а если денег нет… – медленно произнесла она, – Схема понятная…

– Гады сильно просчитались. Этот парень очень богат, он миллиардер. И уж отвалил бы им за свое спасение, если бы они дали ему этот шанс, если бы они дали ему прийти в себя! Нельзя встречать человека по одежке, – сказал Герман Геннадиевич. – Теперь только вы вправе рассчитывать на материальную компенсацию за спасение его жизни.

– Я? – испугалась Серафима. – Да мне не надо! Я даже не думала об этом!

– Я понимаю, естественно, вы спасали человека, пусть и бомжа. И если он порядочный человек, то он вас разыщет и отблагодарит, если бы не вы… – развел руками следователь. – А сейчас пройдите на процедуру опознания голосов…

Глава 6

«…Серафима Игоревна, вы знаете, я был благодарным читателем вашей библиотеки много-много лет…» – зачитывал письмо мужчина лет сорока пяти. Было это в библиотеке, в зале художественной литературы.

Серафима прервала посетителя:

– Да, это так. Ваш отец Леонид Павлович Смирнов часто приходил к нам в библиотеку. А я знаю, что у него своя потрясающая библиотека, есть редкие книги, – сказала Сима. – Поэтому не знаю, что интересного можно найти у нас.

Посетитель отвел взгляд. Это был высокий холеный мужчина, правда, уже начинающий лысеть. Глазки у него бегали, а голос был слащаво-противный.

– Отец был у вас частым гостем, я это знал и радовался его увлечению. Ему не хватало общения, заботы, он любил книги… У него всё было, и квартира роскошная, и одежду ему покупали, и еда всегда имелась в холодильнике. А вот поговорить… Пообщаться старику было не с кем, это точно, родственники – люди взрослые и занятые. Я уже давно живу отдельно, семья, двое детей, с утра до вечера на работе. Редкий выходной я провожу с детьми и женой. До отца мы добирались редко, это честно. Он даже шутил, что мои деньги, которые я ему посылал ежемесячно, приходят чаще, чем я в гости. Мама моя давно умерла, а сестра уже лет двадцать живет за рубежом и что-то совсем не горит желанием возвращаться в Россию. Дети… заботы… А отец, как человек умный и интеллигентный, очень любил читать, собирал библиотеку, превратив это в хобби. Во времена дефицита, если бы его поставили перед выбором купить редкую книгу, собрание сочинений, чешскую стенку, какой-нибудь хрусталь, выбор, несомненно, пал бы на книги. Библиотека для него была что дом родной. Всё приговаривал: «Такие там женщины работают, такие женщины! Просто необыкновенной душевной красоты! Сейчас таких больше нигде не встретишь… Лишь в библиотеке и остались… Только там и искал бы невесту себе!»

– Спасибо ему за это, мы все его тоже любили, – смутилась Серафима. Она не понимала, зачем этот странный посетитель читает ей письма и вообще зачем он заявился в библиотеку.

– А уж в вас, Симочка, папа просто был влюблен. Шутил, что будь он лет на сорок-пятьдесят моложе, то у меня бы появилась мачеха, – засмеялся Юрий Леонидович и, как показалось Серафиме, даже состроил ей глазки.

Вот это уже было неприятно.

– А вы всё в библиотеке трудитесь? Не скучно? Из дома – в библиотеку, из библиотеки – домой? – спросил он.

– А почему я должна менять работу? – вопросом на вопрос ответила Сима.

– И не скучно? Какие-то развлечения? Хобби? – продолжал расспрашивать он.

– Я занимаюсь любимым делом, – сухо ответила она, поражаясь, насколько приятен был в общении Леонид Павлович и насколько отталкивающее впечатление производит его сын.

Или она к нему предвзято относится? Все в библиотеке знали, что Леонид Павлович умер, Зинаида Сергеевна, сотрудница научного отдела, хотела сходить к нему на похороны, но потом не рискнула, хотя адрес у них был, как-то ей неловко показалось… «Неудобно без приглашения», – сказала она, вздыхая… «Вот наши хорошие, интеллигентные читатели постепенно умрут все, а молодежи у нас не прибавляется, – вздохнула тогда директриса Алла Давыдовна. – Так постепенно и сойдет наша работа на нет… Перспективы у нас не блестящие».

– А мой отец знал толк в женщинах, – прищурился Юрий Леонидович, окидывая Симу взглядом. – Вы на самом деле очень приятная женщина.

– К чему все эти комплименты? – холодно ответила Серафима. – Мы очень сожалеем, что вашего отца не стало. Нам тоже его не хватает… Человек очень добрый был, и умный, сейчас таких мало.

– Папе нравилось, что библиотека находится в таком замечательном месте, в красивой старинной усадьбе с вековыми липами и дубами. Отец любил бродить по парку и словно черпал здесь силы от самой природы. Он представлял, как по аллеям парка гуляли женщины в длинных платьях, княгини, графини. Извините. Я, в отличие от отца, не так много читал. У него могло разыграться воображение, как у любого впечатлительного человека.

– Я не понимаю, к чему весь этот рассказ, – сказала Серафима.

Посетитель не обратил на ее вопрос никакого внимания.

– Мне очень нравилось увлечение отца книгами. Что плохого? Книга – первый друг пожилого человека. Ходит себе в библиотеку да ходит. Всё лучше, чем на какие-то танцульки, где его охмурила бы дама лет на… дцать моложе, и он оставил бы ей свою квартиру. Правильно? – засмеялся Юрий Леонидович, и смех у него оказался таким же неприятным, как и он сам.

– Я не знаю, я не хожу на танцы, – поджав губы, ответила она. – Вы сейчас пришли ко мне с какой-то целью? Извините, у меня работа… У меня правда много дел…

– Да, да, конечно! Работа, работа… – Внезапно взгляд Юрия Леонидовича стал металлическим. – Я тоже по делу зашел. Неплохо ты охмурила моего отца. Интересно, какие-такие прелести он разглядел под этой серой тряпкой, которая на тебе надета? Может, и со мной поделишься? Что-то я в ум не возьму, отчего наш старый дурак голову потерял?

Серафима на время даже лишилась дара речи.

– Вы что себе позволяете? Как вы смеете? С какой радости вы мне «тыкаете»?! – воскликнула она.

– Я просмотрел абонемент отца. Больше всего он посещал твой зал, Серафима прекрасная. Ты тут самая молодая и самая интересная, – сообщил лощёный хам.

– Не меня, а зал художественной литературы, – поправила она. – Насколько я понимаю, ваш отец не имел отношения к науке и научный зал ему был не нужен.

– Ты ему была нужна, – не унимался он.

– Почему вы говорите со мной в таком тоне? Белены объелись?

Юрий Леонидович схватил ее за рукав, но она резко вырвала руку.

– Подите прочь!

– Ладно строить из себя невинную овечку! – крикнул он ей в спину. – Ты будто не знаешь, что мой папаша завещал вашей библиотеке все свои книги, которые собирал всю жизнь! Что глаза вытаращила? Неужто не знала? Всю свою библиотеку до последней книжечки, стоимостью в несколько тысяч долларов решил безвозмездно передать вашей занюханной читалке. Всё, что собирал всю жизнь, он передает хрен знает кому! – Лицо у Юрия Леонидовича налилось кровью. – Всё тебе, гадюка…

– Мне? – испуганно остановилась Сима.

– Тебе или не тебе, всё равно! – Юрий Леонидович был готов лопнуть от злости.

Серафима разозлись. По какому праву этот наглый тип так себя ведет, разве она дала ему повод? В конце концов, пожилой гражданин, постоянный читатель, завещал собрание своих книг их библиотеке, а не лично ей, Серафиме Игоревне Барской. Подумаешь, дело какое! Такое часто случается. Было бы из-за чего впадать в беспамятство!

– Прекратите на меня орать и вообще возьмите себя в руки! Я вам повода не давала и отца вашего, светлая ему память, не трогала, – Серафиму просто трясло от негодования.

– Ладно, извините, я немного погорячился, – притих Юрий Леонидович.

– Да уж, постарайтесь, – отрезала Серафима.

– Вы должны меня понять, я эти книги помню с детства, они мне дороги, понимаете? Короче, книги вам привезу, я не смогу пойти против последней воли отца, так и быть! В принципе я пришел, чтобы сообщить вам это… – сокрушенно вздохнул Юрий Леонидович.

– Можно было это сделать в более корректной форме. Если книги вам нужны самому, то вы можете их нам не отдавать, – сказала Серафима, опрометчиво приняв решение за директора библиотеки.

На секунду в глазах Юрия Леонидовича мелькнули неподдельная радость и явное желание так и сделать. Но тут он снова нахмурился и понуро покачал головой.

– Чтобы папаша приходил ко мне каждую ночь, скрипел форточкой и грозил костлявым пальцем? Ну уж нет! По завещанию книги ваши, вот и забирайте, бог с ним! Завтра же и привезу. Только вы мне бумагу официальную подготовьте, что я выполнил волю покойного.

– Обязательно, только я не уполномочена, это сделает директор библиотеки. Она примет наследство, – смилостивилась Серафима.

– Дело в том, милочка… – прищурился Юрий Леонидович.

– Серафима Игоревна, – поправила Серафима.

– Зачем так официально, Симочка? – все еще пытался завязать непонятные отношения Юрий Леонидович.

– Серафима Игоревна, – повторила Сима недрогнувшим голосом, превращаясь в женщину-кремень.

– Хорошо, Серафима Игоревна! – нараспев протянул надоевший посетитель. – По завещанию вы становитесь доверенным лицом, и книги останутся в библиотеке, пока вы тут работаете, а дальше на ваше усмотрение! Так что фактически он лично вам передал собрание. Отец сообразил, что в вашей квартире вряд ли найдется место для нескольких тысяч книг. Не так ли? – скривил губы в подобии улыбки Юрий Леонидович.

– Спасибо. Очень вам благодарна, – нашла в себе силы поблагодарить нахала Серафима. – Надеюсь, больше вас не увижу, – не удержалась и добавила она.

Юрий Леонидович церемонно поклонился и вышел, всем своим видом выражая крайнее негодование.

Серафима занялась читателями.

Через день около дверей библиотеки остановилась «Газель», доверху груженная связками книг. Из кабины вылез Юрий Леонидович и прямиком направился в кабинет директора Алла Давыдовна встретила его с распростертыми объятиями.

– Как я рада, как рада! – радостно воскликнула она. – Вот это собраньице! Такое пополнение фонда! Мы просто счастливы!

– Еще бы… – процедил сквозь зубы Юрий Леонидович, без разрешения усаживаясь на стул и обмахиваясь шляпой. – В собрании есть редкие, старинные книги в роскошных переплетах из кожи с золотым обрезом, раритеты.

– Очень, очень ценное собрание, – согласилась Алла Давыдовна, садясь за свой стол. – Надеюсь, все книги в прекрасном состоянии? Молодец Леонид Павлович. – Она нажала на кнопку селектора. – Позовите, пожалуйста, ко мне Барскую, – попросила она секретаршу.

Сима явилась на зов директрисы и сухим кивком поздоровалась с Юрием Леонидовичем.

Юрий Леонидович тут же вскочил со стула и демонстративно покинул кабинет.

– Книги из собрания Леонида Павловича предназначаются тебе, Сима, – сказала директриса. – Ты можешь их продать и наконец хоть что-нибудь приобрести для себя. С наших-то зарплат особо не разбежишься, – вздохнула Алла Давыдовна.

– Нет, что вы! Человек всю жизнь собирал! Я не хочу ничего продавать, пусть они еще послужат людям. Я не ведала об этом собрании, оно на голову свалилось само, думаю, что хозяин книг не хотел бы, чтобы я его разбазарила, – сказала Серафима. – Думаю, будет правильно, если книги останутся в библиотеке.

– Тогда я поручаю их тебе. Разбери. Что следует хранить особо, что в читальный зал можно отдать, а что и на абонемент… Сама смотри. И кому, как не тебе этим заниматься! – строго посмотрела на Серафиму Алла Давыдовна. – Я плохо себя чувствую, Симочка. Несколько дней побуду дома, ты уж как-нибудь сама…

Сима опять осталась одна с кучей дел, которые ей всё не удавалось разгрести, хотя она работала сутки напролёт. В один из дней снова явился компьютерный мастер.

– Вы работайте, делайте, что надо, – попросила его Серафима. – Я всё равно ничего не понимаю, поэтому стоять над душой не буду. Не стану вам мешать, если что, кликните меня…

Мастер отнесся к делу очень основательно, но вечером честно признался, что за день не успел кое-что доделать.

– Я приду завтра. Денег дополнительных не надо, – пообещал он.

– Спасибо! – обрадовалась Сима. – Хороший вы человек! Добрый вы человек!

– Вы тоже ничего, но вот… фигура… – почесал затылок мужчина, совершенно внезапно переходя на другую тему.

– Что, фигура? – замерла Серафима.

– Да не берите в голову!

– Нет, уж говорите, коль начали! – преградила она ему путь. – Что не так с моей фигурой?

Парень сконфузился, было видно он и сам не рад, что ляпнул глупость.

– Вы молодая, симпатичная женщина… – начал он издалека.

– Ваши слова вселяют некоторую надежду, – подбодрила его Серафима.

– А ходите как-то… сутулитесь, ногами шаркаете. Жизненного тонуса в вас нет, вот что! Фигурка – загляденье, но вы какая-то нескладная, поникшая! Вам бы заняться, как его, это… фитнесом! Вот! – закончил он, даже покраснев от неловкой ситуации.

– Фитнесом? – удивилась Сима.

– Да. Вам надо побегать, попрыгать. И станете подтянутой, плечики расправятся, глаз загорится. Советую я… – И парень бочком-бочком просочился мимо нее.

Серафима задумалась, поэтому и отпустила его подобру-поздорову.

«Может, и правда надо хоть что-то поменять в своей жизни? Спорт – дело хорошее, давно пора собой заняться». И тут же в ее памяти всплыла вывеска «Фитнес-клуб», мимо которой она проходила совершенно спокойно каждый день.

Вечером после работы Серафима не прошла мимо, а толкнула стеклянную дверь, надеясь на перемены в жизни личной…

Сильно накрашенная девица в яркой футболке и короткой юбчонке с удивлением и каким-то безразличием посмотрела на Серафиму. Было даже интересно, как эти два чувства могли сочетаться у нее на лице, словно в одном глазу поселилось удивление, а в другом давно жило безразличие.

– Здравствуйте, – мялась Сима в дверях.

– Здрасьте, – ответила ей девушка, внимательно посмотрев на свой длинный ноготь, и он у нее вызвал большую заинтересованность, чем сутулая фигура Серафимы, мнущейся в дверях.

– Мне к вам, наверное… – напомнила о себе посетительница.

Девушка что-то буркнула.

– Как бы вот узнать. Позаниматься бы мне, – не знала, что сказать, Сима, растеряв весь свой словарный запас.

– Нет мест у нас, – спокойно ответила девушка, переходя к изучению ногтей на другой руке.

– Совсем?! – ахнула Серафима, почему-то не ожидавшая такого ответа.