Текст книги "Птичий рынок"

Утро – каждое утро! – начинается с крика: “Иди сюда! Скорей! Посмотри, кто это сделал, Кот или Пудель!” Это я кричу и прошу мужа, чтобы он пришел на кухню и посмотрел на лужу у камина.

Дальше, если закрыть глаза, можно представить, что ты в операционной:

– Подай очки! Таз! Тряпка! Дезинфецирующий раствор! Да не тот! Этот! Марлю!

После всех манипуляций звучит ответ, кто сделал данную лужу, Кот или Пудель. Если Кот, мы расстраиваемся и говорим друг другу: “Это еще не точно”, потому что если это Кот, то его не перевоспитаешь, а жить с этим вот… сами понимаете, запах, – и придется с ним расставаться, а мы его полюбили. Если Пудель, мы воодушевляемся – потому что это не Кот. И можно с ним не расставаться и дальше его любить. Пуделю-то всё прощается, потому что он немолод.

Вот так каждое утро нас кидает от горечи, что это Кот, к радости, что это не Кот, от отчаяния к восторгу, от печали к счастью – и да, всё это с утра.

Но Кот, британский, голубой, за что он с нами так?! А может быть, в этом нет ничего личного и он так себя ведет, потому что он негодяй, а не кот?..

Сегодня первое утро Нового года, а у нас всё то же…

Да, лоток уже убран с черного хода и стоит на кухне у камина, на самом видном месте. Я не терплю, когда такие вещи на виду, швабры всякие, ведра, лотки, им место на черном ходу. Но я поставила лоток на самом видном месте и заглядываю туда с надеждой… я была бы счастлива, если бы… но нет, ничего…

Помогите, а?

Пост от 4 января 2018 г.

Кот Матвей

Я “исправился” сегодня, в семь утра. Нигде в мире нет столько счастья, как в моем доме! Я знаю, Негодяйка уже почти любит меня: налила из своей чашки ряженки. То есть хотела налить и забыла.

Дома ликование. С утра до вечера возносят хвалу Кошачьему Разуму! Видимо, даже в самых смелых своих мечтах они не могли представить себе, что я вновь буду пользоваться лотком!

5,3 тыс лайков 211 комментариев

Анна Матвеева

С возвращением!

Кот Черчилль

Респект! Я в аналогичной ситуации уже не смог вернуться к прежним привычкам.

Пост от 7 января 2018 г.

Кот Матвей

О чем я думаю, дорогой фейсбук? Я думаю, что она недостаточно меня любит. Негодяйка.

Размышляю, есть ли у меня еще какие-нибудь ходы в запасе. Что сделать, чтобы она меня полюбила? Только быстро.

5,7 тыс лайков 876 комментариев 37 перепостов

Александр Миронов

Совершайте добрые поступки.

Пост от 8 января 2018 г.

Елена Колина

Ужасная ночь. Живем на даче в Финляндии, в счастливом единении с Котом. Вчера вечером Кот был пойман в лесу. Вокруг настоящий финский лес, в лесу лоси, зайцы, лисы, еноты.

Кот был пойман, принесен домой – и опять сбежал. Не пришел к ночи, не пришел ночью.

Мы три часа ходили с фонариком, звали его, но в лесу искать бессмысленно, да в него зимой и не зайдешь, это настоящий лес. Вокруг никого, ни души, кроме, конечно, зверей. Они ведь ночью вылезают из нор?

Я не спала до утра, представляла, как бедный Кот мечется по лесу, как на него нападают лесные звери, представляла маленькое растерзанное тельце…а может быть, Кот побежал на озеро, и попал лунку, и утонул?.. Британские коты особенно беспомощны, они на улице не выживают.

Я всю ночь плакала и думала: мне нельзя доверять кота, мне нельзя доверять никого, я должна была посадить его на цепь, не открывать двери, я должна была… я же взрослый человек, а он кот.

Я смотрела форум “Кошка потерялась на даче”, там было написано, что кот может вернуться через месяц. Значит, я буду жить в финском лесу месяц, два, три, сколько написано на форуме…

Я думала: я неправильно живу, я плохой человек, я не смогла правильно полюбить кота: ведь правильно полюбить означает не просто любоваться, какой он красивый, какой он негодяй, правильно полюбить – это принять на себя ответственность, не потерять кота в финском лесу.

Я выходила на крыльцо и кричала в темноту: “Мо-отя!”, “Ко-от!” и “Него-дя-яй!” Я выключала и опять включала свет, и пробовала читать, и считала овец, и всё представляла замерзающего или растерзанного кота, и наконец заснула – и проснулась через час, когда уже светало, с чувством острого горя – а Кот смотрит.

Дверь шкафа приоткрыл и сидит. Смотрит. Всю ночь, пока я плакала и обвиняла себя, он был в шкафу, в тепле и уюте. Негодяй, а не кот.

У вас есть одно сообщение от Кот Матвей

Чтобы ты знала, британские коты – отличные охотники, а также защитники человека, и тяга к приключениям и завоеванию мира в них неистребима.

Сообщение от Елена Колина

Да?! А что же ты в шкафу сидишь, завоеватель?..

У вас есть один запрос на добавление в друзья

Кот Матвей подтвердить

Светлана Мосова
Ворона

С раннего утра 4-я линия Васильевского острова оглашалась нечеловеческими криками. Орала ворона, орали мать с ребенком и все, кому выпал жребий идти в этот день по 4-й линии близ реки Смоленки. А дело было вот в чем: завидев прохожего, эта сумасшедшая ворона без объявления войны срывалась с ветки и булыжником летела вниз, в голову пешехода, била по лицу крылами, норовя при этом клювом раздолбать череп несчастного.

Внизу трепыхался выпавший из гнезда ее ребенок.

Нет, эта женщина, державшая за руку свое дитя, как мать, понимала ее – сама мать. Но!

Никто же не посягал на ее вороненка. Однако какое вороне было до этого дело – мозгов же нет. Одни инстинкты. И эти инстинкты велели ей мочить всех. Заблаговременно.

И эта женщина с ребенком, уже пострадавшие от этой ненормальной вороны, приняли сторону человечества. Это выглядело так: двое, мать и дитя (причем дитя попугаем во всем подражало матери), добровольно заступив на пост, при появлении на горизонте прохожего принимались истошно вопить, страшно жестикулируя и указывая в сторону опасной вороны.

– Не идите сюда!..

– Не идите сюда!.. – вторил ребенок.

– Ворона!..

– Вогона!..

– На другую сторону!..

– На дгугую стогону!..

Чего не идите, на какую сторону? – недоумевал народ, глядя на этих чокнутых, и перся, конечно, вперед, тут же получая вороной по башке.

Ни один не внял их предупреждению об опасности.

– Ненормальные!..

Это им и вороне. Человеческая благодарность.

И женщине это надоело, она передумала и взяла сторону вороны, то есть сторону матери, вдруг осознав всю безмерность ее горя и степень отчаяния: малое дитя воронье, беспомощное, глупое, с глазенками, не выросшими еще крылышками, беззащитный ребенок, а мир так опасен, о, мир очень опасен, – женщина это уже знала и даже готова была поговорить об этом с вороной, ну как мать с матерью…

Но вороне было не до разговоров, она моталась туда-сюда, многодетная мать, мать-одиночка, вниз, вверх – там тоже были ее дети – и снова пикировала вниз, в цель, энергично раздавая оплеухи очумевшим прохожим, причем выражение лица у нее было такое: ну иди, иди сюда, гад, зашибу, заклюю, не помилую!

“Она мать – она и права”.

И женщина с ребенком продолжали стоять и орать дурными голосами: “Прочь! прочь!”, но уже беспокоясь не о дураках прохожих, а о нервах вороны, которая была за гранью нервного срыва. “Прочь!” – кричала женщина, чувствуя, что она сама уже немножко ворона (или даже множко)…

Так они и стояли, похожие – женщина с ребенком и ворона с дитя. Охрипшие. Смотрели друг на друга. И понимали.

…Их видели дотемна, эту парочку, женщину с ребенком, хотя можно было уже уходить – причем со спокойным сердцем, потому что было совершенно очевидно, что мать-ворона будет стоять насмерть. Что она сумеет защитить не только свою родину – дерево и свой дом – гнездо, но и улицу, остров и даже всю страну – поручи ей это, проголосуй за нее на выборах…

Павел Крусанов
Третий жук

Перерождение человека из трансцендентного субъекта в хуматона, составляющее суть процесса современного антропогенеза, как он описан в работе нашего выдающегося современника “Последний виток прогресса”, характеризуется, в частности, нарастанием в нас градуса бесхитростного умиления. Уже сейчас соцсети утопают в потоке фотографий и видеороликов котиков, енотиков, щеночков и прочих мягких игрушек, а в среде юной поросли из года в год набирает размах идейное веганство и нежное озеленение взглядов. Недалеки те времена, когда из электронных библиотек (бумажных не останется – их и сейчас расценивают как неоправданно затратный и пожароопасный склад макулатуры) начнут изымать книги Сабанеева о рыбной ловле и купировать в романах Толстого сцены охоты. Чтобы не расстраиваться за меньших братиков. Следом по непреклонной логике умиление начнет вводить в сферу сердцещипательного рептилий, гнус и тараканов. Тогда уже и комара, втыкающего хобот в твое тело, трогать не моги. Даже несмотря на то что ныне только редкий прохвост восхитится глистом, вьющим гнездо в кишечном амбаре, или найдет умильным крокодила, особенно когда тот входит в свой бесподобный штопор. А всё потому, что крокодил кожаный, бугристый, не мурлычит, носит глаза на макушке и набит дурными привычками.

Между тем рыбак и охотник любят свою добычу – она воспламеняет их кровь, пробуждает азарт и вызывает трепет сердца. Трепет иной, чем тот, который порождает ролик с котиком, шалеющим от ужаса при виде огурца, – куда более основательный и подлинный. Ведь состязанием наполнена вся наша жизнь во всех ее извивах и форматах. В конце концов, между людьми всё время происходит спор и схватка силы – в этом состязании мы появляемся на свет, и этим поддерживается соразмерность наших связей. Иные основания, увы, работают пока лишь на небесах.

Мне знакомы азарт и толчок горячей крови при виде вальдшнепа и утки. Но куда больший трепет внушают мне жуки. Как так и почему – объяснял не раз и, видимо, еще не раз придется. Ведь они не страшные, а красивые. Пусть и наделены не человеческой красотой. Вглядитесь: они взяли себе все краски творения, они танцуют в воздухе и освещают ночь, они поют и шевелят усами, они меняют тела, чередуют стихии и разговаривают запахами, они делают ж-ж-ж и делают вз-з-зынь, они выживают под танком и гибнут от вздоха, они зачарованно летят на свет и пишут на деревьях прописи. Конечно, они нам не товарищи. Конечно, находятся и среди них иуды, но всё же… Есть такое понятие у художника Филонова – сделанная вещь. Так вот жуки, осы, бабочки и змеи – это сделанные вещи, потому что за счет хитина и чешуи они прекрасны во всех подробностях, даже сквозь увеличительные стекла, а енотик или слюнявый мастиф – нет. Как и человек. Его, человека, детали, все эти поры, волоски и родинки, ужасны – человек проваливается в частностях, поэтому рассматривать его досконально всегда немного стыдно. Оттого, наверно, мы всё время уповаем на какую-то добавочную внутреннюю красоту.

Предупреждая глупые вопросы тех, кто проспал в школе уроки биологии, сообщаю: жуки – не клопы и не тараканы. Примерно по той же причине, по которой маслята – не плесень.

Один из ближайших друзей шутит, что я живу на кладбище. Так и есть – у меня дома собрана (и продолжает пополняться) коллекция жуков. И все они, само собой, мертвы. Два двустворчатых энтомологических шкафа в человеческий рост с застекленными выдвижными коробками стоят в гостиной, в них – высушенные распятыми и наклеенные на плашки жуки. Плашки наколоты на булавки, под каждым жуком этикетка: место поимки, дата, имя ловца. Да еще в кладовке ждут разбора и обработки десятка два контейнеров с уложенным рядами на ватные матрасики сухим материалом. Тысячи жуков. И я их всех люблю. Любил живыми и не расстался с мертвыми. Котики, постарев, ослепнув, облысев, уже не умиляют – когда испустят дух, им место в лучшем случае найдется на пустыре в жалком некрополе прирученных животных. А мои избранники, неприрученные, погибшие в борьбе, – со мной, в прекрасном мавзолее, в братских хрустальных гробах.

Разумеется, чувства, которые даруют эти чудные создания, разновелики. Чемпионы по силе вызванных переживаний – те, кто долго не давался, таился, не шел на ловца. Многие таятся до сих пор. Речь не об экзотах из тридевятых царств, хотя ловил и во Вьетнаме, и в предгорьях Джунгарского и Заилийского Алатау, и на Копетдаге, и в Израиле, и в Чиль-Духтароне, и в Кухистане, и в горном Алтае, и на Кавказе, и в Шиповом лесу, ставил почвенные и пахучие ловушки даже в Андах и в сельве Амазонки. Про Северо-Запад, Центральную Россию, Крым – уже не говорю. Так вот, из тех, с кем я намеренно желал сойтись на поле тихой брани, в долгое состязание вступили три жука. Все из рода Carabus – именно с него я начинал свое знакомство с миром жесткокрылых, ему посвятил первый мавзолей и до сих пор испытываю к представителям этого клана особое пристрастие.

Первый соперник – крымская жужелица. Кто в теме, удивится – о чем разговор? Такой зверь красуется в собрании у каждого коллекционера, хоть сколько-нибудь серьезно занимавшегося этой группой. Ведь шестиногий скороход, выстреливающий едкой пахучей струей в преследователя, будь то еж, птица или человек, шныряет и по пустырям Севастополя, и в парках Судака, Алушты, Партенида, не говоря о лесных склонах, скажем, где-нибудь близ сверкающего брызгами Джур-Джура. Всё верно. И все-таки – так, да не так. Есть крымская жужелица и у меня. В четырех вариантах цветовой аберрации. Но только все экземпляры пойманы не мной, а моими удачливыми товарищами, чуждыми энтомологии, но усвоившими, насколько глубоко жуки волнуют мое сердце, и имеющими снисхождение к этой слабости. Поклон вам, Александр Етоев, Люся Левитина и Дмитрий Провоторов.

Немного предыстории. Крымская жужелица (Carabus (Procerus) scabrosus tauricus) как отдельный подвид была описана в 1811 году итальянским зоологом Франко Андреа Бонелли, автором капитального труда “Observations entomologiques”. Он стал для нее как бы персональным Адамом, подарившим общепризнанное имя. Была ли она ему благодарна? О чем речь. Крымская жужелица – один из самых крупных и самых красивых хищных жуков Палеарктики – нигде, кроме Крыма, не встречается. По некоторым сведениям, длина его (без учета сяжек) может достигать шести сантиметров, однако на данный момент самым крупным экземпляром считается крымская жужелица из коллекции С.А.Мосякина (5,2 см). Надкрылья и переднеспинка жука – морщинистые, зернистой структуры, отчего его окраска имеет выраженный оптический характер, связанный с преломлением света, и колеблется в пределах спектра от ярко-зеленого до фиолетово-черного. В старом Китае родственницу крымской жужелицы изумрудную жужелицу (Carabus (Coptolabrus) smaragdinus) использовали при изготовлении ювелирных украшений – переливающиеся и посверкивающие надкрылья этих жуков оправляли в золото и носили в качестве броши или пряжки. Крымская жужелица крупнее изумрудной и в своей зеленой или синей гамме не менее красива, так что китайцы непременно нашли бы ей художественное применение. Но они до нее не добрались. Зато добрались французы, однако об этом позже.

До восьмидесятых годов прошлого столетия крымская жужелица, пусть численность ее в зависимости от внешних условий (засуха или дожди) несколько колебалась, в ареале своего обитания (весь южный берег, юго-запад и горные районы Крыма) встречалась довольно часто и даже несколько его (ареал) расширила за счет площадей поливного земледелия в степном Крыму. Ситуация изменилась с началом перестройки – в массовом порядке принялись вырубать виноградники, отчего сократилась популяция виноградной улитки, а виноградная улитка – основная кормовая база крымской жужелицы. В итоге в середине восьмидесятых крымская жужелица попала в Красную книгу СССР и Украины. Потом ситуация немного выровнялась, однако это продлилось недолго – с развалом единой страны дело приняло катастрофический характер. Начиная с 1992 года и вплоть до Крымской весны численность жужелицы сократилась настолько, что этот эндемичный вид стал не просто редким – он подошел к пределу, за которым уместно уже вести речь о вымирании. Именно в это время я предпринял четыре безуспешные попытки крымскую жужелицу отыскать. Не вышло, хотя иным, как уже говорилось, это удавалось.

В 2003 году я и мои товарищи, петербургские фундаменталисты, сделали запрос украинской стороне о причинах столь плачевного положения крымской жужелицы, чья судьба нас, как людей неравнодушных, чрезвычайно волновала. Официальный ответ был таков: Carabus (Procerus) scabrosys tauricus крайне чувствителен к ядохимикатам и инсектицидам, используемым в современном сельском хозяйстве. Но почему же тогда крымская жужелица благоденствовала в семидесятые, когда химизация сельского хозяйства достигала размеров несопоставимых с нынешними? Разумеется, это была чистой воды отписка, призванная скрыть неприглядную истину. Реальность такова: по данным службы безопасности объединения петербургских фундаменталистов, в украинском Крыму на тот момент существовало более двух десятков фирм, занимавшихся поставками личинок крымской жужелицы, по виду напоминающих больших фиолетовых мокриц, в рестораны Парижа и Средиземноморской Ривьеры. Ничего не попишешь – французы такие бестии, которые едят даже то, что не едят китайцы.

Словом, история с крымской жужелицей напоминает историю с южноамериканским дровосеком-титаном (Titanus giganteus), личинок которого индейцы издавна употребляют в пищу, в результате чего популяция этого самого крупного на планете жука (соперничает с ним лишь жук-геркулес – Dynastes hercules), достигающего в размерах семнадцати сантиметров (без учета сяжек), сократилась в сравнении с прежними временами в несколько раз. А аборигены Фиджий и вовсе сожрали своего эндемичного усача Xixuthrus heyrovskyi – его больше не существует в природе, осталось лишь несколько редких экземпляров в коллекциях. Не такая ли судьба была уготована Украиной и нашей крымской жужелице? Смотреть на это спокойно не было возможности. Летом 2005 года петербургские фундаменталисты после возвращения из поездки в Южный Крым сформировали правительство крымской жужелицы в изгнании. К сожалению, в силу безуспешных попыток прямых контактов по месту обитания я принял участие лишь в последней стадии переговоров с уже вывезенными из Крыма представителями этого шестиногого племени.

Не прошло и десяти лет, как наша работа дала результат: крымская жужелица вместе с Крымом вернулась в Россию, избегнув риска истребления и получив возможность свободного развития и безбоязненного размножения – без оглядки на гастрономические пристрастия Европейского союза. Уверен, нам будет что вспомнить и обсудить с крымской жужелицей, превратившейся из желанного соперника в верного соратника, когда наше долгожданное свидание на ее солнечной родине наконец состоится.

Второй жук, сумевший распалить мой ловчий азарт своим умением не даваться в руки, – жужелица блестящая (Carabus (Hemicarabus) nitens). Такой маленький красавчик (шестнадцать – восемнадцать миллиметров), искристо-зеленый, с ребристыми надкрыльями, отороченными золотисто-красной каймой. Голова и переднеспинка зачастую тоже отдают червонным золотом, но не всегда, встречаются и такие, кто остается верен сверкающе-зеленой гамме. Однако, увы, встречаются не со мной.

Жук этот, с одной стороны, распространен довольно широко – от Ирландии до Западной Сибири. С другой – места его обитания очень локализованы, разбросаны редкими пятнами, обусловленными не просто определенным биотопом, а черт знает чем. То есть привязка к излюбленным местам прослеживается – сырые луговины, берега водоемов, опушки хвойных и лиственных лесов у заливных лугов, близ торфяных болот, – но вот на этой опушке он, скажем, обитает, а на такой же по соседству – нет. Да что там по соседству: на одном и том же лугу – здесь есть, а сделал пятьдесят шагов в сторону – и жук пропал. Кроме того, Carabus (Hemicarabus) nitens очень чувствителен к антропогенному вмешательству в среду его привычной жизни и в этом смысле уязвим: если биотоп нарушен мелиорацией или выпасом скота, жук исчезает без остатка. Поэтому точки его обитания определяются как правило случайно, наудачу, и между жуковедами идет обмен этой чрезвычайно ценной информацией.

Поблизости от СПб известна одна такая точка – в Колпинском районе. Ее мне открыл Антон Бибилов, живущий в Колпино студент-биолог (сканы отловленных им экземпляров выложены на жучином сайте ЗИНа), с которым мы когда-то сошлись на почве общего увлечения.

Пришла пора, и я собрался на свидание, которое жужелица блестящая мне не назначала. Начало июня – самое время, жук этот особенно активен в конце весны – начале лета. Утром доехал до Колпина, покрутился, вырулил на какую-то подразбитую дорогу, уходящую в поля, свернул с нее на грунтовку к виднеющемуся перелеску и по глинистым колдобинам добрался до свежей просеки – тут велись подготовительные работы под нитку трубопровода, ведущего к новым нефтеналивным терминалам то ли в Приморск, то ли в Усть-Лугу. Дальше надо было идти пешком. Оставил машину на краю просеки, достал из багажника сапоги, переобулся и с рюкзачком за плечами двинул в поисках переправы вдоль старой дренажной канавы, за которой начинался густой ивовый кустарник, переходящий в сырое чернолесье. По двум доскам и невесть откуда взявшемуся старому колесному диску одолел журчащий на дне канавы ручей. Потом были непролазные на вид кусты, сквозь которые нельзя было прорваться напрямую, а приходилось изворачиваться, еще какие-то канавы и лужи, ольшаник, березняк, потом неожиданно появились светлые молодые сосенки, и я понял, что добрался. Тут начиналось подсыхающее торфяное болото, уже довольно крепкое и не чавкающее под ногами.

Время шло к полудню, солнце поднялось довольно высоко и порядком припекало, но охота, как известно, пуще неволи – работы еще хватало. Достал из рюкзачка стопку пластиковых стаканов, изготовленную на заказ в пору дикой конверсии цилиндрическую титановую копалку, с помощью которой в один оборот кисти можно сделать маленький шурф, куда точно входит стакан почвенной ловушки, и, утирая с лица пот, принялся за дело. По краю торфяника среди наступающих на него сосенок поставил штук тридцать ловушек, плеснув на дно каждой немного винного уксуса. Жужелицы, да и не только они, хорошо идут на такую приманку. На вино и пиво тоже идут охотно, но это уже разврат. Однажды на Алтае, в лесу, на склоне Сайлюгема, нашел винную бутылку, в которой, видимо, орудовавшие здесь лесорубы оставили недопитый глоток. Бутылка лежала на земле и была полна жужелиц (три вида, не имеющие отношения к нашему рассказу), которые пошли на запах и не смогли выбраться из стеклянного плена. И во Вьетнаме в качестве приманки пришлось использовать пиво – уксуса в местных лавочках я не нашел. На третий день бдительные рабочие-вьетнамцы обнаружили в национальном парке мои ловушки с пивом. И очень выразительно недоумевали, извлекая из земли пластиковые стаканы, – мало того что не допил, так еще и закопал! Словом, тяга к измененному состоянию сознания – не сугубо человеческая черта. Падки на это слоны, медведи, свиньи, курицы и даже прекрасные жуки. О чем-то это, безусловно, говорит, но тут я не специалист.

Итак, наладил ловушки и, взмокший от жары, сквозь чернолесье, кусты и комариную тень отправился в обратный путь.

Через пару дней в нетерпеливом предвкушении приехал оценить улов. На дне стаканов была всякая всячина – и бегунчики, и амары, и быстряки, и стафилины, и прочий мелкий вздор – попались даже несколько щелкунов, которые обычно в такие ловушки не идут. Не было только жужелицы блестящей. Поставил по краю опушки – чуть дальше – еще ряд ловушек и уехал в печали ни с чем. То есть без того, ради кого всю эту канитель затеял. Два дня спустя приехал снова – тот же результат. Так и продолжалось – добыча упрямо на охотника не шла. В конце июня снял ловушки – пора было ехать с товарищами в путешествие вокруг Онеги.

Но русские, как известно, упорствуют и не сдаются – на следующий год попытку повторил. Дорога к лесу была разбита окончательно – на просеке уложили трубы, и нефть пошла на экспорт в обход прибалтийских портов. Свежие трубы, увы, оказались единственной новостью – красавец-жук не пришел в ловушки и на этот раз. Должно быть, по какому-то капризу здешняя торфяная пустошь его больше не устраивала. То ли дали знать о себе старые дренажные работы, то ли новый нефтепровод – бог весть. Что ж, не всем нашим желаниям суждено сбыться. В таком положении вещей тоже можно найти утешение – в конце концов, исполняя свои желания, мы их теряем. А ведь счастье, как известно, состоит не в исполнении желаний и не в их смирении, а в самом их наличии. И потом, как-никак пара этих красавцев в моей коллекции есть – самка поймана в 1903 году знаменитым энтомологом Старком в окрестностях своего имения Ala-Mellola, что на Карельском перешейке в девяноста километрах от СПб – бывшее Великое княжество Финляндское в составе Российской империи. Этот экземпляр достался мне по случаю – в помещении музея при кафедре зоологии университета имени Герцена делали ремонт, часть коллекции, в том числе старые энтомологические сборы, обновлялись, и я получил разрешение взять себе кое-что из закромов. Александр Александрович Старк – легенда русской энтомологии. С 1878 по 1890 годы он занимал место управляющего имением великого князя Константина Николаевича (инициатора продажи Аляски и отца таинственного К.Р.), расположенного чуть южнее Туапсе, и за это время открыл и описал около полутора сотен видов жуков Западного Кавказа, по большей части эндемиков. Самца же жужелицы блестящей мне подарил жуковед по фамилии Свободный, поймавший серию этих живых самоцветов на колпинской точке в 2005-м.

Но сам по себе факт присутствия пары экземпляров жужелицы блестящей в коллекции не закрывает тему – любой рыбак вам скажет, чем самостоятельно пойманная рыба отличается от той, что лежит на прилавке. Всем. И это тотальное отличие невозможно избыть, оно не дает покоя. А стало быть, свидание на свежем воздухе с этим прекрасным жуком еще впереди – желание есть, и попыток его потерять я не оставляю.

Третий жук, долго не дававший мне покоя, – жужелица черная или, как иначе его называют, жужелица шагреневая (Carabus (Procrustes) coriaceus). Шагреневая – даже лучше, морфологически точнее. Мало ли на свете черных жужелиц, а вот шагреневых – наперечет. Связанная с ней история разворачивалась на Псковщине близ Новоржева. Пушкинские места:

 
Есть в России город Луга
Петербургского округа;
Хуже не было б сего
Городишки на примете,
Если б не было на свете
Новоржева моего.
 

Возможно, так некогда и было. Но сегодня – нет, не согласен. Видывали мы городишки и похуже. На неполные три с половиной тысячи постоянно проживающих тут жителей приходятся четыре супермаркета (две “Пятерочки”, “Магнит” и “Дикси”), десятка полтора магазинов коопторга, двухэтажный универмаг, шесть магазинов стройтоваров, три – модного конфекциона, два мебельных, два – электронных девайсов и сотовой связи, один книжный, большой воскресный и малый пятничный рынки, две аптеки, четыре лесопилки в городе и предместьях, ветеринарная лавка, лавки мясная и масломолочная, специализированный магазин электро– и бензоинструмента, столовая, кафе и павильон разливного пива, салон бытовой техники, салон продажи и ремонта компьютеров, заказ стеклопакетов, автозапчасти и много чего еще, что сразу и не разглядишь. Словом, высочайшая плотность торговых заведений на душу населения. Правда – ни одного светофора. В то время как в соседнем районном центре Опочке – целых два. И для новоржевцев это, разумеется, предмет небольшой зависти.

Так сложилось исторически, что уже много лет я провожу здесь, в деревне под Новоржевом, пару отпускных недель. Бывает больше, бывает меньше – зависит от текущих дел. Дом над рекой; над домом – береза с гнездом и щелкающими клювом аистами; в реке бьют хвостами бобры; на перекате между сдвинутыми в запруду валунами стоят нароты, куда идут окунь, лещ, голавль, красноперка, линь; на краю огорода – десяток ульев, полных гудящих пчел и правильного меда; лес с ягодами и грибами; озеро с белой цаплей и золотыми карасями; весенняя охота на селезня и вальдшнепа, осенняя – на гуся, перелетную утку, серую куропатку и тетерева. Есть заяц, лось, косуля и кабан, но я, как говорят промысловики, охотник по перу. Найдется, чем заняться. Ко всему – жуки.

Поначалу, лишь в общих чертах имея представление о здешнем видовом составе жужелиц, ставил наудачу ловушки на участке и по краю леса. Попадались в основном виды широко распространенные, массовые, выражаясь энтомологически – банальё. И вдруг однажды, когда в очередной раз приехал на выходные проведать погруженную в сельскую жизнь семью, малолетняя племянница Марфа, имевшая задание отлавливать всех встретившихся на ее пути жуков, вручила мне пластиковую баночку из-под фотопленки, где едва умещалась крупная черная жужелица. Я извлек ее на свет – изящная, тонкая в талии, матовая, с морщинистыми надкрыльями, действительно напоминающими по фактуре шагрень, это была она, жужелица шагреневая – самый крупный представитель рода Carabus в Центральной и Восточной Европе. Я и не предполагал, что встречу ее здесь, на Северо-Западе России, хотя, по некоторым сведениям, она изредка объявлялась в восьмидесятых-девяностых на юге Ленобласти, после чего сведения о ее поимке в этих районах больше не регистрировались. На юге Московской области, в Калужской и Тульской жужелица эта ловилась, хотя и считалась редким видом. В Смоленской области, как и в Московской, она занесена в Красную книгу. А тут на тебе – гуляет без охраны по Псковщине.

Жук еще довольно бодро сучил ногами и норовил удрать. В нем было добрых четыре сантиметра (без учета сяжек), притом что это – самец, а самцы в роду жужелиц, как правило, в размерах уступают самкам. Впереди его ждал вечный сон в эфирных парах. Кровь вспыхнула разом радостью и ревностью. Да, шагреневый щеголь попадет в мою коллекцию, но в этикетке, следуя щепетильным правилам энтомологических сборов, ловцом будет указана племянница.

Это был вызов. Не принять его – невозможно. На дворе стоял август 2004 года.

Зоркая Марфа высмотрела жужелицу на дороге, прямо за воротами участка – та шустро следовала по деревенскому проселку невесть откуда черт знает куда. Да и не заметить такого зверя, коль скоро он явился, удалось едва ли б. Carabus (Procrustes) coriaceus – сугубо лесной вид. Но до ближайшего перелеска было метров двести, дальше – озеро, справа от озера – верховое болото с худосочным сосняком, тянущееся до шоссе, слева – просторные боры, опушенные по краям осинниками. Откуда ты пришел, шагреневый скиталец?

С тех пор началась одержимая охота – я погружался с головой в материал, изучая нравы и повадки зверя, ставил почвенные ловушки то тут, то там, чередуя биотопы и приманку (уксус, пиво, подпорченная ветчина), бродил в сумерках по лесным дорогам с фонарем, луч которого оживлял кривляющиеся тени. Всё тщетно – попадались бронзовый Carabus granulatus, красноногий Carabus cancellatus, золотопуговичный Carabus hortensis и даже весьма редкий для нашего Северо-Запада Carabus convexus (про мелких карабид, сильфид и стафилинов не говорю), не было только желанной шагреневой. Иной раз наваливалось отчаяние и опускались руки. Однако терпение – черта, без которой охотнику не быть. Как музыканту без внутреннего слуха, позволяющего извлечь гармонию из тишины: ведь и Создатель сотворяет всё из ничего, пускай сторонникам научного воззрения милее полагать, будто всё явилось из ничего посредством собственных (этого самого ничего) усилий.