Текст книги "Выдох"

«Сколько женщин задавали себе тот же вопрос», – думает Ана.

– Значит, древнейшая профессия.

– Можно смотреть на все и под таким углом, но позвольте обратить ваше внимание на то, что дигитанты не будут подвергаться никакому принуждению, в том числе и экономическому. Если бы мы хотели продавать поддельную сексуальную страсть, воспользовались бы более дешевыми способами это сделать. Весь смысл данного проекта в том, чтобы создать альтернативу поддельной сексуальной страсти. Мы считаем, что секс лучше тогда, когда он дает наслаждение обеим сторонам, лучше как личный эмоциональный опыт, лучше для общества в целом.

– Звучит очень благородно. А что насчет людей, которых возбуждают сексуальные пытки?

– Мы не допускаем никаких сексуальных актов без взаимного согласия сторон, и это включает в себя секс с дигитантами. Контракт, который я разослала вам, гарантирует, что Binary Desire сохранит предохранители боли, которые изначально были установлены в Blue Gamma, усилив их самым современным контролем доступа. Как я уже сказала, секс лучше тогда, когда он дает наслаждение обеим сторонам. Мы абсолютно привержены этой позиции.

– Ну что, нравится? – говорит Феликс, обращаясь к группе. – Они предвидели все варианты.

Кое-кто из присутствующих гневно смотрит на него, и даже Чейз всем своим видом демонстрирует, что она предпочла бы обойтись без помощи Феликса.

– Я знаю, что вы надеялись не на это, когда начали поиск инвесторов, – говорит Чейз. – Но если вы сумеете отвлечься от вашего первого впечатления, я думаю, согласитесь, что наше предложение выгодно для всех нас.

– Мы всё обдумаем и дадим ответ, – говорит Дерек.

– Спасибо за то, что согласились ознакомиться с моей презентацией, – говорит Чейз. На экране появляется окошко, показывающее, что деньги с закрытого депозита доступны для группы. – И последнее, что хотелось бы сказать. Если с вами свяжется другая компания, внимательно читайте все, написанное мелким шрифтом. Типа клаузулы, которую хотели включить в договор наши юристы, которая давала бы им право перепродавать ваших дигитантов другим компаниям – с выключенными предохранителями боли. Думаю, вы понимаете, что это значит?

Ана кивает: это значит, что дигитанты могли бы быть перепроданы компании типа Edgeplayer для их использования в камере пыток.

– Мы понимаем.

– Binary Desire отвергла эту рекомендацию наших юристов. Контракт гарантирует, что дигитанты не будут использоваться ни для чего, кроме секса по обоюдному согласию. Посмотрим, дадут ли вам другие компании такую же гарантию.

– Спасибо, – говорит Ана. – Будем на связи.

Ана шла на встречу с представителем Binary Desire, настроившись на то, что это лишь для проформы, для того, чтобы получить кое-какие деньги за знакомство с презентацией. Теперь, после встречи с Чейз, она осознает, что постоянно думает об этом.

Миром виртуального секса она не интересовалась со студенческих лет, с тех пор как ее бойфренду нужно было провести семестр за границей. Прежде чем он уехал, они вместе купили периферийное оборудование: неброские аксессуары с твердой оболочкой и интересной начинкой из силикона, а затем запечатали каждое приспособление серийными номерами друг друга – виртуальная гарантия верности для виртуальных гениталий. Первые несколько сеансов были неожиданно забавны, но очень скоро эффект новизны сошел на нет, а изъяны технологии стали слишком очевидны. Секс без поцелуев был, увы, неполноценен, ей не хватало его лица в дюйме от ее губ, не хватало тяжести его тела, терпкого запаха его пота; возможность видеть друг друга на экране монитора не могла заменить всего этого, как близко ни располагалась бы камера. Ее кожа тосковала по прикосновению его кожи, и никакое периферийное устройство не могло стать заменой этому. К концу семестра ей казалось, что она вот-вот разорвется на части. С тех пор технология, безусловно, прогрессировала, но все равно осталась суррогатной заменой настоящей интимности.

Ана вспоминает новизну ощущений, когда она впервые увидела Джакса в физическом теле. Если бы дигитант находился в теле куклы, была бы мысль о сексе с ним более привлекательной? Нет. Ее лицо было прямо напротив лица Джакса, она протирала его линзы и искала царапины на робо-теле, но эта близость ни в чем не напоминала близость к человеку; у дигитанта нет чувства того, что кто-то вторгся в его личное пространство, у него отсутствует даже то доверие, которое демонстрирует собака, позволяющая вам почесывать ей живот. В Blue Gamma они изначально решили не оснащать дигитантов настороженностью в плане физической самозащиты – для их продукта это не имело смысла, – но какая же может быть интимность без необходимости преодолевать эти барьеры? Она не сомневается, что дигитанта можно снабдить реакцией возбуждения, близкой к человеческой, когда включаются зеркальные нейроны обоих партнеров. Но сможет ли Binary Desire дать дигитантам чувство уязвимости, которое возникает при обнаженности и которое сообщается другому, когда ты готова обнажиться в его присутствии?

Но, может быть, все это не важно. Ана вновь проигрывает запись видеоконференции, слушает Чейз, говорящую о новых рубежах, о сексе, где один из партнеров – не-человек. Это вовсе не должно оказаться тем же самым, что секс с другим человеком, и, может быть, это будет сопровождаться иным типом интимности.

Она вспоминает об инциденте, происшедшем во время ее работы в зоопарке, когда умерла одна из самок орангутанга. Все были убиты горем, но личный дрессировщик умершей самки был просто безутешен. В конце концов он признался, что занимался с ней сексом, и вскоре он был уволен. Ана, конечно, пребывала в шоке, особенно сильном из-за того, что он не казался откровенным и законченным извращенцем, таким, каким она представляла себе зоофила; его скорбь была искренней и глубокой, как скорбь человека, потерявшего возлюбленную. В прошлом он встречался с женщинами, что ее удивило, – она полагала, что такие люди просто не могут найти секс-партнера среди людей, но потом поняла, что оказалась во власти стереотипа, относящегося ко всем работникам зоопарков: они проводят массу времени с животными, потому что не ладят с людьми. Как и тогда, Ана пытается сформулировать для себя: почему несексуальные отношения с животными считаются чем-то нормальным и здоровым, а сексуальные – нет, и почему ограниченное согласие на наши действия, которое дают животные, достаточно для того, чтобы держать их как домашних питомцев, но недостаточно для сексуального партнерства. Она никак не может подобрать аргумент, который не коренился бы в ее личном отвращении, и не уверена, что это достаточно веская причина.

Что касается секса между дигитантами, то этот вопрос в прошлом время от времени обсуждался, и Ана всегда считала, что обладателям дигитантов повезло: им не приходится иметь с этим дело в реальности, ведь сексуальное созревание – это период, когда очень многие животные становятся неуправляемыми. Нет даже чувства вины, которое могло бы появиться, если бы пришлось хирургически охолостить Джакса, потому что при этом она не лишала бы его некоего фундаментального аспекта его природы. Но сейчас на форуме появилась тема, которая заставила ее пересмотреть свои взгляды.

От: Хелен Костас

Мне неприятна сама мысль о том, что кто-то будет заниматься сексом с моим дигитантом, но при этом я вспоминаю, что родителям тоже неприятно думать о том, что их дети могут заниматься сексом.

От: Марии Чжен

Это ложная аналогия. Родители не могут остановить процесс сексуализации своих детей, а мы можем. У дигитантов нет внутренней необходимости копировать этот аспект человеческого развития. Стоит быть поосторожнее с антропоморфными проекциями.

От: Дерека Брукса

Что значит внутренняя необходимость? У дигитантов нет внутренней необходимости иметь привлекательную личность или симпатичные аватары, но для всего этого есть хорошая причина: и такие аватары, и такая личность способствуют тому, что люди охотнее проводят время с дигитантами, что для последних, безусловно, хорошо.

Я не говорю, что нам следует принять предложение Binary Desire, но думаю, нам стоит задать себе вопрос: если мы сделаем дигитантов сексуальными, будет ли это способствовать тому, что другие люди их полюбят, причем так, чтобы это пошло на пользу самим дигитантам?

Ана задумывается: означает ли асексуальность Джакса то, что он лишен какого-то опыта, который ему было бы полезно получить? Ей нравится, что у Джакса есть друзья среди людей, и ее желание перенести Нейровзрыв на платформу «Реального Пространства» вызвано тем, что там Джакс сможет сохранить эти возникшие отношения и укрепить их. Но насколько далеко может зайти такое «укрепление отношений»? Насколько тесными могут стать такие отношения, прежде чем встанет вопрос о сексе?

Позднее этим же вечером она размещает на форуме ответ на комментарий Дерека:

От: Аны Альварадо

Дерек затронул хороший вопрос. Но даже если ответ на него будет утвердительным, это не значит, что нам следует принять предложение Binary Desire.

Если человек ищет объект для фантазирования во время мастурбации, он может достичь этого с помощью обычных программ. Ему не обязательно покупать невесту по каталогу[47]47
  То же, что «брачная иммигрантка».


[Закрыть]и наклеивать на нее дюжину пластырей InstantRapport, а ведь в принципе именно это Binary Desire и собирается предложить своим клиентам. Но этого ли мы хотим для своих дигитантов? Мы можем так накачать их виртуальными эндорфинами[48]48
  Эндорфины вырабатываются в нейронах головного мозга. Они уменьшают боль и приводят человека в состояние эйфории, почему и называются «гормонами счастья».


[Закрыть], что они будут вполне счастливы, обитая в каком-нибудь подвале на «ООПП Земля», но мы слишком уважаем их, чтобы так поступить. Не думаю, что мы должны позволять кому бы то ни было относиться к ним с меньшим уважением.

Признаюсь, идея секса с дигитантом поначалу меня обеспокоила, но сейчас я не против этой идеи в принципе. Я не могу представить себя в такого рода отношениях, но если другие хотят этим заниматься, я не вижу проблемы – при условии, что такие отношения не будут эксплуататорскими. Если будет существовать определенный уровень взаимного уважения, то, возможно, реализуется ситуация, о которой говорил Дерек: хорошо для дигитанта – и хорошо для человека. Но если у человека появится возможность свободно перекодировать таблицу поощрений или делать откаты до тех пор, пока он не найдет чекпойнт, в котором партнер кажется ему идеально настроенным, возникает вопрос: насколько он уважает дигитанта на самом деле?

Любой член пользовательской группы вправе принять предложение Binary Desire в индивидуальном порядке, но аргументы Аны достаточно убедительны, и пока никто не спешит с выводами. Через несколько дней после телеконференции Дерек рассказывает Марко и Поло о предложении Binary Desire, сочтя, что они заслуживают того, чтобы их информировали о происходящем. Поло любопытно знать, какие трансформации хочет сделать Binary Desire, он знает, что в нем заложена таблица поощрений, но при этом никогда не задумывался о том, что значит редактирование-перекодировка этой таблицы.

– Интересно было бы редактировать мою таблицу поощрений, – говорит Поло.

– Ты не можешь редактировать свою таблицу, работая на кого-то, – говорит Марко. – Сможешь, если станешь корпорацией.

Поло поворачивается к Дереку:

– Это правда?

– Даже если бы ты стал корпорацией, я не позволил бы тебе это делать.

– Эй! – протестует Марко. – Ты говорил, что, став корпорацией, мы будем вправе принимать решения самостоятельно.

– Да, я это говорил, – соглашается Дерек, – но тогда я не думал о том, чтобы вы переписывали свои карты поощрений. Это может быть очень опасно.

– Но ведь люди могут редактировать свои карты поощрений.

– Что?! Мы не можем делать ничего даже похожего на это.

– А таблетки, которые люди принимают для секса? Ифридизяки?

– Афродизиаки. Это рассчитано на короткое время.

– InstantRapport на короткое время? – спрашивает Поло.

– Не совсем так, – говорит Дерек, – но очень часто, когда люди пользуются им, они совершают ошибку.

Особенно если за это им платит компания, думает он.

– Когда я корпорация, сам могу делать ошибки, – говорит Марко. – В этом весь смысл.

– Ты еще не готов стать корпорацией.

– Потому что тебе не нравятся мои решения? «Готов» значит: всегда согласен с тобой?

– Если ты хочешь начать редактировать свою таблицу поощрений, как только станешь корпорацией, значит, ты не готов.

– Я не сказал «хочу», – категорически заявляет Марко. – Я не хочу. Я сказал, когда я корпорация, могу это делать. Разница.

Дерек умолкает на мгновение. Несложно забыть, но это именно тот вывод, к которому пришла пользовательская группа во время дискуссии об инкорпорации дигитантов: если статус юридического лица не просто игра словами, инкорпорация означает наделение дигитанта определенной самостоятельностью.

– Да, ты прав. Когда ты станешь корпорацией, ты получишь свободу совершать действия, которые мне кажутся ошибочными.

– Хорошо, – довольным тоном произносит Марко. – Когда ты решишь, что я готов, это будет не потому, что я соглашаюсь с тобой. Я могу быть готов, даже не соглашаясь с тобой.

– Верно. Но пожалуйста, скажи, что ты не собираешься перекодировать свою таблицу поощрений.

– Не собираюсь, знаю, это опасно. Можно сделать ошибку, которая не даст мне ее исправить.

Дерек испытывает облегчение.

– Спасибо.

– Но разрешить Binary Desire редактировать мою таблицу – это не опасно.

– Нет, это не опасно, но это нехорошая идея.

– Я не согласен.

– Почему? Не думаю, что ты понял, что именно они хотят сделать.

Марко расстроенно смотрит на Дерека:

– Я понял. Они сделают так, чтобы мне нравилось то, что они хотели бы сделать приятным для меня, даже если сейчас мне это не нравится.

Дерек осознает, что Марко все понял.

– И тебе не кажется, что это неправильно?

– Почему неправильно? Все, что я люблю сейчас, я люблю потому, что Blue Gamma так меня запрограммировала. Ничего неправильного.

– Да, но здесь разница. – Он на момент задумывается, как объяснить свою мысль. – Blue Gamma сделала так, что ты любишь угощение, но никто не решал за тебя, какое именно угощение ты должен любить.

– Ну и что? Не великая разница.

– Но разница.

– Я согласен, будет неправильно, если они станут перекодировать дигитантов, которые не хотят этого. Но если дигитант соглашается до перекодировки, ничего неправильного нет.

Дерек чувствует, что начинает сердиться.

– Так чего ты хочешь? Стать корпорацией и принимать решения самостоятельно или предоставить другим решать за тебя?

Марко задумывается.

– Может быть, я попробую и то и другое. Одна копия меня станет корпорацией, другая копия меня будет работать на Binary Desire.

– И ты не против того, чтобы с тебя делали копии?

– Поло копия, сделанная с меня. Ничего плохого.

Пребывая в растерянности, Дерек сворачивает дискуссию и отправляет дигитантов выполнять домашнее задание, но ему не удается забыть то, что сказал Марко. С одной стороны, Марко привел ряд веских аргументов, но, с другой стороны, Дерек достаточно хорошо помнит свои студенческие годы и знает, что умение аргументированно выступать в дебатах – не то же самое, что зрелость. Уже не впервые он думает о том, насколько было бы легче, если бы для дигитантов был юридически определен возраст достижения совершеннолетия; без этого только от него зависит решение о готовности Марко стать корпорацией.

Дерек не единственный, вовлеченный в конфликты после презентации Binary Desire. Во время их очередного разговора с Аной последняя жалуется на ссору с Кайлом.

– Он считает, что мы должны принять предложение Binary Desire, – говорит Ана. – Он сказал, что лучше это, чем мое согласие работать на Polytope.

Еще одна возможность для Дерека выразить свое критичное отношение к Кайлу – но как облечь это в слова? Все, что ему удается сказать по этому поводу:

– Потому что он считает, что трансформация дигитантов – пустяки.

– Именно, – раздраженно говорит она и продолжает: – Я не думаю, что налепить на себя пластырь InstantRapport – пустяки. Это совсем не пустяк. Но одно дело, если я добровольно воспользуюсь InstantRapport, и совсем другое, если Binary Desire будет искусственно навязывать дигитантам влюбленность в кого-то. Большая разница.

– Огромная разница. Но знаешь, здесь возникает любопытный вопрос. – Он рассказывает ей о дискуссии с Марко и Поло. – Я не уверен, может быть, Марко затеял этот спор из чистого упрямства, но он заставил меня призадуматься. Что, если дигитант добровольно согласится подвергнуться перекодировке, которую хочет сделать Binary Desire, – это ведь будет иная ситуация?

Теперь задумывается Ана.

– Не знаю. Возможно.

– Когда взрослый человек решает воспользоваться пластырем InstantRapport, у нас нет оснований возражать. Что нужно от нас, чтобы мы отнеслись к решению Джакса или Марко с таким же пониманием и уважением?

– Для этого они должны быть взрослыми.

– Но мы могли бы заполнить бумаги на инкорпорацию уже завтра, если бы захотели, – говорит Дерек. – Почему мы уверены, что не должны этого делать? Положим, в один прекрасный день Джакс говорит тебе, что он понимает, на что идет, принимая предложение Binary Desire, как ты – работу в Polytope. Что потребовалось бы, чтобы ты смирилась с его решением?

Она снова задумывается.

– Наверное, это зависит от того, считала бы я, основано ли его решение на опыте, или нет. У Джакса никогда не было любовных отношений, как не было и работы, а принять предложение Binary Desire означало бы и то и другое – и потенциально навсегда. Я хотела бы, чтобы у него был хоть какой-то опыт в этих делах, прежде чем он примет решение, последствия которого необратимы. Будь у него такой опыт, я вряд ли стала бы возражать.

– А, – произносит Дерек, кивнув. – Жаль, мне не пришло это в голову во время разговора с Марко.

Это означало бы трансформацию дигитантов, которая сделала бы их сексуальными существами – без намерения торговать ими; еще одна солидная статья расходов для пользовательской группы, даже после переноса Нейровзрыва.

– Но на это потребовалось бы время. Много времени.

– Конечно, но нет нужды торопиться и превращать дигитантов в сексуальные существа. Лучше подождать, пока мы будем в силах сделать это правильно.

Лучше приподнять возрастную планку совершеннолетия, чем рисковать опустить ее слишком низко.

– А тем временем наша обязанность – заботиться о них.

– Именно! Их интересы должны быть прежде всего. – Ана благодарна Дереку за то, что в главном они согласны, а он рад, что сумел поддержать ее. Но тут же на ее лице появляется расстроенное выражение. – Хотела бы я, чтобы Кайл это понял.

– Не уверен, что любой, кто не провел с дигитантами столько времени, сколько провели мы, смог бы понять.

Дерек произносит это не для того, чтобы осуждать Кайла, – он действительно так думает.

Проходит неделя. Ана на «ООПП Земля» с несколькими дигитантами Нейровзрыва ожидает прибытия гостей. Марко пересказывает Лолли содержание последней серии их любимого сериала-игры, а Джакс разучивает танец, для которого сам сочинил хореографию.

– Смотри, – говорит он.

Она смотрит, как он в быстром темпе принимает различные позы.

– Только помни, когда они появятся, тебе надо рассказать о том, что ты построил.

– Знаю, ты уже много раз мне это говорила. Когда они прибудут, я перестану танцевать. Сейчас я развлекаюсь.

– Прости, Джакс. Просто я нервничаю.

– Смотри, как я танцую, тебе станет легче.

Ана улыбается:

– Спасибо, попробую.

Она делает глубокий вдох и приказывает себе расслабиться.

Портал открывается, и через него входят два аватара. Джакс прекращает танцевать, и Ана ведет свой аватар к гостям. Надпись на мониторе идентифицирует их как Джереми Брауэра и Фрэнка Пирсона.

– Надеюсь, вы добрались без проблем, – говорит Ана.

– Абсолютно, – отвечает Пирсон, – логины, которые вы нам дали, сработали идеально.

Брауэр осматривается по сторонам:

– Старая добрая «ООПП Земля».

Его аватар сгибает ветку кустарника, потом отпускает ее и наблюдает, как она раскачивается.

– Я помню, какой был восторг, когда компания Daesan впервые выпустила все это. Тогда это был настоящий прорыв.

Брауэр и Пирсон работают в Exponential Appliances, компании, выпускающей роботов для работ по дому. Эти роботы – образчики старомодного ИИ, они не обучаются своим навыкам, эти навыки содержатся в их программном коде, и, хотя некоторые из роботов полезны в доме, назвать их мыслящими и сознающими нельзя. Exponential регулярно разрабатывает новые версии, рекламируя каждую из них как очередной шаг к ИИ, о котором мечтает потребитель; как дворецкий, который абсолютно предан хозяевам и максимально внимателен, как только его включили. Для Аны эта череда апгрейдов похожа на путь к горизонту, она дает иллюзию прогресса, но никогда не достигает конечной цели. Но потребители охотно покупают этих роботов, что дает Exponential Appliances немалый позитивный баланс по части финансов, а именно это и представляет интерес для Аны.

Ана не планирует устраивать дигитантов Нейровзрыва на работу в качестве дворецких или лакеев; совершенно очевидно, что Джакс и другие вряд ли согласились бы на такого рода работу. К тому же Брауэр с Пирсоном не работают в коммерческих структурах компании: они часть исследовательской группы, ради которой и создавалась Exponential. Роботы для домашней работы – возможность для компании финансировать попытки по созданию такого ИИ, который был бы технологическим совершенством: сущность с развитыми способностями к познанию, гений, не зависящий от эмоций или ограниченности тела, интеллект, огромный и невозмутимый, но одновременно исполненный сочувствия. Они ждут, что такой софт выскочит, как Афина из головы Зевса, полностью сформировавшимся, и, хотя Ана уверена, что они будут ждать этого чуда вечность, она надеется убедить Брауэра и Пирсона, что дигитанты Нейровзрыва могут стать действенной альтернативой той цели, которую ставит перед собой Exponential.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – говорит Ана.

– Мы с нетерпением ждали этой встречи, – говорит Брауэр. – Дигитанты, суммарное время активности которых больше, чем продолжительность жизни большинства операционных систем? Такое не часто увидишь.

– Да, не часто. – Ана осознает, что они откликнулись на приглашение скорее из чувства ностальгии, чем с целью рассмотреть бизнес-варианты. Что ж, пусть будет так, главное, что они здесь.

Ана представляет их дигитантам, которые затем устраивают небольшую демонстрацию проектов, над которыми они работали. Джакс показывает хитрую виртуальную штуковину, которую он изобрел, нечто вроде музыкального синтезатора, на котором он играет, танцуя. Марко объясняет принцип игры-головоломки, которую он разработал, – игры, в которую можно играть, кооперируясь или соревнуясь. Брауэра особенно заинтересовала Лолли, показавшая им написанную ею программу. В отличие от Джакса и Марко, которые создали свои проекты, используя наборы вспомогательных программ разработчика, Лолли сама пишет программный код. Однако Брауэр тут же разочаровывается, когда ему становится понятно, что Лолли пишет на уровне любого программиста-новичка, он явно надеялся, что как дигитант – программное существо – она будет обладать особым талантом к программированию.

После недолгой беседы с дигитантами Ана и ее гости из Exponential выходят из системы «ООПП Земля» и переключаются на видеоконференцию.

– Поразительно, – говорит Брауэр. – У меня когда-то был дигитант, но он так и не продвинулся дальше младенческого лепета.

– Это был дигитант Нейровзрыва?

– Конечно. Я купил его сразу же, как они появились в продаже. Это был инстанцированный маскот Джакса, как и ваш. Я назвал его Фитцем, в активном состоянии он пробыл около года.

У этого человека когда-то был бэби-Джакс, думает Ана. Валяющаяся где-то на складе заброшенных дигитантов младенческая версия Джакса знает этого человека как своего хозяина. Она спрашивает:

– Он вам надоел?

– Причина была не в том, что надоел, а в том, что стала очевидной его ограниченность. Я понял, что геном Нейровзрыва был неверным подходом. Фитц, безусловно, был сообразительным малым, но для того, чтобы он смог выполнять какую-либо полезную работу, понадобилась бы вечность. Не могу не отдать вам должное: вы поработали с Джаксом очень хорошо. И то, чего вы достигли, впечатляет.

Он произносит это так, будто она сложила гигантскую скульптуру из зубочисток.

– И вы по-прежнему считаете, что Нейровзрыв был неверным подходом? Вы же сами видели, на что способен Джакс. В Exponential есть что-нибудь хотя бы отдаленно подобное?

Это прозвучало резче, чем ей хотелось.

Брауэр отреагировал спокойно:

– Мы не пытаемся выйти на ИИ человеческого уровня. Нам нужен сверхчеловеческий ИИ.

– А вы не думаете, что ИИ человеческого уровня – важный шаг в этом направлении?

– Нет, если речь идет об уровне ИИ, который продемонстрировали ваши дигитанты, – говорит Брауэр. – Я не уверен в том, что Джакс когда-нибудь станет способным к работе, не говоря уж о том, чтобы он сделался гением в программировании. Как бы вам ни хотелось, но он достиг своего максимума.

– Я не думаю, что это так…

– Вы не можете знать это наверняка.

– Я знаю, что если геном-движок Нейровзрыва смог создать такого дигитанта, как Джакс, он сможет создать и такого гения, который нужен вам. Алан Тьюринг[49]49
  Английский ученый, внесший огромный вклад в развитие информатики. Создал прототип компьютера общего назначения, т. н. Машину Тьюринга.


[Закрыть]из среды дигитантов Нейровзрыва еще ждет своего рождения.

– О’кей, предположим, что вы правы, – снисходительно произносит Брауэр. – Но сколько лет понадобится, чтобы это произошло? У вас ушла масса времени на то, чтобы воспитать первое поколение, и за это время платформа, на которой они работают, безнадежно устарела. Сколько поколений пройдет, прежде чем вам удастся воспитать Тьюринга?

– Мы не всегда будем ограничены необходимостью их активизации только в режиме реального времени. В какой-то момент у нас появится столько дигитантов, что их хватит для формирования самодостаточной популяции, и тогда они уже не будут зависеть от общения и взаимодействия с человеком. Мы можем делать прогоны этого сообщества на «инкубаторских» скоростях без риска их одичания и посмотрим, что они произведут в результате.

Ана далеко не уверена, что реализация подобного сценария даст на выходе Тьюринга, но она репетировала эту речь столько раз, что сейчас говорит с полным ощущением того, что она в это верит.

Брауэр, однако, не убежден.

– К вопросу о рискованных инвестициях. Вы показываете нам группку подростков и просите заплатить за их образование в надежде на то, что когда они повзрослеют, то создадут народ, способный рождать гениев. Простите, но я думаю, мы могли бы потратить наши деньги более разумным образом.

– Но подумайте о том, что вы получаете! Я и другие владельцы посвятили годы воспитанию своих дигитантов. Перенос Нейровзрыва на новую платформу – это совсем недорого в сравнении с тем, сколько будет стоить оплата специалистов, чтобы сделать то же самое с другим геном-движком. А потенциальная выгода именно в том, что нужно вашей компании: гении программирования, работающие на высоких скоростях и раскручивающие себя до уровня сверхчеловеческого интеллекта. Если эти дигитанты уже сейчас способны изобретать и разрабатывать игры, просто представьте себе, на что будут способны последующие поколения. И вы будете зарабатывать на каждом из дигитантов.

Брауэр хочет ответить, но Пирсон его опережает:

– Вы именно поэтому хотите осуществить перенос Нейровзрыва? Чтобы посмотреть, что в один прекрасный день изобретут дигитанты с суперинтеллектом?

Ана видит, что Пирсон испытующе смотрит на нее, и решает, что врать не стоит.

– Нет, – говорит она. – Я хочу, чтобы у Джакса появился шанс вести более полную жизнь.

Пирсон кивает:

– Вы хотите со временем сделать Джакса корпорацией? Чтобы он стал личностью, пусть и юридической?

– Да.

– Держу пари, что и сам Джакс желает того же? Быть инкорпорированным?

– В общем и целом – да.

Пирсон снова кивает. Его подозрения подтвердились.

– Для нас это и есть главное препятствие к заключению сделки. Очень мило, что с ними интересно разговаривать, но то внимание, которое вы уделяли и продолжаете уделять своим дигитантам, позволяет им думать о себе как о личностях.

– Но почему же это препятствует нашей сделке? – спрашивает она, уже зная ответ.

– Нам не нужны работники с суперинтеллектом, нам нужны интеллектуально сверхразвитые изделия. Вы предлагаете нам первый вариант, и я не виню вас: невозможно, потратив столько лет на обучение дигитанта, как вы, думать о нем как о продукте, об изделии. Но наш бизнес не базируется на чувствах подобного рода.

Ана до сих пор делала вид, что это не так, но сейчас Пирсон сформулировал проблему со всей откровенностью: проблема в фундаментальной несовместимости целей Exponential и ее собственных. Им нужно нечто с реакциями личности, но не требующее отношения к себе как к личности, а этого она не может им дать.

И никто не может, потому что это невозможно. Годы, которые она провела, воспитывая Джакса, сделали его не просто интересным собеседником, он не просто обзавелся хобби и приобрел чувство юмора. Эти годы дали ему все те свойства, в которых заинтересована Exponential: живость и легкость перемещения в реальном мире, творческий подход к урегулированию новых проблем, способность суждения, которой можно доверить принятие важных решений. Каждое качество, которое делает личность более ценной, чем обычная база данных, есть результат опыта.

Она хочет сказать им, что Blue Gamma была права, сама того не подозревая: опыт не просто лучший учитель, опыт – единственный учитель. Если она чему-то научилась, воспитывая Джакса, так это тому, что нет коротких путей к цели; если ты хочешь воспитать здравый смысл, который приходит после двадцати лет жизни в мире, тебе нужно потратить на эту задачу двадцать лет. Нельзя собрать эквивалентную коллекцию эвристических методов за более короткое время; опыт несжимаем алгоритмически.

И даже если бы можно было сделать мгновенный снимок, фиксирующий весь этот опыт, а затем дуплицировать его ad infinitum[50]50
  До бесконечности (лат.).


[Закрыть], даже если бы было возможно продавать копии по дешевой цене или раздавать их даром, каждый из получившихся дигитантов все равно должен прожить целую жизнь. Каждому из них необходимо видеть мир новыми глазами, пережить сбывшиеся надежды и надежды несбыточные, научиться тому, что ты чувствуешь, когда лжешь, и что чувствуешь, когда лгут тебе.

Что означает: каждый из них должен заслуживать минимального уважения. Уважения, на которое Exponential расщедриться не может.

Ана делает последнюю попытку:

– Эти дигитанты все-таки могут принести вам прибыль в качестве работников. Вы могли бы…