Текст книги "Нона из Девятого дома"

Пирра сидела на специальном стуле, который всегда ставили для Пирры. Это был жесткий стул из гнутых металлических трубок и исцарапанных матовых пластиковых панелей. К шее ей всегда привязывали какую-то штучку, которая издавала тихие щелчки каждый раз, когда Пирра двигала головой. Если бы она сделала слишком резкое движение, ее позвоночник взорвался бы автоматически. Послышался щелчок, когда Пирра обернулась посмотреть на них: до этого она смотрела на портрет дамы, которая выглядела так, словно собиралась ударить фотографа.

Раздался еще один щелчок – закрылась дверь. Нона испугалась: она не заметила, чтобы по коридору шел кто-то, кроме них с Короной. Корону это не волновало, а вот Камилла напряглась. Когда они пришли, в комнате уже были люди, одетые так, как всегда одевалась Кровь Эдема. Их одежда поразила Нону раз и навсегда. Все, кого она когда-либо встречала, заматывали головы, будто они попали в пыльную бурю, и закрывали лицо самыми разными способами – противогазами, хирургическими масками, карнавальными масками с торчащими зубами, сварочными щитками, очками ночного видения – у всех были закрыты глаза, а многочисленные слои ткани не позволяли понять, что скрывается за ними. Когда они говорили, их голоса звучали плоско и глухо или хрипло и металлически, из-под сварочных масок. Голоса некоторых людей в масках помассивнее вообще не походили на голоса. Паламед говорил, что они используют технологии, чтобы скрыть свой настоящий голос.

Обычно на таких собраниях встречалось людей по десять, сегодня их было только двое.

Сразу было понятно, кто тут главный. Она сидела прямо под портретом, окруженная ореолом пластиковых цветов. У нее за спиной, чуть левее, стояла телохранительница с длинным ружьем за спиной и большим мачете у каждого бедра. Нона раньше думала, что это круто, но Камилла сказала, что это очень глупо и совсем не круто. А Паламед потом сказал, что Кэм лицемерка.

Два-мачете-у-бедра закрыла лицо маской с фильтром для воздуха и очками сварщика, и Ноне казалось, что она жуткая, как монстр на картинке. Она была в капюшоне, длинной куртке и перчатках, так что ни одну часть ее тела нельзя было разглядеть.

Сидящая казалась не такой жуткой – белая маска, вроде той, каких у них дома стояла целая коробка, вполне обычные черные очки и глухой черный капюшон. Не было видно ни лба, ни ушей, ни кожи. Это была командир. На языке Домов, но с сильным акцентом она сказала:

– Садитесь, пожалуйста.

Мягкий свет боковых панелей немного притух, из-за чего сидящие за столом разодетые люди стали еще более невнятными и странными. Красивое лицо Короны стало еще красивее, ее глаза приобрели мягкость, а смеющиеся губы – нежность, которой их иногда лишал яркий свет. Камилла и Нона сели в самом конце стола, а Корона устроилась слева от Ноны.

Камилла наклонилась немного вперед, взяла со стола ручку и принялась медленно крутить ее в пальцах, перебрасывая с костяшки на костяшку.

Корона прижала руку к груди в торжественном салюте и сказала:

– Увенчайте Его многими коронами Твои легионы доблестны, и Он отметил их Своим прощением от имени Ктесифона-3 приветствует Ценой страданий из Ктесифона-1. Ячейка Трои готова докладывать, командир ячейки.

– Давайте обойдемся без формальностей. У меня сегодня было три экстренных совещания, и я делаю вид, что это… как это… кофе-брейк, – сказала Ценой страданий, – это личная беседа. Учтите, что информация не должна выйти за пределы ячейки Трои.

– Жучков искали? – светским тоном спросила Пирра.

– Мисс Две, пожалуйста, не учите меня делать мою работу.

– Просто проверяю. Это же не на повестке дня. Мы находимся в одном из старых зданий на юго-востоке, в районе, который Кровь Эдема не контролирует. Ты вне своей зоны.

Два-мачете-у-бедра выхватила из-за спины пушку, которая громко щелкнула.

– Ликтор знает слишком много.

В воздушный фильтр маски был встроен какой-то вокализатор, так что голос походил на голос злого робота, прерываемый помехами. Что-то вроде «ЛИКТОР ЗЗЗТ ЗНАЕТ СЛИШКОМ МНОГО».

– Расслабься, – бросила Ценой страданий, даже не взглянув на Два-мачете. Та и не подумала расслабляться. Ценой страданий смотрела на Пирру.

– Водители выбрали южную дорогу с ее колдобинами?

– Сами виноваты, – сказала Пирра.

– Черт, – сказала Ценой страданий и снова махнула рукой. Два-мачете медленно опустила пушку.

– Да, мы сегодня не в лучшей форме. Давай закончим с играми на тему того, какая ты умная и сколько тебе лет. Меня они не впечатляют, а мою коллегу раздражают.

Камилла пощелкала ручкой и спросила:

– Кто вооружил докеров, которые вчера ворвались в администрацию порта?

– Ну начинается, – сказала Два-мачете. Вышло «НА ЗЗЗЗТ ЧИНАЕТСЯ».

Ценой страданий сплела пальцы.

– У нас есть для вас отличное предложение, так что это не имеет особого значения.

– Позволю себе повторить. Ты знала заранее о нападении на администрацию порта или нет?

Ценой страданий не успела ответить, когда ее телохранительница вмешалась напряженным тоном:

– У вас есть возражения? (ЗЗЗЗТ)

– Убиты двадцать два человека.

– Нет. Убито девятнадцать человек, а трое сторонников зомби упокоены. Считайте правильно. Вас волнуют девятнадцать или трое?

Из-за маски прозвучало это очень плоско, типа «ВАС ЗЗЗТ ВОЛНУЮТ», и вышло не впечатляюще. Ноне очень хотелось указать на это, но Корона заговорила первой:

– Если ты ставишь под вопрос верность ячейки Трои, ты ставишь под сомнение мою преданность, агент. Это так? Потому что по закону Крови Эдема у меня есть право обратного требования, и я могу воспользоваться им немедленно. Как насчет этого? Спорим, тебе никогда раньше не бросали вызов.

Ценой страданий выглядела огорченной даже сквозь пластиковую маску, очки и капюшон. Тогда телохранительница пропела:

– Просто здорово. ПОЕХАЛИ ЗЗЗТ.

Ценой страданий продолжила:

– Этого более чем достаточно. Вы обученные солдаты, а не портовый сброд за кружкой пива. И никакое право обратного требования здесь неприменимо. Я бы проэкзаменовала вас обоих, но у нас вообще нет на это времени.

Телохранительница и Корона замолчали. Глаза Короны казались злыми и особенно яркими, губы плотно сжаты: выглядела она великолепно, как всегда. Когда Нона сильно злилась, ее щеки краснели, а голос становился скрипучим. Она ужасно завидовала.

– Выслушай меня спокойно, Гект, – продолжила Ценой страданий. – Переговорщик находится на орбите.

Камилла встала.

Пирра мягко сказала:

– Мы этого ждали. Послушай.

Камилла села. Со стороны Нона видела, что она тоже злится – не так прекрасно, как Корона. Глаза у нее стали пустыми, как будто из них стерли саму Камиллу: серыми, стеклянными и неподвижными.

– Вы могли бы сэкономить себе полчаса, а нам два раза по полчаса, рассказав нам об этом на раскопках, командир, – заметила Пирра.

– Я очень внимательно слежу за тем, что делаю, мисс Две. Поэтому я говорю непринужденно… максимально по инструкции… чтобы у меня был шанс обсудить это с ячейкой Трои нормально. Прибытие переговорщика пугает нас всех. Многие фракции не ожидали, что он рискнет явиться, особенно с учетом этого синего безумия.

– И каков консенсус? – спросила Пирра.

– В настоящее время проводится экстренное совещание, в котором я не участвую, по вопросу о том, стоит ли сбивать переговорщика. Поддерживающих меньше, чем я думала, – ответила Ценой страданий. – В любом случае это предлагают анархисты, а не основной костяк. Они бы взорвали большую часть планеты, но им не хватает поддержки. Официально я готова подчиниться. Неофициально я дико рада происходящему. Время идет… мы колеблемся, паникуем, теряем все больше и больше людей в Антиохии… секта противопереговорщиков теряет силу. И это очень хорошо во многих отношениях. Изображение, пожалуйста. – Это было сказано Двум-мачете, которая обошла стол слева и, показывая, что она об этом думает, с силой дернула свисавший с потолка шнур. На стене развернулся белый лист.

Потом Два-мачете вернулась, встала за спиной у Ценой страданий и начала возиться с коробкой проектора, встроенной в стол, что-то мрачно бормоча. Циркулятор воздуха превращал слова в шипение.

Нона сильно разволновалась, потому что ей нравилось смотреть на картинки из проектора. Кровь Эдема редко показывала что-то кроме карт, цифр или фотографий гор трупов, но надо быть довольным тем, что дают.

– Спасибо. Давай, загружай эту штуку, – велела Ценой страданий.

– Мне ты ничего не показывала, – медленно сказала Корона.

– Нет. Сейчас и покажу.

Телохранительница щелкнула выключателем. В ответ проектор загудел, оживая, и белый экран посерел. Изображение фокусировалось так медленно, как будто это было вообще не изображение. Казалось, что его рисуют на экране строку за строкой, сверху вниз, и каждая строка постоянно перерисовывается с более высокой четкостью. Нона разглядела что-то громоздкое на темном фоне, но и все.

– Ограничение технологий. Простите. Мы используем короткие волны, – нетерпеливо сказала Ценой страданий, – знала же, что надо заранее загрузить. Весь вечер, ночь и утро просидела в машине. У меня будет тромбоз. Давайте тогда начнем с маленького введения. Вы вот-вот увидите космический корабль, который мы заметили… – Ценой страданий заглянула в лежавшую перед ней папку, – шесть часов двадцать пять минут назад. Он находится на орбите, пока мы разговариваем.

Серая капля на сером фоне превратилась в шаттл. Нона видела шаттлы на этой планете до того, как небо изменилось: большие квадратные грузовые пусковые установки с крюками сверху для крепления к космическому лифту и запуску с геостанции. Они походили на консервные банки из-за логотипов компаний по бокам. Этот шаттл был изящнее и без картинок. Борта его украшали кости, торчавшие, как окаменелости в высохшем русле реки. Целые скелеты сворачивались в замысловатые узоры, как будто они упали в форму при отливке шаттла. А еще у него были окна из темного стекла. У грузовых челноков окон не было.

Когда появилось изображение, пальцы Камиллы застыли, обхватив ручку. Потом она нажала кнопку и принялась лениво корябать что-то на бумаге, вот только Камилла никогда ничего не делала медленно и была физически неспособна рисовать каракули.

– Вы понимаете, что это изображение вызвало серьезную озабоченность, – сказала Ценой страданий.

– Но почему это вас не успокоило? Это же не подкрепление, – заметила Пирра.

– Да. Это не войсковой транспорт. Метров десять в поперечнике.

– Я могу батальон втиснуть в десять метров, – заверила телохранительница, – а дайте срок, и два (ЗЗЗЗЗ ДВА).

– М-м-м. Сложишь их вдвое? – уточнила Ценой страданий.

– Солдаты сделают так, как я велю.

– Что ж, тогда солдаты должны радоваться, что тебя уволили с действительной военной службы. Корона? Что скажут твои люди?

Корона и Камилла многозначительно переглянулись. Застывшие пальцы Камиллы продолжали играть с ручкой. Нона украдкой подглядела рисунок: там были всего-навсего три закорючки и крошечное сердечко.

– Как давно заброшена установка Второго дома? Станция Красная-как-кровь? – спросила Камилла.

– Ага, понимаю, к чему ты клонишь, – сказала Ценой страданий, – ответ: прошло три месяца с тех пор, как ее покинули войска империи. Я вчера получила информацию о расследовании, проведенном на прошлой неделе. Станция пуста. Тебе интересна точка вылета?

– Да. Этот корабль недостаточно велик для стелы. Возможно, он даже недостаточно велик для субсветовой скорости. Как он сюда попал?

Корона откинулась на спинку стула, глядя на экран проектора, подложив под голову согнутую золотую руку. Нона заметила, что ее бицепсы видны даже сквозь рубашку и что одна ладонь у нее замотана резиновой лентой.

– Для субсветовой – вполне, Милли. Посмотри на двойные стойки и огромное выхлопное отверстие. Это Зиз-класс.

В темных очках Камилле было трудновато удерживать чей-либо взгляд, но она слегка наклонила голову в сторону Пирры, которая смотрела на картинку. Пирра пожала плечами и сказала:

– Корона – эксперт. Это все появилось уже после меня.

– Зиз – не стандарт Когорты, – продолжила Корона, – и он не такой большой, как вы думаете. Видите, окон на корме нет? Большую его часть занимает двигатель. Даже без чехла. Субсветовая скорость – без проблем, но для стелы места нет точно, Камилла права. Он не может цепляться за якорь-обелиск.

Камилла начала писать на своем листке бумаги, пока Корона еще говорила, каким-то образом умудряясь писать и пристально смотреть одновременно. Телохранительница даже не пыталась скрыть свой интерес к листку и открыто пялилась на него, вытянув шею. Но, кажется, не находила ничего подозрительного.

– Корона, ты что, тайный эксперт по космическим кораблям своего народа? Неплохой туз в нашем рукаве.

Корона только засмеялась в ответ.

– Нахваталась из вторых рук, командир. По уши втюрилась в парня, который обожал шаттлы, – сказала она и задумчиво добавила: – У него было великолепное тело. Танцор. Любил шаттлы, а на меня и не смотрел, так что я влюбилась насмерть. И вот так всегда.

– И что случилось? – спросила телохранительница. – Ты его съела?

– Такого мальчика? Не за раз.

– Ты грубая, – сказала телохранительница.

– Да. Хорошо. Я имею в виду данные, а не романтическую историю, ненавижу их, – вмешалась Ценой страданий, – позвольте скорректировать цифры. Понизьте нашу до семи-восьми метров. Больше места для войск нет. Так даже лучше.

– (ЗЗЗЗ!) Семь метров. Шесть метров. Какая разница, командир. Пяти обученных зомби хватит, чтобы нас сожрать. Город только начал избавляться от фобии вылезающих из земли костей. Если угроза снова возникнет, мы потеряем месяцы, затраченные на казармы, и они перегруппируются. Позволь мне поговорить с фракцией противников переговоров, ты же знаешь, что я могу.

– Ты не забываешь про Варуна Пожирателя? – мягко спросила Ценой страданий. – Про улей и про синее безумие? Подгоняешь аргументы?

– А с чего мы взяли, что у них нет средства от этого? Что они не придумали магию, таблетку или еще что, что не дает блевать и кричать? Забыла принцип: «Предполагай худшее, игнорируй лучшее»?

Пирра почему-то слегка улыбнулась, как будто что-то вспомнила. Телохранительница на миг склонила голову перед портретом, висевшим за спиной у Ценой страданий.

– А ты забываешь принцип: «Не делай из всего катастрофу». Я часто слышала его из ее собственных уст. У меня нет времени на худшие сценарии. Мы должны играть теми картами, которые нам сдали.

Пирра внезапно спросила:

– Корона. Каков расход топлива у корабля Зиз-класса?

– Огромный. – Услышав вопрос, Корона просияла: – Запас полностью истощается после дня на субсветовой скорости. И ему нужно особое топливо, обогащенное талергией, а не просто водородная смесь. Водород перемешает все в двигателе.

– Тогда возвращаемся на исходные. Либо этот шаттл брошен, либо… прошел через Реку, – сказала Камилла.

– Что за Река? – спросила телохранительница, но Ценой страданий перебила ее:

– Это выше уровня твоего допуска. Игнорируй.

– Значит, мне нужен этот чертов до…

– А кто именно выступает переговорщиком? – спросила Пирра.

– Это мы все очень хотели бы узнать, – ответила Ценой страданий.

– Это порадовало многие фракции, включая Неправедную надежду… они решили, что что-то значат, что Иоанн Гай воспринимает их и все дело крайне серьезно.

– Ну он бы так и поступил, – заметила Камилла. – Вы снова продаете ему Шестой дом.

Раздалось жужжание, как будто Два-мачете собиралась что-то сказать, но тут вмешалась Пирра:

– Иоанн Гай всегда относился к тебе серьезно. Командир, как это соотносится с нашим сроком?

– Надежда просит отчет о проделанной работе, – ответила Ценой страданий.

Ее очки, спрятанные глубоко под капюшоном, обратились в сторону Ноны. Все в комнате вдруг вспомнили о существовании Ноны и тоже посмотрели на нее. Она почувствовала себя выставленной напоказ и очень пожалела об этом, пока Камилла не улыбнулась ей такой крошечной улыбкой, что эта улыбка легко пролезла бы под дверь. Ноне стало лучше.

– В нашем распоряжении еще много месяцев, – сказала Корона, – все идет чудесно. Укажи, что у нас есть другие пути и средства.

– Я постоянно указываю остальным на что-то, – сказала Ценой страданий. – К сожалению, все согласны, что мы исчерпали доступные способы и у нас очень, очень мало средств. Она еще не та, на кого мы надеялись, и мне самой тоже так кажется.

– Скажи им, что поимка ликторов далась вам не так-то просто, – предложила Камилла.

Ценой страданий соединила кончики пальцев в перчатках.

– Ну нет, это не так, – задумчиво сказала она. – Источник Жуайез и источник святого Петра дали Ктесифону многое. Точные схемы флота впервые за сто лет. Боже, что это был за день! Я тогда была всего лишь новобранцем, но это было захватывающе. И расположение Митреума… тоже очень полезно. Не говоря уже о настоящем покушении на жизнь Иоанна Гая. Я знаю, что это не сработало, но это сама по себе важная информация. Мы бы ничего не узнали о Зверях Воскрешения без командора Уэйк, – тут она и телохранитель отсалютовали портрету на стене, и рот Пирры странно дернулся, – и ее источника Эгиды, и мы бы не нашли контакт среди Домов… двадцать лет назад. Да, миссия с треском провалилась. До посмертного контакта год назад. Нет, взаимодействие с ликторами вышло довольно удачным. Конечно, нашим главным союзником была источник Хрисаор, которая рассказала нам об обелисках и стелах, а также победила десяток высокопоставленных деятелей Домов и одного некромантического монстра.

– Цитера уничтожила горстку взрослых, несколько детей и старый научный проект, – нетерпеливо сказала Пирра, – и провела через десять двух новых ликторов. Не очень-то она старалась. Что бы она ни творила в доме Ханаанском, вам это не особенно помогло. Продолжай. Говоря, что они хотят прогресса, ты имеешь в виду, что они хотят сделать ее оружием? Или она просто еще один аргумент на переговорах?

Камилла заметила:

– Любой, кто способен назвать двух четырнадцатилеток высокопоставленными деятелями Домов, не заинтересуется Ноной.

– Камилла Гект. – Ценой страданий подняла руку. – Я не пытаюсь быть жестокой. Попробуй взглянуть на ситуацию моими глазами. Хрисаор – Цитера из Первого дома – пришла к нам и сообщила о назревающем кризисе. О том, что вот-вот должны появиться восемь новых ликторов. И она устранила эту проблему. В доме Ханаанском было восемь могущественных некромантов… с нашей точки зрения, это будущие восемь врагов, которых мы никогда не сможем победить. Ликторы буквально выбивают почву у нас из-под ног. Мы не видим, как они появляются. Мы не способны остановить их. Когда они приходят, начинается обратный отсчет, и у нас отнимают еще один дом. Наши дети лишаются родины, наши внуки становятся бродягами навечно. Сколько жизней уравновесят десятерых мертвецов и эту древнюю… штуку?

– Цитера не убивала десять человек, – сказала Кэм. Ручку она очень крепко сжала между большим и указательным пальцами. – Она убила только шестерых. Первый рыцарь Второго дома убила ваше чудовище и погибла от его рук. Восьмой дом уничтожило нечто непостижимое. И Шестой ушел на своих условиях.

Наступило неприятное молчание.

– То, что произошло в доме Ханаанском, не было вашей победой, командир, – продолжила Камилла. – Это была победа Цитеры. Только она получила именно то, к чему стремилась. А вам просто повезло подобрать объедки. И ты все еще думаешь, что можешь использовать ликторов как оружие? Что произойдет, если мы дадим тебе то, чего ты хочешь? Прямо здесь, прямо сейчас? В этих казармах, на полной мощности, под безумным воздействием улья? Предполагай худшее, игнорируй лучшее. И худшее здесь очень плохо.

– Ты ничего не знаешь о худшем, – сказала телохранительница. – Хочешь знать реальный план на худший случай? В том числе мой план. Идем по головам трусов, переговоров не ждем. Эвакуируем кого сможем, ликвидируем казармы, устроим ковровую бомбардировку всего района. Убедимся, что все до единого зомби на планете мертвы. Наверняка эта синяя хрень ищет именно зомби. Нет зомби? Нет и сферы. Почему ты всегда выступаешь за план, при котором зомби остаются живы?

Корона так сильно грохнула кулаком по столу, что все дернулись, кроме Пирры.

– Просто заткнись уже! Достали твоя фальшивая бравада и жажда крови. Оставь мое крыло в покое. Ненавижу, когда ты ругаешься.

В комнате воцарилась тишина, телохранительница тоже замолкла. Они с Короной смотрели друг на друга сквозь сварочную маску с искренней ненавистью.

– Корона, у тебя ничего нет, кроме сисек, волос и болтовни.

– Нет. У меня есть сиськи, волосы, болтовня и руки, которые умеют обращаться с мечом.

– Что, думаешь, круто звучит? – спросила телохранительница.

– Вы проигнорировали мое предупреждение. Обе заступаете на боевое дежурство, – заявила Ценой страданий. – За разговоры о сиськах и за то, что вы обе такие задницы. Повторяйте это про себя два дня, вперед.

Телохранительница вытянулась в струнку так, что даже задрожала всем телом. Корона откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Ценой страданий села поудобнее. Капюшон чуть съехал с лица, и черные линзы, закрывающие ее глаза, заблестели под тусклым светом лампы. В стекле отразились все присутствующие.

– Ячейка Трои, – сказала она, – это старый разговор. Он повторяется снова и снова. Вы прекрасно знаете, чем я могу посочувствовать, а чем нет. Дело не только в шестнадцати. Если я скажу: «Эксперимент с ликтором проходит хорошо, поскольку ликтор уже говорит полными предложениями, но не проявляет никаких признаков силы», остальные обязательно ответят, что это бесполезно и ее надо отдать вместе с остальными. Если я солгу и скажу, что у нас скоро будет ликтор, Надежда потребует, чтобы я это доказала. А это Надеющиеся сажают людей в тюрьмы. Я не могу их обмануть. Каждый хочет знать, какие у нас карты на руках, до начала переговоров. Ожидается, что я выскажу все сегодня. То, что я говорю… и то, как я это говорю. Для вас должно быть очень важно.

– Спасибо, что напомнила, – заметила Камилла, – мне нужны доказательства того, что Шестой дом жив.

– Ты же знаешь, что не может быть и речи о том, чтобы причинить им вред, особенно сейчас, – сказала Корона.

– Доказательства. Прямо сейчас, – твердо сказала Камилла, – я хочу убедиться, что их еще шестнадцать. Может быть, им нужна Нона затем, чтобы подчистить цифры и скрыть, сколько уже умерло под пытками.

– Это я обещала им помилование, Гект, – жестко ответила Ценой страданий. – Никаких пыток. Крыло Мерва это знает.

– Не сказать, чтоб вы выступали единым фронтом, – заметила Пирра.

– Неправедная надежда – очень дрянной человек, – сказала Ценой страданий, – но мое слово кое-чего стоит в Крови Эдема.

– И насколько ты в этом уверена? – уточнила Пирра.

Наступило долгое молчание. Ценой страданий хрипло вздохнула под маской, потом резко сказала:

– Я все равно собиралась тебе это отдать. Держи.

Она открыла папку из коричневой бумаги и достала из нее маленькую электронную штучку размером и формой с ноготь, с зубцами. Постучала по потрескавшейся деревянной облицовке стола, и ничего не случилось. Тогда она постучала еще раз, сильнее, и кусок стола неохотно отъехал, открывая деревянную панель с гнездами и кнопками из твердого белого пластика. Камилла снова замерла, подперев подбородок одной рукой и сжимая в другой ручку. Она больше походила на изображение Камиллы, чем на саму Камиллу. Из динамиков в стенах послышался внезапный шумный треск, а затем бестелесный голос:

– Говорит главный архивариус Юнона Зета, оставленная в качестве представителя Надзорного органа вместо Главного стража. Прошло шесть дней, семь часов и сорок шесть минут с момента последней записи. Отвечая на предыдущий вопрос: статья называется «Гетероскедастичность в моделях органов на основе долгосрочных данных». Численность личного состава стандартная. В доме, который раньше именовался Шестым, все хорошо. Ждем дальнейших указаний.

Ручка оставила крошечную отметину на бумаге, на которой рисовала Камилла. Камилла внезапно расслабила плечи, щелкнула ручкой и немного наклонилась к отметине.

– Принимаешь в качестве доказательства?

– Да. Следующий вопрос: сколько страниц в моей диссертации?

Ценой страданий записала это.

– Хорошо. Не могу гарантировать, что в сложившихся обстоятельствах следующий выход на связь случится скоро, но постараюсь сделать это своевременно. А теперь, Камилла Гект, скажи мне что-нибудь.

Камилла сидела, будто проглотив шомпол, совершенно неподвижно, глубоко задумавшись.

– Скажи, что у них будет ликтор или аналог. Надо только подождать.

– У меня возникли крайне мрачные мысли, – сказала Два-мачете-у-бедра.

– Значит, кормим их обещаниями, – спокойно уточнила Ценой страданий. – Отлично. Что-нибудь еще?

– Мне нужно в туалет, – сказала Нона.

– Ну, в конце концов, все мы люди… все мы ходим в туалет. – Ценой страданий откинулась на спинку стула. – Думаете, я пытаюсь укрепить свою слабеющую власть? – Ценой страданий сложила руки, как для молитвы. – Думаете, что я либо жестокая предательница и что я предусмотрела такой исход грандиозной встречи, на которую мы надеялись… либо что я глупа и наивна. Но я не наивна. Я просто никогда не думала, что возможен такой ужасный страх или такой ужасный шанс. Я хочу, чтобы Кровь Эдема сражалась, и сражалась красиво; хочу победить с любой помощью или содействием, которые могут дать ваши Дома. Я больше не хочу убегать. И вот появляется переговорщик. О чем попросит Иоанн Гай и что захочет Иоанн Гай? И дадим ли мы ему это? Все, что я могу вам сказать… я готова дать ответ. И Кровь Эдема поддержит меня, если будет знать как, если дать им веские причины. Пожалуйста, помогите мне объяснить им эти причины. Мы закончили. Пошли все в туалет. Ктесифон-3, ячейка Трои, свободны.