Текст книги "Кому молиться в болезнях. Рассказы о святых целителях"

Святые мученики Кир и Иоанн

Среди тех, кого Церковь величает целителями, кого призывает в молитвах о здравии болящих при совершении Таинства елеосвящения, на водосвятных молебнах и в других молитвословиях, есть несколько святых, которые всегда именуются попарно. Вдвоем они совершали свое служение, вдвоем, чаще всего, переходили и в жизнь вечную. Это святые друзья и братья, чья дружба и братство были во Христе и ради Христа. Они вместе шли к единому свету Христову, потому что вместе идти легче и радостней, вместе не так горька чаша страданий, не так тяжела ноша трудного земного бытия.

За день до памяти мученика Трифона празднуется память святых чудотворцев и безмездных врачей Кира и Иоанна. Пути их сошлись не сразу. Их происхождение, родина и занятия были различны. Но сердца их искали одного, и судьбы их сплелись в конце концов воедино.

Кир родился в Египте, в великой и славной Александрии. С юности был он обучен искусству врачевания, с детства воспитан в тогда еще гонимой христианской вере. Александрия была знаменита своими дворцами и языческими храмами. В ней скопились богатства всей Северной Африки, но были в ней и кварталы бедноты. Там в каменных душных каморках не прекращались болезни, рождались и тут же умирали дети, слышны были плач и стоны. Туда-то чаще всего и спешил средних лет человек в светлой накидке, с небольшим мешком за плечами. Он приходил в беднейшие дома, рисовал на стене таинственные знаки: крест и рыбу, и погружался в молитву.

– Тебя, – говорил он лежащему в лихорадке молодому плотнику, – исцелить может только твой Создатель и Спаситель, Иисус Христос, Который пришел в этот мир и жил в Галилее двести лет назад и был, как ты, плотником. Веришь ли Ему, брат мой?

На сердце у измученного болезнью бедняка потеплело, и слезы выступили на глазах, и он прошептал:

– Я хотел бы верить, потому что наши боги жестоки и хитры, и тщетны все наши жертвы…

– Если так, то вставай с постели и ходи, потому что ты совершенно здоров.

И, не веря себе самому, плотник поднимался с постели, его измученные многодневной лихорадкой члены наполнялись силой. Но главное – в душе звучало новое и сладкое имя – Иисус.

Так ходил Кир по домам бедняков, хотя заглядывал и в богатые чертоги, ведь и там нуждались в исцелении тела, а более всего – души. Он нес обновление сердцам людей, нес им дыхание свободы, потому что Христос пришел отпустить пленных на свободу, дать им силы для новой жизни.

Но однажды по городу пробежал слух: император издал указ о жестоких мерах против христиан. Кира знало полгорода, и всякий почти, кто знал его, дорожил им, как великой драгоценностью, ведь он был последней надеждой тех, кому все остальные врачи прочили только смерть. Многие александрийцы были убеждены: пока есть где-то рядом Кир, можно быть спокойным за любимого ребенка, даже если его бьет лихорадка. Ведь Кир придет, помолится и поможет. А теперь ему угрожала смерть.

– Уходи, беги, сохрани свою жизнь, ты нужен людям, – говорили Киру в бедных хижинах и богатых домах.

И он ушел. Он шел, куда вела его дорога, куда петляли горные тропки, куда звал таинственный внутренний голос. Он укрылся от гонений в Аравии. Там нашел он христианских монахов и сам принял монашество. Но не с тем, чтобы уйти от людей и беседовать только с Богом, а с тем, чтобы всю свою жизнь отдать служению Христу, Который говорил: «То, что вы сделали одному из малых сих, вы сделали Мне».

Кир и здесь продолжал искать тех, кто страдал и ждал исцелений. Он приходил в затерянные среди песков аравийские селения, склонялся над измученными проказой больными, над умирающими детьми, над обессиленными стариками, помазывал маслом, поил отваром целебных трав и говорил о распятом и воскресшем Сыне Божием, Который ходил по земле, сострадая больному человечеству и неся ему исцеление. Везде, где побывал Кир, оставалось радостное ощущение встречи с Богом любви, и выздоравливающие больные становились христианами. Так любовью и милостью росла и крепла гонимая Церковь.

А в эти времена в Сирии жил человек по имени Иоанн. Он был воином, но нередко душа его тяготилась этим званием. Ведь более всего хотелось ему нести людям не раны и смерть, а радость и утешение. Был он христианином. И тогда же, когда Кир ушел из Александрии, спасаясь от гонений, удалился из родных мест и бывший воин Иоанн. Он оставил свою службу, своих родных и отправился в Иерусалим. Там размышлял он о жизни Спасителя, слушал евангельские повествования в тайной пещерной церкви недалеко от того места, где был распят Спаситель. И чем больше слушал Евангелие Иоанн, тем больше понимал: Господь зовет нас быть милосердными, зовет нас нести чужие немощи, утолять чужое страдание. Быть милосердным самарянином для всякого, кто требует этого, призывал каждого человека Христос. Но где найти в себе силы и способности помочь людям, Иоанн не знал. И вот однажды от одного странника, пришедшего с юга, он услыхал о чудном целителе Кире, который ходит в монашеском рубище по селениям, проповедует Евангелие и исцеляет болезни.

– Я должен его увидеть! Вот он, настоящий милосердный самарянин! – сказал себе бывший воин и отправился в путь. Много пыльных дорог прошел он, во многих селениях искал Кира, и, наконец, на подходе к большой аравийской деревне, возле едва струящегося родника, встретил человека, который сидел и слушал журчание воды. И на глазах его были слезы.

– Господи, – шептал он, – сколько на свете страданий и слез, и нет сил утереть все эти слезы и утолить все страдания. Но я должен успеть к тем, кто ждет и зовет меня.

– Я пойду с тобой, – проговорил подошедший странник.

– Я ждал тебя, Иоанн, – промолвил Кир, – пойдем.

И они пошли вместе. Вместе молились на восходе, прославляя Бога, даровавшего им еще один день Своего милосердия, вместе опускались на колени перед постелью больного, вместе засыпали на холодеющем к вечеру песке, чтобы идти завтра дальше навстречу новым слезам и страданиям, которые нужно остановить и утешить.

Однажды в некоем городке на границе с Египтом они встретили путника. Это был старый человек, изможденный долгим путем, глаза его были красны от слез.

– Что с тобой, странник? – спросили Кир и Иоанн.

– Я бегу из Египта, я – великий грешник, оставил свою госпожу и ее нежных дочерей в руках мучителей. Но что я мог поделать? Я не готов был идти на плаху, а спасти свою госпожу не мог.

– Как зовут твою госпожу?

– Имя ее – Афанасия, а дочерей ее зовут Феоктиста, Феодосия и Евдокия. И что это за дочки! Как они любят свою мать, как они нежно о ней заботятся! Старшей из них пятнадцать лет, а младшей одиннадцать. Я служил им верно с самого их рождения. Да что говорить – я нянчил еще и мою госпожу.

– Из какого ты города?

– Из Канопа.

– Мы идем туда, Иоанн, – сказал Кир.

– Да, мы должны там быть, – отозвался Иоанн.

Друзья пошли в Каноп, потому что поняли – они обязаны спасти эту женщину и ее дочерей. Но спасти не от физической смерти, а от гибели духовной, от отречения. Им ясно представилось, как трудно будет устоять матери, когда перед ее глазами станут мучить дочерей, как испугаются страданий и сами дочери, когда увидят пытки матери.

Все четверо были в темнице, когда Кир и Иоанн пришли в город Каноп. Подкупив стражей, странники пришли к Афанасии. Долго говорили они с ней. И дело было не только в том, о чем они говорили, но и в том, что одинокая измученная женщина ощутила – она не одна. Рядом с ней те, которые любят и поддерживают ее.

Когда спустя несколько часов Кир и Иоанн выходили из темницы, стражники преградили им путь. Они были схвачены и отведены к правителю города. Оба друга стали свидетелями страшных страданий Афанасии и ее дочерей. На глазах у целителей они были казнены. Но то, о чем болели сердцем Кир и Иоанн, исполнилось – ни чистые девушки, ни их мать не отвернулись от своего вечного Жениха и взошли Ему навстречу с зажженными светильниками чистоты и верности.

А потом настал черед страдать и тем, кто многие годы стремился утолить чужие страдания. Кир и Иоанн были преданы пыткам, таким страшным, какие только могло измыслить тогдашнее грубое языческое воображение. Но Господь елеем Своей милости умягчал их муки, и в конце концов они были усечены мечом. Египетские христиане с честью похоронили всех шестерых – в одном гробе положили Кира и Иоанна, в другом – Афанасию и ее дочерей.

Души их взошли на небо, но не забыли земли. И по сей день они молятся о нас, утоляют наши страдания и исцеляют болезни, если мы этого просим. Но больше всего хотят они от нас главного – верности, чистоты и милосердия.

Мученичество святых Фотия и Аникиты

Одним из жесточайших гонителей христианства был римский император Диоклетиан. В начале четвертого века, за несколько лет до воцарения равноапостольного Константина, Римская империя была потрясена последней волной антихристианских гонений. Издыхающее язычество пыталось нанести новой вере последнюю и самую страшную рану. Жестокие расправы вершились на площадях многих городов могучей империи. Жуткие орудия пыток: клещи, факелы, колеса, котлы с расплавленным оловом, раскаленные печи – ужасали взгляды наблюдателей. Толпы людей собирались на эти жестокие зрелища, но нередко мучители терпели поражение, потому что в сердцах тех, кто пришел поглазеть на чужое страдание, пробуждалась вера. Праздные зрители внезапно сами исповедовали Христа Богом и принимали мученическую смерть. Конечно, палачи не хотели признать себя побежденными, ведь под их руками гибли без сопротивления слабые люди, но в глубине души они ужасались тому, какой мощной неземной силой дышит христианство. И страх просыпался в душах гонителей, и этот страх только умножал их злобу.

Одна из самых величественных трагедий этой эпохи разыгралась на площади многолюдной Никомидии. В конце жаркого августовского дня 305 года небывалое пламя вознеслось над площадью. Там была сооружена гигантская печь. Ее размеры были поразительны, только гордыня римского имперского сознания могла измыслить такое строение. Но не менее удивительным было и то множество людей, которых палачи гнали в бушующее море огня. Люди шли без сопротивления, шли мирно. Они шли и молились.

– Господи, прими наши души в вечный покой Твой, – шептали их губы, опаляемые огнем.

А возглавлял всю эту длинную вереницу человек в одежде римского воина. Несмотря на то что туника его была изорвана и окровавлена и никаких знаков отличия разглядеть было нельзя, а сам он был избит и измучен, в его фигуре запечатлелась какая-то властная значительность, и ясно было, что это человек высокого звания. А рядом с ним шел совсем еще юноша. Он был несколько похож на старшего друга, ведь приходился ему племянником. Звали их Аникита и Фотий.

Они шли впереди, потому что их мужество в страданиях вселило смелость во всех остальных. Они вели эту вереницу за собой – не навстречу губительному огню, а навстречу вечному радостному свету.

Позади у Аникиты был день тяжелейших мучений. Что только не вытерпел славный воин: все орудия казни были испробованы на нем. Но силы не покинули мученика. А Фотий с утра стоял, смешавшись с толпой, и наблюдал, ужасаясь, за тем, что происходило с его родственником. Страх владел им. Христианская вера, в которой наставлял его Аникита, давно уже дала ростки в его душе, но выйти на площадь, отдать себя в руки палачей – он не был готов. И в какое-то мгновение, когда очередной раз его взгляд остановился на измученном страдальце, он хотел бежать с площади, спрятаться как можно дальше и позабыть про все. Но тут он увидел внезапно лицо Аникиты. Улыбка светилась на этом лице, глаза сияли. И Фотий шагнул вперед.

– Христос – истинный Бог, – зазвенел его юношеский голос, – а ваши боги ничто. – И тут же был схвачен и принял муки.

Вслед за ним загудела толпа. Один, другой, третий именовали Христа своим Богом и выходили на середину площади. И уже не единицы, а сотни людей стояли перед палачами. Река людей текла к океану вечности. Для них уготована была печь, и они шли в ее прожорливое пламя, шли и молились, шли вслед за непобедимым Аникитой и его племянником Фотием, победившим страх. Входя в огонь, они входили в жизнь вечную. Бушующее пламя огромной печи превращалось у них на глазах в светлое сияние небесных чертогов, где ждал своих верных детей всемилостивый Спаситель.

Святые Косма и Дамиан

C давних веков все христианские народы почитают святых Косму и Дамиана. Известны они на Западе и на Востоке. В Москве две замечательные церкви (одна – в Столешниковом переулке, другая – на Маросейке) посвящены их памяти. В Крыму среди лесистых гор бьет чудотворный источник, названный их именем, а подле него возрождается закрытый в советское время монастырь святых Космы и Дамиана. Да и по всей России построено множество церквей во имя этих святых, а на карте нашей страны можно найти немало сел, названных их именами. В русском народе всегда любили и почитали Косму и Дамиана. Особенно усердно молились им крестьяне и часто называли своих детей в честь святых – Кузьмой или Демьяном. В простоте сердца считал крестьянский люд, что святой Косма помогает в кузнечном деле (ведь русское звучание этого имени напоминало слово «кузнец»), просили наши предки помощи у этих святых и в жаркие летние дни сбора урожая, и когда заболевала скотина, и, конечно, когда горький недуг посещал их самих. О Косме и Дамиане сложены были духовные стихи и легенды. Русский крестьянин чувствовал близость этих двух целителей, казалось ему, что они незримо посещают поля, заглядывают в избы, благословляют кузницы и освящают своим духовным присутствием весь нехитрый, но многотрудный крестьянский быт.

Но парадокс в том, что, обращаясь к этим святым в искренней молитве, русский простолюдин на самом деле не знал точно, к каким из святых он обращается. Ведь история Церкви знает три пары святых с именами Косма и Дамиан. Одни приняли мученичество в Киликии (память их 17 октября по старому стилю), другие жили в Асии и там мирно скончались (их празднование – 1 ноября), третьи погибли от рук завистника в Риме (память – 1 июля). Но, не зная точного адресата своей молитвы, русский крестьянин просто и ясно верил, что святые слышат и любят его, видят всю многоскорбную жизнь сельского труженика и взывают к Богу о милосердии. И Бог слышит их.

Скептикам последних веков приходило порой в голову, что здесь какая-то ошибка, подделка и даже неправда. Но церковная традиция как на Востоке, так и на Западе четко разделяет эти три пары. Перед нами тайна имени. Люди сходной судьбы, близкие по внутреннему устроению, оказываются и соименными. Известны исследования этого вопроса священником Павлом Флоренским. Он не успел довести до конца свои разыскания, но был глубоко уверен в том, что имя несет в себе великую духовную силу. Поэтому нет ничего удивительного в том, что люди, имеющие одинаковые имена, идут близкими, духовно родственными путями, как шли схожими дорогами и Косма с Дамианом из Асии, и соименные им мученики из Аравии, и римские Косма и Дамиан.

Все три пары жили в третьем – четвертом веках нашей эры, и все они были безмездными врачами и проповедниками христианской веры. Как и для Кира и Иоанна, для них исцеление тела было неразрывно связано с духовным возрождением личности. Не просто здоровье хотели они дать тем, кто встречался им на жизненном пути, а внутренние силы для вечной жизни, для Царства Небесного.

* * *

Об Аравийских Косме и Дамиане существуют лишь самые скупые сведения. Они странствовали по многим городам и весям, исцеляли и обращали в христианскую веру, пока не вошли в пределы Римской империи, где в городе Киликия были схвачены. Их многими пытками принуждали отречься от Спасителя, но они остались верны своему Богу и были усечены мечом.

О жизни Космы и Дамиана Асийских сохранилось несколько больше сведений. Кстати говоря, обе московские церкви посвящены именно их памяти. Они были братьями и родились в семье язычника и христианки Феодотии, которая при муже не могла открыто исповедовать Христа и воспитывать своих сыновей в христианстве, ведь жили они во времена, неблагоприятные для новой веры. Но преждевременная смерть мужа дала возможность Феодотии исполнить то, что было глубочайшим стремлением ее сердца. Она не думала о новом замужестве и все силы своей души направила на молитвенное воспитание своих детей. Мать вдохнула в души детей то тепло веры, которое тщательно хранила рядом с иноверным мужем, окруженная враждебным языческим миром.

Братья на всю жизнь сохранили этот главный духовный дар, завещанный им матерью, – дар живой веры. И вера звала их служить миру, идти к измученным людям, облегчить их страдания и открыть им радостную правду о воскресшем Спасителе. И они шли и исцеляли. Тем, кто выздоравливал, Косма и Дамиан говорили:

– Не лекарствами и травами, не искусством Гиппократа, но силой Иисуса Христа мы вас исцелили. Веруйте Ему, чтобы не впасть в новые недуги. – И до многих сердец доходили эти слова.

Братья жалели не только людей, но и животных. Ведь они знали – вся тварь без вины страдает вслед за людьми. Известно, например, что ими был исцелен от бешенства верблюд.

Братья всегда были вместе. Их сердца бились в унисон, они шли одним путем. Еще в молодости они торжественно обещали друг другу никогда не брать плату за свое врачебное искусство. Ведь они не сами, но силой Божией врачуют людей, а какими деньгами можно оценить эту силу? Но однажды (было это уже в последние годы их жизни) Дамиан исцелил женщину Палладию, болевшую не один десяток лет. Она так долго страдала, так много средств и сил израсходовала на поиски врачей, что, когда исцелилась, непременно хотела отблагодарить своего целителя. Она предложила ему деньги, драгоценности, богатую одежду.

– Мы с братом никогда ничего не берем за лечение, ведь это не наши руки, а десница Христова исцеляет через нас людей, – говорил Дамиан.

Но женщина не хотела остаться неблагодарной.

– Прими от меня хотя бы эти три яйца как знак, как символ, в честь Единосущной Троицы, – заклинала она. И Дамиан, не желая огорчить Палладию, принял.

Многолетняя братская дружба оказалась под угрозой. Когда Косма узнал, что брат его взял в благодарность за исцеление яйца, то расценил это как нарушение их обета, как нарушение заповеди Христовой: «Даром получили – даром давайте». Так до конца жизни и не смог Косма принять Дамиана в общение и, даже умирая, завещал, чтобы их могилы были в разных местах. А когда вскоре скончался и Дамиан, его действительно намеревались похоронить отдельно, но все-таки братья оказались в одной могиле. Почему не исполнено было завещание Космы?

Предание сообщает, что во время похорон Дамиана прибежал откуда-то верблюд, тот самый, которого исцелили некогда безмездные врачи, и человеческим голосом изрек Божие повеление о том, чтобы лежать братьям вместе. Таким образом всем друзьям и почитателям святых братьев стало очевидно, что Косма и Дамиан соединились у Бога, и теперь уже никакие земные недопонимания и ошибки не разделят их.

Случай этот поучителен. Конечно, печально, что даже святые братья могут не понять друг друга и после долгих лет общего служения разойтись в разные стороны. Но, видимо, святость не всегда означает безгрешность и безошибочность – всякий человек может впасть в заблуждение. Святость – это твердое и решительное стремление к Богу, это жажда Духа Святого, в ответ на которую Дух приходит, и освящает, и прощает ошибки.

* * *

К счастью, таких разделений не испытали другие Косма и Дамиан. Они тоже были братьями и жили в предместье Рима, в скромной усадьбе, доставшейся им после смерти родителей. Не только эту усадьбу, но и драгоценную христианскую веру получили они в наследство от отца с матерью. И делить это наследство им не понадобилось. Они исповедовали единого Господа, вместе молились, вместе и жили в небольшом доме, ступени которого спускались в оливковый сад. Сюда приходили к ним те, кто просил о помощи, отсюда уходили сами Косма и Дамиан искать тех, кто этой помощи не просил, но в ней нуждался.

В конце третьего века, в царствование императора Карина, началось одно из последних гонений на христиан. Друзья и почитатели святых врачей убеждали их укрыться от гонителей, ведь они могли принести еще много пользы больным и страдающим. С тяжелым сердцем покинули братья родную усадьбу и оливковый сад. Но вскоре узнали, что вместо них схвачены их друзья. Судья требовал, чтобы знаменитые врачи-христиане, многих обратившие в гонимую веру, явились к нему, иначе заложникам угрожала смерть. Эта весть заставила Косму и Дамиана как можно быстрее прийти в Рим. Заложники были отпущены, а братьев ждали тяжелые пытки. Пройдя самые изощренные мучения, сохранив мужество и силы, они настолько поразили судью, что тот отпустил их. Но избежав одной мученической кончины, они приняли иную.

Косма и Дамиан жили все в той же усадьбе, поток больных не иссякал. И часто под сенью олив горестный плач переходил в радостные крики благодарности, потому что самые безнадежные больные получали исцеления. Но врачи-язычники, как было это и с целителем Пантелеимоном, позавидовали опасным конкурентам. И одного из них зависть и жадность довели до того, что он совершил убийство. Недалеко от оливкового сада, там, где тропинка уходила меж двух холмов к каменистому взгорью, он убил камнем сначала одного брата, а потом другого. Тихо легли они один подле другого. Но, может быть, они были даже счастливы, что погибли почти одновременно. Ведь это значит, что смерть не разлучила их. И как жили они вместе, так и погибли одной смертью.

Иногда на летнем небе над цветущими июльскими полями можно увидеть маленькие легкие облачка. Они плывут на горизонте ровными рядами и напоминают небесные лодки, совсем небольшие лодки, где могут уместиться только два человека. И кажется тогда, что на этих облачках-лодках стоят попарно святые. Кто знает, может быть, это не просто фантазия, но и в самом деле плывут на них попарно Кир и Иоанн, Фотий и Аникита, и те Косма и Дамиан, что пострадали в Киликии, и те, что разошлись на земле, чтобы окончательно сойтись на небе, и те, погибшие от рук завистника в предместье Рима. Они плывут на этих облаках и глядят на нашу измученную, но прекрасную землю, они говорят нам:

– Не бойтесь, только веруйте! Мы с вами, мы видим и любим вас, и ваши заботы и треволненья близки нашему сердцу. Призовите нас – и мы откликнемся и придем на помощь, потому что этого хочет наш Небесный Отец.