Текст книги "Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю"

Если говорить о территории, государства крестоносцев были только слабой тенью себя прежних. Иерусалим и внутренние территории Палестины были в руках мусульман, и латинское Иерусалимское королевство теперь было бы правильнее называть Акрским королевством. Во владении франков осталась только узкая прибрежная полоса, от Яффы на юге до Бейрута на севере – последний был взят с помощью группы немецких крестоносцев в 1197 году. К моменту прибытия Жака де Витри на Восток иерусалимская монархия выбрала своей новой столицей Акру. Графство Триполи сохранило плацдарм в Ливане, и ряд крепостей тамплиеров и госпитальеров продлевали франкскую территорию на север. Поскольку мусульмане продолжали контролировать регион вокруг Латакии, не было сухопутной связи с княжеством Антиохия, да и это некогда могущественное княжество теперь было всего лишь небольшим участком земли вокруг самой Антиохии.

Уязвимость каждого из уцелевших франкских государств усугублялась ожесточенной борьбой за власть. Генрих Шампанский, правитель франкской Палестины, назначенный в конце Третьего крестового похода, дожил до 1197 года и погиб в результате несчастного случая – выпал из окна дворца в Акре. Единственный остававшийся в живых член королевской династии – Изабелла (вдова Генриха) – вышла замуж за Амори из рода Лузиньянов[341]341
  Брат бывшего иерусалимского короля Ги. (Примеч. ред.)


[Закрыть], который правил до 1205 года и тоже умер, переев рыбы. Вскоре после этого Изабелла последовала за ним. Затем королевский титул перешел к дочери Изабеллы от брака с Конрадом Монферратским, и наследование иерусалимской короны постепенно пошло через крайне запутанную сеть браков, несовершеннолетних правителей и регентств, и такое положение сохранялось на протяжении почти всего XIII века. В этой ситуации довольно много могущества и власти получили франкские бароны. В первые десятилетия из всеобщей неразберихи на политической сцене возникли две крупные фигуры.

Жан Ибелин (сын Балиана Ибелина) был регентом при королевской наследнице Марии в 1205–1210 годах[342]342
  Матерью Жана Ибелина была Мария Комнина (мать Изабеллы), которая, овдовев, вторым браком вышла за Балиана Ибелина. Таким образом Жан Ибелин доводился новой королеве Марии дядей. (Примеч. ред.)


[Закрыть] и стал самым важным латинским бароном в Палестине. Несмотря на то что на землях его предков в Ибелине и Рамле теперь властвовали мусульмане, династия Ибелинов в этот период процветала. Жану было дано лордство в Бейруте, и, кроме того, его семья имела прочную связь с франкским Кипром.

Соперником Ибелина был Жан де Бриенн, французский рыцарь из Шампани, происходивший из второстепенной знати. Жан женился на Марии в 1210 году, а когда она в 1212 году умерла, стал регентом и весьма эффективным правителем при их малолетней дочери Изабелле II. Вероятно, ему было около тридцати лет. Жан был опытным военным, имел в роду крестоносцев, однако ему не хватало богатства и связей на Западе. Большую часть своей карьеры он посвятил утверждению прав на иерусалимскую корону, называя себя королем, несмотря на возражения местной знати. Еще один шаг к известности Жан сделал в 1214 году, женившись на принцессе Стефании, наследнице армянского христианского королевства Киликия.

Под мудрым правлением последнего правителя из Рубенидов короля Левона I (правившего как принц Леон II в 1187–1198 годах и как король в 1198–1218 годах) восточное христианское королевство Киликия в XIII веке стало доминирующей силой в политике Северной Сирии и Малой Азии. Благодаря комбинации военных противостояний и смешанных браков династия Рубенидов тесно вплелась в историю латинской Антиохии и Триполи. После смерти графа Раймунда III Триполийского в 1187 году линии наследования в графстве и княжестве переплелись, и началась борьба за власть между франкскими и армянскими претендентами, даже более запутанная, чем в Палестине. Она продолжалась до 1219 года, когда Боэмунд IV взял власть над Антиохией и Триполи[343]343
  О государствах крестоносцев первой половины XIII века см.: Mayer H.E. The Crusades. P. 239–259; Riley-Smith J.S.C. The Feudal Nobility and the Kingdom of Jerusalem, 1174–1277. London, 1973; Edbury P.W. John of Ibelin and the Kingdom of Jerusalem. Woodbridge, 1997; Cahen C. La Syrie du Nord. P. 579–652.


[Закрыть].

Затянувшиеся междоусобные конфликты ослабляли и отвлекали внимание христиан Утремера в начале нового века, резко ограничивая их стремление к возврату прежних владений (на самом деле похожие проблемы периодически возникали до конца века). Но ущерб от этих мелких склок в какой-то мере компенсировался разногласиями, существовавшими и у мусульман.

После смерти Саладина в 1193 году империя Айюбидов, кропотливо создаваемая в течение двух десятилетий, рухнула в одночасье. Султан намеревался разделить основную часть территории между тремя своими сыновьями в форме конфедерации, причем старший сын, аль-Афдаль, будет удерживать Дамаск и общую власть над землями Айюбидов. Аль-Захиру предстояло управлять Алеппо, а Утману – Египтом из Каира. На деле баланс сил вскоре сместился в пользу хитроумного брата Саладина аль-Адиля. Он контролировал Джазиру (северо-западная часть Месопотамии), но дипломатическое чутье и опыт политического и военного стратега позволили ему обойти племянников. Возвышению аль-Адиля в немалой степени способствовала некомпетентность аль-Афдаля в Дамаске. Там отпрыск Саладина быстро восстановил против себя самых доверенных советников своего отца и к 1196 году уже не мог править Сирией. Действуя, по крайней мере официально, как представитель Утмана, аль-Адиль в том же году захватил власть в Дамаске, а аль-Афдаль отправился в ссылку в Джазиру. Когда в 1198 году Утман умер, аль-Адиль взял на себя контроль над Египтом, и к 1202 году аль-Захир признал верховенство своего дяди.

В первой половине XIII века львиная доля империи Айюбидов находилась в руках аль-Адиля и его прямых потомков, а аль-Захир сохранил контроль над Алеппо. Аль-Адиль правил как султан и назначил трех своих сыновей эмирами в регионах: аль-Камиля в Египте, аль-Муаззама в Дамаске и аль-Ашрафа в Джазире. Иерусалим играл второстепенную роль в делах Айюбидов и совершенно определенно не был столицей. Несмотря на его духовную важность, изолированное положение города в Иудейских холмах означало, что его политическое, экономическое и стратегическое значение было ограниченным. Хотя аль-Адиль и его преемники постоянно предпринимали попытки поддерживать в порядке и украшать святые места, город в целом был заброшен. Да и джихад против франков как-то сам по себе приостановился, хотя Айюбиды, как и раньше, не брезговали пылкими речами о священной войне.

По сути, аль-Адиль принял в высшей степени прагматичный подход к взаимоотношениям с Утремером. Частично это произошло потому, что существовала более серьезная угроза со стороны других врагов: Зангидов Месопотамии и сельджуков Анатолии, а также восточных христиан Армении и Грузии. Придя к власти, аль-Адиль согласился на ряд перемирий с франками, которые действовали в первые годы XIII века (1198–1204, 1204–1210, 1211–1217) и широко поддерживались. Став султаном, аль-Адиль поддерживал и торговые связи с Венецией и Пизой.

Несмотря на относительно сдержаный характер отношений между мусульманами и латинянами, Айюбиды, вероятно, не отказались бы от дальнейших территориальных приобретений за счет Утремера, если бы не отдельные дополнительные моменты в истории крестоносных государств и всего Ближнего Востока[344]344
  О мире Айюбидов после Саладина см.: Holt P.M. The Age of the Crusades. P. 60–66; Hillenbrand C. The Crusades: Islamic Perspectives. P. 195–225; Humphreys R.S. From Saladin to the Mongols:
  The Ayyubids of Damascus 1193–1260. Albany, 1977; Humphreys R.S. Ayyubids, Mamluks and the Latin East in the thirteenth century / Mamluk Studies Review. Vol. 2. 1998. P. 1—18; Sivan E. Notes sur la situation des Chrétiens à l’époque Ayyubide / Revue de l’Histoire des Religions. Vol. 172. 1967. P. 117–130; Edde A.-M. La principauté ayyoubide d’Alep (579/1183—658/1260). Stuttgart, 1999.


[Закрыть].

В ходе XIII века религиозные организации, сочетавшие рыцарство и монашество, – военные ордены – стали играть более важную роль в истории Утремера. Проблемы, с самого начала тревожившие государства крестоносцев, – изоляция от Запада и нехватка людских и материальных ресурсов – только усилились после Третьего крестового похода. Распространение крестоносного движения на Иберийский полуостров и Прибалтику, ведение священной войны против папских врагов и еретиков, направление средств на защиту нового государства – латинской Романии – все это усилило затруднения франкского Леванта. Такое же влияние оказывала эндемическая политическая раздробленность в государствах крестоносцев.

На этом фоне тамплиеры и госпитальеры заняли подобающее им место, и к этим двум хорошо организованным орденам присоединился третий – Тевтонский. Этот орден был основан во время Третьего крестового похода, когда германские крестоносцы около 1190 года создали в районе Акры полевой госпиталь. В 1199 году папа Иннокентий III подтвердил их статус нового рыцарского ордена, который был самым тесным образом связан с династией Гогенштауфенов и Германией. В последующие годы тевтонские рыцари, как тамплиеры и госпитальеры до них, постепенно военизировались. К этому времени тамплиеры обычно носили белые накидки с красным крестом, госпитальеры – черные накидки с белым крестом, а тевтонцы выбрали для себя белые накидки с черным крестом.

В результате роста своего военного, политического и экономического могущества эти три ордена стали опорой латинского Востока, и их бесценный вклад в выживание Утремера был очевидным, когда в Акру прибыл Жак де Витри. Влияние каждого из орденов было тесно связано с папской поддержкой, поскольку таким образом они сохраняли независимость от местной церковной и политической юрисдикции, а также освобождение от налогов. Ордены получали щедрые благотворительные дары от европейской знати и имели крупные наделы земли на Западе. Кроме того, у каждого из орденов была земля на Кипре.

Их высокая популярность и наднациональный статус позволили орденам активно привлекать новых членов (и таким образом снабжать Утремер людской силой) и направлять богатства с Запада на войну за Святую землю. Треть своего дохода они отправляли на Восток. К концу XII века ордены создали такую сложную и надежную международную систему управления финансами, что, по сути, стали банкирами Европы и крестоносного движения. Именно тогда появились прародители современных чеков – стало возможным вложить деньги на Западе, получить кредитное письмо и потом обналичить его на Святой земле.

Военная роль орденов также еще более усилилась. Тамплиеры и госпитальеры могли при необходимости направить для участия в военных действиях по 300 рыцарей и 2 тысячи сержантов. Иными словами, в случае войны их вклад зачастую составлял половину или даже больше франкской боевой мощи. Их хорошо обученные и прекрасно оснащенные воины хотели и могли служить весь год, а не только ограниченный период времени, как обычная феодальная армия. Сохранившиеся экземпляры «Правил» (письменного устава), которые регулировали жизнь членов орденов, показывают, как много внимания уделялось строгой и абсолютной дисциплине в поле. Правила тамплиеров, к примеру, обеспечивали подробные указания относительно всего, от марша до разбивки лагеря и обеспечения продовольствием, причем основной акцент делался на строгом подчинении приказам и согласованности действий. Последнее являлось главной предпосылкой успеха и выживания тяжеловооруженных рыцарских армий. Прегрешения сурово карались. Провинившиеся могли быть временно лишены своего облачения и закованы в кандалы или даже исключены из ордена.

В общем, могущество трех главных военных орденов было большим и несомненным. Но в XIII веке существовал также ряд трудностей и опасностей. С ослаблением королевской и княжеской власти в Акре и Антиохии у военных орденов возросла возможность преследовать собственные цели, равно как и потенциал для пагубного соперничества между ними. Тамплиеры и госпитальеры, к примеру, поддерживали разные стороны во время спора о наследовании антиохийского престола. Более широкая роль орденов на других театрах военных действий, в том числе активное участие тевтонских рыцарей в событиях на балтийской границе, также влияла на функционирование левантийской военной машины.

Со временем поток всевозможных даров и пожертвований латинских покровителей орденам уменьшился. Частично это было связано с переменой отношения к религиозной жизни, но также со спадом общего интереса на Западе к судьбе Утремера. Поскольку военные ордены находились на передовой священной войны и десятилетиями являлись получателями щедрых даров латинского христианского населения, им также адресовалась суровая критика, когда в борьбе против ислама христиане терпели неудачи. В целом эти последние соображения стали играть важную роль только после 1250 года, но даже тогда тамплиеры, госпитальеры и тевтонцы все еще сохранили доступ к большим резервам людской силы и богатств[345]345
  В общих чертах, во всех трех орденах существовало разделение на рыцарей, которые должны были иметь трех или даже четырех коней, сержантов, починенных рыцарям и имеющим не столь хорошую экипировку, и священнослужителей, которые заботились о духовном благосостоянии рыцарей и в боевых действиях не участвовали. В орден также можно было вступить на определенный срок, например на год. Forey A. The Military Orders, 1120–1312 / The Oxford Illustrated History of the Crusades. Ed. J.S.C. Riley-Smith. Oxford, 1995. P. 184–216; The Rule of the Templars / Trans J. Upton-Ward. Woodbridge, 1992.


[Закрыть].

В XII и XIII веках военные ордены стали тесно ассоциироваться с великими ближневосточными замками, поскольку к 1200 году они были единственными силами в Леванте, которые могли позволить себе непомерные расходы на строительство и содержание замков и которые имели людей для обеспечения крепостей гарнизонами. В результате больших территориальных потерь, понесенных после 1187 года, замки стали играть еще более важную роль в защите раздробленных и уязвимых остатков государств крестоносцев. А сократившееся число франкских поселенцев в Леванте также увеличило их зависимость от физической защиты, предлагаемой фортификационными сооружениями.

Ни один средневековый замок не был полностью неприступным, да и крепость не могла остановить армию вторжения. Но замки помогали военным орденам доминировать на отдельных участках территории и защищать границы; они также служили относительно безопасными аванпостами, откуда можно было устраивать набеги и начинать наступления, и функционировали как административные центры. В XIII веке, однако, под их контролем оказалось намного меньше земли, чем раньше, и христианам приходилась рассчитывать на меньшее число крепостей, которые или располагались у моря (чтобы облегчить снабжение), или имели высокоразвитую систему защиты. При таких условиях только военные ордены могли развивать и удерживать замки достаточных размеров и силы.

В первой половине XIII века все три главных ордена тратили много средств и энергии или на модификацию и расширение существующих замков, или, как в случае с могучей тевтонской крепостью Монфор (расположенной в глубине материка относительно Акры), на постройку новых крепостей. Начиная с 1160 года франки начали строить крепости с более чем одной линией укреплений – так называемые «концентрические замки», – но этот подход достиг новых высот после 1200 года. Большие сдвиги произошли и в камнерезной технике. Появилась возможность возводить более прочные (но в архитектурном отношении более сложные) круглые оборонительные башни и скошенные стены, чтобы предотвратить подкопы. Кроме того, усовершенствования в дизайне сводчатых потолков позволили латинянам сооружать массивные складские помещения и конюшни, необходимые для снабжения крупных гарнизонов. Во время золотого века строительства замков военные ордены соорудили самые передовые укрепления Средневековья[346]346
  Главная крепость тамплиеров замок Пилигримов (Атлит) была построена в 1218 году с помощью и по инициативе латинских паломников. Говорят, что она вмещала 4 тысячи человек. Сейчас она в разрушенном состоянии, однако служит израильской военной базой и потому закрыта для посещения. В начале XIII века орден также перестроил главную внутреннюю крепость Сафед в северной части Галилеи.


[Закрыть].

После прибытия в Левант Жак де Витри, новый епископ Акры, в начале 1217 года объехал множество крепостей и описал свои впечатления в письме. Самой впечатляющей, по мнению де Витри, оказалась крепость Крак-де-Шевалье, расположенная на южном краю гор Ансария. Во владении госпитальеров она находилась с 1144 года. Крепость считалась грозным бастионом, во многом благодаря своему географическому положению на краю крутого горного склона. Саладин не делал попыток осадить крепость после победы при Хаттине. В начале XIII века госпитальеры провели масштабную перестройку (возможно, она шла и во время визита де Витри), и, когда все изменения и усовершенствования были завершены, Крак стал почти совершенной крепостью, вмещающей гарнизон из 2 тысяч человек.

Замок, сохранившийся до сегодняшнего дня, – возможно, самый зрелищный памятник эры Крестовых походов. Он построен из известняка и поражает элегантной красотой пропорций. Великолепное мастерство строителей говорит о той же приверженности безупречной точности и совершенству архитектурных деталей, которые мы видим в массивных готических соборах, построенных в Западной Европе примерно в это же время. Его сложная оборонительная система включает две линии стен с внутренним рвом и внешней цепью круглых башен и коробчатых навесных бойниц (выступаю щих вперед конструкций, которые облегчают лучникам и другим защитникам ведение огня). Вход в замок через тесный, идущий вверх наклонный туннель с многочисленными воротами и ловушками. Качество каменной кладки представляется исключительным – известняковые блоки вырезаны с такой точностью, что не видно строительного раствора[347]347
  Deschamps P. Le Crac des Chevaliers / Les Châteaux des Croisés en Terre Sainte. Vol. 1. Paris, 1934; Kennedy H. Crusader Castles. P. 98—179; Marshall C. Warfare in the Latin East, 1192–1291. Cambridge, 1992.


[Закрыть].

Военные ордены и замки, такие как Крак-де-Шевалье, конечно, помогали поддерживать оборонительную целостность Утремера, однако продолжительное выживание государств крестоносцев в действительности напрямую связано с другим фактором, лежащим отнюдь не в военной сфере, – с торговлей. Франки, осевшие на Востоке, поддерживали торговые связи с другими государствами Леванта на протяжении всего XII века, но после Третьего крестового похода масштаб, размах и важность этих связей возросли. Со временем соседствующие латинские и исламские государства Ближнего Востока установили настолько тесные связи коммерческой взаимозависимости, что мусульмане Сирии и Египта предпочли позволить им сохранить свой небольшой плацдарм на побережье, чтобы не рисковать разрывом торговых отношений и снижением дохода.

Франкский контроль над сирийскими и палестинскими портами – воротами к средиземноморской торговле – оказался жизненно важным в этом отношении. Другие более широкие силы тоже работали на благо Утремера. До XIII века египетский порт Александрия функционировал как экономический центр торговли между Востоком и Западом. После 1200 года, однако, структура и поток коммерческого транспорта постепенно изменились. Завоевание латинянами Константинополя в 1204 году повлияло на распределение рынков, и, что еще важнее, пришествие монголов возродило сухопутные маршруты из Азии. Латинский Восток был получателем чистого дохода от этого процесса, в то время как Египет постепенно утратил свое господствующее положение. Александрия продолжала вести оживленную торговлю ценными грузами из Индии, в том числе специями, такими как перец, корица и мускатный орех, а также лекарствами и такими снадобьями, как имбирь, алоэ и листья сенны. Египет также оставался главным поставщиком в Европу квасцов (необходимый компонент для дубления кожи). Но в остальных отношениях Утремер стал главным центром торговли Леванта.

Латиняне жили на Востоке уже больше века, и у них было время, чтобы создать и укрепить сложные и разветвленные транспортные сети и связи, необходимые, чтобы развить эту возможность. А экономическая живучесть государств крестоносцев в этот же период получила серьезное подспорье в виде создания и усовершенствования высокодоходного промышленного производства таких товаров, как сахарный тростник, шелк, хлопок, сырье для которых выращивалось также на латинских восточных территориях. Товары отправлялись на Запад и там продавались. Также производилась стеклянная посуда.

Все это означало, что в ходе XIII века такие франкские города, как Антиохия, Бейрут, Триполи и Тир, процветали. Хотя, несомненно, главным торговым центром Утремера была Акра. После Третьего крестового похода Акра стала новой столицей франкской Палестины и королевской резиденцией. В «старом» городе XII века собственную часть имели все ведущие силы королевства – от тамплиеров, госпитальеров и тевтонских рыцарей до итальянских купцов Пизы, Венеции и Генуи, причем многие из них стали окруженными стенами анклавами, в которых были многоэтажные здания. В городе также было много рынков, в том числе крытых – для защиты от летнего зноя, и других строений промышленного назначения. Сахарный завод Акры был разрушен Айюбидами в 1187 году, но стекольное и металлургическое производства остались, равно как и улица кожевенников, а в генуэзском квартале располагался завод по производству высококачественного мыла.

До 1193 года в черте города, то есть в окружении городских укреплений, были большие открытые пространства, особенно с сухопутной стороны города на севере и востоке, вдали от напряженной морской стороны и доков. Акра стала плотно населенным урбанизированным центром, что со временем привело к продлению главных стен в северном направлении, чтобы защитить ими пригород, известный как Монмусар. И, несмотря на то что многие части города имели удивительно хорошо развитую систему сбора сточных вод, интенсивное развитие означало, что плотно заселенная метрополия стала сильно загрязняться, а значит, появилась опасность инфекционных болезней и эпидемий. Значительная часть отходов Акры, в том числе с королевской бойни и рыбного рынка, сливалась в гавань, которая со временем получила название «Лордемер» – грязное море. К середине XIII века ситуация настолько усугубилась, что в церкви, расположенной в венецианском квартале, пришлось наглухо закрыть главные окна, выходящие в порт, чтобы на алтарь не дул зловонный ветер.

В Акре поселился Жак де Витри, новый латинский епископ. Он нашел Акру погрязшей в безнравственности и беззаконии, назвал ее «вторым Вавилоном», «ужасным городом, полным бесчисленных позорных сцен и дурных дел». А людей он посчитал «интересующимися только услаждениями плоти». Жака привел в замешательство космополитический характер порта. Старофранцузский язык все еще был главным языком общения в торговле, но кроме него купцы в Акре говорили на множестве других западных языков – португальском, английском, итальянском и немецком, которые смешивались с языками Леванта, образуя неповторимые сочетания.

В XIII веке Акра стала местом встречи Востока и Запада. Таков был один из аспектов новой роли Акры – ведущего города-пакгауза Средиземноморья, склада, куда стекались грузы со всего Ближнего Востока до отправки на Запад. Акра также стала воротами для постепенно увеличивающегося объема торговых грузов из Европы на Восток.

Через город проходил довольно большой ассортимент грузов. Сырье – шелк, хлопок, льняные волокна – поступало в кипах из местных центров производства в Палестине и в других городах, например занятом мусульманами Алеппо. Шла торговля и готовыми продуктами, к примеру шелковой одеждой, изготовленной в Антиохии. Многие товары использовались в самой Акре и отправлялись на более удаленные рынки: например, сахарный тростник с палестинских плантаций, вино из Галилеи, Латакии и Антиохии; фиги из долины Иордана. Кальцинированная сода, производимая в районах большой концентрации солончаков (например, на побережье), чтобы обеспечить щелочную золу, использовалась при окраске текстиля и производстве мыла. Она также необходима при производстве стекла, причем в стекольном производстве мог также использоваться великолепного качества песок из реки Белус.

Характерной чертой для XIII века стал рост количества товаров, отправляемых с Запада на Восток. Латинские купцы все чаще отправлялись на мусульманские территории, чтобы торговать шерстяными вещами (в первую очередь из Фландрии) и шафраном (это единственная западная специя, нашедшая рынок на Востоке), к примеру, в Дамаске, прежде чем вернуться в Акру с грузом шелка, драгоценных и полудрагоценных камней.

Обычно за год в Акре имело место два периода напряженной активности – перед Пасхой и в конце зимы, когда основная масса судов приходит с Запада, привозя массу торговцев и путешественников. В это время в порту полно менял, обменивавших деньги, и зазывал, предлагающих приезжим жилье или экскурсии по городу. В этот порт уже давно прибывали христианские паломники, следовавшие на Святую землю, но, поскольку Иерусалим и многие другие святые места после Третьего крестового похода оказались недоступными, Акра стала местом паломничества сама по себе. В городе было около 70 церквей, святилищ и госпиталей для нужд паломников, и в лавках велась оживленная торговля предметами культа местного производства – рисованными иконами и т. д. Акра также стала главным центром книгоиздания на латинском Востоке, где в помещении для переписки работали лучшие мастера той эпохи, копировавшие труды по истории и литературе для богатых клиентов[348]348
  James of Vitry. Lettres. P. 87–88; Jacoby D. Aspects of everyday life in Frankish Acre / Crusades. Vol. 4. 2005. P. 73—105; Abulafia D. The role of trade in Muslim-Christian contact during the Middle Ages / Arab Influence in Medieval Europe. Ed. D.A. Agius, R. Hitchcock. Reading, 1994. P. 1—24; Abulafia D. Trade and crusade, 1050–1250 / Cross-cultural Convergences in the Crusader Period. Ed. M. Goodich, S. Menache, S. Schein. New York, 1995. P. 1—20.


[Закрыть].

Благодаря широкой коммерческой деятельности Акра была одним из самых оживленных городов на латинском Востоке. История города также является подтверждением того факта, что международная торговля – основная деятельность, помогшая Утремеру выжить в XIII веке.