Текст книги "Дети крови и костей"

Глава сорок четвертая. Зели

Бусины пота выступают на коже, пропитывают укороченную дашики и падают на камни. Мышцы дрожат от напряжения. Я совершила сотню призывов, но Инан все еще не сдается. Он поднимается на ноги после нового поединка, отряхивая пыль с голой груди. Хотя последний воскресший оставил на его щеке алый рубец, он твердо стоит на ногах.

– Еще.

– Проклятье, – задыхаюсь я. – Дай мне минуту.

– У нас ее нет. Если ты не можешь этого сделать, нужен другой план.

– План хороший, – говорю я, стиснув зубы. – Как еще тебе это доказать? Они сильны, так много духов не нужно…

– Там больше пятидесяти бойцов, Зели. Вооруженных, готовых к битве. Если ты думаешь, что восьмерых воскрешенных хватит…

– Для тебя их более чем хватает! – Я указываю на подбитый глаз, на кровь, испачкавшую рукав его кафтана. – Ты едва справляешься с одним, так почему думаешь, что враги смогут их одолеть?

– Потому что их пятьдесят! – кричит Инан. – А я вполовину не так силен, как раньше. Едва ли можно брать меня в пример.

– Так докажи, что я ошибаюсь, маленький принц! – Я сжимаю кулаки, готовая пролить королевскую кровь. – Докажи мне, что я слаба. Покажи свою настоящую мощь!

– Зели…

– Хватит! – рычу я, вжимая ладони в землю. Впервые мне не требуется заклинание: аше струится сама, призывая духов. С грохотом они поднимаются из земли, покоряясь моей воле. Глаза Инана удивленно расширяются, когда десять воскресших летят к холму.

За миг до столкновения он щурит глаза, на горле выступают вены, мышцы напрягаются. Магия Инана выходит наружу, как теплый бриз проносясь в воздухе.

Он вспарывает двух воскресших, и они осыпаются на землю. Затем бьется с другими, быстрый, как молния, уклоняется и атакует, не медля ни секунды. Проклятье. Я закусываю губу. Он быстрее обычного стражника.

Смертоноснее любого принца.

– Эми авон ти о ти сун… – повторяю я снова, воскрешая еще троих. Надеюсь, что они замедлят Инана, но после нескольких секунд яростной битвы он остается один. Пот струится у него по лицу, пыль скрипит под сапогами.

Он сразил двенадцать воскресших и все еще на ногах.

– Довольна? – даже задыхаясь, он выглядит более живым, чем когда-либо раньше. Мышцы сверкают от пота. Теперь он не кажется худым, как скелет. Он вонзает меч в землю, к лицу приливает кровь. – Если я, не сдерживаясь, победил двенадцать, со сколькими, думаешь, справятся пятьдесят?

Прижимаю ладони к утесу. Нужно воскресить армию, которую он не сможет побить. Земля с грохотом разверзается, но моя аше слишком слаба, чтобы оживить новых солдат. Не прибегая к кровавой магии, я не справлюсь. Как бы я ни старалась их призвать, новые воскрешенные не появляются.

Не знаю, читает ли Инан отчаянье в моем взгляде или чувствует его с помощью магии. Он трет переносицу, подавляя вздох.

– Зели…

– Нет, – обрываю я и смотрю на сумку. Внури лежит солнечный камень, безмолвно искушая меня.

С его помощью можно призвать сколько угодно духов, которые справятся с пятьюдесятью бойцами. Но Инан не знает, что он у меня. Если люди в масках охотятся за свитком, им нужен и солнечный камень. Отчаянье растет, хотя я знаю, что права. У меня есть шанс добыть свиток и костяной кинжал, но если камень попадет в руки тех магов, они станут слишком могущественны, и я не смогу его вернуть.

Но если использовать кровавую магию…

Я гляжу на свою руку. Отметина от укуса у большого пальца только начала затягиваться. Кровавого жертвоприношения более чем достаточно. Кроме того, после случившегося на арене в Ибеджи я никогда не хочу вновь прибегать к этому ритуалу.

Инан выжидающе смотрит на меня, но я не знаю, что ответить.

– Дай мне еще немного времени.

– У нас его нет. – Инан проводит рукой по волосам. Число белых прядей увеличилось. – Ты не справляешься. Если не можешь, лучше позвать стражу.

Он делает глубокий вдох, ослабляя магическую силу. Кровь отливает от лица. Усталость овладевает им, когда он пытается подавить аше.

Как будто сама жизнь покидает его.

– Может, проблема не во мне? – хриплю я, закрывая глаза. Ненавижу его за то, что он заставляет меня чувствовать свою слабость. За то, что сам лишает себя сил. – Если ты используешь свою магию, стражники нам не понадобятся.

– Не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Моя магия не может навредить.

– Ты уверен? – настаиваю я, вспоминая мамины истории и рассказ Лекана о проводниках. – Никогда никого не оглушал? Не сводил с ума?

На его лице на миг появляется странное выражение. Принц сжимает эфес меча и отворачивается. Воздух становится холоднее, когда он загоняет силы еще глубже.

– Ради небес, Инан, соберись. Ты можешь помочь спасти Амари, почему бы не сделать все, на что ты способен? – Подхожу к нему, пытаясь звучать мягче. – Я сохраню твой дурацкий секрет, если мы используем магию для атаки.

– Нет!

Я отшатываюсь от неожиданного отказа.

– Говорю тебе: нет. – Он лихорадочно сглатывает. – Не могу. Никогда не сделаю этого снова. Знаю, ты не доверяешь стражникам, но я их принц. Обещаю, они будут мне подчиняться…

Я резко разворачиваюсь и ухожу по склону холма. Инан кричит вслед, но я борюсь с желанием ударить его посохом. Мне никогда не спасти брата, не вернуть свитка или кинжала. Я пытаюсь справиться со слезами.

– Зели…

– Скажи, маленький принц, – поворачиваюсь я к нему. – Что ужаснее: использовать магию или подавлять ее?

– Тебе не понять.

– О, я все прекрасно понимаю! – наклоняюсь к нему, достаточно близко, чтобы увидеть щетину на щеках. – Ты позволишь сестре умереть и сожжешь всю страну, только бы сохранить свою тайну.

– Храня ее, я обеспечу безопасность Ориши! – в воздухе разливается тепло, когда его аше высвобождается. – Магия – источник всех бед и причина страданий всей страны!

– Твой отец – источник всех бед! – Мой голос дрожит от гнева. – Он – трус и тиран. Вот и все.

– Мой отец – твой король, – Инан подступает ближе, – который пытался защитить свой народ и уничтожил магию, чтобы в Орише наступил мир.

– Этот монстр отнял нашу силу, чтобы забрать тысячи жизней и невинные не смогли себя защитить!

Инан молчит. Воздух вокруг нагревается, на его лице отражается чувство вины.

– Отец сделал то, что считал правильным, – медленно говорит он. – И не ошибся, уничтожив магию, но виноват в дальнейших гонениях магов.

Я хватаюсь за голову. Лицо горит от этих слов. Как может он защищать отца? Неужели не видит, что происходит на самом деле?

– Отсутствие магии и гонения – две стороны одной медали, Инан. Без магии мы мухи. Без нее король относится к нам, как к отбросам!

– Сила – не выход. Она только ужесточает схватку. Может, ты не доверяешь моему отцу, но поверь мне и солдатам…

– Поверить солдатам? – Я кричу так, что, наверное, слышит каждый боец в этом забытом богом лесу. – Тем самым, которые накинули цепь на шею матери и до полусмерти избили отца? Стражникам, которые лапают меня при любой возможности и ждут не дождутся дня, когда я попаду в рабство, чтобы позабавиться?

Глаза Инана расширяются от удивления, но он продолжает:

– Те, которых я знаю, хорошие люди. Они охраняют Лагос.

– О боги! – Я снова ухожу в сторону леса. Не могу больше слушать. Только полная дура решила бы объединиться с ним для сражения.

– Эй, – кричит Инан. – Я с тобой говорю!

– Хватит с меня разговоров, маленький принц. Ты не сможешь понять.

– То же можно сказать о тебе! – Он с трудом догоняет меня. – Для того, чтобы все исправить, магия не нужна.

– Отстань.

– Если бы ты только знала, откуда я…

– Уйди!

– Не нужно бояться…

– Я всегда боюсь!

Произнося это, не знаю, что пугает меня больше: уверенность в голосе или сами слова.

Боюсь. Все время боюсь. Это правда, которую я скрывала долгие годы, с которой боролась. Когда она открывается, я замираю.

Не могу дышать.

Не могу говорить.

Внезапно чувствую слабость и падаю на землю, прижимая ладонь ко рту, чтобы унять рыдания. Неважно, какой сильной я стану, какой могущественной будет моя магия. Они всегда будут нас ненавидеть. Я всегда буду бояться.

– Зели…

– Нет, – выдыхаю я сквозь слезы. – Хватит. Думаешь, что знаешь лучше, но это не так. Ты никогда не поймешь.

– Тогда помоги мне. – Инан опускается на колени рядом со мной, стараясь сохранять дистанцию. – Пожалуйста. Я хочу понять.

– Не выйдет! Они построили этот мир для принца и относятся к тебе с любовью. Они никогда не обзывали тебя на улицах, не выбивали дверь дома. Не тащили твою мать на цепи и не вешали ее на потеху миру.

Теперь, когда пришло осознание правды, я понимаю: нам не удастся ничего изменить. Не могу вздохнуть полной грудью, меня душат рыдания, а руки дрожат от ужаса.

Мне страшно.

Истина режет острее любого ножа.

Что бы ни произошло, я всегда буду бояться.

Глава сорок пятая. Инан

Чувствую боль Зели: она витает в воздухе и оседает на землю, словно капли дождя.

Впитывается мне в кожу.

В груди щемит от ее рыданий. Сердце разрывается от ее боли.

Все это время я ощущаю ужас, которого прежде не знал. Он вот-вот сломит меня.

Разрушит все, чем я жил.

Невозможно, чтобы таким она видела мир…

Не может быть, чтобы мой отец сделал жизнь этой девушки такой. Но чем сильнее становится душевная боль в этом хрупком теле, тем больше я понимаю: страх – в основе всего ее существа.

– Если бы ты призвал сюда стражу, мы лишились бы последней надежды. Под их властью нам не выжить. Единственный выход – обрести силу.

Она говорит это, и рыдания затихают. Словно она вспомнила нечто важное, что поможет отвлечься.

– Твои люди, стражники, всего лишь убийцы, насильники и воры. Единственная разница между ними и преступниками в том, что они носят форму.

Она поднимается на ноги и стирает слезы ладонью.

– Можешь обманывать себя, но не изображай невинность передо мной. Я не позволю твоему отцу жить с тем, что он сделал. Не позволю твоему невежеству успокоить меня.

Сказав это, она уходит. Тихие шаги замирают в отдалении.

В этот миг я понимаю, как сильно ошибался.

Неважно, что мне удалось побывать в голове Зели.

Я никогда не узнаю, насколько ей больно.

Глава сорок шестая. Амари

Во дворце была комната, которую регулярно посещал отец. Каждый день ровно в половине первого. Он поднимался с трона и шел по залу для приемов с адмиралом Эбеле по левую руку и командиром Каэя – по правую.

До Рейда я следила за ними, движимая простым любопытством. Каждый день смотрела, как они спускаются по холодной мраморной лестнице, пока однажды не решилась пойти следом.

Мои ножки были такими короткими, что, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, приходилось держаться за алебастровые перила. Я представляла, что увижу комнату, полную бобовых пирогов, лимонных пирожных и сверкающих игрушек, которые ждут не дождутся, чтобы с ними поиграли. Но, спустившись, я не почувствовала сладкого цитрусового аромата, не услышала смех. Холодное подземелье было наполнено криками.

Криками мальчика.

В воздухе разнесся резкий удар – кулак Каэи врезался в щеку слуги, перстнями располосовав кожу.

Наверное, я закричала, увидев его окровавленное тело. Скорее всего, ведь они обернулись. Я не знала имени этого слуги. Вспомнила только, что он заправлял мне кровать.

Отец поднял меня и, прижимая к бедру, унес из подземелья, даже не удостоив взглядом. Тюрьма – не место для принцессы, сказал он тогда.

Новый удар раздался в воздухе – кулак Каэи вновь нашел свою цель.

Солнце садится, долгий день сменяется ночью, а я размышляю над словами отца. Что бы он сказал, увидев меня сейчас? Возможно, приказал бы повесить.

Я стараюсь не обращать внимания на боль в плечах и сильнее натягиваю веревку, хотя уже изранила руки до крови. Весь день терла ее о кусок коры, и она почти порвалась – чтобы освободиться, нужно было еще немного времени.

– Небеса, – выдыхаю я, чувствуя, как пот выступает над губой. В который раз осматриваю шатер в поисках чего-нибудь острого. Но здесь только я, Тзайн и грязь.

Мне удалось выглянуть наружу лишь раз, когда Фолаке принесла воду. За полотнищем, прикрывающим вход, я увидела хмурого Кваме. Костяной кинжал был все еще у него.

Я дрожу и с глубоким вздохом закрываю глаза. Не могу забыть лезвие, прижатое к горлу Тзайна. Только тихое дыхание говорит, что он еще жив. Фолаке промыла и перевязала рану, но с тех пор он даже не шевельнулся.

Я должна вытащить его отсюда, пока они не вернулись. Нужно найти способ спасти Тзайна, забрать свиток и кинжал. Ночь почти прошла. До векового солнцестояния осталось всего пять дней.

Полотнище над входом поднимается, и я замираю. Зу наконец вернулась. Сегодня она одета в черный кафтан с зелеными и желтыми бусинами по краю. Вместо маленького воина, которого я видела вчера, передо мной стоит обычный ребенок.

– Кто ты? – спрашиваю я. – Что тебе нужно?

Она не обращает на меня внимания и опускается на колени перед Тзайном.

– Пожалуйста! – Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. – Он ни в чем не виноват. Не делай ему больно!

Зу закрывает глаза и кладет ручки на повязку. Я замираю, когда легкий оранжевый свет струится с ее ладоней. Сперва еле заметный, он становится ярче, нагревая воздух в шатре, пока не окутывает голову Тзайна.

Магия…

Меня охватывает тот же восторг, что наполнял при виде света, струившегося с пальцев Бинты. Как и волшебство служанки, магия Зу прекрасна, совсем не похожа на то, во что отец заставил меня поверить. Но как ей это удается? Где она научилась? Во времена Рейда эта девочка была младенцем, откуда она узнала заклинания, которые шепчет теперь?

– Что ты делаешь?

Зу не отвечает, стиснув зубы от напряжения. На ее висках выступают капельки пота. Руки слегка дрожат. Свет окутывает кожу Тзайна, и его рана затягивается. Пурпурные, почти черные синяки полностью исчезают, возвращая нам того прекрасного юношу, который пытался меня спасти.

– Слава небесам! – Я вздыхаю от облегчения, когда Тзайн со стоном приходит в себя. Первый звук от него с тех пор, как нас похитили. Я с радостью замечаю, что он шевелится, хотя до конца не пришел в себя.

– Ты – целительница? – спрашиваю я.

Зу смотрит сквозь меня, но как будто не замечает. Разглядывает царапины на коже, словно ищет, чем еще можно помочь. Так, будто стремление исцелить – не в магии, а в ее сердце.

– Пожалуйста, – пробую я снова. – Мы вам не враги.

– Но у вас наш свиток.

Наш? Не может быть, чтобы только она, Кваме и Фолаке были магами. Наверное, их здесь гораздо больше.

– Мы не одни. Девушка, которую Кваме не смог схватить, – могущественная жница. Мы были в Шандомбле, и сентаро открыл нам секрет этого свитка…

– Ты лжешь! – Зу скрещивает руки на груди. – Косиданам нечего делать с сентаро. Кто вы на самом деле? Где остальная армия?

– Я говорю правду, – непроизвольно пожимаю плечами. – То же самое я сказала Кваме. Если вы мне не верите, ничего не могу поделать.

Зу вздыхает и достает из кафтана свиток. Когда она разворачивает его, суровое выражение на ее лице сменяется грустью.

– В последний раз, когда видела его, я пряталась под рыбацкой лодкой. Сидела и смотрела, как стражники перерезали горло моей сестре.

О небо…

В голосе Зу те же восточные переливы. Наверное, девочка была в Варри, когда Каэя обнаружила свиток. Она думала, что уничтожила всех новых магов, но Зу, Кваме и Фолаке выжили.

– Мне так жаль, – шепчу я. – Представить не могу, каково тебе.

Долгое время Зу молчит. Видимо, ослабев, она садится на землю. От усталости девочка выглядит старше своих лет.

– Я была крохой, когда начался Рейд. Даже не знаю, как выглядели мои родители. Помню только, как было страшно. Вот и все. – Зу наклоняется и выдергивает траву с корнями. – Я всегда думала, как это – жить с такими ужасными воспоминаниями. Теперь знаю.

Перед глазами снова встает лицо Бинты, ее ясная улыбка и сверкающие глаза. На мгновение воспоминание будто обретает плоть и светится в темноте. А потом краснеет, утонув в крови.

– Ты – аристократка. – Зу поднимается и подходит ко мне, незнакомый огонь появляется в ее глазах. – Чую это. И не позволю королевским прихвостням погубить нас.

– Я на твоей стороне, – качаю головой. – Освободи, и я докажу это. Свиток способен на большее, чем просто наделять силой того, кто к нему прикоснется. Есть ритуал, с помощью которого можно вернуть всю магию.

– Вижу, почему Кваме встревожен. – Зу отступает на шаг. – Он считает, что вас послали шпионить за нами. Ты так умело лжешь, что, думаю, он прав.

– Зу, пожалуйста…

– Кваме! – Ее голос обрывается. Когда он входит, она непроизвольно сжимает горло.

На его лице читается угроза, пальцы скользят по лезвию костяного кинжала.

– Пора?

Подбородок Зу дрожит – она кивает и зажмуривается.

– Прости, – шепчет она. – Мы должны защитить себя.

– Иди, – говорит ей Кваме. – Тебе не нужно этого видеть.

Зу вытирает слезы и покидает шатер, взглянув на меня в последний раз. Когда она скрывается за полотнами, ко мне приближается Кваме:

– Надеюсь, ты готова заговорить.

Глава сорок седьмая. Инан

– Зели? – кричу я, но сомневаюсь, что она отзовется. После того как она убежала, я вообще не уверен, что найду ее.

Солнце садится, освещая верхушки холмов. Я прислоняюсь к дереву, чтобы отдохнуть.

– Зели, пожалуйста, – задыхаясь, зову я. Внезапная боль заставляет вцепиться в ствол – похоже, из-за нашей ссоры магия мне мстит. Даже дышать больно. – Зели, прости!

Извинение теряется в шуршании листвы, но слова кажутся неискренними. Не знаю, за что извиняюсь: за непонимание или за то, что я – сын своего отца? Любые мольбы ничего не значат в сравнении с тем, что он натворил.

– Новая Ориша, – бормочу я. Теперь, когда произнес это вслух, выражение кажется мне смешным. Как у меня получится все исправить, если я сам – часть проблемы?

Небеса.

Зели не просто посеяла в моей душе зерно сомнения. Она заставляет меня думать иначе, забыть про все, что прежде казалось неоспоримым.

Уже ночь, а у нас еще нет плана. Без воскрешенных мы проиграем маскам, потеряем наших родных и свиток…

Резкая боль пронзает живот. Я сгибаюсь, хватаясь за ствол, чтобы не упасть. Как дикий леонэр, моя магия рвется наружу.

– Мама!

Я закрываю глаза, и в голове вновь звучат крики Зели. Отчаянные. Недетские. Полные ужаса, который она не должна была испытать.

Чтобы магия исчезла навсегда, каждый маг должен умереть. Если они почувствуют силу колдовства, то не остановятся ни перед чем, чтобы его вернуть.

В памяти всплывает лицо отца. Его ровный голос, пустой взгляд.

Я ему верил и, несмотря на страх, восхищался несгибаемой силой короля.

– А еще громче ты не можешь?

Я вздрагиваю от неожиданности. Не знаю почему, но в присутствии Зели магия тут же успокаивается.

– Ты так шумишь, удивительно, как тебя еще не поймали.

Зели выходит из темноты, и сила, бушующая в теле, совсем затихает. Ветер доносит до меня свежий океанский аромат – запах ее души. Я без сил опускаюсь на землю.

– Не моя вина, – выдыхаю я сквозь зубы. – Это очень больно.

– Все пройдет, когда ты примешь свои силы. Они мучат тебя потому, что ты с ними борешься.

Ее лицо по-прежнему кажется суровым, но я с удивлением ловлю в голосе нотку жалости. Предсказательница выходит из тени и прислоняется к дереву. Ее серебряные глаза покраснели и опухли от слез, пролитых после нашей ссоры.

Внезапно я понимаю: пережить ее воспоминания – недостаточное наказание для меня. Я страдал лишь мгновения. Она – всю жизнь.

– Значит, ты будешь сражаться вместе со мной? – спрашиваю я.

Зели скрещивает руки на груди:

– У меня нет выбора. Тзайн и Амари в плену. Одной не справиться.

– А как же восставшие духи?

Зели достает из сумки сверкающий шар. Давние слова Каэи всплывают в памяти. Глядя, как оранжевые и красные всполохи бегут по прозрачной поверхности, я понимаю, что это может быть только солнечный камень.

– Если им нужен свиток, значит, и это тоже.

– Он был у тебя все время?

– Я боялась его потерять, но без него не призвать воскрешенных.

Теперь ее план кажется правильным. Этого должно хватить, но есть нечто более важное.

Твои люди, стражники, всего лишь убийцы, насильники и воры. Единственная разница между ними и преступниками в том, что они носят форму.

Ее слова все еще звучат в моей голове. Посох больше не сталкивается с мечом. После всего, что случилось, пути назад нет. Кто-то должен уступить.

– Ты спросила, что ужаснее, – неохотно произношу я, – использовать магию или подавлять ее? Так вот, я не знаю.

Сжимаю старую пешку, ощущая, как она обжигает пальцы:

– Мне ненавистно и то, и другое.

Слезы застилают глаза, и я изо всех сил пытаюсь их сдержать. Могу представить, как бы избил меня отец, если бы это увидел.

– Ненавижу свою силу, – продолжаю я, понизив голос. – И то, как она отравляет меня. Но больше всего ненавижу то, что она заставляет меня презирать себя самого.

Собрав всю волю, я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Зели. Но, глядя на нее, перестаю стыдиться своей слабости.

В ее глазах стоят слезы. Не знаю, какую струну ее души я задел, но запах морской соли исчезает, хотя мне впервые хочется, чтобы он остался.

– Твоя магия не отравлена! – Голос девушки дрожит. – Ты сам отравляешь себя тем, что подавляешь и борешься с ней. Носишься с этой жалкой игрушкой! – Она подскакивает, выхватывает из руки пешку и сует мне в лицо. – Это магацит, дурак. Я удивлена, как у тебя пальцы не отпали!

Я гляжу на тусклую пешку, покрытую золотисто-коричневой ржавчиной, изменившей ее первоначальный цвет. Мне казалось, что она покрашена в черный, но, возможно, это всегда был магацит.

Конечно…

Беру пешку у Зели и держу в руке до тех пор, пока не чувствую, как она обжигает кожу. Все это время я думал, что просто слишком крепко ее сжимаю.

Я едва сдерживаю смех и мысленно возвращаюсь в тот день, когда отец «подарил» ее мне.

До Рейда мы каждую неделю играли в сенет. Это были часы, когда он становился для меня не только королем. Каждый ход был наставлением сыну, открывал премудрости управления.

После Рейда времени для игр не осталось. Не осталось времени и для меня. Однажды я совершил ошибку, принеся игру в тронный зал, – тогда отец швырнул пешки мне прямо в лицо.

«Оставь! – рявкнул он, когда я наклонился, чтобы поднять их. – Уборка – дело слуг, а не королей».

Эта пешка – все, что мне удалось сохранить.

Я гляжу на тусклый металл, сгорая от стыда.

Его единственный подарок, полный ненависти.

– Она принадлежала моему отцу, – отвечаю я. – Тайное оружие презирающих магию, созданное, чтобы уничтожать таких, как я.

– Ты цепляешься за нее, как младенец за одеяло. – Зели тяжело вздыхает. – Сражаешься за человека, который будет всегда ненавидеть тебя за то, кто ты есть.

Как и волосы, ее взгляд серебрится в лунном свете, пронзительнее всех, которые мне доводилось встречать. Я застываю, глядя на нее. Не могу отвести глаз, хотя должен говорить.

Роняю пешку в грязь и бью по ней так, что она отлетает в сторону. Вот линия, за которую нет возврата. Я был паршивой овцой, когда страна нуждалась в короле.

Долг превыше всего.

Фраза отца теперь пропитана ложью. Магия может быть опасна, но преступления, совершенные для ее искоренения, не оправдывают монарха.

– Знаю, ты мне не доверяешь. Просто дай шанс. Я проведу нас в лагерь и спасу твоего брата.

Зели закусывает губу.

– А что случится, когда мы найдем свиток?

Я медлю, перед мысленным взором возникает лицо отца. Если не уничтожить магию, вся Ориша будет объята пламенем.

Но единственное пламя, которое я видел, зажег сам король. Он и я. Всю жизнь приходилось слушать его обман, но с меня хватит.

– Он ваш, – решаю я. – Что бы вы с Амари ни захотели с ним сделать, я не встану у вас на пути.

Я протягиваю руку, и Зели в нерешительности на нее смотрит. Не знаю, хватит ли моих слов, но после долгого молчания предсказательница наконец ее жмет. Прикосновение наполняет меня странным теплом.

К моему удивлению, ладони девушки все в мозолях – возможно, от посоха. Пожав друг другу руки, мы отводим глаза, устремляя взгляды в ночное небо.

– Так мы это сделаем? – спрашивает она.

Я киваю:

– Ты увидишь, каким королем я могу стать.