Текст книги "Когда вернется папа... История одного предательства"
Автор книги: Тони Магуайр
Жанр: Зарубежная публицистика, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 15
Дерек обнял за плечи рыдающую Антуанетту. Без сил опустившись на переднее сиденье «мини» и почувствовав себя в безопасности, она дала выход своим эмоциям. Ее плечи мелко вздрагивали.
– Что случилось, Антуанетта? Почему ты плачешь? – с беспокойством спросил он.
Хотя Дерек явно переживал за нее, он в то же время находился в недоумении и не знал, что делать. Та живая молодая девушка, с которой он стал встречаться три месяца назад, постепенно превращалась в подавленную и расстроенную девочку, выглядевшую гораздо моложе, чем раньше.
Антуанетта старалась успокоиться, но ничего не помогало, и ей не удавалось вымолвить ни слова.
– Мы не можем ехать в ресторан. Ты сейчас не в том состоянии. – Он нахмурился. – Поехали лучше ко мне.
Антуанетте было известно, что Дерек снимает квартиру вместе с другом, но она никогда там не была. Они всегда проводили время в ресторанах, на дискотеках, а потом в машине, где целовались и ласкались, перед тем как Дерек отвозил ее домой. Он никогда не пытался зайти дальше. Антуанетта знала, что Дерек считает ее серьезной девушкой и соответствующе относится к ней. Для парня лечь в постель с девушкой, которую он уважает, было равносильно помолвке, а они еще не были готовы к этому, несмотря на розовые мечты Антуанетты.
Они приехали в его квартиру, которая оказалась пустой, – его друга не было дома. Дерек заботливо провел ее внутрь и усадил на диван. Антуанетта уже не плакала, но ее дыхание все еще было сбивчивым и все тело дрожало.
– Я налью тебе выпить, – мягко сказал Дерек. – Похоже, сейчас это тебе необходимо. – Он налил в стакан немного виски, добавил колы и протянул Антуанетте: – Выпей это. Тебе станет легче.
Приготовив себе такой же коктейль, он сел рядом с Антуанеттой и обнял ее за плечи. Трясущимися руками она поднесла стакан к губам и сделала глоток.
– Так-то лучше, – сказал он. – А теперь рассказывай, что случилось.
Антуанетта подняла заплаканное лицо и посмотрела на него:
– Это из-за отца. Он ударил меня.
Слезы вновь набежали на глаза, и она, смахнув их рукой, сделала еще один большой глоток.
По выражению лица Дерека было понятно, что раньше он никогда не имел дело с семьями, в которых отцы бьют своих дочерей. Он был воспитан в крепкой семье среднего класса, и никто из его окружения не подвергался подобному насилию.
– За что он ударил тебя?
– Я сказала, что телевизор мой, что я его купила.
– И?
– Он ударил меня в грудь.
Антуанетта снова заплакала.
– А твоя мама была дома?
– Да, и она, как всегда, ничего не сказала. Она была на кухне и не видела, как он ударил меня. Но даже если бы и увидела, ничего бы не изменилось.
Дерек нахмурился:
– Он уже бил тебя раньше?
– Да.
– Послушай, ответь мне на такой вопрос: твой отец когда-нибудь бил твою мать?
– Нет.
– Странно. Если он такой буйный и несдержанный, почему он бьет только тебя?
– Потому что мама ушла бы от него. Она может управлять им, когда захочет.
При этих словах по лицу Антуанетты заструились новые потоки слез.
Дерек молча ждал, когда она немного успокоится. Казалось, он чувствовал смущение, дискомфорт и не знал, что сказать. Наконец, он произнес:
– Ну, если отец бьет тебя, почему ты до сих пор живешь с родителями? Ты же можешь уйти из дому, разве не так? В конце концов, ты сама зарабатываешь. Тем более теперь, когда больше нет твоей собаки, тебя уже ничего не держит дома, я прав?
Разговор шел совсем не так, как надеялась Антуанетта. «Где его предложение о помощи? – разочарованно думала она. – Когда же он скажет, что готов взять на себя заботы обо мне?»
Внезапно ей захотелось, чтобы он понял всю серьезность данной ситуации. Антуанетта была уверена, что Дерек будет возмущен до глубины души и сразу же почувствует желание позаботиться о ней.
– Его взгляд, когда он ударил меня, был таким же, как до тюрьмы, – медленно произнесла Антуанетта.
– Он сидел в тюрьме? – удивленно спросил Дерек. – За что?
– По его вине я забеременела, – прошептала она и тут же почувствовала, как напряглось его тело.
Дерек убрал руку с ее плеча и развернулся, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Что ты сказала? – вполголоса переспросил он.
Он побледнел и ошеломленно посмотрел на Антуанетту, отказываясь верить ей. Она сразу же почувствовала желание взять свои слова назад, но было уже слишком поздно. Поняв свою ошибку, она начала рассказывать ему историю своего детства и не могла остановиться. Антуанетта рассказывала о годах насилия, пережитых страданиях и собственной беспомощности. Раньше она говорила об этом только полицейским, школьной учительнице и психиатрам. Впервые она рассказывала об этом близкому человеку, к которому испытывала доверие, и надеялась, что это взаимно.
Но, к своему ужасу, она не увидела сочувствия, понимания и жалости в глазах Дерека. Вместо этого в них появилось отвращение, когда он осознал, что неиспорченная девственница, в которую он влюбился, оказалась совсем не такой. И теперь Антуанетта вызывала в нем неприязнь, теперь она казалась не милой и забавной, а грязной и отталкивающей.
Антуанетта смотрела на него сквозь слезы. Она чувствовала его отвращение – слишком часто ей приходилось видеть похожее выражение в глазах других людей, когда ей было четырнадцать лет и окружающие узнали о том, что с ней произошло. В ее мысли ворвался голос отца, вновь и вновь повторяющий те слова, которыми он вечно ее пугал, когда она была еще ребенком: «Если ты расскажешь, тебя никто не будет любить и все осудят тебя».
Ее воображение рисовало пренебрежительные взгляды людей, отворачивавшихся от нее и захлопывавших перед ней двери. Она вспомнила, как ее школьным подругам запрещали разговаривать с ней, как будто само ее присутствие оскверняло их.
«Почему я оказалась такой дурой и решила, что с Дереком все будет по-другому?» – с болью в душе думала Антуанетта.
Теперь все, что ей оставалось сделать, – собрать остатки своей гордости. Она выпрямилась и напрягла спину. Не было смысла продолжать. Антуанетта знала, что сделала ставку и проиграла.
– Ты отвезешь меня домой? – спросила она.
– Нет, я вызову такси и дам тебе денег.
Его лицо было искажено, он подбирал слова. Антуанетта знала, что от природы Дерек был очень добрым парнем, но плоды воспитания давали о себе знать. Он считал, что приличные девушки не спят с кем попало и что нежелательная беременность ведет к женитьбе или позору. Возможно, раньше он никогда не слышал о девочках, у которых был секс с отцом, и не знал, что существуют такие преступления. Антуанетта видела, как противоположные эмоции появляются на лице Дерека. Наконец он заговорил:
– Послушай, тебе нужно уйти из дому. Если бы я пошел в полицию, твоего отца бы арестовали, учитывая его прошлое, но тебе это все равно не поможет. Существует только один выход – уйти от родителей.
Антуанетта молча смотрела на него. Ей почти так же, как и ему, хотелось поскорее закончить этот разговор. Дерек продолжил:
– Через несколько недель ты поедешь работать в Батлинз. Не возвращайся назад.
– Если я сделаю это, ты будешь встречаться со мной? – спросила она, не в силах скрыть нотки мольбы в голосе, но ей уже было понятно, каков будет ответ.
– Нет. – Дерек посмотрел на Антуанетту, и она ясно поняла, что его чувства к ней умерли. – Я хочу жениться, иметь детей. Но я никогда не смогу жениться на тебе. Хочешь знать, что я думаю?
Она не хотела, но понимала, что он все равно скажет.
– Когда ты снова станешь встречаться с кем-нибудь, не рассказывай о своем отце. Не говори никому. Не говори об этом своим подругам и ни в коем случае мужчинам, если хочешь, чтобы у тебя был молодой человек.
Они сидели в гробовой тишине, пока не приехало такси. Антуанетте не хотелось, чтобы Дерек снова стал твердить, что не желает ее больше видеть. Ей хотелось лишь одного: поскорее уехать, чтобы не потерять контроль над собой. Затем она вспомнила, как ей это удавалось раньше, в ее четырнадцать лет. Она отстранилась от всех эмоций, не позволяя реальности проникать в свое сознание. Она решила, что больше никогда не позволит себе пройти через это.
Глава 16
Джо не пришел домой в тот вечер, когда уезжала его дочь.
Антуанетта знала, что он намеренно вернется домой поздно, когда ее уже не будет. Ее мать вела себя так, как будто ничего не происходит и дочь просто уезжает на каникулы. Антуанетта тоже пыталась поверить в это. В конце концов, она собиралась работать в летнем лагере, где наверняка предоставится возможность немного развлечься.
Когда ее маленький чемодан был упакован и все к отъезду было готово, Антуанетта повернулась, чтобы посмотреть в лицо Рут. Она боролась с желанием броситься к матери и в последний раз обнять ее, но понимала, что малейшее проявление раскаяния Рут было бы подвигом с ее стороны. Вместо этого Антуанетта подставила ей щеку и получила холодный поцелуй.
– До свидания, дорогая. Не забудь послать открытку, хорошо?
– Конечно, мама, – ответила Антуанетта, не в силах изменить своей вечной привычке повиноваться.
Она взяла чемодан, открыла дверь и вышла на дорогу свободы.
Антуанетта уже не в первый раз преодолевала этот путь между Северной Ирландией и материком. Родившись в Англии, она еще совсем маленькой переехала с родителями в провинцию.
Когда автобус подошел к пристани и Антуанетта увидела огромное судно, мягко покачивающееся в масляной воде, ей вспомнилась поездка с матерью двенадцать лет назад, когда ей было пять с половиной лет. Их путешествие началось в Кенте, откуда они вместе с Джуди добрались до Ливерпуля на поезде, а оттуда двенадцать часов плыли на пароме до Белфаста. Отец выехал заранее, чтобы подыскать им жилье и устроиться на работу, он должен был встречать их на пристани.
Антуанетта вспомнила радостное возбуждение, от которого у нее по спине побежали мурашки, когда ее, слишком маленькую, чтобы самой достать до перил, приподняли и она смогла заглянуть за борт. В ранние часы влажного утра она увидела пристань Белфаста. Она была уверена, что эта пристань была вестником первого дня их новой жизни, в которой они все будут очень счастливы.
Антуанетта почувствовала ком в горле, когда представила себя, маленькую, сгорающую от нетерпения, выискивающую взглядом в толпе своего отца. В те дни он казался ей большим и красивым мужчиной, который часто смешил ее мать и покупал дочери подарки.
К удовольствию Рут, Джо взял напрокат машину, и последнюю часть пути они ехали с полным комфортом. Укутанная в клетчатый плед, их маленькая девочка сидела сзади, смешно вытягивая шею, чтобы лучше разглядеть новую страну, в которой они собирались жить. Она подняла Джуди поближе к окну и возбужденно показывала ей различные пейзажи и людей.
Антуанетта с тоской вспоминала восторженную встречу и пышный прием, устроенный большой ирландской семьей. Все ждали приезда Джо и его семьи на крошечной террасе дома дедушки и бабушки. Все суетились вокруг Антуанетты и баловали ее, кто как мог. Она была первой внучкой и самым маленьким членом этого огромного семейства. Антуанетта сразу же полюбила свою пухленькую ирландскую бабушку с белыми волосами, своего молчаливого деда, а также тетушек, дядюшек и бесчисленное количество кузин.
Потом, когда Антуанетте исполнилось одиннадцать, семья вернулась назад, на юг Англии, в надежде найти там счастье, которое, казалось, постоянно ускользало от них. К тому времени счастливый ребенок, которым была Антуанетта, когда впервые приехала в Ирландию, исчез. Вместо него появилась бледная, одинокая и подавленная девочка, которая уже несколько лет страдала от издевательств своего отца. Антуанетте плохо жилось в Англии, и когда три года спустя ей сказали, что они снова уезжают в Ирландию, она почувствовала облегчение.
Тринадцатилетняя девочка-подросток, возвращавшаяся в Ирландию, была лишь бледной тенью Антуанетты, приехавшей туда совсем ребенком. Хотя она надеялась закончить там школу и поступить в университет, ее душевный подъем длился совсем недолго. Ее мир окрасился в серые тона, и даже мысль о том, что скоро она увидит свою ирландскую родню, не смогла разогнать пелену уныния, нависшую над ней. В свои тринадцать Антуанетта начала понимать, что жизнь засадила ее в ловушку, из которой нет выхода. Только с Джуди она чувствовала себя комфортно. Впоследствии ее жизнь начала постепенно превращаться в череду страданий, которые казались ей бесконечным наказанием за что-то, чего она была не в силах изменить.
Антуанетта потрясла головой, пытаясь отогнать эти невеселые мысли. Ей хотелось забыть о родителях, об ирландской родне, которая отказалась от нее. Несмотря на ноющее чувство беспокойства, Антуанетта старалась не думать о том, что, кроме временного пристанища в Батлинзе на летний сезон, в ее семнадцать лет у нее больше не было дома.
«Я не буду думать об этом сейчас, – твердо сказала она себе. – Все эти дела можно отложить до моего возвращения. А сейчас я отправляюсь в путешествие, меня ждет столько всего интересного, и я должна думать только об этом. Все лето я буду работать, заработаю денег и, что самое приятное, встречу людей, которые не знают ни кто я, ни откуда».
Взбираясь по трапу на паром, Антуанетта заставила себя радостно улыбнуться. Оказавшись на судне, она сразу же прошла в свою каюту. Ей хотелось побыть одной. Она решила, что Антуанетта останется на ирландском берегу, а по спущенному трапу на другой берег сойдет Тони.
Тони будет одета по последнему писку моды, у нее будет прическа с начесом и макияж, как у всех остальных девушек: бледное лицо и губы, жирная черная подводка у глаз и несколько слоев туши на ресницах. Тони будет девушкой из счастливой семьи, имеющей заботливых родителей и мечтающей поступить в секретарский колледж. В общем, Тони будет готова к встрече с новыми друзьями.
Оказавшись в каюте, Антуанетта сразу же начала процесс преображения. Сняв одежду, в которой уезжала из дому, она засунула серую юбку и ненавистную синюю двойку на дно чемодана. А вместо них достала новые обтягивающие джинсы, белую рубашку и пару новых туфель из мягкой кожи. Стоя на единственном в каюте стуле, она полюбовалась своим отражением в крошечном зеркале над раковиной, а затем, спрыгнув, вынула косметичку. За несколько минут она сделала прическу и нарисовала себе лицо яркой и уверенной девушки-подростка. Оставалось внести последний штрих – побрызгать волосы лаком. Как змея, она сбросила старую кожу и теперь превратилась в типичного подростка. Антуанетта снова посмотрелась в зеркало и увидела девушку, которая готова к приключениям и с нетерпением ждет предстоящих месяцев, которая ни о чем не беспокоится и будет пользоваться популярностью. Внезапно ее переполнило чувство оптимизма и надежды.
Чтобы опробовать свой новый имидж, Антуанетта вышла из маленькой каюты и прошла в бар. Она с жадностью смотрела на бутылки с водкой. Зная, что ей легко можно дать восемнадцать лет, она все же не стала рисковать и заказала кофе. Поставив чашку на маленький столик, она присела и стала разглядывать компании пассажиров, гадая, зачем все они едут туда же, куда и она.
Раздалось лязганье поднимаемого трапа, и паром закачался, отплывая от причала. Антуанетта смотрела в иллюминатор на исчезающие очертания Белфаста, а потом город вовсе скрылся из виду. Только когда стало совсем темно и лишь луна со своим тусклым серебристым светом отбрасывала тени на темную поверхность Ирландского моря, мерцая в отблесках белой ряби волн, Антуанетта наконец оторвала взгляд от иллюминатора. Она вернулась в свою каюту и легла спать.
Утром она встала и оделась в соответствии с новым имиджем. Потом застегнув чемодан, вышла посмотреть, как судно причаливает в Ливерпуле.
Глава 17
Антуанетта взяла с собой подробную схему с описанием, как добраться до Батлинза. Она должна была доехать на поезде до северной части Уэльса, где стояли автобусы, которые должны были доставить ее вместе с другими работниками в летний лагерь.
Антуанетта без труда разыскала железнодорожный вокзал в Ливерпуле, хотя после Белфаста город казался устрашающе огромным. Потом так же легко нашла свой поезд и устроилась возле окна. Она солгала по поводу своего возраста, чтобы получить работу в Батлинзе, но после многочисленных взглядов в зеркало и бесконечных попыток освежить макияж убедила себя, что никто не догадается, что ей еще нет восемнадцати. Поезд тронулся, и она тут же перенеслась в мир мечтаний, разглядывая пробегающие за окном пейзажи. Время пролетело очень быстро. Когда поезд прибыл к месту назначения, Антуанетта вышла на платформу и пошла искать автобус, который должен был отвезти ее в летний лагерь. Автобус был припаркован рядом со станцией и битком набит такими же молоденькими девушками, как и она. Беспечно бросив свои вещи в проходе, девушки болтали и смеялись, усаживаясь на свои места. Антуанетта нашла свободное место и села, наслаждаясь беспечной атмосферой отпуска. Это больше напоминало выезд на отдых, чем доставку работников на службу. Возможно, думала Антуанетта с надеждой, там даже будет весело.
Похоже, Батлинз такой же большой, как Лисберн, подумала она, когда автобус наконец подъехал к воротам. Летний лагерь выглядел как маленький городок со своими улицами со множеством ресторанов, пабов и магазинчиков и огромным количеством рядов одноэтажных деревянных шале. Невдалеке виднелись большие столовые. Куда бы Антуанетта ни посмотрела, всюду прогуливались группы отдыхающих в свободной спортивной одежде.
Высыпав из автобуса, новые сотрудники разобрали свой багаж, а затем их стали разводить по шале. Антуанетте показывал дорогу к месту ее будущего обитания один из сотрудников в голубой форме, он рассказывал по пути, что работает здесь уже третий сезон. Голубую форму носят супервайзеры, объяснил он, и именно к ним должны обращаться новенькие, если возникнут какие-либо проблемы.
Антуанетта должна была жить с тремя другими девушками. Она прибыла самой последней, и ей выделили верхнюю койку и маленький шкафчик для личных вещей. Это место должно было стать ее домом на ближайшие три месяца. Она осмотрела комнату, удивляясь на ходу, как четыре человека смогут жить здесь бок о бок целое лето. Большая часть комнаты была занята четырьмя койками, накрытыми тонкими одеялами. В оставшееся пространство с трудом втискивались кофейный столик и четыре деревянных стула. На маленьком буфете стояли чайник, чашки, молочник и заварочный чайник. Стены были настолько тонкими, что напоминали перегородки; из-за одной стены доносились голоса, а из-за другой звучала музыка.
Три девушки, с которыми Антуанетта должна была жить в комнате, в соответствии с представлениями ее матери, были полной противоположностью хороших девочек. В обтягивающей одежде, с ярким макияжем, они сидели на кроватях и красили ногти, а изо рта у каждой торчала сигарета. Они посмотрели на Антуанетту без особого интереса, а потом показали ей маленький шкафчик, куда она могла повесить свою одежду.
Одна из девушек подошла к столику, чтобы заварить чай.
– Хочешь чашку чая? – спросила она Антуанетту, ставя заварочный чайник на середину столика.
– Да, с удовольствием, – вежливо ответила Антуанетта.
– Тогда налей себе сама, – сказала девушка, кивнув на буфет.
Антуанетта так и сделала. Усевшись пить чай, пока подсыхал лак на ногтях, ее соседки начали болтать.
– Как тебя зовут? – спросила одна из девушек.
– Тони, – ответила Антуанетта, и все кивнули.
Они рассказали Антуанетте, что приехали с севера Англии и были уже бывалыми работниками в Батлинзе – это был их четвертый сезон.
– А я в первый раз, – призналась Антуанетта. – Поэтому немного нервничаю. Я понятия не имею, как все будет.
– Не волнуйся, – сказала самая младшая из этого трио, маленькая живая брюнетка. – Мы все тебе покажем. Здесь очень много работы.
– И очень много мужчин! – со смехом произнесла другая девушка, симпатичная крашеная блондинка.
Они с восторгом стали обсуждать свои похождения. Антуанетта слушала их, надеясь, что ее лицо ничего не выражает. Одной частью своей души она жаждала влиться в эту компанию девушек, которые сильно отличались от ее ирландских подруг, но другая ее часть сразу же испугалась, когда речь зашла о парнях.
После разрыва с Дереком Антуанетта не хотела ни с кем встречаться. Она слушала разговор трех девушек и понимала, что здесь все совершенно по-другому. В Ирландии существовал строгий свод правил поведения, и молодые люди не надеялись на секс, по крайней мере, на легкий секс. Здесь было все наоборот. Она слышала, как девушки несколько раз упомянули про презервативы, причем так естественно, словно речь шла о второй ложке сахара. Она сжалась, услышав это слово, и поняла, что ее чувство уверенности в себе постепенно начинает исчезать.
Мужчины всевозможных форм и цветов приезжали в Батлинз на машинах, сообщили ей соседки по комнате. Их карманы были набиты деньгами, и они хотели хорошо провести время. У каждой девушки с предыдущего сезона оставался бойфренд, но они уже успели сменить их несколько раз и собирались повторить это еще не раз до того, как придет пора возвращаться домой. Обычно каждый новый роман длился не более двух недель, потом отпуск заканчивался. Следовали полные слез прощания и обещания писать, но все это быстро забывалось, как только приезжал очередной автобус, полный энергичных молодых мужчин.
– Разве вам не хочется постоянного парня? – спросила Антуанетта, вспоминая дом и подруг, которые только об этом и мечтали.
Как только она произнесла эти слова, на нее непонимающе уставились три пары глаз, и Антуанетта поняла, что случайно раскрыла, что намного «зеленее», чем хотела казаться.
– Кто же хочет застрять с одним, – воскликнула одна из девушек, – когда каждые две недели приезжают новые с кучей бабок.
Они хором захохотали над выражением лица Антуанетты, которая чувствовала, как краснеет. Их глаза сверкали в ожидании предстоящих бурных ночей, и у Антуанетты возникло ощущение, что ей будет здесь не так весело, как она надеялась.
Привлекательная брюнетка увидела ее смущение и откровенно спросила:
– Ты что, девственница?
Антуанетта чуть не задохнулась от ужаса. Ни одна ирланская девушка даже представить себе не могла, что можно задать подобный вопрос или ответить на него. Антуанетта мучилась, не зная, что сказать. Если она скажет «нет», они подумают, что она одна из них, но тогда ей придется присоединиться к ним. Если ответить «да», они сразу будут считать ее совершенно другой, не такой, как ей хотелось бы быть.
Девушки с жалостью смотрели на нее. Из-за ее смущения и длинной паузы, пока она старалась подобрать ответ, они сделали вывод: конечно же она девственница. В их глазах это выглядело куда более постыдным, чем спать с парнями.
– Скажи, а сколько тебе лет? – спросила одна из девушек, пристально глядя на нее.
Антуанетта несколько секунд колебалась, стоит ли ей попробовать притвориться и сказать, что ей уже восемнадцать, но она сразу поняла, что они не поверят.
– Семнадцать, – ответила она.
Девушки посмотрели друг на друга, а потом на Антуанетту.
– Ты немного рискуешь, ты это понимаешь? – спросила брюнетка.
– Я знаю. Я соврала, потому что очень хотела сюда попасть. Вы же никому не расскажете, правда?
– Не волнуйся. Будем молчать как рыбы.
– Обещаете?
– Конечно! Нам все равно, сколько тебе лет, – сказала одна, а другие кивнули.
– Ну если ты еще так молода, тебе нужно чуть-чуть подождать с этим делом, – искренне сказала блондинка.
Они спросили, почему она здесь, и Антуанетта быстро придумала историю, что ее отец ушел от матери и у них не хватает денег, чтобы платить за обучение. Антуанетта сказала, что ей нужно накопить как можно больше. Теперь она завоевала их симпатии и превратилась из странной девушки с аристократическим акцентом в молоденькую и невинную девочку, за которой нужно присматривать.
– Все мужчины подонки, – сказало все трио в унисон.
– Если к тебе будет кто-нибудь приставать, скажи нам, – предложила блондинка, и две ее подруги кивнули в знак согласия.
Антуанетта вдруг почувствовала себя защищенной, купаясь в теплоте неожиданной доброты ее новых подруг. Этим вечером девушки взяли ее с собой и показали, куда она может обратиться при желании подработать по вечерам.
– Лучше начинай с завтрашнего дня, – сказала одна.
– Отработай дневную смену и посмотри, останутся ли у тебя силы, – посоветовала другая.
– Не забудь оставить немного времени на развлечения, – добавила третья, когда они пробирались сквозь толпу в пабе.
Здешние бары были больше, чем дискотеки в Белфасте, и битком набиты семьями. Казалось, будто три поколения приехали отдохнуть вместе. Много было и дружеских компаний обоего пола. Первой остановкой на пути девушек стал ярко освещенный бар с большой сценой, на которой женщина в хлопчатобумажном платье громко пела песню Конни Фрэнсис, а позади нее играла группа музыкантов. Персонал бара трудился в поте лица, разливая пинты пива и кое-что покрепче и вставляя трубочки в бутылки с шипучими напитками для маленьких посетителей. Официанты, держа подносы с напитками, протискивались сквозь толпу счастливых загоревших отдыхающих, и молодых, и старых. Смеющиеся дети с пакетиками чипсов в руках бегали друг за другом под ногами у взрослых, девочки-подростки, отбрасывая волосы назад, украдкой поглядывали на компании молоденьких ребят, а пары новобрачных стояли в обнимку.
К величайшему облегчению Антуанетты, ее соседки по комнате взяли ее под свое крыло и объяснили все, что ей необходимо было знать о работе в Батлинзе. К концу вечера ее настроение поднялось, и они все вместе благополучно вернулись в шале. Довольная, Антуанетта крепко спала на своей верхней койке, пока в шесть тридцать не зазвонил будильник.
В отличие от остальных девушек, Антуанетта легко вставала по утрам. Вскоре ее полюбила вся компания за то, что она каждое утро готовила чай. В семь пятьдесят подруги привели ее в огромную столовую, где питались сотни отдыхающих. Девушки оставили Антуанетту с супервайзером, чтобы ее ввели в курс дела, и разошлись по своим рабочим местам. После короткого осмотра рабочего места Антуанетта получила униформу, состоящую из клетчатого платья. Она переоделась и приготовилась к работе. Антуанетта была уверена, что легко справится, благодаря опыту, приобретенному в кафе в Белфасте. В отличие от большинства новеньких, которые были обуты в прелестные туфельки на каблучках, она знала, как тяжело несколько часов находиться на ногах, и привезла удобные туфли и хлопчатобумажные носки. Она с жалостью смотрела на девушек в нейлоновых чулках, так как хорошо знала, что под конец дня у них будут мозоли на пятках.
Каждой официантке выделили участок из десяти столиков и зону для мытья приборов. В течение двух часов нужно было обслужить восемьдесят человек, убрать со столов и вымыть посуду. Потом кормили персонал. Официантки брали со стеллажа тарелки, накладывали еду, а потом быстро шли вдоль проходов и почти бросали порции под нос посетителям и вновь спешно возвращались к огромным дымящимся тележкам. Они бегали вперед-назад, стараясь раздать как можно больше еды – и улыбок. Официантки хорошо понимали, что широкая улыбка увеличивает размер чаевых, которые они получали в конце каждой недели, когда отдыхающие перед отъездом выражали свою признательность за оказанные услуги.
Каждый день было по три смены. После каждой смены в спешке кормили персонал. Как только они успевали проглотить последний кусок, снова было пора накрывать столы.
Ужин проходил по той же схеме, что и обед, с единственной разницей, что приходилось сервировать по три блюда. Это означало, что нужно было ставить тарелки с едой перед посетителями двести сорок раз. Официантки стремились побыстрее обслужить посетителей во время ужина: они спешили вернуться в свои шале, чтобы переодеться для ночных развлечений. Лишь только смеркалось, персонал Батлинза проникался духом веселья не меньше отдыхающих. Неоновые огни многочисленных баров и клубов манили на вечеринки, заканчивающиеся далеко за полночь.
Антуанетта решила послушаться своих новых подруг и работать только пять вечеров в неделю, а остальные два посвящать развлечениям. Соседки по комнате уверили Антуанетту, что будут всячески ее оберегать.
– Мы не дадим ни одному парню пристать к тебе, – сказали они.
Куда бы девушки ни пошли, Антуанетта находилась под постоянной опекой своих подруг и чувствовала себя счастливой.
Антуанетта записалась на подработку в большой бар, куда они заходили в самый первый вечер. Менеджер улыбнулся ей и задал единственный вопрос, который его интересовал: сколько ночей в неделю она хочет работать? Антуанетта должна была начать уже на следующий день. Семьи дают намного больше чаевых, чем молодежь, сообщили ей подруги, молодым обычно всегда не хватает денег до конца отпуска. Чаевые были очень важны для Антуанетты. Если она будет жить только на них и откладывать всю зарплату, по ее подсчетам, к концу лета она накопит достаточно денег, чтобы снять комнату и заплатить за учебу в колледже.
Жизнь в лагере быстро превратилась в рутину. В течение дня Антуанетта трудилась в поте лица: накрывала столы, убирала приборы и обслуживала посетителей. По вечерам она шла в бар и отрабатывала еще одну смену. Когда музыканты увеличивали громкость, чтобы перекрыть шум разговоров сотни гуляк и кутил, от звуков музыки дрожали стены. Независимо от возраста посетителей, им всем хотелось одного: хорошо провести время и от души насладиться отпуском. Это создавало атмосферу счастья, распространяющуюся повсюду. Здесь не было места печали. Все хотели веселиться и получать максимум впечатлений. Антуанетту поглотила эта атмосфера, и ее депрессия после расставания с Дереком прошла. Она решительно отгоняла от себя мысли о родителях и неопределенном будущем, которое ожидало ее дома.
«Я подумаю об этом потом, – говорила она себе. – Мне здесь нравится. У меня есть друзья, жилье, много работы и целых три месяца, чтобы радоваться жизни. Я должна наслаждаться каждой минутой».
В те вечера, когда Антуанетта не работала, она развлекалась. Увеселительные мероприятия в Батлинзе были бесплатными не только для отдыхающих, но и для персонала. Каждое утро начиналось словами: «Доброе утро, дорогие отдыхающие!» Затем аниматор в красной форме объявлял по громкоговорителю мероприятия, запланированные на этот день. Их было много, на любой вкус, для молодых и старых. Антуанетта с подругами прослушивали всю программу на вечер, а потом выбирали себе мероприятие по душе.
Больше всего Антуанетта любила вечера талантов, когда подающие надежды исполнители сбрасывали дневную одежду, надевали свои лучшие наряды и выступали на сцене с уверенностью настоящих профессионалов. Одна из знакомых официанток, которая носила очки с толстыми линзами, похожими на донышки бутылок от кока-колы, и застенчиво металась вперед-назад по проходам, обслуживая столы, превратилась однажды в красивую и стильную певицу. Вместо клетчатой униформы на ней было сверкающее платье, а вместо носков и парусиновых туфель она надела четырехдюймовые каблуки, очки же остались за кулисами. Когда она запела «Summertime» и серебристый звук ее голоса наполнил комнату, воцарилась тишина, и по телу Антуанетты пробежали мурашки. Девушка стояла, близоруко глядя на аудиторию, казавшуюся ей расплывчатым пятном, держа одной бледной рукой микрофон, а другую свободно свесив вдоль тела. Она растворилась в музыке знаменитой песни Гершвина и сорвала бурные аплодисменты, но сама лишь растерянно улыбалась, как будто не верила в силу своего голоса, а потом ушла со сцены и пропала. На следующий день она снова превратилась в тихую и застенчивую официантку.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
