Текст книги "Московские сумерки"

– 54 —

Воскресенье, 11 июня 1989 года,

Час ночи,

Посольство Соединенных Штатов

Мартин точно знал, что ему снился сон, но, пробудившись, вспомнить его не смог. Телефон раскалился от звонков, разрушивших его сновидение. Он поднес телефонную трубку к уху, но где микрофон – сразу отыскать не смог.

Он повернулся на другой бок – прямо на него в полумраке спальни смотрела своими темными глазами Алина. Со сна он и забыл, что она рядом.

– Кто это? – с испугом спросила она.

– Не волнуйся, – успокоил он. – Здесь ты в безопасности.

– Это вы? – раздался в трубке голос Чантурия.

– Серго? С вами все в порядке?

Алина предостерегающе положила руку на его плечо.

– Да, со мной все в порядке. Вы ее взяли к себе?

– Да, здесь она в безопасности.

– Ну и ловкач же вы! Я не мог не назвать ее имени, а как только назвал, Душенкин послал людей за ней. Они не поняли, что с ней случилось. Подозревают, что ее упрятало ЦРУ. Мне пришлось немного поломать голову, куда она делась, но тем лучше для нее.

– Я поостерегся звонить вам, Серго. Что там у вас?

– Все пошло наперекосяк.

– Что? Как это?

– Они не могут отыскать этот проклятый грузовик. Теперь они думают, что Соколов прав: или я получил взятку и все это подстроено, или же я клюнул на удочку ЦРУ.

– Вы должны знать, что ЦРУ доверять нельзя – там продувные бестии. Итак, где же грузовик?

– Откуда я знаю? Я же сказал, что отыскать его не смогли. Все гаишники в Центральной России день и ночь высматривают его, да еще агенты КГБ и половина войск МВД. Миллион глаз рыщут, но видеть не видят.

– Вы чего, немного пьяны? – Мартин вдруг решил, что язык у Чантурия заплетается и он несет околесицу. – Откуда вы звоните?

«А вдруг его накачали наркотиками?» – подумалось ему.

– Грузин никогда не бывает пьяным. Взволнованным – да, может, но пьяным – нет. Я звоню прямо со службы. Считают, что я обкакался, но под арест не посадили. Пока не посадили. По крайней мере, пока не откроется, что я сейчас звоню в американское посольство.

– А Соколова посадили?

– Нет. Если грузовик не отыщется, его и не посадят, а меня упекут. Вы должны как-то помочь отыскать его. Как же этот гребаный КГБ не может найти один-единственный вонючий грузовик?

– Думаю, что этот вопрос следует задавать мне, а отвечать на него вам. В конце концов, в КГБ служите вы, а не я.

– Хорошо, тогда спрашивайте меня.

– Как же, едрена мать, получается, что КГБ не может отыскать один-единственный вонючий грузовик?!

– Хрен его знает! Может, кто-то успел предупредить их. Много бы я дал, чтобы узнать – кто. Может, они перехватили его по дороге и спрятали где-нибудь. Может, свернули в сторону. А может, повернули обратно в Казахстан, но еще не доехали – переправы через Волгу находятся под наблюдением.

– А может, уже пересекли границу?

– Исключено. Пограничных пунктов не так уж много, а до границы путь неблизкий. Да еще каждый пункт извещен о номере грузовика.

– А может, они сменили грузовик? – предположил Мартин.

– Слишком сложно. Вспомни, этот грузовик специально оборудован защитным экраном для предохранения водителей от такого груза.

– А водителям просто могут не сказать. Вспомните Чернобыль!

– На что вы намекаете? Полагаете, что великое социалистическое государство не стоит на страже здоровья трудящихся?

Мартин сел на край кровати. Шторы на окне были раздвинуты, а за окном, он не разобрал, – то ли темнело, то ли, наоборот, светлело.

– Который теперь час?

– Полвторого.

Стало быть, темнеет. Окно его спальни выходило на Москву-реку. На другом берегу виднелся четкий силуэт высокой башни гостиницы «Украина» – ночь была такой светлой, что можно было различить серый цвет стен гостиницы. Если бы здание парламента Российской Федерации не загораживало вид, подумал он, то можно было бы разглядеть даже пешеходов на набережной Шевченко у гостиницы и вереницу грузовиков и трейлеров, всегда паркующихся в этом месте.

Грузовики, стоящие в ожидании.

– Может, они вовсе и не свернули в сторону? – предположил Мартин.

– Почему бы и не свернуть?

– А зачем сворачивать? Разве у них не назначена встреча здесь, в Москве? Может, они не знают маршрута в Румынию и не доедут туда без сопровождающего? Может, и у румынского грузовика тоже оборудовано потайное местечко? Может… кто знает, что еще может быть?

– Их еще нет в Москве. Под их номерным знаком даже муха в Москву не пролетела бы.

– Но они могли сменить номера.

– Это не так-то просто.

– Ладно. Вы, конечно, знаете первое правило при проверке креплений на английских спортивных автомашинах?

– Разумеется, знаю. А в чем оно состоит?

– В первую очередь всегда проверяй легко снимаемые части.

Наступило долгое молчание. Мартин решился прервать его:

– Ваши люди рассматривали вероятность замены номерного знака?

– Разумеется, не рассматривали, – ответил Чантурия, раздражаясь от этого очевидного упущения. – Они искали грузовик под номером 4198 КГК.

– Теперь вы видите, что им следует знать первое правило при проверке креплений на английских спортивных автомашинах. Трудно ли заменить на машине номерной знак?

Чантурия еще не успел ответить, а Мартин уже знал, что он скажет.

– Они могли свободно подправить краской цифры на старом номере.

На каждом грузовике в Советском Союзе номера пишутся крупными цифрами на заднем борту и наносятся на небольшую пластину, прикрепляемую спереди, на бампере. Большинство номерных знаков сделаны кустарным способом или, в лучшем случае, наносятся по трафарету.

– Так-так. А как выглядит этот грузовик? Его можно найти по описанию?

И на эти вопросы он знал ответ заранее.

– Он коричневого цвета. Номера написаны белой краской. Марка «КамАЗ».

– Это уже хуже. Нельзя же проверять все «КамАЗы» подряд, точнее – ровно половину их.

Другие грузовики «КамАЗ» были голубые с черными номерными знаками.

– Если я предложу проверять все грузовики подряд, то силы проверяющих распылятся. Мы должны их как-то сосредоточить.

– Если уж мы не можем следить за всеми дорогами в России, может, нам сосредоточиться на проверке некоторых дорог? Где, по-вашему, они вероятнее всего встретятся с этим сопровождающим? Где-то в Москве, но где именно? Москва – огромный город.

– Не знаю, – ответил Чантурия. – Наш человек из Казани говорил, что водитель упоминал гостиницу «Украина».

– Что? – Мартин вскочил с кровати и стал пристально вглядываться в другой берег реки.

– Знаете, Серго, куда я смотрю сейчас? – спросил он.

– На прекрасную Алину, и мне тоже хотелось бы взглянуть на нее.

– Не угадали. С места, где я стою сейчас, видна гостиница «Украина». А знаете ли, что я вижу около гостиницы?

– Иностранок. Но сомневаюсь, что они в вашем вкусе. Хотя я на вашем месте не променял бы Алину ни на кого!

– А помимо иностранок видны и иностранные грузовики. Да, из соцстран, но иностранные. Большие, приспособленные для дальних перевозок, не то что ваши маленькие «КамАЗы». Могу спорить, что один из них румынский. А поскольку мне все равно не спится, я могу прогуляться и посмотреть. Не хотите ли составить мне компанию?

– Думаю, им хочется, чтобы я сидел здесь.

– Тогда не говорите им ничего. Или лучше пошлите сюда кого-нибудь из ваших. Может, мы найдем этот чертов грузовик прямо здесь? Я прихвачу с собой кое-какую аппаратуру. Ищите меня на мосту. Если не увидите там, я буду внизу, на набережной, возле грузовиков.

Мартин тут же позвонил доктору Снайдеру.

– Извините, если я разбудил вас, – сказал он в ответ на сонное бормотание доктора. – Мне ненадолго нужен счетчик Гейгера.

– Что? Не можете подождать до утра со своими исследованиями?

– Вы знаете, как я интересуюсь всякими новыми игрушками. Вы же все равно не пользуетесь этой штукой со времен Чернобыля. Я верну его еще до завтрака, и вы сможете замерить им молоко в моей каше.

– Вы серьезно? Вам что, невтерпеж? Ну ладно, приходите.

Через пятнадцать минут Мартин уже стоял на Калининском мосту через Москву-реку. Он не надел куртку и теперь жалел об этом, так как с реки дул промозглый ветер. В Москве в середине июня нередки прохладные ночи, когда температура опускается до шести-восьми градусов и даже ниже.

Он частенько оглядывался, не едет ли за ним машина, но никого не видел. Дойдя до конца моста, он спустился на набережную. Между рекой и гостиницей был разбит небольшой сквер с памятником украинскому поэту Тарасу Шевченко. За сквером между рекой и гостиницей от моста до зимней стоянки легковых автомашин москвичей вдоль асфальтированной дороги тянулась шеренга деревьев. Под деревьями припарковалась длинная колонна большегрузных грузовиков с прицепами. На борту первого написано «Балканкар» – это были болгарские машины. Водители разбрелись кто куда, как полагал Мартин, в поисках женщин.

Он уже подходил к концу колонны, растянувшейся на четверть километра, когда увидел серый грузовик с полуприцепом, на борту которого большими буквами была выведена надпись «ТИР». Позади румынского трайлера притулился коричневый «КамАЗ». Темнота уже настолько сгустилась, что номер, написанный на заднем борту «КамАЗа», было трудно прочесть. Это был обыкновенный советский тяжелый грузовик, по размерам примерно с американскую фермерскую грузовую машину, кузов его был закрыт брезентом, натянутым на металлическую раму и свисавшим до самых бортов сбоку и сзади.

Мартин пошел вдоль реки, стараясь держаться подальше от припаркованных машин. Пройдя немного, он остановился и облокотился на парапет, будто созерцая воды реки, а сам проверял, не следит ли кто за ним. На набережной не было ни души. Тогда он перешел на другую сторону дороги, поближе к зданию гостиницы, и снова зашагал вдоль колонны грузовиков. Около «КамАЗа» он остановился и закопался, сделав вид, будто собирается прикурить. В воздухе чувствовался запах масла и дизельной солярки – стало быть, «КамАЗ» подъехал совсем недавно и мотор его еще не остыл. Ощущался и другой запах, но разобрать какой, он не смог.

Мартин шагнул между «КамАЗом» и стоящим позади него грузовиком. На заднем борту его четко виднелся белый номер 9998 АРК. Теперь он опознал этот непонятный запах. Краска на номере на ощупь оказалась сухой, но запах еще не выветрился. Ясно было, что ее нанесли совсем недавно.

Он вынул счетчик Гейгера, установил стрелку на минимум, как показал доктор Снайдер, и направил прибор на грузовик. Стрелка сразу же дернулась, как в расстроенном дешевеньком радиоприемнике. Он отошел на мостовую и начал обходить грузовик сбоку. С каждым шагом индикатор показывал усиление радиоактивности.

– Чего ты там крутишься?

Он даже вздрогнул от окрика. Затем увидел прямо перед собой плоское темное лицо – настолько темное, что нельзя было даже разобрать его черты. Отвечать Мартин не собирался – он знал, что по голосу в нем сразу узнают иностранца.

– Я тебя спрашиваю, чего ты вертишься здесь? Отвечать приходилось вовсе не какому-то работяге, надравшемуся бормотухи, как тогда, около дома Алины.

– Я ловлю волну транзистором, – ответил Мартин, подделываясь под прибалта. – Этот японский приемничек я купил в Праге в прошлую поездку, но русские станции он почему-то не берет.

В подтверждение своих слов он протянул счетчик Гейгера, но не настолько близко, чтобы его можно было бы разглядеть.

– Бот что, убирайся-ка прочь со своим радио – я не выношу русскую музыку.

Мартин повернулся и стал обходить грузовик сзади, но в этот момент он услышал, как передернули затвор пистолета, поставив его на боевой взвод.

Всего два дня назад ему и в голову не пришло бы, что это клацает затвор. Теперь же он сразу сообразил, что это такое. Но тут послышалось урчание мотора приближающейся автомашины.

Мартин обернулся назад, на шум мотора. Человек с пистолетом тоже мгновенно повернулся. По набережной к ним медленно подъезжала автомашина с включенными подфарниками. Мартин нырнул за грузовик и побежал. Он услышал топот ног преследующего его человека. Только он успел вильнуть за стоящий за «КамАЗом» грузовик, как раздался негромкий хлопок и мимо просвистела пуля. Автомашина резко остановилась, дверца распахнулась.

– Мы из госбезопасности, – раздался громкий голос. Опять послышались негромкие пистолетные хлопки, а затем громко забарабанили «настоящие» выстрелы, от которых аж в ушах зазвенело. Человек сзади выкрикнул что-то непонятное. Мартин увидел, что автомашина развернулась поперек мостовой и загородила проезд, водительская дверца распахнута, около нее прямо на дороге лежал кто-то.

– Осторожно, у него пистолет с глушителем! – предостерегающе крикнул Мартин и тут же услышал, как мимо опять просвистела пуля – стреляли, очевидно, на звук его голоса. Тут же опять раздались громкие выстрелы, бившие, как ему показалось, прямо по нему, и он нырнул под грузовик. Там он выключил счетчик Гейгера, положил его на заднюю ось и медленно пополз под грузовиком вперед, к «КамАЗу», но вынужден был остановиться: кто-то полз ему навстречу. Он затаился у задних спаренных колес грузовика. Теперь наступила полная темнота, уже в двух шагах ничего не было видно. Ползущий остановился и повернулся назад, подняв руку и ожидая чего-то. Послышались осторожные шаги человека, крадущегося вдоль колонны грузовиков. Затем грохнул выстрел, вспышка на мгновение осветила лицо человека, затаившегося под машиной впереди, – да это же Чантурия! Послышался стон, кто-то отходил прочь, еле волоча ноги и прихрамывая.

– Неплохой выстрел, Серго! – прошептал Мартин.

– Бен, это ты?

– Неловко признаваться, но это я.

Чантурия подполз на четвереньках к другой паре задних колес:

– Что ты такое натворил? Почему эти люди накинулись на тебя?

– Они охраняют грузовик впереди нас. Он радиоактивен.

– Откуда знаешь?

– Счетчик Гейгера показал. Что будем делать?

– А теперь мы навалимся на этих охранников и обдадим их вонючим дерьмом, – сказал Серго и невесело рассмеялся. – Дождался я наконец-то этого момента.

– Прекрасно! Надеюсь, мы продержимся. Где же ваше войско?

– Я да ты, Бен, – вот и все наше войско. Они подстрелили бедного Белкина. Он был неплохим евреем.

– Ты хочешь сказать, что вас было всего двое?

– Не мог же я привести сюда все свое отделение ради нашей сумасшедшей идеи! Но я не волнуюсь, кто-нибудь за мной прибежит – ведь я очутился здесь без разрешения. Да и милиция сейчас прикатит – выстрелы-то они услышали.

– Можем мы забраться в твою машину?

– Для чего это?

– Ну, скажем, чтобы уехать отсюда подальше.

– Не годится. Мотор заглох – думаю, его пули пробили. Охранники, должно быть, стреляли бронебойными из автомата. Наверняка он был у них на случай, если промахнутся из пистолета.

– Кто, по-твоему, эти крутые парни?

– Думаю, они из румынской секюритате, – ответил он. – Уж больно мощное оружие они применяли. Хотя и грузинская мафия наворовала столько автоматов, что ими можно вооружить в случае нужды целую армию.

– А в твоей машине есть радио?

– Установлено оно в неподходящем месте. Бронебойные пули прошили двери, я уже не говорю о стеклах.

– Может, будем отстреливаться, пока не подъедет милиция?

– У меня осталось всего пяток патронов. У Белкина был пистолет, – вспомнил Чантурия. – На, возьми мой, а я подберу его.

– Как же ты вылезешь – тебя же сразу убьют.

– Хотел бы я знать как, – и он кинул свой пистолет Мартину.

– Мне нипочем не подстрелить никого их этих, тренируйся я хоть двадцать лет, Серго. И я никогда не попаду в того левшу.

– Это не столь важно. На улице такая темень, что тебе вообще ни во что не попасть. Я и сам бы не смог.

– Это и придает мне духу.

– Но, с другой стороны, может, и они промахнутся. Иначе после выстрелов из такого оружия мне несдобровать.

– А чтобы стрелять из автомата, им обязательно нужно видеть цель?

– А вот это мы скоро узнаем.

Чантурия выполз из-под грузовика и, пригнувшись, быстро двинулся к своей автомашине. Подфарники на ней продолжали гореть, но масло и бензин растекались вокруг.

Хлопнул выстрел из пистолета с глушителем, жалобно завыла срикошетившая пуля. Чантурия подбежал к распростертому около машины телу. Он опустился на колени, потом повернулся и побежал, пригибаясь, обратно к грузовику. Очередь из автомата вспорола мостовую и высекла искры вокруг него. Он споткнулся, отпрянул от грузовика и тяжело грохнулся рядом с Мартином.

– Жив? – спросил Мартин, почувствовав, что Чантурия зацепило.

– Не знаю. Какому доказательству ты поверил бы?

– Постарайся говорить, чтобы мне было понятно.

– И в хорошие деньки я не мог так говорить.

– Заткнись, Серго. Похоже, они попали в тебя.

– Да, влепили. У меня немеет нога.

– Покажи.

– Нет времени. Мы должны прижимать их к грузовикам. Если они оторвутся, запросто смогут перестрелять нас.

И, как бы в подтверждение этого, позади них опять прошлась автоматная очередь. Стреляли из-под одного из грузовиков и целились под колеса машин, стоящих позади, чтобы никто не смог подползти к стрелявшим.

Но вот заурчал стартер, и завелся мотор одного из грузовиков.

– А теперь что? – спросил Мартин.

– Они собираются скрыться. Им плохо придется, если их застукают здесь.

Взревел мотор другого грузовика – на этот раз «КамАЗа».

– Можем мы остановить их?

– Не вижу каким образом. У тебя есть какие-то соображения?

– Может, нам прицепиться сзади, прежде чем они тронутся с места?

– Можно, если не обращать внимания на автоматный огонь.

– Прежде чем взяться за руль, нужно отложить автомат в сторону. А как только они поедут, мы быстренько уцепимся за борт.

– Только после тебя, пожалуйста.

Чантурия не ожидал, что американец согласится, но он согласился. Мартин дождался, пока не начал стравливаться воздух из тормозов на огромном румынском трайлере, и, когда тот тронулся с места, проскользнул между колес грузовика, под которым прятался, и быстро пополз вперед. Между мотором грузовика, под которым он лежал, и задним бортом «КамАЗа» оказалось достаточно пространства, чтобы распрямиться. Он допускал, что в него всадят пулю, но ничего не произошло. Он ощутил, как затрепыхался и захлопал по заднему борту брезентовый тент, и удивился – он ожидал, что брезент должен быть наглухо застегнут. Грузовик стал выруливать на мостовую. Мартин ухватился за край борта, подтянулся и перекинул тело в кузов. Машина с ревом продолжала двигаться вперед, и в этот момент Мартин почувствовал, как кто-то свалился на него. Под тентом с хлопающим брезентом была темень кромешная.

– Что там творится снаружи? – спросил кто-то. Голос был совсем не Серго, да и тот, кто навалился на Мартина, помалкивал. Говорили откуда-то спереди, со стороны кабины грузовика.

Тусклый луч ручного фонарика из кабины высветил лицо того, кто упал сверху на Мартина. Это был Серго.

Спереди донесся смех:

– Капитан! Какими судьбами? Фонарик погас.

Чантурия скатился с Мартина. Он узнал этот голос.

– Тамаз Тамазович, – сказал он. – Вот не знал, что вы тоже здесь.

– Отец сказал, что вы говорили с ним. Он поручил мне обеспечить проводку грузовиков через Москву. Но как вы умудрились разыскать нас?

– Мне сказал, где вы должны быть, полковник Соколов.

– Соколов? Ну да, конечно, он должен был знать – через него мы установили связь с секюритате.

Но затем в тоне Тамаза появилась настороженность:

– А для чего Соколову рассказывать вам все это? Отец не мог говорить вам о нем.

– Правильно. Отец не говорил. Вы сами сказали.

– Не понимаю.

– Сейчас поймете: вы арестованы.

Не успел он закончить, как со стороны кабины раздались пистолетные выстрелы, да не из одного, из двух стволов сразу. Чантурия мгновенно снова навалился на Мартина, а затем откатился в сторону. Мартин попытался встать на ноги, но грузовик, набирая скорость, внезапно накренился, мягко ударившись о что-то. Мартин от толчка покатился по днищу кузова вперед и наткнулся на барахтающуюся кучу тел. Снаружи раздались крики, слов он разобрать не сумел. В кузове становилось все светлее – какой-то яркий свет, со стороны проникал даже сквозь толстый брезент. «Вылезайте! Вылезайте немедленно!» – снова послышался крик.

Брезент в углу кузова лизнули трепетавшие языки пламени. Огонь высветил лица и расширенные глаза барахтающихся. Там был Чантурия и двое других, которых Мартин сразу же узнал, он видел их в отблесках пожара в Старом Буяне – усатого грузина и второго, с плоским темным лицом, того, что несколько минут назад стрелял в него. Да это же Турок! Он боролся с Чантурия, пытаясь дотянуться до валявшегося на полу кузова пистолета. Внезапно вспыхнувший огонь застал их врасплох.

Пока они в недоумении смотрели на пламя, Мартин рыбкой нырнул вперед и схватил пистолет. А где же другой? Он быстро обшаривал взором пустой кузов, но вот Чантурия вытащил его из-под маленького Тамаза.

– Кто в кузове? Выходить быстро! Бросайте оружие! – кричали снаружи.

Задний борт упал, брезент был откинут в сторону. Машину полукольцом окружила группа милиционеров и омоновцев. Мартин отбросил пистолет в сторону, куда Турок не смог бы дотянуться. Чантурия тоже выбросил свой. Они спрыгнули с грузовика, наперебой говоря что-то бессвязное, но их никто не слушал.

Оказывается, «КамАЗ» врезался в цепь милицейских машин, перегородивших дорогу, по которой только и можно было проехать по набережной. Он удара он загорелся, загорелась и машина, в которую он врезался. Горящий бензин быстро тек по правому борту грузовика, языки пламени лизали тент, все ближе подбираясь к бензобаку.

– Он сейчас взорвется! – закричал Мартин.

Хотя все слышали его, но лишь Чантурия, маленький Тамаз и Турок поняли, что это значит.

– Знаем, знаем! – закричал в ответ милицейский капитан. – Бегом отсюда!

Но Мартин, вместо того чтобы бежать прочь, помчался к кабине «КамАЗа».

– Стой! – заорал капитан, расстегивая кобуру.

Но тут перед ним вырос Чантурия, мешая вытащить пистолет и в то же время пытаясь в отчаянии бессвязно объяснить, что взрыв снесет пол-Москвы, а Чернобыль покажется жалким пионерским костерчиком. Капитан сшиб Чантурия с ног, и тут же над его распростертым телом нависли трое милиционеров, помахивая дубинками. Но Мартин уже подбежал к двери кабины.

Пламя успело закоптить стекла со стороны пассажира, а водительское место оставалось нетронутым. Дверь оказалась распахнутой – солдаты вытащили водителя из кабины и теперь стояли поодаль, безучастно глядя на Мартина, нырнувшего в кабину. Пламя пожара, казалось, завораживало их.

Мотор не работал. Сначала Мартин никак не мог отыскать включатель стартера. Наконец он нашел его на полу, старый ножной включатель, и нажал ногой. Стартер заурчал, но мотор не заводился. Огонь выжег кислород – теперь его уже не завести. В отчаянии Мартин стукнул по рукоятке коробки передач, надеясь включить заднюю скорость. Боль пронзила поврежденную кисть руки. Он изо всех сил жал на стартер, сам вдавившись в водительское сиденье.

Стартер взвыл. Грузовик никак не мог сдвинуться с места, да еще сбросить с себя тяжесть милицейской машины, повисшей на его переднем бампере. Наконец «КамАЗ» задрожал. Мартин снял ногу со стартера и спустя секунду-две надавил снова – грузовик, вздрагивая, пополз назад, волоча милицейскую машину на бампере, затем она сорвалась, и грузовик поехал прямо на толпу солдат и милиционеров; те быстро отпрыгивали и разбегались с его пути. Шатаясь и вздрагивая, «КамАЗ» прополз метров тридцать и остановился у фонарного столба. Мартин успел выскочить из кабины, а солдаты сорвали загоревшийся тент с рамы. Правое переднее колесо грузовика все еще горело. Милиционеры накинули на него свои плащ-палатки и погасили огонь. Грузовик теперь стоял, дымясь и шипя, под ярким светом уличного фонаря.