Текст книги "Общая и прикладная этнопсихология"

Народные профилактические и гигиенические способы ранее тесно переплетались, с одной стороны, с непосредственно лечебными мероприятиями, а с другой – с самыми разнообразными аспектами жизнедеятельности народа. Так, современные ученые относят к народной профилактике и гигиене не только уход за телом и многочисленные гигиенические приёмы, но и широкую палитру представлений о санитарных нормах, которые сопровождали человека от рождения до смерти во всех сферах его жизни. Комплекс этноспецифических представлений о санитарии влиял на особенности строительства жилья, на нормы устройства мест для отходов и мусора, на своеобразие процесса погребения и т. п.

Кроме блока санитарно-гигиенических норм и приёмов, роль которых сводилась к защите от разнообразных факторов внешней среды, в народной профилактике и гигиене также выделялся ряд способов так называемой «немедикаментозной саморегуляции», направленных на систематическое обновление и стимуляцию сил организма. К ним относился традиционный режим сна и отдыха, традиционные системы диеты (посты), разновидности аутотренинга (например, характерные способы медитации у некоторых народов Азии), системы психофизической гимнастики (в частности, хатха-йога) и т. п.

К традиционным корректирующим способам некоторые авторы относят также систематическое употребление веществ, которые стимулируют и возбуждают либо, наоборот, тормозят и успокаивают нервную систему (чай, кофе, табак, принятое у некоторых народов постоянное жевание листьев некоторых растений – коки, бетеля и т. п.). Считается, что потребность в стимуляции нервной системы может непосредственно зависеть от специфических, а иногда экстремальных климатических условий, в которых проживают эти народы.

Кроме описанных аспектов, важное место среди психопрофилактических способов занимали также разнообразные обереги, функция которых непосредственно сводилась к защите от определенных (или любых) болезней или несчастий. Некоторые из них в своем первозданном, но чаще трансформированном, виде существуют и поныне. Рассмотрим основные их типы детальнее.

Целый ряд древнейших оберегов предусматривает выполнение человеком конкретных защитных действий без использования каких-либо веществ, предметов, средств. Одними из самых древних являются облизывание и оплевывание. Так, Н. Сумцов в своей работе «Личные обереги от сглаза» описывает распространенный еще в начале XX века обряд «слизывания сглаза» (вместе с не менее давними и распространенными действиями, типа потягивания за нос новорожденного якобы для нормального развития у него речи). Процедура слизывания происходила, как правило, после купания ребенка и заключалась в том, что мама или бабушка проводила своим языком по лицу ребенка от подбородка ко лбу и накрест от глаза к глазу, а потом вытирала лицо своей рубашкой. Можно допустить, что этот обычай – именно в представленной автором форме – являет собой более позднее напластование под влиянием христианства, поскольку в нем фактически воссоздается (рисуется языком) символ защитного креста. Аналогичное значение имеет также другой обычай, сохранившийся до наших времен – обычай прикрывать и крестить рот во время зевания. В обоих случаях крест становится защитой от попадания в тело человека злых духов, носителей болезней и несчастий через природные отверстия на лице. Хорошо известен и сейчас оберег, описываемый как совет еще Плинеем: если кто-либо посмотрит на маленького ребенка, который спит (особенно, на младенца), то мать должна трижды сплюнуть, чтобы ребенок не был сглажен.

В качестве оберегов часто используют разные предметы растительного, животного и минерального происхождения. Так, из оберегов-растений у славян наиболее распространенным является чеснок (его подкладывали в колыбель, вешали на шею, вплетали в венок невесты и т. п.), полынь и будяк. Обратим внимание на то, что это растения с сильным неприятным запахом, либо колючие, т. е. они обязательно должны иметь какие-то специфичные свойства, с помощью которых будут отпугивать злых духов и другие персонифицированные силы, что считались причиной заболеваний.

Аналогично среди оберегов животного происхождения наибольшее распространение получили атрибуты нападения и защиты: зубы, рога, когти, кости хищных или ядовитых животных, либо же кости, которые символизируют защиту, щит, широкую непробиваемую броню (например, лопатка овцы или панцирь черепахи как амулет у казахов). Из других достаточно известных оберегов, многие из которых не утратили своего символического значения и по сей день, стоит назвать подковы, некоторые камни и т. п.

К профилактическим, в частности психопрофилактическим, способам относят также заговоры. Часть их используется одновременно и с целью предупреждения болезни, и с целью лечения, но есть и чисто предупреждающие формулы. Например:

 
Как наотмашь рукой мне не бить,
Так моему лицу и телу ни от кого не болеть.
Как неба и земли нам не измерить,
Так и меня не сглазить.
 

Более позднее происхождение имеет тип оберегов-амулетов, где те же самые формулы заговоров или фрагменты молитв поданы в письменной форме. Такие обереги имеют разные названия (ладанки, наузы, лигатуры, тумары и т. п.), но сущность их всегда одинакова.

Рассмотрим проблему влияния культуры на профилактику современных психических заболеваний на примере психопрофилактики наркомании.

Сравнительно недавно был проведен интересный эксперимент, в котором выяснялись представления детей о психике и способах регуляции ее состояний [2]. В нем принимали участие 200 школьников в возрасте от 9 до 16 лет. Их разделили на 4 возрастные группы: а) 9-10 лет; б) 11–12 лет; в) 13–14 лет; г) 15–16 лет. Рассмотрим ту часть исследования, где дети должны были ответить на комплекс вопросов о саморегуляции психики. В качестве возможных ответов на вопрос о способах преодоления негативных состояний на рисунке вразброс были изображены примеры двух подходов к саморегуляции: здорового (спорт, сон, еда и т. п.) и нездорового (курение, алкоголь, наркотики).

Результаты опроса показали, что наилучшим способом избегания негативных эмоций или снятия стресса дети считали разговор с товарищем, на втором месте был сон, на третьем – чтение. Однако в зависимости от возраста популярность того или иного способа была различной. Среди самых младших детей самым приемлемым способом считался спорт, опрошенные второй возрастной группы отдавали предпочтение книгам, а старшие подростки – неформальной беседе.

Психоактивные вещества оказались в конце списка, о них вспомнили только 4 % опрошенных. На первом месте был табак, на втором – алкоголь, на третьем – наркотики. В ответах школьников обеих старших групп наблюдалась тенденция увеличения частоты упоминаний о психоактивных веществах (фактически они и составили эти 4 %), а также расширение спектра знакомства с ними. Так, если во второй возрастной группе подростки вспоминали только о водке, то в третьей каждый пятый подчеркнул позитивную роль сигарет и пива как способов снятия негативных эмоций. Девушки самой старшей группы даже более безапелляционно, чем ребята, заявляли, что алкоголь помогает так же, как и табак, даже лучше, чем спорт. В этой же группе как психорегулирующий способ впервые упоминались наркотики.

Таким образом, хоть в целом период 9-16 лет – это период преобладания здоровых способов преодоления негативных состояний и чувств, но регуляторная функция нездоровых способов получения душевного комфорта уже знакома детям. Специальные опросы подтвердили, что дети знают о влиянии психоактивных веществ на психику

(относительно табака это признали 73 % опрошенных, относительно алкоголя – 83 %, относительно наркотиков – 88 %). Оценка влияния зависела от возраста и пола респондента. Так, 95 % самых младших детей считают влияние табака негативным, среди самых старших – таких только 47 %. Интересно, что у девочек негативная оценка табака с возрастом снижалась втрое, в то время как ребята, наоборот, с возрастом все чаще утверждали, что табак влияет на психику негативно.

Очень тревожным оказался тот факт, что среди старших школьников половина детей убеждена в положительном влиянии алкогольных напитков. И только суждения относительно наркотиков оставались неизменными среди всех возрастных групп: их действие оценивалось исключительно негативно.

Полученные результаты, по мнению исследователей, обусловлены устоявшимися традициями употребления табака и алкоголя. Поэтому их оценка с возрастом все более изменялась. Это означает, что при отсутствии целенаправленного воспитания в сознании детей формируются такие взгляды на использование психоактивных веществ, которые бытуют в их культуре. Результаты опроса помогли выявить некоторые закономерности: неуправляемое стихийное познание детьми субъективной реальности протекает очень медленно, результаты его не обретают обобщенного вида и возможности самоуправления здесь минимальны. Отсутствие специального канала социализации, с помощью которого могла бы передаваться информация о психике, означает, что эта сфера попадает в водоворот господствующих традиций – тем самым фактически поощряется передача вредных привычек, связанных с привычным употреблением алкоголя и табака.

Понятно, что проблема употребления психоактивных веществ, особенно детьми и подростками, не может не волновать любое общество. Существуют три потенциально возможных пути решения проблемы психопрофилактики алкоголизма и наркомании:

• усовершенствование ранее существующей антиалкогольной пропаганды и распространение ее на принципиально новый предмет – предотвращение наркомании;

• адаптация к отечественным условиям антинаркотических программ, разработанных в других странах;

• создание собственных профилактических программ.

Ученые, исследователи, медики-практики и широкая общественность в целом считали достаточно низкой эффективность существующей системы антиалкогольной пропаганды. Это подтверждают статистические данные о количестве больных алкоголизмом в бывшем Советском Союзе. Как выяснилось, решить проблему через создание или адаптацию антинаркотических программ невозможно, не рассмотрев вопрос о культурологических аспектах антинаркотического воспитания.

Так, в конце 1980-х годов группа советских ученых начала изучение возможностей использования в массовой советской школе антинаркотической программы, разработанной в США (О. Романова, И. Иванникова, 1993). Апробация ее проводилась на учениках младших классов (76 школьников). Программа предусматривала проведение 14 занятий (раз в неделю), которые охватывали три основные направления:

• информирование школьников о психоактивных веществах;

• формирование самосознания детей и умений правильно вести себя в коллективе;

• социально-психологический тренинг навыков поведения в ситуациях, которые провоцируют их, заставляя закурить среди ровесников.

Эти направления реализовывались на занятиях последовательно. Соответственно формировались три основных этапа программы. Для каждого из них существовали определенные материалы: пособие для учителя, где детально излагалась информация, которую дети должны были усвоить; характеристика тренинга – описание игр и занятий; отдельное пособие для родителей. Для изучения эффективности программы до исследования и после его завершения проводилось соответствующее тестирование.

Первый этап эксперимента состоял из четырех уроков. На первом из них дети получили представления о психоактивных веществах, на втором – об алкоголе, на третьем – о никотине и, наконец, на четвертом – о наркотической зависимости. Проблемы возникли уже на начальном этапе работы. Они были связаны с тем, что у детей не хватало необходимых знаний по анатомии, физиологии и медицине, на которые опиралась программа. Они усугублялись также тем, что определенные темы не вызывали у детей заинтересованности (наркотики воспринимались как что-то экзотическое, «не из нашей жизни»), а также с тем, что у детей уже в этом возрасте, как оказалось, сформированы потворствующие установки относительно всех легальных веществ.

На втором этапе эксперимента (4 урока) у детей нужно было сформировать некоторые навыки самоосознания и умение правильно вести себя в коллективе. Проблемы, которые возникли на этом этапе, также были обусловлены в основном культурологическими причинами. В их основе лежало противоречие, существующее между заложенным в программу демократическим стилем преподавания и подчеркнуто равноправными отношениями между детьми, с одной стороны, и реальной системой отношений, с другой. Имеется в виду традиционный для советской школы авторитарный стиль поведения учителей, а также сформированная позиция отдельных учеников как пренебрегаемых в статусной иерархии класса.

На третьем этапе программы было проведено 6 уроков. Половина их была посвящена обсуждению проблемы здоровья и безопасным способам получения удовлетворения или снятия стресса. На последних уроках в условиях тренинга должны были возникнуть и закрепиться навыки поведения в разных ситуациях, где провоцируется использование психоактивных веществ (например, в ситуации настойчивого предложения покурить). Навыки должны были формироваться по такой схеме: остановись – подумай – поищи другой способ – воспользуйся им и запомни его.

Исследователи работали над закреплением только антитабачных установок, потому что, как оказалось, часть детей в этом возрасте уже «знакома» с алкогольными напитками. Но даже при таких условиях остальная часть программы оказалась наименее соответствующей традиционным способам поведения советских школьников. Дело в том, что в нашей культурной традиции не существует реального всеобщего осуждения курения, поэтому тренинг абсолютного отказа от использования табака воспринимался как нечто искусственное, несмотря на то, что все дети на когнитивном уровне усвоили информацию о вреде курения. Низкую эффективность третьего этапа продемонстрировало и заключительное тестирование, показавшее, что нет существенных сдвигов в формировании у детей установок против курения.

В процессе работы над проблемой, таким образом, стало понятным, что простое копирование зарубежных программ не дает желаемых результатов. Школьниками и учителями не воспринимаются некоторые, заложенные в программах идеи. Более того, из-за непривычного – недирективного – стиля общения нарушается дисциплина в классе, что дезорганизует процесс обучения. Ценности, понятия и смыслы, на которых базировалась программа, соответствующие им формы занятий и структура курса были несовместимы с общими представлениями взрослых и надеждами детей. Это помешало усвоению зарубежного опыта и ярко высветило проблему культурологических аспектов психопрофилактической работы.

Сравнение американской и советской систем психопрофилактической работы с точки зрения кардинальных базовых идей дало возможность ученым начертить круг основных понятий, понимание которых было различным в обеих культурах, что и делало невозможным использование программы антинаркотического воспитания. Это понятия «свобода», «ответственность» и «здоровье». Так, американские программы воспитывают детей свободными относительно внешних условий и себя. Чем бы ни определялось поведение – собственными ценностями, переживанием стресса, давлением средств массовой информации или влиянием ровесников, – ребенок сам позволяет или не позволяет себе быть детерминированным любым из этих факторов. То есть свобода состоит в возможности занять в отношении психоактивных веществ любую личностную позицию и сделать правильный выбор – принять наркотики или отказаться от них.

Нет необходимости доказывать, что традиционная профилактика в Советском Союзе базировалась на иных принципах. Она фактически утверждала безальтернативное отношение к психоактивным веществам. Соответственно и способы профилактики становились совершенно иными. В американских программах это были преимущественно чисто воспитательные мероприятия с хорошо разработанной системой занятий, посвященных проблемам осознания разных ценностей, усвоению навыков распознавания чувств, управления собой в состоянии стресса, решению конфликтных ситуаций, а также умений отказываться или настаивать на своем. В Советском Союзе использовали другие средства – от пропаганды в средствах массовой информации до антиалкогольных указов и постановлений. При таких представлениях о «свободе» считалось, что воспитание личности не имеет непосредственного отношения к профилактике наркомании, объективная информация о наркотиках вызывала обеспокоенность относительно возникновения и мгновенной реализации нездорового интереса к ним, а гарантией и почти единственным способом достижения успеха считались запугивания и запрещения.

Оставляя за ребенком право выбора, а также признавая наличие альтернатив в отношении прихоактивных веществ, общество выражает несколько иной взгляд на понятие «ответственность». Фактически только предоставление реальной свободы выбора вызывает необходимость в осознании личной ответственности за принятые решения и совершенные поступки. С этим аспектом связано особое внимание, которое уделяется в американских программах обучению принятия решений и формированию понимания о возможных последствиях и результатах своих поступков. То есть эти программы имеют целью воспитать действительно независимую, ответственную личность, которая сама себя регулирует.

Определенные отличия в психопрофилактике обусловлены и разной трактовкой понятия «здоровье». Так, советская антиалкогольная пропаганда всегда призывала к сохранению и улучшению здоровья с помощью физкультуры и спорта. Главным аргументом такой пропаганды были разнообразные нарушения в работе организма при условии злоупотребления алкоголем. Но такое представление о здоровье является неполным. Понятие здоровья, как известно, охватывает не только физические, но психические и социальные аспекты. Более широкая трактовка здоровья, характерная для американских программ, связана с перенесением акцента с описаний трагических примеров ухудшения физического состояния наркоманов на детальное обсуждение возможных социальных последствий злоупотребления наркотиками.

Учитывая традиционные взгляды на причины заболеваний, понятно, что диагностика оставалась одним из наиболее слабых звеньев в системе народной медицины. Фактически большинство диагностических процедур особенно в сфере психических нарушений сводилось к разнообразным гадальным приёмам. Их целью было определить: кто целенаправленно или непроизвольно сглазил больного или каким-либо иным способом вызвал его болезнь? Кого именно больной испугался? Какая злая сила вселилась в него? Где потерялась душа больного и как ее можно вернуть и т. п.

Одной из наиболее распространенных диагностических процедур в Украине было «выкачивание яйцом». В некоторых регионах (например, на Тернопольщине) яйцом «выкачивали» все тело заболевшего, потом разбивали яйцо, белок бросали в стакан и по нему определяли, чего или кого испугался больной. В других регионах, «выкачав» все части тела яйцом, его разбивали, выливали на воду и по форме яйца давали прогноз – выздоровеет человек или нет.

Не менее распространенным способом диагностики у славянских народов оставалось «выливание воска или олова» (у других народов, например, у казахов, роль олова выполнял свинец). Процедура везде была похожей и отличалась только отдельными деталями: в какой-либо посудине или на сковородке знахарь растапливал воск или олово и в расплавленном состоянии выливал в миску или ковш с водой, который держал над больным. По виду фигур, которые возникали в процессе отвердения расплавленного вещества, пытались установить причину, диагноз и способ лечения заболевания.

Таким образом, схожим у разных народов был сам принцип гадания как способ установления диагноза, хотя набор гадательных приёмов и веществ, которые для этого использовались, мог быть достаточно специфическим. Так, в казахской народной медицине существенное место занимала такая диагностическая процедура как «жаурин карау» (дословный перевод – «смотреть на лопатку»). Суть ее состояла в том, что на огне накаляли лопаточную кость овцы и по трещинам, которые возникали в ней во время этого процесса, устанавливали причины болезни и ее возможный исход. Шаманы некоторых этнических групп Северо-Западного Калимантана – мананги – используют для гадания печень свиньи, а наиболее распространенным гадательным инструментом среди шаманов многих народов Малакского полуострова является специальный кристалл – кварц. Внимательно всматриваясь в него, шаман устанавливает, какой дух вызвал болезнь и где пребывает душа больного, которую нужно возвратить для того, чтобы человек выздоровел (некоторые шаманы этого региона вместо кварца всматриваются в лезвие кинжала).

В шаманской практике инструментом диагностики часто бывает также разговор с духами, предками и другими силами. Во время камлания шаманы входят в состояние транса, экстаза или одержимости и разговаривают или каким-либо иным образом общаются с духами, пытаясь узнать у них о причине болезни. Эта процедура во многих регионах земного шара, безусловно, имеет определенную специфику, но общий смысл везде одинаков.