Электронная библиотека » Вадим Михальчук » » онлайн чтение - страница 21

Текст книги "Глория"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 21:40


Автор книги: Вадим Михальчук


Жанр: Социальная фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Всему этому жрецы обучали в группах, где ученики отрабатывали приемы друг на друге, в учебных боях принимали участие и жрецы.

Экзаменом подступени движения был бой с тремя верховными жрецами, вооруженными длинными шестами с остриями на конце – когтями, расходящимися в разные стороны. Эти шесты были страшным оружием в руках опытных убийц.

Ученик жреца Грона вышел с ними на бой.

Описать этот бой невозможно. Удары, обманные выпады, прыжки ученика под взмахами шестов, свист острых лезвий, рассекающих воздух, прерывистое дыхание – непрерывный водоворот движения, где остановка означала смерть.

Ученик сдал экзамен. Он молча стоял перед тремя жрецами, опустившими свое оружие. По его лицу лился пот, мускулы все еще дрожали от нервного напряжения.

Этот экзамен был одним из самых страшных во второй ступени. Ученика, который не успевал среагировать, убивали на месте. Но смерть была обычным делом в Храме. Если ты падал избитый, окровавленный, умирающий, никто и никогда не помог бы тебе. «Слабые подыхают», говорили жрецы и это было законом.

Это был страшный мир, в котором не было сострадания, жалости, дружбы. Здесь была смерть, жестокость, безразличие к чужим и собственным страданиям. Все ученики знали, что в будущем они будут убивать людей и все ученики знали, что прежде чем они получат имя, они сами могут быть убиты от рук соседа, учителя, кого угодно. Это озлобляло их и держало в постоянном страхе за свою жизнь и этот страх, подавляясь, превращался в ярость и ненависть к окружающим. Это было общество убийц, которые искренне считали, что смерть – это счастье для людей и они несли это «счастье» людям. Жрецы убивали людей, с верой в то, что смерть – это проявление высшей силы. Смерть была их богом, а они считали себя избранными носителями смерти.

Итак, ученик сдал экзамен и ждал.

Мастер Грон стоял чуть поодаль, на его каменно-холодном лице нельзя было ничего прочесть, но он был доволен.

Жрецы переглянулись между собой и один из них сказал:

– Ступень тела. Терпение.

В воздухе мелькнул шест и ученик отбил его правой рукой. Жрец раскрутил шест в воздухе и ударил ученика по животу.

Шест разлетелся на куски, словно наткнувшись на камень. Одно из дьявольски острых лезвий отлетело и воткнулось в руку ученика. Брызнула кровь.

Трое жрецов внимательно смотрели на ученика.

Пальцами левой руки он взял торчащее из руки лезвие и одним быстрым движением вырвал его из руки и отбросил в сторону темное от крови железо. Из раны на камень упали капли крови.

Ученик опустил руки и замер в ожидании.

Старший из жрецов тихо сказал через плечо:

– Продолжайте, мастер Грон.

Жрец наклонил голову и повернулся к выходу, щелкнув пальцами. Ученик пошел за ним, как верный пес …

Ученик сидел перед жрецом, опустив глаза.

Жрец сказал:

– Четыре с половиной года ты делал все, что я тебе говорил. Я создал тебя и ты будешь верховным жрецом. Ты не будешь одним из серых жрецов, которые убивают простолюдинов. Когда ты возьмешь в руки священный нож и принесешь Великую Жертву, тогда я буду доволен. Ты лучше других учеников. Они ненавидят старших жрецов. Ты контролируешь свои эмоции, ты холоден. Освободи свой разум. Думай.

Ученик поднял голову и посмотрел в глаза мастера. Жрец ощутил его мысль: «Учитель, я всем обязан тебе. Ты знаешь, что я – твой раб».

Жрец ответил: «Пора тебе прекратить думать о себе, как о рабе. Отныне ты не раб, а мой ученик. Кончилось время раба. Сегодня, когда мы говорим посредством наших разумов, ты сделал первый шаг к таинству Смерти».

«Смерти?»

"Когда ты убьешь первую жертву, не руководствуясь злобой или местью, и когда твой разум останется холодным и чистым, ты станешь жрецом.

Все эмоции – пыль. Ты не знал любви, радости, ты не испытывал жалости и сострадания к самому себе, ты умеешь подавлять свое тело и контролировать себя. Только сознание собственной силы и могущества своего разума есть самое важное, все остальное – пыль".

«И поэтому мы несем Смерть?»

«Да. Смерть – это власть над жизнью. Сколько бы не длилась жизнь, сколько бы не извивалась в попытках продлить себя, но приходит Смерть и жизнь прекращается. Мы несем Смерть – освобождение от жизни, и поэтому мы – власть и сила. Две вещи правят везде и всегда – власть, подкрепленная силой…»

Ученик продолжал свое обучение на второй подступени единства тела и духа, ступени боевого искусства.

Во всей своей сущности, искусство боя жрецов сводилось к одному постулату: «Убивай быстро и наверняка». Это был сплав наиболее смертоносных и варварских приемов ближнего боя. Ударами рук и ног жрецы ломали кости. Несколько секунд боя – и жрец видел перед собой беспомощное существо, молящее своего мучителя о смерти. Жрецы быстро двигались, быстро убивали, ни минуту не теряя уверенности в своем превосходстве. Они знали, как убивать, вдобавок жертва перед боем подвергалась подавляющему ментальному воздействию и часто жрецы убивали не активно сопротивляющегося противника, а безвольную жертву.

Три года продолжалось обучение на подступени боя.

На последних порах обучения вводилось так называемое «грязное айкидо».

Искусство молниеносной защиты профессора Уэсибы, основанное на любви к противнику, жрецы умело переработали в своих целях. Они ввели в арсенал «грязного айкидо» удары ногами и всевозможные виды подсечек и захватов ногами.

В руках жрецов энергия соперника умело использовалась для нанесения наиболее тяжелых увечий. Жрецы мгновенно разгадывали намерения противника, ввязывались в его атаку и энергия нападавшего оборачивалась против него самого с удвоенной силой.

В процессе обучения искусства убивать ученик вступил на третью ступень – ступень духа и смерти.

Третья ступень началась с того, что Грон привел ученика в огромный зал Храма, где по углам были расставлены клетки с дикими животными. Учитель и ученик остановились перед клеткой, в которой сидел большой пес с горящими, как угли глазами. Увидев людей, пес с хриплым лаем бросился на прутья решетки.

– Его не кормили несколько дней. Убей его, – сказал жрец.

Ученик отошел и стал перед клеткой. Жрец отодвинул засов и пес выпрыгнул наружу. На жреца он не обратил внимания, потому что не видел его, он видел только стоящего перед ним человека.

Ученик смотрел в бешеные глаза пса.

Пес замер. Человек, стоявший перед ним, не боялся его, он сразу бы почуял запах человеческого страха. Пес удивился, потому что от человека исходило сознание силы.

Несколько секунд пес и человек смотрели друг другу в глаза. Пес опустил голову вниз, но чувство голода и ярости вспыхнуло в нем с удвоенной силой. Он бросился на ученика и тот встретил его ударом ноги в голову. Пес упал, словно натолкнувшись на стену.

Боль и страх поселились в псе вместо ненависти, но человек все еще стоял неподвижно, без страха в глазах, и пес прыгнул снова.

Ученик легко увернулся от броска, подпрыгнул в воздух и нанес два удара ногами.

Пес взвыл от боли, упал и поднялся не сразу. Из его оскаленной пасти текла кровь, передняя правая лапа была сломана и пес держал ее на весу. Он хрипло дышал: ученик сломал ему ребра. Псу было страшно и очень больно, он снова чувствовал тяжелый взгляд человека.

Ученик подошел ближе и пес бросился на него в последний раз.

Удар кулаком в голову бросил его на пол со сломанной шеей.

Жрец подошел к ученику и не почувствовал в нем ничего, кроме сознания собственной силы и холодного торжества.

Жрец посмотрел на ученика. В зале Храма Смерти стояли безжалостный убийца и тот, кого он воспитал для одной цели – убивать без сострадания и жалости…

Через несколько дней должно было произойти посвящение ученика в младшие жрецы. В этот день он должен был убить человека.

Обряд посвящения происходил в одном из залов Храма, с полукруглой площадкой посередине, с многочисленными ступенями для зрителей.

Было много верховных жрецов и Грон сидел между ними. Серые жрецы стояли у выходов.

Ученик стоял внизу, ожидая, когда введут человека, обреченного на смерть. Жрецы ввели в зал высокого мужчину мощного телосложения, с сильными руками. Его вытолкнули на середину площадки, он увидел ученика, стоящего перед ним с мечом в руках, и закричал:

– Вы не убьете меня, как свинью на бойне, скоты! Я прихвачу с собой несколько ваших волчьих выкормышей!

Его прервал тихий голос Приближенного к Смерти, Великого Жреца:

– Ты будешь драться с ним, – и он указал на ученика.

Мужчина презрительно сплюнул:

– Да я раздавлю его, как муху. У вас что, не нашлось кого-нибудь постарше и посильнее?

– Лови, – бросил меч жертве ученик.

Мужчина поймал меч с удивлением, переходящим в ярость. Он сжал меч обеими руками и закричал:

– Готовься к смерти, змеиный ублюдок!

Ученик смотрел ему в глаза и знал, что победит, а мужчина вдруг ощутил дикий страх перед этим сопляком с глазами, похожими на ядовитых змей. Он вздохнул, внезапно поняв, что умрет, и с яростным криком бросился на ученика. Он отскочил немного в сторону, захватил парализующим блоком руки проносящегося мимо мужчины и сильным выворачивающим движением рук развернул лезвие меча к нападавшему. Все произошло очень быстро и острие меча воткнулось нападавшему чуть пониже горла. Он захрипел, из его рта хлынула кровь и он упал на пол.

Он лежал на полу, скорчившись, его руки сжимали рукоять убившего его меча и лужа крови под ним увеличивалась в размерах.

Приближенный кивнул и вышел из зала.

Ученик стал убийцей. Верховный жрец мастер Грон был очень доволен.

Жрец и ученик сидели друг против друга и смотрели друг другу в глаза. Ученик услышал мысль жреца:

«Что ты чувствовал, когда принес в своих руках Смерть?»

«Силу».

«Тебе не было жаль человека?»

«Вы всегда учили меня не испытывать жалости…»

На следующий день Приближенный должен был принести Великую Жертву. В определенный день и час на алтаре Храма Смерти должен быть принесен в жертву невинный ребенок.

Приближалось время принесения жертвы. Ученик шел к алтарю вслед за Гроном и услышал, как два верховных жреца обменялись телепатемами.

«В Великий Город прилетел звездолет с Земли, первый за сто с лишним лет».

«Это очень опасно для нас».

«А что сказал Приближенный?»

«Пока он молчит, но их нужно будет уничтожить. Не хватало нам еще бунта простолюдинов».

Ученик прошел за Гроном на дальнюю галерею, откуда ему разрешили наблюдать за церемонией.

Через несколько минут послышался бой барабанов, означавший, что ведут жертву. Приближенный к Смерти стоял перед черной громадной плитой алтаря на возвышении, в его руках был священный нож, пользоваться которым разрешалось только верховным жрецам.

Бой барабанов усилился, в зал ввели жертву. Это была маленькая девочка лет семи-восьми, с длинными пшеничного цвета волосами, с голубыми глазами, одетая в белую одежду Великой Жертвы. Она шла, механически переставляя ноги. Ее похитили два дня назад и за это время успели сломать. Жрецы обламывали людей и покрепче.

Барабаны глухо били. Девочку подвели к алтарю два жреца в черном, поклонились Приближенному и отошли.

Девочка стояла у алтаря, бессильно опустив тоненькие руки, ее чистые голубые глаза безжизненно смотрели прямо перед собой.

С учеником творилось что-то непонятное: только сейчас он понял, что через несколько минут погаснут чистые голубые глаза, что девочка умрет от ножа убийцы. Так и не сломленное жрецом сознание медленно пробуждалось в нем. Ни один жрец не мог уничтожить до конца ту небольшую часть сострадания, доброты и жалости, еще теплившихся в холодной душе ученика. Ученик сам был жертвой, восемь с половиной лет его душу топтали в прах. Восемь лет Грон пытался сломать его и превратить в безжалостную машину для убийств, не ведающую жалости.

Вид беспомощной девочки, которую Приближенный уже укладывал на алтарь, что-то напомнил ученику, разрушил все ментальные барьеры в сознании и он мучительно пытался понять, что же напомнило ему лицо девочки.

Приближенный занес над девочкой нож и ученик вспомнил, что произошло восемь лет назад. Как живая, перед ним появилась картина, детали которой он с каждой секундой вспоминал и прошлое напомнило о себе.

Он тяжело дышал, на его лице выступил холодными каплями пот, он ничего уже не видел, кроме того, что произошло тогда.

Маленькая комнатка, где они жили всей семьей – мама, папа, его младшая сестра Дорин и он. Вечер, в комнате горит светильник, отец читает толстую книгу, мама сидит у ярко горящего камина и разговаривает с сестренкой, он сидит так, что видит их всех и глаза его слипаются, ему хочется спать.

И вдруг – страшный удар. Дверь слетает с петель, папа вскакивает и книга падает на пол. В комнату врываются люди в черных и серых плащах, переворачивается стол, табуреты отлетают к стене. Папа падает и кровь хлещет у него из шеи, ярко-красной струей заливая дощатый пол. Страшно кричит мама, прижав к лицу руки, но крик обрывается и она молча валится на пол, а за ее спиной стоит кто-то в черном и его руки – в крови. Он вскакивает и с криком бросается на убийцу, но рука бьет его в живот и он валится на пол, не в силах вдохнуть хоть глоток воздуха, ставшего вдруг спертым. Падая, он видит испуганные глаза сестренки, ее широко раскрытые карие глаза смотрят на кровь, ее рот полуоткрыт. Сверху мелькает нож и его маленькая Дори медленно падает на пол, прижав руки к груди, где на коричневой ткани платья расцветает ярко-красной розой пятно крови. Он вспомнил все это, вспомнил свою старую боль и ненависть к жрецам вспыхнула в нем с дикой силой.

Приближенный занес нож над жертвой и ее белокурые волосы стали вдруг черными и вместо голубых глаз на ученика смотрели карие теплые глаза его маленькой сестренки. Он вскочил в тот самый момент, когда острый нож пробил сердце девочки.

Он закричал так, словно нож вошел в его собственное сердце.

– Убийцы, будьте вы прокляты! Вы убили ее! Дикие звери и то лучше вас, убийц с холодной кровью и смертью в жилах! Будьте вы трижды прокляты! – кричал он и слезы текли по его лицу.

Приближенный и все жрецы изумленно смотрели на него: никто и никогда не осмеливался бросать в лицо жрецам такие слова, находясь в Храме Смерти.

Он повернулся к Грону, стоявшему среди остальных жрецов:

– Будь проклят и ты, убивший меня! Будь проклят ты, научивший меня убивать и сделавший меня убийцей! Все ваши ничтожные жизни не стоят и половины той жизни, которую могла прожить та, которую вы убили!

Он повернулся, отбросил жрецов, пытавшихся удержать его, и исчез в одном из боковых коридоров.

Приближенный повернулся к Грону и тихим голосом сказал:

– Это ваш ученик, мастер Грон. Вы много говорили мне о том, что сломали его, вы говорили, что более преданного Смерти ученика нет. Вот только когда он убегал, я ощутил его ненависть. Он возненавидел нас всех и вас в особенности. Впервые один из воспитанников изменил Храму и в этом ваша вина, Грон. Вы должны смыть позор.

Грон поклонился и вышел из зала…

Он вспомнил все: свое имя, своих родных, вспомнил, как он был сломлен и чувство глубокого омерзения к собственным поступкам, совершенным за восемь лет, переполнило его. Он понял, что восемь лет жил хуже зверя.

Сзади хрустнула ветка и он обернулся. Сзади стоял Грон, его черные глаза с ненавистью смотрели на того, кого он считал своим учеником.

– Ты предал меня, раб!

– Я не раб, мое имя – Мерф Теркс, я сын Рона Теркса, магистра философии, его жену, моя маму Камиллу Теркс и мою сестру Дорин убили такие же выродки, как ты! – выкрикнул человек, вспомнивший свое имя.

– Вспомнил, – процедил сквозь сжатые зубы Грон, – человеческий ублюдок, ты предал нашу религию!

– Я презираю себя за то, что восемь лет жил с вами, жил, как вы, и исповедовал вашу проклятую религию! Восемь лет, восемь долгих проклятых лет я смотрел на то, как вы безжалостно убивали беззащитных людей и я ничего не делал, потому что ты убил меня на восемь лет! Я сам стал убийцей и я презираю себя за это!

– Да, надо исправлять ошибки, – сказал жрец. – Все же я сомневался в тебе и теперь убью за предательство нашей веры.

– Нет, это я убью тебя, – яростно крикнул ему в лицо человек, сжав кулаки. – Я убью тебя за то, что ты уничтожил, растоптал все самое лучшее, что у меня было!

И он бросился на своего палача …

Потом избитый и окровавленный человек, тяжело дыша, наклонился над трупом убийцы и тихо сказал:

– Больше я никогда не буду убивать …


Выдержка из отчета, предоставленного полковником Пограничной Гвардии Рональдом Баркманом, патрульный корабль " Единорог ", на слушание Коллегии Окраинных Миров после карательной экспедиции на планету Внутреннего Кольца Орту.

«…произведена, согласно приказу командора Пограничной Гвардии, высадка на планете Орта в составе пяти десантных штурмовых бригад. Цель: уничтожение противоборствующей группировки правящих классов, именующих себя жрецами смерти или смертоносцами. Вышеупомянутыми силами произведен штурм укрепленного района с условным названием „Храм Смерти“. Операция производилась по форме три (особо опасные элементы – фанатики, холодное оружие). Нами были выдвинуты предложения о добровольной сдаче, которые были решительно отвергнуты. Операция началась в 3.17 по бортовому времени и была завершена в 3.43. Было убито и ранено около семи тысяч фанатиков, точное число убитых и раненых выясняется. Потери среди личного состава – 47 человек. На месте штурма остается группа экспертов, предварительный отчет будет предоставлен через 72 часа…»


Я медленно отхожу от прочитанного. Такой участи я не пожелал бы и Никишу.

– А что случилось дальше с этим Мерфом, профессор?

– Может быть, ты не знаешь, но инцидент на Орте произошел за сорок лет до моего рождения и точно детали я не помню. Мерф Теркс вышел на встречу с полковником Баркманом, после которой Теркс согласился на сотрудничество с гвардейцами. С помощью Теркса полковник Баркман успешно провел карательную операцию, в ходе которой все жрецы были уничтожены.

Я помолчал, собираясь с мыслями и спросил:

– Как же этот человек смог жить после этого?

– После чего?

– Ну, после того, как его лишили семьи, потом собственной души, заставили стать убийцей, заставили убивать, а потом он прозрел и возненавидел самого себя и свой мир. Как он смог после этого жить?

– Насчет его внутреннего мира ничего сказать тебе не могу. После наведения порядка на Орте Мерф Теркс занялся преподаванием физической культуры для детей старше пяти лет. Хотел, чтобы дети смогли достичь гармонии здорового тела и просвещенного разума. Что было с ним дальше, я не помню.

– Возьми кристалл себе, – говорит он мне, заметив, что я верчу кристаллик в руках, – на память о том, как далеко по черному пути может зайти общество.

– А может быть, память о том, как общество может сломать человека, а у человека всегда находятся силы стать человеком? – возражаю я ему.

– Возможно, – задумчиво говорит Говоров.

Мы прощаемся – завтра он уезжает в экспедицию на Периферию. Там на одной из лун планетной системы Зеелова найдены следы инопланетных поселений. В одном из бункеров обнаружена надпись на языке Формики. Я крепко жму его руку, я всегда по-доброму завидую таким людям, одержимым жаждой познания…

На следующий день я вхожу в один из многочисленных внутренних технических дворов института, где находится моя бывшая спасательная шлюпка. Долго сижу рядом с ней, прислонившись спиной к холодной броне. Кристалл с фотографиями людей, погибших в этом корабле, жжет мне грудь. Я не испытываю ничего, кроме жалости к ним, к тем, кому не повезло. Я не испытываю ничего, кроме стыда перед ними, потому что я живой, а они – нет. Я снова и снова прошу у них прощения, прижавшись раскаленным лбом к холодному металлу брони. Молча я прошу их простить меня и, как всегда не слышу ответа. От этого, правда, не становится легче. Я долго смотрю в черный провал вырезанного еще на Ланкасете отверстия. Из дыры пахнет пылью, обычной земной пылью. Долго смотрю в полумрак, но зайти внутрь не решаюсь. Меня преследует кошмар наяву, кошмар, который я видел давным-давно – как я сижу на холодном металлическом полу и как меня заливает холодный мертвенный свет…

Я пою весь персонал нейролаборатории. Они устали за дни работы со мной. Я заказал лучшие блюда из лучших ресторанов. Шампанское искрится в узких высоких бокалах, «мальчики» и «девочки» пьют, я пью вместе с ними, пью водку и коньяк. Ем, рассказываю истории из жизни Периферии, рассказываю анекдоты. Ученые – такие смешные, когда напьются. Они рассказывают мне о своей работе, увлеченно и самозабвенно размахивая руками. Я мало, что понимаю, но слушаю их очень внимательно – мне интересно. Они ругают своих оппонентов, ссорятся и тут же пьют за примирение. Кто-то спит на стульях, поставленных в ряд, заботливо укрытый чужими пиджаками. Пары танцуют под медленную и плавную музыку, льющуюся из динамиков квадросистем. За столом, то и дело пересаживаясь с места на место, мигрируют группки ученых, разбившиеся по специальностям и направлениям. Кто-то рисует вилкой в соусе непонятные мне графики и уравнения, кто-то строит из бутербродов структуру нейронов, затейливо перемежая бутерброды с ломтиками копченой рыбы и апельсинов. Милые мои сумасшедшие, как же я вас люблю! Как хорошо, что вы есть на свете – взрослые дети с кучей вопросов к окружающему миру!

Я пью за них и за их работу, я пью с каждым, танцую с «девочками», выхожу покурить с «мальчиками», слушаю корифеев и лаборантов, подливая в стаканы. Слушаю рассказы о рыбалке и охоте, о Луне и о Солнце, о звездах и планетах. Мне любопытно и интересно, хотя я немного устал. Кто-то включает быструю музыку и корифеи оказываются быстрее начинающих, расхватав самых красивых «девочек».

– Старики, а такие прыткие! – удивляется кто-то из «мальчиков». – Ну, ладно, еще по одной.

В какой-то момент я остаюсь один и ко мне подсаживается Пригода.

– Неплохой симпозиум, – улыбаясь говорит она, глядя на танцующих.

Оказывается, от выпивки он добреет. Она и без выпивки добрая, а так вообще хорошо.

– Ага, хорошая вечеринка получилась, – говорю.

Она протягивает мне белый кристалл.

– Что это? – спрашиваю.

– Подарок.

Беру кристалл, перед глазами возникает лицо Ривы. Образы идут один за одним, плавно сменяя друг друга. Рива улыбающаяся, Рива танцующая, Рива спит, Рива готовит ужин, Рива любящая и прощающая, Рива скромная и Рива-распутница, Рива плачущая и Рива меня обнимающая. Ее лицо изменяется с каждым разом. Она такая красивая, что у меня перехватывает дыхание, так же, как тогда, когда я в первый раз увидел ее. Она кажется такой реальной, до боли в сердце. Ее лицо плывет у меня перед глазами, теперь почему-то в тумане. А, да ведь это слезы у меня потекли.

– Вот черт! – шепчу, пытаясь незаметно глаза вытереть.

Смотрю на Пригоду, она не смотрит на меня, смотрит на танцующие пары, теперь уже в медленном танце. Теперь она не улыбается, теперь ей грустно, у нее очень печальный вид.

– Красивая девочка, – говорит она, не глядя на меня, но я понимаю ее.

– Да, – шепчу, а у самого комок в горле стоит.

– Любила она тебя сильно, да? Я по ее глазам заметила, такие глаза врать не могут.

– Да, – шепчу.

Она молчит и я молчу.

– Когда мы сканировали тебя, повсюду натыкались на ее образы. Почти все основные ассоциации у тебя с ней – добро, ласка, любовь, теплота. Часто мы видели ее на фоне ночного звездного неба, как будто светом она была освещена, каким-то внутренним светом. Небо и она – всегда вместе. Она впереди, небо – на заднем плане. Трудно было работать, трудно было небо от нее отделить. Но мы смогли, – она гордо поджимает губы, – хорошо поработали.

– Спасибо, – шепчу.

Она молча кивает, по-прежнему не глядя на меня.

– Со временем ее образы становятся все ярче, все объемнее, но чем ближе к настоящему времени, тем больше твое сознание стремится спрятать ее поглубже. Ты как будто отодвигаешь ее как можно дальше.

– Я не могу по-другому, если бы я всегда видел ее – то точно бы сдвинулся.

– Это – нормальная реакция на происходящее. Но я заметила – как бы ты ни старался ее спрятать, она всегда появлялась и становилась все ярче, как звезда.

Я молчу, не могу говорить.

– Когда я поняла, как она была тебе дорога, как ты ее любил и как потерял – жалко мне стало тебя и ее. Я и записала самое яркое, самое дорогое для тебя на этот кристалл. Я хочу, чтобы ты запомнил одну вещь, – она повернулась ко мне и ее лицо оказалось рядом с моим.

Она внимательно посмотрела мне в глаза и сказала:

– Этот кристалл – просто механический образ твоей памяти, просто отпечаток прошлого, печать памяти. Я хочу, чтобы ты знал – и без этого кристалла ты помнишь ее гораздо отчетливее и четче, чем многие вещи в твоей жизни. Она всегда будет с тобой, в твоей памяти, сердце и душе. Это, – она показала на кристалл, зажатый в моем кулаке, – просто напоминание.

Она взяла мою голову в свои сильные добрые руки и крепко поцеловала в губы. Встала, погладила меня по голове, чем напомнила мне маму, и ушла.

Великая женщина…

Я, пьяный вдребезину, сижу перед аудиодатой, надиктовываю письмо доку. «Дорогой доктор! Простите меня, пожалуйста, что язык заплетается – пьяный я. Да как тут можно пьяным не быть – ученые-то нашли мою звезду! Пять суток их супермозг работал, энергии сожрал немерянно, но звезду мою нашел! Миллиарды звезд, а он смог. Я теперь экспедицию готовлю домой. Как доберусь домой и как будет возможность – я вам обязательно напишу. Заранее прошу прощения – писем моих может долго не быть, года два, может быть, больше. Но это не важно, важно то, что вы знаете, что со мной все в порядке. До свиданья, док, я вас люблю. Ваш Алекс»…

Экспедицию я и впрямь готовил нешуточную. Договаривался с деканом кафедры планетологии насчет исследовательского оборудования, с кафедрой экспериментальных высоких технологий о поставке некоторых хитроумных устройств и приборов, с директором Гордеевым имел длительную беседу, в конце которой попросил его сохранить пока все в тайне. Побывал в банке, произвел некоторые денежные перечисления с моего счета на другой, не менее важный, счет. Напоследок зашел в Территориальное бюро, где оформил один интересный документ. Обо всех моих приготовлениях и действиях я расскажу по порядку чуть позже, когда до этого дойдет черед…

Нет, я не отправился сразу домой. Я облетел всю Периферию, побывал на каждой планете, где жили люди, на каждой станции, на каждом пограничном посту. Я искал своих любимых, теперь уже сам. Денег не жалел, сам лично во всех информационных банках памяти покопался, со многими людьми переговорил – с историками, с архивистами, со старожилами. Объявления по информационным глобальным каналам на каждой планете делал. «Не прилетал ли к вам неизвестный корабль, на котором были люди, утверждавшие, что похитили их с их родной планеты пришельцы? Не говорил ли кто-то, что жил на неизвестной планете в городе, окраины которого выходили на берега великого океана? Не говорил ли кто, что жил на огромном острове среди множества маленьких островов?» Я искал, долго искал и по завершению своих поисков могу утверждать, что не находился корабль, подобный тому, в котором меня нашли. Один я. Один…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации