Текст книги "Круиз по лишним проблемам"

– Честно говоря, меня серьезно беспокоит, что у Сергея нет документов. Ты сама отметила ухудшение криминогенной обстановки в городе. Вспомни слова хозяйки участка. Все сведения о приезжих в гостинице подвергаются милицейскому контролю. Как будем регистрироваться?

– Это моя забота.

6

Побудка удалась на славу. Кришнаит-психиатр сиганул со своего верстачного ложа на землю не хуже заполошных куриц. Они немного запоздали, но взвились со своего насеста, как праздничный фейерверк. Не знаю, что Сергею Юрьевичу снилось, но некоторое время он нас с Наташкой не узнавал. Узнал, когда мы с перепуга от его перепуга выскочили из сарая и закрыли за собой ворота. Выпустили после вполне разумных ответов на наши тестовые вопросы. Первым делом вспомнил, как его зовут. Замялся только в конце. Признавшись, что ездил в город, не сказал, куда и зачем. И очень разозлился. Поняв, что он даже не подозревает, что случилось с его сводной сестрой, мы решили больше не давить психиатру на психику.

Будучи выпущенным из сарая на свободу Сережа долго мылся у колодца, потом ушел в дом переодеваться. Ветхость строения его не пугала. После окончательного явления на белый свет, уже изрядно померкнувший – время было позднее, Наташка невольно сунулась в косметичку за зеркальцем, а я просто вспомнила о своих то ли мелированных, то ли колорированных волосах и осторожно их пригладила.

– Раз от раза хорошеет, – с удивлением заметила Наташка. – Не повезло вам, Ирина Александровна, с «мужем». Все встречные-поперечные будут удивляться, что он в тебе нашел? Без него ты гораздо эффектнее смотришься. Хоть бы не брился, что ли…

Внешний вид кришнаита портили только огромные кроссовки. Не зная размера его ноги, мы приобрели обувь наугад и, как оказалось, «на вырост». Кстати, на стенде кроссовки казались меньше.

– Замечательно! – утешила Сережу Наташка. – Велико – не мало. В смысле, мало не покажется. Ты только старайся ногами не слишком загребать, а то навернешься. Особенно идет тебе благородный цвет шнурков. Серый, в седину отдает. Если что, добавим аксессуаров: подвяжем эти спортивные лапти веревочками. Чесс… слово, в таком виде не знаешь, куда тебя посадить. Назад – теряется твоя природная привлекательность, вперед – моя поблекнет.

Пока подруга отпускала кришнаиту подхалимские комплименты, он выгребал из салона машины разложенные там вещи и аккуратно затаривал в багажник. При этом ухитрялся угощаться краковской колбасой из продовольственной корзины, запивая остатками воды из бутылки и заедая огурцами с грядки. Я не все потоптала. «Стеклопакет» удостоил особого внимания и, заглянув в него, вопросительно уставился на меня, надеясь, что тоже развяжу язык и вымолвлю хоть слово. Едва ли мое «Э-ээ…» его устроило, но он вытащил Наташкину керамическую лягушку, завернул ее в бывшую мою футболку и пристроил в сумку. Подкинуть «стеклопакет» к кучке мусора и битых кирпичей Наташка кришнаиту не позволила, заверещав, что осколки – самое ценное, что осталось.

– Специально били! Для декупажа.

Кришнаит легко согласился и все-таки отбросил пакет к битым кирпичам, отметив, что внес свой вклад в производство исходного материала. Судя по звону, количество осколков увеличилось раза в два. Наташка ойкнула, обозвала его садистом и громко объявила:

– Ир, я поняла, почему Лолита решила его убить. Представляю, как он ей осточертел своими выходками. Полжизни терпела, а сейчас нервы сдали.

Сергей Юрьевич вытер руки мокрой ветошью и, не отвечая на выпад, забрался на заднее сиденье.

– Время! – спохватилась Наташка. – Двенадцатый час. А мне еще машину пристраивать. Ирка, место!

Включив двигатель, она сунулась в сумку, вытащила пластиковую карту, остатки денег и передала кришнаиту, сообщив, что три тысячи рублей, которые мы ему задолжали, вернем в гостинице. Деньги зарыты в багажнике, причем им самим, он укладывал вещи. Сергей Юрьевич небрежно отмахнулся.

Ночной город казался необитаемым. Свет тусклых фонарей перебегал от одного темного окна к другому, тщетно пытаясь придать домам жилой вид. К моему удивлению, Наташка и в самом деле пристроила машину поближе к милиции – на штрафстоянку отделения ГАИ. Сторож оказался понятливым и покладистым всего-то за сто рублей. Дневная пешеходная экскурсия только для меня носила характер принудиловки. Наташка, несмотря на смятение чувств, использовала ее в познавательных целях.

До гостиницы шли пешком. Мы с Наташкой – под ручку, кришнаит в обнимку с продовольственной корзиной. Анна Михайловна встретила нас, как родных, и первым делом проводила в номер на последний, третий, этаж. Разумеется, без лифта. Сергей Юрьевич, полностью положившись на Наташку, внял ее тихому мудрому совету и, сказавшись больным, улегся на двуспальную кровать. Затем мне выдали раскладушку, вроде как для Натальи, и я оттащила ее в номер. Подруга, прихватив мой паспорт, уже отправилась регистрироваться.

Спускаясь вниз к стойке администратора, я хорошо слышала, как Наташка ругала меня, «растяпу», за невнимательность – забыла приложить паспорт мужа. Анна Михайловна застенчиво ссылалась на правила. А тут и я подоспела со своей застенчивостью. На грозный Наташкин вопрос, где паспорт мужа, смущенно пояснила, что нечаянно сунула его в бардачок машины, когда Дима попросил положить документ в сумку, но в тот момент мне было некогда, а потом закрутилась и вообще забыла. Но раз уж так получилось, я готова за ним смотаться на самую окраину, где и фонарных столбов-то нет.

– Так автобусы уже не ходят, – жалея меня, сказала женщина.

– А я пешком.

– Придумала тоже… Если бы хоть копия была.

– Да зачем мне копия, Анна Михайловна? Я его паспортные данные наизусть помню. Серия одинаковая, номер на одну последнюю цифру больше моего, выдан в одном месте и в один день. Массовый обмен паспортов помните? Мы всей семьей документы обменивали. В моем паспорте есть штамп о регистрации брака именно с Ефимовым Дмитрием Николаевичем.

– Ладно, диктуйте, я буду записывать.

– Вот и ладушки, – обрадовалась Наташка. – Ты доводи дело до конца, а я спать пойду. От усталости ног не чую.

Подруга опередила меня минут на пять и ждала у двери в номер. Приложив палец к губам, тихо открыла дверь и на цыпочках прошла в комнату – подала пример для подражания. Вошли мы неслышно. Кришнаит спал на раскладушке.

Сначала я ничего не поняла. Решила, что Наташка возмущается «полулюксом». Номер был страшненький, обои местами отодраны совсем, местами заделаны заплатками, близкими по расцветке, пол пугал своим почтенным возрастом, но не до смерти. Если что и таило в себе опасность, то только туалетный отсек. Унитаз не был закреплен надлежащим образом и требовал бережного к себе отношения. Раковина вообще рекомендовала собой не пользоваться: здоровая трещина обеспечивала сток воды в большей степени на пол. Зеркало висело так высоко, что назначение его было непонятно. Мне не удалось заглянуть в него даже при прыжках в высоту. Ничего страшного. Главное – дешево. Может быть, больше чем надо сердито, но на одну ночь, да еще обеспеченную кроватями и чистым постельным бельем – просто замечательно.

Надеюсь, моя физиономия красноречиво выдала подруге все, что я думала об обстановке. Однако ее физиономия пылала негодованием. Не туда мне следовало смотреть. Объектом был спящий кришнаит, и Наташка, как могла, выразила мне свое возмущение.

Сергею Юрьевичу совершенно не мешал верхний свет одного рожка трехрожковой люстры. В других не имелось лампочек, настольный светильник или бра тоже отсутствовали. Очевидно, кришнаит, пользуясь обстановкой относительной безопасности, расслабился еще в сарае и продолжал отсыпаться в гостинице по полной программе. Я проследила за указательным пальцем подруги и, наконец, до меня дошло, на что именно я была обязана сразу обратить внимание. Кришнаит спал на спине, закинув руки за голову. Задравшаяся на животе майка обнажила странную татуировку. Непонятный лабиринт в форме паутины, в которой повисли странные предметы. В том числе какие-то дома и деревья. Сам паук сидел в центре и выглядел настолько омерзительно, что меня ощутимо повело из стороны в сторону. Так и не рассмотрела, что он держит в лапах, нависнув над добычей всем своим жутким брюхом.

Стараясь не наделать шума, я попятилась к выходу, Наташка, довольная моей реакцией, двигалась следом.

– Я не могу спать с этой мерзостью в одной комнате, – прошептала я подруге по другую сторону двери, старательно подперев ее спиной.

– Глупости! Паук рисованный. И не где-нибудь, а в зоне! Вспомни, как кришнаит все время прятал татуировку? Я все поняла! Сережа, не Сережа и не психиатр. В смысле, не муж Джин-Тоника. Просто она соседа по даче, Потапова, выдавать побоялась. Урка все-таки. Тот самый отец девицы, который на Бали отдыхает. Переоформил участок на нее и совершил жесткую посадку в зону. Надоело – вот оттуда и сбежал. Все становится на свои места: за ним носятся кредиторы, которые, прежде чем его пришлепнуть, рассчитывают вернуть свои денежки. А где они зарыты, знает только он и Мотолола. Ее задача – убить любовника Потапова, пока он не рассекретил источник ее будущего благосостояния. Ей легче организовать и пережить одну потерю – бывшего любимого. Зато деньги останутся целы. Однако кредиторы тоже не совсем идиоты. Может, они и поверили Мотололе – вроде как она ничего о деньгах Потапова не знает. Мало того, настолько он ей напакостил, что баба готова его убить. Но она серьезно мешает кредиторам в достижении их целей, вот они и решили устранить помеху, чтобы не путалась под ногами. Кришнаит им нужен живым! Потому и наехали на Лолиту. Что будем делать?

– Зайдем, прикроешь кришнаита простынкой. Честное слово, я спать не смогу.

– Ир, ты понимаешь, о чем я тебя спрашиваю? Наехали на Лолиту, наедут и на нас.

– А ты не подумала, сколько лет должно быть его дочери, которой он построил особняк? К тому же самостоятельно отдыхающей на Бали?

– Ну-у-у… Ошибка юности. Родил девицу лет в шестнадцать… Ладно, кришнаит – не сбежавший из зоны Потапов.

– А ты не могла бы срисовать эту жуткую картинку с пауком?

– Ирка, ты в своем уме?

Я подумала и кивнула.

– Кажется, в своем. Ну тогда, я ее просто сфотографирую. Макросъемкой. С закрытыми глазами. Не могу видеть этого разжиревшего паучищу. Камера в сумке, только вот вспышка… Вскочит психиатр, двинет со страху в глаз, зачем мне вторая вспышка?

– Можно загородить Сергея простынкой… Вместе с тобой. Сложу в четыре раза.

– Меня складывать не надо. Давай поменяемся. Ты фотографируешь, я загораживаю лицо Сергея простынкой. Заодно и себя. Наталья, мне очень нужен этот рисунок с пауком! Что там он держит в лапищах?

– Хочешь постепенно избавиться от фобии?

– Нет. Хочу понять, почему кришнаит все время прячет свою татушку.

– Слезь с моей правой ноги! Я же тебе объясняла: он хоронит зональное прошлое. Не потаповское, так свое собственное. Зачем ему пластический хирург, а? Да затем, чтобы возродится в новом обличье с новыми документами и… Знаешь, что? Давай-ка, оставим его здесь, пусть сам выпутывается из своей паутины. Зря только вещи заносили. Впрочем, едва ли мы ему помешаем спать. – Подруга замялась. – Дело в том, что я, жалеючи кришнаита, еще на участке Анны Михайловны подлила ему в бутылку с водой остатки последней ампулы снотворного. У препарата срок годности кончается, его только по рецепту врача отпускают, а рецепт по большому блату выписывала. Железное средство. Предпоследнюю, но мизерную дозу вколола бандиту, который влез к нам в Демьяновке. Жаль, кончилось. Столько времени возила с собой по гостям с ночевкой. Ты, сама того не ведая, дрыхла с его помощью сном праведницы. В смысле, обе мы… дрыхли. И кришнаиту следовало качественно выспаться. Для его же пользы. А главное, безболезненно, да и безвредно. Никакой туманности в голове после подъема. Зря только Сережа все до конца выхлебал. Почти в один присест. Во второй – колбасу запил, но в бутылке уже на донышке оставалось. Хорошо, что жажда проснулась после поездки на моей машине в больницу. Не хотела тебе говорить – боялась, что он уже приложился к водице до того… Что я пережила! Волосы дыбом встали.

– Но ведь ты не рассчитывала, что его понесет в город, – дрожащим от тихого ужаса голоском, подбодрила я подругу. – Знаешь, давай не будем пороть горячку. Пусть Сергей отсыпается, а утром посмотрим. В твоей версии с местом рождения татуировки очень много нестыковок. И сейчас не то время, чтобы их обсуждать. С тебя фото мохноногого монстра с натуры. И надо поторопиться, пока натура не повернулась к нам задом.

Последний довод оказался самым убедительным. Подруга спорить не стала, но смерила меня снисходительным взглядом, мол, чем бы великовозрастная детина не тешилась…

Съемки прошли относительно успешно. Пользуясь безнаказанностью, Наташка изощрялась, как могла. Кришнаит тихо похрапывал, а у меня занемели руки, а следом заныла спина. Не очень удобно в согбенном состоянии держать на вытянутых руках ширму из одеяла, изолируя физиономию клиента от процесса художественной съемки. С каждой новой секундой одеяло все больше превращалось в кусок Великой Китайской стены, вместе с которой, казалось, я вот-вот рухну на кришнаита. Невольно принялась распрямляться. Не испугал даже шевелящийся на животе кришнаита монстр. Нормальный результат дыхания. В отличие от моего – ненормального. Подруга с трудом подвела меня к кровати и там насильно выпрямила, затем, разжав кулаки, отняла одеяло…

А через несколько минут я лежала в кровати на плоской подушке и, не веруя в то, что удастся заснуть, эгоистично рассуждала о расточительности Натальи. Могла бы оставить пару капель из последней ампулы для себя, то есть для нас.

Громкий стук в один из соседних номеров, сопровождаемый не менее громким женским криком, заставил сорваться с оплаченных койко-мест не только нас с Наташкой, бодрствующих, но и спящего кришнаита, спросонья кинувшегося к окну. Если бы не моя подушка, ловко сбившая Сергея Юрьевича с намеченного маршрута, неизвестно, в каком состоянии он долетел бы до земли. Лишившись ее, я уже не жалела о расточительности подруги. После снотворного у нее такой сноровки не было бы.

Влетев в стоявший на тумбочке телевизор, кришнаит взвыл и немного проснулся, но сочувствия у нас не вызвал. Мы увлеченно слушали монолог работницы гостиницы, требующей от постояльцев какого-то номера немедленно открыть дверь и вытащить своего приятеля из душевой. Вместе с девками. Целый час визжат. Причем полчаса на халяву – оплачена только первая половина времени помывки.

Постоялец отозвался не сразу. Только после угрозы вызвать милицию. Во втором часу ночи конфликт был разрешен. Умытый нарушитель спокойствия остался ночевать на топчане в душе с оплатой согласно тарифу – пятьдесят рублей за полчаса. С предоплатой, внесенной приятелем. Ее внести было легче, чем друга на третий этаж. Успокоенный кришнаит окончания разборки не дождался – уснул. А в семь утра, когда я после ночных раздумий только-только вздремнула, опять началось сумасшествие. На сей раз, стучали во все номера подряд. В том числе, и наш. «Завтракать!!! Завтрак с семи до восьми!»

– Чтоб вам им подавиться! – сонно окрысился кришнаит и натянул на голову подушку.

– Забыла предупредить… – простонала Наташка. – Здесь завтрак входит в стоимость проживания. Сервис, блин… Не знала, что так рано, при оформлении порадовалась особому приглашению, с которым, как пообещали, не заржавеет…

С досады на подругу я скрипнула зубами. Хотелось сказать ей что-нибудь такое!.. Я и выдала:

– С какой стати ты транжирила свое сонное зелье направо и налево? Зачем дала его Джин-Тонику?!

– Но она же жаловалась на хроническую бессонницу на своей фазенде. От страха.

– Ну так считай, что наша девушка тебе его вернула! Оригинальным способом.

Вполне довольная высказыванием, я улеглась поудобнее и, не обращая внимание на бормотание Наташки, пытающейся осмыслить мои слова, заснула.

7

Проснулась я, как королева, пробуждения которой терпеливо ожидает свита. Малочисленная конечно – всего два человека, да и те какие-то встрепанные. И Наташка, и кришнаит сидели на стульях у моего изголовья и таращились на меня, скорее всего пытаясь разбудить мое сознание буравчиками глаз.

– Очумели после полноценного отдыха? – на всякий случай спросила я, натягивая одеяло до подбородка и решив не желать им доброго утра. А вдруг уже следовало сказать «добрый день!».

– Что ты имела в виду, когда требовала у меня отчета о расходовании снотворного препарата? – поджала губы Наташка.

Я вздохнула:

– Одеться дайте.

– Ты и так одета. Никто у тебя одеяла не отнимает, хотя давно пора.

– Наталья, это суровый допрос или неосознанное либо осознанное, но плохо замаскированное раскаяние?

– Значит, все верно… Ты решила, что Джин-Тоник использовала презентованное мной средство для того, чтобы вместе с Лолитой угробить бежавшего из мест заключения Сергея.

– Я ведь уже говорил… – поморщился кришнаит.

– Говорил. Я помню. Места заключения бывают разные. Есть даже добровольные. Рак-отшельник, например. Или просто отшельник. Их вполне устраивает одиночка. А что если Лолита украла у Джин-Тоника снотворное? Или в бутылке Лолиты был другой препарат.

– Одеться дайте. И кофейку бы…

– Какой кофеек? До двенадцати дня нам надо отсюда съехать. Осталось мало времени. – Наташка подкинула мне одежду. Сергей Юрьевич деликатно отвернулся.

Одевалась я с такой скоростью, словно опаздывала на работу. Практика у меня в этом деле большая. Через полторы минуты уже стояла у двери с вещами, возмущаясь тем, что меня не разбудили раньше.

– Неправда ваша, – насупилась подруга. – Персонал здесь заботливый. В час ночи будили, в семь утра будили… Подушку оставь. Мы свое отбарабанили, пусть на ней другие мучаются. К твоему сведению, наша троица уже выписалась из номера. Надо решить… – Наташка неуверенно посмотрела на кришнаита.

Я, и вправду, обнаружила в своих руках непонятно как прихваченную подушку, швырнула ее на кровать и заявила, что всему коллективу не стоит выезжать за мой счет. Лично мне достаточно собственной ручной клади.

– Решать тут нечего. Мы едем в гости к Геночке. Сергей Юрьевич, как чувствует себя ваша жена? Вы ведь вчера наведывались в больницу именно к ней?

Кришнаит привстал со стула и тут же сел снова.

– Я просто хотел уточнить, находится ли она именно в этой больнице и, если находится, то есть ли к этому основания.

– Ну и?..

– Находится. Перелом голени. Паша оплатил ее содержание в отдельной палате.

– А нам свою миссию ты не мог перепоручить?

Кришнаит скрестил на груди руки и уставился на мотылька, позарившегося на сомнительные удобства гостиничного номера вместо естественных природных условий.

– Все еще думаешь, что мы можем быть в сговоре с Антониной? А ее подозреваешь в намерении окончательно отправить на тот свет Стефанию?

Сережа неторопливо встал, поймал на стекле мотылька и через форточку выпустил его на улицу. Само окно не открывалось. Или открывалось, но только навылет, посему раму накрепко приколотили к подоконнику и наличникам.

– Спасибо за откровенность. Кстати, Наталья сказала тебе, что твоя сестра тоже может находиться в местной больнице?

Ответа от кришнаита я не ждала, рассчитывая, что пару минут он точно будет молчать с открытым ртом – смотрела на Наташку. Подруга неожиданно разошлась: фыркала, всплескивала руками, крутила пальцами у виска и выдала мне совсем не то, что я ожидала: «В отличие от тебя я хорошо выспалась!» А тут и Сергей разговорился. Обозвал меня кем-то на латинском языке, я не обиделась. На этом разговор закончился. В дверь вошли новые постояльцы, правда, только со второй попытки. Первую я пресекла тем, что я закрыла дверь у них перед носом, заявив, что положено стучаться. И пока они стучались, я успела сказать кришнаиту все, что о нем думаю, уложившись в пару слов: «Дубина стоеросовая!»

До стоянки тащились все вместе, благо, вещей практически не было. По пути Сергей нудно спрашивал одно и то же, что с Лолитой, и все порывался отправиться в больницу. Мы также нудно отвечали, что с Лолитой наверняка все в порядке. И вообще, мы не врачи. Новости узнаем окольными путями. Не разбери поймешь, кто в больнице друг, а кто враг. А в приемном покое сведения скупые и неопределенные. Слышишь только одно: «состояние удовлетворительное».

– Интересно, – шепнула я Наташке, немного волнуясь, – а в морге состояние больного может быть удовлетворительным? – Подруга, отмахнувшись пакетом с документами на машину, испуганно от меня шарахнулась.

Доставив кришнаита в парикмахерскую, мы ни на миг не выпускали его из вида, чем привлекли повышенное внимание скучающего без работы персонала. Раза три Сергей порывался выскочить из кресла, полагая, что «и так нормально». Потом его еле вытащили оттуда после окончания стрижки, поскольку Наталья затеяла бодрый разговор с персоналом на тему вчерашнего наезда на женщину. Выяснилось, что виновника аварии не поймали. Мужик (а кто-то видел, что именно он был за рулем), как сквозь землю провалился, а сбитая им женщина до сих пор не может прийти в себя от счастья, что отделалась куда легче, чем могло бы быть. Короче, пока без сознания и в реанимации. Кто она и откуда, не известно, на вид еще не старая, так что времени вспомнить ответы на эти вопросы у нее впереди навалом. Специалисты сказали, что жить будет. Только временно лысой, пока не отрастит такие же шикарные длинные волосы, которые ей по необходимости пришлось отрезать. Источник информации верный. У мастера, рабочее место которой за маникюрным столом, свекровь работает в пищеблоке больницы. Девочку-официантку, раненую маньяком, перевели в общую палату. Со вчерашнего вечера за ней ухаживает мать. Бедняжка такая молоденькая, а уже умом тронулась. Забыла простую речь, несет что-то про «распустились почки в зеленые листочки». А с почками у нее как раз все нормально. Насчет больных, поступивших с переломами конечностей, никто ничего не знал – мало ли народу ломается.

Вернувшись в машину, мы первым делом переругались. Наташка наотрез отказалась ехать в гости к Геночке, несмотря на то что до деревни Махотинки, в которой он жил, рукой подать. Я выразила желание отмахать их пешком, лишь бы подвезли к указателю. Кришнаит участия в дебатах не принимал, ушел в себя, да там и остался.

– Зачем тебе это надо? – мрачно поинтересовалась подруга.

– Есть идея… – туманно сказала я. – У Геночки безопасно и до города близко. Лично у меня на сей момент нет уверенности, что нас с тобой, уличенных в общении с Сергеем Юрьевичем, не достанут и в столице. Он правильно предупреждал – следовало держаться от него подальше. Теперь слишком поздно.

– А я ведь говорил!!! – весьма неожиданно и злорадно активизировался стриженый кришнаит, еще более похорошевший.

– А ты вообще молчи! – рявкнула на него Наташка, рывком трогаясь с места. – Говорил он… Напустил туману, толком не поймешь, за что страдаем. Проблемы чужие, а крутимся вокруг них мы, причем, как заведенные.

– А мы сейчас этот туман слегка развеем. «Я тучи разведу рука-ами…» – излишне бодро пропела я. – Если что, меня товарищ с заднего ряда поправит… Некоторое время назад к психиатру Сергею Юрьевичу Кулагину обратился человек, скажем так, достаточно упакованный с интересным с материальной точки зрения предложением. Скорее всего, мужчина, и не просто так, а по рекомендации. Правильно, Сергей Юрьевич?

Кришнаит деланно закашлялся, но быстро осознал, что выбрал неправильный повод отмолчаться. Вечно кашлять не будешь.

– Допустим, – нехотя выдавил он из себя. – Только откуда такое предположение?

– Оттуда! Из спешно оформленного вами отпуска. И краткосрочных курсов повышения квалификации в части умопомрачения отдельных индивидуумов на псевдорелигиозной почве, которые успешно прошли у родного папы своей жены Антонины. Считалось, что вы капитально свихнулись и просто-напросто попали под влияние Георгия Матвеевича. А что это я тебя на «вы» называю? Какой ты мне «вы»?!

– Это в тебе врожденная интеллигентность выпендривается, – машинально доложила Наташка, сбавляя скорость и съезжая на дорогу в Махотинки.

– Я не давал тебе повода меня оскорблять! – огрызнулся кришнаит. – Выкала ты по собственной инициативе.

Разговор явно уходил в сторону методов правильного воспитания с младенчества. Пришлось повысить голос и заявить, что человеком, рекомендовавшим клиенту обратиться к Сергею Юрьевичу… Тут я немного притормозила, поскольку мучилась сомнениями по поводу кандидатуры. Но посмотрела на психиатра таким взглядом с ехидной улыбочкой, чтобы у него не осталось сомнений в моей полной осведомленности.

– Ну и что?! – не выдержал он. – Да, это была Антонина. Именно по ее просьбе я принял этого несчастного. Антошка любила вершить добрые дела. Можно подумать, вы этого не знаете. Но больше я ничего не скажу.

– Вот и помолчи! – отрезала Наташка. – Мы уже попривыкли к твоему молчанию, так даже спокойнее. У Ирины все события излагаются мягко, без нагнетания ужаса.

– А мы не будем рассекречивать имя клиента, хотя установить его – пара пустяков, – «успокоила» я Сергея. На этих словах он посуровел. – Осмелюсь предположить, что кто-то из родных ему людей нуждался в серьезной психиатрической помощи. Ну, например, попал в секту и добровольно возвращаться оттуда не собирался. Тебе, Сережа, за некую сумму предстояло вытащить оболваненную жертву из капкана, вернуть в семью и нормальное общество… Впрочем, кто его знает, какое у них там общество считается нормальным. Но устранить серьезные сдвиги в психике новобранца, сектанта, было необходимо. Вынужденный держать свои намерения в тайне, ты и не думал развенчивать нелепые разговоры о цели твоего частого общения с отцом Антонины.

– Он мудрый и по-своему добрый человек со своими жизненными принципами, достойными уважения, – встрял с замечанием липовый кришнаит. – Георгий Матвеевич был уверен, что мое стремление усвоить основы его знаний искренни, не раз говорил, что видит во мне своего последователя. Старый герой-одиночка. Я не мог сказать ему правду, Антонина считала так же. Что думали ее взбалмошные мать и тетка, меня не волновало.

– А почему ты обратился к отцу Джин-Тоника? – забыв про требование молчания, поинтересовалась Наташка.

– В секте имелся ряд схожих постулатов. Набрали от каждой религии всего понемножку, сочинили собственное учение о смысле жизни и создали своего псевдобога. Георгий Матвеевич очень образованный человек, исповедующий буддизм. Многое мне не пригодилось, к сожалению, я не знал, с чем связываюсь. На алтарь общины приносились огромные деньги… Все! Разговор окончен.

– Подожди! – взмолилась я. – Только один вопрос: тебе удалось выполнить поручение?

– И да и нет. Без комментариев!

– Ясно, – приуныла я. – Один гонщик за твоей жизнью есть. Он заплатил тебе деньги, а ты его вольно или невольно кинул.

Психиатр молчал, зато мы с Наташкой вслух примеривали ответ кришнаита к разным вариантам. Подруга предположила, что Сергей выкрал жертву, но не смог перекроить ее сознание по старому образцу. Так и мучается – ни Богу свечка, ни черту кочерга. Я возразила, что за это не убивают. Скорее всего, Сергей и в самом деле умыкнул жертву, наставив на путь истинный, но ее, можно сказать, возрожденную к нормальной жизни снова похитили бывшие единомышленники. На сей раз – силком. И выдвинули требование значительно поиздержавшемуся богатому родственнику: ты нам живого психиатра Сережу, мы тебе – полуживого родственника. Или родственницу. Если жертва дотянет до момента обмена. Чего не сделаешь ради любимого человека! Вот и носится сам или с помощничками за Сергеем Юрьевичем, надеясь сдать его по назначению живым. Нет, пожалуй, носится все-таки с помощниками.

– А действует не мытьем, так катаньем, – быстро согласилась с моим вариантом Наташка. – Сначала помыл в «Мерседесе», потом чуть не укатал на крутых горках в Демьяновке. С помощью аркана.

– Боюсь, у этих случаев разные авторы.

Я не сразу поняла, откуда этот странный звук. Наташка – тоже. Именно поэтому мы с ней сначала посмотрели друг на друга и только потом синхронно обернулись назад.

Источником звука были два предмета: открытая стеклянная бутылка с забытым названием «Дюшес» и зубы кришнаита, которые самопроизвольно лязгали по горлышку в бесполезной попытке усмирить прыгающую в его руках бутылку, чтобы сделать хоть один глоток.

– Ир, как ты думаешь, Сережа сгрызет стеклянное горлышко или зубы обломает? – всерьез обеспокоилась Наташка.

– Ох, не нравится мне эта «ломка»… – Я поняла, к чему привело озвучивание моей версии, и торопливо заговорила, кое-где проглатывая слоги: – Сергей, я знаю, что пришло в твою дурную голову. – Мы с Наташкой – ставленницы твоего бывшего клиента и хитростью стараемся заманить тебя в ловушку, чтобы за большие деньги сдать комсоставу секты. Мне трудно доказывать обратное, но вот те крест! – я размашисто перекрестилась, – мой вариант рожден исключительно моими же догадками. Кое-что сопоставила, кое-что додумала. Умная очень, понимаешь?

– Включи соображение! Мы же тебя не раз от смерти спасали! – Наташка перегнулась и храбро выхватила бутылку из рук кришнаита.

Не вовремя она это ляпнула. Глаза Сергея сузились, лицо застыло и стало напоминать маску. Он явно выжидал, ухитряясь следить за нами и за дорогой. Ясно, какая именно не озвученная мысль билась в его сознании – спасали от смерти, чтобы живым передать в руки палачей. Судя по всему, он был уверен, что последние вот-вот появятся. И живым он сдаваться не собирался. Ей-богу, эта украденная мною дрель – универсальное оружие многоразового использования. Психиатр держал ее под правым боком. Следовало немедленно снять напряжение, но в голове гулял сквозняк.

– Ир, достань из бардачка пластиковые стаканы. Они безопасные. Сережка выдует воду, а стаканом закусит. Боремся за чистоту экологии.

Я вытащила целую стопку, предварительно уронив ее себе под ноги, а затем и слегка извозив в трудных попытках поднять – не догадалась отстегнуть ремень безопасности. Наталья вздохнула, демонстрируя мою безнадежность, и съехала с дороги в поле. Я уставилась на кусты репейника, размышляя о том, что Сергей Юрьевич никоим образом не должен пустить в ход дрель. Клятву Гиппократа давал. Ладно бы оборонялся от настоящих врагов. А следующие слова вырвались у меня помимо воли:

– Надо найти преследователей Сергея и нейтрализовать! Без его участия! – Я невольно смяла в руках всю стопку пластиковых стаканов. – Не хочу, чтобы меня подозревали в изощренном коварстве.

– Ир, тебя, что, от запаха «Дюшеса» повело? Дай сюда стаканы и успокойся. Дыши глубже и не мели ерунды. Сережа! О! Вы сейчас с Иркой похожи на двух китайцев. Глаза-то раскройте!