Текст книги "Королева острова"
![](/books_files/covers/thumbs_240/koroleva-ostrova-311423.jpg)
Автор книги: Ванесса Райли
Жанр: Историческая литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)
Демерара, 1823. В ловушке
Прошло всего три месяца, и что же?
На меня напали на моей собственной земле.
Нет. Не может быть!
Я толкнула плечом дверь подвала особняка Кенсингтон. Ее заперли снаружи.
– Выпусти меня, Смити!
– Ради вашей защиты, миссис Долли. Все ради вашей защиты. Мятежники вас не тронут, мы просто хотим свободы.
Смити служил у меня бондарем, он лучше всех во всей Демераре делал большие бочки и маленькие бочонки. Смити хотел выкупить свою свободу.
– Смити!
Он ворвался к нам с Элизой, когда мы пили чай в гостиной, и затолкал нас в подвал.
– Смити, выпусти нас!
– Это все король, британский король, миссис Долли. Он нас освободил. Послал приказ вице-губернатору, да тот не хочет отпускать рабов.
Болван Мюррей! Если все и вправду было так, немудрено, что начался мятеж.
– Смити, я выясню, что стряслось. Только выпусти меня отсюда. Ты ведь знаешь, я поступлю с тобой по справедливости.
– Знаю, миссис Долли. Не видать мне покоя, если с вами что-то случится. Ваш сын, мистер Томас, смотрит на нас с небес, уж он хотел бы, чтобы вы остались цела и невредима. Сидите там, пока все не закончится.
Стучали барабаны.
Повсюду слышались крики и беготня. Смердело гарью.
– Смити! – хлопнула я ладонью по двери. – Это мой дом горит?
– Нет. Сидите там. Мне пора.
Похоже, мой бондарь и был главарем мятежников.
– Смити, ты слишком добр, чтобы быть Куджо!
Элиза подергала бледно-желтые рукава своего платья. Муслин прилип к коже.
– Мама, я боюсь…
Я притянула эту девушку, жену, мать четверых детей и предпринимательницу, к себе в объятия.
– Смити – хороший человек. Мы должны в это верить. Все уладится. Осмотри подвал. Запомни, что тут есть.
– Будет столько же крови, как на Гренаде? – тихо взмолилась она, едва выдохнув слова. Во время того мятежа Элизе было восемь.
Шарлотта… Как справится моя девочка? Фуллартон снова уехал, оставив ее с детишками на Робб-стрит.
Отче наш, убереги их.
– Не бойся. Иной мятеж и длится всего-то несколько дней. Мы с Китти много их повидали на Монтсеррате.
Страшная резня в День святого Патрика на Монтсеррате обошлась единственным днем ужаса. Погибло много цветных. Сколько их умрет в Демераре, потому что болван Мюррей зажал народ в кулаке? Если король Георг IV, брат принца Уильяма, освободил рабов, губернатор не должен этому препятствовать.
– Давай-ка осмотримся, Элиза, поищем какой-нибудь топорик.
Она кивнула и принялась шарить по полкам, пока я ощупывала петли на двери.
– Я нашла веревку, мама. Несколько бочек и, похоже, косу.
Я забрала у нее косу. Острое лезвие покрывала ржавчина; я вспомнила, как Китти защищала мою крошку Лиззи. Затем представила, как Джозефи, опираясь на нее, смотрит на расчищенные поля.
– Покажи-ка бочки.
Дочь подвела меня к трем бочонкам. Я постучала по ним и услышала глухой звук. Они были полны.
– Можно бы даже выпить, но шампанское следует правильно разлить по бутылкам, чтобы сохранить пузырьки. Иначе, как только мы его откроем, нам придется опустошить бочку. Хм-м… А разве это так уж плохо?
– Смеешься, мама?.. Я не хочу умирать.
– Этому не бывать. – Я забарабанила косой в дверь. – Смити!
Элиза схватила меня за плечо.
– Он сказал, нас не тронут. Смити вернется. Может, лучше посидеть тут тихонько…
– Нет! – Не собиралась я никого ждать, особенно мужчину и мятежника к тому же. – Скажи всем перестать! Скажи им, миссис Долли разберется, чем тут помочь.
Раздались крики «Да здравствует король Георг». На плантации Кенсингтон работали больше восьми десятков мужчин и женщин. Я не хотела, чтобы Мюррей им навредил. Во всем виноват губернатор.
Снова послышалась беготня и крики.
Я стучала по большой дубовой двери, пока не ободрала ладони до крови.
Элиза взяла мою руку и обернула платком.
– Гилберт нас заберет. Он их утихомирит.
Я любила Элизу. Она всегда была милой и простой, но когда же моя дочь заметит, что мы не на стороне добра?
В подвале пахло затхлостью, и так долго стоять на ногах было мне слишком тяжело. Я села и похлопала по земле, приманивая своего испуганного крольчонка.
– Твой мистер Робертсон не дурак. Он увидит, что идет бой, увидит солдат и повернет обратно в город. Он не захочет рисковать, тут ведь и подстрелить могут.
– А как же мои мальчики? Они же…
Я прижала ее лицо с по-детски округлыми щеками к своей груди.
– Не стоит гадать, какие беды нас ждут. Мальчики в городе, это самое надежное место.
– А вдруг все забудут, что мы здесь, внизу?
– Никто не забудет.
– О тебе не забудут, а обо мне еще как. Гилберт через год заведет новую жену.
– Элиза. Прикуси-ка язык. Не болтай о смерти.
– Он все хотел девочку…
Она страдала больше десяти лет. Я сплела наши пальцы, хмыкнула и вздохнула.
– Ты ценна не тем, что можешь или не можешь дать. Вон у тебя все еще какие крутые бедра, детка. Только глянь, у Шарлотты и Фуллартона после стольких лет родилось двое детишек.
Элиза фыркнула.
– А ты говоришь, что Крисси похожа на тебя. Может, и старушка Шарлотта тоже.
– Что? О чем ты?
– Весьма любопытно, что у нее двое детей, теперь, когда Фуллартон так часто в отъезде.
Я так и разинула рот.
– О чем тебе известно, Элиза?
– Почти ничего, но у твоего друга, Томаса Кинга, есть еще два сына, кроме Уильяма, прекрасные сыновья. Они тоже заглядывают в Демерару. А еще любопытно, что Шарлотта назвала свою дочь Сарой Кинг Фуллартон.
В голове прояснилось, она зазвенела как колокол. Я постаралась припомнить, видела ли кого-нибудь из сыновей Кинга с Шарлоттой.
– Если б меня снова заперли в подвале во время мятежа, Элиза, я бы ни с кем не хотела оказаться здесь, кроме тебя.
– Гилберт говорит, Обитель скоро продадут по суду.
Я не знала, что и сказать, во мне бушевали лишь потрясение и горе.
– Но Келлс только что продал ее дочери.
– Говорят, слишком много спекуляций. Плантация сгинет.
У меня заныло сердце. Все, что создал Келлс, сгинуло.
Все это нагромождение лжи было ни к чему. И все же, останься он внуком миссис Бен, его забрали бы в рабство. Долгая жизнь Козевельда оборвалась бы в сахарных котлах Монтсеррата или в резне мятежа. Мне нужно было сказать ему, что я поняла, объяснить, что существуют вещи похуже призраков и посмертных масок.
Тоска.
Снаружи донесся топот лошадиных копыт. Грохот пушек потряс мир.
Элиза всхлипывала.
Не так должно было все закончиться. Я по-прежнему необходима своей семье. Мне еще предстояло передать свое наследие.
– Ты Элиза Томас Робертсон. Ты была зачата в любви. Вот кто ты есть. Когда они назовут твое имя, ты будешь нести его с гордостью.
Дочь прижалась ко мне, и я ее обняла. Когда Элиза родилась, у меня не нашлось сил с ней возиться, но теперь они появились. Я помолилась, чтобы с насилием было покончено.
– Мама. На улице тихо.
Я поднялась на ноги.
– Ничего не слышу.
Мы с Элизой рука об руку встали рядом.
– Возьми-ка косу.
Элиза подтащила ее ко мне со старым молотком в придачу.
– Нашла его за бочкой, держи.
Я не стала гадать, почему молоток нашелся только сейчас, просто взяла его и ударила по замку. Била и била, пока железо не треснуло.
– И косу прихвати…
Мы вылезли наружу. Я занесла молоток над головой.
– Держись позади меня, Элиза. Это наша земля! Никто ее не отберет! Нас не запугать! Слышите?! Идет миссис Томас, хозяйка плантации Кенсингтон!
Мои ботинки загрохотали по земле. Но стоило завернуть за угол… Мы увидели поля, тростниковые поля, что расчистил мой сын, сожженные дотла.
Я взбежала на холм. С вершины просматривалось море. Оно было голубым и чистым, но все кофейные посадки Джозефи почернели, словно сажа. Сотни фунтов ущерба.
Но и это было не самое худшее.
У дороги, рядом с домом, который построил Джозефи, в земле торчал кол.
В земле торчал кол, а на нем – голова.
В земле торчал кол, а на нем – голова моего бондаря.
Смити не был Куджо.
Он просто хотел свободы.
Воздух огласился криками Элизы, у меня сбилось дыхание. Это убийство, как и смерть Куджо, которого Николас повесил на дереве Келлса, было знаком. Но оно служило не для того, чтобы напугать рабов.
То был знак мне.
Демерара, 1823. Раздор
В моем доме на Робб-стрит вице-губернатор Мюррей на славу угощался щавелевым пуншем и бутылкой прекрасного Rosé de Saigné. Присутствовали и его советники, мистер ван ден Вельден и мистер Браун. От приспешников губернатора, вырядившихся в черные сюртуки, смердело политикой – старыми сигарами и ромом.
Мюррей был в форме: вычурном гранатовом мундире с золотыми галунами. По сравнению с нарядами принца сущая ерунда – ни тебе медалей, ни кушака. Он попивал мое шампанское, и его плоский подбородок приподнимался, демонстрируя тонкую усмешку – черту властолюбца, а не опытного управляющего.
На моей стороне стола устроились лучшие представительницы Клуба развлечений – Ребекка, моя внучка Дороти Коксолл и Элизабет Росс. Все дамы были прекрасно одеты в алые, зеленые и синие платья, каждая с гордостью носила шляпку с кружевной отделкой и цветами – в знак нашего положения свободных женщин и предпринимательниц, облеченных властью.
Мюррей откинулся на спинку кресла, облизывая пальцы после имбирного печенья.
– Никто не сравнится с вами в гостеприимстве, миссис Томас. Вы никогда не разочаровываете. И все же тигра я так и не видел…
– Льва. Его содержат в отеле, где бальная зала предназначена для более официальных встреч. А тут моя частная обитель, я хотела откровенной беседы.
Он хмыкнул и поправил очки.
– Я подозревал, что так оно и есть.
Толстяк ван ден Вельден, кряхтя, подался вперед и наполнил бокал.
– У вас неплохой дом. Вы все разбогатели. Все вы, дамы, весьма состоятельны. Поразительно.
Глаза Ребекки сверкнули. Она жаждала драки с тех пор, как ее дружок с ней порвал.
– Тут нечему удивляться. Мы предпринимательницы.
Мюррей вытер пальцы о накрахмаленную белоснежную салфетку.
– Что ж, не хочу отнимать у вас время. Позвольте мне начать с извинений. Мои солдаты проявили жестокость. Если б я знал, что они дойдут до Кенсингтона, я бы их остановил.
Дороти потягивала пунш.
– Я уверена, они всё знали. Все знают о поместье Дороти Томас.
Вице-губернатор рассмеялся нервным, болезненным смехом, будто его уличили во лжи.
Я же, вместо того чтобы его уколоть, улыбнулась. Мужчине нужно дать шанс сохранить лицо и предоставить возможность самостоятельно повеситься.
– Столько хлопот. Нашли ли тех, кто пустил слухи, что вы отказались повиноваться королю и освободить рабов?
Мюррей вытаращил на меня глаза за стеклянными линзами очков.
– Подобное произносить опасно.
Великолепно. Я его задела.
– Это всего лишь слухи.
– Нам нужно было подавить мятеж десяти тысяч рабов.
– Десять тысяч? Вы уверены, что их было так много? В известных мне поместьях едва ли найдется столько рабов, чтобы поднять восстание.
– Тридцать семь плантаций пострадали от этих порочных мерзавцев, – пробормотал мистер Браун. У него был кривой нос, будто у игуаны, которая шныряла по крыше и свалилась с нее на землю.
Мюррей махнул на него рукой, словно утихомиривая.
– Мы не знаем, сколько повстанцев обрушилось бы на город, если бы ополчение не действовало решительно.
– У меня больше всего рабов в Демераре, или близко к тому. Вы называете очень высокие цифры. Сомневаюсь, что «порочные мерзавцы» – подходящие слова, мистер Браун. Скорее, «разъяренные» или «обманутые».
Мюррей махнул головой.
– С восстанием покончено. Оно подавлено. Цифры уже не имеют значения.
– Цифры важны, особенно когда дело доходит до налогов. С торговцев вы взимаете более высокие налоги, вдобавок мы платим за недвижимость.
Мистер ван ден Вельден со стуком опустил бокал.
– Эти налоги необходимы колонии. Мы должны восстановить город. Рабы нанесли огромный ущерб. – Он подался вперед. – Возможно, держи вы рабов в кулаке покрепче, никакого мятежа бы и не было.
Я тоже подалась вперед, посмотрев в его маленькие глазки.
– Окажись Совет более справедлив, было бы меньше причин для восстаний. Патрон губернатора, лорд Батерст, прислал вам распоряжение облегчить жизнь рабов. Вы откладывали исполнение его приказа, что привело к бунту. Эти жестокие казни могут потянуть за собой продолжение насилия.
Он фыркнул – не знаю, потому ли, что мне было известно о приказе, или потому, что я назвала Батерста патроном Мюррея.
Вице-губернатор снова вытер рот.
– Рабы сожгли здания правительства, перебили людей. Кто-то должен за это заплатить.
Ребекка покрутила меж пальцами тонкую ножку бокала.
– Но платить вы заставляете только свободных цветных женщин Демерары, – сказала она. – Это несправедливо.
– Вы, дамы, прекрасно справляетесь, – отмахнулся вице-губернатор и отпил шампанского. – Имеете средства и уважение. Мы лишь просим вас сделать чуть больше, чтобы помочь колонии.
– Нужно просить всех делать больше, но вы обращаетесь только к нам. Это несправедливо. Моя собственность тоже пострадала. Тысячи фунтов ущерба. Вы компенсируете мне, Ребекке или Дороти потери, которые нанесло нам ополчение?
Смяв льняную салфетку, Мюррей швырнул ее на стол и поднялся.
– Благодарю за гостеприимство, дамы. Весьма вам признателен, но Совет проголосовал. Налоги будут введены.
– Новое голосование может их отменить, – ровно и терпеливо произнесла Дороти. Никогда еще я так не гордилась своей внучкой.
Мюррей указал на дверь, и его приспешники подпрыгнули, словно гончие псы.
– Полагаете, что ваш образ жизни ускользает от нашего внимания? Вы все разбогатели только по доброте жителей Демерары. Будьте благодарны. Будьте патриотичны. Платите налоги. Доброго вечера.
И вместе с его самодовольными помощниками он удалился из моего дома.
Я подождала, пока не раздастся грохот наружных дверей, затем сосчитала до десяти.
Ребекка тоже сосчитала.
– Дамы, – сказала я, – только ничего не ломайте. Это все же мой дом.
– Какое высокомерие, бабушка, – прошипела Дороти. – Они желают покупать наши товары, есть нашу еду, жить в наших домах. Здесь им не благотворительная организация!
Откинувшись в кресле, Ребекка возвела взгляд к потолку.
– У них имеется возможность уязвить нас дважды.
– Они могли бы причинить еще больше вреда, – вздохнула моя внучка. – Могли бы заставить ополченцев убивать кого угодно. Тот пылкий священник, Джон Смит, гниет в тюрьме, потому что читал рабам Библию. Смит – белый. Папа учил моих братьев вести себя осмотрительно, не провоцировать солдат. Он боялся последствий.
Я потерла друг о друга ладони, и аромат кокоса успокоил мою душу.
– Им никогда не победить, если мы не будем сидеть сложа руки.
– Нужно хотя бы дать им бой. – Ребекка подняла бокал, но я отставила свой. Как и моя подруга, я мечтала прищучить Совет, но это было трудно. Они превосходили нас численностью и оружием. – Что ты предлагаешь?
– Это задание по силам Клубу развлечений. Мы пригласим миссис Острехан Бретт, мисс Росс, мисс Блэкман, мисс Дельфи и найдем решение.
– Нам нужно хорошее шампанское. – Я подозвала слугу. – Принесите несколько бутылок лучшего игристого. Боюсь, они нам понадобятся.
– Верно, Дороти, – схватила меня за руку подруга. – У тебя из всех нас больше всего связей с Лондоном. Приготовься. Необходимо отправить тебя к лорду Батерсту, чтобы убедить его отменить эти налоги.
– Нет, Ребекка.
– Исправить ситуацию могут только господа. Ты знаешь это, Дороти. Ты должна это понимать.
Отчасти я и правда это понимала и все же надеялась на другой способ.
– А может быть, принц Уильям сможет помочь? Он ведь твой друг, бабуля.
Дороти смотрела на меня с надеждой в глазах, а Ребекка умоляюще. Я же пожала плечами и натянула искусственную улыбку мами. В последний раз, когда мы с Уильямом виделись, я высказала ему свое мнение и отругала за упертость.
Как теперь к нему обратиться?
Нет, все уладит Батерст.
Но как же заставить его слушать, если мужчины считают себя вправе распоряжаться не только телами цветных женщин, этих dames de couleur, но и нашими средствами?
Лондон, 1824. Кенсингтон-хаус
К особняку подъезжает карета. Величественный черный экипаж, ни блеска, ни броского герба. Такой как нельзя лучше подходит моей нетребовательной дамфо. Она пришла из ниоткуда, но благодаря своему упорному характеру добилась всего.
Я жду, когда послышится шорох подошв ее туфель, скользящих по половицам.
Дверь гостиной открывается.
Элизабет Пеннер Кинг, моя дорогая подруга, моя племянница, женщина, которую я так долго ждала, наконец-то приехала.
Я обнимаю ее. На честном смуглом лице моей дамфо отражается горькая правда. Она не смогла добиться встречи.
– Ты не представляешь, как я рада тебя видеть, Элизабет. Минуло уже три недели.
– Заставлять тебя ждать – грешно, тетушка. Прежде чем прийти, я хотела испробовать все. Несколько раз обращалась в военное министерство в Уайтхолле, но мне отказывали. Разузнавала у старых друзей моего свекра. Тщетно. Вчера я обратилась к мужу. Лорда Батерста не интересуют мятежи в Демераре.
– Уильяму тоже отказали?
Элизабет кивает, и я беру ее за руку.
– Дамфо, не стоит обсуждать дела у двери.
Я веду ее к своему подносу с чаем.
– Ты привезла засахаренный имбирь?
На меня снова нападает смех и бурлит в горле, а после вырывается наружу.
– Привезла. Оставила две баночки твоему мужу. Похоже, до дома они не добрались.
Шагаю по комнате и прихожу в себя.
– Хотелось бы мне ограничиться светской беседой, но у меня неприятности. Все цветные женщины в беде.
– Тетя, это все моя вина. Мы с Уильямом всегда поддерживали движение за отмену рабства. Мужу перекрыли доступ ко всему. Многие знакомые Кингов, за исключением моих свекров и старых друзей семьи, близких к вам, теперь поговаривают, что брак со мной испортил Уильяма. Люди противятся переменам.
– Люди есть люди. Они противятся потерям.
– Уверена, если удастся добиться аудиенции, лорд Батерст с тобой согласится. Я слышала его выступления. Он знает, что такое справедливость. – Элизабет опускается в кресло, и ее простая шаль и платье цвета слоновой кости сдуваются, будто закрытый веер.
– Мне так жаль, я тебя подвела.
Не успеваю я ее успокоить, как дверь распахивается. Вбегает моя Мэри, а за ней следом мисс Смит.
– Простите, миссис Томас. Мэри! Не бегайте!
У внучки в руках коробка, завернутая в коричневую бумагу. Она бегает с ней вокруг стола, потом за стульями.
– Пустите меня! Я хочу подарить это бабушке!
Я смотрю на нее искоса.
– Мэри, перестань.
Девочка замирает. Коробка летит на пол.
Элизабет подхватывает ее и Мэри. Она раскачивает извивающуюся малышку из стороны в сторону.
– Тетя, тут на посылке написано твое имя.
В записке сплошные закорючки, но подпись знакомая.
Мисс Смит берет Мэри за руку и отводит в сторону.
– Извините за беспокойство, мэм. Посылка только что пришла. Я попросила вынуть ее из ящика.
Не дождавшись моего ответа, взволнованная директриса и Мэри выходят из комнаты.
Остались только моя племянница, эта коробка и я.
Записку я отрываю и отдаю Элизабет.
– Прочти, что пишет твой дядя Келлс. Нужно поблагодарить его в ответ.
– Он все еще на Барбадосе. Тетя, говорят, он покинул Демерару навсегда.
Мое сердце бешено колотится. Прошло много месяцев, почти год, с тех пор как мы разговаривали в последний раз.
– Он еще что-нибудь упоминает? Козевельд в добром здравии?
– Там ничего такого не сказано, просто что этот подарок ты должна надеть на встречу.
Даже Келлс считал, что я способна добиться встречи с лордом Батерстом, секретарем по делам колоний.
– Еще он пишет: «Удачи, моя дорогая Долли. Люблю навек, Козевельд».
Он посылает мне дары, хотя я его отвергла.
– Келлс всегда привозил из Европы самые красивые вещи.
Я не тороплюсь, вожусь с посылкой, чтобы оттянуть момент, когда придется признать неудачу. Положив коробку на колени, снимаю ленты и освобождаю крышку. Разворошив ткань, отыскиваю под ней красивый тюрбан. Белый шелк и кремовый атлас переплетены вместе, образуя полосы. Сверху украшение – перо цапли и жемчуг. Самый смелый и красивый головной убор, который я когда-либо видела. Он будто заявляет: «Посмотрите на меня!»
Я долго вздыхаю, согревая дыханием пальцы.
– У него хороший вкус.
Наворачиваются слезы, но я не даю им пролиться. Взяв тюрбан из коробки, надеваю его на голову.
– Потрясающе, тетя, ты словно королева.
– Королева, говоришь?
Вскочив со стула, я кружусь, подобно Мэри, и танцую под освобождающий ритм, что звучит у меня в голове.
– Наш старик молодец! Он прислал мне подсказку, и теперь я знаю, как добиться встречи.
– Что, тетя? – Элизабет вскакивает и сжимает мои плечи. – Расскажи, и я тоже порадуюсь!
– Дамфо, мне нужно одеться как королева, отправиться в Уайтхолл и поинтересоваться там, не желает ли государственный секретарь перемолвиться словом с королевской особой из колоний.
Элизабет недоверчиво открывает рот и роняет руки.
– Ты собираешься просто ворваться и пройти мимо всех этих мужчин? Служащих и военных?
– Именно так только что поступила моя внучка, и она добилась своего. Я пойду туда в этом тюрбане, который словно кричит «взгляните на меня». Ну а если старуху возьмут под стражу за то, что она всего лишь сказала правду, вы с моим крестником потом оплатите штраф в своем магистрате.
– Ну, раз ты решилась, то лучше отправиться в роскошном экипаже. Самом большом, какой только можно найти, и по меньшей мере с четырьмя или шестью лошадьми; прибыть прямо к порогу Батерста. Это привлечет все взгляды.
– Да, Элизабет. Я приехала сюда не для того, чтобы потерпеть поражение. Хватит сидеть сложа руки, пора ринуться в бой. В военное ведомство.
– Если кто и способен проделать такое и не угодить за решетку, это ты, тетушка. – Она берет шляпную коробку, целует меня в щеку и сжимает мою руку. – Давай тебя подготовим.
Мы отправляемся в выделенную мне комнату. Я привезла с собой несколько нарядов, и у меня хватит денег, чтобы обратиться к местным мастерам и пошить нечто особенное, подходящее к царственному головному убору.
Рука об руку с моей дамфо мы приступаем к делу.
Пора побунтовать от души. Ни шагу назад.
Никаких уступок.
Мы, цветные девушки, девушки с островов, добьемся своего!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.