Текст книги "Русская Всемирная идея и украинский сепаратизм"

Во-вторых, в любом секулярно мыслящем обществе всегда будет воспроизводиться мистицизм как крайняя форма морально-психологического плюрализма. Думается, что мистицизм следует рассматривать сегодня не в качестве бесплодного предрассудка, а в качестве наиболее наглядного проявления в человеке специфической активности Трансцендентного. Все непроизвольные движения души человеческой предопределяют и взаимодействуют с осознанным мышлением человека. Мистицизм является предельно спонтанным и эмоционально насыщенным выражением этой взаимосвязи и в силу этого «обладает определенным прогностическим потенциалом, подчас предвосхищая научные открытия»[15]15
  Гуревич П. С. Возрожден ли мистицизм? М., 1984. С. 6.


[Закрыть].

В-третьих, атрибутом аксиологического секуляризма следует считать не только рефлексию соборных первооснов религиозного сознания, но и исключительно почтительное отношение ко всем прошлым формам духовности, в том числе и религиозной. В этом плане мифологическое и религиозное мироощущения будут постоянными спутниками мирской соборности.

4. Соборность как воспроизводство и интеграция архетипических ценностей

Рассмотрев соборное самопонимание как мифологический, религиозный и секулярный феномен, проанализируем его структурные элементы, каковыми являются соборные (архетипические) ценности или общеаксиологические ориентации. Соборные ценности по своей внутренней сути, по смысловым неуловимым интенциям неизменны и присущи человеку как родовому феномену. Другой вопрос, что в иррациональных переживаниях отдельного индивида они представлены через призму эпохи, его национальной принадлежности и личностных особенностей. Отметим, что архетипические ценности следует отличать от общезначимых природных и социальных ценностей, необходимых для выживания и благополучного и комфортного функционирования мирового сообщества.

Соборные ценности во всем их множестве зарождаются и функционируют в душе (психике) человека одновременно. Можно сказать иначе: существует одна интегративная ценность – соборность, и в ней сконцентрировано все аксиологическое богатство личности, и в зависимости от ситуации она проявляет те или иные свои качества как отдельные ценности. Однако для теоретического понимания соборности ее необходимо смоделировать как самораскрывающийся аксиологический процесс, в ходе которого и вызывается к жизни совокупность ценностных ориентаций. В соответствии с принятым здесь аналитическим подходом эти ориентации делятся на три уровня. Изначальный уровень синтезирует в себе атрибутивные (трансцендентно-личностные) ценности, второй уровень – безусловно-нравственные (личностно-мироотношенческие) ценности, третий уровень – объективированные ценности, обнаруживающие себя в практической жизнедеятельности.

В атрибутивный уровень соборности включаются 15 ценностей, обеспечивающих её функционирование в качестве Трансцендентно-человечного феномена. В этом типе ценностей воспроизводятся в органическом единстве следующие явления: Вечность, многовековой аксиологический опыт прошлых поколений, индивидуализированные состояния духовно-творческой личности. Эти явления квалифицируются здесь не как эмпирические данности, а как многокачественное иррациональное самопонимание в виде глубинных переживаний человека. На атрибутивном уровне Трансцендентное (Чистое Понимание) стихийно творит человека в виде соборного самопонимания. Человек ещё не обретает себя в качестве самодостаточного творца, но спонтанно живёт в мире жизнетворящей соборности.

Ценности безусловно-нравственного уровня формируются под влиянием атрибутивных ценностей и выражаются в оценочном отношении личности к самой себе, другому человеку и всему миру. При этом все аспекты бытия спонтанно воспринимаются как духовно значимые и заслуживающие бережного, благоговейного отношения. На безусловно-нравственном уровне человек приобретает относительную независимость от Трансцендентного, становится личностно самодостаточным, способным спонтанно творить новую реальность в качестве своего мироотношения.

В качестве конкретной реализации в практической жизнедеятельности атрибутивных и безусловно-нравственных ценностей возникают ценности объективированного уровня. Их можно содержательно описывать и анализировать через конкретные процессы реальной жизни, где они оказываются представленными. На объективированном уровне соборная личность отстаивает себя в сфере отчужденной от нее социетарной жизнедеятельности, в результате чего образуются практичные нравственные нормы поведения человека, корректирующие его утилитарный образ жизни.

Таким образом, к атрибутивному уровню относятся архетипические ценности, характеризующие личность как Трансцендентно-соборный феномен. В свою очередь, безусловно-нравственные архетипы предопределяют и фиксируют соборную самодостаточность любого человека, а объективированные ценности – это проявление соборной личности в реальной социальной жизнедеятельности.

Воспроизведем структуру соборного самопонимания.

Атрибутивные ценности.

1. Потенциальная соборность как исходное синкретическое мироощущение человека, способное развернуться в богатый мир ценностных переживаний. В данном архетипе сконцентрировано беспредельное точечное Первоначало, существующее за пределами производной от него и понятной для человека действительности и одновременно везде присутствующее, в том числе и в человеческой психике. Человек спонтанно может ощущать изначальную Точку в качестве Трансцендентного, Таинственной Вечности, Чистого Понимания, Чистой Гармонии, Женщины в себе, Свободной Воли, Чистой Любви, Стихии Чистой Красоты, Стихии Чистой Разумности, Смысловой Трагичности, Страха и Трепета. В различные эпохи у различных народов, в каждой личности и в различных обстоятельствах по-разному проявляется этот Чистый Смысловой потенциал. Слова, набранные курсивом, в осознанной жизнедеятельности выражают различные смыслы. А здесь они представлены в качестве синонимов спонтанного многовариантного ощущения изначальной точки. Эти ощущения в сознание не проникают. Человек просто находится в ситуации необычного настроения.

2. Чувство Вечности – жизнетворящее Чистое Понимание, порождающее и притягивающее к себе ценностно мыслящего человека. Личность бессознательно ощущает присутствие Вечности во всех ценностно значимых для нее событиях. Ощущает в творческой деятельности, своей родословной, малой и большой Родине, самом факте существования родной ему нации, всего человечества, Земли, Космоса и т. д. Секулярно-аксиологическое творчество, в отличие от религиозного, вселяет в душу человека чувство бессмертия не благодаря вере в Бога, а в силу магнетической приобщенности к Таинственной Вечности. Для творческой личности дело, которому она посвятила жизнь, гораздо значимее всех мирских благ, а порой и самой жизни. Такую же ценность она видит в сохранении после ее смерти всего, с чем духовно соприкасалась в своей жизнедеятельности. В результате общения с материальным и человеческим миром у личности формируется духовная Память в качестве укоренения интегративного чувства Вечности. Уверенность человека в том, что он остается после смерти в памяти родственников, друзей, единомышленников и других людей, вселяет в его душу надежду и приобщает к Вечности. Древнейшие люди инстинктивно оставляли наскальные иероглифы и тем самым безымянно увековечили себя и свое время. А современные люди совершают паломничество к раскопкам древностей, хранят Вечный огонь на могиле Неизвестного солдата, а также олимпийский огонь. Навевает грусть ощущение гибели всего конкретного в ходе эволюции, но вечен космос – и это спонтанно возвращает человеку душевное равновесие, делает его внутренний ценностный мир как бы космически значимым. В последние годы появляются различные гипотезы о неизбежной гибели всего доступного нашему пониманию мира. Но человек спонтанно несёт в себе ощущение Таинственной Вечности.

3. Интерсубъектное проникновенное общение и ценностное единение, переосмысленное воспроизведение прошлого духовного опыта путем диалогического взаимодействия между отдельными людьми и народами. В социальной действительности эта ценность проявляется как чувство коллективизма, обеспечивающего семейное, национальное и общечеловеческое единство. Исходным гарантом наличия смысложизненной ситуации в обществе, а также духовной целостности и свободы отдельной личности выступает такой коллективизм, который стихийно ориентирован на восприятие Таинственной Вечности как первоосновы ценностного мира, свойственного совокупной человеческой общности и отдельной личности. В интерсубъектном ценностном самопонимании выражается центрирующий механизм соборности как способности собирать все духовные возможности человечества в единую целостность, а на ее основе объединять народы, веками ищущие гуманные принципы жизнеустройства. От соборного коллективизма следует отличать его оборотную сторону – утилитарно-прагматический коллективизм: корпоративный, конформистский, коррупционный, преступный и т. д.

4. Личностная духовно-целостная самобытность – индивидуализированное воспроизведение соборности. Человек через посредство интерсубъективного мирочувствования «погружается» в Вечность и аксиологический опыт поколений, самобытно перевоплощая одно и другое в глубинную личностную ценность. Личностная активность человека превращает прошлый аксиологический опыт в мир осовремененных животворящих переживаний.

На примере рассмотрения жизнетворения любого великого русского и советского писателя можно видеть, как глубинно и органично переплетаются в нём три названные ценности: Вечность, Народная интерсубектность и Личность автора. Обратимся к А. С. Пушкину. Можно предложить несколько вариантов анализа его гениального жизнетворения. В данном случае скажу следующее. Первичным феноменом является Арина Родионовна, сокровенно несущая в себе ментальность русского народа и её органическое единство с Вечностью. Пушкин путём многостороннего общения с Ариной Родионовной впитал в себя проникновенные народные Смыслы, пульсирующие Смыслами Вечности. Так сформировалась Личность Пушкина, живущая в народной почве и Вечности. Пушкин по наследству получил гениальную способность вторично жизнетворить и словесно озвучить Смыслы Вечности, их Субъектное преображение в народной ментальности и в его Личностной уникальности. Благодаря органическому сочетанию Вечности, народной интерсубъектности и личности и состоялся Пушкин как потенциальное национальное и мировое Достояние. Осмыслил его Вечностное Величие и погрузил в реальное Народное Достояние гений Виссариона Григорьевича Белинского. Гениальное чутьё И. В. Сталина проникало в архетипы русской ментальности и жизнетворило советского человека по образу и подобию Пушкинского колоритного ценностного мира.

5. Внепредметное метаэстетическое чувство, рождающее созидание конкретной красоты.

6. Метаэтическое чувство, проявляющееся в качестве благородных поступков.

7. Метаинтеллектуальное чувство, порождающее глубинные размышления и возвышающееся над реальными процессами решения тех или иных конкретных проблем.

Человек потому способен испытывать конкретные эстетические, этические и интеллектуальные чувства, что это предопределено его Трансцендентно-соборной природой. Иррациональное целостно-ценностное самопонимание личности является метаэстетическим, этическим и интеллектуальным. В нем интегрированы предельно глубинные сферы бытия, недоступные рационалистическому и эмпирическому пониманию.

Эстетическое Первоначало как чувство Прекрасного – это как бы явное присутствие Чистого Понимания в иррациональной психике человека, а этическое чувство оказывается человечным проявлением Прекрасного в индивидуальной душе и коллективном сознании. Интеллектуальное чувство появляется там и тогда, когда Прекрасное прорывается в рационалистическую (мыслительную) деятельность человека и человечества в целом. Например. Кто-то говорит: 1. «Ой, Ваня, как некрасиво ты поступил». 2. «Не красят тебя такие мысли». В первом случае безнравственные порывы души объявляются некрасивыми, а во втором – некрасивыми называются грубые проявления интеллекта. У законсервированного рационалиста вряд ли может пробудиться чувство Прекрасного. Правда, абсолютно индифферентных рационалистов и аморальных людей не бывает. В иррациональной психике каждого человека в органическом единстве находятся все три ценности. И «рвутся» наружу, в чуждое для них сознательное социальное бытие.

8. Запредельная целеустремленность. В реальной жизнедеятельности эстетические, этические и интеллектуальные интенции человека направлены на осуществление практических интересов и во многом теряют свою трансцендентную первозданность и творческую выразительность. Происходит утилитаризация жизни людей, ее отчуждение от соборных первооснов. Но глубинное личностно-ценностное начало стремится «взорвать» житейский практицизм, побуждая соборность к дальнейшему самораскрытию. Поэтому и появляется очередная атрибутивная ценность – запредельная инстинктивная потребность человека выйти за пределы реальной обыденной жизни, за пределы самого себя, коллектива и даже Вечности. Запредельность постоянно выражается в искусстве, религии и философии, но беспрецедентно глубинно зафиксирована она в творчестве таких мыслителей и писателей, как Серен Кьеркегор и Ф. М. Достоевский.

Запредельное мироощущение – это исключительно спонтанная и неуловимая психологическая интенция, находящая точки опоры для своего погружения в пространственные объекты действительности. Это позволяет человеку проявлять запредельную одержимость в превращенной форме, в частности в виде конкретизированного идеала. Например, четырехлетний ребенок мечтает быть школьником, но он плохо знает, что такое школа и зачем конкретно она ему нужна. Стремление стать учеником выражает преимущественно его желание приобщиться к необычному миру. Дети в своем воображении живут среди зверей, мечтают стать спортсменами, космонавтами, путешественниками, альпинистами и т. п. Их мало волнует реальная сторона воображаемого. Эти и множество подобных фактов говорят о том, что процесс духовно-творческого становления человека происходит путем инстинктивного выхода за пределы реального бытия в непонятный и конкретно неоформленный мир. Личность постоянно одержима рационально невыразимым желанием преодолеть саму себя и окружающую ее действительность, ей присуще неотвратимое стремление к чему-то «вот такому», таинственному и непонятному.

Можно выделить три разновидности социализованных людей: 1. Большинство являются внутренними или внешними конформистами. Они идут туда, куда ветер дует; 2. Меньшая часть населения индифферентна и прячется от ветра; 3. Единицы дон-кихотски идут против ветра. Благодаря 1 и 2 частям населения в обществе сохраняется стабильность, постепенно переходящая в застойное состояние. Дон-Кихоты бывают конструктивные и нигилистические («пустопорожние» антигосударственники и т. п.). Идущие против ветра единицы оказываются изгоями. Застойное общество взрывается. Возникает революционная ситуация и временно количество Дон-Кихотов многократно увеличивается. Такова парадоксальная картина бытия.

Смысл иррациональной запредельности преимущественно благородный, но нередко бывает античеловечный, агрессивный и преступный. В условиях потери запредельного настроя человек перестаёт быть самим собой: просто затухает или окончательно погибает. Между тем и при полном отсутствии конформистской тенденции человек не мог бы состояться. Именно волевое преодоление социального приспособленчества и жизнетворит в человеке запредельную одержимость. А при конформистском поведении индивида запредельность не уничтожается, а погружается в скрытые сегменты психики. В критических ситуациях она взрывается и даёт о себе знать. Приведём такой пример. Добродушный, безобидный, на всё согласный мужчина отмечает свой день рождения. Выслушивает похвальные тосты, хмелеет и чуть-чуть раскрепощается, больше хмелеет и становится говорливым человеком. Вначале спокойно разговаривает. Потом претендует, чтобы слушали только его одного. Гости успокаивают его. И вдруг именинник стучит кулаком по столу и душераздирающе кричит: «Приду на работу и всё им скажу! ВСЁ, ВСЁ, ВСЁ ИМ СКАЖУ! ПУСТЬ ЗНАЮТ, КТО ОНИ ТАКИЕ!!! Ух-ух-ух, доберусь я до вас! Всевышний со мной и я с ним! До-бе-русь! Ой, до-бе-русь!!!..». На следующий день именинник просыпается и ему с улыбкой рассказывают о его походе к Всевышнему. Он стесняется и восклицает: «Да, я отключился. Но не мог такое сказать. Вы, что, шутите, что ли. Давайте мне миллион, но я ни за что не решусь такое произнести. Вы же знаете меня. Я ни в каком пьяном угаре никогда не шумлю. Перестаньте шутить, а то вдруг ваша шутка дойдёт до начальства. Меня никто не уволит. Но позор-то какой». Этот пример показывает, что на уровне сознания данный человек – отрепетированный конформист, а душа болит, страдает и сопротивляется. И жаждет выйти за пределы унылой социализации. Погуляла душа какие-то минуты, и её снова забаррикадировали. Я придумал такой пример, чтобы показать проблему в чистом виде. На уровне сознания большинство людей являются приспособленцами исключительно в общественных местах и в контактах с начальством. А дома или в приятельских компаниях эмоционально разряжаются и дают волю своему запредельному Воображению. Еще следует обратить внимание на «заправских» скандалистах, выходящих не в запредельность, а практически постоянно живущих в мире эмоциональной разрядки. Они как бы разрушают в себе чувство запредельности и теряют способность жить в миротворческих социальных ситуациях. Можно сказать более конкретно: они не преодолевают препятствия путем эстетических, этических и интеллектуальных усилий и напряжений, а разрушают их «лобовым» путём. А на пустом месте не рождается запредельность, стимулирующая рождение других ценностей.

Рассмотрим другой пример. Человек (назовем его Николай) жил в осознанном мирке «куркуля», как величали его местные жители. В социалистическом обществе такой мирок не поощрялся и даже презирался. Приходилось Николаю вести замкнутый образ жизни. Мирок постепенно углублялся в подсознательную сферу, испытывал неуемное напряжение и становился запредельным смыслом. Он буквально разрывал душу преуспевающего хозяина, рвался выйти на социальные просторы. Николай специфически обречен был самоосуществиться путем протестного убийства и самому умереть. На уровне сознания, что естественно, «куркуль» «гасил» порывы иррационального чувства запредельности. Но именно в напряженной ситуации иррациональные порывы сильнее любого сознания.

Такое событие произошло в 70-е годы XX века в одном из сел Запорожской области. Николай находился ночью в саду при доме с ружьем. Видимо, ружье предназначалось для острастки и должно выстрелить вверх в случае агрессивного нападения на хозяина. Может, и на уровне сознания у Николая появлялось желание пристрелить человека, позарившегося на его фрукты. И в то же время именно сознание запрещало ему осуществить такое. А запредельная одержимость не давала покоя. Вдруг он услышал голоса молодежи, возвращавшейся после кино, и затаился. Молодежь шла по дороге мимо сада и бурно шумела. И только одна молодая беременная женщина спокойно шла и потянулась рукой к ветке, свисавшей над тротуаром, чтобы сорвать вишенку. В этот момент раздался выстрел. Женщина получила смертельное ранение.

Николая арестовали, а женщину оплакивали и хоронили всем селом. Жена и дети «куркуля» на похоронах не присутствовали, что понятно. Но не вкладывается в сознание человека то, что они не просто не пришли на похороны, а демонстративно копали картошку в это время. Им теперь терять было нечего. Они знали, что за такое действо Николая приговорят к смертной казни. И откровенно демонстрировали свою запредельную одержимость ненавистью к колхозному «люду», к его запредельной устремленности строить светлое будущее. Колхозники в 70-е годы XX века на уровне сознания начинали сомневаться в идее коммунизма, но иррациональная вера их не покидала.

Жене и детям разрешили свидание с Николаем. Журналисты ожидали от обреченного на смерть «куркуля» душераздирающих эмоций и покаяния. Но он только спокойно спросил: «Бычка вы сдали на базу?». Нейтрализуем различную конкретику и представим ситуацию в чистом виде. В ситуации обреченности у Николая улетучились все социальные интересы и душевные побуждения. И еще более укрепилась запредельная установка на сбережение хозяйства. Он мог смириться со своей смертью. Возможно, потерял интерес к жене и детям, но сохранил и еще более культивировал чувство запредельности. Его предсмертную ценностную позицию можно озвучить примерно такими словами: «Я скоро умру, жена и дети умрут позже, но должно вечно процветать мое хозяйство». В отличие от «куркульской» установки запредельно одержимый патриот может сказать так: «Я умираю, все наши поколения когда-то умрут. Но должна вечно жить моя, наша Родина. С верой в бессмертие моей Родины я спокойно ухожу в мир иной». Подобные трагедии случались в советскую эпоху крайне редко. Николая приговорили к смертной казни, а Запорожская пресса обсуждала это страшное для того времени событие долгие месяцы. Сообщали об этом и в центральных газетах.

Я приводил примеры, чтобы рассмотреть конкретнее проявление чувства запредельности. Вспомним утверждение А. С. Хомякова, что факты являются опорой для разворота мыслей, но не могут выступать доказательством их истинности. Человек, придерживающийся какой-то противоположной позиции, может использовать те же факты для ее конкретизации, хотя имеет право считать, что обращался к ним для доказательства истины. Читатель, принявший изложенную позицию, станет глубже понимать себя и мироздание. Тогда как рефлексивный читатель с иной позицией продемонстрирует несогласие с чуждым для него воззрением. Но оно окажет на него влияние, и он откорректирует и возведет свое понимание на более высокий уровень. А убежденный в своей вере догматик просто не станет читать, а если прочтет, то еще более полюбит свою «кочку» зрения. Следует повторить, что догматики нужны в такой же мере, как и творческие люди.

Наиболее актуальные примеры для конкретного понимания чувства запредельности – это рассуждения о зацикленной одержимости молодых галицийских нацистов и противостоящих им молодых и бывалых добровольцев Донбасского ополчения. Но об этом мы будем рассуждать системно на других страницах данного произведения. Конструктивно мыслящие и способные к многоуровневой социализации люди наполняют запредельную одержимость конкретным содержанием и живут преимущественно в сфере идеалов. Но творческий потенциал таких людей постоянно возвращает их в лоно запредельности. Асоциальные личности остаются в мире запредельной устремленности. Они, как правило, удалены от поиска идеалов, но могут преуспевать в утилитарно прагматической сфере бытия. Большинство асоциальных персонажей – это индивидуальности с преступной психологией. У всех гениев и особо одаренных людей тоже присутствует ярко выраженная асоциальность. Она органически едина с запредельностью и вместе с ней является источником метафизического, художественного и любого интегративного творчества.

9. Духовный идеал – это конкретизация (как бы «подсекание» на ходу) неудержимой устремленности человека в запредельность. Эти две архетипические ценности проявляются одновременно, поочередно уступая друг другу ведущую роль. Данный процесс взаимоперехода ценностей можно представить в виде следующей ситуации. Допустим, что эмоционально возбудимый молодой человек находится в смятении. Он ищет сферу деятельности, где бы мог самоосуществиться как духовно-творческая личность, полезная обществу. И не находит ее. Им овладевает абстрактная устремленность в неизвестность, которая в конечном итоге конкретизируется в идеал. Последний, в свою очередь, реализуется и перестает быть для молодого человека таковым. Снова смятение, абстрактный поиск самоосуществления за пределами самого себя. Потом новый идеал, и весь процесс стихийно повторяется. Безусловно, на практике человек имеет множество идейных установок, но жизнетворной их основой является неосознаваемый психологический феномен: устремленность в беспредельность, в Вечность и за ее пределы.

10. Постоянный поиск смысла жизни (неизменно присутствующее в душе человека смысложизненное мироощущение). Диалектическое взаимодействие устремленности в беспредельность и способности обретать конкретный идеал порождают смысложизненную установку. Человек ощущает и ищет в окружающих явлениях некую аксиологическую значимость, никогда не удовлетворяясь ни уровнем своего, ни уровнем общественного её понимания. Фундаментальный вопрос, с которым так или иначе сталкиваются все люди, есть вопрос о смысле и своего существования, и человека вообще, «ибо смысложизненный выбор всегда сугубо личностный – и в то же время общезначимый»[16]16
  Табачковский В. Г. Человеческое мироотношение: данность или проблема? Киев, 1993. С. 6.


[Закрыть].

Процесс выдвижения все новых и новых идеалов и образующихся на их основе смысложизненных позиций можно понять прозаически, трактовать его просто как надежду на лучшую жизнь. Однако нельзя не признать, что осуществление человеческих установок встречает на своем пути массу препятствий. Именно стремление их преодолеть и формирует одержимость, напряженный смысл существования. Ради сохранения ценностного душевного напряжения люди непроизвольно проявляют готовность идти на большие жертвы. Даже индивид, беспринципно приспосабливающийся к любым антигуманным обстоятельствам, не лишен смысложизненной позиции. Например, масштабное распространение индифферентной психологии в современном мире, смиренное согласие человека с его жестокостями рождает потребителя, одержимого максимализацией наслаждений и развлечений. Именно такая прозаическая целеустремленность видится как особый смысл существования, выходящий за переделы обычной жизни.

Таким образом, если духовный идеал– это первичная онтологизация запредельной одержимости, то смысложизненная интенция снова разобъективирует последнюю и делает ее более человечной и содержательной, но опять же достаточно неуловимой. Смысложизненная позиция активизирует и несет в себе рефлексию, творческие размышления личности, однако выразить ее самому человеку в общепринятых коммуникативных формах чрезвычайно затруднительно.

11. Потребность быть в смысловой ситуации, как созерцательное проявление поиска смысла жизни. Это способность соборной личности ощущать смысл во всех явлениях, с которыми она сталкивается. Благодаря данной ценности человеку весьма затруднительно принимать участие в деятельности, где он не чувствует какого-либо смысла. Неуемные утилитарные потребности также представляют собой смысловую реальность. Но в ней нейтрализуется ценностный мир людей. Для подтверждения универсальности смысловой установки приведем такой пример. Ребенок увлекается ботаникой и слышал о принципе взаимосвязи всех природных явлений. И когда он обнаруживает новый для него вид растений, то спрашивает об их смысле в системе взаимосвязи. Теперь пример любознательного смысла, переходящего в утилитарный. Преподаватель неожиданно предлагает студентам сорвать половые доски в аудитории. Мгновенно возникает вопрос: «Зачем это делать?». Преподаватель отвечает: «Я сам не понял зачем, но сказали, что нужно срочно. И за срочную работу заплатят в 5 раз больше, чем по расценкам». У студентов появился смысл заработать деньги.

12. Одухотворенно-страдальческое состояние души. Феномен страдания является характеристикой обостренного, трагического состояния смысложизненного бытия. Если запредельное мироощущение представляет собой абстрактную одухотворенность, то страдание наполняет последнюю надсоциальным смыслом.

Впервые проблема страдания метафизически была представлена в буддизме. Буддисты рассматривали физическое страдание как фундаментальное отрицательное качество человеческого бытия и искали путь избавления от него людей. Круг замкнулся: человек стремится уйти от страданий, порожденных в процессе осуществления жизненных потребностей. В результате обретает глубинное смысловое страдание. Найденный путь оказался отшельничеством и аскетизмом – миротворческим и возвышенным духовным страданием. В свою очередь, раннее христианство объявило чувство страдания первоосновой очищения духовного существования человечества от греховных напластований. Оно известило об этом мир, приняв, а в последствии канонизировав миф об Иисусе Христе, принявшем страдальческий путь в своей земной жизни.

В сознательной практической жизни люди прикладывают максимальные усилия, чтобы избежать страдальческой ситуации, но иррационально они постоянно несут ее в себе. Трудно отрицать, что именно в экстремальных ситуациях, когда человек явно страдает, в максимальной мере проявляются его духовные качества. Страдание может стимулироваться индивидуальными, семейными, национальными и общечеловеческими ситуациями, но всегда оно является сугубо личностным переживанием, глубинной иррациональной ценностью человеческого существования. Этот фактор нисколько не отменяет массового характера страдания. В условиях мировой и государственной стабильности у человека чаще всего доминируют прагматические страдальческие мотивы. При нарушении стабильности страдальческий прагматизм во многом нейтрализуется. Например, в начале Великой Отечественной войны подавляющее большинство советских людей объединяло единое страдание, вызванное беспокойством за судьбы воевавших на фронте соотечественников. Когда немцы подошли к Москве и захватили огромную территорию страны, опасения за возможную гибель Родины возвели страдание на предельно глубинный уровень. Люди ощущали общенациональную трагедию, вызывавшую у них не упадок духа, а, наоборот, мощный прилив объединительной энергии. Особую синтезированную страдальческую волю проявили советские люди в блокадном Ленинграде. Это одно из уникальных исторических чудес стало возможным в предельно экстремальной ситуации и благодаря абсолютной уверенности ленинградцев, что все народы великой духовно ориентированной державы находятся с ними в едином страдальческом пространстве. Это всеохватное страдание когда-то будет воспринято и осмыслено в качестве эталона и памятника выживаемости соборности, выживаемости человека как такового, когда пути к этому, казалось бы, полностью закрыты.

Рассмотрим данный пример в несколько иной направленности, чтобы наглядно показать, что независимо от конкретных причин страдательность всегда сохраняется в качестве глубинно обостренной личностной ценности, способной заполнить все пространство иррациональной психики человека. Итак, временно характер бытия предопределяет Великая Отечественная война. Патриотически настроенная мать провожает единственного любимого сына. Все прежние социальные интересы и даже внутренние ценности фактически вытеснены из ее психики. Она работает только ради защиты Отчизны, переживает за исход военных действий и за судьбу сына. Наши не подготовленные к военным действиям войска терпят одно за другим поражения. Осознание реальной возможности порабощения фашистами России вытесняет из психики матери конкретную обеспокоенность и о судьбе сына, и о судьбе Родины. Рождается запредельное мироощущение, находящееся по ту сторону от реальных событий. Спонтанно появляется, казалось бы, ничем не обоснованная уверенность в победе советских войск и крахе фашистской Германии. Эта уверенность пронизана всеохватным и безотчетно действующим трансцендентным страданием, выходящим за пределы конкретных переживаний, связанных с судьбой Отчизны, сына, всех близких и незнакомых людей.