Текст книги "Дикий мед"

Глава 7

Да посиди же спокойно, детка! – умоляюще воскликнула довольно грустная женщина, сидящая в глубоком кресле и плетущая кружево. Она была одета во все черное, начиная с шарфа, прикрывавшего седые волосы, и кончая узконосыми туфлями. Стоявший на столике рядом с ее креслом радиоприемник указывал на то, что первые три года глубокого траура по ее умершему мужу уже миновали, и теперь она могла получать удовольствие от кое-каких развлечений.

– Но они же могут подъехать в любую минуту, тетя Софула! – Кара Стефанос постояла, переминаясь с ноги на ногу, потом свесилась с металлической баллюстрады террасы. Терраса выходила как раз на дорогу, вьющуюся от гавани Анделоса, и девушка могла бы увидеть машину, едва лишь та появится на дороге. Загорелое личико напряглось от возбуждения, и тетка поглядывала на нее, поднимая голову от кружева, и качала головой. На руках Кары, в тех местах, которые она расчесала ногтями, снова виднелись царапины. До чего же некрасиво! Полю просто необходимо показать ребенка невропатологу…

– Вон они, едут… едут! – Кара промчалась мимо кресла тетки и, как Пегас, поскакала по ступеням, ведущим к боковому внутреннему дворику, потом через него к маленькой калитке, открывавшейся на дорогу. Она поспешно открыла калитку и с сияющими глазами кинулась к кремовой машине, остановившейся перед домом.

– Добро пожаловать домой, Поль! – выкрикнула она по-гречески, и он быстро выскочил ей навстречу. Домини смотрела, как он подхватил хрупкую фигурку на руки и как радостно они целовались, с непривычной для нее открытостью.

– Поль! – девочка положила обе смуглые ладони на его щеки, и на глазах у нее появились слезы. – Я так по тебе скучала, – чуть хрипловато от волнения сказала она. – Как ты, братик?

– Все хорошо, малышка. – Он снова ласково поцеловал ее. – А теперь, белочка моя, иди познакомься с моей женой Домини. – Он опустил Кару на ноги, подвел к машине, открыл дверцу, и Домини вышла на согретые солнцем каменные плиты перед домом. На ней было платье без рукавов из чесучи бледно-голубого цвета, и она казалась такой свежей и очаровательной, что сестра Поля застыла в восторге, глазея на нее.

– Поцелуй свою новую сестру, Кара. – обратился к ней Поль по-английски, и девочка неуверенно двинулась к Домини.

– Добро пожаловать на Анделос и в нашу семью, Домини, – сказала она, стесняясь и краснея, когда почувствовала на смуглой щеке нежное прикосновение губ Домини. Потом она снова отступила к Полю, и он с тихим смехом обнял ее за мальчишескую талию.

– Как тут все поживают, Кара? – спросил он. – Тетя София чувствует себя хорошо?

– Да, но уж очень часто на меня покрикивает. Кара вся изогнулась, заглядывая ему в лицо. – Она говорит, что у меня плохо с нервами, и хочет, чтобы ты отправил меня на консультацию к невропатологу.

– Что за чушь! – воскликнул он, и Домини заметила, как он нахмурился. – Что ты такое натворила?

– Да, иногда я чешусь, – говоря это, она почесалась, и правая рука у нее моментально покраснела на том месте, где она прошлась острыми ногтями.

Поль нахмурился и шлепнул ее по руке. Потом посмотрел на Домини и суховато заметил:

– Вообще-то Кара не мартышка, моя дорогая. Она просто ведет себя, как мартышка.

Кара смущенно хмыкнула, потом подняла к губам руку брата и поцеловала. Темные глаза внимательно вглядывались в его лицо.

– Мне кажется, тебе нравится быть женатым, Поль, – наивно сообщила она, и он в ответ слегка щелкнул ее по чуть вздернутому носику.

– Этим замечанием ты заставила Домини покраснеть, – с усмешкой заметил он. – Она британка, ты должна об этом помнить, и не привыкла, как мы, говорить обо всем, что есть на сердце.

– Но я так счастлива, что ты женился и остепенился, Поль, – смело заявила его сестренка. Потом хитроватенько улыбнулась Домини. – Я уже начала думать, он никогда этого не сделает, а для мужчины очень плохо быть неженатым. Я так рада, и готова петь, что мой дорогой и единственный брат, – она приостановилась и перекрестилась, – нашел себе такую красивую жену.

– Спасибо, Кара. – Домини была смущена столь трогательной наивностью и доверчивостью этой девочки, и ей стало страшно при мысли о том, как Кара воспримет то, что ее брат и его жена вовсе не любят друг друга.

Она наблюдала за Полем с его юной сестренкой и заметила мелькнувшую в его взгляде мольбу, когда перед входом в дом Кара предложила им поцеловаться, чтобы благословение любви вошло в дом вместе с ними.

– Ну, что ты смотришь на меня, Поль, – рассмеялась Домини, и Поль крепко обнял ее и поцеловал с неожиданной нежностью.

Они приехали в особняк, стоящий высоко над гаванью Анделоса, гостить все выходные. Тетка позвонила по телефону и настояла на этом, и теперь стояла в холле, приветствуя племянника и его жену, и по греческому обычаю угостила их виноградным желе и охлажденной водой.

Потом Кара восторженно попросила разрешения показать Домини ее спальню.

– Да, да, суета! – Тетка положила руку на рукав Поля. – Пойдем, племянник, мы с тобой побеседуем на террасе. Я хочу кое-что сказать тебе…

– Могу поклясться, обо мне! – Кара сморщила нос и поймала Домини за руку. Они вместе прошли через холл к лестнице с витыми железными перилами и поднялись по ней, потом пошли по галерее.

– Тетя Софула отчаялась сделать из меня леди, – рассмеялась Кара. – Несколько месяцев назад меня исключили из школы в Афинах, представляешь?

– Бог мой! – Домини искоса взглянула на нее. – За что же это?

– Я играла на цитре в местной таверне. Это так интересно, но директор школы сказала, что я нахальна и заносчива, и когда Поль за мной приехал, был страшный скандал. Поль знает, я вовсе не хотела сделать ничего дурного и я не так уж непослушна.

– У тебя просто трудный период? – предположила Домини.

– Так оно и есть! Я сейчас наполовину ребенок, наполовину женщина, и мне хочется бунтовать и против первого, и против второго. Ну вот, я знала, что ты все поймешь. – Она пожала Домини руку. – Я сразу увидела это по твоим глазам… Вот комната для тебя и Поля.

Когда Кара распахнула двери в старомодную двойную спальню, Домини почувствовала, как сердце забилось у нее в самом горле. Ее небольшой чемоданчик уже стоял там рядом с чемоданом Поля. Горничная разобрала их и выложила ее легкую, как пушинка, шифоновую ночную сорочку на кровать рядом с его темной шелковой пижамой.

Кара подошла к кровати и попрыгала на пружинящем матрасе огромной из резного дерева кровати.

– На ней вам обоим будет удобно, – объявила она и осторожно потрогала сорочку. – А ты не мерзнешь в этой паутинке? Ой, что я, конечно же, нет! – Она засмеялась и с невинным удовольствием засмотрелась на Домини. – Может быть, все же неплохо быть женщиной, а?

– Есть свои прелести и неприятности, – суховато согласилась Домини и бросила Каре на колени маленький сверток, который она вынула из сумочки.

– Что это такое? – поинтересовалась заинтригованная девочка, и Домини с улыбкой предложила ей развернуть и посмотреть. Кара так и сделала и охнула, подняв крышку квадратной коробочки и обнаружив тонюсенький футляр с косметикой, украшенный вырезанным на крышке изображением цапли. Еще там был тюбик с губной помадой и таким же рисунком на колпачке. Кара долго зачарованно разглядывала отражение своего загорелого личика в крошечном зеркале, потом счастливо улыбнулась. – Хотела бы я быть такой же красивой, как твой подарок, Домини, – сказала она. – Efharisto много-много раз.

– Parakalo, – улыбнулась в ответ Домини. Кара погладила изображение цапли на крышке футляра, потом сказала:

– Как чувствуют себя красивые, по-настоящему красивые, как ты, женщины?

Улыбка Домини сразу растаяла, и она почти испуганно посмотрела на сестру Поля. Правда была слишком горькой, не могла же она ответить: «Я поняла, что красота может быть проклятием. Я ненавижу ее за то, что она превратила меня в вещь, которой владеет твой брат, и находясь здесь в этом качестве, я не могу не причинять ему боли. Я не могу перестать делать ему больно. Я стала жестокой и мелочной из-за этого лица, из-за этого тела!»

– Красота – чисто внешнее качество, – напряженно отвечала она.

– Ты хочешь сказать, что внутренне ты не так прекрасна, как выглядишь? – Кара посмотрела на нее оценивающе. Домини замерла по другую сторону кровати в ужасе: в чем-то совершенный ребенок, а в чем-то старше своего возраста, девочка может догадаться о том, что она не любит Поля.

– Поль написал мне, что ты похожа на портрет Медичи, – сообщила Кара. – И я подумала, он преувеличивает.

– Ч-что? – пробормотала Домини.

– Портрет Медичи. И теперь вижу, он нисколько не преувеличил. Ты обладаешь гордым, аристократическим блеском Медичи, и мне кажется, что Берри Созерн захочет написать твой портрет. Берри живет в коттедже на берегу. Моя тетка зовет его бродягой, но все равно он очень талантлив. Он англичанин, как и ты, Домини.

Домини побелела, как полотно. Берри здесь… здесь, в Греции, живет в коттедже на острове Анделос! Она покачнулась, и Кара соскочила с кровати и бросилась к ней.

– Что случилось, kyria? – Она обняла Домини за талию. – Тебе нехорошо? Домини взяла себя в руки.

– Наверное, от жары, – сказала она неуверенно. – Я… я еще не успела привыкнуть к вашему горячему солнцу.

– Тебе будет лучше, когда ты выпьешь чашечку чаю, – Кара озабоченно смотрела на бледное лицо Домини. – Может быть, я принесу чай сюда, или ты предпочитаешь выйти ко всем остальным на террасу? – Пойдем на террасу. – Домини необходимо было глотнуть свежего воздуха после шока, произведенного сообщением о том, что Поль, именно Поль, а не кто-то другой, привез ее в то самое место, где находится Берри. Это похоже на рок, подумала она, подходя к зеркалу и несколько раз проводя щеткой по волосам. Но в глазах собственного отражения в зеркале Домини заметила не только желание увидеть Берри, но и страх.

Домини боялась Поля, только накануне напомнившего ей о том, что она давала в церкви клятву хранить его честь.

Она подновляла слой розовой помады на губах, когда послышался стук в дверь и в комнату быстрой походкой вошел Поль, засунув руку в карман светлых брюк, хорошо сочетавшихся с песочного цвета спортивной рубашкой. – А не хотите ли вы, девочки, перекусить? – осведомился он. – На террасе как раз накрывают стол к чаю.

– Я привожу себя в порядок, Поль. – Домини надеялась, что его сестра не сообщит ему о ее слабости несколько минут назад, и внимательно наблюдала в зеркале, как он подошел к Каре и, наклонившись над ней, взял в ладони ее посерьезневшее личико.

– Почему такая грусть, малышка? – улыбнулся он. – Мне показалось, ты рада возвращению своего брата. Ты щедро наградила меня поцелуями, когда мы встретились во дворе у машины.

Кара смотрела на него снизу вверх и подняла руку к его черным волосам и кривому шраму на виске.

Она заговорила с ним по-гречески, и Домини, начинавшая понемногу учиться языку у Поля, кое-что понимала и была совершенно уверена, что Кара сказала что-то о его головных болях.

Домини не поняла его ответа, но прозвучал он небрежно. Он сразу поспешил добавить по-английски:

– Ну, Кара, как ты думаешь, какой подарок я привез тебе из Афин?

Девочка вся засветилась. Домини знала от Поля о страстном увлечении Кары народной музыкой. Она собирала старинные песни, особенно греческие, как другие девочки коллекционируют побрякушки или мальчиков. В комнате у нее хранились целые горы нотных записей, и она умела играть на нескольких музыкальных инструментах. В одном из маленьких и незаметных магазинчиков на Плаке Поль разыскал очаровательную мандолину и распорядился переслать Каре.

– У нее изумительное звучание, – восторгалась девочка. – Сегодня после ужина я поиграю для вас с Домини. На таком инструменте надо играть при свете звезд.

– Будем с нетерпением ждать, – улыбаясь, ответил он. – Домини тоже очень музыкальна. Она замечательно играет на пианино.

– Домини любит музыку? – Глаза у Кары засверкали, как черные бриллианты. – Ой, как щедра ко мне судьба сегодня! Домини так же мила, как и прекрасна, да еще и играет на пианино! – Кара восторженно обняла брата. – Благодарю тебя и за мандолину, и за сестру, старший брат.

– Очень рад, что и то и другое тебе пришлось по вкусу. – Улыбка сверкнула на его темном от загара лице, и он перевел взгляд на Домини.

– Ты готова, дорогая?

Она кивнула, снова холодная и собранная, глаза ее чуть улыбались при виде юношеского энтузиазма Кары. Как она преданно любит Поля, как забавно напоминает осу в полосатой янтарного цвета рубашке и черных свободного покроя брючках, с теплым и откровенным взглядом ребенка. Кара никогда не смогла бы представить себе, каким тираном может быть Поль, и Домини завидовала ей.

С террасы перед глазами Домини развернулась пестреющая разноцветьем картина гавани Анделоса, напоминающей Венецию. И она вместе с Полем и Карой остановилась у балюстрады, они обратили ее внимание на рыболовецкие суденышки с ярко окрашенными парусами, на белые каменные стены монастыря, полускрытые плетями пурпурной бугенвилии, на более мелкие ближние острова, плавающие в синем Ионическом море, как сверкающие обломки кораллов.

Домини любовалась видом, а солнце ярко освещало ее волосы и чесучевое платье, льнущее к стройному телу, и казалась такой хрупкой рядом с крупным и сильным мужем.

Она не чувствовала пристальный взгляд мужчины, откинувшегося на спинку глубокого кресла, рядом с креслом тетки Поля. Этот взгляд перехватила Кара, едва со свойственной ей живостью она отвернулась от балюстрады.

– Привет! – воскликнула она. – Я не ожидала, что вы придете к чаю, kyrie.

– Мне захотелось принять участие в расстилании ковра для радостной встречи, – ответил он, и, услышав его голос, Домини застыла на месте, потом медленно повернулась… и оказалась лицом к лицу с Берри Созерном! Он почти не изменился, разве что появились некоторые слабые признаки благосостояния. Его ленивые красновато-коричневые глаза прямо встретили ее взгляд. Домини прекрасно помнила его большой веселый рот, чуть кривоватую ухмылку и эту львиную золотистую гриву волос!

Она растерянно гадала, признается ли он в знакомстве с ней, женский инстинкт подсказал ей, что он этого не сделает. Сознание этого одновременно и возбуждало, и беспокоило ее. Берри лениво поднялся с кресла и обратился к Полю:

– Вы на самом деле удачливы, словно Аполлон, старик. – Улыбка его стала чуть насмешливой. – Могу поставить, если вы упадете в море, то выплывете с раковиной-жемчужницей в ухе, и в этой раковине обязательно будет огромная жемчужина.

– Судя по блеску глаз, ваш инстинкт художника высоко оценил мою жемчужину. – И когда Поль повел Домини к столику на террасе и представил ей Берри, она почувствовала, как муж по-хозяйски держит ее за талию.

– Кара назвала ваши работы очень талантливыми, мистер Созерн, – сказала Домин и, понимая, что признав Берри незнакомцем, она начала опасную игру.

– Счастлив показать вам мои работы в ближайшие же дни… Домини, – ответил он, и в глазах его замелькали искры.

Берегись! – предупредило ее сердце, когда она заметила, быстрый, но очень внимательный взгляд Поля на Берри. И в то же время ей хотелось сказать:

«Я знала этого человека задолго до того, как ты вошел в мою жизнь, мой красивый деспот! Он пришел со смехом, а не с угрозами, и ушел потому, что я была слишком молода, когда мы повстречались, и потому, что ему необходимо было найти себя как художника.»

– Буду с нетерпением ждать этого, мистер Созерн, – сказала она. – Думаю, кристальная чистота света здесь, в Греции, – благословение Божие для художника. Краски и линии должны приобрести еще большее очарование.

– Совершенно верно… мадам Стефанос. – Он подчеркнул ее имя, а глаза его как будто касались точеных черт ее лица, окруженного ореолом золотых в свете солнца волос. Глаза ее казались холодными, безмятежно-синими, и Берри, хорошо помнивший их весело сверкавшими и переливающимися, обеспокоенно наблюдал, как она заняла место рядом с теткой Поля. Домини отвечала на вопросы об их венчании и медовом месяце, пока тетя София разливала чай из остроконечного чайника. Кара угощала всех пирожными и фруктами и наконец примостилась на ручке кресла, в котором сидел ее брат, и вонзила острые мелкие зубки в крупный плод инжира.

– Насколько я понял, во время пребывания в Афинах вы посетили Акрополь? – осведомился Берри.

– И при дневном свете, и вечером, – ответила Домини. – Мне там очень понравилось все: и цикады, прячущиеся в листве деревьев, и храмы Юпитера и Виктории, погруженные в сумерки.

– Домини из тех женщин, которые предпочитают все в завуалированном виде, – с кривоватой улыбкой заметил Поль. – Все эти потрескавшиеся колонны при дневном свете действовали на нее угнетающе.

– Большинство женщин – романтики, – сказал Берри и, кусая пирожное, взглянул на Домини. – Хотелось бы мне знать, мистер Стефанос, позволите ли вы мне написать портрет вашей жены? Я вижу ее, как Бритомартис, богиню-девственницу.

Домини покраснела при этих словах Берри, так как все взгляды устремились на нее. И взгляд Поля было совершенно невозможно понять, так как глаза прятались за темными стеклами. «Не надо, Берри, – хотелось ей сказать. – Не делай мое положение еще более тяжелым.»

– Что за изумительная мысль! – невинно улыбнулась ей через стол Кара, потом посмотрела на Поля. – Ты должен позволить Берри нарисовать Домини, – возбужденно заговорила она. – Ох, как будет завидовать Алексис. Она считает, что нет никого красивее ее.

– А, между прочим, где Алексис? – осведомился сердито поджавший губы Поль, и Домини сразу поняла, как не понравилась ему просьба Берри. Алексис, его невестка, послужила удобным предлогом переменить тему разговора.

– Она пошла на яхте с людьми, которые арендовали дом по соседству, – сообщила ему Кара. – Они приехали на лето. Это богатые американцы, и потому Алексис, естественно, дружит с ними.

– Довольно, Кара! – резко оборвала ее тетка. – Это касается только Алексис, и нельзя осуждать ее за то, что она предпочитает компанию культурных людей, а не бездельников с пляжа и рыбаков.

– Думаю, тетя Софула имеет в виду вас, Берри, потому что вы живете в коттедже на пляже, – расхохоталась Кара, поглядывая на его голые ноги в сандалиях фасона времен Рима.

Он беззаботно скрестил ноги и стряхнул с брюк крошки от пирожного. По его улыбке Домини догадалась, что он вспоминал прошлое. Его нисколько не волновало, что львиная грива его светлых волос достает до высокого воротника грубого свитера, какие носят рыбаки, и что его брюки, завернутые почти до колен, перепачканы краской и вовсе не сшиты на заказ. Однажды вечером, сидя на перевернутой лодке на берегу, Берри намекнул, что должен уехать… губы его легко скользнули по ее щеке, и она не почувствовала грусти, так как верила, что они встретятся снова…

Тут Домини заставила себя очнуться от пронесшихся мыслей и, взглянув на Поля, увидела, что Кара свернулась, как котенок, у него на коленях. Их тетка неодобрительно покачала седой головой, глядя на них.

– Ты ее балуешь, – упрекнула она Поля. – Каре уже почти семнадцать, и она должна учиться быть сдержанной. Ты обращаешься с ней, как с котенком, а далеко не всем мужчинам нравится, чтобы женщины превращали их в удобное кресло.

Улыбка волной залила лицо Поля, и он пригладил темные и блестящие волосы сестры. Они были как-то странно подстрижены, будто Кара сделала это сама, неумело орудуя ножницами.

– Ну и что, – весело заметил Поль, – ведь мы не виделись почти три месяца, и я должен ее немного приласкать.

Кара прищурила чуть раскосые глаза и, казалось, готова была замурлыкать, потираясь щекой о его спортивную рубашку. Откровенная привязанность звучала в его голосе, которая заставила Домини вспомнить – слишком отчетливо – ночь, проведенную в его объятиях на корнуэлльской вилле, где начался их медовый месяц. Этот низкий ласкающий голос заворожил ее и заманил в фальшивый рай… Как больно было обнаружить, что Поль обманул ее.

– Непривычно думать о Поле, как о чужом муже, – Кара улыбнулась Домини. – Надеюсь, ты не против, что я использую твоего мужа вместо кресла?

– Пользуйся на здоровье, – весело отвечала Домини и не пропустила того, как прищурились глаза у Поля и как долго Берри смотрел на часы… Словно что-то за ее словами заставило его глаза вспыхнуть огнем, который надо обязательно спрятать до тех пор, пока он возьмет себя в руки. Сердце ее забилось неровно: атмосфера вдруг стала опасной.

– Спасибо за чай, мадам Стефанос, – Берри поднялся и вежливо поклонился тетке Поля. Потом взглянул на Домини. – Надеюсь, вам понравится жить на острове. Возможно, вы с Карой заглянете ко мне на днях.

– Было бы неплохо. – И чтобы подразнить его, Домини добавила:

– Я подумаю об этом.

– А вы подумаете о том, чтобы разрешить мне написать портрет вашей жены, мистер Стефанос? – Берри перевел взгляд на Поля.

Домини почувствовала, что вопрос Берри прозвучал, как вызов, и замерев ждала ответа Поля.

– Вы сможете написать портрет моей жены, мистер Созерн, – сказал он, – но не сейчас. Думаю, вы не станете возражать, если придется подождать несколько месяцев?

– Насколько понимаю, я обречен ждать? – Берри пожал плечами и усмехнулся. – Хорошо, что я снял коттедж на год.

– Я не заставлю вас обоих ждать год, – растягивая слова, ответил Поль, и Домини заметила, как его тетка тихонько охнула, уколов палец иголкой.

– Неуклюжая… такая неуклюжая старуха, – пробормотала она, встретившись взглядом с Домини. – Ну вот, запятнала кружево!

– Ах, как жаль, – с автоматической вежливостью сказала Домини, следя взглядом за спускающимся с террасы Берри, высоким, немного развязным, с ярко сияющими в свете солнца волосами. Даже сейчас Домини все еще не совсем поверила в то, что Берри вернулся в ее жизнь… но как незнакомец, человек, с которым она должна обращаться, как с чужим, когда ей хотелось пробежаться пальцами по его жесткой гриве волос и открыто назвать по имени. Берри, такой веселый и такой английский…

– Не забудьте о завтрашнем вечере в честь Домини и Поля, – крикнула ему вслед Кара. – Вы ведь придете, kyric?

– Ничто не удержит меня от этого. – Он улыбнулся, обернувшись к ним. – Adio всем, до завтрашнего вечера.

После его ухода наступила какая-то напряженная тишина, потом Кара соскочила с колен брата и спросила Домини, не захочет ли она посмотреть платье, в котором Кара будет на этом вечере. Домини была рада возможности уйти, но когда она проходила мимо мужа, он поймал ее за руку и задержал на мгновение. Ей снова показалось, что сердце забилось у нее в горле, пока он разглядывал ее лицо из-за темных стекол, делавших его таким загадочным и пугающим.

– Кажется, Берри показался тебе интересным человеком, – тихо заметил он.

– Вероятно, потому, что он англичанин, – ответила она и почувствовала, как Поль сильно сжал ее пальцы.

– Похожий на тебя самое, да, Домини? – улыбка появилась на красиво очерченных губах Поля и тут же исчезла. – Я все еще кажусь тебе чужим?

Она прикусила губу и почувствовала, что Кара и ее тетка наблюдают за ними, потом Поль, нарочно на их глазах повернул ее руку ладонью вверх и поцеловал ее. Домини спокойно приняла поцелуй, но он не согрел ей сердца, – это печать собственника и проявление каприза, и только.

Но ощущение его губ осталось и оставалось все время, пока она спускалась по ступеням террасы следом за Карой.