Текст книги "(На)следственные мероприятия"

– Видите ли, моя близкая знакомая… почти невеста, несколько минут назад совершила крайне необдуманный поступок: пригласила к себе домой человека, который как минимум вызывает подозрения, а как максимум…

– Вы не пробовали ее отговорить?

– К сожалению, ее темперамент… Она не отступит. Особенно если решила сделать это в пику мне и моим представлениям о безопасности. И поэтому я боюсь, что сегодняшний вечер может закончиться весьма неприятными событиями.

– Обратитесь в полицию.

– Я и обращаюсь! – Мне с надеждой заглянули в глаза. – Вы же полицейский? И кроме того, у вас вполне подходящая внешность, чтобы быть приглашенным к…

Он чиркнул несколько слов на обороте элегантной визитки.

– Особняк Тоцци? – Прочитал я вслух, и в памяти начали всплывать события, о которых я как раз недавно подумал совсем по другой причине. – Позвольте узнать имя вашей знакомой.

– Алессандра Манчини.

– Не самая лучшая идея, мистер. Дело в том, что я некоторое время назад участвовал в расследовании преступлений кузена этой женщины. И, надо признать, ее отношение ко мне… несколько предвзятое.

– Но это даже лучше, чем могло бы быть! – оживился блондин. – Если она знает, что вы полицейский, то вполне может передумать. Или будет вести себя осмотрительнее. Соглашайтесь! И поверьте, я не останусь в долгу!

Невеста, говоришь? Неплохо было бы разобраться во всем этом. А заодно, если удастся, понять, что Алессандра задумала сотворить с моим напарником, потому что тот ее взгляд…

– Хорошо, я приду.

– К семи часам! – Напоследок сообщил незнакомец и поспешно удалился. Видимо, чтобы не столкнуться с мисс Манчини.

А впрочем, почему незнакомец? «Дональд Э. Томасон. Недвижимость в движении». Можно будет собрать досье.

Конечно, к той минуте, когда меня оставили в покое, Эд уже распрощалась со своей собеседницей и отправилась получать первоначальный инструктаж по правилам поведения в новой школе. Я сказал, что буду ждать у машины, но торопиться не стал. Попробовал позаглядывать в классы. Увы, удача не захотела улыбаться: милого видения нигде не обнаружилось. Зато в непосредственной близости от «маверика» ошивался тот, кого я с самого начала определил в спутники прекрасному бутону.

– Хорошая тачка.

– Не жалуюсь.

– Шустро бегает?

Мячик методично соскальзывал с кончиков пальцев, шмякался о песок аллеи и возвращался обратно. Детская забава, ведь верно? Так почему же мне даже в ней чудится угроза, не говоря уже об этом постоянном подрагивании мышц под разрисованной кожей?

– Не всякий догонит.

– Это хорошо, – с неожиданным удовлетворением заметил индеец. – Потому что погнаться могут. И погонятся, если…

– Я уже иду! – раздался от парадного входа крик Эд.

Я невольно повернул голову, наверное, чтобы удостовериться, что девочка не разнесет вазу с цветами, проносясь мимо, а когда снова посмотрел на своего собеседника, оказалось, что разговор уже окончен: странный незнакомец удалялся восвояси, постукивая мячиком по песку.

Морган Кейн

Наверное, не нужно было одному голодному тигру дразнить другого. Непрофессионально, как сказала бы тетушка, если бы находилась в этот момент в снисходительном расположении духа. Я и сам не знаю, какой черт дернул меня за язык. Может быть, просто чертовски надоел весь этот цирк с переодеваниями? Ну да, прошло всего ничего времени, но тем не менее.

Действовать одному, да еще в нынешних обстоятельствах, конечно, было проще. Намного. Не нужно было лишний раз оглядываться по сторонам, например. С другой стороны, и надеяться, что тебя кто-то подстрахует, не приходилось. Правда, в моем случае требовалась скорее не страховка, а… Ну да, поводок.

Не слишком приятно знать о себе самом некоторые вещи, даже если учесть, что знания – сила. Какое событие внутриутробного развития или почти сознательной жизни оставило свой странный след в моей психике, врачи так и не определили. А когда причина неизвестна, бороться с последствиями, как известно, очень трудно. Легче их контролировать.

Тем, кто большую часть времени видит меня в моем обычном состоянии, я кажусь медлительным и апатичным. Так оно и есть, собственно. Ремиссионный период, по словам Ванды. Иногда он может занимать 99 % всего цикла, и надо сказать, меня такое положение дел устраивает как нельзя больше, потому что в таком случае срывы, если и случаются, проходят мило и незаметно. Без катастроф. Но равновесие, увы, слишком шаткое. Либо меня нужно оставлять в полном покое, исключая любые раздражители, либо гасить пики еще в тот момент, когда возникает предпосылка их появления. Как гасить? Отвлекать внимание. Неважно чем: дурацкими шутками, идиотскими поступками, вообще демонстрацией модели поведения, которая вызывает у меня… Нет, не шок, конечно. Удивление. И негодование, обращенное к самому себе, вопрос: «А я-то почему этого сделать не могу?»

Кстати, один из начальников Лионы до сих пор точит на Барбару зуб из-за того, что тетушка взяла меня под свое крылышко. Иначе пришлось бы половину времени существовать исключительно на релаксантах, в полусонном состоянии, зато вторую половину проводить шумно и весело. С максимально возможными разрушениями, пока…

Та же Ванда строго-настрого предупреждала: периоды обострения затягивать нельзя. Потому что есть опасность, что мне понравится. Вернее, возникнет привычка, как к наркотикам, ведь в противофазе я не ощущаю влияния никаких сдерживающих факторов, хоть они существуют, хоть нет. То ли чувствительность рецепторов притупляется, то ли включается какой-то более сложный психофизический процесс, результат один: полная свобода в принятии и осуществлении решений.

Вот и сейчас я почти сорвался, хорошо, Эд вовремя появилась. Я ведь собирался угрожать собственному напарнику. Серьезно так угрожать, в расчете на то, что он примет вызов. Вот зачем, спрашивается? А просто. Потому что захотелось вдруг драки, результат которой невозможно предсказать. Захотелось пройти по лезвию ножа. И пожалуй, все это даже похуже наркотиков.

В тот момент мне было неважно, узнает он меня или нет. Наоборот, риск разоблачения только подстегивал. Только нашептывал на ухо: «Ну давай же, давай! Покажи ему!» А что показывать-то, скажите на милость? М-да, первый звоночек прозвенел, и прозвенел тревожно. Времени-то, оказывается, у меня осталось совсем мало. Еще пара-тройка похожих «благоприятных» моментов, и вполне могу сорваться. Взять хотя бы…

Скомканный клочок бумаги. Что мне с ним делать? Забыть как страшный сон? Не смогу. Хотя отправляться туда – смерти подобно, все равно пойду. Правда, для этого нужно сначала убедить кое-кого составить мне компанию.

– Что это? – спросил Диего, разглядывая записку Сандры.

– Мне нужно там быть сегодня вечером.

На меня посмотрели, мягко говоря, непонимающим взглядом.

– Я не могу отказаться от этого приглашения.

– А и не надо, – беспечно сказал верзила. – Далеко от сеньоры все равно не уйдешь, а она не собирается сегодня…

– Чего я не собираюсь? – спросила Элисабет, вернувшаяся с занятий.

– Гулять вечером в незнакомом районе.

– Гулять? – недоуменно переспросила инфанта. – В каком еще районе?

Телохранитель показал мне за спиной девочки кулак, но этого гнева я боялся куда меньше, чем возможности того, что донна Манчини будет разочарована или обижена.

– Меня попросили прийти сюда. К семи часам, – указал я на записку в руке Диего. – Попросила женщина, которой я не хочу отказывать.

– Тогда из-за чего спор? – улыбнулась Элисабет. – Это будет долгая встреча?

– Не думаю.

– Вот все и решено!

– Ты хоть знаешь, что это за дом? – поинтересовался Диего, разглядывая особняк, выстроенный в стиле венецианского палаццо.

– Да.

– Здесь живут очень богатые люди, сеньора миа, – многозначительно сообщил телохранитель. – Они владеют огромной коллекцией всевозможных дорогих древностей.

– Неужели мы пришли сюда, чтобы… – Мне показалось, что у инфанты загорелись глаза.

– Никаких краж.

– Но… Ты же войдешь туда?

– Войду. Только вовсе не для того, чтобы что-то украсть.

– Это же такой удобный случай!

– Сеньора миа… Я не могу потерять доверие женщины, которая меня позвала.

– Подумай немного над тем, что ты ведь можешь и не дойти до крыльца, – ухмыльнулся верзила. – Один шаг сеньоры в твою сторону и… Никаких встреч. Зато нарушенное доверие – во всей красе.

– Диего!

– Сеньора миа, нам нужен этот дом. Нужно его содержимое. Другого случая может и не представиться.

– Даже если так… – Элисабет посмотрела на меня серьезно-серьезно. – Ты помнишь, что остается? Те две вещи будут еще труднее. Почти невозможны. И, наверное, стоит остановиться чем раньше, тем…

Да. Мне вот точно нужно будет остановиться, и довольно скоро. Но пока еще бес усердно пихает меня своей зубочисткой под ребра:

– Мы совершим кражу. Обещаю.

– Все-таки решился? – подмигнул Диего.

– Посмотрим.

– Дэниел, если эта женщина и ее просьба так важны для вас… Не нужно. Правда, не нужно.

– Вы тоже важны для меня, сеньора миа.

По-другому, конечно. Вообще, с другой стороны жизни. В другой вселенной. Но сейчас я нахожусь ровно на границе между двумя измерениями своего мира. И изо всех сил удерживаюсь, чтобы не сделать шаг туда, где меня ждет…

– Я уже опаздываю. Нехорошо заставлять даму ждать.

Палаццо выходило окнами прямо на улицу. Окна с тяжелыми ставнями наверняка были оборудованы кучей защитных систем. Дверь, высокая, массивная, явно привезенная с Земли как раритет, выглядела неприступной даже без современных приспособлений. Мне, например, было бы не открыть ее в одиночку. И не только мне: на звон дверного кольца, гулкий и мелодичный, створки чинно раздвинулись в стороны усилиями двух привратников.

– Меня здесь ждут.

Взгляды остаются безразличными, но никто из стражей не предпринимает попытки меня задержать. Значит, и впрямь ждут.

За дверью, больше похожей на ворота замка, открывается небольшой внутренний дворик, одетый камнем с ног до головы, и только цветочные кадки, которыми щедро уставлен периметр, напоминают о том, что сейчас все еще продолжается лето. Живой огонь в светильниках не столько разгоняет наступающие сумерки, сколько золотит их, добавляя всем линиям без исключения какую-то чудесную мягкость. И ее силуэту тоже.

– Вы пришли.

Это не вопрос, не утверждение, не приветствие. Просто несколько слов, которые первыми подвернулись под руку, когда возникла необходимость что-то сказать.

– Я спешил как мог.

Поверила она или нет, так и осталось загадкой: Сандра повернулась, приглашая следовать за ней, в открытую дверь, из-за которой раздавались голоса, и один из них был…

Не знаю, что уместнее было бы произнести в данный момент, проклятие или благодарность случаю, вновь сводящему нас вместе. Нет, это же просто сумасшествие какое-то! В таком огромном городе, при строгом требовании не впутывать напарника в происходящие события, нас раз за разом сталкивают лбами. Хоть иди в церковь ставить свечи, ей-богу! Остается только вопрос: кого из нас больше невзлюбили небеса, меня или Амано? Есть вероятность, что все-таки его: недаром тетушка все время уходит от ответа. Что же там за страшная тайна кроется?

А он хорош. Как всегда, впрочем. Поражаюсь этому его умению носить костюмы небрежно, будто не замечая, что вообще на нем надето. Для меня костюм – нечто похуже панциря, только который не защищает, а совсем наоборот. Сковывает. И от которого тянет освободиться как можно скорее.

Да и этот, второй… Хлыщ. Он тоже выглядит блестяще. Нет, на самом деле: похоже, ткань такая, посверкивающая, на пиджаке. И с шейного платка поблескивает что-то вроде бриллианта. Ну конечно, богатый человек – самая подходящая пара для не менее богатой и куда более прекрасной женщины.

А вот того дяденьку живьем вижу впервые. Помнится, в ходе расследования Адриано Тоцци не пожелал лично встречаться с полицией. Впрочем, с его армией адвокатов это и не требовалось. На снимках в досье он казался немного старше и строже, а сейчас передо мной находился человек преклонных, но вовсе не немощных лет, подтянутый, как и полагается бывшему кадровому военному, без колебаний, впрочем, оставившему службу, когда у супруги возникли проблемы со здоровьем. И вскоре похоронившему донну Марию, но не свою жизнь.

– Ты говорила об этом человеке, Сандра?

– Да, дядюшка.

– И что, позволь спросить, тебя в нем заинтересовало? Ну разве что кроме занимательного внешнего вида?

Он не издевался. А может, и издевался, но вполне имел на это право, ведь, в конце концов, это был его дом и его племянница. Морган Кейн даже не дернулся бы, получи еще больше помоев на свою голову. Что же касается Дэниела Уоллеса…

– На меня желают поглазеть? Помните, как говорят в народе? За просмотр деньги платят!

Я снял шляпу, описал ею в воздухе дугу, словно приглашая присутствующих скидываться мелочишкой, потом, изобразив сожаление и разочарование, вернул головной убор на место.

– Хотя что вам может быть известно о народе?

– Кажется, теперь понимаю, – кивнул дон Тоцци. – Традиция нанимать шутов, правда, в нынешнее время редкость, но ее никто не отменял. И, пожалуй, это будет даже своего рода опережением моды… Представляю завистливые взгляды!

– Дядюшка, – мягко сказала Алессандра. – Мне нужно будет поговорить с этим человеком о работе.

– Ну да, ну да, я так и понял! Только когда будете обсуждать жалованье, пожалуйста, пригласите и меня.

– Дядя!

– А вы, молодой человек, почему замолчали? Согласны на высказанное предложение?

Вот ведь задира… Интересно, какую цель он преследует? Сейчас узнаем.

– Чужому мастерству обычно внимают молча. Хотя, если вы уже закончили… – Я несколько раз звонко хлопнул в ладоши. – Браво! И, пожалуй… Поберегите деньги. Зачем вам в доме еще один шут?

– Да как ты смеешь?! – взвился светловолосый Дон, правда, приблизиться на расстояние удара побоялся. – Мистер Тоцци, позвольте я позову охрану, и его выставят в два счета!

– А сам чего не попробуешь? Ручки боишься замарать? Или надорваться?

– Это твои методы – пошлое, грязное рукоприкладство… Истинные джентльмены наказывают обидчика иначе!

– А истинные простолюдины – именно так!

Мячик успешно долетел до лба блондина и оставил на холеной коже аккуратный, быстро начавший розоветь отпечаток.

– Мистер Тоцци! Это переходит все границы! Я звоню своему…

– Не горячитесь, Дональд. Будьте выше этого. Как и подобает джентльмену.

– Но этот человек своим присутствием оскорбляет стены вашего дома, не говоря уже о…

– Дональд. Помните разговор о шутах? Вы хотите, чтобы в этой комнате их вдруг оказалось не двое, а уже трое?

А адмиралу палец в рот не клади: откусит по локоть. Хороший мужик. Правильный. Мог бы быть приятелем моего отца. И никогда не отдаст племянницу за того человека, который ему не понравится. Вот только как вообще можно понравиться дону Тоцци? Что он ценит в людях, как бы узнать? Не расспрашивать же Сандру, право слово…

Стоп! О чем я думаю? Я разве собрался просить ее руки?!

– Давайте лучше выпьем немного порто. Для аппетита. А вашему спутнику…

– Чашки чая будет достаточно.

Ну да, конечно, чай. И ведь никто после такого странного заявления на Амано косо смотреть не будет. Эх, мне вот выпить никто не предложил! А хотелось бы. И не портвейна, а чего-то покрепче.

– Мы не будем вам мешать, – улыбнулась Алессандра.

– Ужин через четверть часа, – предупредил адмирал.

– Как раз успеем решить все деловые вопросы. Пойдемте!

Второй этаж по сравнению с первым казался безлюдным и тихим, как могила. Впрочем, кабинет, в который меня привела донна Манчини, был вполне уютен. По крайней мере для работы.

Алессандра прикрыла за мной дверь, задумчиво прошла вдоль стола, проводя кончиками пальцев по полированному дереву, остановилась и, не оборачиваясь, сказала:

– С давних времен известно великое множество легенд о том, на какие подвиги шли мужчины, чтобы добиться женской любви, но, право, вы, капитан, превзошли их всех.

Этого следовало ожидать. С самого начала. С самого приглашения. Она ведь еще тогда узнала меня, верно? Но черт подери, зачем… Зачем же тогда она меня пригласила? Чтобы справиться со слизняком-воздыхателем? Ерунда! Для этих целей с лихвой хватило бы и дядюшки, как я теперь понимаю.

– Молчите?

Узкая спина под тонким, полупрозрачным полотном блузки. Складки юбки строгие, как на римской тоге. Волосы, жемчужной диадемой собранные наверх. Королева, служения которой я недостоин. Богиня, чье имя я даже не смею произнести вслух.

– Я могу быть свободен, донна?

Она повернулась. Слишком быстро, чтобы успеть спрятать тени чувств, промчавшихся по лицу.

– Вы хотите быть свободным? Вы действительно этого хотите?

Нет, тысячу раз нет! Это же просто фигура речи! Это мое обычное везение делать все невпопад и не к месту.

– Полагаю, я выполнил условия сделки?

Густые ресницы опустились, закрывая глаза. А когда поднялись, на меня посмотрели уже не угольки, а ледышки.

– Вас волнует только это?

– Вы попросили о помощи. Я помог вам?

– Почему вы спрашиваете?

– Потому что вы здесь хозяйка.

Ее взгляд дрогнул. То ли недоуменно, то ли понимающе.

– В этом все дело, да?

– Я всегда выполняю то, о чем меня просят, но насколько полно – судить не мне.

– Значит, вы безотказны, капитан?

– Не для всех нанимателей.

Она сделала шаг вперед.

– Стоит ли понимать ваши слова как отнесение меня в категорию…

Я выдохнул, прежде чем успел понять, что собираюсь ответить:

– Да.

– И за какие же заслуги я получила в ваших глазах столь высокий статус?

Элегантным колкостям Алессандра явно научилась от дяди. Или все-таки он от нее?

– Ну же, капитан! Неужели это настолько сложный вопрос?

Для кого как. Думаю, Амано на моем месте не медлил бы ни секунды.

– На него вообще есть ответ?

– Я…

Это нелепо. Настоящий идиотизм, особенно учитывая, как я сейчас выгляжу. Хотя и в обычном виде все было бы ничуть не лучше. Может, даже хуже.

Что я могу предложить женщине, которая каждый день ходит по ковру, стоимость одной ворсинки которого мне невозможно представить, даже напрягая воображение изо всех сил?

– Я…

Она посмеется надо мной. Конечно, посмеется. Или просто скучающе зевнет, ведь ей наверняка говорили о любви не раз и не два. Взять хотя бы того хлыща внизу: подленький и гнусненький, он ведь тоже влюблен. И действует намного смелее меня, если вспомнить школу. Хотя… Амано здесь появился явно по его наущению. Для поддержки. Кавалерия, тоже мне… Тьфу!

Смотрит и молчит. Ждет. Да, терпения ей, похоже, не занимать. Но все это все равно не может продолжаться вечно. Ладно, одна минута позора, и перелистнем страницу. То есть захлопнем крышку гроба.

– Я люблю вас.

Она покачнулась, словно ноги вдруг перестали держать, и упала. Мне на грудь. От прикосновения кожу обожгло, как огнем.

– Что с вами? Вам плохо?

– Вам никогда не говорили, что у вас талант доводить людей до инфаркта? – прошептала Алессандра куда-то мне в шею.

– Позвать врача? Я сейчас же…

– И вы совсем не понимаете шуток. Хотя умеете шутить. Как такое может быть?

Я разжал объятия, потому что теперь она стояла на полу вполне твердо.

– Это была шутка?

– Это было облегчение. Огромное. Вы никогда не чувствовали себя так, как будто с вашей души только что скатился тяжелый-тяжелый камень?

О чем она говорит? Какой еще камень?

– После той встречи весной, помните? Вы исчезли. На целое лето. Хотя обещали прийти.

А она обещала ждать…

– Никак не выдавалось свободного времени.

– Я понимаю. Сейчас вы ведь тоже… – Алессандра дотронулась до одной из черных линий. – Заняты?

– Да. К сожалению.

– Даже в эти минуты?

Я прекрасно понимал, на что она намекает, но не смог соврать:

– Да. Мне нужно устроить кражу.

Карие глаза, глядящие на меня, смешливо расширились:

– Кражу?

– Да, украсть какую-нибудь ценную старинную безделушку… Ну что-то вроде такой, – указал я на массивный медальон брегета, лежащий на столе. – Это ведь ценная вещь?

– И весьма. Часы, подаренные моему прапрапра… Одному из предков Наполеоном Бонапартом. Строго говоря, им вообще нет цены. На сегодняшнем рынке.

Я невольно отодвинулся подальше от раритета.

– Ну да, что-то такое, только подешевле. Может быть, подскажете, у кого из ваших знакомых найдется не слишком хорошо охраняемый склад подобных вещиц?

– А чем вам не подходит этот дом? – искренне удивилась Алессандра.

– Это ваш дом. Вашего дяди, но и ваш тоже.

Выражение карих глаз было не прочитать. Наверное, не хватало света: слишком мало свечей горело в канделябрах.

– Я подумаю над вашим предложением. А сейчас… – Она присела на край стола. – Вы спрашивали, полностью ли выполнены условия сделки? Не совсем.

– Что-то еще осталось?

– Конечно. Дон должен убедиться, что не интересует меня. Убедиться окончательно.

– И как это можно сделать?

Донна Манчини поманила меня пальцем:

– Идите сюда.

В происходящем был подвох. Легко читаемый даже мной, даже в самых растерянных чувствах. Но отказаться? Нет. Не в этот раз.

– Мужчине достаточно увидеть лишь след соперника, чтобы все понять, – улыбнулась Алессандра. – И единственное, что вам нужно, – это…

Пуговки на блузке были крошечными и скользкими, и одна, а может, и больше вырвались с корнем под моими дрожащими пальцами. А застежка бюстгальтера оказалась спереди, что пришлось очень кстати…

Она удержала стон в себе и мягко, но настойчиво толкнула меня ладонями в грудь.

– Достаточно? – выдохнул я.

– Конечно нет! – вспыхнули щеки Алессандры. – Но у нас больше не осталось времени.

Словно подтверждая приближение цейтнота, из коридора раздался голос Дона:

– Сандра, дорогая, спускайтесь к ужину!

– Вы уверены?

– А вам как кажется? – усмехнулась она.

Лично я бы убил того, кто привел мою женщину в такое… мм, разгоряченное состояние. Убил, не задавая ни одного вопроса.

– Он поймет.

– А чтобы понял совсем отлично…

Донна Манчини метнулась к окну и распахнула створки:

– Не слишком высоко?

– Справлюсь.

– Тогда поспешите. У вас есть еще… – Она чуть задумалась. – Примерно полминуты, чтобы отойти подальше.

Подальше от чего? Нужно было спросить, но здесь и сейчас вопросы казались неуместными. Потому что главный ответ уже был дан.

Я спрыгнул вниз на тихую улицу и успел быстрым шагом пройти почти полсотни метров, когда из открытого окна раздался крик. Ее крик.

Амано Сэна

– Ты на свидание, дядя Амано?

– Откуда вдруг возник такой вопрос?

– Да ты уже полчаса перед зеркалом крутишься! – просветила меня Эд, ковыряясь ложкой в стакане с мороженым.

Я невольно кинул взгляд на стенные часы. И правда, прошла уже целая куча времени. Но это же не повод взрослому человеку капитулировать перед ребенком?

– А ты уже разобрала все покупки?

– Ну… разберу потом, – пообещало Морганово чадо, не отвлекаясь от мороженого. – К папиному приезду.

Хорошо бы. Иначе Морган убьет нас обоих. Ну, положим, мне удастся смыться, а вот всему остальному…

В школе нам выдали целый список необходимых для обучения принадлежностей. Художественного обучения. Краски, кисти, мелки всех цветов радуги, какие-то особые сорта бумаги для классных и домашних занятий по отдельности, учебные пособия и прочая ерунда, вокруг которой художники благоговейно водят хороводы. Стоило все это совершенно неприличную сумму, а места занимало еще больше. Строго говоря, сейчас квартира Мо вообще была весьма похожа на противоестественную смесь двух магазинов, одежного и канцелярского. А что поделать, если для развешивания костюмов места в единственном шкафу даже не предполагалось?

– Я постараюсь вернуться не слишком поздно. Но все равно, в десять часов будь добра уже лежать в постели.

– Иначе что? – уточнила Эд.

– Иначе буду ругаться.

– Ты не умеешь, – торжествующе сообщили мне.

– Можно подумать, твой отец умеет!

– Ну… он…

Я попробовал себе представить Моргана, ругающегося на ребенка. Картинка складываться не захотела.

– Умеет?

– Это конфиденциальная информация. Не для прессы. – Девочка показала мне язык и удалилась в свою комнату, умело лавируя между коробками.

Интересно, что она имела в виду? Если чуть выждать, а потом надавить, есть шанс стать обладателем очередных интригующих сведений о собственном напарнике. Хочу ли я этого? А как же! Надо же где-то брать поводы и сюжеты для шуток! Вот только выжидать некогда: самое время отправляться на назначенную встречу.

Впрочем, спокойной и размеренной дороги не получилось. Примерно на половине пути противно запищал комм, и когда я подтвердил вызов, на экране приборной панели из крошечных цветовых пятен сложилось лицо Барбары.

– Как себя чувствует мой любимый капитан? – промурлыкала полковник фон Хайст, и мне почему-то вдруг захотелось спросить, обращалась ли она хоть раз подобным образом к своему племяннику.

– Почти хорошо.

– Время, конечно, детское, но вам было бы намного полезнее провести его дома, а не в дороге. Куда направляетесь?

– У меня встреча.

– С дамой? – подмигнула Барбара.

– Нет, с джентльменом.

– О!

В многозначительной улыбке, посетившей лицо полковника, можно было прочитать сразу несколько шуток разной степени колкости и, разумеется, освещающих одну и ту же, донельзя заезженную, но вечно актуальную в нашем отделе тему.

– Это деловая встреча.

– Напоминаю, капитан, что в настоящий момент вы находитесь в отпуске для поправления здоровья, а значит, не имеете права заниматься делами.

– Своими или чужими?

– Любыми! – отрезала Барбара.

– Буду иметь в виду. Но сейчас уже поздно отказываться. – Машина как раз въехала на улицу Дожей.

– Надеюсь на ваше благоразумие, капитан.

Я припарковался в сотне метров от дома, указанного мистером Томасоном, и посмотрел по сторонам. Район был, безусловно, приличный: тихий, степенный, прилизанный, но зачастую именно в таких местах вовсю промышляют воры. Из тех, что не размениваются на мелочи, а берут все и сразу. А поскольку мне не хотелось еще раз потерять «маверик» по причине беспечности и лени, стоило позаботиться о сигнализации.

Как и всегда при включении, система выдала полный отчет о событиях… Ну да, примерно с момента последней проверки, то есть на экране высветился недельный объем информации. И я бы не обратил ни малейшего внимания на стену текста, если бы строчки отчета не индицировались разными цветами – для удобства чтения. Так вот, почти в самом конце фиолетово мерцало сообщение о работе биосканера.

Мою машину этой штукой оснастили, когда штатный транспорт перестал выдерживать энтузиазм работников нашего отдела. Вещь полезная, а в разного рода расследованиях и вовсе незаменимая: считывает биологический след любой степени старости и запущенности, в самых простых случаях используется для идентификации личности примерно по двумстам показателям, то есть с погрешностью менее чем в один процент. Но кому вдруг понадобилось его включать? Неужели я случайно задел? Нет, вряд ли: с ним удобнее работать на пассажирском сиденье. Может быть, Эд? Да, по времени почти совпадает с нашим визитом в школу. Но все равно странно. Ладно, вернусь, спрошу у ребенка. Со всей возможной строгостью.

– О, наконец-то вы приехали! – подскочил ко мне Дональд еще за дюжину шагов до дверей особняка Тоцци.

– Я опоздал?

– Нет, прибыли даже чуточку раньше времени. Но оно и к лучшему: успеете осмотреться!

Я не стал огорчать человека признанием, что никаких активных действий предпринимать не собираюсь, изобразил на лице многозначительную мину и отправился следом за мистером Недвижимость, ратующим за безопасность своей возлюбленной.

Европейская архитектура эпохи Возрождения никогда не вызывала у меня особых восторгов по причине своей вычурной пышности и совершенно неэргономичных размеров, но, если бы спросили, я бы искренне признал, что дом, куда меня пригласили, производил впечатление. Старина, чуть-чуть приправленная современностью, величественная, даже подавляющая, творение человека, непонятным образом возвысившееся над своим создателем… Но не над хозяином.

Адмирал Адриано Тоцци выглядел так, как будто вел ежечасную войну со своим жилищем и, что интересно, постоянно побеждал: на благородном лице умудренного опытом и годами человека можно было найти и следы перенесенных тягот, и свидетельства торжества. И даже уютная вязаная кофта и домашние брюки ничуть не смягчали облика того, кто исключительно при невероятном стечении обстоятельств конечно же мог бы стать… ну, будем считать, что родственником Моргана. И невероятность тут нужна была просто чудовищная, лишенная всякой логики, смысла, безжалостная и беспощадная, то есть целиком в духе моего напарника. Пожалуй, было бы даже забавно взглянуть на то, как эти двое…

Эй, Амано, а не слишком ли ты жесток?

Есть немного. Но удержаться трудно. Я ведь все еще не простил его.

– С кем имею честь?

– Сэна, Амано. Меня пригласил мистер…

– Кажется, я где-то слышал ваше имя, – прищурился адмирал.

А хорошая память у старика! И ведь вспомнит. Обязательно. Значит, нет необходимости прятаться. Как там говорится, честность – лучшая политика?

– Я принимал участие в расследовании по делу вашего сына.

Где-то справа от меня Дональд испуганно охнул, но Адриано Тоцци, помолчав, лишь бесстрастно заметил:

– Гаю давно пора было повзрослеть. Может быть, тюрьма вправит ему мозги. Конечно, это всего лишь моя стариковская надежда, но, кроме нее, у меня ничего нет.

Ну надо же… А старая пушка по-прежнему бьет без промаха! Я-то готовился к извинениям или отчаянному отпору, а у меня перед лицом без предупреждения растянули белый флаг. Единственное, что хорошо во всем этом деле, – на полицию у адмирала обид нет. Вернее, на нас двоих. Будет хорошая новость для Мо, когда тот соизволит вернуться.

– Детектив?

О, а вот и драгоценность, о сохранности которой так заботится мистер Недвижимость! Одета так, будто собиралась отправиться на прием в имперское посольство, но в последний момент передумала и сняла жакет, представив на обозрение довольно фривольную блузку: у Дональда глаза сразу загорелись, как увидел. Похоже, влюблен по уши. А вот что по этому поводу думает сама дама?

– Твой гость запаздывает, – заметил адмирал, посмотрев на часы. – Возможно, он и вовсе…

– Он придет, – твердо сказала Алессандра.

– Если у него хватит наглости, – съязвил Дональд.

– У него хватит, – улыбнулась донна Манчини своему воздыхателю, и я бы на его месте готовился к кровопролитному сражению, потому что на мордах волков, скалящихся с фамильного герба над камином, было примерно столько же теплоты. А может, даже больше.

Наглости тому, кого мы все ждали, и впрямь хватило. А мне понадобилось собрать большую часть сил и выдержки, чтобы не… Хотя нельзя сказать, чтобы я удивился. Третий раз кряду за последние дни обозревая татуированное тело, я уже воспринимал этого странного индейца… Ну почти как близкого знакомого. И очень жалел, что не могу сейчас с ним поговорить по душам на предмет того, где и как можно отыскать одну милую маленькую госпожу.