Текст книги "(На)следственные мероприятия"

О, надеюсь, жесты выглядели достаточно красноречиво!

– Иногда я не понимаю, что ты делаешь, – призналась Элисабет.

– А я почти никогда не понимаю.

Оставшееся ожидание мы провели в молчании, благо девочке было чем заняться: принесли прохладительные напитки и какие-то закуски. А потом вернувшийся Диего сунул мне в ладонь брелок с ключами.

– Вот. Машина стоит у сквера на Западной. Брендон за ней приглядывает, на всякий случай.

– Час еще не прошел?

– Обижаешь!

Ну что ж, а теперь начинается самое интересное. Мой выход.

Девяносто шансов из ста, что через минуту меня разрежут на ленточки. Красивые такие, красненькие. И лучше бы разрезали, потому что у капитана Кейна появился один очень неприятный вопрос к полковнику фон Хайст.

Какого черта надо было скрывать всю эту родственную чехарду?!

Я прошел вперед, считая шаги, чтобы остановиться примерно на половине пути между нашим столом и столом старика, а потом позвал, громко и хрипло:

– Господин Ишикава!

Он откликнулся тут же, встав со своего места.

– У вас есть что мне сказать?

Я покачал в воздухе брелоком.

– Что это?

– Ключи от машины, припаркованной неподалеку. Содержимое багажника может вас заинтересовать. Надеюсь, что заинтересует.

– Мой внук?

– Он там.

– Если с его головы упал хоть один волосок…

– Тогда ему стоит сменить шампунь. Не волнуйтесь, ваш внук жив и здоров. В крайнем случае спит крепким сном.

– Где вы его нашли?

– Мы не искали.

Лицо старика окаменело окончательно.

– Стоит ли понимать ваши слова, как…

– Мы приносим извинения за выбор объекта. Неосведомленность не может служить оправданием, но… Согласитесь, это была не самая легкая цель для похищения?

– Я должен убедиться, что с моим внуком все в порядке.

– Разумеется! – Я бросил, а он поймал брелок с ключами одним неуловимым движением. – И, раз уж вы говорили, что держите слово… Посмотрите на часы, господин Ишикава. Думаю, у нас с вами найдется еще одна тема для разговора.

Старик быстро прошел мимо меня, шурша складками своего одеяния, и исчез в темноте.

Диего предложил инфанте:

– Уходите. Вы еще можете уйти. Брендон встретит вас и…

– А что будет с вами?

– Что заслужили, – предположил я.

– Не уйду, – мотнула головой Элисабет. – Вы – мои люди, и я отвечаю за вас.

Тишина провисела недолго: дед вернулся и сразу направился к нам, игнорируя всех, кто корыстно старался попасться ему на пути.

– Вы сказали правду.

– Она стоит дороже лжи.

– Да, дороже… Что вы хотите получить в качестве вознаграждения?

Он обращался ко мне, а не к Элисабет, поэтому долго думать не пришлось:

– Всего ничего – еще одну галочку в некоем списке, широко известном в узких кругах.

– Напротив слова «похищение»? – уточнил дед.

– Вы меня поняли.

Господин Ишикава посмотрел на инфанту, и, надо сказать, та с честью выдержала его взгляд, не потупившись и не вздрогнув.

– Будь по-вашему. В конце концов, со своей стороны вы выполнили условие сделки. Но впредь… – Теперь он говорил уже только со мной. – Впредь я бы на вашем месте обходил стороной мой дом и всех моих родственников.

О, значит, у меня наконец-то появится веская причина, которую можно предъявить Амано, если тот начнет жаловаться, что я его избегаю? Удачный день сегодня, оказывается!

– Буду рад увидеть вас снова, уже на заседании Совета, – тем временем сообщил старик инфанте и удалился, на сей раз степенно и торжественно.

А я воспользовался тем, что Элисабет во все глаза таращится на важную персону, непонятно с чего вдруг сменившую гнев на милость, и повернулся к телохранителю.

– Послушай, друг Диего…

– Чего тебе?

– В тех словах насчет текилы была хотя бы небольшая доля правды?

Телохранитель прищурился:

– Хочешь прочитать мне лекцию о вреде пьянства?

– Нет. Хочу напиться.

Интермедия

Ожидание неизвестности – самый худший из возможных способов времяпрепровождения. Особенно когда будущее, способное наступить с минуты на минуту, либо окажется светлым и радостным, либо совсем наоборот, и, хотя вероятность выигрыша любой ставки составляет ровно пятьдесят процентов, никто даже не подумывает о том, чтобы на нее сыграть.

Это был долгий вечер, плавно перетекший в долгую ночь и сменившийся утром. Правда, узнать о том, какое время суток наступило, можно было только по настенным часам. Во всем остальном бильярдный кабинет казался одиноким островком, затерянным посреди непроглядной бездны.

Островитян было сегодня трое: Барбара, начальник Управления Правопорядка и глава Отдела, надзирающего за организованной преступностью. Внешнее наблюдение находилось там, где и положено. Наблюдало. Со всей возможной тщательностью. И докладывало о результатах своей служебной деятельности чуть ли не каждые четверть часа.

Собственно, кроме сообщений О'Лири, в кабинете не произносилось больше ни слова: все присутствующие предпочитали экономить силы и скрывать свои истинные чувства. Полковника фон Хайст такая политика, единодушно принятая по умолчанию, можно сказать, радовала, но, с другой стороны, именно необходимость молчания мешала сделать то, к чему у Барбары вот уже на протяжении двенадцати часов отчаянно тянулись руки. Вернее, язык.

Пробило восемь часов утра, и с паузой в несколько секунд из микрофона комма раздался голос начальника Службы Внешнего Наблюдения. Бесстрастный, но скорее всего просто усталый:

– Уровень активности падает. Критическая точка пройдена.

Все трое облегченно выдохнули, даже полковник фон Хайст в этом смысле не стала исключением, хотя и волновалась чуть меньше, чем ее коллеги. Если Морган сказал: «Я работаю над этим», значит, все должно было решиться. Хоть в какую-нибудь сторону, но быстро. Правда, если учесть, что племянник в таких случаях просто берет и замыкает кольцо событий на себя…

Барбара мысленно выругалась. Нет, она вполне доверяла своему подчиненному, исполнявшему приказ. Но уже несколько десятков раз пообещала самой себе больше никогда не идти на поводу у азарта и…

Зачем она приняла приглашение участвовать в этой операции? Безопасность и все такое? Увы. Решающим фактором стал престиж. Возможность при случае задрать нос еще выше, чем это и так было возможно. Главное, все вроде бы идеально укладывалось в расчеты: капитан Сэна с его неформальными родственными связями отводился подальше в тыл, капитан Кейн с его непредсказуемыми поступками – наоборот. И все должно было сработать!

– Ну что ж, господа и дамы, – поднялся из кресла Артанов. – Думаю, можем расходиться. У меня только один вопрос, Варварушка, дорогая: как вообще получилось… что все так получилось?

Хотелось бы сказать: «Непредвиденные обстоятельства», но черта с два они были непредвиденными!

– Мой специалист выбрал наиболее доступную на тот момент стратегию.

– И наиболее эффективную, – добавил Авьедо. – Хотя поволноваться нам всем пришлось изрядно… Скажите, полковник, если это, конечно, не секрет: ваш человек всегда действует подобным образом?

– Каким именно?

– Намеренно увеличивает риски до максимума.

– Только в крайних обстоятельствах.

– А вы не думали, что его манера действовать будет намного лучше востребована…

– У вас появились виды на него? Запишитесь в очередь, – улыбнулась Барбара.

– И насколько она длинна? – уточнил начальник Отдела по Борьбе с Организованной Преступностью.

– В первую пятерку вы точно не попадете.

– Жаль, – искренне признал Авьедо. – Но, впрочем, совместные маневры ведь еще никто не отменял?

Полковник фон Хайст пожала плечами: в ее планы делиться племянником не входило. Ни с кем. Ей сейчас вообще хотелось добраться до капитана Кейна и устроить тому самую страшную выволочку, какая только возможна. То, что Морган обычно ни в грош не ставит собственную безопасность, Барбару не удивляло. Но поставить на кон жизнь напарника… Это было что-то новое в поведении. Новое и немного пугающее.

– Прошу меня простить, господа… Дела ждут.

Утренний город выглядел спокойно и мило. Даже и не скажешь, что еще несколько часов назад весь этот мир висел на волоске от гибели.

Полковник фон Хайст откинула спинку сиденья и несколько минут, чувствуя себя ни на что в ближайшее время не годной, просто лежала, глядя в потолок салона. Потом вздохнула, поменяла положение тела и нажала комбинацию кнопок на комме.

Маяк, вшитый в удостоверение капитана Сэна, работал устойчиво, показывая, что находится во вполне ожидаемом месте. Дома у капитана то есть. А поскольку наступило время уже вполне приличное для звонков…

На вызовы никто не отвечал. Ни на первый, ни на второй, ни на пятнадцатый. Хотя радар показывал, что связь была в полном порядке. Отключены, что ли, сигналы оповещения? Такое могло быть, хотя категорически не приветствовалось начальством. В смысле самой Барбарой. И подчиненные об этом прекрасно знали. Итак, или капитан пренебрег служебными инструкциями, или случилось что-то еще. Но домашний комм он вряд ли стал бы отключать.

Полковник набрала номер. На сей раз ответили сразу:

– Вас слушают.

Голос был незнаком Барбаре и не соответствовал ни одному из голосов близких родственников капитана Сэна. Гость, стало быть.

– Мне нужно поговорить с Амано. Это важно.

Она уже приготовилась объясняться, называть чины, звания и причины, но незнакомец сухо пояснил:

– Господин Сэна просил его не беспокоить.

И вызов завершился.

Значит, он все-таки там? Похоже. Но поверить, что капитан вдруг решил спрятаться за спиной у кого-то, было трудно. Да, он мог быть обижен, разочарован, разозлен наконец, но первым, и единственным, что сделал бы в таком случае Амано, – это явился бы разбираться. С шумом, громом и молниями. А прятаться…

Нет, прятки – не его стиль.

Барбара помяла пальцами подлокотник и сделала еще один вызов. Откликнулись не сразу, хотя связь установилась мгновенно, а голос, прозвучавший с того конца, был…

– Морган, ты пьян?!

– Я выпимши.

Чистосердечное признание не слишком обрадовало полковника. Хотя бы потому, что запои племянника, слава богу, редкие, всегда отличались не длительностью, а глубиной погружения. С другой стороны, отходняки существенно увеличивали периоды ремиссии, и, в конце концов, пришлось смириться с тем, что образ жизни Моргана мог считаться «здоровым» лишь весьма условно.

– Что празднуешь?

– Очередное достижение.

– Кстати, о нем… Где Амано? Ты обещал, что вернешь его.

– Я и вернул.

– Куда?!

– Домой. Еще вчера, часов девять вечера, наверное, было. Он разве не дома?

Барбара куснула губу.

– Он не отвечает на вызовы по личному комму.

– Отсыпается, наверное. Мне бы тоже… отоспаться…

– Я позвонила ему домой. И меня вежливо попросили идти на…

– Амано? – хмыкнули на том конце волны.

– Нет. Другой человек. И это мне не понравилось.

В ответ раздалось то ли хрюканье, то ли фырканье.

– Я не шучу!

– Так ведь и я не смеюсь.

– Морган! Что там вообще происходит?

Комм немного помолчал.

– Ну, наверное, дедушка хочет подарить внуку немного покоя.

– Дедушка?!

– Ага.

– Ты отдал Амано дедушке?

– Ну да. Самое оптимальное решение. Дедушка сразу перестал нервничать, кстати.

Полковник фон Хайст на несколько секунд отключила микрофон комма, чтобы всласть выругаться.

– Ты понимаешь, что все это означает?

– Семья воссоединилась, – глупо хихикнули на том конце.

– Кретин! Дедушка в него вцепился зубами, ногтями, когтями и всем, что у него есть. И теперь не выпустит…

– Старик переволновался, бывает.

– Он изолировал Амано!

– Это проблема?

– Да! Я хочу видеть капитана Сэна на рабочем месте. Как можно скорее!

– Так сходи к дедуле и попроси. Можешь пустить слезу: вдруг сработает?

– Морган!

– Ничего с ним не случится. Дедушка еще не в маразме, дурить не будет.

– Да при чем здесь дедушка?! Ты хоть представляешь себе, что может натворить твой напарник в сложившихся обстоятельствах?

– Если его и в самом деле изолировали… Ничего, полагаю. Я бы на его месте сидел тише мыши.

– Капитан Сэна понятия не имел, что собой представляет его родственник. Как думаешь, новости его сильно обрадуют?

– В конце концов, это его личное дело.

– Это и твое личное дело!

– С каких пор?

– Если ты ничего вот прямо сейчас не сделаешь… Будешь ходить полосатым до конца своих дней. А главное… – тут Барбара даже пожалела, что используемый способ связи не предполагает передачи видеоизображения, – я всегда буду знать, где ты находишься, и поверь – покоя не дождешься!

– Вот честное слово… – ответили ей, как показалось, с искренним сожалением. – Мне иногда кажется, что лучше иметь дедушку-мафиози, чем тетушку-началь…

– Морган!

– Не случится ничего с твоим драгоценным капитаном.

– Обещаешь?

Ответа не прозвучало.

– Морган?

– Это трудная задача.

– Как раз для тебя.

– Ну да, ну да…

Барбара редко чувствовала себя неправой. Но никогда не переставала оставаться начальником, заботящимся о том, чтобы у подчиненных на руках имелись все необходимые для дела материалы.

– Может, тебе рассказать какие-нибудь подробности из истории их семьи? Родителей Амано и что-нибудь в этом духе?

– А на кой черт? – легкомысленно заявил комм. – Знаешь, говорят, что перед самой смертью в сознании проносится вся жизнь… Так вот, я в этот момент хочу вспоминать свою жизнь, а не чужую!

Глава 5

19 августа

Амано Сэна

Наверное, когда вся эта дребедень, устроенная Барбарой, закончится, надо будет найти какого-нибудь сговорчивого врача, который пропишет мне ежедневный прием успокоительного. Внутривенно. Потому что, скорее всего, я в ближайшее время вообще потеряю привычку засыпать по собственному желанию и естественным образом. А просыпаться и вовсе перестану хотеть. Даже в родном доме.

Не припоминаю, чтобы комната выглядела так раньше. В смысле пол, потолок и стены сохранили прежний облик, но мебели существенно поубавилось. Я бы даже сказал, что она исчезла полностью: футон[10]10
  Грубо говоря, матрас.


[Закрыть], на котором я очнулся от очередного наркотического забытья, не в счет. Одежда, что любопытно, тоже пропала. Та, что была на мне надета в прошлый период бодрствования. А вместо нее мое измотанное событиями последних дней тело покрывал…

Думаю, это все же был натуральный хлопок – тот материал, из которого ткалось полотно для юкаты[11]11
  Домашнее или повседневное кимоно.


[Закрыть]. Но настолько мягкий и невесомый, что почти не ощущался на теле. Правда, чуть сосредоточив ощущения, я понял, почему чувствую себя непривычно: никакого намека на оби[12]12
  Пояс для кимоно.


[Закрыть], хоть широкий, хоть узкий, не было. Поэтому при первом же движении полы, естественно, распахнулись, и я судорожно подхватил их руками, возвращая обратно. Хотя… А чего мне, собственно, стесняться? Дома ведь нет ни одной женщины – ни родной, ни чужой. Стыд должны испытывать те, кто сотворил со мной все нынешнее непотребство, включая…

Узкая лента на шее проявила себя, как раз когда я попытался сесть – сдавила горло. Не больно, но ощутимо, словно предупреждая о своем существовании. Путем ряда экспериментов, заключавшихся в исследовании доступного мне «периметра свободы», выяснилось, что пределы футона покидать крайне не рекомендуется. Потому что сразу становится трудно дышать. Очень трудно.

Управление, разумеется, было дистанционное. Четыре передатчика, закрепленные по углам комнаты. И добраться ни до одного из них возможным не представлялось. Правда, не факт, что, если бы мне удалось вывести из строя один, это существенно изменило бы мое положение. Какое, спросите? Оказаться пленником в своем же доме.

Сначала я подумал, что к ситуации приложила руку Барбара. Всякие технические штучки, примененные с особой жестокостью, – как раз шуточки в ее стиле. Но тогда рядом со мной непременно находился бы комм или любой его аналог, потому что полковник никогда не упускает случая насладиться произведенным эффектом, а в комнате, кроме меня и футона, не было ровным счетом ничего.

Впрочем, очень скоро выяснилось, что моя непосредственная начальница не имеет ни малейшего отношения к происходящему: дверь открылась, являя моему взгляду дедова спутника.

– Если тебе что-то понадобится, позови. Я буду поблизости.

И ни малейшего чувства в глазах, на лице, в жестах и во всем облике. Просто машина какая-то, а не человек. Разговаривать с которой значит только попусту терять время. Впрочем, почему бы не попытаться?

– Где дед?

– Тору-сама завтракает.

А как почтительно он произносит имя, только послушайте! Такое ощущение, что преклоняется перед стариканом. Да, даже очень хорошо вышколенный слуга не стал бы вкладывать столько значения в произнесенные слова. Значит, либо доверенное лицо, либо…

– А ты сам-то кто? Помнится, нас друг другу не представляли.

– Мое имя Катсу[13]13
  В переводе означает «победа».


[Закрыть]. Я двоюродный внук Тору-сама.

Э, так мы еще и родственники? Внучатые племянники… То есть племянчатые внуки. Но тогда какого демона?!

– Это что такое? – указал я пальцем на свою шею.

– Приказ Тору-сама. Для твоей безопасности.

– Хороша безопасность! А если я во сне перекачусь дальше, чем позволяет эта штука? Так и умру ведь не приходя в сознание!

Тут он улыбнулся. По-настоящему.

– Значит, тебе стоит быть осторожнее. Даже во сне.

Интересно, он меня просто не любит или смертельно ненавидит?

– Я хочу поговорить с дедом. Немедленно.

– Это невозможно. Тору-сама завтракает, – напомнили мне.

И что я должен, по его мнению, теперь сделать? Склониться в благоговении и послушно ждать? Да, наверняка. Древний этикет обязывает. Вот только сейчас мне плевать на правила!

– Если он не придет сюда в течение пяти минут, я пойду вразнос. В смысле направо пойду. Или налево. Неважно куда, но там мне станет хорошо. Лучше, чем сейчас. Потому что я не буду ничего ни слышать, ни видеть, ни чувствовать.

На меня посмотрели с очередной улыбкой. Ласково-сомневающейся.

Ах, не веришь?! Ну смотри!

Я поднялся на ноги, отчего лента и так сдавила горло сильнее, чем мне бы этого хотелось, и шагнул в сторону. А может, и упал: все равно, момента соприкосновения с полом не почувствовалось, потому что за секунду до этого наступил асфиксионный обморок. Как и было рассчитано.

Очнулся я уже в пределах футона. И к сожалению, родственничек снова находился на слишком большом расстоянии от меня.

– Не надо так делать, – мягко предупредил он.

– Хочу и буду, – пообещал я. – Мое условие ты слышал. Будь добр, передай его деду, и побыстрее. Минуты хватит? А потом опять продолжим.

Катсу помолчал, видимо перебирая в уме варианты поведения со мной, включая самые жесткие, потом все-таки кивнул:

– Хорошо. Но учти, через минуту я вернусь.

Предупреждаешь, что будешь готов к следующим моим попыткам? Спасибо. Очень мило. Тронут.

Минута ожидания оказалась просто невыносимой. Не то чтобы у меня не нашлось в достатке решимости сотворить обещанное, но раз за разом оказываться на грани смерти я не хотел. К тому же родственничек мог ведь принять и другие меры, ограничивающие мою и так невеликую свободу еще серьезнее.

Не знаю, то ли дедушка к тому моменту уже успел закончить прием пищи, то ли воспринял мою просьбу с необходимым вниманием, но сначала в дверном проеме мелькнуло лицо Катсу, а потом порог комнаты переступил лично Тору-сама, намного более домашний, чем во все предыдущие наши встречи. В смысле тоже сменивший формальное кимоно на юкату.

– Как себя чувствуешь, внук?

А как можно себя чувствовать, если вынужден сидеть на одном месте и напряженно следить за тем, чтобы твоя одежда выглядела в рамках приличий?

– У меня есть вопрос.

– Спрашивай.

О, мне великодушно разрешили что-то сделать? Сейчас забьюсь в счастливых судорогах!

– Это твоих рук дело?

Не надо было даже показывать, чтобы стало понятно, о чем идет речь. Вот и дед не стал переспрашивать. Только уточнил:

– Производство «Сэнкей Корп.». Одной из фирм, принадлежащих семье.

Что-то я не припоминаю такого названия в постоянном кругу общения Тамико.

– Особый заказ, – после небольшой паузы добавил Тору-сама.

– Лично для меня?

Мне удалось передать голосом все возмущение и ярость, которые успели накопиться к моменту нашей встречи, но дед всего лишь улыбнулся:

– Нет. Как ты мог такое подумать? Правда, в сложившейся ситуации я рад, что эта продукция пригодилась.

– Пригодилась для чего? Чтобы запереть меня в доме?

– Чтобы обезопасить от новых попыток похищения.

Интересно, каким образом?

– Я лучше могу себя защитить, когда свободен.

– Не беспокойся, пройти через Катсу под силу далеко не всякому человеку. Может быть, вообще никому.

– Ты не расслышал мои слова? Я сам могу себя защитить!

– Случившееся доказало обратное, – снисходительно пожурил меня дед.

– Все было не так, как ты подумал.

– А как оно было?

Надо же, ему и в самом деле интересно. Искренне.

– Я понимал, что совершаю ошибку.

Вообще-то даже не задумывался. Так, были какие-то подозрения на грани осознанного, но не настолько весомые, чтобы отступать.

– И все-таки совершил ее?

Да. И ничуть не жалею, что самое странное. Наверное, согласен повторить, к тому же неоднократно, потому что именно эта ошибка помогла мне добраться до двух людей, которые… Кое-что важное значат для меня.

– Это был мой выбор. Понимаешь? А сейчас… – Я невольно дотронулся пальцами до ленты. – Ты выбрал за меня.

– Я имею право принимать такие решения.

– Не в моей жизни!

Наверное, прозвучало слишком зло, потому что дед заметно помрачнел.

– Я имею право. И буду им пользоваться. Буду делать все необходимое, чтобы жизнь моего внука не оборвалась раньше, чем этого пожелают ками. И даже когда они пожелают… Я постараюсь сказать свое слово в этом споре.

Он говорил… Наверное, так, как я хотел бы, чтобы он это делал. И если бы мы сейчас находились где-то в другом месте, в другой ситуации и с другим настроением… Я бы гордился тем, что у меня есть такой дед.

– Мне ничего не угрожает!

– Я позабочусь, чтобы так все и оставалось, – пообещал Тору-сама. – По крайней мере, тот человек больше никогда не окажется рядом с тобой.

– Какой человек? – переспросил я, уже предчувствуя неприятности.

– Который тебя похитил. Хотя не могу не признать: он достаточно смел. И верен своей хозяйке. Кто-то менее отважный и преданный вряд ли решился бы вот так, в открытую, у всех на виду, вернуть тебя. Безопаснее и проще было сообщить анонимно. Конечно, в этом случае я бы не отступился, пока не нашел виновных, но… Да, он определенно достойный противник. Но это не значит, что не найдется кто-то сильнее.

– Да о ком ты говоришь?!

– Молодой человек, с ног до головы покрытый странным рисунком. Я сначала подумал, что этот узор имеет какое-то особое значение, но попытки расшифровки ничего не дали.

Ах, значит, мы обсуждаем все-таки Моргана? И что тогда, демоны меня раздери, означает это: «больше никогда не окажется рядом»?!

– Что ты с ним сделал?

– Ничего. Пока ничего. Только предупредил, чтобы он не приближался к тебе.

– Не трогай его! Ни в коем случае!

На меня посмотрели с удвоенным интересом. Ну разумеется, после такой-то горячности, проявленной при упоминании непонятно кого…

– Не трогай его, – повторил я уже спокойнее.

– Есть что-то, о чем я должен знать? – спросил Тору-сама.

Да. Куча всяческих вещей. Но только я не могу произнести о них ни слова, потому что это поставит под удар все и всех. А дедуля с его, как понимаю, необычайно широкими возможностями способен добраться до Моргана в два счета и…

Нет, об этом даже думать не хочется!

– Возможно, было бы безопаснее его ликвидировать. Хотя лично я с большим удовольствием предложил бы ему работу, не думаю, что такой человек часто меняет хозяев.

Ликвидировать?! И он так просто произносит это слово? Так беспечно, равнодушно, легко… А еще неожиданное упоминание про «работу» и «хозяев». Какие услуги может оказывать Морган в его нынешнем живописном облике? Да он же выглядит, как…

Бандит с большой дороги. И если дедушка говорит, что мог бы взять его на работу, это означает очень простую вещь. Либо Тору-сама не гнушается «действенных и эффективных мер» в своем бизнесе, либо…

– Ты сказал, что меня вернули у всех на виду. Можно спросить, у кого именно на виду?

Он почувствовал, что в моем вопросе скрыто намного большее, чем простое любопытство. Но не стал лукавить:

– Перед представителями кланов. На общем собрании.

– Кланов?

– Я предпочитаю называть это «семьей». И мои коллеги, ведущие свое происхождение из Италии, тоже.

О ками! Он не ответил прямо, но его ответ все равно попал точно в цель. Семья, значит? Теперь все понятно.

– И когда ты собирался сообщить мне о… Обо всем этом?

– Я надеялся, что случая так и не представится.

Дедушка-мафиози? Отличная новость. Правда, подозреваю, что кое для кого это давно уже не новость. Например, для Барбары. Да и для…

– Все равно. Не трогай его.

– Как пожелаешь. Хотя…

– Я сам его убью. Когда представится удобный случай.

Морган, Морган, Морган… Жаль я не видел твое лицо, когда ты узнал, хм, особенности моего происхождения. Что ты тогда подумал? Ну, удивился конечно же. А еще?

Это ведь не может стать проблемой? Не может? Я же знаю, как ты относишься ко всему, что выходит за рамки. И за рамки закона в том числе. Тебе это не очень нравится. По крайней мере, все выходящее из ряда вон почему-то постоянно и неуклонно задевает что-то там, глубоко внутри тебя. Может быть, поэтому когда ты срываешься, то начинаешь творить вещи еще более странные, чем обычно? Иногда я даже жалею, что толком не видел тебя в такие моменты, хотя не доверять скупым рассказам той же Барбары у меня нет оснований.

Она вскользь упоминала, что, срываясь, ты чувствуешь себя более свободным. А мне почему-то думается наоборот. Те несколько минут, в течение которых мы имели «счастье» недавно сталкиваться, я видел перед собой вовсе не свободного человека. Наоборот, выглядело так, будто ты едешь по узкому тоннелю, где вроде можно рваться вперед с невозможной скоростью, но зато не повернуть ни вправо, ни влево, пока не доберешься до самого конца. До света в конце то есть.

– Этот человек имеет для тебя какое-то особое значение?

Ну что тут можно сказать? Только:

– Да.

К сожалению, психофизическое состояние Моргана – лишь одна часть проблемы.

– Как долго ты намерен держать меня тут?

– Пока не нагляжусь вдоволь.

Потрясающий ответ! Я что, гравюра Хокусая, чтобы на меня любоваться?

– У меня, знаешь ли, есть обязательства. Перед обществом например. Или ты не в курсе насчет моей работы?

– Не обижай дедушку! – шутливо погрозили мне пальцем. – Я готовился к нашей встрече.

– Тогда ты понимаешь, что, если я в ближайшее время не появлюсь или не откликнусь…

– За тобой придут? Пусть. Я хочу на это посмотреть.

Уверен в своей неуязвимости? Похоже на то. И пожалуй…

Он прав. Даже Барбара, при всей ее прямоте и бесстрастности в принятии важных решений, не отважится пойти на штурм дома, в котором находится глава очень большой и очень недружелюбной к представителям закона организации. Что же получается? Куковать мне здесь, пока дед не удовлетворит свои потребности в родственном общении?

– Обязательно держать меня на привязи?

– Конечно нет. Но мне понадобится твое слово. Например, что не попытаешься огорчить дедушку. А возможно, и кое-что еще… Ты дашь такое слово?

Можно было бы соврать. Поддаться в одном сражении, чтобы иметь возможность начать другое. Только что же за отношения у нас сложатся в итоге, если начнутся со лжи?

– Ты дашь такое слово?

Настойчивый. Упрямый. Наверное, это у нас семейное. Поэтому остается лишь промолчать.

– К вам пришли, Тору-сама.

Это Катсу беззвучно возник на пороге.

– Подумай, внук. Я приму любое твое решение. Но все равно поступлю по-своему, можешь не сомневаться.

А я и не надеялся на другой ответ.

Он явно хочет меня во что-то втянуть. Например, в свой темный бизнес. А может, хочет кому-то досадить, воспользовавшись мной. Ну не верю, что все это только ради знакомства и примирения! Как он вообще себе мыслит полюбовное общение представителей двух армий, находящихся на противоположных сторонах линии фронта? Сумасшествие какое-то! И угораздило же меня вляпаться… Хотя почему меня? Не я же дедушку рожал, в конце концов.

Понятно, почему родители ничего и никогда не упоминали о той, земной, семье. Хотели оградить. Ну что ж, оградили. Но зачем позволили мне заниматься тем, чем я занимаюсь? Столкновение должно было произойти, рано или поздно. И по-хорошему, по долгу службы что называется, мне следовало бы как раз принять «предложение» деда, внедриться, так сказать, разузнать-выведать, чтобы потом уничтожить дело его жизни. Изнутри.

Разве я хочу это делать? Нет. Ни за что. Но, если получу соответствующий приказ…

А пока нужно просто успокоиться. Например подышать. Глубоко и ровно.

Морган Кейн

– Завтрак-завтрак! – пропел Брендон, всаживая ложку в миску с… ну, наверное, кашей. – Вкусный завтрак!

Мне бы его энтузиазм… Чем плохо похмелье? Заставить себя есть невозможно. А с другой стороны, и чувства голода вроде бы не испытываешь.

– Невкусно? – осторожно предположила Элисабет, глядя на то, как я отпускаю ложку в плавание по своей порции. Плавание, церемонно закончившееся погружением.

– Аппетита нет.

– Это после того, как ты его всю ночь нагуливал? – изумился наш лабораторный крыс.

– Отстань от человека, – посоветовал Диего, впрочем тоже принимающий пищу без особого рвения.

– Да я и не пристаю…

Типичные семейные посиделки. Утром выходного дня например. Сонные миролюбивые близкие родственники, апатичные после прошедшей рабочей недели и пока еще любящие друг друга. Пока не встал вопрос, кому на какой карусели больше нравится кататься. А вот в моей жизни – никаких праздников. Одни трудовые будни.

– Сеньора, у меня есть к вам просьба.

– Сколько ж можно? – удивился телохранитель.

– Дэниелу можно, – сказала инфанта. – После всего, что он сделал вчера.

– А что он делал? Только языком трепал.

– Так почему ты не встал и не вышел вперед, если это так легко?

– Я… – Диего смутился. – Я в словах не силен.

– Что вы хотите? – повернулась ко мне Элисабет.

– Украсть немного вашего времени.

– Как это?

– Мне нужно заехать в одно место… Поговорить.

– У сеньоры сегодня еще занятия, – напомнил верзила.

– Постараюсь успеть до них.

– Да уж постарайся!

– Диего, не волнуйся. Даже если я немножко опоздаю… Ничего страшного не произойдет. Мисс Сандра не станет меня ругать. А пока Дэниел будет… разговаривать, доделаю домашнее задание, а то вчера времени совсем на него не осталось.

Телохранитель поворчал, но вернулся к каше. Я тоже. Уставился в свою миску то есть.

Ну вот что за проблему Барбара увидела в том, что дедуля хочет провести побольше времени со своим внуком? И какая разница, кто он? Мне, к примеру, было бы совершенно все равно, откуда на мою голову свалился забытый родственник, если бы он пришел ради того, чтобы…

Нет, не мой случай. Во-первых, потому что свою родословную я знаю слишком хорошо. Во-вторых, последнее время развивается как раз обратная тенденция: все предпочитают меня избегать. А в-третьих… Ничего, вот ровным счетом ничегошеньки таинственно-запретного в моем бытии не существует. Не окажусь я вдруг наследным принцем, потерянным в детстве. Не обзаведусь случайно армией выдающихся предков. И до высоких чинов не дослужусь уж точно: с Барбары станется вообще понизить меня в звании после всей этой заварухи. А что, она может. И даже формальный повод есть. Нападение на офицера при исполнении и вывод того из строя. Причем как раз второе куда серьезнее первого… Ох не простит мне тетушка своих же ошибок, ох не простит!