Текст книги "(На)следственные мероприятия"

– Вы не хотите? – робко спросила Элисабет, наконец-то поднимая голову.

– Я не… Да при чем тут хотение?! Вы хоть себе представляете, к чему все это сумасшествие может привести?

– Вы не хотите… – всхлипнула инфанта.

– Это… очень сложная ситуация. Для всех нас. И по долгу службы я…

– Долг службы же не мешал вам делать все те вещи? – справедливо заметила инфанта.

– Они были моим…

Ну и зачем я собираюсь соврать? В приказ Барбары никакое самовольство не входило. Тем более то, которое мне удалось сотворить.

– Вы же сделали все это?

И такой проникновенный серо-голубой взгляд!

– Уверяю, никаких проблем с правилами не возникнет, – подтвердил старик. – Назначение опекуна зависит только от личностных качеств человека, а не от его профессиональной принадлежности, пола и возраста. Вы не сможете принимать участие в делах клана. Ваша обязанность – другая сторона жизни мисс Арагона. Сторона, которой она обращена к гражданскому обществу. И даже замечательно, что социальную адаптацию девочка будет проходить под руководством…

Примерно с середины я перестал его слушать, потому что в голове отчетливо и ясно билась всего одна мысль: ну, Морган Кейн, ты и попал!

Конечно, можно было отказаться. И, скажем, гордо уйти. Но такой поступок означал бы как раз преступление против моих же собственных слов. Да-да, тех самых. Про доверие. А предать человека, который готов отдать тебе на растерзание два года собственной жизни… Правда, еще неизвестно, кто кого будет терзать. М-да.

– Я должен что-то подписать?

– Достаточно устного согласия. Наша беседа заносится в протокол.

Ну хоть тут бюрократии поменьше, чем в Управлении! Мне и так еще объяснительную Барбаре писать придется в пяти экземплярах… Возможно, вместе с рапортом об отставке.

– Итак, мистер Кейн, вы согласны принять на себя обязанности опекуна мисс Элисабет Айрин Мария-и-Доминик Арагона?

Я еще раз посмотрел в серо-голубые глаза и кивнул:

– Да.

Первым меня поздравил конечно же Диего. Прямо у машины. Ну, с ним все было понятно: скинул часть проблем на чужие плечи, чем не радость? Заговорщицки подмигнул, хлопнув меня по спине:

– Решил продолжить заботиться о сеньоре?

– Я бы сказал, решили за меня.

Он понимающе протянул:

– За тебя, конечно. И по-прежнему нет смысла спрашивать кто?

Вот именно. Никакого. Потому что все действующие лица этой пьесы известны.

– Но я рад.

Ага, еще бы. Верю сразу.

– А я вот… не осознал всей радости. И пока осознаю, буду очень признателен, если меня подбросят до школы. Кстати… – Я повернулся к Элисабет: – Сегодня разве нет занятий?

– Я прогуляла, – скромно потупилась инфанта. – По уважительной причине!

– По уважительным причинам отпрашиваются, а не прогуливают. Разница ясна?

Диего хмыкнул:

– Вы правда этого хотели, сеньора миа?

– Не знаю, – честно ответила та. – Но… Все равно так хорошо. Хорошо ведь?

Телохранитель хмыкнул еще многозначительнее и отправился к водительскому месту.

Тишина смутила меня еще на подступах к школе, а когда я добрался-таки до учебных классов, выяснилось, что занятия уже закончились. Давно. Но на вопрос об Адвенте мне ответили, и довольно вежливо:

– Мисс Кейн уехала вместе с мисс Манчини.

Можно было даже не спрашивать куда.

Ну неужели она не могла сказать: я хочу немедленно познакомить тебя с дядей? Разве сложно? Конечно, я тут же придумал бы массу причин, чтобы не совершать такой неблагоразумный поступок, но…

А вообще можно было никуда не идти. Вернуться домой, завалиться спать, придумать себе какое-нибудь полезное занятие в конце концов. Потом Эд бы вернулась. Или самостоятельно, или в сопровождении. И я бы увидел разочарованный взгляд, без слов сообщающий, какого обо мне мнения в одном большом милом доме. Приятная перспектива? Вполне. Привычная по крайней мере. Вот только если Алессандра решила что-то сделать, от ее решения бесполезно убегать: это я уже понял очень хорошо. И наверное, проще и безболезненнее будет расставить все точки прямо сейчас, не откладывая дела в долгий ящик, потому что там уже столько всего накопилось… Век не разгрести.

– Морган Кейн. К донне Манчини, – сказал я привратнику.

Провожать внутрь меня никто не стал, что уже казалось подозрительным. Конечно, я знал дорогу, и все же…

– Ее позовут, – пообещал адмирал, расположившийся в кресле у камина, с папкой бумаг на коленях. – А пока можете составить компанию нам.

Рядом с ним сидел кто-то еще, но из-за высокой спинки не было видно ни головы, ни всего остального: только локти на подлокотниках. Локти, обтянутые хорошей тканью дорогого костюма.

– Как вам будет угодно.

Третьего места для сидения в зале не нашлось. Собственно, я не очень-то и искал, потому что по лицу Адриано Тоцци было понятно: меня действительно ждет разговор. Причем такого рода, что лучше оставаться стоять.

– Не возражаете, если я сам предложу тему беседы? Не о погоде же говорить? Она чудесна, и этим все сказано.

Я пожал плечами.

– Поговорим о вас, мистер Кейн.

Гым. У меня дежавю? Похоже на то. Второй раз подряд чего-то пытаются добиться? Ага. Ясно как день. И могу спорить, адмирал вовсе не собирается спрашивать меня о любви к детям.

– Такая тема не займет нас надолго.

– Как знать, как знать… – Тоцци раскрыл папку и начал шуршать листками. – Вот, к примеру, ваша карьера. Она развивается весьма стремительно.

Усилиями тетушки. Будь это в ее воле, она еще до Академии меня заграбастала бы. Только непонятно зачем.

– В тридцать лет вы уже заработали звание капитана.

– Немного припозднился, признаю. Некоторые мои коллеги опередили меня на пару лет.

– Однако в сфере вашей деятельности о вас практически нет отзывов.

И неудивительно: кто ж захочет поближе знакомиться с ходячим несчастьем? Представляю, сколько страховых выплат ляжет на муниципалитет и Управление Городского Правопорядка после моей «смены»! И это ведь всего полдня. Правда, не обошлось без помощи одного… хм, энтузиаста.

– Что вас удивляет?

– Отсутствие свидетельств ваших заслуг. Если их нет, то возникает вопрос, на основании чего вам вообще было присвоено звание?

Да, я бы тоже задумался. Ну а что поделать, если все, что я умудряюсь натворить по долгу службы и просто так, в отчетах и прочих официальных документах описывать иногда нельзя в силу требований секретности, а иногда просто стыдно?

– Начальству виднее. Спросите у него.

– Хотите сказать, у нее? – Адмирал перелистнул страницу достаточно пухлого отчета. – Полковник Барбара фон Хайст. Ваша тетя, как указано в досье. И этот факт тоже свидетельствует не в вашу пользу, молодой человек.

А то я не знаю? Могу даже сказать больше: если бы мое мнение хоть кого-то в этом мире интересовало, я бы не подписался на совместную работу с тетушкой ни за какие коврижки. Наверное, всем остальным родственные связи существенно облегчают продвижение по карьерной лестнице и другим архитектурно-социальным сооружениям, а меня каждый раз испытывают на прочность. Причем даже с закрытыми глазами вижу на лице Барбары исследовательский азарт: сломается на этот раз или нет?

– Считаете, что мое назначение инициировано родственницей?

– Будете отрицать?

– Не буду. Вы совершенно правы.

– Значит, и звание в какой-то мере может быть…

Звание мне дали за спасение жизни одного высокопоставленного товарища. Тоже адмирала, кстати. Но, конечно, ни в одной официальной бумаге это не зафиксировано. Максимум скупо указано: «За выслугу».

– В какой-то мере.

Адриано Тоцци снова на несколько минут углубился в чтение.

– Впрочем, сложившаяся ситуация вполне, вполне приемлема… Ваше настоящее, так сказать. Тогда как в вашем прошлом имеется ряд фактов, наводящих на размышления.

– А с вашим прошлым дела обстоят иначе?

Он усмехнулся и продолжил:

– С момента совершеннолетия вы являетесь клиентом страховой компании «Сойер-Фин». Самым утомительным клиентом, если верить личному свидетельству сотрудников. По списку долговых обязательств вы могли бы претендовать на занесение в книгу рекордов.

Ну, он все же иногда становится короче. На строчку. Редко, но становится.

– Компенсация нанесенного ущерба. Одна и та же причина во всех делах по выплатам. Как вам удалось совершить… нанести столько вреда людям и материальным объектам?

Могу только предполагать. Толком и сам не помню. Периоды рассеянности, будь они прокляты! В юности меня вообще шатало, как маятник, видимо, гормоны шалили и все прочее. И неизвестно, что было лучше: состояние условно разумной медузы или бочки с порохом, к которой нужно только поднести огонь.

– Наверное, вам будет интересно узнать, что один из людей, пострадавших от ваших… действий, недавно скончался. И его родственники добились признания в числе факторов, приведших к смерти, ваше участие в судьбе покойного.

Вот черт!

– Соответственно размер выплат был увеличен.

Кто бы сомневался? Но, если они еще и начнут сейчас мереть как мухи, я… Может, сразу повеситься? Прямо на этой люстре венецианского стекла?

– Как вы планируете исполнять свои финансовые обязательства?

Уйду на большую дорогу. Грабить караваны. И то не уверен, что успею выплатить все долги до того, как меня поймают и казнят. За особо жестокое поведение.

– Я ежемесячно перечисляю средства.

– Да, вижу, – подтвердил адмирал, проглядывая колонки цифр. – Однако, если экстраполировать нынешнюю тенденцию в будущее, картина получается, мягко говоря, сомнительная.

Увы. Но полная безнадежность все равно не повод бегать от выполнения обязанностей.

– Такими темпами вы не успеете погасить всю задолженность к моменту наступления смерти, даже если вас ждет очень долгая жизнь. Впрочем, учитывая специфику вашей работы, это как раз еще более сомнительно.

Зато в случае гибели при исполнении будет назначена страховка. И большая. Так что часть долгов все-таки покроется деньгами… Ну а оставшиеся, как водится, медным тазом.

– Вас беспокоит мое будущее?

– Меня беспокоит будущее моей племянницы, – подвел итог разговору Адриано Тоцци.

Ага, теперь все ясно. Грустно, но понятно.

– Полагаю, оно будет блестящим.

– Все будет зависеть от спутника, которого Сандра выберет.

Как она говорила? У дяди есть право на его мнение? Да тут не просто право, тут… Эскадра тяжелых крейсеров на подходе.

– Племянница говорила мне о вас.

– Догадываюсь.

– Я не могу оценивать ее вкусы и пристрастия, это было бы слишком самонадеянно… Но я обязан оценить риски. И принять меры по их устранению.

– Давайте не будем ходить вокруг да около, адмирал. Говорите прямо.

– Принимая во внимание ваше… сложное финансовое положение, я вынужден…

– Велеть мне убираться прочь?

– Что бы вы ни думали, счастье Сандры имеет для меня очень большое значение, – сурово сказал Адриано Тоцци. – Но я должен взять с вас слово, что вы никогда и никакими способами не будете претендовать на имущество моей племянницы.

И только-то? Какая ерунда!

– Я ничего не собирался брать у донны Манчини.

– Все так говорят! – донеслось из недр второго кресла, и вслед за голосом моему вниманию предстал светловолосый хлыщ, которому, как я думал, уже давно дали от ворот поворот.

– Мистер Дональд Томасон, – представил его адмирал. – Благодаря его участию мне и стали известны некоторые подробности вашего прошлого и настоящего, мистер Кейн.

Злорадная улыбка, торжествующе сверкающие глаза. Эх ты, дурень… Неужели до тебя не дошло, что Тоцци просто собирается стравить нас друг с другом? И здорово повеселиться, глядя на сей импровизированный спектакль.

– Нищий и принцесса – замечательная пара, не так ли? Это вам виделось в ваших мечтах? – двинулся ко мне блондин.

И ведь не боится. Интересно почему? А, всему виной сведения из моего досье! По ним я выхожу бесхребетным и безобидным, практически таким же слизняком, как сам Дональд. Сам адмирал явно другого мнения по данному вопросу, а потому ждет развязки. Громкой, яркой, зрелищной. Увы, дядя, не сегодня. Может, вообще никогда.

– Каждый имеет право мечтать.

– Но не все мечты сбываются.

– Не все.

Дэниел Уоллес наверняка бы врезал зазнавшемуся обидчику. Просто так. Для профилактики. А потом похитил бы прекрасную даму и унес в свой… ну, скажем, шалаш. Неважно. И жили бы они долго и счастливо, наплевав на условности, долги и прочую чушь, которая делает общество обществом.

– Вы ничего не сможете ей дать!

На язык просилось по меньшей мере с десяток всевозможных выражений, от остроумных до грубых, но я промолчал. А потом с галереи второго этажа раздался голос Эд:

– Па!

За ее спиной стояла Алессандра, напряженная и серьезная.

– Пошли домой.

Чадо скатилось по лестнице и вцепилось в мою руку.

– Тут так здорово! Такие классные штуки мне показа…

– Счастливо оставаться.

Я потянул Адвенту за собой. К выходу. Туда, где меня догнало «до свидания» адмирала:

– Просто напоминаю, мистер Кейн: вам отказали от денег, но не от дома.

На дворе было еще светло. Слишком светло, чтобы беречь честь и достоинство незамужней женщины, которая вылетела из дверей сразу вслед за нами.

– Эд, подожди меня за воротами, – попросил я.

Как ни странно, чадо послушалось беспрекословно, оставляя нас наедине. Ну почти наедине, потому что привратники никуда конечно же подеваться не могли.

– Прости, прости, прости… – прошептали ее губы, приникая к моему лицу.

– Тебе не нужно извиняться.

– Я примерно представляла, что сделает дядя, но то, что он позовет Дона…

– Это неважно. С Доном или нет, адмирал все дал мне понять предельно ясно.

– Дядя думает, что такая забота…

– Правильно думает.

– Ты…

– Проблем действительно много. Особенно юридических. И официально заключенный союз мог бы поставить тебя… в очень неловкое положение. А считать вилки, ложки и подушки в брачном контракте… Я не допущу такого унижения.

– Для себя?

– Для тебя.

Это был долгий поцелуй. Почти вечный. А когда он закончился, Сандра тихо сказала:

– Я буду ждать.

И медленно вернулась в дом.

– Не скучала? – спросил я у Эд, выйдя на улицу.

– Да вы ж недолго… Там… Того…

– Того?

– Ну, вы же… – Чадо слегка зарделось.

– Подглядывать нехорошо.

– Да ничего я не подглядывала! Она знаешь сколько всего про тебя расспрашивала? Я придумывать устала!

– Придумывать?! Ну-ка колись, какой ерунды про меня наплела?

– А чего ты так вдруг вскинулся? – хитро улыбнулась Эд. – Потому что влюбился?

Нет. Не влюбился. Люблю. Хотя и начинаю понимать, почему любовь часто равняют с мучением.

Но обсуждать свои чувства с ребенком пока не буду. Тем более на повестке дня имеется не менее животрепещущая тема:

– Помнишь наш вчерашний разговор?

– Про женщину? – прищурилось чадо.

– Ну, не совсем… Про девушку, на которую тебя так захотелось быть похожей.

– Ты все-таки попросил ее помочь?!

– Э…

Скорее она попросила. Меня. Помочь. Но хотя бы чье-то желание сегодня исполнилось!

Интермедия

Поздние визиты – вещь хоть и увлекательная, но опасная. Для того, к кому приходят в гости. Самым лучшим вариантом развития событий в этом случае становится бессонная ночь, проведенная за попытками понять, на кой черт тебя все же побеспокоили. А худшим…

Барбара задумчиво перевесила кобуру поближе к входу и открыла дверь.

– Приношу искреннейшие извинения за столь поздний визит, – церемонно поклонился из-за порога Фелипе Авьедо.

Явление на ночь глядя начальника Отдела по Борьбе с Организованной Преступностью добрым знаком признано быть не могло. Ни в каком случае. А потому полковник фон Хайст привычно приготовилась узнавать очередные дурные новости. Но не делать же это через порог? Дабы не усугублять, так скажем.

– Заходите!

Приглашение было принято, хотя и несколько неуверенно.

– Я на минутку, не больше, – предупредил Авьедо сразу же, как дверь закрылась за его спиной, но выкладывать причину своего визита почему-то не спешил.

И Барбара решила поторопить события сама:

– Возникли проблемы?

– Нет, – ответили ей, причем с чувством, похожим на искреннее удивление. – Как раз нет.

– Тогда чем обязана?

– Я подумал, что вам будет интересно оставаться в курсе относительно участников недавних… волнений.

Чистосердечным порывом со стороны полковника фон Хайст было бы заявить, что и волнения, и участники были ей сейчас до одного места. Ну, скажем, до звезды. Но служба, что называется, обязывала.

– Произошли какие-то изменения?

– Можно сказать и так. О поддержке мисс Арагона семьей Ишикава вы уже знаете. А сегодня стало известно, какой счет на оплату предъявлен девочке. Ни много ни мало – брачный союз.

Барбара улыбнулась:

– Оригинальное решение. Оно обусловлено какими-то особыми причинами?

– Неизвестно. В любом случае сам Ишикава ведь приехал сюда не один, а с наследником, так что, полагаю, кандидатура на роль мужа определена уже давно.

– Значит, можно считать, что все решилось мирком да ладком?

– С точки зрения криминальной политики? Пожалуй. Открытых выступлений можно не ожидать, а мелкие дрязги кланы утрясут между собой сами.

– Хорошие новости – это замечательно!

– Это еще не все новости, – осторожно заметил Авьедо.

– Есть и другие?

– Увы.

Полковник фон Хайст скрестила руки на груди:

– Излагайте.

– Поскольку мисс Арагона в силу возраста еще не имеет права принимать участие в официальных церемониях такого рода, как свадьба или помолвка, на повестку дня встал вопрос о назначении опекуна.

– Логично, – признала Барбара, все еще не понимая явного смущения своего собеседника.

– Опекун назначен.

– И что в этом может быть ужасного?

– Личность опекуна. Некто по имени Морган Кейн.

Полковник почувствовала, как очки сами собой сползают к кончику носа, и еле успела вернуть их на прежнее место.

– Нет-нет, ни я, ни Алексей Викторович не думаем, что сложившаяся ситуация принесет какие-то проблемы! – замахал руками Авьедо. – Это вполне допустимая норма, тем более что идет речь о строгом разграничении функций и полномочий… Но вас ведь необходимо было поставить в известность?

– Угу, – выдавила Барбара.

– Ну так я пойду? – робко поинтересовался начальник Отдела по Борьбе с Организованной Преступностью. – И позвольте выразить вам глубокую признательность за демонстрацию… э… замечательных качеств вашего специалиста!

Как сообщал акт, фиксирующий размеры учиненных разрушений и прочих неурядиц, произошедших по вине или при участии капитана Кейна, упомянутая «демонстрация» вылилась Управлению в кругленькую сумму. Но претензий не последовало, и, ознакомившись с записями камер наружного наблюдения, полковник прекрасно поняла почему. Когда нахохоталась вдоволь.

– Не за что. Если надумаете снова… – честнее было бы сказать «повеселиться», но не хотелось вводить визитера в еще большую растерянность, – обратиться за помощью и всем прочим, милости прошу.

– Конечно-конечно! – согласился Авьедо, исчезая за дверью.

Барбара немного постояла в прихожей, потом вернулась в комнату, присела на край стола и потянулась за комом.

– Тетушка? – спросил сонный голос.

– Морган, счастье мое, ты ничего не хочешь мне сказать?

Собеседник на том конце линии связи помолчал, потом чуть неуверенно ответил:

– Нет.

– А почему я думаю наоборот? Что там у тебя за дела с мафиозными кланами наметились?

– Тетушка…

– Мне только что доложили. Как тебя угораздило?

– Разве это что-то меняет? – уныло поинтересовались из комма.

– Тебе виднее! В любом случае, об изменениях ты узнаешь первым, я надеюсь. И сразу же… Слышишь? Сразу же известишь свою несчастную тетушку, из-за тебя вечно находящуюся на грани нервного срыва!

– Ой, да ладно…

– Никаких «ладно»! Ты хоть понимаешь, какую кашу заварил?

– Я не очень умею варить кашу, – признались на том конце.

– Морган!

– Ну, в целом вроде бы не должно возникнуть никаких критических…

– В целом, может, и да. А в частностях?

Из динамика помолчали, посопели, зевнули и обреченно заявили:

– Всех бед все равно не избежать.

– Но можно хотя бы попробовать не идти им постоянно навстречу? – поинтересовалась Барбара.

– Можно.

– Тебе следует хорошо подумать об этом, Морган. Как-никак ты у нас уже дважды отец!

В динамике комма чем-то поперхнулись.

– Привыкай-привыкай! Или думаешь, что это удастся утаить от огласки? Тебе же, как я понимаю, скоро невесту под венец вести?

– Тетушка…

– Так что готовься. Хотя бы морально, – ласково посоветовала полковник фон Хайст.

– А можно я сразу рапорт подам? Об отставке?

– Я тебе подам! Я тебе так наподдам! Все, спокойной ночи.

Она нажала кнопку отключения вызова первой, чтобы не внимать вздохам, которые обязательно должны были воспоследовать. Вряд ли Морган на самом деле болезненно переживал падение в очередную яму, но Барбара слишком хорошо знала тягу племянника к депрессивным монологам, чтобы тешить себя участью слушателя на сон грядущий.

Однако не успела полковник положить комм на стол, снова зазвучал сигнал вызова.

– Ну что у тебя еще? – рявкнула Барбара в микрофон.

– Мэм?

Это был совсем другой голос. В смысле «другой» для его обычного обладателя.

– Капитан Сэна?

– Простите, что беспокою вас, но до завтрашнего дня это не могло… Мне нужно кое-что решить прямо сейчас, мэм.

Первый и последний раз Амано говорил похожим голосом при поступлении на службу, но тогда он необычайно волновался, а потому старался казаться спокойным и уверенным, а сейчас, пожалуй, был таковым на самом деле.

– Проблемы, капитан?

– Скажите, пожалуйста, в какие сроки может быть удовлетворен рапорт об отставке?

– Ваш рапорт? – уточнила Барбара.

– Да, мэм.

– В течение трех дней, если рассматривать в срочном порядке.

– Спасибо.

– Но…

– Я подготовлю бумагу завтра утром. Можно будет зарегистрировать задним числом?

– Капитан! Извольте объясниться!

– Непременно, мэм. Но несколько позже.

– Какая муха вас укусила?

– Мне нужно принять решение. И для него… Я должен чувствовать себя свободным. Завтра все необходимые бумаги будут готовы, мэм.

Собеседник отключился. Барбара подумала немного и швырнула комм о стену. Треклятая коробочка выдержала взрыв гнева и, слава богу, теперь уже молча зарылась в длинный ворс ковра. А вот дверной звонок молчать не собирался.

– Кого там еще черти принесли?! – осведомилась полковник фон Хайст, распахивая дверь и чуть не утыкаясь лицом в облако ослепительно-белых и ярко-золотых хризантем.

Поверх облака на нее смотрело лицо, отчасти напоминающее человека, который только что существенно пошатнул душевное равновесие Барбары. Но только отчасти, потому что в карих глазах хоть и не было видно юношеской растерянности, градус восхищения ощущался немаленький.

– Ага! Вы-то мне и нужны! – обрадованно заявила полковник, втаскивая слегка смутившегося гостя в квартиру. – И отвечать будете как на духу! За себя и за того парня… Но сначала – за парня!