Текст книги "(На)следственные мероприятия"

– Вы всегда так дешево берете за свои услуги?

– Зависит от нанимателя.

– Тогда… Я хотела бы предложить вам еще одну небольшую работу.

– Какого рода? Сломать кому-нибудь ноги?

Она явно улыбнулась, я чувствовал это даже спиной:

– Может быть, может быть… Но для начала хватит и сломанного сердца.

– Я не мастер разбивать сердца.

– Вам и не придется. Думаю, я смогу справиться сама… Если вы чуточку поможете. Просто поприсутствуете в одном месте некоторое время.

Зашуршала бумага.

– Вот. По этому адресу, сегодня в семь часов вечера. – Мне в ладонь ткнулся сложенный листок.

– Хотите отвадить того блондинчика от своего дома?

– Хочу, – честно ответила она, снова глядя мне прямо в глаза.

– Куда же смотрит ваш мужчина, если разрешает вам так…

– Рисковать? – Сандра оказалась совсем рядом, меньше чем в шаге от меня.

– Чудить.

– Он не будет против, – улыбнулась донна Манчини, и выражение ее лица показалось мне подозрительно многозначительным. – Он для этого сам слишком чудной.

Выбираться из здания школы к дороге пришлось в лучших традициях наших славных десантников, выбрасываемых обычно черт знает куда, но в место всегда пересеченное, труднопроходимое и под завязку наполненное «вероятным противником». То есть пришлось прятаться старательнее обычного, и мне это даже удалось. Правда, при соблюдении того условия, что преследование отсутствовало. Полностью. И все же взгляды в спину мерещились, что не добавляло мне ни оптимизма, ни прочих положительных эмоций.

Да и знакомый «маверик», послушно ожидающий своего хозяина у ворот школы, радовал не особенно. Хотя, конечно, один из камней с души упал: стало быть, машинку Амано выловили и отреставрировали вполне удачно. И вполне возможно, что капитан Сэна, будучи воодушевлен встречей со старым другом, не слишком позаботился о…

Ага, систему защиты так и не перепрограммировал! Вот если бы он задумался о запуске новой процедуры идентификации, мне пришлось бы туго, а так – пара секунд, и я уже сижу на пассажирском сиденье, запуская пальцы в приборную панель и набирая тетушкин номер.

Барбара откликнулась сразу. Наверное, ждала звонка от своего любимого капитана. А не от меня, естественно. После того как в микрофоне раздался мой голос, пауза затянулась настолько, что захотелось повторить еще раз:

– Привет, тетушка.

– Морган? – Судя по весомой доле неуверенности, мой голос и впрямь претерпел изменения благодаря стараниям Брендона и Ко.

– Ага. Но, если ты занята, я по…

– Не смей уходить с линии! – рявкнула полковник фон Хайст, заставив меня вздрогнуть.

– Не буду. Если ты так просишь…

– Я приказываю, если ты не заметил!

– Хорошо, хорошо, хорошо. Не ухожу.

– Морган, что ты там творишь?

– Выполняю твой приказ. Как могу.

– Вот именно! Как тебе вообще пришло в голову… – Тут Барбара наконец-то заметила отсутствие видеосигнала на своем комме и елейным голосом спросила: – А почему ты не включил камеру?

– Потому.

– Морган, мальчик мой… Хватит шуток! Яви мне свой лик. Немедленно!

Снятие масок не входило в мои первостепенные планы, но сейчас не было никакого особого смысла спорить с начальством, и я нажал клавишу включения видеопотока. Заодно получил злорадное удовольствие от наблюдения лица Барбары, сначала непонимающе-удивленного, но с каждой секундой все более и более скатывающегося в растерянность.

– Ты сменил имиджмейкера? – спросила она после вдумчивого изучения моего нынешнего облика.

– Так получилось.

– А знаешь, я не удивлена, – констатировала тетушка, откидываясь на спинку своего кабинетного кресла. – Вот честное слово, не удивлена. И потом… Как ты выглядишь, это, в конце концов, твое личное дело. Но то, что ты делаешь…

– Мне представлялось, что пока все продвигается успешно.

– Успешно? О да, успешно! Вот только для кого?

Я подумал и ответил:

– Для Элисабет.

Барбара простонала что-то нечленораздельное, но явно нелицеприятное для меня.

– Я не должен помогать девочке?

Снова повисла пауза. Долгая и мучительная. А потом полковник фон Хайст призналась:

– Не знаю.

Это было для меня несколько внове: оставаться без руководящей и направляющей родственной длани.

– Ты же ясно выразилась, что…

– Девочка не должна погибнуть? Да. Но это означало, что ее следует уберечь от столкновения с кланом. Спрятать. Увезти подальше, желательно, получив заверения в сотрудничестве. А что сделал ты? Какой пункт плана выполнил?

Я окинул мысленным взглядом прошедшую пару дней и вздохнул.

– Но она же не умерла?

– Слава богу! – очень даже искренне вознесла молитву Барбара.

– А остальное… Пока она участвует в конкурсе, ее не будут трогать.

– Уверен?

– Вполне. Представляешь, какой это был бы скандал? И позор для Совета кланов.

– Возможно. – Тетушка постучала пальцами по подлокотнику кресла. – Я не вдавалась в подробности групповой психологии мафиозных структур.

– Я тоже. Но тут и думать не надо: инфанта получила официальное разрешение на сдачу экзаменов. Никто не тронет ее и пальцем. Помогать, конечно, тоже не станет, но…

– Наверное, ты прав. Но все-таки почему отложил в сторону тот, первый, вариант?

– С сотрудничеством? Потому что обстоятельства… Слегка ускорились. Не по моей вине! – горячо заверил я.

– Да уж… Один точный удар – и отменное ускорение! – подытожила Барбара.

– Был другой способ?

– Тебе виднее. Я недаром не ставила никаких условий на этот счет, помнишь? А у капитана Сэна голова достаточно крепкая, чтобы выдержать пару сотрясений.

– Точно?

– Волнуешься? – Тетушкины глаза хитро сузились.

– Наверное, нет.

– Врун.

– Положение обязывает.

– Ладно. – Барбара хлопнула ладонью по столу. – Чего нам всем ждать дальше? Наводнения? Урагана? Землетрясения?

– По списку остались кража предметов искусства, похищение и убийство.

– Всего-то! Сущая ерунда!

– Я пока не представляю себе, как эта ерунда будет выглядеть.

– Морган, – лицо тетушки приблизилось, – ты всегда можешь остановиться, запомни. В любой момент. Это твое право.

– Помнится, у меня пока было только право на убийство?

– Я не шучу. Если что-то пойдет не так…

– Это вероятнее всего, – улыбнулся я. – Все, что могло, уже перевернулось с ног на голову.

– Кстати, о крушении планов… В честь чего ты так раскрасился?

– Это не я. Это один из верных слуг инфанты воспользовался цельнотянутым у военных опытным образцом.

– А именно?

– Резонансный контур, откалиброванный на прием биологического сигнала. Антенна, только не пассивная, а активная: при моем удалении от объекта активирует обширный паралич.

– Антенна… – Барбара задумчиво нахмурилась. – Что-то я такое слышала. Зайду сегодня же на пятый этаж. А ты, будь любезен, приложись к сканеру!

– Зачем?

– Чтобы можно было хотя бы предварительно установить, по какой причине ты пошел пятнами!

Прозвучавшее требование было весьма разумным, и я подчинился. Прижал запястье к сенсору биорастра, пережил несколько малоприятных секунд забора крови и дождался удовлетворенного кивка Барбары:

– Отлично! Ванда займется данными сейчас же.

– Пани Полански совсем отошла от полевой хирургии?

– Старость не радость, – притворно посетовала тетушка, но все-таки пояснила: – Ей я могу доверять без оговорок. И ты тоже.

– Все настолько запущено?

– Нет. Но лишней уверенности не бывает.

Вот в этом я был согласен с полковником на все двести процентов из восемнадцати возможных, поэтому попросил:

– Держи Амано подальше от театра боевых действий, а то я вчера наткнулся на него в самый неподходящий момент.

– Ему было сказано болеть. Дома, – отрезала Барбара.

– Значит, кроме меня на свете есть, по крайней мере, еще один человек, который не слишком внимательно прислушивается к твоим приказам.

– Где ты его встретил?

– В «Колыбели» у Дюпре.

– А сам что там делал? – зловещим тоном поинтересовалась тетушка.

– Все то же самое. Выполнял задание. В отличие от…

– Я бы последила за твоим напарником. Но только при одном условии, причем непременном: если буду знать твой маршрут со всеми остановками.

Я признал:

– Проще разогнаться до скорости света.

– Вот сегодня ты с твоими… корешами собираешься «идти на дело»?

– Нет.

– Точно?

– Я ничего не планировал.

– Значит, вечером сидишь дома?

– Э-э-э…

– Дома? – с нажимом повторила тетушка.

– Нет. Меня пригла… Позвали кое-куда.

– Адрес!

Вместо ответа я показал глазку видеокамеры листок с памятной надписью Сандры. Барбара прочитала текст один раз, второй, третий, слегка растерянно повторила прочитанное про себя, беззвучно шевеля губами, потом посмотрела на меня с выражением не просто укора, а обвинения в проступке, который невозможно оправдать.

– Значит, в особняк Тоцци ты собираешься наведаться просто так?

Тоцци? Знакомая фамилия. Где-то я ее слы… Упс. Так звали кузена Сандры. А это, стало быть, дом его родителей?

– Не просто. Меня попросили.

– Присмотреться к их весьма обширной и дорогой коллекции?

Я вернул тетушке взгляд. Надеюсь, что твердый.

– На имущество этих людей я бы покусился в самую последнюю очередь.

– Ну-ну.

Вот и все, что мне ответили. Правда, запретом это тоже не прозвучало. Но все равно, подумать о том, чтобы обворовать родственников донны Манчини… Нет, только не это! Ни в реальности, ни в страшном сне. Особенно когда есть повод задуматься кое о чем другом.

– Надеюсь, там Амано точно не появится.

– С какого перепуга? – хохотнула Барбара.

– А кстати… Почему ты настояла на том, чтобы нам так скоропостижно разделиться? Заботишься о чувствительной натуре своего любимчика?

Связь прервалась. И инициатором окончания сеанса стал вовсе не я, что добавило еще один повод для сомнений в мою личную копилку.

Амано Сэна

Я еще с вечера, закрывая глаза на промятом диване, велел себе проснуться утром как можно раньше, но вряд ли выполнил бы собственный приказ самостоятельно, потому что ведущаяся где-то поблизости стройка не давала забыться нормальным сном почти до часу ночи. Зато она же помогла вскочить еще на заре. Под аккомпанемент перфораторов и прочих шумных орудий строительного труда.

Эд, судя по всему, к подобному звуковому сопровождению уже была вполне привычна, потому что никак не отреагировала на меня, сонно шатающегося по квартире, а только перевернулась с бока на бок и что-то пробурчала в подушку. Насколько мне помнилось, в летнюю школу ребенку уже не нужно было идти, а это означало, что весь начавшийся день…

Нет, не подумайте плохого! Я люблю детей. И на этот счет дурного не думайте! Но перспектива на протяжении более чем десятка часов перемещаться по городу в сопровождении Адвенты меня не вдохновляла. Хотя бы потому, что мозг, еще не отошедший от последствий сотрясения, время от времени требовал тишины и покоя. Не слишком настойчиво, и все-таки.

А еще мне настоятельно требовалась смена одежды, и лучше не одна, а несколько, потому что черный костюм уже никак не годился даже для создания образа мелкого клерка, доставившего квитки долговых обязательств прямиком на похороны должника. Впрочем, эта неприятность выглядела самой мелкой из всех и наиболее просто решаемой: нужно было всего лишь заехать домой. Заехать на…

Лимузин я сдал обратно в прокат еще вчера, что называется, от греха подальше, потому что поездки в мрачной машине никак не способствовали возникновению светлых мыслей в моей голове. А подумать не только стоило, но и следовало. О многом.

Например о том, что большая часть снов, успевших-таки посетить мое сознание, была связана с милым русоволосым видением. И что всякий раз, когда я пытался приблизиться к нему на расстояние хотя бы разговора, видение таяло, оставляя после себя в воздухе горьковатый аромат весенней зелени…

Комм пискнул, как раз когда я застегнул пиджак, и пришлось, поминая всех, кто приходил на ум, бороться с пуговицей внутреннего кармана, которой – вот ведь странность? – приспичило застегнуться именно сегодня: предыдущие попытки накинуть шелковую петельку на эту зловредную фурнитуру почти всегда заканчивались неудачей. Но я же упорный, если не сказать упрямый? Разумеется! Поэтому настойчиво повторял одни и те же действия. До полной победы, которой, собственно, и добился.

А что, если это вызов от…

Пуговица полетела прочь. Кажется, вместе с петелькой. Но к этому моменту тот, кто желал услышать мой голос, успел отключиться. Номер, высветившийся на экране, показался мне знакомым, но не настолько, чтобы быть уверенным, и я надавил на клавишу перенабора.

– Мне только что звонили с этого номера.

Только так и надо: никаких извинений, голос потверже, побезразличнее, еще лучше – с ноткой недовольства, и плевать, что сам виноват: тактика беспроигрышная. Вот и на том конце сразу занервничали, забеспокоились, начали шуршать бумагами и стучать пальцами. Пока с облегчением не сообщили:

– Это по поводу вашей машины, мистер Сэна! Она готова, можете забирать.

Новость обрадовала меня настолько, что я отключил комм, прежде чем сообразил, что следовало попросить механиков пригнать моего любимого утопленника во двор дома. Прямо к подъезду. Но перезванивать было уже глупо, к тому же означало напрочь испортить едва созданную репутацию, и я скрепя сердце отправился на станцию техобслуживания посредством общественного транспорта.

Итогами моего близкого знакомства с социальной формацией, именуемой «пассажиры», стали ботинки, оттоптанные во всех возможных местах, оторванные с рукавов пиджака и даже, кажется, с ворота рубашки пуговицы, брюки, исполосованные следами от детских сандалий, и общее расстройство всего организма вплоть до того, что на станции во мне долго не хотели признавать законного владельца машины. Несмотря на удостоверение личности.

Поэтому не оказалось ничего удивительного в том, что к дому – на сей раз моему родному – я подъезжал, строго говоря, уже совсем не рано утром. Так, примерно на полпути к полудню. Правда, это обстоятельство виделось мне вполне удачным, поскольку оставляло надежду обновить гардероб без общения с гостями, ведь в такое время среднестатистические дальние родственники, приехавшие издалека, обычно занимаются делами или культурно проводят досуг, нэ?

Наверное, статистика вдруг решила отомстить мне за то, что я мало уделял ей внимания во время учебы, и первым, на кого я нарвался, переступив порог дома, был не бессловесный спутник дедули, а Ишикава-сан собственной персоной. Чуть менее официальный, чем в первую нашу встречу (без хаори то есть и цвета тканей чуть менее темные), но по-прежнему идеальный. Как император на древней гравюре. И столь же невозмутимый, потому что, окинув меня взглядом с головы до ног, произнес всего одно слово. Тоном настолько ровным, что угадать скрывающееся под ним истинное чувство, было невозможно:

– Внук.

В моем личном роду императоров точно не водилось, поэтому в сложной ситуации конфликта поколений к памяти предков обращаться было бессмысленно. Зато в недавнем прошлом, вернее практически в настоящем, под рукой имелся весьма замечательный пример сохранения спокойствия духа в неловких ситуациях. Достаточно было вспомнить Моргана и его физиономию в момент разлития крюшона, чтобы ответить в унисон прозвучавшему приветствию:

– Дед.

– Предложение крова делает тебе честь, но если оно поставило тебя на грань нужды…

Вот знать бы наверняка, смеется он или нет! Точнее, быть бы уверенным, что эти искорки в его глазах – смешинки, а не что-то другое… А кстати, есть ли у дедули вообще чувство юмора?

– Нет никакой грани.

Вместо ответа или другого словесного продолжения беседы меня снова окинули долгим взглядом, делающим краткие остановки на каждом изъяне моего нынешнего облика и остановившемся на…

Я же не надевал сегодня очки!

– Идешь впереди моды?

– Это не мода. Это…

Дурацкая выходка напарника, тогда еще только будущего. Но, если отвечать честно, есть риск снова услышать обвинение, правда, теперь уже не в свой адрес, а в адрес Моргана. Не спорю, я и сам мог бы многое сказать, особенно тогда, по горячим следам, но слушать чужое негодование по поводу, о котором не было смысла ни жалеть, ни вспоминать…

– Производственная травма.

– Надо признать, довольно удачная. Если принять во внимание результат.

Он улыбнулся? Нет, померещилось, слава ками! Не та сейчас ситуация, чтобы идти на мировую с дедулей, хотя тот, судя по всему, и не против. Все ведь должно быть исполнено в полном согласии с традициями, чинно, неторопливо, с бесконечными паузами и минутами созерцания красот окружающей природы, а у меня на уме – одни побегушки. Оттуда сюда и опять обратно. Вдоль и поперек, хоть через весь город, хоть через всю планету, потому что если этот распсиховавшийся паршивец не объявится как можно скорее… До 1 сентября дядя Амано, отягощенный малолетним грузом, не доживет. Хотя бы потому, что день-другой, и Эд серьезно насядет на меня с расспросами.

– Ты надумал вернуться в дом? – Вопрос деда вырвал меня из бурного потока мыслей.

– Да. То есть нет. То есть у меня на ближайшее время есть дела, которые лучше делать поближе к другому краю города. Я просто заехал за сменой белья.

Вот какой я молодец: и правды не сказал, и ни словом не солгал. Ишикава-сан, впрочем, не стал уточнять или настаивать на объяснениях, только кивнул:

– Долг превыше всего?

Можно и так сказать. И кто-то будет мне очень сильно должен!

– Прошу прощения, мне пора.

Он кивнул еще раз. Так, небрежно качнул головой:

– Надеюсь, увидеть тебя до отъезда, внук.

– Я тоже надеюсь… Дед.

И мы разошлись как в море корабли. Дедуля отправился куда-то в сторону гостиной, а я – в свои апартаменты.

Время на душ и прочие прихорашивания решил не тратить, просто покидал в сумку все, что безболезненно можно было мять, перекинул через плечо связку вешалок с костюмами и отправился к ожидающему меня на аллейке «маверику». Но добрался до машины не сразу, потому что по пути стал свидетелем весьма завораживающего зрелища.

Давешний дедов спутник, то ли помощник, то ли слуга, то ли телохранитель, то ли еще кто, воспользовался нашим скромным садиком для… скажем так, физических упражнений на свежем воздухе. Дело полезное и похвальное, я и сам зачастую устраивал пробежки и другую ерунду без отрыва от домашнего очага, но никогда не заморачивался чем-то большим, нежели обычный набор упражнений. А вот гость…

Как говорил мой школьный наставник, кендо[8]8
  Японское фехтовальное искусство.


[Закрыть] нельзя увлекаться, кендо нужно жить. Собственно, именно поэтому мое знакомство с древним искусством фехтования носило характер больше эпизодических столкновений, чем настойчивого изучения: жить вообще мне нравилось немного больше, чем проводить многие часы в сосредоточенном ожидании, пока противник допустит ошибку или проявит слабость. До шестого дана я так и не добрался, но, впрочем, вовсе не из-за отсутствия способностей. При должном терпении из меня можно было сотворить вполне достойного поединщика. Просто интересы начали появляться другие. Например, интересные девушки. Человек же, неподалеку рассекавший мечом воздух, явно обладал всем необходимым для того, чтобы стать чемпионом. А может, уже и являлся им.

Возраста мы, скорее всего, достигли к этому дню одного и того же, но похожими нас было назвать трудно. По крайней мере, в моей рабочей практике требовалось использовать совсем другие принципы движения, не короткие и отрывистые, с жесткой фиксацией моментов, а скорее перетекающие из одного в другое, потому что так было легче сохранить силы и воспользоваться накопленной инерцией. Но скажу честно: глядя на чужое мастерство, невольно почувствовал зависть. Нет, не к тому, что сам сдался и почти забросил. Как ко всему замечательному, но доставшемуся не мне.

Можно было подумать, что у него есть реальный спарринг-партнер, настолько законченными и ограниченными в пространстве выглядели все ваза. Оставалось только удивиться чувству ритма молодого человека и поаплодировать. В смысле высказать восхищение: хлопать в ладоши сейчас означало бы и самого себя записать в варвары-гайдзины. На поклоны и сопутствующую мишуру я настроен не был, потому просто сделал вид, что не заметил отменно проведенных ката. В каком-то смысле это было даже большим оскорблением, чем аплодисменты, зато всегда можно было отговориться слабым зрением. Главное, если подвернется момент, не спрашивать, что означает и сколько места на теле занимает татуировка, краешек которой несколько раз был виден из-под рукава кэйкоги[9]9
  Верхняя часть костюма для занятия кендо.


[Закрыть]…

Эд, увидев, сколько одежды я принес с собой, справедливо поинтересовалась:

– Собираешься открывать магазин?

– Я собираюсь это носить.

– Живя здесь?

– Да. А что та…

Девочка счастливо взвизгнула и повисла у меня на шее. Вместе с костюмами.

– Как здорово! Я не думала, что ты собираешься переехать к нам насовсем!

Насовсем?! Она что, решила: всего этого мне хватит до конца жизни? Впрочем, проведя ревизию гардероба Моргана, я бы и сам так о себе подумал.

– Ладно, сроки будем обговаривать потом… Сначала нужно все развесить.

– Я помогу! – вызвалось добровольцем рыжее чудо и, надо признать, вполне справилось со своей задачей. По крайней мере, за ведение домашнего хозяйства напарника можно было быть спокойным. Какое-то время.

По завершении дел одежных Адвента выглянула из окна, узрела припаркованный «маверик» и – что стало для меня неожиданностью – разочарованно надулась.

– Что случилось?

– А я думала, та огромная машина еще здесь…

– На ней не слишком удобно ездить по городу.

Хотя можно было бы поместиться всем отделом, включая Барбару. Может, кинуть шефу идейку?

– Все равно жалко.

– У тебя были планы на лимузин?

– Ага, – признался ребенок.

– Какие?

– Ну-у-у…

– Адвента!

– Мне сегодня надо в новую школу. Документы сдавать… было бы здорово приехать туда на той машинище!

– Чтобы покрасоваться перед другими детьми?

– Ага!

– Очень нескромное желание. Оно выражает твое намерение вызвать психоневрологические возмущения в неокрепших сознаниях, что способно впоследствии привести к…

– Но здорово ведь было бы, да?

– Да, – со вздохом признал я.

– Только теперь не получится…

– Думаю, «маверик» немногим хуже лимузина.

– Ты меня подвезешь? – вновь оживилось Морганово чадо.

– Конечно.

Ну разве я мог отказать этому жалобному зеленому взгляду? И в который раз удивился тому, что отсутствие кровной связи ничуть не помешало Эд набраться от приемного родителя его обычных гримас и ужимок. Хотя это еще вопрос, кто от кого и чего набирается последнее время!

Новая школа выглядела утонченно и изысканно, поэтому я несколько раз переспросил Адвенту, туда ли мы приехали. И даже сам прочитал адрес на пакете с документами (мелкие строчки, загибающиеся вниз, утрамбованные на огрызке клейкого листка – типичное свидетельство очередного момента, когда Моргана застигли просьбой врасплох). Да, все было правильно: «Школа изящных искусств Челлини».

– Ты будешь здесь учиться?

– Вроде собирались взять, – чуть неуверенно сказала Эд.

– Вроде?

– Ну, папа должен был все оформить, только тогда вас сразу куда-то послали, потом у меня был лагерь, а теперь… В общем, растяпы мы.

Последнюю фразу, впрочем, она произнесла с очевидной гордостью, заставив задуматься о том, какое влияние на ребенка оказывает капитан Кейн.

Нет, это замечательно, что дочь берет пример с отца хотя бы в чем-то, потому что Морган, при всех его тараканах, например ни разу не нарушил закона. Даже скорость не превышает. Даже в моменты погони, чем постоянно заслуживает на свою голову массу всевозможных ругательств. Правда, при этом как-то все же ухитряется успевать… И ведь не скажешь, что ему везет. Это что-то другое. Наверное, он, с его болезненной тягой к соблюдению правил, просто хорошо вписывается в любой процесс, где вообще вдруг проявляются какие-нибудь правила.

– Хочешь сказать, ничего еще не подписано?

– Не-а.

Да, дела…

– Ладно, пойдем.

– Вместе?

– Да. Попробую убедить директора или кто там заправляет этим храмом искусств, что с нами стоит иметь дело.

Таким образом, своего Эд все-таки добилась. Войти в здание школы под ручку с выдаю… привлека… обращающим на себя внимание молодым человеком, одетым на сей раз с соблюдением всех последних тенденций деловой моды, было ничуть не хуже того, чем въехать в парк на лимузине.

Секретарь в приемной директора – нимфоподобное создание в невесомых кудряшках и нескольких квадратных метрах нежно-зеленого шелка – смотрела на документы Эд примерно пять минут, причем так и не доставая их из папки. Согласен, папка была прозрачная, но все равно не позволяла прочитать все необходимое.

– Прием документов окончен, – наконец довели до нашего сведения тонким голоском.

Я даже не сомневался. Поэтому проверил, что Эд еще не проникла в приемную из коридора, где была оставлена дожидаться результатов, слегка склонился над столом и проникновенно заглянул в глаза секретарши.

– Но всегда что-то можно сделать, не правда ли?

– Прием документов… – Она захлебнулась собственным глубоким вдохом и пробулькала: – окончен.

– Мне кажется, вы не совсем поняли. Эти документы не были поданы вовремя по уважительной…

И тут нимфа вдруг превратилась в фурию:

– Вы хоть знаете, сколько достойных людей спорят за право учить своих детей в этой школе? И все они находят время, чтобы предоставить полный комплект бумаг. Все, без исключения! Вы знаете, сколько стоит обучение и на какие жертвы идут попечители, выделяя места для дополнительного набора? В этой школе нечего делать неряхам и бездельникам, неспособным даже на такое простое дело, как…

– Я очень признательна вам, Селия, за такую трогательную заботу, в частности, о моих финансовых средствах, но впредь попросила бы вас не озвучивать свое превратное мнение о политике школы и перестать принимать решения, не полагающиеся вам по рангу.

Фурия сдулась мгновенно. На секретарском месте теперь снова сидела испуганная птичка, робко чирикающая:

– Прошу меня извинить, мисс! Все будет сделано в лучшем виде, мисс! Не извольте беспокоиться, мисс!

– Давайте я посмотрю ваши документы, – предложил уже звучащий намного теплее женский голос, я обернулся, собираясь поблагодарить нежданную спасительницу будущего Эд, а оказался лицом к лицу с…

– Детектив?

– Мисс Манчини.

– Пройдемте в кабинет. Он, конечно, не совсем мой, но я имею право в любое время занимать его для собственных надобностей.

Я покорно проследовал за своей провожатой, пожалуй впервые задаваясь вопросом, как Морган вообще мог влюбиться в эту женщину. Она же такая, как его тетушка… Ну или удачно притворяется ее близнецом, вот как сейчас. Значит ли это, что моего напарника подсознательно тянет именно к таким типажам, сильным, уверенным, даже властным? Ведь Барбару он точно любит, иначе не терпел бы стоически все ее выходки: либо исключил поводы для подколок, либо уволился. В смысле ушел в отставку, уж кто-кто, а Мо придумал бы, как этого добиться!

– Можно посмотреть?

Я сообразил, что все еще сжимаю папку в руках, и протянул документы мисс Манчини. Та аккуратно разложила их на столе, сверила количество и содержание, и кивнула:

– Все правильно. Документы оформлены как требуется. Однако… – Тут она отвлеклась, чтобы поправить прядку волос: – Насколько я понимаю, отец ребенка не вы?

– Нет, не я. Морган Кейн.

– Ваш напарник, если я правильно помню?

– Да, вы совершенно правы.

– Почему же он не пришел сам? Хотя бы сейчас?

Или мне показалось, или вопрос в карих глазах Алессандры Манчини вдруг приобрел несколько большую глубину, чем должен был?

– Капитан Кейн занят делами.

– Настолько неотложными, что прислал вместо себя вас?

– Он не…

– Мм?

Вот ведь инквизиторша! И у кого только научилась?

– Он действительно не мог прийти.

– Жаль. Мне капитан Кейн показался человеком, отвечающим за свои слова.

А он и отвечает. Вот прямо сейчас, неизвестно где, но отвечает: в этом я уверен.

– Его присутствие обязательно при зачислении девочки в школу?

Алессандра некоторое время молчала, изучая меня взглядом, смысл которого расшифровке не поддавался вовсе, потом с какой-то странной легкостью признала:

– Нет. Достаточно документов.

– И Эд будет принята?

– Конечно.

– Но секретарь утверждала, что…

– Попечитель имеет право распоряжаться некоторым количеством мест по своему усмотрению.

– И вы…

– Воспользуюсь своим правом. А вы, детектив, передайте своему напарнику, что он будет передо мной в долгу.

На последних словах мисс Манчини улыбнулась так сладко, что я почувствовал себя в директорском кабинете крайне неуютно. И поспешил выйти.

Разумеется, Эд на стуле у дверей приемной уже не было: девочка маячила в конце коридора рядом… Еще с одной девочкой, облик которой показался мне знакомым. Деталей с моего места было не разглядеть, но светлые волосы, заплетенные сегодня в косу, и общий силуэт напомнили то, от чего одна штука внутри меня почему-то решила замереть. Хорошо, что ненадолго, иначе к сотрясению добавился бы сердечный приступ и, боюсь, мне понадобился бы не отпуск по болезни, а, как говорится, списание на берег.

Когда сердце согласилось вернуться к исполнению своих обязанностей, можно было попробовать проверить догадки опытным путем, но приблизиться к объекту исследований мне так и не удалось: мой локоть поймала чья-то не особенно сильная, зато вполне отчаянная рука.

– Вы на самом деле детектив?

Я знаю по меньшей мере пятерых коллег, которые на подобное обращение – в смысле контакта с телом – отвечают примерно тем же самым, только повыше, посильнее и поточнее. Наносят удар, проще говоря. К счастью или к сожалению, я далеко не всегда расположен к физическим упражнениям. Предпочитаю уничтожать противника морально. Вот и сейчас, медленно высвободив рукав пиджака из чужих пальцев, сначала тщательно вернул прежнюю форму скомканному участку ткани, и только потом перевел взгляд на незнакомца, быть может заслуживающего удара по физиономии.

Человек при деньгах, это точно. С консервативными вкусами, но вот этот костюм в сборе, к примеру, стоит больше моей годовой зарплаты: ручная работа и все такое. Лицо соответствующее, тоже с явными свидетельствами нежной заботы о себе любимом. Нестарый, но весь какой-то… Малоприятный, одним словом. Хотя, если он, скажем, какой-нибудь юрист, слегка склизкий внешний облик этим с лихвой и объясняется.

– Да. В чине капитана, если это вас интересует.

– Отлично! – Он снова схватился за мою руку, но теперь, слава ками, уже в области запястья, и надругательству подвергся только манжет рубашки. – Вы мне нужны!

– Я нужен не только вам.

– Но мне и сегодня – особенно!

Его настойчивость мне не понравилась. Наверное, потому что не нравился сам человек. Но поскольку подобное поведение очень часто является важным признаком по-настоящему тревожной ситуации, я мысленно вздохнул, сосчитал до пяти и спросил:

– Для каких целей?

Светловолосый незнакомец воспринял мой вопрос так, как и следовало: с энтузиазмом продолжил беседу.