Текст книги "Аромат теней"

– Виноват ли этот человек, мой истинный отец, в нападении на меня, когда мне было шестнадцать?

Уоррен открыл рот, закрыл его, с трудом глотнул.

– Да.

Я ожидала этого, но правда все равно ударила меня, как свинцом. Закрыв глаза, я зажала переносицу указательным и большим пальцами и покачала головой. Мой кровный отец приказал напасть на меня. Изнасиловать. Оставить умирать в пустыне.

– Моя мать спала с ним? – хрипло спросила я.

– Он не знал, что ты его дочь. И все еще не знает. Это… это очень сложно. И не мне об этом рассказывать.

Я долго смотрела на него, потом кивнула и снова обратила внимание на стол.

– Хорошо, тогда еще один вопрос. Что самое худшее может произойти? С тобой, я имею в виду. Что будет, если эти… Тени победят? Если им удастся уничтожить твое войско?

Кадык Уоррена дрогнул, второй человек неловко зашевелился на кровати. Они переглянулись, целый разговор уместился в один короткий взгляд, прежде чем Уоррен повернулся ко мне.

– Хаос, Джоанна. Содом и Гоморра и все такое. А что, по-твоему, здесь произойдет? Что произойдет, если похоть и низменные инстинкты перестанут сдерживаться? Каждый человек будет предоставлен сам себе? Общество распадется, мораль сведется к самым низменным чувствам. А что с Тенями? Они сожрут и победителей.

Я с добрую минуту стояла молча и неподвижно, прежде чем произнести хоть что-нибудь. Наконец снова взяла снимок и показала на Зою – женщину, которую считала навсегда для себя потерянной.

– Этот человек, Стрелец, стоил мне моей матери. Моей сестры. – Я передвинула палец к Оливии, которая действительно была моей сестрой. – И моей невинности. – Я показала на себя, потом передала фото Уоррену. – Город – это все, что у меня осталось.

Уоррен посмотрел на снимок, потом на меня.

– Ты ведь понимаешь, что вступаешь в совершенно новый мир? Иную реальность. И даже не одну.

– Моя реальность и так другая.

– Мы убиваем этих людей, этих агентов Тени, Джоанна. Вот на что ты соглашаешься.

Таких, как Батч и Аякс. Людей, насылающих безумцев на одиноких девушек в пустыне.

– Я поняла это, Уоррен.

– И ты считаешь, что сможешь убить своего отца, если представится возможность? – Я кивнула. – Убить хладнокровно?

– Я всю жизнь готовилась к этому, – ответила я: хотя всю жизнь я думала, что тренируюсь для самозащиты, правда в этом.

Наконец – после, казалось, бесконечного молчания – Уоррен изрек:

– Я могу дать тебе такую возможность.

– И охотник станет жертвой. – Я сухо улыбнулась, говоря это, и протянула руку для рукопожатия. – Ты нашел героиню.

Уоррен проигнорировал мой жест. На глазах его появились слезы, он вскочил со стула и обнял меня. Я пошатнулась, и второй человек, поймав мой взгляд, пожал плечами.

– Хорошо, хорошо, – сказала я, высвобождаясь. – Довольно.

– Ты слышал? Пришел первый знак. – Уоррен обратился к другому человеку. – Она это сделает. Она присоединяется к нам.

Тот кивнул. Этот человек рослый, мощный, но не такой жесткий, каким был Батч. «Больше похож на Санта Клауса, – подумала я, – если бы Санта жил в Вегасе».

– Это наш свидетель из Совета армии. Он здесь, чтобы удостоверить, что ты присоединяешься к нам по доброй воле и тебя ничем не соблазняли, – объяснил мне Уоррен.

Я тупо посмотрела на него.

– Ты ведь шутишь?

– Ну, я имею в виду, что я не оказывал на тебя давления. – Он смущенно улыбнулся. – Я не выкручивал тебе руки, не бил тебя, ничего не вколол, верно?

– Конечно, нет. – Я повернулась ко второму. – Он этого не делал.

– Достаточно для тебя? – нетерпеливо спросил Уоррен. Тот кивнул и встал. Ага, вот и разница между ним и Сантой. Этот почти семи футов ростом.

– Да, я совершенно забыл о приличиях. Майках, это Джоанна. Джоанна, Майках, – продолжал суетиться Уоррен.

Конечно, у него не могло быть нормального имени, такого как Боб или Джо.

– Приятно познакомиться, – сказала я, протягивая руку. Гигант Майках наконец заговорил:

– Надеюсь, очнувшись, ты будешь себя чувствовать так же.

– Очнувшись?

Удар нанесли со стороны, и он пришелся мне в шею. Ноги у меня подогнулись, глаза закатились, я увидела над собой Майкаха со стальной дубинкой в руке. У меня было несколько секунд, чтобы подумать, что он гораздо сильней, чем выглядит, прежде чем Уоррен подхватил меня на руки и прижал губы к моему уху.

– Помни, – услышала я его слова, – мы все становимся такими, каковы есть, чтобы выжить.

Затем его голос, его образ, его запах – вес это было сметено волной беспамятства и милосердно отупляющей боли.

10

Видения человека в беспамятстве и во сне неодинаковы. В беспамятстве они похожи на роман Брэдбери, на ярмарку со зловещими предзнаменованиями и страшными существами, подкарауливающими твою душу. Сны же мои были неясными, переходящими друг в друга, несущими обрывки разговоров, которых у меня никогда не было, лица и сцены, которые я никогда не видела.

Я слышала чей-то настойчивый голос.

Левее. Как на снимке. Все должно быть безупречно.

Надо мной склонилось лицо в маске, глаза сосредоточенные и задумчивые; лицо отодвинулось, и снова загорелся ослепительный флуоресцентный свет.

Она будет выглядеть прекрасно.

Не менее тревожными были реальные эпизоды, в которых были новые комбинации образов и обстановки, как фильм ужасов с несколькими альтернативными финалами.

Оливия смотрела на меня со своего смертного одра на земле в девяти этажах подо мной. Кожа ее стала мертвенно белой, а вся кровь вылилась вокруг разбитого тела и образовала лужу в форме сердца. Широко раскрыв глаза, умоляюще глядя на меня, она задавала вопрос, на который я ire могла ответить.

Почему я умерла? Я пыталась дотянуться до нее, но меня уносило в сторону, и ее прощальные слова звучали у меня в ушах: Почему я умерла?

Сверху меня подхватил Ксавье. Стальной хваткой держал он меня за руки, и я как ни билась, не могла отстраниться от него. Он тащил меня к себе, широко раскрывая рот, чтобы проглотить. Зоя бросила и тебя.

Потом я бежала, сражаясь за каждый вдох, бежала по темной ночной пустыне. Чувствовала, как колючки перекати-поля впиваются в ноги, натыкалась на камни, едва уходя от невидимого быстрого преследователя. Он – это был он – ничего не говорил. Но голос его вторгался в мое сознание другими путями, он проникал в меня, походил на змеиное шипение и треск погремушек на хвосте, гадюки. Мне следовало убить тебя в первый раз…

Я пришла в себя рывком, тяжело дыша. В комнате было сумрачно, хотя не совсем темно, и сквозь длинные щели в оконных ставнях пробивается дневной свет. Я увидела угловатую фигуру в углу комнаты, и рот мой дернулся. «Уоррен, – оцепенело подумала я. – Я его прикончу».

– Знаешь, ты не забавен, – сказала я, заставив его вздрогнуть. Он выпрямился в кресле, потер глаза и с хрустом потянулся. – Ты считаешь себя забавным, но это не так.

Вставая, он буркнул:

– Не нужно ненавидеть.

– Уже поздно. – Широко зевнув, я попыталась поднять руку, чтобы тоже потереть глаза, но рука оказалась слишком тяжелой, слишком далекой от лица, слишком много нужно усилий, чтобы завершить движение. Имея в прошлом сомнительное удовольствие долгого пребывания в больничной палате, я сразу поняла, что моя летаргия вызвана химически, вероятно, каким-то болеутоляющим. Вопрос в том, зачем мне его давали?

– Что я здесь делаю?

– Приходишь в себя, – ответил Уоррен, подходя ко мне. – И прячешься.

– Меня ищут? – Сердце у меня забилось, – Ты снова чувствуешь мой запах?

– Ш-ш-ш, не волнуйся. Ты в карантине. Никто снаружи не в состоянии ощутить твои феромоны. Как будто… как будто ты не существуешь.

Я осторожно принюхалась. Уловила только больничные запахи: лекарства, антисептические средства и чистоту того типа, что прогоняет не только вонь, но и аромат.

– Ничего нет. Я вообще не чувствую своего запаха.

– Я чувствую. – Он улыбнулся, садясь на мою кровать. Длинный плащ, в котором он казался обезумевшим ковбоем, он снял, и. теперь на нем была простая футболка цвета хаки и рабочий халат, волосы были зачесаны назад. Каждый раз, как я его вижу, он выглядит все более респектабельным. Это страшно.

Зажмурившись, он втянул воздух, словно склоняется не над телом, а над розой.

– Ты, но и кое-что еще. Неуловимые черты теперь сливаются с остальным твоим генетическим обликом. На самом деле это прекрасно. Как какой-то спасительный маяк… если ты простишь визуальную аналогию.

Я закрыла глаза и дышала, посылая мысли вниз, внутрь. Ничего. Через несколько секунд я снова посмотрела на него.

– Значит, это как идентифицирующий признак? Как, ну, не знаю, постоянный запах?

– Скорее как жилка, проходящая через большой кусок голубого сыра.

– Большое спасибо. – А он только начал мне нравиться. – Так когда я вернусь домой?

Он встал. Я сузила глаза. Он словно установил большое расстояние между собой и мной.

– Объяснить тебе это. легким способом невозможно, Джоанна, поэтому я просто скажу. – Он глубоко вздохнул, а у меня сердце сделало перебой. – Ты мертва. Мертва уже больше недели.

– Совсем мертва? – тупо спросила я. – По-настоящему?

– Ну, очевидно, не совсем, раз ты здесь, но для всего мира смертных – да. Завтра твои похороны. Я сохранил для тебя вырезки из газет за прошлую неделю.

Он показал на стопку бумаг на подносе у кровати, и я увидела на верхнем листке свое лицо и заголовок: «Наследница Джоанна разбивается насмерть». Подзаголовок, датированный четырьмя днями ранее, спрашивал, выбросили ли меня или я сама выпрыгнула из окна квартиры. Я упала на подушку, не желая читать дальше.

«Я мертва, – тупо думала я. – Больше не существую. И несмотря ни на что, очень хорошо себя чувствую».

– Если я мертва, – наконец вымолвила я, – то кто я? – Я показала на свое тело, поморщившись, когда рукой задела грудь. Ахнув не столько от боли, сколько от неожиданности, я взглянула вниз, снова ахнула и прижала руки к грудям. Они необычайно чувствительны, но это болезненное ощущение не имеет ничего общего с естественным месячным циклом. Скорее тут побывала сталь хирурга с очень многосторонней лицензией. Лекарство до сих пор притупляло боль, но теперь она давала о себе знать.

– Что со мной сделали? – воскликнула я, осторожно касаясь грудей. Не думаю, чтобы я сама понимала, сколько страха и паники было в моем голосе. Но быстро ожившие клетки мозга и синапсы сформировали другую мысль: «Я ведь раньше никогда не говорила таким высоким голосом». – Ла, ла, ла, ла… Ублюдок!

Я в страхе посмотрела на Уоррена.

– Ты изменил мой голос!

– И грудь, – заявил он с гордостью, показавшейся мне совершенно неуместной. Я метнула в него испепеляющий взгляд, и он отступил еще на шаг, И тут в комнату вошел Майках и остановился в двери. Я опустила подбородок и прищурилась.

– Ты меня ударил, – обвиняюще сказала я, а потом добавила, обратившись к Уоррену: – А ты ему позволил.

– Ну, мы ведь не могли допустить, чтобы мертвая женщина ходила по городу? – парировал Уоррен, словно это разумный аргумент.

– Ты обещал, что вы об этом позаботитесь, что все подчистите и у меня не будет никаких неприятностей.

– Так мы и сделали, – ответил Уоррен, скрестив руки. – Тебя не могут обвинить в преступлении, поскольку единственная погибшая – это ты.

– Но я не хочу быть мертвой! – крикнула я голосом другого человека. – Что мне теперь делать? Выходить только по ночам? Сосать кровь и охотиться на живых?

Уоррен выглядел обиженным.

– Прости, но это единственное, что я мог сделать в спешке в сложившихся обстоятельствах. Нам нужно было не допустить, чтобы ты попала в тюрьму, не говоря уже о том, чтобы осталась в живых, поэтому мы привезли тебя сюда.

Я осмотрелась. Где это «сюда»? Похоже на обычную больничную палату: неудобная кровать, машины и приборы, издающие звуки. Очень плохие обои.

– Ты в частной клинке за городом, – подтвердил мою догадку Майках. – Я здесь работаю.

– Ты врач? – спросила я, глядя на его пальцы-сосиски и огромный рост. Скорее похож на быка в лабораторном халате.

– Майках занимается всеми случаями, которые могут вызвать вопросы у смертных врачей, – объяснил Уоррен. – Он гений со скальпелем.

Почему-то у меня возникло впечатление, что грань между гением и безумным ученым здесь почти неразличима.

Я закрыла глаза и снова опустила голову на подушку. Может, это один из моих снов. И я в любое мгновение могу проснуться и быть собой, Уоррен по-прежнему будет бродягой, а Майках в каком-нибудь баре будет наливать полицейским «будвайзер». В реальности я бы сейчас выпила пива.

– Вот и отлично, – произнес Майках, заставляя мой сон свернуться. Я почувствовала его ладонь у себя на подбородке, он поворачивал в разные стороны голову. – Я сам проделал всю работу, и, если можно так говорить о себе, работа отличная.

– Почему ты трогаешь мое лицо? – Я открыла глаза. – Почему он трогает мое лицо?!

Уоррен выглядел раздосадованным, Майках – удивленным. Он покосился на Уоррена.

– Ты ей еще не рассказал?

– Что он мне не рассказал?

Уоррен слегка рассмеялся – от этого звука у меня напряглись нервы, и я резко повернула к нему голову. – Я как раз собирался к этому перейти.

– Черт возьми! – выругалась я чужим голосом, ни к кому не обращаясь. – Могу я посмотреть в зеркало?

– На самом деле все не так плохо, – заметил Уоррен и отступил: Майках бросил на него пронзительный взгляд. – Я имею в виду, что ты великолепна. Никто и представить себе не сможет, что это ты.

– Большое спасибо. – Я осторожно поднесла руку к лицу. Все казалось нормальным, пока я не добралась до моего носа – вернее, до носа той, кому он принадлежал. Мой нос был сломан во время тренировки, и его легкая неправильность придавала моему лицу некое орлиное свойство. Во всяком случае я предпочитала так думать. На самом деле я смертельно боялась хирургических операций – иронично, учитывая обстоятельства.

Я начала ощупывать лицо ниже. Губы полные, но все же мои; а вот подбородок с ямочкой и больше в форме сердца, чем я помнила. Я наткнулась на прядь волос и приподняла ее, глядя на нее искоса.

– Я блондинка.

– На упаковке было написано: «Совершенный цвет платины».

Я позволила рукам упасть. Груди, голос, лицо, волосы… мне не нужно зеркало, чтобы соединить все это. Незваные слезы заполнили глаза. Я очень редко плачу, поэтому я решила, что это пришло в этом призовом пакете. Боже, они подменили мое тело и мои гормоны.

– Вы превратили меня в… бабу!:

– Тш-ш. – Майках потрепал меня по плечу, стараясь успокоить. – Это превосходная маскировка.

«Превосходная маскировка для женщины, которая хочет, чтобы ее груди входили в комнату раньше нее самой, – подумала я истерически. – Для женщины, которая хочет, чтобы за нее говорила ее внешность. Для той, которая не воспринимает себя серьезно!»

– Мы все пользуемся маскировкой, – добавил Уоррен.

– Что? – рявкнула я на него. – И ничего лучше Йоды[28]28
  Вымышленное существо, персонаж фильмов «Звездные войны». – Прим. персе.


[Закрыть] вы не придумали?

– Вижу, ты ничего не сделал с ее темпераментом, – сказал Уоррен.

– Кое-что даже я не могу изменить.

Я свирепо уставилась на них, потом произнесла с паузами тем тихим голосом, который говорил им, что я настроена серьезно:

– Дайте. Мне. Зеркало.

– Хорошо, но предупреждаю тебя, ты можешь испытать шок.

– Более сильный, чем удар по голове стальной дубинкой? – резко спросила я. – Или сильнее, чем от известия, что официально я мертва?

Сильнее, чем видеть, как умирает твоя сестра! Этого я не сказала. Уоррен поменял наклон моей кровати, а я протянула руку за зеркалом. Когда меня усадили, он дал мне его, и, видя их взгляды на моем лице, почти голодные взгляды, я испытала новый приступ тревоги. Глубоко вдохнув, я подняла зеркало и посмотрела в него.

Я почувствовала, как отвисает челюсть, увидела это в зеркале, но промолчала. Перевернула зеркало, нет ли у него ложного второго покрытия, дважды постучала им по кровати и снова посмотрела. Потом встретилась с тревожным взглядом Майкаха.

– Это… это Оливия.

Лицо его расслабилось с облегченной улыбкой.

– Ты Оливия, – поправил Уоррен, тоже широко улыбаясь.

Никакого сомнения.

На этот раз я потеряла сознание сама, без внешнего воздействия.

Придя в себя в следующий раз, я обнаружила, что нахожусь в одиночестве. В палате было темно, и я хотела позвать сестру, но потом раздумала. Вместо этого потянулась к груде газет и вскрикнула, коснувшись первой. Кончики пальцев одновременно были чувствительны и онемели. Я проверила структуру пальцев на газетной странице, на ее сгибах, но предыдущий опыт уже дал мне ответ. Казалось, что я держу листок в хрустальных перчатках. Повернув ладонь, я убедилась, что мои отпечатки пальцев исчезли.

Я постучала друг о друга подушечками большого и указательного пальцев, ожидая услышать легкий звон, как скрежет ногтей о стекло, но никакого звука не было. Я почувствовала щелчок – но не различила, – словно кости непосредственно соприкоснулись друг с другом. Странное, слегка тошнотворное ощущение; впрочем, наверно, со временем оно станет слабее. А пока я решительно взялась за газеты и начала читать.

Статьи были сложены в хронологическом порядке, самые последние внизу, и содержание их становилось все более сюрреалистическим, В статьях в мучительных подробностях, не всегда лестных и верных, рассказывалось обо мне, о моей жизни и трагической гибели.

Суть такова: Джоанна Арчер погибла в ходе неудачного нападения грабителя на квартиру сестры на девятом этаже. Я героически сражалась, но в конце концов выпала из окна вместе с грабителем, неким Батчем Льюисом из Хьюстона, Техас. Однако тем самым я спасла жизнь своей сестре.

Иронично, не правда ли? Я посмертно провозглашена героиней, хотя на самом деле никого спасти не сумела. Кажется, включая себя самое. Я вздохнула и продолжила чтение.

Сообщалось, что Оливия Арчер в критическом состоянии была помещена в частную больницу, куда не допускают даже ближайших друзей и родственников, включая игорного магната Ксавье Арчера. Анонимный источник – я догадывалась, что это за источник, – сообщал, что состояние Оливии стабильно, но она находится в коме.

Я снова пробежала страницы и подумала: «Вот оно. Целая жизнь в черном и белом. Подытоженная в течение недели и к концу этой недели ставшая уже устаревшей новостью».

Взяв лежавшее рядом зеркало, я снова взглянула на лицо, такое знакомое и в то же время совершенно мне неизвестное.

– Как? – спросила я. Спросила голосом Оливии, но с таким оттенком усталости, какого у Оливии никогда не могло быть. Как мне ежедневно смотреть на него? Все равно что общаться с прекрасным обвиняющим призраком сестры и чувствовать вину за то, что не смогла ее спасти. Но не этого я боялась и понимала это. Все, глядя на Оливию, видели мягкость, красоту и женственность. Только я видела слабость и уязвимость. Она была потенциальная жертва.

Превратив меня в мою сестру, Майках и Уоррен, сами того не ведая, совершили то, чего я больше всего боялась.

– Я наблюдаю за движениями на мониторе.

Я вздрогнула, виновато выронила зеркало и подняла голову. На пороге стоял Майках. Он ждал приглашения. Я кивнула, и он вошел, настороженно косясь на меня, как на львицу в клетке.

– Хочешь пить? – Он налил воды из пластикового кувшина и протянул мне бумажный стаканчик. Потом сложил руки на своей массивной груди и стал ждать. Вода была свежей и холодной, вкус ее не изменился, и я сразу все выпила.

– Спасибо.

Он улыбнулся, успокоенный, поставил стаканчик на стол и присел на край кровати. Для такого большого мужчины питался он с поразительной легкостью.

– Как ты себя чувствуешь?

Я задумалась. Никаких постоперационных болей. Для мертвого человека я чувствовала себя удивительно хорошо. Мин для человека в коме. Тем более для того, у кого вместо подушечек пальцев мрамор.

– Неплохо, учитывая обстоятельства.

– Так и должно быть. Ты излечиваешься быстро и без последствий. И я был очень осторожен.

Я поняла, что так он пытается извиниться.

– Спасибо.

Легкая улыбка исчезла, сменившись наморщенным лбом и полными тревоги глазами.

– Мне казалось, перемены тебе понравятся. Не перестаю думать о том, как подействует на тебя жизнь в теле сестры.

– Не обижайся, Майках, но для меня все это совершенно новое. Метаморфоза, люди, пытающиеся меня убить, не говоря уже об этом новом остром нюхе. – Вздох мой глухо отразился от стен палаты. – Я двадцать пять лет привыкала к своему лицу, а теперь… я ничего о себе не знаю.

Не знаю, кто я теперь. Джоанна Арчер? Оливия Арчер? Супергероиня двадцать первого века. Бога ради?!

– Смена личности члена Зодиака после сверхъестественного события – это стандартная процедура очистки. Конечно, случай даже для нас чрезвычайный. Обычно мы готовим субъекта к перемене, но с тобой у нас просто не было времени. Мы не хотим потерять тебя, Джоанна. Ты особенная.

Я невесело улыбнулась… Сейчас это звучит неплохо.

Майках вздохнул.

– Послушай, не знаю, что сказал тебе Уоррен, но мы на грани поражения. За последние два месяца были убиты три звездных знака, а они не были новичками. Настоящие профессионалы, элита, потомственные агенты Зодиака. Поэтому нам нужно было действовать быстро, чтобы обезопасить тебя и изменить твою личность. Теперь никто понятия не имеет, кто ты на самом деле, понимаешь?

Я не поняла, но все равно кивнула.

– И никто не знал Оливию лучше тебя, верно? Ты можешь ходить, действовать, реагировать, как она. Это большое преимущество: иначе тебе пришлось бы изучать бесчисленные привычки и вырабатывать новую личность. Для тебя это очень упрощает положение. – Он помолчал. – Дополнительное преимущество в том, что ты остаешься близкой Ксавье Арчеру.

– Я не хочу быть ему близкой, – заявила я. Майках ничего не ответил, и я уже начала воспринимать это как дурной знак. – В чем дело?

– Он в комнате ожидания. Его не пропускают уже три дня.

– Нет.

Я отвернулась, сжимая руками живот. «Он дожидается встречи с Оливией, – с горечью подумала я. – Не со мной».

Майках кивнул, с готовностью соглашаясь с моим желанием. Со слишком большой готовностью. И когда он протянул мне руку, я с опасением посмотрела на него.

– Не хочешь ли немного подвигаться?

Я не хотела, но тело мое настолько болело от вынужденной неподвижности, что я взяла его за руку и впервые за много дней встала. Закружилась голова, но спустя какое-то время я кивнула Майкаху: все в порядке. Он провел меня к креслу перед большим, во весь рост, зеркалом.

– Посиди здесь. Привыкай к вертикальному положению. Я поняла, что он делает. Он хотел, чтобы я привыкала к своему лицу, привыкала видеть себя такой же, какой увидит меня мир. Майках развернул кресло на колесиках, так что я вся отражалась в зеркале, и пододвинул соседний столик. А потом сделал нечто совершенно неожиданное. Достал из ящика в столе щетку и принялся расчесывать мне волосы.

Как у такого большого человека может быть такое мягкое прикосновение?

– Знаешь, я был знаком с твоей матерью, – заметил он, не обращая внимания на то, как я напряглась. Просто продолжал осторожно расчесывать волосы от корней до кончиков, оборачивая каждую прядку вокруг пальца, прежде чем убрать в сторону. Я отвела взгляд от своего лица и принялась наблюдать за движениями его пальцев, за прирожденной точностью хирурга. – На самом деле ты очень на нее похожа. У тебя такие же скулы… вернее, были такие же. Во всяком случае, – торопливо добавил он, когда я нахмурилась, – твоя мать была великолепна. И смертельно опасна. Я никогда ни раньше, ни потом не видел такого мастерства сражения на дубинках. По правде говоря, я был в нее слегка влюблен. Все мы были в нее влюблены.

Я молчала.

– Она все отдала, чтобы проникнуть через Ксавье в Теневой Зодиак. И было бы стыдно, чтобы ее труды пошли насмарку.

Я тряхнула головой; волосы, только что уложенные им, растрепались. «Ты не понимаешь, о чем просишь, – хотела я ему сказать. – Я не могу так смотреть на мир. Оливия родилась женственной и мягкой. А я – гибкой, как необработанная кожа». Вместо этого я произнесла:

– Не знаю, как быть супергероем. Майках в ответ мягко улыбнулся.

– Этого никто не знает. Мы просто рождаемся с особыми способностями. Подумай о том, что у тебя хорошо получалось, что тебе нравилось делать в детстве. Начиная обучение новобранца, мы обращаемся к этому. Со временем они превращаются в оружие, и его можно использовать против врага.

– Много ли способов убить агента Тени?

Взбивая волосы на моей голове, поправляя прядку там и тут почти в точной имитации прически Бриджит Бардо, он меланхолично напевал, и этот гулкий звук распространялся во всем его теле.

– Столько же, сколько существует способов умереть. «Но умереть легко, – думала я, наблюдая за ним. – Смерть всего лишь в одном вздохе. Так же близка и так же далека, как незнакомец в твоей постели. Как мои настоящие родители».

– Мой настоящий отец действительно старается убить мою мать? – спросила я у Майкаха.

– Не знаю, стоит ли мне говорить тебе это, – ответил он, не отрывая взгляда от пальцев. – Что именно сказал тебе Уоррен о твоем настоящем отце?

– Только то, что я родилась в день рождения и его, и матери, что почему-то делает меня уникальной. И что он предводитель Теневой стороны Зодиака. Наших врагов.

Майках кивнул.

– И очень сильный руководитель. До него у нас не было трудностей в уравновешивании Зодиака. Мы были практически неуязвимы.

– А что делает его таким особенным?

– Он Тульпа. – Видя мой непонимающий взгляд, он покачал головой. – Боже, ты действительно ничего не знаешь? Тульпа. Тот, кто не рожден, а создан.

В голове у меня мелькнули образы Железного Дровосека и Страшилы. Потом мужского ребра, из которого создана женщина, и самого мужчины, слепленного из глины.

– Как создан?

– Кто-то вообразил его существующим. Я молча смотрела на него.

– Понимаю. – Майках поднял руку. – Нашей западной культуре нелегко это усвоить, но восточные философы принимают это как факт. Подумай об этом. Представь себе человека, сосредоточенного, как тибетский монах. И пусть этот человек все свои мысли, всю энергию направит на создание образа существа. Сила дисциплинированного мозга так велика, так глубока, что воображаемое может стать реальностью. Возникшее существо называется Тульпой.

– Но… такое просто невозможно.

– Возможно. Такова сила разума. Ты говоришь себе: это правда – и для тебя это становится правдой. Мы все в той или иной степени обладаем способностью создавать.

Я подумала о художниках, писателях, матерях.

– Да, но никто эту способность не использует.

– Этот человек ее использовал, и использовал во зло. Он вообразил существо могучее и злобное. Настолько сильное, чтобы руководить толпой мерзавцев, как ему приказано, не испытывая никаких колебаний или угрызений совести. Однако творец этого существа не учел одного.

– Чего же?

Майках сухо улыбнулся.

– Получив от своего творца достаточно силы и материальности, Тульпа стал независим. Он по своему выбору принимает любую оболочку и действует по собственной воле. Правит и действует, как ему хочется.

– Но кто же способен вообразить такое существо? И почему?

– Ну, почему – это просто. Власть. Бессмертие. Если ты создаешь серым веществом своего мозга существо, которое будет жить вечно, придаешь ему реальность, часть тебя самого тоже будет жить вечно. А вот кто… – Майках невесело усмехнулся. – Вопрос на миллион долларов. Величайшая загадка нашего мира. Ось, на которую нанизаны все наши судьбы. Именно эту загадку пыталась разгадать твоя мать. И почти разгадала. Ей потребовалось много лет, но наконец она узнала о существовании некоего Уайатта Нильсена, родом из западного мира, но ревностного исследователя тибетских легенд. Однако он не ограничивался изучением Тибета или буддизма, но изучал религии всего мира. Его целью была собственная религия, в которую вошло бы все то, во что он фанатично верил.

«Готов создать Джима Джонса[29]29
  Джим Джонс, Джеймс Уоррен Джонс, основатель секты «Человеческий храм», «Пиплз Темпл». Это название стало синонимом массового самоубийства. В 1978 году по приказу Джонса члены секты, свыше 900 человек, покончили с собой в г. Джонстаун, в Гвиане. – Прим. перев.


[Закрыть]», – сухо подумала я, а Майках продолжал:

– Но потом его отвлекла идея Тульпы. Зачем уговаривать, увещевать, соблазнять людей, чтобы они последовали за тобой, если можно сотворить нечто, заставляющее людей это делать?

Действительно, зачем? И вот Нильсен начал создавать существо, которое не стареет, не может быть убито – бога среди смертных. Он решил, что гораздо проще и легче убедить людей делать то, что соответствует низменным устремлениям их природы – ненависти, похоти, алчности… всем семи смертным грехам, чем убеждать их делать добро. Он перестал изучать религиозные доктрины и сосредоточился исключительно на медитации, овладевая силой своего мозга. Он посвятил созданию Тульпы пятнадцать лет своей жизни.

Понимаешь, мы не знаем, можно ли убить Тульпу – по крайней мере пока мы не нашли для этого способа. Зоя считала, что если каким-то образом убить его творца, может возникнуть брешь между ними, и мы сможем этим воспользоваться, проникнуть в организацию Тени или просто убить Тульпу.

– Значит, моя мать подбиралась к этому Тульпе, чтобы узнать, кто его творец?

– Она много лет добивалась его доверия, скрывая свою личность, маскируя свой запах. Это было нелегко, но она была упряма. – Майках восторженно покачал головой. – Она была так убедительна, что у нас кое-кто начал задумываться, на чьей она стороне. Однако она постоянно сообщала нам информацию, дававшую нам преимущество, помогала предотвратить нападение или спасти жизнь члена Зодиака.

– Она завоевывала его доверие?

– Да, – кивнул Майках. – И использовала все для достижения цели.

Включая свое тело.

– Он не мог себе представить, что его величайший враг ляжет с ним в постель.

– Большинство мужчин не способны на это. – Майках положил руки мне на плечи, заставив меня поднять голову и встретиться с ним взглядом. – Не думай, что она не любила тебя, Джо. Ты хотела узнать, кто твой отец, и я рассказываю тебе. Он чистое, неразбавленное зло. – Я поморщилась. – По он спал с настоящей богиней чистоты и даже не знал этого. У нее была возможность избавиться от беременности, но даже зная, что, сохранив тебя, она рискует всем, для чего работала, она не стала делать этого. Она хотела тебя. Даже больше, чем его.

Она хотела меня. Но она и бросила меня.

– Так что же произошло?

Он улыбнулся, но улыбка была сдержанной.

– Она достигла успеха.

– Правда? Он кивнул.

– И как раз вовремя. Вскоре Тульпа учуял бы ее беременность. Но она нашла Уайатта Нельсона и сразу сама его убила. Сумела уйти и исчезла, как дым.

Проблема в том, что всякий раз, убивая кого-то, ты уничтожаешь его опознавательный запах, а на его месте оставляешь свой. Это прекрасно, если тебе нужно признание, но очень плохо для конфиденциальности. Когда Тульпа узнал, что его предала твоя мать, он обезумел от ярости.

– Но стал ли он слабей? Майках покачал головой. – Он стал сильней. Словно перерезав нити марионетки ты обнаруживаешь, что только освободила ее. Вера других Теней была достаточно сильна, чтобы он продолжал существовать, и поэтому он получил свободу. Он мог уничтожать все, что хотел, разрушать и править организацией Тени по своему усмотрению. А он больше всего хотел найти Зою и убить ее. И тут Зоя проявила свою гениальность. В то время как он повсюду искал ее, она замаскировала свой запах, приняла на себя новую личность и стала жить с Ксавье. Она скрывалась прямо у трона Тульпы. Вскоре после этого родилась ты – ребенок Ксавье для всего мира.