Текст книги "Аромат теней"

19

По пути в Сад Сатурна мы миновали еще множество коридоров. Уоррен показал мне детское отделение – в подтверждение воздух прорезал звонкий, словно колокольчик, смех, – а потом сделал короткую остановку у комнаты, в которой находились кошки всех форм и размеров; они расхаживали, сидели, играли или спали.

– Мы их разводим, – объяснил Уоррен, беря из-за решетки на руки абсолютно белого персидского котенка; два широких голубых глаза не мигая смотрели на него, и лицо Уоррена смягчилось. – Кошки – наши стражники. У них природный территориальный инстинкт, и они хорошо охраняют свое пространство. И как бы агенты Тени ни маскировали свою сущность, кошки их распознают.

– Думаю, не из этой ли стаи Луна? – Я наклонилась ближе.

– Тебе дала ее Зоя?

– Она дала ее Оливии. – Я провела пальцем по мягкой шерсти на щеках котенка. – На одиннадцатый день рождения. С тех пор кошка жила у нее.

Котенок закрыл глаза и потерся о мою руку, все его маленькое тело задрожало с таким громким мурлыканьем, что, казалось, способно сотрясти все здание. Уоррен весь расцвел, поцеловал котенка в голову и вернул на место. И покраснел, заметив, что я наблюдаю за ним.

– Прекрасный подарок. Они умеют яростно защищаться.

– Можешь мне не рассказывать. – Я вспомнила разрезанные глазницы Батча и остатки глаз, падающие мне в руку. В этот момент в комнату вбежал маленький мальчик, протиснувшись между нами, за ним слышался гневный крик. Мальчик бросился к решетке и начал карабкаться по ней так быстро, что я поняла: он не в первый раз осуществляет этот план бегства. Уоррен одной рукой схватил его; я смотрела на светлые волосы мальчика, а он дергался и извивался, пытаясь дотянуться до котенка.

– Марк!

Высокая женщина в простом белом платье протянула руки и взяла мальчика у Уоррена, прижав его к себе привычным жестом собственника. Ребенок завопил, женщина только поморщилась, словно говоря: «Простите за неудобство, но вы же понимаете». Я уверена, что это сопровождалось бы закатыванием глаз, если бы у нее были глаза.

– Они такие буйные в этом возрасте, проговорила она с напряженной улыбкой.

– Уж такие они, – отозвался Уоррен.

Я промолчала, уставившись на сморщенную, покрытую шрамами кожу на месте глаз.

Однако Марка внешность женщины не интересовала. Поняв, что вырваться не удастся, дотянуться до котенка тоже, он завыл, словно зимний ветер, и все лицо его буквально вспыхнуло.

– Отдайте мне моего стражника!

Я отвернулась, одной рукой прикрывая глаза, другой прижимая котенка к груди: гнев ребенка ударил меня в шею. Лучи света, миновав меня, ударили в бетонные степы, вместе с криком. Я услышала звук шлепка, вскрик обиды, и свет исчез, как будто фитиль свечи сжали пальцами.

Когда я пришла в себя, мальчик уже исчез, но женщина осталась. Она тревожно улыбнулась и сложила руки на груди.

– Кто-то неосторожно поведал Марку, что он следующий в линии знака Девы, и он в это поверил. И теперь требует своего стражника, свой кондуит. В последние дни он особенно упрям и своеволен.

«Очень мягко сказано», – подумала я.

– Нужна помощь? – осведомился Уоррен, наклоняя голову в сторону щебечущих, кричащих, резких детских голосов, которые отражались от бетонных стен. Эти звуки усилили мою головную боль.

– Пожалуй, – согласилась женщина. – С ними только Сандра и я. Остальные дежурные матери в классах. Но сначала… – Она, приподняв брови, повернулась ко мне.

– Прости, – встрепенулся Уоррен. – Куда делись мои хорошие манеры?

– Я уже много лет себя об этом спрашиваю. Я улыбнулась – женщина мне сразу понравилась – и протянула руку.

– Оливия.

Она отыскала мою ладонь и крепко сжала, каким-то неведомым способом разглядывая меня.

– Рена, – назвалась она. – Дежурная мать потомства Зодиака; я наблюдаю за их развитием в течение первого жизненного цикла. Как видишь, у Марка есть способ пробираться в отделение контроля.

– Это из-за него…

– Мои глаза? – промолвила она. И я поняла, что если бы не эти шрамы, она была бы прекрасна. – Боюсь, что да, хотя и не он. У нас было другое дитя Света, задолго до Марка Я здесь дежурная мать уже сорок лет. И была свидетелем первого жизненного цикла Уоррена.

– Правда?

Присмотревшись, я разглядела легкие морщинки, скрывающиеся на висках под волосами, убранными в низкий пучок. Эти морщинки от возраста, а не шрамы; также были и у нее на лице, хотя эти я заметила, только когда она улыбнулась. Принимая во внимание ее слова, я бы дала ей шестьдесят. Весьма полные жизни шестьдесят.

– Давайте не вдаваться в это. – Уоррен вклинился между нами.

– Как-нибудь в другой раз, – заговорщицки шепнула мне Рена, помахала рукой и направилась в детское отделение.

– Сейчас вернусь, – обронил Уоррен, направляясь за ней. – И мы пойдем в сад…

Я кивнула, но он уже уходил, отдалялись и голоса детей, и звуки его походки.

– Ну, что теперь? – Я прижала к груди комок шерсти. Получив в ответ только мурлыканье, я решила осмотреться. Коридор был пуст, но по-прежнему странные знаки и символы вспыхивали при моем приближении, по мере того у как я удалялась от населенной части, продолжая гладить кофтенка. Вскоре я встретила коридор, которого раньше не видела. Вход в него закрывали тяжелые двойные двери без замка.

– Явное приглашение зайти, – сказала я в мягкую колючую шерсть.

Коридор оказался мрачным и холодным. При моем приближении огни не вспыхивали, а комнаты, расположенные по диагонали друг от друга, были с зарешеченными окнами и темные внутри. Котенок беспокойно зашевелился у меня на руках. Я поняла это как знак, что мне не стоит здесь находиться, и уже собралась было назад, когда одна дверь неожиданно раскрылась. Появилась Грета, что-то негромко говоря, и я бы окликнула ее, если бы за ней не следовала Чандра. Женщины вели третью; они держали ее за руки и негромко уговаривали.

Я сразу узнала эту женщину. Платье у нее грязное, и она кажется более худой, чем в комиксе, но это Текла. Она неохотно шаркала ногами, шла опустив голову и как будто ничего не видя. Сопровождающие женщины продолжали ее уговаривать, и я попятилась, не желая им мешать.

И тут у меня в кармане зазвонил телефон Оливии. Котенок у меня на руках проснулся, и я принялась лихорадочно шарить по карманам, чтобы прекратить это «Вива Лас-Вегас». Котенок впился коготками мне в грудь, а Чандра громко выругалась.

– Оливия Арчер, – ответила я, бросая Чандре и Текле виноватую улыбку. Но кто бы ни был на том конце, я этого не выяснила, потому что Текла подняла голову и посмотрели прямо мне в глаза.

– Я… Не зная, что делать, я просто закрыла телефон. Текла продолжала разглядывать меня.

– Простите, – сказала я, не уверенная, к кому именно обращалась. Грета заметила перемену в Текле, и взгляд ее перемещался от меня к ней и обратно. Чандра продолжала свирепо пялиться на меня.

– Я тебя вижу.

Мы все застыли, за исключением Теклы, которая снова и снова произносила эти слова, голос ее становился все громче.

– Я тебя вижу.

– Текла, милая, – успокаивала ее Грета, крепче беря ее за руку и пытаясь увести. – Пойдем.

Но глаза Теклы не отрывались от меня, и она неожиданно направилась ко мне.

– Я тебя вижу, – в который раз повторила она, и Чандра удивленно ахнула, потому что Текла вырвалась из ее рук. Грета тем временем рылась в карманах. Она достала шприц, но Текла была уже за пределами досягаемости.

– Назад, Оливия! – крикнула Грета, но я боялась сдвинуться. Гели останусь на месте, Текла будет довольна, а Чандра и Грета восстановят контроль над ней.

Чандра действительно быстро оправилась и схватила Теклу, но на этот раз та развернулась и слепо ударила. Удар пришелся Чандре по носу. Та отскочила, Грета снова закричала, а Текла побежала.

– Предатель! Предатель! Предатель!

Она быстро достигла меня, и я успела только выпустить котенка. Он скрылся за двойной дверью, я попыталась последовать за ним. Но Текла опрокинула меня, прижала, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от моего.

От нее пахло немытой кожей и тяжелыми воспоминаниями. Я не сопротивлялась, не желая причинить ей боль. К счастью, рядом неожиданно оказалась Грета, шприц она держала наготове. Текла заскулила, когда ее укололи, обратилась лицом к Грете и сразу уснула.

Я расслабилась, а Чандра и Грета начали поднимать потерявшую сознание женщину.

И тут голова Теклы дернулась, и он ожил в ее лице.

Кожа и кости лица Теклы вытянулись, и на меня смотрел Тульпа.

– Я вижу тебя, – вновь заявила текла, но его голосом, гнилым и угрожающим. – Думаешь, ты здесь в безопасности? Ты не можешь скрыться от меня. Я твой призрак… Я твоя ядовитая судьба.

– Боже!

Неожиданно рядом оказался Уоррен, он стал отрывать ее – его – от меня. Это удалось сделать только втроем, а лицо продолжало издеваться надо мной. На полпути к палате Теклы ее голова качнулась и упала на грудь, а когда поднялась, она снова уставилась на меня. И взгляд ее, и шепот были умоляющими.

– Предатель…

Затем дверь палаты захлопнулась, и я осталась лежать на полу, а мой глиф словно прожег мне дыру в сердце.

20

Прошел час, прежде чем удалось успокоить Теклу. Потом Чандру отправили предупредить всех, что тренировка в Саду Сатурна откладывается, и мы все собрались в кабинете Греты, которая занялась приготовлением чая, хотя руки ее еще дрожали и она нервно поглядывала на меня. Очень долго Уоррен вообще не смотрел на меня.

Мы пытались разобраться, что произошло с Теклой. Я почувствовала себя лучше, потому что все видели Тульпу, взиравшего на меня с пустого лица Теклы, но облегчение было недолгим: даже Уоррен не мог ничего объяснить. Но когда я рассказала о предыдущей ночи, о том, как сон перешел в кошмар, в котором Тульпа разговаривал со мной отчетливо, как по телефону, причина Уоррену стала ясна.

– Очевидно, Аякс сообщил ему о тебе. – Уоррен отодвинул чашку. – Он знает, что ты его враг, новый Стрелец. И дает понять, что ты стала его целью.

– Он хочет отомстить за предательство Зои, – вздрогнув, негромко сказала Грета.

– Ну, ладно, – согласилась я. Мне это не поправилось, но ход мыслей я уяснила. – Но как он попадает в мои сны? В убежище?

– Ну, на самом деле он не в убежище, моя дорогая, – заметила Грета, несколько успокоившись после моих объяснений. Подозрения, вызванные обвинением Теклы, рассеялись, хотя и не были забыты. – Сон – это просто психическая энергия, а твой сон прошлой ночью связан с испытанной травмой. Я считаю, что у тебя был очень тяжелый день и ты, как и Текла, раскрыла перед ним свое сознание и попала под его влияние.

– Значит, он может добраться до меня? В любое время?

– Не физически, – покачал головой Уоррен. – Здесь ты в безопасности.

– Так почему женщина с лицом демона душила меня, Уоррен? – резко спросила я.

Па его лице ясно читалось подозрение.

– Послушайте. – Я поднялась так быстро, что чуть не перевернула стул. – Я этого не делала! Я даже не притронулась к ней. Я назвалась, и она набросилась на меня. Она посмотрела прямо на меня и сказала…

Я запнулась, вспомнив, что она мне сказала.

– Сказала, что видит тебя, – почти неохотно закончила за меня Грета. – И назвала тебя предателем.

Да, назвала. И хоть Уоррен молчал, когда мы ушли от Греты и направились в Сад Сатурна, ему ничего не нужно было говорить. Его гнев острым копьем врывался в меня, горел белым пламенем, рвался наружу, умирая в моих конечностях. И оставалась тщательно спрятанная оболочка вины, которую гнев окружал, словно защитной оболочкой.

Когда мы начали подниматься по лестнице, Уоррен бросил на меня быстрый взгляд, он стиснул зубы, и ощущение гнева и вины сразу ослабло.

Я сделала вид, что ничего не заметила, но про себя подумала: «В чем он чувствует себя виноватым?»

Когда мы достигли верха, перед нами оказалась дверь, и Уоррен отступил, чтобы я могла заглянуть в нее. И, несмотря на все, спустя несколько мгновений я начала улыбаться. В помещении были люди; одних я узнала, других нет, но улыбалась я не поэтому. В белоснежной комнате на полу лежали маты, они же висели на низких стенах, на стальных балках напротив друг друга были развешаны боксерские груши. Вдоль дальней стены стояли корзины с веревками, щитками, боксерскими перчатками; корзины были полны доверху. Да, помещение в форме пирамиды, и стены зеркальные, но все равно это школа боевых искусств. Впервые за все время я почувствовала себя дома.

Группа жестких людей – а они жесткие, судя по сдержанному выражению лиц, скрещенным на груди рукам и внимательной настороженности, – по-видимому, ждала нас. Я посмотрела на них – в зеркальной комнате казалось, что их гораздо больше, чем на самом деле, – и чай Греты у меня в желудке превратился в кислоту. Мне даже принюхиваться не нужно было, чтобы понять, что Чандра уже рассказала всем о том, что случилось в больнице.

– Прошу внимания, – без всякой необходимости произнес Уоррен. – Это Оливия, новый Стрелец Зодиака.

На кивки и негромкие приветствия я ответила своим кивком. Я покосилась на Чандру, которая начала хмуриться, как только мы вошли, и остановила взгляд на лице Ванессы, открытом и дружелюбном, хотя и в нем я заметила настороженность, которой не было в комнате с сейфами.

Майках сидел в углу на скамье, которая, казалось, в любой момент может рухнуть под его тяжестью. Феликс делал упражнения на растяжку; он помахал мне рукой со своего мата. К противоположной стене прислонился мужчина, которого я не знала; он сидел, поджав под себя ноги, сложив руки на груди, и откровенно разглядывал меня черными глазами.

Я стала делать то же самое, оценивая каждого, и быстро распределила всех присутствующих на три категории. Возможные союзники: Майках, Феликс и Ванесса. Противники: несомненно, Чандра и, возможно, Х-фактор – мужчина, с которым я еще не знакома. Еще присутствовал Уоррен, но почему-то его я никуда не смогла отнести.

– Поскольку Оливия выросла не в Зодиаке, она не знает, какие у нее способности, у нее нет личного кондуита и она не может выслеживать агентов Теней. Поэтому она должна оставаться в убежище…

– Вот так супергерой, – обронила Чандра.

– Она спортивна, быстро учится, но ничего не знает о нашей истории и о наших способах ведения войны, поэтому ей еще многое нужно усвоить. Я надеюсь, вы все ее поддержите, и со временем она сможет жить в соответствии со своим… потенциалом.

Он собирался сказать еще что-то. Я уже видела, как слова рождаются у него на губах, но в последний момент он передумал. Тем не менее мы с ним связаны, и поэтому в моем сознании возникли три слова. Происхождение. Наследие. Легенда.

«Значит, он нес еще хочет верить, – подумала я, посмотрев на него. ….. Происшествие с Теклой по крайней мере его не заставило изменить мнение».

– Если она так беспомощна, как она убила Батча?

Все повернулись к человеку у стены. Его темные глаза блеснули, когда он встретился с моим взглядом, но в остальном лицо его оставалось бесстрастным, на нем не было эмоций, не было ни осуждения, ни одобрения.

Что ж, в эту игру могут играть двое. Я похлопала ресницами, сложила руки на груди и ответила так, как могла бы ответить Оливия.

– Он споткнулся.

– Споткнулся? – холодно повторила Чандра.

– О мою кошку.

Это больше соответствовало образу Оливии, чем, скажем, «О, я пытала этого ублюдка, пока он не упал и не истек кровью у моих ног». К моему удивлению, все закивали. За исключением того одинокого незнакомого мужчины. Он продолжал буравить меня холодным неподвижным взглядом. «Все-таки, не из категории союзников», – сухо подумала я.

– У тебя был стражник еще до того, как ты стала членом отряда Зодиак? – поинтересовался Феликс. – Это означает, что у тебя хорошо развита интуиция.

– Интуиция – наш общий дар, – напомнила Чандра. Ванесса, либо не заметив, либо не обращая внимания на яд в ее голосе, добавила:

– Мы соединяем интуицию с другими талантами, занимая свое место в Зодиаке.

– А что за другие таланты? – спросила я, стараясь не смотреть на человека у стены. Относительно него у меня даже догадок не было.

– Начнем с твоего талисмана, – продолжил Майках. – Каков он?

– Твой глиф, – подтолкнул меня Уоррен.

– Хорошо.

Я расстегнула молнию на груди.

– Можно догадаться, в чем ее таланты, – заявила Чандра.

Я вспыхнула и начала застегиваться.

– Нет, это не талант, – бросил Чандре человек у стены, и когда я на этот раз посмотрела на него, уловила кое-что еще, кроме явного безразличия. Он оттолкнулся от стены, гибко скользнул, придвинулся ко мне. Как. и большинство самцов, привыкших властвовать, он занимал очень много места.

– Тебя недооценивают. – Он остановился напротив меня. – Замечают только внешность, все эти выпуклости, изгибы, мягкость. Это такой же камуфляж, как маскировочный костюм солдата или краска на лицах дикарей Амазонки, потому что люди видят то, что ожидают увидеть.

Он улыбнулся. Его улыбка говорила: «Но мы-то в курсе».

Мне неожиданно захотелось ударить его по лицу. Он считает, что все обо мне знает, не представляя себе, кем я была и кем стала. Он ничего обо мне не знает. Но я молчала, внимательно следя за тем, как он протянул руку и расстегнул мне молнию.

– А ты кто такой?

– Хантер, – ответил он настолько уважительно, насколько может мужчина, рука которого у тебя на груди. Я заметила, что кожа у него золотистого цвета. Такой цвет невозможно купить или подделать; волосы, черные и блестящие, собраны в короткий конский хвост. «Такой же подтянутый, как они все», – подумала я. Раскрыв мне куртку, он отступил, чтобы все могли лицезреть. Я держалась уверенно, приспуская верх спортивного костюма, но на это требовались большие усилия. Места на моей коже, которых коснулись его пальцы, нагрелись, словно под ними тлели небольшие огоньки.

Я не смотрела на Уоррена. Не хотела видеть его усмешки или понимающего выражения глаз: ведь мы с ним связаны, и он знает, какие чувства вызывает во мне этот Хантер.

– Ну и что? – Хантер пожал плечами, движение было едва заметно. – Я Овен. Мои таланты физические.

– Схватка без оружия? – Я попыталась не говорить вызывающе.

Ну ладно, говорила. Нет, на самом деле, нет.

– А что? – Он клюнул на приманку, и я поняла, что он имел в виду, говоря о физических талантах. Он едва шевельнул мышцей, и между нами пространство как будто сократилось. – Любишь драться?

Уоррен рядом со мной кашлянул, но я не обратила на него внимания и повела плечом: невинная овечка, ждущая уроков от Мистера Боевые Искусства. Дернула бровью.

– Можно поспорить.

– На что? На коробку конфет? – вновь возникла Чандра. Я развернулась, собираясь объяснить Чандре «на что», но Уоррен оказался рядом, он преградил мне дорогу своим телом.

– Мне нужно уходить. У меня совещание с Гретой. Надеюсь, без меня с тобой ничего не случится, Оливия?

Воспоминания о подозрениях Уоррена еще жгли мне сознание. «Можно догадаться, – подумала я, – о чем это совещание».

– Тогда поверь, что я – один из твоих больших талантов. – Я, обратив против него всю свою враждебность, произнесла это так тихо, что только Уоррен смог меня услышать.

Он с явным неодобрением взглянул на меня, а я, наморщив нос, помахала мизинцем. Точно как Оливия.

– Так что это? – спросил Майках, наклоняясь, чтобы рассмотреть мой глиф, после того как стихли звуки необычной походки Уоррена. Я воспользовалась возможностью отойти от Хантера, посмотрев себе на грудь. Глиф едва виднелся на коже, и я поморщилась, вспомнив, как он жег мне грудь, пульсируя, как второе сердце.

– Это стилет. Чандра фыркнула.

– Вовсе не стилет. Всего лишь лук со стрелой.

Я снова взглянула и решила, что она, скорее всего, нрава. О более. Отравление перекисью водорода. Уже. Чувствуя замешательство, я обратила взор на Майкаха. После чего последовал прилив разочарования. Часть меня как будто хотела, чтобы это был стилет.

– Он просто расплывчатый, – упрямо сказала я и повернулась к зеркальной стене за собой.

– Чандра права, – заметил Хантер, вставая за моей спиной. Глядя на него в зеркало, я решила, что мое первое впечатление было неверным. Он совсем не безынтересен. Дрогнувший рот свидетельствует о чувстве юмора, а в этих непроницаемых глазах виден интеллект. В том, как он движется, есть что-то властное; он все замечает и при этом не болтлив.

Возникшее ощущение тревоги не помешало мне подумать: «Есть ли что-либо более соблазнительное, чем опасный мужчина?»

Хантер протянул руку, его широкие плечи закрыли в зеркале остальных, он провел рукой по линиям моего глифа, и на моей коже вспыхнула маленькая стрела.

– Это лук со стрелой. Видите?

У меня в сознании звучал голов Оливии, счастливое птичье щебетание: «Как мне везет! Первый день на работе, и уже у меня бойфренд супергерой!»

Тем временем мой собственный голос совершенно отказал. Я просто стояла, демонстрируя свою грудь. Сильно затвердели соски. Отлично. Я скользнула взглядом по лицу Хантера, который теперь явно забавлялся.

– И каков же твой талант? Он улыбнулся.

– У меня их много. Еще бы.

– Лук и стрела – это сильный талисман, – произнес он на этот раз громче. – Очевидно, это символ Стрельца, но в этом есть и личный мотив. Готов поклясться; один из твоих талантов – честность…

– До глупости, – вставил Майках.

– Решительность. Верность. Гордость.

– Не позволяй Хантеру очаровать себя, – встрепенулась Чандра. – Эти качества есть у всех Стрельцов.

Я повернулась, глядя ей в глаза, и поняла, что мы с ней никогда не станем друзьями. Приподняла узкую бровь.

– А у тебя они есть?

– В высшей степени, – изрекла она, скривив нижнюю губу.

– А что ты знаешь о кондуитах? – спросил Хантер, становясь между нами.

Кондуиты – это концентраторы энергии; кондуиты – выразители воли агента. Каждый кондуит делается специально для своего владельца; он дополняет способности и таланты владельца с помощью средств насилия, смерти и крови. Хотя Оливия, конечно, никогда бы так не сформулировала.

– Ну, они обычно бывают очень острые, – ответила я, заставив Феликса и Майкаха рассмеяться. Хантер сузил глаза, Чандра свои закатила. – Они бывают разных форм и размеров, некоторые из них пиротехнические, и все они восполняют силы владельца.

Вот. Достаточно сбалансированный ответ. Не слишком сложный и не слишком глупый.

– Это верно. Когда я создаю оружие, я принимаю во внимание физические и духовные возможности агента, затем создаю кондуит индивидуально для каждого. Он обладает собственной жизнью. Становится твоим товарищем, твоим напарником. Конечно, это означает, что мне нужна полная откровенность и честность, чтобы оружие усиливало твой потенциал. При таком условии я сотворю нечто соответствующее твоему темпераменту, твоему мозгу и сердцу.

– Что-нибудь такое, что пускает мыльные пузыри с верхушки.

– Боже, Чандра! – Феликс опустил голову на руки.

Я видела, что и он, и остальные считают, что мне не справиться с этой маленькой гермафродиткой. Смехотворно, хотя это означает, что я хорошо выполняю работу казаться Оливией.

Хантер извлек из ножен – вернее, развернул – свой собственный кондуит и отдал мне. Это был двенадцатифутовый хлыст из прочной черной кожи, усаженный острыми шипами.

Сердце мое начало колотиться. Спокойно, девушка.

– Что еще ты знаешь об их использовании?

Я взяла хлыст в руки, внимательно его разглядывая, и на этот раз гордость заставила меня немного раскрыться.

– Если тебя ударил кондуит врата, ты умрешь, хоть ты и сверхчеловек. Но если используешь кондуит против его владельца, против его товарища, ты не только убьешь его, но и кое-что у него заберешь. Часть его силы, поток энергии. Он умрет, а у тебя появится возможность двенадцать часов ходить никем не замеченным. Никто не сможет найти тебя: ни человек, ни Тень, ни Свет. Словно ты не существуешь.

Хантер протянул руку. Я посмотрела на нее, возвращая кондуит. Можно очень многое сказать о человеке, изучив его руки. Руки Хантера загорелые и элегантные, несмотря на мозоли на ладонях.

– Батч? – спросил он, сворачивая хлыст.

Я кивнула.

– И каково это было? Я взглянула на Ванессу.

– Я чувствовала себя невидимой. Неуязвимой.

Все притихли.

– Никто до сих пор не делал этого. Не использовал кондуит против его Теневого партнера. Это могучая магия.

– И соответствует легенде… – заметил Феликс, глядя на Хантера.

– Да бросьте! – выкрикнула Чандра. – Эта? Эта кремовая лесбиянка – Кайрос? Тот самый необыкновенный индивид, от которого зависит судьба всех нас? Очнитесь!

Но все молчали, и она сложила руки на груди.

– Кто-нибудь из вас слышал, что я рассказала о Текле?

– А ты слышала, как я сказал: если ты опять все это начнешь, будешь объясняться с Уорреном? – заявил Майках. – Ты знаешь, что он думает… о ней.

Он махнул в мою сторону, и впервые я увидела в его взгляде какую-то тень. Я резко выпрямилась: для меня было неприятным сюрпризом то, что Майках сам может в меня не верить.

– Уоррен там был! Он был свидетелем того, как Текла ее обвинила! ….. вызывающе сказала Чандра. – Она ведь это сделала? Назвала тебя предателем?

– И твое восприятие не могло тебя подвести, Чандра?

– Заткнись, Феликс.

– Заткнись, Феликс, – передразнил он.

Но я перестала обращать на них внимание. В комнате потемнело, и я почувствовала какое-то движение, словно шевельнулась сама земля. По зеркальным стенам пробежали разводы, психоделические волны превратили помещение в любовный шалаш. «Любовный шалаш Чарльза Мэнсона[54]54
  Чарльз Мэнсон – гуру общины хиппи, в 1969 году убивший жену режиссера Поланского актрису Шерон Тейт и шестерых ее друзей. – Прим. перев.


[Закрыть]», – подумала я, содрогнувшись, когда волна оникса прокатилась по мне.

– Это комната настроений, – ответила на мой непроизнесенный вопрос Ванесса. – Она реагирует на эмоции. Когда мы тренируемся, она следит за схваткой, определяя победителя. Видишь вот эти круги?

Я видела их. Среди разноцветных вспышек света, прыгавших по матам, выделялись два овала, расположенных диаметрально противоположно по отношению друг к другу.

– Подойди к одному, – попросила Ванесса.

Я двинулась вперед, обнаружив, что пол слегка пружинит – совсем не так, как в обычном тренировочном зале. Но риска подвернуть ногу не было. Пол словно приподнимался, поддерживая мои движения. Когда я подошла к первому кругу, стены и пол неожиданно потеряли цвет, многоцветие сменилось абсолютной чернотой, и я словно оказалась в центре Вселенной. «Вот зачем губчатый пол», – поняла я. Если бы не его покрытие, я бы совершенно потеряла ощущение равновесия. Но вот загорелись огоньки, звезды усеяли небо, и среди них плыл наклонный крест со стрелой на одном конце.

– Ха! Глиф Стрельца, – усмехнулся Феликс, глядя прямо на Чандру. – Никогда раньше такого не видел.

– Да иди ты… – ответила она, но его слова как будто лишили ее паруса ветра. – Ты не видела глиф. Не видела его.

– Хватит! – Я отступила от круга, и Вселенная поблекла, а потом умерла. Вновь появились зеркальные стены пирамиды, ослепив меня, но только на мгновение. – Как я могу быть предателем? Я только что оказалась здесь. Всего несколько недель назад я вообще представления не имела о Зодиаке и отряде… верно, Майках? И я ничего не знала о Страйкере.

– Неважно, – настаивала на своем Чандра, не дав возможности Майкаху ответить. – Текла медиум, и. она воспринимает душевную суть… или воспринимала. Она чувствует, что ты собираешься делать. Знает это еще до того, как ты сделаешь.

– Значит, она там предсказывала будущее? Что я предам вас всех? – Я осмотрелась в ожидании реакции. Никто не сказал «да», но никто не произнес и «нет». Я раздраженно покачала головой. – Зачем это мне? Мне это ничего не даст.

– Зато даст твоему отцу.

– Ты имеешь в виду существо, которое пыталось меня убить? – выкрикнула я, поворачиваясь к Чандре. – То, что напало на меня через Теклу? – Я фыркнула. – Я, я работаю на него!

– Я тебе верю, – заявил Феликс, подходя ко мне. – Нам известно, что Кайрос должна одновременно принадлежать Свету и Тени. Это было предсказано. И вот теперь мы это лицезреем. К тому же Уоррен считает, что твое место здесь.

«Считал», – сухо подумала я. Но не стала говорить этого Феликсу. Приятно иметь кого-нибудь на своей стороне.

– Жаль, конечно, но не имеет значения, во что веришь ты или что считает Уоррен, – заметила Чандра, и по потолку пронеслась сине-зеленая искра. Она пролетела над нашими головами, и ее зелень казалось газообразной и недоброжелательной в тусклом свете. – Надо голосовать.

– Голосовать?

Это было все, что ей понадобилось, чтобы обрести уверенность. Чандра задрала квадратный подбородок и подбоченилась.

– Вот именно. Ты не выросла в Зодиаке и ничему не научилась в свои первые два жизненных цикла. Действия или бездействие твоей матери не дали тебе такой возможности и привели к нарушению равновесия. Так поступает бродячий агент.

– Она дочь Зои Стрельца! – гневно воскликнула Ванесса.

– Да, а каково твое происхождение, Чандра? Пьяные жалобы после неудач не в счет!

У меня поднялись брови; я ожидала нового «Иди ты, Феликс!», но Чандра просто стиснула зубы – очевидно, такие издевки она слышала и раньше – и по-прежнему считала своей главной целью меня. Я терпела, пока она не вторглось в мое личное пространство.

– Я только говорю, – сказала она, поворачивая голову так, чтобы смотреть мне прямо в глаза, – что Кайрос должна уметь отслеживать восход и закат луны, не сверяясь с картой.

– Кто-нибудь такой же прекрасный, как ты?

Весь кислород из зала словно ушел в общий удивленный издох. По стенам заклубились тучи, серые на сером фоне, пока потолок весь не затянулся ими, стены стали не видны, пол скрылся в тумане. Действительно комната настроений.

– Я сейчас…

– Ударишь меня. Да, знаю. И что потом? Заберешься на дерево и будешь колотить себя в грудь? Как страшно! У тебя нет никаких доказательств.

Мне казалось, что у меня есть время подготовиться и отразить удар. Но, очевидно, я еще не обладала скоростью супергероя. Чандра действовала быстро и жестко – влепила ладонью по щеке, расцарапав ее ногтями. Моя голова дернулась, и я отшатнулась. Поднесла руку к лицу. На щеке горели кровавые борозды, рука оказалась в крови.

– Ты меня расцарапала.

– Ничего, все зарастет, – с ухмылкой проронила она.

Несколько мгновений я стояла, прижав руку к щеке и ничего не делая. Потом разрыдалась. Громкие крокодиловы слезы с широко раскрытым ртом. Одним полузакрытым глазом я видела, как Чандра опустила руки и с насмешливым выражением лица начала поворачиваться к остальным. Вероятно, никогда раньше не видела супергероя в слезах.

Хантер еще не успел закончить предупреждающий окрик, как я ногой ударила Чандру в грудь. Я отклонилась, вложив всю силу инерции в движение бедер, и Чандра пролетела через весь мат, ударилась о противоположную степу, и ее череп с громким треском поцеловался со своим отражением. Грета сказала, что Чандре понадобится время, чтобы справиться с горем, вызванным моим появлением, но я решила, что небольшая встряска тоже ей поможет.