Текст книги "Тайные фрегаты"

Глава 61

В 1714 году скончалась королева Анна.

На британский престол вступил курфюрст Ганновера Георг Людвиг, провозглашенный английским королем Георгом Первым.

Языка своих новых подданных владыка небольшого немецкого княжества не знал, а с министрами и другими высокопоставленными лицами королевства пытался объясняться на довольно скверной латыне. К тому же этот невысокий мужчина с крупными чертами лица и чувственными губами оказался на редкость подозрительным и упрямым. Имел пристрастие к изысканным кушаниям и кровным лошадям, а доверял лишь двоим туркам – Мустафе и Мухаммеду, которых еще в молодые годы привез с войны на Балканах.

Языковая проблема и личные качества не имели бы большого значения, если бы не последующие поступки Георга. Вскоре после коронации вся Англия потешалась над дальним родственником короля Карла Первого, «тирана» и «врага государства», казненного на главной площади Лондона. Все понимали, что волею династических причуд он стал номинальным повелителем сильной и богатой страны и просто не знает, как надо выполнять простейшие королевские обязанности.

Много пересудов и слухов вызвало то, что на новое место службы Георг явился без жены. Знающие люди объясняли, что несколько лет назад его легкомысленная супруга неосторожно увлеклась красавцем драгунским полковником. Странным образом кавалер внезапно исчез и живым его больше никто не видел. (Некоторые бессовестные газетеры утверждали, что тело бравого вояки разрублено на куски свирепыми турками и замуровано в фундамент княжеского дворца.) Что касается самой княгини, то у нее забрали детей и послали доживать остаток дней в какое-то германское захолустье.

В конце концов, семейные дела немецкого князька мало волновали людей. Но в Лондон новый король явился в сопровождении двух весьма пожилых фрау. Вскоре стало ясно, что одна из них отличается крупными формами и глупостью, другая – страшной худобой и сварливостью. Вся прекрасная половина столицы сочла появление иностранок в должности королевских фавориток оскорбительным вызовом и национальным позором. Немок окрестили «Слон» и «Жердь». Мужчины оказались менее впечатлительными, они быстро определили, что обе фрау жадны без меры, взятки берут по любому поводу и в любом количестве, а в делах ничего не понимают. Все единодушно согласились с мнением одной отчаянной газетенки, осмелившейся написать: «Лондон удостоился великой чести видеть таких шлюх, которых не показывают и в самом дрянном провинциальном балагане».

К счастью для всеобщего благополучия, Георг и его турки не читали английских газет.

Несомненно, король имел право устраивать частную жизнь по собственному усмотрению. Сложнее обстояло дело с другими проблемами. Монарху очень скоро, без лишних церемоний дали понять, что теперь он правит не в родной Германии и пора забыть о некоторых привычках самодержавного провинциала. Воспитание началось с мелочей.

Один из первых неприятных сюрпризов королю поднесли собственные гвардейцы. К своему дню рождения Георг решил сделать подарок всей стране, а также осчастливить телохранителей. С чисто немецкой аккуратностью и старанием он лично разработал их новую форму, подобрал материал, цвет кантов и обшлагов, размер и число пуговиц, предусмотрел все мелочи. Но неблагодарные вояки, эти бесчувственные истребители говядины и джина наотрез отказались носить новые мундиры. Они нагло заявили, что сукно слишком грубое и дешевое!

Случались и другие недоразумения. Но последней каплей явилась королевская прогулка по Гайд-Парку. Ознакомившись с его просторными лужайками и аллеями, Георг очень удивился тому, что почти в центре Лондона напрасно пропадает столько земли. Узнав, что это любимое место прогулок и пикников всех горожан, он только пожал плечами. А потом грозно спросил, не лучше ли все это перепахать и засеять турнепсом?

Тут же деловито поинтересовался: «Во сколько обойдется такая работа?»

Ответ одного из придворных прозвучал как выстрел: «Три кроны, ваше величество![65]65
  Игра слов в английском языке. «Крона»: 1 – корона (В XVIII веке в состав Соединенного королевства Великобритания входили три королевства – Англия, Шотландия и Ирландия); 2 – серебряная монета в 5 шиллингов.


[Закрыть]»

Свидетели утверждали, что в данном случае перевод с английского языка не потребовался.

Но британские политики занимались не только перевоспитанием нового короля. Смена монарха стала отличным поводом для передела власти, министерских кресел и других важных постов. А еще для сведения личных счетов. Героям недавнего прошлого пришлось дать отчет за все тяготы войны, убытки и потери. Даже за капризы покойной королевы. Сильнее всех досталось непобедимому полководцу герцогу Мальборо. Его отправили в отставку одним из первых. Хорошо, что обошлось без публичного разбирательства растраты значительных казенных сумм в годы войны. Вновь возникли разговоры о тесных связях полководца с якобитами. Но тут Мальборо хватил удар. Только после этого инвалида оставили в покое.

Может быть, яростная борьба за реальную власть не позволила английским политикам должным образом оценить появление в Лондоне целой своры немецких дворян. Все они обладали ужасно длинными титулами и жадно взирали на ухоженные и не пострадавшие от войны английские города и селения. Все спешили занять государственные посты и давать указания.

– Ты смотри, как немцы-то напирают! – возмущался Салтыков. – В портовой таможне попытались ввести чуть ли не сотню новых законов! Но местные их выгнали вон.

Недавно он вернулся из Копенгагена, куда ездил, чтобы подешевле закупить русскую пеньку и смолу для своей верфи. Но Иван знал, что главной целью поездки была отправка в Россию первых закупленных фрегатов. Повели их надежные капитаны, уже показавшие себя в боевых походах. В их списках приятно было увидеть имя Витуса Беринга, с которым когда-то в Амстердаме вместе изучали морские науки.

– Ведь что они делают?! – не унимался начальник. – Пользуются тем, что англичане грызутся между собой и обделывают собственные дела. Стараются прибрать к рукам шведские крепости на немецкой земле. Тогда Ганновер, а не Пруссия, станет сильнейшей державой среди немецких княжеств.

– Но эти крепости уже заняла Дания, союзник России в войне со шведами, – возразил Иван.

– То-то и оно! Сейчас нам надо учитывать, что в Лондоне имеются две власти, которые во внешней политике имеют несколько разные цели. Ганноверцы с Георгом прикрываются британским флагом и проводят свою игру. Знают, что Дания крепостей не отдаст, если не получит взамен других шведских земель. Тут ей без помощи России не обойтись. Наши-то полки уже маршируют за Одером! В Копенгагене узнал, что министры Ганновера тайно ведут переговоры о союзном договоре с Петром Алексеевичем. Георг отлично понимает, что без нашей помощи он шведских крепостей не получит. Ты понимаешь – если наши государства объединятся, то шведам не устоять. Тогда война быстро закончится!

– Ради интересов Ганновера Англия не будет начинать войну со шведами. А если быть с ней в союзниках, то ухо надо держать востро. Сами видели, как недавно британцы обошлись с Голландией и Австрией. После мира с Францией те мало что получили.

– Ладно. Сейчас наше дело – все фрегаты тайно провести через датские проливы в Балтийское море мимо шведских патрулей. Надо пользоваться тем, что англичанам наши товары нужны позарез, а с ганноверской политикой они еще не разобрались.

– А может быть уже и разобрались. Что если с Георгом поступят как с каким-нибудь раджой в Индии? Окажут почет, подкинут денег, ублажат родню, а тем временем ухватят на его земле удобную гавань для своего флота? Так мы и получим где-нибудь на Балтике новый Гибралтар!

– Возможно, ты и прав. Новые английские министры не дураки, выгоду умеют соблюдать, своих торговцев в обиду не дадут. Да и для простого народа лучше иметь на троне иностранца, который царствует, но не управляет, чем потомков короля Якова.

– Уж эти-то заставят всех заплатить по полному счету за годы своего изгнания.

– Займемся делом, Иван. Подавай в отставку, жалуйся на раны, сильнее хромай. Запасись бумагой от врача. Если потребуется приплатить, сделаем. Не жди, пока новое начальство разберется во всех проделках вашей службы и пришлет своих людей.

Действительно, в правительственных канцеляриях и конторах стали появляться незнакомые джентльмены. Они задавали вопросы, удивлялись и возмущались, были готовы все сделать по-новому. Старые опытные сотрудники начали исчезать один за другим.

Перемены пошли быстрее после того, как расстался со своей должностью сэр Роберт Гарлей. Ему даже пришлось провести некоторое время в одной из камер Тауэра. Вновь побывал в тюрьме и мистер Дефо, которому пришлось смириться с тем, что «Обсервер» и некоторые другие его издания пришлось прикрыть. Сам он оставил государственную службу и перебрался в тихое лондонское предместье, где, по словам капитана Хинстока, решил писать роман о приключениях моряка из Йорка на необитаемом острове.

Капитан же не унывал. Однажды, бодрый и веселый, он приветствовал Ивана на набережной.

– Я теперь частное лицо, лейтенант. Получил полную отставку. Могу разводить кроликов или выращивать цветы. Хватит, послужил королям и королевам, поживу в свое удовольствие!

– Будете рассказывать морские истории мистеру Дефо, сэр?

– Нет, Джон. Отправлюсь в Ливерпуль. Там мой зять оборудует суда для перевозки негров. Англия получила право поставлять их в испанские колонии. Голозадым африканским князькам повезем старые мушкеты, ром, бусы и разное барахло. У них заберем первоклассный живой товар – «черное дерево», а из Америки в Англию вернемся с грузом кофе, сахара, табака. Дело уже налажено, триста процентов прибыли с каждого рейса! Давай, лейтенант, вспомним прежние годы. В тех морях я знаю все бухты и острова. Все покажу тебе, станешь настоящим капитаном. Потом возьмешь дело в собственные руки!

– Спасибо за предложение, сэр. Подожду немного, мне надо еще подлечиться, – ответил Иван.

В его кармане уже лежала бумага Адмиралтейства. Согласно ей, лейтенант британского флота Джон Карпентер получил отставку по состоянию здоровья.

Глава 62

Все свои операции Федор Салтыков и его команда проводили через подставных лиц и по чужим документам, в которых о России не упоминалось ни полусловом. Британские службы зорко следили за флотами соседних государств и брали на учет все крупные суда, которые готовились выйти в море. Переговоры о приобретении недостроенных судов на многочисленных верфях их мало интересовали. В частные сделки своих земляков королевские чиновники не вмешивались. Поэтому после задушевного разговора с некоторыми из них вполне можно было оформить фрегат, построенный для военного флота как быстроходный транспорт для вывоза из Африки «черного дерева» или вооруженное судно, предназначенное для борьбы с китайскими пиратами.

Теперь Иван, как офицер в отставке открыл собственное дело – лесной склад на окраине Лондона, недалеко от восточных доков. Но и сохранил дружбу с чиновниками из Адмиралтейства. Время от времени встречался с мистером Дефо, Юргеном из датского посольства и другими старыми знакомыми.

Первые тревожные вести принес Вася Шапкин. Какой-то господин начал встречаться с российскими волонтерами, угощал их сытными обедами, заводил разговоры по душам. Неизменно напоминал, что ребята должны прилежно учиться. Под большим секретом сообщал, что царь Петр собирается закупить в Англии военные корабли и скоро волонтерам предстоит повести их в Россию. Некоторые ребята ему верят, спрашивают, что за корабли, где они находятся, когда выйдут в море.

– Может быть, попросить князя Львова, чтобы он запретил такие опасные разговоры? – предложил Вася. – Они же привлекают внимание к нашим секретным делам.

– Будет только хуже, – заметил Иван. – Князь болтлив.

– Значит, шведы что-то прослушали о нашем деле, – сказал Салтыков. – Это не страшно, пока они мало что знают. Кто этот человек?

– Назвался Иваном Зубовым. Говорит, что москвич, имеет лавку на Солянке. В Лондон приехал закупать сукно.

– Все врет, – решительно произнес начальник. – В России сукном торгуют только казенные купцы. В Москве этот товар продают в лавках особого суконного ряда в Китай-городе. Вася, познакомь Ивана с этим мужиком. А ты расспроси его как следует, но без шума. Мы же в чужой стране.

– Не беспокойся, Федор Степанович. Все сделаем по-европейски. Запросов в парламенте и адвокатских жалоб не будет.

Себе в помощь Иван взял двух молодцов, с которыми раньше ходил вдоль чужих берегов. Еще попросил помочь Боба, что ловил воров и приглядывал за порядком в соседних кварталах. Человека, который назывался московским купцом, взяли на набережной, где Вася назначил ему встречу и обещал познакомить с «главным российским корабельщиком». Один из подручных Боба ловко вложил кошелек в карман иностранца. Тут же набежали стражи порядка.

Дальше дело разбиралось в небольшом домишке, что стоял возле доков. Иван сидел за столом, заваленным бумагами, изображал судейского чиновника. У дверей встали его молодцы в одинаковых мундирах. У каждого на шее массивная цепь с огромной бляхой с чеканным изображением оскалившихся львов. Чужому человеку и не догадаться, что такое носят привратники в клубах. А эти, как и положено казенным людям, стоят нерушимо, взгляд равнодушный, жуют табак. Рядом с ними суетился Боб, якобы владелец кошелька, что-то доказывал и размахивал своей трубочкой, набитой какой-то вонючей смесью.

Задержанный, то ли от растерянности, то ли по незнанию, ни на каком языке объяснится не мог. Вася, которого задержали в качестве свидетеля, стал переводчиком. Объяснил, что рассматривается дело о краже кошелька, и по английским законам всеми делами, касающимися иностранцев, занимается специальная служба.

Допрос начали немедленно, обещали во всем разобраться.

Иван водил пером по бумаге, вроде бы записывал вопросы и ответы. Спокойно рассматривал задержанного. Сыт, гладко выбрит, хорошо одет. Отвечает бойко, повторяет известны. Заулыбался, услышав, что, скорее всего, произошла ошибка, пообещал никому не жаловаться. Но его глаза забегали, когда услышал, что английские власти обязаны сообщить о случившемся в российское посольство и принести извинения. Начал объяснять, что придерживается старой веры и не хочет иметь дело с российскими властями, которые всячески притесняют раскольников.

– Как тебя зовут? – спросил по-русски Иван.

– Иван Зубов, – от неожиданности задержанный побледнел. – Но я…

– Крестил тебя поп Иваном, да люди зовут болваном, – грубо прервал его Иван. – Где волонтер Пашка Карасев? Третьего дня ты ужинал с ним в таверне у моста. С тех пор его никто не видел.

– Верно, ужинал. Но куда делся Пашка, не знаю. Но я буду жаловаться.

– Жалуйся. Но запомни, у тебя нашли чужой кошелек. Все мы свидетели, и дело записано в казенные бумаги. Можем договориться, если нам поможешь. Пошли вниз, опознаешь – Пашка это или кто другой.

По узкой лестнице спустились в сводчатый подвал, освещенный тусклым фонарем. Под ним на столе лежал утопленник.

Конечно, Боб перестарался. Когда он сбросил покрывало, все увидели такое… А запах… Не зря, подлец, сам курил эту гадость… Да еще взял покойника за руку и потянул. Размокшая кожа поползла с пальцев… Вася охнул, шарахнулся в угол. Его рвало…

Задержанный пошатнулся, прохрипел,

– Это не Пашка.

Иван взял его за ворот, сильно встряхнул:

– Посольство просит нас помочь, им нужны сведения о пропавшем волонтере. Выбирай сам – мы тебя сдаем в их канцелярию и сегодня же в кандалах будешь на судне, уходящем в Архангельск. Оттуда прямая дорога в застенок Преображенского приказа, к князю Ромоданскому. Но можешь остаться в Англии. Если будешь говорить нам правду. Соврешь – из этого подвала не выйдешь.

– Пощадите! Ради Господа!

– Как тебя звала мать?

– Семеном.

– Эх, Семей-Семен, что же это с тобой приключилось, – сочувственно произнес Иван. – Пошли в другое место.

Вернулись в верхние комнаты. Сзади топали молодцы с бляхами, тащили Васю. Иван налил Семену. Чтоб унять дрожь в руке, выпил и сам… Ну, Боб, спасибо за представление… Теперь придется еще и Васю выхаживать.

– Ладно, Семен. До московитов и твоей веры нам дела нет. У вас говорят – ищи добра на стороне, а дом люби по старине. Вижу, ты с этим не согласен?

– Нет мне жизни в России. Страшно там, за старую веру карают жестоко.

– Выпей еще и расскажи о себе.

От новой стопки Семен отказался, вспомнил о своей вере. Заговорил торопливо, на глазах выступили слезы стыда и обиды.

… Сапожничал он в стрелецкой слободе за Москва-рекой. Его семью, как и других раскольников, обложили двойным налогом, мужикам приказали нашить на кафтаны особые красно-желтые знаки, а женщинам носить шапки с рогами. Издевательствам и поборам не было конца. Когда взяли на царскую службу, капралы и сержанты били без пощады. Бежал из полка и скитался по Риге, а потом подался в Польшу. Там поймали пруссаки и продали шведам в солдаты. Эти стали посылать в разные места, приказывали узнать одно, высмотреть другое. Кормили и не били. К тому времени Семен уже говорил по-немецки, начал привыкать к новой работе. После войны шведы обещали наградить. Теперь прислали в Лондон, приглядывать за российскими волонтерами.

– Бог тебе судья, – сказал Иван. – В Лондоне живи, как хочешь. Кто твой начальник в шведском посольстве?

– Полковник Хандсон, правая рука посла Гилленборга. Он приказал разведать о кораблях, которые русские закупают в Англии.

– Эти дела нас не касаются. Лучше узнай, какие у шведского посольства связи с беглыми англичанами, что осели в Париже. Мне нужны имена и адреса. Вижу, что ты парень сообразительный, и мы с тобой поладим. Получи задаток и послезавтра приходи в таверну «Причал радости», что рядом с доками.

– Прошу прощения, сударь. Как мне вас величать?

– Зови просто – моряк.

– Где вы так хорошо научились говорить по-русски, мистер Моряк? – Семен почти пришел в себя и даже улыбнулся.

– Выучил, когда жил в Новгороде, – Иван сурово нахмурил брови. – Наши люди есть во всех российских городах, в том числе и в Москве. Так что не надо рассказывать нам о своей торговле сукном на Солянке. Если будешь служить, получишь собственную лавку в Лондоне. Вздумаешь хитрить – отправишься пасти окуней в Темзе.

Федор Салтыков внимательно выслушал доклад Ивана. За последнее время он сильно похудел, глаза запали. Порой морщился и потирал грудь. Сейчас тяжело вздохнул:

– Пронюхали шведы о наших делах. Надо их обмануть, сбить со следа.

Семен старался, служил исправно. Добытые им сведения получили подтверждение и через других осведомителей. Поэтому решили приступить к главному.

Сочинили ответ российского посольства на якобы полученный из Санкт-Петербурга запрос о закупке в Англии военных кораблей. Как и положено в секретной казенной бумаге на высочайшее имя, ничего не стали скрывать. Указали названия кораблей, время их отправления, места стоянок. Получилось очень похоже на правду. Гербовую бумагу, особую шелковую тесьму, именной конверт и даже печать самого барона фон дер Лита доставил из посольства верный человек. Целую ночь Вася Шапкин трудился над бумагой, писарским почерком выводил строчку за строчкой. Иван диктовал, а он только головой качал:

– Господи, грех-то какой! В страшные игры играем.

– Ты, знай, пиши, бумага все терпит, – отвечал Иван. – Врать тоже надо уметь. Так, чтобы ложь от правды отличить было бы нельзя.

Сумку с казенным конвертом два проверенных волонтера, о содержании бумаг они и понятия не имели, понесли на пристань, чтобы передать гонцу, уплывающему на пакетботе в Амстердам. Как им и было приказано, пришли рано, и засели в пивной. Затем один из них вышел по нужде, а другой вроде охмелел и уронил голову на стол. Он и не заметил, как кто-то быстро вытащил из сумки конверт и вложил в нее новый.

Иван сидел вдалеке, пил кофе и читал газеты.

Потом Семен рассказывал, что поджидавший за углом полковник Хандсон, получив конверт, даже подпрыгнул от радости. В тот же день узнали, что шведы задумали захватить «русского боярина», который ведает покупкой кораблей. С этой целью четверо их офицеров должны прибыть в Англию под видом рыбаков и сразу же исчезнуть после выполнения задания.

Только исчезли они гораздо раньше. Иван со своими старыми приятелями несколько суток провел в море напротив известного мыса, и встреча с рыбацким ботом произошла в точно определенном месте. Спасать никого не стали.

За верную службу шведы наградили Семена. Иван же дал вдвое больше – связь шведского посольства с якобитами теперь не вызывала никаких сомнений. Вот только на радостях бывший раскольник загулял. После многих лет нужды и страха не устоял перед соблазнами Лондона. Позднее Боб дознался, что парня прирезали из-за денег в каком-то притоне, где по ночам под стук барабана плясали голые негритянки.

Не задержался в Лондоне и полковник Хандсон. О нем Иван рассказал Юргену, и датчанин не упустил такую возможность. Накрыли шведа в уютном домике одной цыганки, которая называла себя испанской герцогиней и под гитару пела жалостливые песни. Она быстро призналась в краже фамильных драгоценностей одного из членов палаты лордов, а шведу пришлось давать объяснения относительно денежных расчетов с этой дамой. Затем бравый вояка был вынужден оставить британскую столицу, и отправился защищать какие-то финские городки от нашествия московитов.

Фрегаты продолжали один за другим уходить на восток, и поступающие донесения свидетельствовали о том, что их путешествие заканчивалось благополучно.

Однажды Федор Салтыков вызвал Ивана. Молча протянул мелко исписанный листок. Оказалось, что это письмо Василия Шапкина его дяде, тайному секретарю государева Кабинета господину Макарову. В нем просьба об «освобождении от службы у Салтыкова». Сообщал Вася, что такого рода дел он «весьма опасается», но «пространно писать» о них не может. Просил вернуть его в Россию и дать где-нибудь «небольшую службу».

– Это мой посольский приятель перехватил. Думал, что в письме донос или разглашение тайных дел. Что скажешь?

– Сомлел Вася. Лучше его домой отправить. Здесь может все провалить, а дома еще пригодится. Наши обстоятельства он слишком сильно переживает. Последнее время на нем лица нет.

– Лучше на себя посмотри. Краше в гроб кладут.

– Да и ты, Федор Степанович, не лучше. Все ночи при свечах бумагу изводишь. Все считаешь, во сколько нам каждый фрегат обходится?

– Про это все известно. Цена крепкого корабля до ста тысяч рублей, строят его 2–3 года, а служит он до 15 лет. Те, что мы закупили, обойдутся российской казне в несколько раз дешевле. На английских и голландских верфях дело давно налажено, их мастера корабли пекут, как блины.

– Если все сосчитано, то ночью надо отдыхать от дневных трудов.

– Ночами я, лейтенант, пишу для Петра Алексеевича «Препозиции» или предложения, как нашей России лучше наладить прибыльную морскую торговлю. Когда мой отец был воеводой в Сибири, я слышал рассказы служилых и казаков, что достигали Камчатки и Тихого океана. Сейчас пора думать о том, как наладить судовой путь от Северной Двины до Амура, чтобы россияне могли торговать на своих судах с Китаем, Японией, Индией. Все надо обсчитать заранее.

– Дело хорошее. После войны очень пригодится.

– Да, война. Когда она только кончится… – задумчиво произнес начальник. Потом, отгоняя мечты, резко тряхнул головой. – Слушай приказ, лейтенант! Как тебе известно, Россия ведет переговоры о союзе с Ганновером. Лондон пока в стороне, но для защиты своих купцов посылает новую эскадру на Балтику. Пойдет большой караван. У нас готовы к отправке три фрегата. Поведешь их в Ревель?

– Слушаюсь, господин капитан! А как же ты, Федор Степанович?

– Осталось пребывать в Англии совсем недолго. Вот сплавлю последние кораблики и – домой! Да, вот еще. Забирай с собой Шапкина.