Текст книги "Артефакт для Сталина"

– А вы? Что будет с вами?

– Иншалла – на все воля Аллаха! Что будет, то будет. Не волнуйтесь, у меня есть для таких случаев несколько сюрпризов. Уходите, дверь долго не выдержит.

– Может быть, вызвать полицию?

– Да какая теперь полиция? Полицейские сами прячутся – они ведь тоже прислуживали прежнему правительству… Да, стойте, вот, возьмите это, – он протянул Антону визитную карточку, – Здесь адрес. Это – Морской музей. Я кое-что для них делал. Обратитесь к доктору Максуму, он мой старый друг. Кажется, он говорил, про какую-то странную голову, обнаруженную при раскопках, и вроде бы что-то такое, она была связана с тамплиерами. Хотя я мог и напутать. Запомните: Кейт-Бей, это в центре. Морской музей. Все, а теперь – быстрее наверх!

Вознесясь при помощи самодельного лифта на плоскую крышу, Антон подошел к краю башни, чтобы взглянуть вниз. Там бесновалась толпа, а за спинами египтян стояли двое бледнолицых, один повыше, другой пониже, и отдавали распоряжения. Эти люди показались ему знакомыми. Не они ли уводили того паренька в иерусалимском отеле, который дал им адрес мажестира? Правда, тогда он видел их со спины, а теперь – сверху. Следят они за нами что ли? – подумал Антон, – но кто это такие, и чего им надо?

– Ничего себе! – восхищенно произнес Рафик, отвязывая висящую на столбах крылатую машину. Машина была сделана из бамбуковых реек с натянутым на них тонким полотном. В середине было устроено нечто вроде хребта в виде фермы из того же бамбука, а к ферме крепились толстые кожаные ремни. Конструкция скрипела и гнулась на ветру, но держала форму.

Разобравшись с тесемками и ремнями, Рафик помог Антону зафиксироваться на ферме, потом влез в ременные петли сам. При этом обоим пришлось пригнуться, чтобы крылья расположились горизонтально. В таком полусогнутом положении они в четыре ноги приблизились к краю башни, и, зажмурившись, шагнули в пустоту. И самое время – снизу раздалась автоматная очередь, от кромки стены полетели осколки камня.

Пару секунд они не открывали глаз, чувствуя, как проваливаются вниз. Затем – резкий рывок, и падение прекратилось. Даже напротив, их как будто стало поднимать вверх. Теперь можно было открыть глаза.

Они парили над улицами и садами прекрасной Александрии, испытывая то чувство, которое не дано испытывать человеку, но к которому он всегда стремился. Теплые воздушные потоки то возносили их вверх, то опускали ниже, так что иногда они едва не задевали верхушки деревьев и мачты антенн.

Чувство времени их покинуло – казалось, они уже давно парят в небе, наслаждаясь необычайным чувством полета. Совсем иное чувство, чем когда сидишь в кресле самолета. На самолете ты не летишь, ты в нем сидишь.

Внизу показалась широкая линия проспекта, застроенного красивыми белыми особняками, дальше шла набережная, а за ней переливалось разными оттенками синего и зеленого Средиземное море.

– Поворачивай! Нас несет в море! – закричал Антон.

Рафик судорожно дергал веревочную петлю, но крылатая машина продолжала уносить их все дальше от берега.

– Не получается! – крикнул Рафик, – Похоже, хвост поврежден. Без хвоста поворот не работает.

– И что нам делать? – в голосе Антона проскользнули нотки паники. – Там же акулы! Мне кажется, я одну видел!

– Не паникуй раньше времени, – сказал рассудительный Рафик. – помнишь, когда наш самолет заходил на посадку, одно его крыло опустилось вниз? Давай сделаем также. Тяни левую руку вниз, а правую чуть приподними!

Дружными усилиями им удалось немного перекосить плоскости крыльев, левое крыло опустилось – и машину сразу же повело влево и вниз.

Под ними все еще было море, но они летели теперь почти параллельно береговой линии и при этом быстро снижались.

– Еще минут пять – и зароемся в воду – сказал Рафик, – надо выровнять крылья.

– Нет! – крикнул Антон – впереди земля. Там можно сесть!

И действительно, прямо на них надвигался кусок суши, каким-то чудом врезавшийся в море. Посередине возвышалось четырехугольное в плане здание с башнями и зубчатыми стенами, напоминавшее средневековый замок. Вокруг него был широкий пустой двор, окруженный невысокими но мощными крепостными стенами, стоящими прямо над водой. Впрочем, разглядывать это грозное сооружение было некогда – нужно было постараться приземлиться на ровном месте и желательно не врезаться в стену.

– Стой, стой! Что ты делаешь – закричал обычно невозмутимый Рафик, но Антон продолжал наклонять левое крыло вниз, чтобы успеть приземлиться, пока они вновь не оказались над морем.

Птица резко накренилась и стремительно пошла на снижение по спиральной траектории. Еще немного – и они врежутся в зубчатую стену замка!

Антон опять зажмурил глаза и стал читать давно забытую детскую молитву.

«Господи, спаси и сохрани!» – бормотал он.

Раздался треск, его резко перевернуло, дернуло и… он повис на кожаных постромках, как муха, влетевшая в паутину. Медленно он открыл один глаз, потом второй – и увидел над головой твердое каменное небо и бегущих вверх ногами людей в серой одежде.

– Либо я уже на том свете, либо сошел с ума – подумал Антон, и заметил, что его походный рюкзак странным образом парит в воздухе, как маленький стратостат. – А! Я просто завис вниз головой, – сообразил он, наконец, и мир в его глазах обрел прежние очертания.

Взглянув вверх, он понял, что произошло. Их крылатая машина напоролась на вышку антенны, торчавшую из крыши, и зацепилась за нее. Это и спасло им жизнь. Они повисли на своих постромках, как стручки диковинного растения.

Между тем, люди в серой униформе окружили антенну и что-то кричали, целясь в них из автоматов. Антон разобрал только слова «Халас!»88
  Прекращайте! (араб.)


[Закрыть] и «Миш мумкин!»99
  Нельзя! (араб.)


[Закрыть]

Фаросский маяк

Здание, на крышу которого они приземлились, оказалось Морским музеем Александрии, а люди в сером – музейными охранниками. Убедившись в беспомощности пришельцев, которых они сперва приняли за грабителей, охранники помогли путешественникам освободиться от пут и препроводили к директору музея. Для порядка, конечно, обыскали.

Директор, которого охранники почтительно называли «доктор Максум», был приземистым жизнерадостным толстяком с сияющей лысиной бронзового цвета. Он принял их в обширном кабинете, где мирно жужжал кондиционер и повсюду красовались модели военных судов.

Вещи, изъятые у путешественников, были кучей свалены на большом письменном столе. Перебрав их, директор заметил среди вещей визитную карточку с надписью и, подняв ее, спросил:

– Как у вас оказалась эта карточка? Это же мажестир Икрам…

– Да, мажестир дал ее нам. Он тут что-то написал для вас.

– И правда, его почерк, – сказал Максум. – мажестир просит оказать вам содействие в ваших изысканиях… Ради Аллаха, извините моих людей за неласковый прием. Времена, знаете, такие… Лихих людей кругом полно. Приходится защищать музей от вандалов. Но если вы друзья мажестира Икрама, – значит, вы мои друзья. Не угодно ли чая? Расскажите старику, что же привело вас сюда таким необыкновенным образом? Ведь вы буквально свалились с неба!

Антон, который уже пришел в себя, вспомнил, что говорил мажестир о старинной голове, хранящейся в музее.

– Да, я понимаю, о чем вы говорите, – сказал Максум, – Действительно, прошлой весной мы проводили раскопки в Думьяте и нашли там массу любопытных предметов, относящихся к эпохе крестовых походов. Пришлось, правда, пободаться с тамошним музеем Науки… Но я не даром уже двенадцать лет – директор музея! Находки пока не атрибутированы, лежат у нас в фондохранилище. А среди них, в самом деле, есть любопытная вещица – металлическая голова, а на ней – тамплиерский символ.

– Нельзя ли взглянуть?

– Ну, вообще-то это против правил… Да только какие сейчас правила… Тем более, что вас рекомендовал мажестир Икрам. Идемте.

– Нам бы хотелось снять видеосюжет про ваш музей, ну, и про находку…

– Валяйте, снимайте. А то, неровен час, придет сюда толпа, все разграбят. Хоть на видео останется. Снимайте, разрешаю. Между прочим, вы знаете, где мы сейчас находимся?

– Ну как, – в Морском музее…

– Это да. Но прежде на этом самом месте находился Александрийский маяк, одно из семи чудес света!

– Не может быть!

– Истинная правда! Сама башня маяка, увы, не сохранилась. Она обрушилась во время землетрясения. Как раз в это время в Египет пришли арабы. Арабские власти пытались восстановить маяк, насколько могли, потому что в те времена Александрийский порт был главными морскими воротами Египта, через него шла вся торговля с Европой. Потом произошло еще одно землетрясение. Башня упала. Бронзовые зеркала маяка переплавили на монеты, а на сохранившемся массивном фундаменте султан Кейт-Бей приказал построить крепость. В которой мы сейчас и находимся. Она до сих пор носит имя того султана. А фондохранилище мы устроили в бывшем пороховом погребе.

Хранилище музея представляло собой сводчатое помещение без окон, уставленное металлическими стеллажами. Доктор Максум снял с одного стеллажа фанерный ящик, в котором, под ворохом скомканных газет темнело нечто круглое, напоминавшее пушечное ядро. Когда этот предмет оказался водружен на нержавеющую поверхность стола и освещен настольным светильником, стало видно, что предмет имеет форму человеческой головы, точнее – черепа. А купол черепной коробки был украшен квадратным орнаментом с четырьмя кругами по краям и восьмиконечным крестом в центре.

– Очень похоже на план этого форта, – сказал Антон, указывая на орнамент – там, при входе в музей, я видел чертеж. Он практически повторяет этот рисунок. Смотрите: четыре стены, соединенные круглыми угловыми башнями. А внутри – тамплиерский крест!

– Да, похоже, – согласился Максум. – Только это не могло быть это место. Я имею в виду Кейт-бей.

– Почему?

– Потому что тамплиеры никогда не были в Александрии. Александрия была захвачена крестоносными войсками только через полвека после того, как папа Климент V ликвидировал Орден Храма. А эта цитадель, Кейт-Бей, была построена еще через сто лет. Во времена крестоносцев здесь еще стоял маяк. Но план постройки типичен для замков времен крестовых походов. Да и арабы в те времена строили укрепления по тому же плану. Похожая цитадель, например, охраняла Думьят или Дамиетту, как называли европейцы, когда ее осаждали крестоносные войска. В штурме Дамиетты участвовали и храмовники, за что они и получили во владение эту цитадель. На том самом месте и была найдена эта голова. Не знаю, изображает ли этот рисунок какую-то крепость, или несет в себе некий чисто сакральный смысл, но он недвусмысленно говорит, что этот предмет принадлежал тамплиерам. Более того – был изготовлен ими. Поскольку орнамент был явно отлит при изготовлении этой штуки.

– Значит, это – та самая голова тамплиеров, которую все ищут, но никто до сих пор не мог найти?

– Возможно. Хотя такой вывод, конечно, может быть сделан только после тщательного исследования.

– А не может это оказаться неким механическим устройством? Чем-то вроде говорящего органчика, или древнего компьютера?

– Вы знаете, – сказал доктор Максум после некоторого размышления, – раньше я скептически бы отнесся к такому предположению. Однако с некоторых пор… Видимо, в научном сообществе сложилось не совсем верное представление о возможностях древних. Мы долго отказывали им в умении создавать высокоточные механизмы. И, похоже, ошибались… Вы что-нибудь слышали про так называемый «антикитерский механизм»?

– Нет, а что это?

– Ну, как же! Это же мировая сенсация! В две тысячи шестом по этому поводу даже собирался международный конгресс в Афинах!

Представляете, в тысяча девятисотом году возле маленького островка Антикитера в греческом архипелаге ловцы губок обнаружили затонувшее античное судно с грузом бронзовых и мраморных статуй и прочих древних предметов. А между ними был металлический ящик. Когда этот ящик вскрыли, в нем оказались странные бронзовые пластины и колеса, очень напоминающие часовой механизм. Конечно, от длительного пребывания в морской воде эти фрагменты «спеклись», покрылись отложениями, поэтому понять, что это такое было затруднительно. Единственно, что удалось установить – это что предмет относится к первому веку до нашей эры.

Целых сто лет этот предмет пролежал в запасниках, откуда его время от времени извлекали энтузиасты, пытавшиеся разгадать тайну антикитерской находки. Наконец кто-то догадался просветить прибор рентгеновскими лучами. И тогда стало понятно, что он имеет сложную структуру.

Как полагают специалисты, антикитерский механизм – не что иное, как механический компьютер для вычисления координат звезд, планет, а также движений Солнца и Луны. Этот прибор мог предсказывать некоторые астрономические феномены, например, солнечные затмения. А изготовлен он, подчеркну, не ранее восемьдесят второго года ДО нашей эры! Представляете? До нашей эры!

А что это значит? Это значит, что уже в Древней Греции существовали высокие технические знания и технологии! А если это так, то почему бы и во времена тамплиеров, которые жили тысячу лет спустя, не быть подобным же удивительным механическим устройствам? Вполне возможно, что и эта голова представляет собой некий высокотехнологичный прибор. Но для этого надо произвести рентгеноструктурный анализ.

– Эй, что вы делаете? – вскричал доктор Максум, обернувшись, – миш мумкин!

Пока он читал эту импровизированную лекцию Антону, скучающий Рафик у них за спиной рассматривал находку. Нижняя часть артефакта оказалась покрыта ржавчиной, и Рафик пытался соскрести ее складным ножом, который всегда носил при себе. Отколупнув ржавчину, он увидел щель между нижней челюстью и остальной частью головы, и, недолго думая, сунул в эту щель лезвие ножа. Это заставило нижнюю челюсть слегка двинуться с места. Ухватившись за подбородок головы, Рафик потянул его к себе – и, к его удивлению, подбородок выдвинулся вперед, как выдвигается ящик из комода. Как раз в этот момент доктор Максум и обернулся на подозрительный скрежет.

– Вы нанесли ущерб культурному достоянию Египта! – гневно набросился на него Максум, вмиг утратив все свое добродушие.

– Кажется, тут что-то есть – пробормотал Рафик, и, ничтоже сумняшеся, поддел ножом содержимое нижней челюсти. Это оказался сложенный пополам лист пергамента.

– Стойте! – умолял Максум, – это же хрупкая вещь! Она может рассыпаться!

Он отобрал пергамент у Рафика и дрожащими руками осторожно положил его на стол.

– Дайте-ка ваш нож, юноша, – потребовал он, и аккуратно ввел лезвие ножа между двумя половинами сложенного листа, а затем, поворачивая лезвие, развернул его.

Развернув с такими предосторожностями пергамент, доктор наклонил над его темной поверхностью колпак лампы, и, беззвучно шевеля губами, стал читать.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил Антон.

– Погодите, погодите. Ваш коллега чуть не уничтожил документ чрезвычайной важности. Чрезвычайно важности! Это – мемориальная запись Гильома Шартрского, великого магистра ордена Храма, в которой он сообщает своему преемнику, что собственноручно спрятал Священного Бафомета «sous l’autel de la chapelle souterraine de la St. Jean de l’Acre», куда святыня была тайно перенесена братьями ордена после падения Иерусалима.

– Сулатель дешапель? Что это значит?

– Это значит, что Священный Бафомет спрятан под алтарем подземной часовни святого Иоанна Акрского.

– То есть сама вот эта голова, – не является тамплиерской святыней? А только контейнером, в котором хранилась записка о месте нахождения святыни? – разочарованно произнес Антон.

– Теперь это очевидно, – ответил Максум, все еще подозрительно посматривая на Рафика.

– А кто такой Иоанн Акрский?

– Ну, Иоанн – это очевидно святой Яхья, то есть Иоанн Креститель. А Акрский – видимо потому, что часовня находится в городе Акра. Раньше так говорили. Например, Нотр Дам де Пари – Собор Парижской Богоматери.

– А где это – Акра?

– Теперь это Израиль.

– Значит, настоящая голова тамплиеров спрятана в Акре… Ну, конечно, как же я сразу не догадался! Сначала тамплиеры хранили ее в своем главном доме – рядом с дворцом Иерусалимских королей. Но сарацины все-таки изгнали крестоносцев из Иерусалима. Не бросили же рыцари храма там свою реликвию! Понятное дело, они забрали ее с собой при отступлении.

– А отступили они в Акру, – продолжил доктор Максум, – которая стала новой столицей крестоносного государства. Точнее – того, что от него осталось. В Акре тамплиеры построили свой новый Тампль – неприступную цитадель, в которой хранилась вся казна королевства. Понятное дело, что и реликвию свою они хранили там же. А записка подсказывает точное место!

– Выходит, мы у цели! – воскликнул Антон, – Осталось только поехать в Акру и найти эту подземную часовню. Там, под алтарем, и будет голова!

– Значит, – констатировал Рафик – обратно в Израиль.

Акра

– Может, перекусим для начала, – спросил Рафик, спустившись на израильскую землю с трапа самолёта.

– До Акры ехать-то часа полтора, там и перекусим.

Через полтора часа они уже сидели в маленьком кафе, приютившемся наверху толстенной крепостной стены. Позади высилось трехэтажное каменное строение с узкими окнами, забранными облупившимися синими решетчатыми ставнями. А впереди до самого горизонта расстилалось Средиземное море, в которое лениво садилось закатное солнце. Жареная рыба на глиняных тарелках, вяленые оливки, гранатовое вино – и прекраснейший в мире закат… Это надо видеть, это надо прожить, этим надо наслаждаться…

Потерявшись во времени и пространстве, под сладкие арабские напевы, навевающие ленивое блаженство, Антон с Рафиком молча созерцали виды легендарного города, одного из древнейших городов мира, начало которого теряется в семитысячелетней дали…

Уловив движение за спиной, Рафик повернул голову и заметил, что какой-то мальчишка, легкий, словно тень, схватил сумку с камерой, которую они положили на свободный стул и быстро удаляется с ней по деревянному мостку, служащему входом в кафе.

– Стой, гад, хуже будет, – заорал Рафик и кинулся в погоню за своей драгоценной камерой.

Антону ничего не оставалось делать, как, кинув на стол зеленую купюру с портретом американского президента, поспешить следом.

Рафик, хотя и огрузневший после сытного ужина, неплохо владел своим телом – не зря трижды в неделю он мучил себя на тренажерах в фитнес-центре. Однако у воришки было преимущество – он хорошо ориентировался в запутанном лабиринте узких извилистых улиц, оставшихся здесь со времен турецкого владычества. Погоня продолжалась бы и дольше, если бы на крутом повороте мальчишка не поскользнулся, в то время как Рафик, представив себе сумму, которую с него взыщут в Москве за утрату камеры, несся широкими скачками, как неотвратимый рок. Не только стоимость камеры стимулировала его – бесценные кадры отснятого материала, от которого зависело будущее программы, а может быть, и его собственное. В последнем рывке, в какой-то сумрачной подворотне Рафик ухватил беглеца за рубашку, выдернул из его худой руки сумку с камерой, а затем отвесил хорошего пинка, отчего мальчишка кубарем скатился по круто спускающейся мощеной улочке, едва не сбив девушку в военной форме, проезжавшую мимо на велике.

Повернувшись, паршивец скроил зловещую мину и, грозя кулаком и выкрикивая что-то темпераментное и судя по всему обидное, шмыгнул в подворотню.

Понятно, преследовать его никто не собирался.

Обозрев окрестности, Рафик и Антон поняли, что заблудились в незнакомом городе, населенном людьми, языка которых они не знали. Трущобы, в которых они волей случая оказались, быстро погружались в вечернюю мглу и приобретали подозрительный вид. Нужно было побыстрее выбираться.

Выбрав направление наугад, они быстрым шагом направились по улице, поднимающейся вверх, предполагая, что она выведет их к крепостной стене. Улица была почти безлюдной. Зато за узкими окошками старинных домов теплилась жизнь – оттуда разливались запахи пищи, звуки ругани, а в одном месте едва не на голову нашим скитальцам кто-то выплеснул помои.

Повернув за очередной угол извилистой улицы, Рафик, все еще прижимавший к себе спасенную камеру, вдруг отпрянул назад и потянул за собой Антона.

– Что? – с досадой спросил Антон, измученный бесконечным блужданием по каменному лабиринту и давно утративший благодушное настроение. По инерции он двинулся вперед, но тоже попятился. Узкую улочку за углом перегораживали темные силуэты нескольких бродяг. А перед ними бегал давешний паршивец, и, выкрикивая непонятные ругательства, указывал пальцем в направлении чужаков, отнявших у него добычу. И, судя по возмущенному гомону слушателей, его призывы не остались без внимания.

Несколько минут спустя диспозиция существенным образом поменялась, и отнюдь не в пользу наших героев. Теперь из преследователей они превратились в беглецов, а вслед за ними, почти наступая на пятки, неслась орава местных бродяг, намерения которых явно не отличались дружелюбием.

На темных, почти не освещенных улицах ориентироваться приходилось почти наощупь. В одном месте, где дорога расходилась в трех направлениях, беглецам удалось обмануть преследователей, спрятавшись в тени глубокой ниши, точнее даже грота. Вскоре те поняли свою ошибку и повернули назад. В этот момент Антон нащупал скрипучую деревянную дверцу в каменной стене и, не долго думая, вышиб ее ногой. Антон с Рафиком юркнули в образовавшийся проем, лихорадочно ища спасения от топота приближающейся толпы. В бледном свете взошедшего лунного серпика, они увидели, что оказались на пустыре, судя по запаху, использовавшемся для выделки кож. Здесь стояли три больших металлических чана. На каменных стенах, окружавших двор, были развешаны шкуры, а в дальнем углу зияло отверстие, источавшее отвратительный запах. В другом углу находился то ли дом, то ли сарай. Похоже, это было единственное место, где можно было найти спасение. Однако когда крики преследователей раздались уже у входа во двор, дверь дома распахнулась, и из нее выскочила собака размером с теленка, а за ней – бугай в майке и с ружьем.

Поняв, что спасения с этой стороны ждать не следует, Антон с Рафиком бросились в дальний угол. Единственным укрытием здесь была вонючая дыра помойки. Но…