Текст книги "Рассветы над Вавилоном"

Говорила она на чистейшем русском, и, видимо, речь ее плавно катилась к финалу.

– Грядет новая эра, и мы счастливчики, что именно здесь и сейчас готовы всем сердцем принять ее. Новая эра – это эра безграничной любви Эллиона. Незаметно, тихо, без шума и пыли пришло время, когда каждый из нас должен сделать свой единственно верный и однозначный выбор. Выбор этот всегда был за нами. Только не всегда мы знали о нем. Он прост, как березка в карельском лесу, и сложен, как молекула ДНК. Он красив, как солнечные лучи на рассвете. Каждый из нас должен выбрать одно из двух: жизнь, полная гармонии и блага под сенью бесконечной любви Эллиона, или медленное увядание и смерть. Я верю в ваше благоразумие, друзья. Я верю в чистоту ваших сердец! А теперь слово нашему другу, проповеднику Эдуарду.

Говорунов встал, а двухтысячный, полностью заполненный зал проводил девушку ревом аплодисментов.

– Господи Иисусе, – пробормотал Буров. – Вы видите то же, что и я?

Ребята молча покивали, и только Рейнгольд сказал:

– К сожалению, да.

Буров взял со стола книжку и, отключив трансляцию, открыл файлы Стасова с потеряшками и показал ребятам фотографию исчезнувшей студентки из Ганы.

– Никого не напоминает? – спросил он.

Те вновь молча помотали головами. А Артур вновь произнес ответ вслух:

– Охренеть.

Буров набрал Стаса. И в этот момент раздался гудок дверного звонка.

– Арчи, глянь, кого там еще нелегкая занесла, – сказал Давид.

Рейнгольд, тихонько выругавшись, направился к двери.

13

– Что она сказала? – спросил Ахмед у вспотевшего от напряжения Рори.

– Она нервничает, – ответил тот. – А когда Виктория Викторовна нервничает, сам знаешь, как она разговаривает. Ничего не разобрать.

– В смысле? – спросил Пабло.

Ахмед посмотрел на красивое лицо собеседника и попытался пояснить слова Рори:

– Виктория Викторовна – знатный коллекционер-меломан. И вот несколько лет назад в каком-то антикварном магазине ей подсунули старенький медиафайл с песнями древней фолк-рок-группы, существовавшей лет сто назад. Тексты странные. По мне, бред какой-то. А ей по душе пришлось. Она год только это и слушала. Разыскала множество их композиций. Наизусть большинство знает. И теперь, когда нервничает, формулирует мысли только строчками из этих песен. А там вообще черт ногу сломит.

– Ну-ну, – улыбнулся красавчик. – И что же она тебе сказала?

– Я не могу это повторить, – покачал головой Рори.

– У тебя книжка какой модели? Там все записывается. Все разговоры. Включи.

Рори немного покопался в книге, а потом раздраженно сунул ее красавчику.

– Сам смотри, если такой умный.

Павел совершил какие-то несложные манипуляции и через несколько секунд сообщил:

– Рори, у тебя операционная система древняя, как этот город. Записи разговоров нет. Только расшифровка.

– И что там? – заинтересовался Ахмед.

– Читаю.

– Вслух читай.

– Рори здоровается, докладывает про наши беды, что и как, и вот она… – красавчик на секунду притих, вчитываясь в текст, – она ему говорит: «А берегами гонит туман запахи крошева, в ночь отругали ропотом май – ждали хорошего».

– А он что? – спросил Ахмед.

– А я молчу, соображая, о чем она, – ответил сам за себя Рори.

– А она?

Ахмед посмотрел на Пабло.

– «Зря заметали в пепел следы – сумерки видели. В гроздья медарень груди рядил, щурился идолом».

Повисло тягостное молчание, и только веселый щебет Хоченкова, раздававшийся в отдалении, говорил о том, что не все так однозначно грустно. Он продолжал обсуждение заезда с миссис Робинсон, протоиереем и еще несколькими подошедшими позже гонщиками. Тишину нарушил красавчик:

– Вот на этом месте Рори наконец обрел дар речи. Говорит: «Виктория Викторовна, из-под земли достанем, клянусь». Найдем, мол.

– А она?

– Она: «И строгим росчерком мне напророчила полдень умыть слезой. Даром же палица яростно скалится – смех не вернешь резней».

– Да, Рори… – протянул Ахмед, – сложная у тебя работа. Молоко тебе надо давать. За вредность.

И тут книжка в руках Пабло засуетилась входящим вызовом, а на ее экране появилась фотография мусорного бачка.

– Тебе что еще надо? – рявкнул Рори, забирая назад свой гаджет.

Однако когда он ответил на вызов и на экране возникло хмурое лицо Ювеналия Зверева, тон Рори резко изменился.

– Слушаю вас, месье капитан, – промурлыкал он, попытавшись натянуть улыбку. – Чем обязан?

– Говорят, что Виктории Викторовне есть дело до некоего Давида Бурова, гребаной штатской ищейки, что-то вынюхивающей в нашем с тобой милом городишке.

– Возможно, шеф, – не подтвердил, но и не опроверг его слова Рори, – возможно.

– Я знаю, где он.

Глазки Рори забегали, как тараканы при внезапно включенном свете.

– И что вы за это хотите?

– На сей раз ничего, – сказал Ювеналий.

– Товарищ капитан, не смешите мои красные полосатые семейники.

– Свой интерес, – оставался невозмутимым полицейский.

– Серьезный, должно быть, интерес, – произнес Рори, вглядываясь в лицо Зверева.

– Это уже второй вопрос, Ромуальд. Тебе нужен Буров?

– Очень, – заверил тот.

– Тогда что ты застрял в этой дыре? Марш домой. Не медли.

– А адрес? Адрес-то скажете?

– Скину.

Ювеналий разорвал соединение, а Рори победоносно оглядел Ахмеда и красавчика.

– Видали? – спросил он.

Те молчали. Книжка Рори брякнула сообщением с адресом.

– Поехали домой, – велел он.

Ахмед зашагал к машине, а Павел немного притормозил, поглядывая на Хоченкова. Рори заметил это и сказал ему, кивнув в сторону гонщика:

– Забирай его.

– Что значит – забирай его? – разозлился красавчик. – Он ведь не трехлетний ребенок. Я не могу взять его в охапку и утащить в твой бронированный аэрокар.

Раздраженный взгляд Павла сфокусировался на прическе Рори. Тот же спокойно спросил:

– Тогда, скажи на милость, какого лешего ты мне нужен? На что ты вообще способен? Ясность есть?

Тут на помощь Попову из окружения коллег-пилотов, прессы и просто зрителей вынырнул разгоряченный Хоченков.

– Рори, я не поеду с вами, – сообщил он.

– Что это еще такое? – Рори огляделся в поисках несуществующего комара. – Что это за писк?

– У меня второй тур послезавтра. Здесь же. Мне надо готовиться.

– Ты привел к нам в дом крысу, пузатик. И эта крыса утащила у нас кусочек сыра, за которым Виктория Викторовна охотилась, наняв вас же, двух, прости господи, идиотов. Одного красивого, как наримская водокачка, а второго толстого, как бочонок тверского пшеничного пива.

Павел приуныл, опустил глаза и теперь разглядывал свои модные кеды, Хоченков же не терял оптимизма.

– Согласен, – сказал он, – косяк есть. Но ты учитывай все нюансы. Во-первых, это не обычная наримская крыса, а профи. А во-вторых, служба безопасности зданий у вас ни к черту. Но вина есть. Не отпираюсь. Но мне кажется, мы можем договориться. Нет такой вины, у которой не нашлось бы денежного эквивалента.

Рори с интересом посмотрел на Диму.

– Хочешь выкупить себе вольную? Ну-ну. Предлагай.

Хоченков подошел к Рори почти вплотную и что-то прошептал ему на ухо. Тот открыл рот и уставился на толстяка.

– Откуда у тебя такое финансирование? С учетом того, как вы делаете свою работу? Красавчик развел какую-то пожилую вдову-миллионершу?

– Я поставил на себя всю свободную наличность, – объяснил Хоченков, – и теперь время собирать камни.

– Ты же второй! – вмешался в разговор Павел.

– Да. Я поставил на подиум. Любое занятое мной место с первого по третье дает выигрыш с коэффициентом один к пяти.

Ноздри маленького командарма почуяли запах денег.

– И сколько же ты поставил, можно поинтересоваться? Внести, так сказать, ясность?

– А это останется коммерческой тайной. Я свое предложение тебе сделал. И здесь уж – либо да, либо нет.

Рори думал совсем недолго.

– Переводи деньги и вали отсюда к чертовой матери, – объявил он. Потом посмотрел на Павла и добавил: – Но тебя это не касается. Ты с нами, амиго.

– Естественно, – ответил тот. – Завершим начатое.

Книжка Рори брякнула входящим месседжем, и он, посмотрев его, протянул Хоченкову свою маленькую ладонь.

– Лети, слоненок. Ты меня удивил.

Хоченков молча вернулся в круг готовившихся к награждению гонщиков, не попрощавшись ни с кем, а Рори и Павел почти побежали к аэрокару, где их уже ждал Ахмед. И через три минуты обе машины небольшим караваном поднялись в воздух и взяли курс на Нарим. На этот раз Рори не стал управлять сам, доверившись автопилоту, а тот, как свойственно любому искусственному интеллекту, действовал в рамках правил и очень спокойно вел механизм к выбранной финишной точке. Настроение в салоне заметно улучшилось, так что в разговорах мужчин саркастичная нервозность сменилась беззлобным подтруниванием.

– Ты когда женишься, Пабло? – спросил Ахмед, чуть повернувшись к Попову.

Тот увидел лишь кусок бородатой щеки.

– А тебе что за дело? Ревнуешь?

– Нет. За тебя беспокоюсь.

– В каком это смысле? Почему холостой Павел вызывает у тебя большее беспокойство, чем тот же самый Павел, только имеющий некую запись в некой базе данных?

– Ты что, о себе в третьем лице говоришь? – спросил Рори.

– Дело не в базе данных, а в отношении, – попытался растолковать свою точку зрения Ахмед.

– Я говорю о себе так, как считаю нужным, Рори, ладно? В каком еще отношении?

– В отношении к женщине. К возлюбленной. У тебя есть возлюбленная, Пабло? Или у тебя возлюбленный? Этот?

Ахмед кивнул в сторону оставленного позади небоскреба и людей на его крыше, в частности Хоченкова.

– Побойся бога! – сказал Павел. – Я свободен, как ветер, гетеросексуален, как никто на этой прекрасной планете.

– Вот от чего и все твои беды, недотепа, – вздохнул Ахмед. – И наши – пока ты с нами.

Рори молчал, вглядываясь в ярко-голубое небо, а Пабло продолжил этот случайно возникший диспут.

– И что это значит? Ты решил заняться нравоучениями? Прочитать мне проповедь?

– Это не нравоучения, мой друг, это правда жизни. Человек не животное, и не следует ему совокупляться направо и налево, как это делаешь ты. Все подобные вещи должны происходить исключительно в рамках союза между мужчиной и женщиной, и союз этот называется брак.

Красавчик вскипел, но ответил с напускным спокойствием:

– Я много что могу вынести. Много что. Пересоленные огурцы. Манную кашу с комками. Трансвеститов. Диких животных, запертых в маленьких клетках в зоопарке. Лихорадку Майне – Тигурссона. Даже бред Виктории Викторовны. Но я не собираюсь терпеть, когда многоженец строит из себя моралиста и читает мне лекции на темы брака, семьи, любви и верности. Ясность есть?

– Ему религия позволяет, – вступился за коллегу Рори.

– Я вам вот что скажу, свиноненавистники… – начал было Павел, но сильный удар в правую боковую часть их аэрокара прервал его.

Рори взвизгнул и, отключив автопилот, взял управление на себя.

– В чем дело, твою мать? – закричал Ахмед, пытаясь понять, что их ударило.

Павел указал на стремительно удалявшуюся от них в сторону земли ярко-красную древнюю отечественную развалюху.

– Догони его, Роричка, ой догони, – сказал Ахмед.

Рори направил аэрокар за красной развалюхой и секунд через сорок сравнялся с ней. Он вглядывался в боковое стекло, пытаясь разглядеть пилота.

– Рори! – вдруг понял Ахмед, тоже рассматривая чудо отечественного аэромобилестроения. – А он, похоже, не удирает от нас, а падает.

И действительно, складывалось впечатление, что машина была неуправляемой и падала вниз помимо воли находившихся в ней людей. Но тут случилось чудо: красный аэромобиль выровнял положение, сбавил скорость и начал плавно опускаться, благо внизу появились крыши жилых массивов. Рори направился туда же, его маневр повторила и машина сопровождения, державшая дистанцию метров в пятьдесят.

– Паша, друг мой, прилетим в Нарим, первым делом пойдешь в синагогу. Молиться. На тебе порча, – заявил Ахмед.

– Где я, а где синагога! – удивился красавчик.

– А что, ты разве не ортодоксальный еврей?

– Я баптист, – серьезно ответил Павел, наблюдая за тем, как паркуется красный автомобиль.

Спокойный обычно Ахмед непристойно выругался и добавил, хмуро разглядывая свои руки:

– Рори, нам точно крышка. У нас в машине баптист.

Рори аккуратно посадил машину рядом с их алым обидчиком и вылез из нее, не дожидаясь продолжавших пикировку коллег. Из машины-агрессора ему навстречу выбрался пожилой, лет семидесяти, пилот в клетчатой безрукавке и смешной светло-серой панаме.

– Ты как там оказался? – обратился к Рори дедушка, когда подошел к нему поближе. – На моем пути?

– На твоем пути? – переспросил Рори. – На твоем пути, значит?

Он потянулся за реструктуризатором Гримберга. Но вовремя появившийся Ахмед не позволил произойти страшному, схватив Рори за руку, в которой уже поблескивал черный металл оружия.

– Дедуля, – сказал Ахмед, – ты как на нашу высоту-то влез? Твоей развалюхе метрах на пятистах летать, не больше. А ты на семьсот полез.

– Как на семьсот? – удивился дед.

– Вот так. Мы на семистах летели. И ты в нас врезался. Зачем?

– Я на дачу лечу. На четырехстах. Не может быть, чтобы на семьсот залез.

– Тебе запись с бортового компьютера предъявить? – спросил Рори.

В это время к группе беседовавших мужчин присоединились несколько бойцов из приземлившейся рядом с Рориным броневиком машины сопровождения. Кое-кто из них разминал затекшие конечности, а некоторые решили устроить себе перекур.

– Я на дачу лечу, – повторил дедушка, – с внучком, картошку копать. В Ивантеевку. А у меня теперь из-за вас весь передок помят. Давай транспортников вызывать.

Рори сорвался на крик:

– Каких транспортников? Ты на запрещенную высоту забрался! Они тебя в каталажку отвезут. А там тебе не дом престарелых. И не хоспис. Дубу дашь.

Рори поправил выбившуюся из прически прядь.

– Я на запрещенную высоту не забирался, – стоял на своем дед, – У меня разрешенный максимум – пятьсот пятьдесят метров. На нем и шел. У меня, конечно, приборы не чета вашим, но исправные. Слежу. Давай полицию вызывать.

– Ты что, дед, вообще берегов не видишь? – прошипел Рори, делая какие-то странные движения правой рукой.

Тем временем крепкие ребята из группы поддержки подошли поближе, чувствуя назревающий конфликт. Ахмед хотел было жестом остудить их пыл, но открывшаяся со стороны пассажирского кресла дверь старенькой развалюхи заставила его остановиться. Из нее вылез молодой, лет двадцати пяти, парень, невысокий, но очень крепкий. Черная обтягивающая футболка не скрывала его невероятно мощные бицепсы, по которым вниз к локтям спускались симметричные татуировки.

– Внучок, я сам разберусь, – сказал дед, – залезай обратно.

Внучок не полез обратно, даже, наоборот, немного выдвинулся вперед, как бы прикрывая собой деда. Ахмед же, признав в нем кого-то, инстинктивно сделал пару шагов назад, выставив тем самым на первый план Рори и красавчика Пабло. Один из ребят группы поддержки тихонечко произнес:

– Это же Змей…

Реплика разбудила в Ахмеде нечто напомнившее ураган. Ураган этот, правда, был в основном словесным. Ахмед завопил куда-то в сторону машины сопровождения:

– Грек! Позовите Грека!

Через минуту из автомобиля выбрался небольшого росточка, но чрезвычайно мощный смуглый парень и вразвалочку подошел к Ахмеду.

– Что кричите, Хьамидан Ахмед? Зачем шум?

– Грек, мальчик мой, ты же хотел биться за пояс? Не допустили тебя год назад из-за каких-то промоутерских педерастических заморочек, так?

– Было дело, – подтвердил Грек. – Зачем это вам сейчас?

– Глупыш, – улыбнулся Ахмед. – Представляю тебе чемпиона мира по боям без правил по версии М-1 в весовой категории…

Тут Ахмед задумался и внимательно посмотрел на внучка.

– Какой?

– До восьмидесяти трех, – сказал тот.

– До восьмидесяти трех килограммов, – продолжил Ахмед, – Сергея Панкратова по прозвищу Змей. Будешь биться?

– А смысл? – не понял Грек.

– Что значит – смысл? Мы же снимем все. Снимем поединок. И продадим видеозапись.

Грек внимательно посмотрел сначала на Ахмеда, а затем на парня, прикрывавшего своим мощным телом деда от супостатов. При слове «продадим» неожиданно забеспокоился Рори:

– Все права на данный матч принадлежат мне, так как Грек является моим сотрудником, а этот деятель, – Рори кивнул в сторону Сергея, – мне машину поцарапал. Точнее, его дед. Не на свою высоту влез.

– Я летел на четырехстах пятидесяти, – упирался старик.

– Да не мог, не мог ты лететь на четырехстах пятидесяти, потому что я летел на семистах! – вскричал Рори.

– Дурные вы, – выразил свое отношение к происходящему красавчик Пабло и направился в сторону машины сопровождения.

Рори недоуменно посмотрел на его прямую, как палка, спину. Потом снова сфокусировался на Греке:

– Так что? Будешь биться? За Россию-матушку? За Нарим? За своего феодала?

– За деньги буду, – сказал Грек.

– Ну и за деньги. Не без этого.

– А вы у Змея-то спросите, он-то согласен?

Рори внимательно посмотрел на парня, а затем на реструктуризатор Гримберга, все это время находившийся в его правой ладони.

– А у него что, выбор есть? Будешь?

– Внучок, не связывайся ты с ними, давай лучше полицию вызывать, – посоветовал дедушка.

Парень, не дрогнув, встретил темный взгляд маленького наримского феодала.

– А если буду, вы угомонитесь? – спросил он.

– К гадалке не ходи, – ответил Рори.

– Я буду драться, – согласился Змей. – Готовьте площадку.

Компания зашумела в предвкушении поединка, а бойцы приступили к разминке. В качестве рефери был определен Ахмед, а оператором эпохальной схватки стал сам Рори. Ребята сняли футболки и, сверкая мощными торсами, вышли в круг диаметром метров десять, образованный из коллег Грека. Слово взял Ахмед.

– Дамы и господа, – объявил он, пытаясь подражать конферансье, – леди и джентльмены, мы рады представить вам главный поединок этого дня. Бой, на кону которого стоит гораздо больше, чем чемпионский пояс или денежное вознаграждение. Итак, в синем углу ринга наш претендент по прозвищу Грек. В красном углу ринга чемпион мира по версии М-1 по прозвищу Змей. У вас нет права на ошибку. Сходитесь, джентльмены. Первый раунд.

Поединок, однако, получился таким же комичным, как и представление бойцов, и закончился, едва начавшись. Грек коршуном налетел на Змея, пытаясь провести захват, и нарвался на троечку чемпиона, причем если два удара – в корпус и голову – он выдержал, то третий, в кадык, лишил его способности передвигаться. Он упал и, откатившись на пару метров от центра импровизированного ринга, скорчился от боли.

Рори выключил видеозапись.

– Слышь, Ромуальд, а мы, похоже, на четырехстах пятидесяти летели, – сказал ему вернувшийся из машины сопровождения Павел. – У тебя, похоже, приборы глючат. Перезагрузи. Ты подвергаешь опасности и себя, и своих пассажиров. И других пилотов. А я у ребят проверил компьютер. Прав дедушка. Мы нарушили.

– Не называй меня Ромуальд, – напомнил Рори, с ненавистью глядя в красивые карие глаза Пабло.

– Мне нужна компенсация, – потребовал дедок. – Я никогда не нарушаю правила. А страховки у меня нет. Не на что чинить.

– Ее не чинить надо, а в утиль, – продолжал стоять на своем Рори.

Однако когда внучок, уже успевший одеться, сделал шаг по направлению к нему, немного смягчился.

– Хотя… Горьковский автозавод…

Грек не вставал, и его коллеги после небольшого совещания оттащили его в машину сопровождения. Ахмед вразвалочку подошел к аэрокару дедушки и внимательно осмотрел повреждения.

– Дедуль, здесь не так все критично. Твой внучок моего Грека гораздо сильнее поломал, – сказал он.

– Это уже после было. К тому же вы сами полезли. Пусть транспортники разбираются.

– А парню лучше бы скорую вызвать, – посоветовал Змей. – Я хоть как мог сдерживался, но все равно последний удар хорошо вошел. УЗИ неплохо бы. Не случилось бы что.

Ахмед, грустно вздохнув, направился к машине сопровождения, а диалог продолжил Рори, укоризненно посматривая на Змея.

– Чего же ты так?

– Как?

– Неаккуратно. Испортил мое имущество.

В правой руке Рори по-прежнему зловеще поблескивал черный металл реструктуризатора Гримберга, поэтому все его реплики звучали крайне неоднозначно.

Человек по прозвищу Змей внимательно посмотрел на Рори. Выдержав небольшую паузу, он сказал:

– Я стал чемпионом по версии М-1 в двадцать три года.

– Похвально, – ответил Рори, – но зачем мне эта статистика? Моя голова не спортивный справочник.

– И остаюсь непобежденным уже три года, – как ни в чем не бывало продолжил Сергей. – Титул отстоял десять раз. Я люблю то, чем занимаюсь. И у меня хорошо получается. Вот вы сейчас держите в правой руке оружие и думаете, что владеете ситуацией. Но чтобы поднять руку и нажать на кнопку, у вас уйдет минимум две секунды. Минимум. Я же, находясь на этом вот расстоянии от вас, за секунду могу превратить вашу правую руку в абсолютно нефункциональный набор костей, мяса и кожи. И ваше к тому моменту уже бесполезное оружие останется лежать здесь, на влажной от конденсата крыше подмосковного небоскреба, пока его не подберет мой дедушка. Уважаемый, кстати, в прошлом спортсмен. Десятиборец. В десятиборье, между прочим, всегда входила стрельба. А мой дед был лучшим как раз в стрельбе, в плавании и…

Змей задумался, а потом глянул на деда.

– И в чем еще?

– В беге с барьерами.

– Точно. В беге с барьерами. И вот представьте себе картину: в руки моему деду попадет этот вот прекрасный реструктуризатор Гримберга. Сколько ему потребуется времени, чтобы отправить к великому Маниту весь ваш замечательный коллектив? Включая аэротранспортные средства.

Задумались все, кто слышал Змея, даже его героический дед. Тем временем на аэропарковке приземлились еще две машины, из которых на влажную поверхность крыши небоскреба выбралась странная компания, состоявшая из молодого худенького парня и шести девушек, одетых крайне вызывающе, но, видимо, не для их рода занятий. Парень хотел увести их вниз, внутрь здания, но, заметив на парковке большое количество мужчин, передумал и пошел к ним.

– Уважаемые, отдохнуть не желаете? – предложил он.

– Мы что, где-то над Ленинградкой встряли? – обратился к воздуху Рори.

Пабло направился было к девушкам с целью осмотреть их, но его остановил голос командира:

– Ты куда, красопетка? Куда ты пошел? Зачем тебе они? Поставь перед собой большое зеркало и наслаждайся первозданной красотой.

Пабло потянулся к карману брюк, в котором лежала новая модель все того же суперсовременного оружия, но через секунду, взяв себя в руки, продолжил движение к девушкам. Вернулся Ахмед.

– С Греком беда, Рор. Он, похоже, в коме. Нужно в больницу, – сказал он.

– Поехали! – всполошился Рори. – Поехали. Пока он здесь дуба не дал.

– Я сразу говорил: надо в скорую, – напомнил Сергей.

– Спасибо, – попытался сохранить лицо Рори и двинулся в сторону бронированного аэрокара.

– А что с ремонтом? – не отпустил его дед.

– Мужики, отдохнуть не желаете? – настаивал парень, кивая на своих попутчиц, которые остались стоять возле аэромобилей.

Дедушка посмотрел на сутенера, как будто только что увидел его, а затем перевел взгляд на девушек. Рори заметил этот взгляд деда и сказал, улыбнувшись своими маленькими хитрыми глазами:

– Денег тебе не дам, дед. Хоть твой внучок здесь настоящую резню устроит, не дам. Не в моих принципах. Ясность есть?

– Не-а, – ответил дед.

– А вот подарок сделать могу!

Рори показал на представительниц древнейшей профессии, а его слова подхватил их молодой сопровождающий.

– Да, отличная идея! Лучший подарок после книги.

– Вы что, совсем с ума сошли… – начал было Змей.

Дедушка, как ни странно, не согласился с внуком.

– А что, – полным предвкушения голосом проговорил он, – внучок, давай возьмем с собой на дачу одну? И по огороду поможет, и застолье украсит, и…

– Что «и», дед?

– Ну сколько можно по бабушке твоей траур носить? Скоро уже пятнадцать лет будет, как она покинула наши рубежи.

Змей махнул рукой, согласившись, а дедушка протянул Рори большую мозолистую ладонь.

– Считай, договорились. Веди ко мне в лимузин самую гарную, и я сниму все свои претензии. Отзову легионы.

Рори кивнул сутенеру, и тот направился к девушкам. И через пару минут привел одну из них, высокую длинноногую блондинку. Дедушка аккуратно усадил ее на заднее сидение своего аэрокара и кивком головы пригласил боевого внучка продолжить путешествие. Тот молча сел на свое место, и через несколько минут их серьезно помятая машинка исчезла из поля зрения Рори.

Он наконец направился к собственному аэрокару, а увидев, что Пабло усаживает к себе назад еще одну красотку, завопил, выражая полное с этим несогласие:

– Нельзя, что ты делаешь! Прекрати.

– Почему нельзя? – удивился красавчик. – Ей уже есть восемнадцать. Есть же?

– Есть, – сказала девица и упрямо залезла на заднее сидение Рориного аэрокара. – И восемнадцать, и девятнадцать, и двадцать. Все есть.

– Да ты уже бабушка, мать, – усмехнулся Рори и аккуратно поднял аэрокар в воздух.

– Странный вы народ, русские, – проговорил Ахмед, задумчиво разглядывая горизонт. – И язык у вас – черт-те что. Одним предложением молодую девчонку и бабушкой, и матерью умудрился назвать. Куда это годится?

– А ты себя от Руси-матушки-то не отделяй, басурманин, – ответил на упрек Рори.

– Тебя как зовут? – спросил девушку Пабло.

– Беатрис, – представилась та.

Улыбка озарила ее немного бледное красивое лицо, на котором выделялось алое пятно подкрашенных губ и большие голубые глаза. Каштановые волосы девушки были убраны в аккуратный хвостик.

– А нормальное имя есть? – не поверил красавчик. – Которое при рождении дали?

– Люба. А куда едем?

– В Нарим, – сказал Рори, – была там?

– Нет. А зачем вам в Нарим?

– Есть дела, – улыбнулся Рори. – Заедем по одному адресу и накроем там, можно сказать, одним махом и носастого псевдосыщика, и цветочную принцессу из Северной Венеции. Ясность есть? Как тебе план?

– Звучит интригующе, – одобрила девушка.

– Одним махом семерых убивахом, – добавил Ахмед. Затем повернулся к Любе-Беатрис и сказал: – А ухажер твой нам в этом поможет. И тогда, возможно, Рори сочтет, что его обязательства перед Викторией Викторовной исполнены, а вы сможете с лихвой насладиться свободным временем и вашей бурной молодостью.

– А ты романтик, Ахмед, – заметил Павел.

У Рори брякнула книжка.

– О, – улыбнулся он, – Виктория Викторовна освободилась.

– А кто такая Виктория Викторовна? – спросила любознательная жрица любви.

– Женщина-загадка, – ответил Ахмед, рассматривая ее грудь, – женщина-бронепоезд. Расскажи мне свою историю, Люба-Любонька! Как ты оказалась в машине с этим дохляком-сутенером? Не поступила?

– Не так. Я старший лейтенант полиции нравов. Работаю под прикрытием. Собралась их всех арестовывать, а тут вы.

В машине повисло молчание, перешедшее в смех Ахмеда и Рори. Девушка продолжила:

– Не поступила, да. В медицинский хотела. Не добрала десять баллов. Пошла работать медсестрой в детскую областную. Не понравилось. Там роботы одни. БЭС. И я с ними. Ни поболтать, ни поругаться.

– И поэтому ты решила, – предположил Ахмед, – выбрать другую профессию?

– Да, – подтвердила Люба.

– И затянуло?

– Да.

– Ахмед, хватит приставать к Беатрис! – попытался оградить девушку от внимания коллег Павел.

– Ее зовут Люба, красавчик, – не преминул воспользоваться моментом Рори. – Лю-ба. По слогам. Ясность есть?

– Любовь, – поправила его девушка.

– Что ж, символично, – улыбнулся Рори. – Любовь так Любовь.

Аэромобиль стремительно приближался к Нариму и примерно через полчаса совершил посадку на крыше дома, в котором нашли временное пристанище Буров и его новые компаньоны. Из машины сопровождения выбрались пять бойцов, а еще двое повезли своего раненого коллегу в больницу. Великолепная пятерка так и осталась ждать в тишине парковки, пока руководство операции не соизволило вылезти из своего аэрокара. А они не торопились это делать, продолжая беседу, как будто остановились перед хорошим итальянским рестораном, рассуждая, что же им заказать – лимончелло или морковный сок.

– Ахмед, ты прихвати с собой инструментарий. Сдается мне, что нам они просто так не откроют. Дверку придется вырезать, – сказал Рори.

– Не вопрос, – ответил тот.

– Ты с ребятами первый заходи и утрамбуй там все. Подготовь почву для диалога.

– Не вопрос.

– А потом мы зайдем.

– Хорошо. Пошли?

Рори кивнул, и вся их честная компания выбралась из аэромобиля и направилась вниз, к входу в жилую часть кондоминиума.

– Эта? – спросил Ахмед, рассматривая дверь квартиры.

– Да, – ответил Рори.

– Укройтесь тогда.

Он кивнул в сторону лестничного пролета, и Рори, Пабло и его новая спутница скрылись из поля зрения видеокамер.

Ахмед позвонил в дверь.

14

– Дава, у нас гости, – закричал из коридора Рейнгольд.

Буров максимально быстро переместился ко входу в квартиру. На небольшом экране монитора он увидел гладко выбритый затылок – мужчина расположился спиной к дверям – и великолепную пятерку бойцов, стоявших рядком, как кегли в боулинге.

– Кто? – спросил Буров.

– Доставка пиццы, – сообщил Ахмед, повернувшись к видеокамере.

– Арчи, укройся с малышней в дальней спальне, – велел Буров.

Рейнгольд исчез в глубине коридора.

– Мне с анчоусами, – ухмыльнулся Давид, разглядывая хмурое лицо Ахмеда.

– Всенепременнейше, – ответил тот. – Анчоусы, грибы, моцарелла, несколько реструктуризаторов Гримберга, пяток бобов… Все как ты любишь, генацвале. Открывай, будь другом. Не трать наше время на порчу такой замечательной двери.

Буров открыл и сделал шаг назад, запуская в квартиру гостей. Первым зашел Ахмед, а за ним, расталкивая бойцов сопровождения, вбежал Рори. Пабло со своей прекрасной спутницей переступили порог последними, за пятеркой крепких ребят.

– Я, кажется, романс сочинила, – тихо произнесла девушка, разглядывая качественный дизайн квартиры.

– Подержи его пока в себе, Беатрис, – попросил красавчик. – Сможешь?

Та молча кивнула в ответ.

– Ну и где мне всех вас разместить? – улыбнулся Буров. – Вы с ночевкой?

– А это от тебя зависит, – сказал Рори, разглядывая лицо Бурова. – От твоей сговорчивости. А пока проводи куда-нибудь. Где можно посидеть да поговорить. А то денек выдался… Карнавал какой-то. Ясность есть?

Буров жестом пригласил вошедших в гостиную, и Рори немедля направился туда, а через секунду за ним последовали Ахмед и Павел с Беатрис. Пятеро богатырей тоже сунулись за ними, но были остановлены спокойным жестом Ахмеда.

Давид кое-как разместил гостей – они заняли все сидячие места гостиной, – а сам встал справа от входа, прислонившись к широкому темно-коричневому подоконнику, сделанному под дерево.

Рори не стал тянуть кота за хвост, а объявил, выложив на стол реструктуризатор:

– Давид, ты нам не нужен. Интереса не представляешь. Рыскаешь здесь по Нариму что-то, ну и рыскай. Мы за Фатаховой.

– В этом и проблема, – ответил Буров.

– Не вижу в этом никакой проблемы, – возразил Рори.