Текст книги "Рассвет, перевернувший всё"
Автор книги: Виктория Дьячкова
Жанр: Боевики: Прочее, Боевики
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
Глава 21. Трибунал
По настоятельному требованию адмирала де Сепульведа капитанов Сальвареса и Каналеса отпустили под домашний арест. Дон Мигель поручился за них. Будет их судить трибунал или нет – вопрос оставался открытым. Однако очень скоро стараниями дона Хосе де Барросо и группы поддерживающих его офицеров было принято окончательное решение в пользу трибунала. Более того, дон Хосе умудрился бросить тень недоверия даже на своего дядю-адмирала. Он назвал странным и подозрительным то обстоятельство, что адмирал ничего не помнил, или отказывался вспоминать, о пребывании на борту английского пиратского парусника «Чёрный коршун». По мнению де Барросо, адмирал де Сепульведа либо умышленно скрывал известные ему факты, либо был крайне запуган морскими разбойниками, что ставило под сомнение его мужество и честь.
Дон Мигель не ожидал от племянника подобной подлости, приняв близко к сердцу все его обвинения. Для пожилого адмирала это стало еще одним ударом.
Родриго Сальварес вернулся домой, где его, несмотря на выдвинутые против него подозрения в государственной измене, тепло встретили родители. А на следующий день, узнав о его прибытии, навестила невеста сеньорита Марианна де Кастелано. Со слезами на глазах бросилась девушка на шею возлюбленного.
– О, Родриго! Я столько пережила, пока тебя не было. Я молила Господа и Пречистую Деву, чтобы они позволили тебе вернуться живым. И вот ты вернулся. Какое счастье! – дав волю чувствам, Марианна разрыдалась.
– Я люблю тебя! – нежно шептал молодой моряк, обнимая и целуя невесту. – И мечтаю о том дне, когда смогу назвать тебя моей женой. Но боюсь, пока это невозможно.
– Почему? Мы планировали пожениться сразу после твоего возвращения. Что случилось?
– Меня и капитана Каналеса, ты его знаешь, будет судить трибунал по подозрению в государственной измене. Я невиновен, и готов предстать перед судом, чтобы доказать это.
– Я нисколько не сомневаюсь в твоей невиновности, дорогой Родриго, – девушка грустно вздохнула. – Ну, кому, скажи, кому и зачем понадобилось клеветать на тебя, да еще обвинять в государственной измене? Ты, как никто другой, предан флоту и королю. Даже не знаю, кто дорог тебе больше, я или море, о котором ты постоянно твердишь с таким восторгом. Иногда мне кажется, что море, корабли, твоя служба для тебя гораздо важнее, чем я, любящая тебя всем сердцем. Временами я начинаю ревновать тебя к нему… к морю. Оно постоянно занимает твои мысли. Оно разделяет нас. Оно – мой главный соперник!
– Ну, что ты говоришь, милая Марианна? – Сальварес с теплом привлек её к себе. – Дороже тебя у меня никого нет. Служба в королевском флоте – это мое призвание, да. Но ты – единственная девушка на свете, которую я люблю! И это самое сильное чувство в моей душе.
– Это правда? О, любимый! – произнесла счастливая сеньорита де Кастелано. – Скорее бы закончилось судебное разбирательство, и с тебя сняли все подозрения. Тогда мы сможем пожениться, и ничто больше не разлучит нас… Никогда!
* * *
Заседание трибунала состоялось через несколько дней. Первым судили Хуана Каналеса. Обвинителем выступил дон Хосе де Барросо.
– У меня есть все основания полагать, – начал он свою речь, – что бывший капитан бригантины «Андалусия», стоящий сейчас перед нами, является пособником морских разбойников. Под маской офицера королевского флота Испании он вероломно скрывал свое истинное лицо – лицо иуды и предателя, ибо вступил в сговор с врагами против родины и короля.
– Да не вступал я ни в какой сговор ни с кем! Не вступал! – воскликнул внезапно побледневший Каналес, выслушав столь серьезное обвинение. – Господом клянусь! Жизнью моей клянусь! Я чист перед законом!
– Тогда потрудитесь объяснить, почему главарь английских пиратов, именующий себя капитаном «Чёрного коршуна», назвал вас своим приятелем, с которым его связывают общие дела? Что это за дела, скажите на милость? И как к вам попала карта пресловутого морского разбойника по кличке Адский Пёс? Мы слушаем вас. И помните: только раскаяние и чистосердечное признание могут вам помочь.
– Сеньоры! – произнес Хуан Каналес дрогнувшим голосом. – Вот уже более двадцати лет я верой и правдой служу отечеству, являясь офицером флота Его Величества короля. Да, многое мне довелось пережить и повидать за эти годы. Но никогда, клянусь, никогда я не имел никаких дел с морскими разбойниками! Тем паче, с англичанами – еретиками и вероотступниками. Да я ненавижу их больше, чем люблю Господа и короля! Здесь, верно, какое-то недоразумение.
– Недоразумение? – повторил Хосе де Барросо, сурово взглянув на него. – Я вижу, сеньор Каналес, вы юлите и не желаете говорить правду. Но этим вы себе не поможете, а только еще более усугубите вашу вину. Итак, вы отрицаете, что являетесь сообщником капитана «Чёрного коршуна»?
– Да знать я не знаю никакого капитана «Чёрного коршуна»!
– Вы лжете, Каналес! Я готов представить суду доказательства этого, – де Барросо достал из-за пазухи сильно измятый, по краям обгоревший и потрепанный обрывок пожелтевшего листа бумаги. – К несчастью, документ не сохранился полностью, – сказал он, – но и уцелевшей его части вполне достаточно, чтобы изобличить изменника.
– Что это? – спросил председатель трибунала, вице-адмирал Керехета-Дельгадо.
– Собственноручно написанное послание главаря английских пиратов Лагарта, где упоминается имя Хуана Каналеса как одного из его подельников и товарищей.
– Можно взглянуть? – попросил губернатор де Трильо-и-Вильегас.
Дон Хосе передал документ для ознакомления.
Документ, хотя таковым он являлся с большой натяжкой, представлял собой обрывок письма, адресованного дону Хосе де Барросо его дядей адмиралом де Сепульведа и дописанного капитаном Лагартом. Письмо сильно пострадало во время известных передряг на галеоне «Священный путь», едва не затерялось. Сохранилась лишь малая его часть – окончание, всего несколько строк, в которых пират сообщал, что возвращает шестерых испанцев и просит передать привет Хуану Каналесу. То, что было написано выше рукой адмирала и далее – рукой Лагарта про адмирала, не уцелело.
Хосе де Барросо с торжеством и презрением посмотрел на угрюмого, совершенно уничтоженного Каналеса:
– И что вы теперь нам скажете, сеньор Каналес? Вы по-прежнему будете отрицать свою связь с пиратами?
– Это чудовищная ошибка! – мрачно произнес тот. – Проклятый пират меня с кем-то спутал. Вероятно, он обознался и принял меня за другого. Карту мне подбросили. Кто и зачем – не знаю. А вы раздули это дело как государственную измену. Сами посудите, достопочтенные сеньоры, как я – испанец и католик, верноподданный его величества дона Карлоса, могу быть сообщником морских разбойников – англичан? Абсурд!
– И, тем не менее, – продолжал де Барросо, – именно ваше имя упомянуто капитаном «Чёрного коршуна».
– Да будь он трижды проклят, этот молокосос! – в сердцах вскричал бывший капитан бригантины «Андалусия». – Да он еще на свет Божий не родился, когда меня уже знали как опытного и достойного моряка! Какие нас могут связывать с ним дела? Повторяю, сеньоры: я понятия не имею, почему дерзкий щенок решил сыграть со мной – пожилым, уважаемым человеком, такую жестокую шутку!
– Шутка не шутка, – сурово заметил вице-адмирал Керехета-Дельгадо, – но обвинение вам будет предъявлено. На основании документа, представленного капитаном де Барросо, вы признаетесь виновным в пособничестве морским разбойникам и понесете наказание.
Свинцовая бледность покрыла заросшие щетиной щеки Хуана Каналеса. Его руки затряслись, а обветренные потрескавшиеся губы задрожали.
– Сеньоры, – еле слышно проговорил он. – Почему вы мне не верите? Почему в вашем обвинении опираетесь на слова подлого авантюриста и пирата? Он оговорил меня, оклеветал! Лживый английский пёс. Ненавижу!
– Стало быть, вы знакомы с капитаном «Чёрного коршуна»? – последовал провокационный вопрос со стороны одного из членов трибунала.
– Конечно – нет! – воскликнул Каналес и тут же, смешавшись, добавил: – Видел я этого парня первый и единственный раз на борту галеона «Священный путь». Но я подумать не мог, что он пират. Мерзавец с ликом ангела оказался коварным демоном! И для своей совершенно необъяснимой мести выбрал именно меня. Почему? Если наши дороги раньше никогда не пересекались?
– Довольно изворачиваться, Каналес! – сказал Хосе де Барросо. – Вы практически сознались, и вина ваша доказана.
– Но я невиновен! – в отчаянии возразил тот. – Говорю вам, негодяй спутал меня с кем-то. Достопочтенные сеньоры, если вы оправдаете меня и позволите выйти в море, то, клянусь всеми святыми, я хоть в преисподней найду проклятых англичан, а их коварному капитану собственными руками вырву его лживый язык и скормлю собакам.
– Похвальное желание, – заметил Керехета-Дельгадо. – Полагаю, в его осуществлении вам поможет вынесенный нами приговор, – председатель трибунала поднялся из-за стола. – Хуан Каналес, как человек предавший интересы родины и вступивший в сговор с морскими разбойниками, вы приговариваетесь к разжалованию в матросы и каторжным работам в качестве гребца на галерах королевского флота.
Несчастный Каналес ахнул.
– Но! – продолжал Дельгадо. – Учитывая ваш опыт и добросовестную службу на благо отечества в течение многих лет, суд решил смягчить наказание и предоставить право распорядиться вашей судьбой капитану Хосе де Барросо, в полное подчинение к которому вы поступаете с сего момента. У меня всё.
Председатель трибунала сел на место.
– Я отомщу ему! – Хуана Каналеса затрясло в нервном ознобе, желваки заиграли. – Английский щенок пожалеет, что родился на этот свет и опорочил моё честное имя. Со дна моря его достану, но отомщу!
Каналеса вывели из зала.
Перед тем как вернуть де Барросо фигурирующий в деле «документ», дон Бернардо де Трильо-и-Вильегас еще раз внимательно изучил его.
– Подписи нет, – задумчиво сказал он сидящему рядом адмиралу де Сепульведа. – Это мог написать кто угодно, тот же Неаполитанец. Совсем не обязательно, что это дело рук англичанина, о котором говорит дон Хосе. Как считаешь, Мигель?
– Не думаю, что имеет большое значение, кто является автором этих строк, – откликнулся тот.
– Не скажи, – заметил дон Бернардо, в очередной раз пробежав глазами короткий текст. – Черт побери! – негромко пробормотал он. – Определенно мне знаком этот почерк. Даже ошибки одинаковые. Господа! – губернатор встал, отодвинув стул. – Я осмелюсь предположить, что наш доблестный капитан де Барросо был одурачен печально известным Поющим Неаполитанцем, и имел дело не с английскими пиратами, а с неаполитанцами.
Дон Хосе опешил от его заявления. Для присутствующих на процессе оно тоже явилось неожиданностью.
– Я узнал почерк мерзавца, – продолжал дон Бернардо. – К сожалению, я сжег в камине его послание с наглым требованием выкупа за адмирала де Сепульведа после свершения э-э… сделки. Иначе вы бы сами смогли убедиться в моей правоте. Почерк идентичный, уверяю вас. Поющий Неаполитанец обманул всех и заполучил выкуп.
– Неаполитанец? – де Барросо пытался переварить слова губернатора Валенсии. – Я никогда его не видел. Вы полагаете, он выдает себя за капитана «Чёрного коршуна»? Но это нелепо!
– Пусть введут следующего подозреваемого, – сказал вице-адмирал Керехета-Дельгадо. – Возможно, его показания прольют свет на это дело.
Глава 22. Охота начинается
Бывший капитан галеона «Санта-Каталина» Родриго Сальварес предстал перед трибуналом. И вновь Хосе де Барросо выступил с обвинениями, заявив, что Сальварес является пособником английских пиратов и их главаря. На что Сальварес со свойственной ему прямотой имел неосторожность заметить:
– Шторм не пощадил галеон «Санта-Каталина». Он пошел ко дну, унеся в пучину почти всю команду. Спастись удалось мне, боцману Кордеро и писарю Мурито. Я сказал: «спастись», но это не совсем верно. Мы были спасены собратьями по несчастью, такими же попавшими в шторм моряками. Чтобы выловить нас из воды, они рисковали жизнями. Лишь позже мы узнали, что это морские разбойники.
– Если я правильно понял вашу мысль, сеньор Сальварес, – язвительно произнес дон Хосе, – вы, воспылав к капитану этих головорезов признательностью за спасение, согласились стать его сообщником?
– Нет. Вы неверно всё толкуете. В обмен на нашу свободу, пират потребовал, чтобы я отправился с ним к вам на галеон, сеньор де Барросо, и подтвердил любые его слова. Я не посмел отказаться, так как он пригрозил разделаться с моими подчиненными. Это был единственный случай, когда я против воли принял условия морского разбойника, ибо не мог рисковать жизнями Кордеро и Мурито. Но разве можно считать поступок, совершенный по принуждению, преступлением против родины и короля? Разве можно назвать изменой мою попытку спасти товарищей? Я глубоко раскаиваюсь в содеянном, но повторяю: поступить иначе не мог. Наши жизни всё это время висели на волоске.
Из зала раздались реплики в поддержку Сальвареса.
– Назовите имя проклятого пирата, заложниками которого вы являлись, – произнес председатель трибунала.
– Он назвал себя Морис Лагарт, капитан «Чёрного коршуна».
– Вы полагаете, это его настоящее имя?
– Вполне возможно.
– Сеньор Сальварес, не кажется ли вам, что под этим именем мог скрываться известный пират по прозвищу Поющий Неаполитанец?
– Мне не приходила в голову подобная мысль, – с оттенком недоумения ответил тот.
– То есть, вы уверены, что находились в плену у англичан?
– Я не совсем понимаю суть вопроса.
– Суть в следующем: наш уважаемый губернатор предположил, что Поющий Неаполитанец выдает себя за капитана «Чёрного коршуна».
– Маловероятно, – заметил Сальварес. – Я бы скорее заподозрил обратное.
– Поясните.
– Капитан «Чёрного коршуна» Лагарт чертовски изобретателен. Он вполне способен проделать такую штуку.
– Ладно. Оставим это пока. Что вы можете сообщить по поводу пребывания на борту небезызвестного вам «Чёрного коршуна» адмирала дона Мигеля де Сепульведа?
– Ничего не могу сообщить. Я узнал о его пребывании на этом корабле, уже находясь на борту галеона «Священный путь».
– Но вы не отрицаете, что адмирал де Сепульведа действительно находился на борту английского пиратского парусника?
– Я не могу это ни утверждать, ни отрицать, поскольку сам лично его там не видел.
– Вам знакомо имя Мануэль Дорадо? – спросил губернатор Валенсии.
На секунду Сальварес заколебался. По его сосредоточенному лицу пробежала тень сомнения.
– Нет, – сказал он, наконец. – Впервые слышу.
Губернатор удовлетворенно кивнул, обменявшись взглядом с доном Мигелем де Сепульведа.
Хосе де Барросо злобно скрипнул зубами. Он так и не смог доказать то, что хотел. По словам адмирала де Сепульведа, он и его товарищи были спасены испанским моряком Мануэлем Дорадо, шкипером судна «Смирение».
Родриго Сальварес не видел адмирала на борту английского пиратского парусника «Чёрный коршун» и не знал Мануэля Дорадо. Получалось, что речь идет о двух совершенно разных капитанах и кораблях, хотя дон Хосе не сомневался в их идентичности. Предположение губернатора, что в деле замешан Поющий Неаполитанец, окончательно спутало карты.
Де Барросо задал Сальваресу еще несколько каверзных вопросов, тщетно пытаясь уличить во лжи и обвинить в пособничестве пиратам, но тот отвечал искренне и прямо. Даже не знающим его людям было ясно, насколько он честен, принципиален и предан долгу.
В итоге судьи склонились на его сторону. Молодого офицера оправдали, и он изъявил готовность вновь отправиться в плавание, чтобы продолжить охоту за морскими разбойниками. К искреннему побуждению Сальвареса отнеслись одобрительно и предписали захватить непременно живым и доставить в Валенсию капитана «Чёрного коршуна», которого он знал в лицо. На этом условии особенно настаивал Хосе де Барросо, жаждущий кровавой расправы над пиратом и его сообщниками во время показательной публичной казни.
По окончании судебного заседания близкие друзья поздравили Родриго Сальвареса с удачным для него исходом дела. В их числе адмирал де Сепульведа, симпатизирующий бесстрашному благородному моряку.
Несказанно обрадовалась и сеньорита Марианна, узнав, что её жених полностью оправдан. Лишь одно опечалило милую девушку: предстоящая разлука с любимым.
Вечером, уже находясь дома, Сальварес уединился у себя в кабинете и долго не выходил. К нему заглянул обеспокоенный отец. Он застал сына в глубокой задумчивости:
– Что тебя тревожит, Родриго? Твое лицо мрачнее тучи. И это после того, как с тебя сняты все обвинения, а ты сам оправдан в глазах закона. Что с тобой?
– Отец, вы знаете, я скоро уйду в плавание. Возможно, надолго. Как только будет оснащен новый галеон, адмирал де Сепульведа возглавит операцию по уничтожению Поющего Неаполитанца и пиратов-англичан.
– Я в курсе событий. Но неужели это тебя угнетает? Я не узнаю тебя, сын. Прежде ты сам стремился в море, чтобы сражаться с врагами во имя Господа и благоденствия родины. Или?.. – на устах пожилого сеньора Сальвареса заиграла лукавая улыбка. – Ну, конечно! Эх, молодость-молодость! Прекрасные глаза сеньориты Марианны не дают тебе покоя, а новая разлука с ней навевает грусть. Я понимаю! Когда-то я сам тосковал и ночей не спал, в ожидании очередной встречи с твоей матерью.
– Отец, я очень люблю Марианну, но, признаться, в данный момент меня занимают иные мысли.
– Иные? – Сальварес-старший искренне удивился. – Поделись ими со мной. Уверен, вместе мы разрешим любые вопросы и проблемы.
– Мне кажется, я не смогу совершить подлость.
– Подлость? – пожилой сеньор испытующе взглянул на сына.
– Да, именно подлость в отношении человека, которому обязан жизнью.
– О чем ты говоришь?
– Мне предписано взять в плен капитана «Чёрного коршуна» и доставить в Испанию живым.
– Я знаю. Не сомневаюсь: он отъявленный мерзавец, и по нему давно плачет петля. Я бы гордился, если бы именно мой сын схватил его и предал в руки правосудия.
– Я тоже за справедливый суд, отец. Но Лагарта не будут судить. С ним расправятся изощренно жестоким образом. Только того и ждут. Понимаете? Виселица покажется ему раем по сравнению с чудовищными пытками наших палачей. Я не могу допустить, чтобы парня постигла такая страшная участь.
– Ты с ума сошел! Хочешь избавить пирата от заслуженного наказания?
– Нет, отец. Вы воспитали меня человеком чести и всегда учили поступать по совести. Я благодарен вам за это. В отношении меня и моих товарищей капитан Лагарт поступил благородно. Мой долг – не позволить врагам растерзать его, разделаться как с последним бандитом. Я готов сам сопровождать парня на виселицу, оградив от издевательств и неоправданной жестокости. Либо убью его. Так честнее.
– Подобные мысли не подобают офицеру королевского флота Испании! – строго сказал отец Сальвареса. – Ты обязан выполнить приказ и взять в плен этого англичанина. А как с ним поступят, тебя не должно волновать. В любом случае пират получит по заслугам.
– Он спас мне жизнь! – пылко возразил Сальварес. – Если бы не капитан Лагарт, мы бы с вами, отец, сейчас не вели эту беседу.
– Я ничего не слышал, – медленно, чеканя слова, произнес тот, устремив на сына суровый взор.
Родриго Сальварес промолчал. На том их разговор с отцом прекратился.
На следующий день молодой капитан нанес визит невесте. С их обоюдного согласия и одобрения родителей свадьбу решили не переносить, а сыграть как можно скорее, до выхода Сальвареса в море.
Церемония состоялась в главном кафедральном соборе Валенсии. Молодую чету почтил вниманием адмирал де Сепульведа. Бывший в числе приглашенных дон Хосе де Барросо не явился, сославшись на неотложные дела.
Счастливые новобрачные принимали поздравления и пожелания долгой семейной жизни от родных, близких и друзей. Правда, наслаждаться обретённым счастьем им довелось недолго. Родриго Сальварес получил лишь короткий отпуск по случаю свадьбы и вскоре убыл в распоряжение адмирала де Сепульведа. Огорченная сеньора Марианна осталась терпеливо ждать возвращения мужа.
Галеон «Святое возмездие» – символичное, звучное имя дал кораблю сам адмирал, сошел со стапелей несколько дней назад и был спущен на воду под восторженные крики собравшихся на верфи зевак. Превосходный во всех отношениях корабль отличало изящество постройки, отсутствие архитектурных излишеств и украшений, свойственных испанским галеонам, стройные обводы корпуса, высокие мачты и значительная огневая мощь. Шестьдесят орудий крупного калибра размещались на двух закрытых батарейных палубах, на верхней открытой – батарея малых орудий.
Формально командиром этого грозного корабля являлся адмирал де Сепульведа, о чем свидетельствовал поднятый на грот-стеньге личный флаг командующего. Сальварес назначался при адмирале помощником, но фактически с первого дня вступления на борт исполнял обязанности капитана.
Дон Мигель де Сепульведа после всего пережитого чувствовал себя неважно, и большую часть времени проводил в своей каюте, отделанной богато, но, опять же, без всяческих излишеств. Друзья и близкие отговаривали его от этого плавания, но он оказался непреклонен и заявил, что не пощадит себя ради святой цели – уничтожения морских разбойников, сделавших его имя посмешищем и нагло завладевших суммой в двадцать тысяч золотых.
– Большего оскорбления мне не наносил никто за всю мою жизнь! – гневно говорил адмирал перед самым выходом в море. – Я не позволю подлецам-пиратам остаться безнаказанными, и их кровью смою позор с гордого имени де Сепульведа-и-Монтальво, запятнанного проклятым Поющим Неаполитанцем.
В отличие от адмирала де Сепульведа, его племянник Хосе де Барросо не сомневался: в истории с выкупом замешан не только Поющий Неаполитанец. Интуиция подсказывала: тут не обошлось без участия ненавистных ему англичан. Но каким образом они были связаны с неаполитанцами, и кому в конечном счете достался выкуп – этого де Барросо не знал.
Испросив у адмирала разрешения не дожидаться его и действовать самостоятельно, своевольный племянник отбыл на борт галеона «Священный путь», ремонт которого шел полным ходом. Получивший второе рождение корабль покинул валенсийскую гавань перед самым Рождеством и взял курс норд-ост – прямо противоположный тому, что предписывался. В команде появились новые члены. Рикардо Кордеро заменил боцмана, погибшего при взрыве, устроенном на галеоне пиратами. Хуан Каналес, разжалованный в матросы по приговору трибунала, поступил в полное распоряжение к капитану де Барросо.
Пользуясь поблажкой влиятельного дядюшки, тот не собирался гоняться за Поющим Неаполитанцем, оставив его на милость галеонов «Альсира» и «Сан-Доминик», еще раньше убывших на перехват «Акулы» к мысу Нао. Целью дона Хосе был «Чёрный коршун» и капитан Лагарт. Месть и лютая ненависть, терзая, жгли беспокойную душу.
Адмиральский флагман «Святое возмездие» вышел в море вскоре после Рождества Христова, в последних числах ускользающего 1675 года. На капитанском мостике с рупором в руке стоял молодой протеже и помощник адмирала де Сепульведа – Родриго Сальварес.
– Курс зюйд-зюйд-ост! – прокричал он в рупор, поднеся его к губам. – Так держать!
С шелестом рассекая носом клокочущую водную гладь с белыми пенными барашками, грозный испанский корабль, окутанный облаками раздуваемых ветром парусов и раскачиваемый волнами, то зарываясь в них, то взмывая на гребни, бросился на охоту за морскими разбойниками.
* * *
Продолжение следует…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
