Текст книги "Рассвет, перевернувший всё"

Глава 5. Испорченный завтрак

Три испанских моряка с замиранием сердца смотрели на пиратов, не зная, какую участь уготовил им главарь. У боцмана Кордеро от напряжения вспотела рука, в которой он сжимал смертоносный нож.

Первым заговорил капитан «Чёрного коршуна», обратившись к испанцам:

– Сеньоры, по-моему, я предложил вам присаживаться за стол, а вы стоите с такими угрюмыми физиономиями, словно на отпевании собственных душ.

Своеобразная манера мрачноватого юмора отличала пиратского вожака. Те, кто хорошо его знали, давно привыкли к этому.

– Сейчас мы отслужим заупокойную мессу по твоей грязной душе, проклятый пират! – зло выдохнул Кордеро и резко метнул в него клинок.

Практически никогда он не знал промаха, но на сей раз его подвели нервы, и рука, всегда твердая и верная, чуть дрогнула. Нож ушел в сторону и со свистом врезался в дверь, у которой стоял пиратский капитан, над самым его плечом. Каких-нибудь два дюйма правее, и остро заточенное лезвие вонзилось бы ему в шею.

На лице Лагарта не дрогнул ни один мускул, только в зеленых, как волны, глазах блеснули искры удивления и холодного презрения. Вторая попытка подряд отправить его на тот свет. Хороша благодарность за спасение.

Помощники Лагарта едва не бросились на испанского боцмана, готовые разорвать на куски. Сукин сын покушался на командира! Тот жестом пресёк их порыв.

Кордеро выругался, видя свою неудачу.

– Мы погибли! – испуганно пролепетал Мурито. – Он его убьет. И нас.

Сальварес напрягся и нервно закусил губу. В кают-компании воцарилась гнетущая тишина.

Не оборачиваясь, капитан «Чёрного коршуна» выдернул нож из переборки и, размахнувшись, запустил в сторону испанцев. Писарь Мурито вскрикнул, зажмурился и, закрыв голову руками, пригнулся. Боцман Кордеро позелененл от страха. Капитан Сальварес непроизвольно оглянулся, когда острый клинок, пролетев между ним и Кордеро, вонзился в переборку за их спинами. Там висела карта. Нож попал точно в маленькую черную точку в самом центре Пиренейского полуострова.

– Мадрид! – прочел изумленный офицер королевского флота. Столица гордой католической Испании.

– Что? – съежившийся от ужаса писарь рискнул поднять голову.

Боцман Кордеро, едва переведя дух, с ненавистью процедил:

– Я все равно до тебя доберусь, английская змея!

Морис Лагарт смерил его свирепым взором, в котором полыхнул огонь разгорающейся ярости.

– Вздёрнуть! – приказал он подручным. – А этих двоих – в трюм.

Кордеро боязливо втянул голову в плечи, когда к нему направился рыжебородый верзила Дик Крайтон, схватил за шиворот и вывернул руку за спину.

– Подождите! – воскликнул Родриго Сальварес. – Неужели ваши слова ничего не стоят?

Капитан «Чёрного коршуна» вопросительно взглянул на него.

– Вы говорили, что не собираетесь лишать нас жизни.

– Помню. Говорил. Что дальше?

– Взываю к вашему милосердию.

– Дурак, что ли? – пробасил боцман Крайтон, оскалившись в хищной ухмылке.

Лагарт знаком велел ему молчать.

– Почему? – спросил он у офицера королевского флота.

– Что – почему? – не понял тот.

– Почему просите о снисхождении?

– Не для себя прошу. Для моих подчиненных. Я как командир в ответе за них. Наказывайте меня. Их пощадите.

Пиратский вожак удивленно вскинул бровь.

– Благородно, – заметил он и обратился к громиле-боцману, в огромных ручищах которого брыкался, безуспешно пытаясь вырваться, и сквернословил Рикардо Кордеро: – Крайтон, в трюм его. А с этими мы сейчас разберемся.

Самообладанию молодого капитана, с минуту назад едва не распрощавшегося с жизнью, мог позавидовать кто угодно. Мгновенная реакция на опасность, хладнокровие и презрение к смерти поразили Сальвареса. Некое подобие великодушия вызвало в душе чувство невольного уважения к отчаянному врагу. Но враг есть враг, тем более, морской разбойник и авантюрист. И этим всё сказано.

Боцман Крайтон без промедления исполнил приказ. Неистовые проклятия и ругательства Кордеро вскоре смолкли за дверью. Родриго Сальварес тревожно посмотрел ему вслед.

– Что вы с нами сделаете? – дрожащим голосом выдавил его трусоватый товарищ писарь Мурито, с ужасом глядя на трех пиратов, оставшихся в кают-компании, и вдруг закричал: – Убийцы! Ненавижу! – черные навыкате глаза наполнились слезами. – Я не хочу умирать! Господь не дал нам погибнуть во время шторма…

– Господь? – холодно перебил Морис Лагарт. – Вы путаетесь, сеньор. Это были мы. Спасая вас, Господа рядом не заметили.

– Богохульник! – в негодовании прогнусавил писарь, шмыгая носом и, за неимением носового платка, утирая его рукавом измятого камзола. – Как смеешь ты своими грешными устами упоминать имя Всевышнего всуе? Изверги пиратские! Гореть вам всем в геенне огненной! Проклинаю вас!

– Прекратите, Мурито! – предостерег его Сальварес, понимая, что подобные высказывания судового писаря грозят навлечь на них беду. – Не забывайте: мы обязаны этим… гм… сеньорам. Держите себя в руках.

– Будьте вы прокляты, бесовские отродья! – надрывно повторил всхлипывающий писарь. – Особенно ты, – скрюченный указательный палец нацелился на пиратского вожака, – дерзкий безбожник!

Мурито был жалок.

– Уведи его, Уильямс, – приказал Лагарт помощнику. – В маленькую каюту. Да налей чего-нибудь покрепче, чтобы успокоился. А то он раскис, как баба. Мне надо серьезно и без помех поговорить с капитаном Сальваресом.

Джек Уильямс кивнул и, подойдя к Мурито, взял его под локоть, чтобы вывести из кают-компании.

– Не трогайте меня! Уберите руки! – плаксиво взвизгивал писарь, пытаясь освободиться от железной хватки помощника капитана. Разумеется, безрезультатно.

– Шагай, давай! – сказал тот и вытолкнул его за дверь.

– С твоего позволения, капитан, я тоже подниму паруса и сменю якорную стоянку. Вам тут, полагаю, предстоят серьезные тактические маневры. Не хочу попасть под перекрестный огонь, – реплика принадлежала корабельному врачу Франсуа Лапарену, который с присущим ему шармом частенько выражал мысли морскими терминами.

– Отчаливай, костоправ, – разрешил Лагарт. – Смотри, не сбейся с курса.

– Обижаешь, капитан! Салют! – взмахнув черными кудрями и развернувшись на каблуках, корабельный врач покинул кают-компанию.

– Что это за фигляр? – неприязненно спросил Сальварес, посмотрев ему вслед.

– Этот «фигляр» – наш доктор, оказал вам, троим, первую помощь, когда вы едва не отправились на дно.

Сальварес, испытав неловкость за свои слова, потупил взор.

После вчерашнего шторма море почти успокоилось. Солнце то и дело пробивалось сквозь мрачные серые тучи, которые постепенно разгонял свежий утренний ветер. «Чёрный коршун», обладая хорошим ходом, быстро скользил по лазурным волнам. Килевая качка ощущалась не так сильно, как прежде. Корабль лишь немного зарывался носом в воду, оставляя за кормой в кильватере (17) зыбкий след в виде широкой пенящейся борозды. Мало что напоминало о разыгравшемся ночью ненастье.

Намеченный капитаном завтрак был окончательно испорчен. Подлая выходка испанского боцмана Кордеро сорвала миролюбивые планы хозяина корабля. И всё же Лагарт, кивнув на стол с закусками, сказал Сальваресу:

– Сеньор офицер, ваши приятели не пожелали разделить с нами скромную трапезу, вероятно, сочтя её недостойной для своих желудков. Надеюсь, вы не страдаете отсутствием аппетита и составите мне компанию?

Пропустив вопрос пирата мимо ушей, испанец угрюмо спросил:

– Как вы поступите с нами?

– Не трудно догадаться, как поступили бы вы, попади к вам в плен я либо кто-то из моих людей, – заметил Лагарт. – Полагаю, в качестве угощения предложили бы на выбор порцию свинца или пеньковый галстук для гурманов.

– Это другой вопрос. Преступникам вроде вас место в петле, – Сальварес осекся. – То есть, я хотел сказать… Морской разбой преследуется по закону, и мой долг…

– Перевешать всех пиратов на реях их собственных кораблей. Я в курсе.

Испанец смутился и отвел взгляд. Лагарт не ошибся. Любой пират, попавший в руки испанских военных моряков, был бы немедленно казнен.

– Так вы повесите нас? – Сальварес вновь взглянул на капитана «Чёрного коршуна», и голос предательски дрогнул, выдавая волнение.

Морской разбойник не ответил. Он подошел к столу и, усевшись на край скамьи, небрежно бросил испанцу:

– Присаживайтесь, Сальварес, не стойте посреди каюты, словно мачта.

Однако тот не двинулся с места. Лагарт откупорил одну из бутылок бренди и плеснул крепкий напиток себе в стакан.

– Вы так и будете стоять? – спросил он и отхлебнул добрый глоток.

– Приговоренный к смерти всегда стоит перед своим палачом, – мрачно изрек Сальварес.

Пиратский вожак чуть не поперхнулся.

– Приговоренный? – кашлянув, переспросил он и неожиданно для испанца широко улыбнулся, блеснув ровными зубами. Прежняя суровость вмиг улетучилась, уступив место сдержанной иронии. – А я, стало быть, палач? Разрази вас гром, приятель, чувство юмора вам не занимать! Хорошая шутка.

Сальварес опешил, уставившись на него. Открытая, почти дружеская улыбка смягчала красивые, но холодные и немного резкие черты лица капитана Лагарта, делая его еще более обаятельным. Контраст между внешностью и тем, чем он промышлял, вызывал искреннее недоумение.

– Ладно, – сказал он. – Нравится стоять, стой, «приговоренный»! Но давай все-таки выпьем по стакану бренди или вина, если хочешь, и обсудим создавшуюся ситуацию.

Капитан «Чёрного коршуна» налил напиток в другой стакан и подвинул его испанцу. Обескураженный Сальварес, который и не думал шутить, сел, наконец, за стол, устремив на Лагарта тревожный взор.

– Выпей и успокойся, – произнес тот. – Ты и твои товарищи выжили во время шторма. Разве это не главное сейчас?

– Как сказать, – хмуро откликнулся офицер королевского флота Испании. – Вы четко дали понять, что наша участь будет подобна той, какая уготована морским разбойникам, попавшим в руки испанских властей.

– Клянусь дьяволом, ты… вы, если тебе так проще, вы меня не так поняли, сеньор офицер.

Сальварес действительно не мог понять, какую игру ведет этот отчаянный авантюрист с дерзкими искорками в смелом насмешливом взоре. Удивительное обаяние, приятная внешность, непринужденная манера держаться, безусловно, располагали. Но стоило лишь вспомнить, кем на самом деле являлся Морис Лагарт, привлекательный образ рушился, и ему на смену вставал иной. Беспринципный пират, поправший закон и нравственность, расчетливый и циничный, да – бесстрашный и хладнокровный, но хитрый и беспардонный, к тому же, не верующий в Господа, что у доброго католика Сальвареса вызвало резкое неприятие, умело скрывающий за красивой ширмой свою истинную сущность.

– Не пытайтесь меня провести, – мрачно заявил офицер королевского флота. – Знаю: вы разделаетесь с нами непременно! Скажите, когда и как, и давайте быстрее покончим с этим. Вы повесите нас? Выбросите за борт? Либо…

– Черт побери! – перебил его пират. – Конечно, я могу вас повесить, скормить акулам, продать в рабство магометанам или просто перерезать горло, чтобы избавиться от ненужных хлопот. Скорее всего, я бы так и сделал, если бы вы попали к нам при других обстоятельствах, то есть, как пленные. Но поскольку произошла ошибка, и вы с вашими приятелями оказались на борту «Чёрного коршуна» не по своей вине, а из-за невнимательности моих людей, то… Благодарите небо, сеньор Сальварес, за это недоразумение. Я поступлю с вами более гуманно, чем ваши соотечественники обычно поступают с такими, как я.

Сальварес напрягся.

– Шторм немного потрепал «Чёрный коршун», – продолжал Лагарт, – и сейчас он идет к одному небольшому островку южнее Сицилии – Пантелерии, слыхали, наверное, чтобы устранить повреждения. Как вы понимаете, моя команда не испытывает восторга от общества трех враждебно настроенных испанцев. Поэтому мы будем рады избавиться от вас и высадим на этот остров. Остальное – дело ваше. Если вам повезет, и какой-нибудь дружественный вашей нации корабль зайдет в те воды, с ним вы сможете вернуться на родину.

– Вы высадите нас на остров? – изумленно воскликнул Родриго Сальварес.

– А куда еще? На Луну?

– То есть, вы хотите сказать, что отпустите нас? – с нотками недоверия спросил испанец. – Отпустите просто так?

– А вы бы желали покинуть «Чёрный коршун» под барабанную дробь и салют из мушкетов? – усмехнулся Морис Лагарт. – Не слишком ли много чести для трех потерпевших кораблекрушение моряков?

– Не в том смысле, – смутился Сальварес. – Вы отпустите нас без всяких условий, то есть, ничего не требуя взамен? Отпустите без… гм… денежного вознаграждения?

– Если вы решили поделиться со мной своим жалованием, разумеется, я не стану возражать, – иронично заметил Лагарт.

– Вы когда-нибудь говорите серьезно?

– Всегда.

– Что-то не похоже, – Сальварес вдруг поймал себя на мысли, что чувство если не ненависти, то, по крайней мере, неприязни, испытываемое им поначалу к капитану пиратского корабля, в значительной степени угасло. Однако настороженность и недоверие все же остались.

Молва расписала образ капитана «Чёрного коршуна» самыми мрачными красками, представив его кровожадным чудовищем, чуждым всего человеческого. Но при взгляде на молодого пиратского вожака этот образ развеивался, как дым. Наряду с привлекательной наружностью и своеобразным чувством юмора, Морис Лагарт, как ни странно, имел незлобный легкий нрав и кое-какие понятия о благородстве. Правда, случай с боцманом «Санта-Каталины» наглядно доказывал, что с пиратом лучше не шутить. Он мог быть столь же жесток, сколь великодушен. В зависимости от обстоятельств.

– И все-таки я вам не верю, – испанский капитан испытующе смотрел на капитана «Чёрного коршуна», тщетно пытаясь разгадать, что у него на уме. – Вы – наш враг. Какой вам резон отпускать нас на свободу?

– Действительно. Резона никакого, – согласился тот. – Пожалуй, лучше вас оставить в качестве матросов. Люди нам всегда нужны. Пусть даже испанцы. Кто-то должен палубу драить и гальюны чистить.

– Вы издеваетесь? – вспыхнул Родриго Сальварес.

– Отнюдь. Просто развиваю вашу мысль.

– Мою мысль? Черт возьми! Я другое имел в виду! Послушайте, капитан Лагарт, вы сказали, что собираетесь высадить нас на Пантеллерии. Я согласен. Давайте на том и сойдемся. И вот еще что, – испанец осёкся, умолк, раздумывая, и после паузы решительно выдал: – Я прошу у вас прощения за недостойное поведение моих подчиненных.

– Вы? У меня? – пиратский капитан искренне удивился.

– Да. Поступок моего боцмана по отношению к вам иначе, как низостью, не назовешь, а несдержанность писаря заслуживает осуждения. Простите.

– Ей-Богу, Сальварес, вы – благородный парень. Мне жаль, что вам так чертовски не повезло этой ночью, – Лагарт не лукавил.

– А я никогда не думал, что буду обязан жизнью моим врагам. Слепой случай отдал меня в руки тех, кого я преследовал с целью покарать за дерзкие преступления на море. Вы спасли от гибели меня и моих товарищей, и я признателен вам за это. Но не рассчитывайте, что оказавшись на свободе и восстановившись в должности капитана королевского флота, я проявлю к вам снисхождение, если нам доведется встретиться вновь. Клянусь Господом и Святой Девой Марией, я приложу все мои силы для того, чтобы уничтожить вас и вашу разбойничью шайку.

– Не сомневаюсь, – холодно откликнулся пират. – Долг превыше всего. Но я уже говорил: спасение испанцев не входило в мои планы, поэтому вашу признательность можете оставить при себе. А дальше – Фортуна рассудит.

Разговор внезапно прервался. В кают-компанию вернулся помощник капитана Джек Уильямс.

– Выйдем, капитан. Дело есть, – встревоженно сказал он.

Морис Лагарт, не допив бренди и толком не позавтракав, поднялся из-за стола. Позвал одного из матросов и велел отвести Сальвареса в маленькую каюту, где томился и страдал, проклиная горькую судьбу, испанский писарь Маркос Мурито. Вместе с помощником капитан «Чёрного коршуна» покинул кают-компанию.