Текст книги "Эмигрантская жизнь"

Повороты жизни

«Жизнь – это большая железная дорога, а мы – просто пассажиры», – так думал Семен, стоя на балконе новой квартиры. В последние недели он часто выходил ночами подышать воздухом и подумать обо всем, что случилось с ним после переезда на Запад. Вот уже почти месяц он жил один. Его новая, не очень молодая жена, переехавшая с ним в новую страну, после месяца совместной жизни в новой квартире куда-то испарилась, не попрощавшись. Он был этим сначала очень встревожен, потом огорчен, потом возмущен. Он понимал, что в этой спокойной стране не убивают на улицах, не насилуют, значит, если она ушла, то вполне добровольно.

В большую трехкомнатную квартиру в спальном районе они въехали со второй женой, переселившись из России в Германию, прожив перед этим совместно с ней больше чем полгода в немецком общежитии. Все это время он был очень доволен своей новой пассией – бывшей оперной певицей. Всю свою бурную молодость он прожил в Москве, при этом постоянно работал поваром в элитных ресторанах. Его первая жена тоже была поваром. Вся жизнь у них проходила на работе, там они ели, обсуждали проблемы, зарабатывали и копили деньги. Когда в семье появилась девочка, ее тут же отдали бабушке, та ее воспитала. Главной целью их семейной жизни было накопление денег на старость. Время было беспокойное, перестроечное. Каждая семья должна была думать о своем будущем сама.

Перестройка, развал Союза – все эти события происходили очень стремительно. После прихода новых руководителей в правительство ресторан закрыли, и они с женой оказались без работы. От нервного стресса, неопределенности будущего плюс возраст его жена начала болеть и внезапно умерла. Тут он понял, что пришел тот самый «черный день», на который они с женой всю жизнь копили. Банкам он никогда не доверял, деньги прятал дома. Нужно было бежать куда-то от разрухи и хаоса, спасать накопленное добро, которое от нестабильности экономики таяло на глазах. Дочь его к этому времени выросла и готовилась выйти замуж.

– Нет, нет, – останавливал он ее. – Ты берешь деньги и едешь в Германию, там начинаешь свое дело, лучше всего открываешь ресторан. А твой жених пусть приедет чуть позже, ты с ним там не расписывайся хоть первое время. А вдруг ничего не выйдет, пусть хоть ктото из двоих получает социальную поддержку.

Папа должен предусмотреть все варианты.

Документы на Германию оформляли в срочном порядке, и дочка благополучно с папиными деньгами улетела в Берлин. Все произошло так, как и планировал папа. Дочка открыла ресторан, потом вышла замуж. А папа упокоился, нашел себе новую жену и отправился в Германию И вот теперь такой конфуз. Она убежала.

«Ладно, – думал Семен, – подожду. Может чтолибо переменится». Живя в новом доме, Семен не знал своих новых соседей. Переехав в новую жизнь, он первым делом купил мебель, кухню и многие мелочи, без которых жить нельзя. Оставшись один, после всего пережитого, Семен стал чувствовать себя хуже. Появились какие-то новые боли. Когда немецкий врач изучал его рентген, тот морщился и как-то странно охал. Жаль, что Семен не знал немецкого, все рассчитывал на свою сбежавшую жену, а иначе он бы понял, что у него рак желудка. Врач что-то долго говорил, показывал ему какие-то проспекты, но Семену все это было непонятно. Получив успокоительные лекарства, он спокойно пошел домой.

Мысль о болезни как-то совсем не осаждалась в его голове. «Нужно ехать к дочери в Берлин», – срочно решил он. Там, в России, остались еще драгоценности, их он оставил на последний случай. Нужно слетать и забрать.

Дочь встретила отца радушно, поселила его в своей большой квартире. Показала ему свой ресторан. А потом они отправились вдвоем в Москву за остатками добра. Семену становилось все хуже, но он не хотел расстраивать дочь и ничего вслух не говорил. В Москву они слетали на три дня, а потом вернулись в Берлин. В Берлине ему стало совсем плохо, и дочь положила его в больницу. После короткого исследования врачи развели руками.

– Поздно, – говорили они, – ничего сделать нельзя.

Семен умер через пять дней при полном сознании. Он постоянно говорил:

– Как я рад, что обеспечил тебя. Как была бы рада твоя мать, что у тебя все получилось.

Никто не должен быть забыт

Весна слегка запоздала. Стоял конец апреля, но в старом городском парке было сыро, солнечные лучи опасливо пробивались через густую листву.

Федор Петрович часто гулял по аллеям этого парка, который незаметно переходил в городское кладбище.

Так случилось, что его жена Надежда, переехавшая после перестройки с семьей в Германию, не смогла жить в чужой для нее стране, которую Федор Петрович называл Родиной.

Спустя пять лет после переезда сердце ее не выдержало, жена Федора умерла. С этого момента Федор часто приходил на ее могилу. Кладбище находилось сразу за парком. Оно было чистым, ухоженным и уютным. На кладбище, как и в обычной жизни у немцев, был идеальный порядок. Все группы могил были организованы по временному и национальному признаку. Отдельно был организован участок, где захоронены французы, участники войны 1812 – 1814 годов. После посещения могилы жены Федор часто подолгу гулял по аллеям, читая надписи на надгробьях. Однажды он забрел в самый дальний уголок большого городского кладбища, там он наткнулся на русское захоронение. Федор был очень удивлен, прочитав на камне, «Никто не забыт» на кириллице. Находка не давала ему покоя всю следующую неделю. Он пытался что-либо выяснить о русском захоронении у своих немецких соседей, но никто ничего не знал.

С этим же вопросом он пришел к своему сыну, который учился в местном университете. Тот позвонил в городской совет, но там об этом тоже ничего не знали. С этого момента Федор часто приходил на русское захоронение, пытаясь понять: кто это люди? как они попали в этот маленький городок?

Спустя несколько недель раздумий он пришел к приятелю, у которого было много книг о войне. Хотелось разобраться. Выяснилось, что им мало и плохо преподавали историю. Он понял, что русских войск в этих местах никогда не было. Кто же они – эти люди? Этот вопрос не давал ему покоя ни днем ни ночью. Он начал составлять список захороненных, переписывая фамилии с погребальных табличек. Фамилии были в основном украинские, женские.

Собрав группу родственников-пенсионеров, понимающих чуть лучше, чем он, по-немецки, Федор отправился в городской архив.

В архиве очень удивились, с чего это вдруг проявился такой интерес, но, выяснив суть вопроса, обещали помочь.

Там группе новых искателей-пенсионеров после долгих поисков показали составленную документацию по этому захоронению. Оказалось, что захороненные – это не солдаты, а так называемые «остарбайтеры». Федор что-то слышал об этом на уроках истории, но все это было давно и казалось нереальным. Выяснилось, что в самые сложные годы Великой Отечественной войны фашистские захватчики вылавливали в городах Украины молодых красивых девушек, грузили их в вагоны для скота и увозили в чужую страну. В Германии всех похищенных ставили на учет, селили в больших железных ангарах. Их фамилии при регистрации чаще всего были не настоящими. Либо похищенные сами боялись называть правильную фамилию, либо перевод с украинского языка на немецкий давался бюрократам нелегко. Вот они и добавляли в незнакомые фамилии лишние буквы.

В процессе этого поиска Федор и его друзья узнали для себя много нового: оказалось, что в момент отправки женщин в Германию у тех при себе ничего не было – ни документов, ни денег, ни одежды. По приезде в чужую страну у них, естественно, не было медицинских страховок. Их селили в металлических не отапливаемых ангарах, на двухъярусных кроватях. Все удобства были на улице. Еду им привозила полевая кухня. Местные предприятия, которые использовали их труд, ничего им не платили: ни каких-либо денег, ни страховки. Если люди болели или у них тут же в бараках рождались дети, они не получали никакой медицинской помощи. Вызвать врача было невозможно, поэтому они часто умирали от обычных болезней, от голода и холода. Всех без исключения, здоровых и больных, заставляли работать по 16 – 18 часов в сутки. После смерти их хоронили в общих могилах на разных кладбищах. Только после 1950 года всех умерших в разных районах собрали в одну могилу, привели общее захоронение в порядок. На вновь организованном месте были установлены отдельные таблички с фамилией, годом рождения и смерти.

Познакомившись в архиве с подлинными фактами, пенсионеры-искатели пришли в ужас.

Но самое большое удивление вызвало у Федора то, что все документы об этих людях собрала и передала в архив обычная жительница города, местная немка, по своей личной инициативе. Оказалось, что государственные органы ни той, ни другой страны этот вопрос совсем не интересовал. Это тоже было удивительно.

Найдя данные этой фрау, пенсионеры-искатели решили, что просто необходимо лично с ней познакомиться и поблагодарить за проделанную работу.

На телефонный звонок дама отозвалась и пригласила в гости. Спустя пару дней, Федор с друзьями отправились на встречу.

В чистом зеленом пригородном поселке было тихо и безлюдно. Подъехав к нужному дому, Федор взял заготовленный букет и направился к высокому забору. Им навстречу вышла очень пожилая дама, опирающаяся на палочку. Она приветливо улыбнулась, пожала каждому из приехавших гостей руку, пригласила в дом. Дом был большой, но совершенно нежилой, все стены увешаны картинами в рамах, мебель была очень старая.

Наших пенсионеров-искателей усадили за стол, угостили чаем. Моника, так звали хозяйку, смотрела на приехавших очень удивленно. Все, что она нашла по захоронениям, в архиве города лежало более пяти лет, и никто за это время по этому поводу с ней не беседовал, и вдруг… Удивлению ее не было конца. Она начала не спеша расспрашивать о гостях: кто они – эти люди? откуда приехали? что делают в Германии? почему все это их заинтересовало? погиб ли кто-то у них на той войне?

Она вначале решила, что они из военного ведомства, но, получив ответы на свои вопросы, немного успокоилась. Только после этого Федор и его друзья смогли о многом ее спросить. Хозяйка рассказала, что родилась в этом городке после войны в семье адвоката, после гимназии вышла замуж за Карла Курта. Тот был старше ее на 10 лет и к тому моменту был известным музыкантом в ФРГ. В год воссоединения Германии Карла пригласили на сборный концерт, который проходил в Берлинском концертном зале. На этом мероприятии были президенты всех крупных стран, подписавших соглашения о снятии Берлинской стены. После окончания концерта господина Курта позвали в ложу господина М. Горбачёва. Тот любезно улыбнулся и пригласил Карла посетить с семьей Москву. С этого момента Моника, первая из всей ее родни, познакомилась с Россией и русскими. Это было очень необычно после исчезновения «железного занавес». Все то, что она увидала в России, полностью изменило ее взгляд на русских. С того времени прошло почти 20 лет, муж ее умер. Она много лет живет одна, и чтобы как-то украсить свою жизнь, она записалась на курсы русского языка при городской школе. Курсы находились недалеко от того самого кладбища, где все престарелые ученицы гуляли в обеденный перерыв. Именно там она нашла русское захоронение и прочитала слова на кириллице, на том самом языке, который изучала. Эта история настолько ее увлекла, что она начала изучать все о захоронении. У нее ушло много времени на поиски документов, свидетельств, архивных сводок. Учитывая немецкую бюрократию, понятно, что этим она занималась почти два года. Когда все свидетельства, имена и события были собраны, она скопировала все это и послала в русское посольство в Бонне, а основные документы отдала в городской архив. Прошли годы, но никакого ответа в то время она не получила. Время бежало, обычные заботы занимали ее в этой жизни, и история с русским захоронением потихоньку забылась, тем более что о ней никто за все это время не вспоминал.

И вдруг такие гости. Моника очень разволновалась, все это рассказывая. Здоровье уже не то, пришлось выпить лекарства, успокоиться. Федор и его друзья были благодарны этой очень одинокой немолодой женщине за доброе сердце. Прощались на крыльце долго, благодарили друг друга на всех языках. Оказалось, что хозяйка помнит несколько русских слов. Федор и его друзья решили, что об этом необходимо проинформировать русское посольство. Приближался праздник 9 Мая, необходимо было созвониться с русским консулатом и попробовать достать пару пригласительных билетов на этот торжественный праздник. Федор долго звонил по разным доступным и неизвестным телефонам, и его план удался. Пригласительные билеты он получил. Теперь необходимо было уговорить сына отвезти Монику в посольство. Сын не отказал, и 9 Мая, посадив Монику в машину сына, они отправились в Бонн. Моника была в восторге. После смерти мужа она давно никуда не выезжала, а тут такое внимание. Зал для приемов при консулате был довольно большим. Вдоль стены стоял фуршетный стол. Тарелки, вазы с большим количеством всевозможной еды, большое количество напитков. Но прежде всех гостей пригласили в зал для участия в торжественной части. Когда гости успокоились и расселись по местам, консул зачитал приветственное слово по-немецки и в перечне особых гостей назвал фамилию Моники. Она при этом встала, опираясь на палку, и громко всех поблагодарила. Это событие так сильно взволновало Монику, что по дороге домой она еще много раз пила успокоительные лекарства и говорила «данке». Федор чувствовал себя совершенно счастливым.

Федору надолго запомнились сказанные Моникой при прощании слова:

«Почему русских так долго не волновали их бывшие сограждане?»

Еврейско-украинская душа

Говорят, что можно вывезти девочку из деревни, но очень трудно вывести деревню из девочки. Как же это верно! Именно так и происходит с нашими эмигрантками, приехавшими из маленьких городков и поселков самостийной Украины на Запад в капитализм, туда, куда рвется весь сегодняшний Майдан.

Чаще всего эмигранты знакомятся друг с другом на языковых курсах для начинающих, обязательных для всех. Вместе решают схожие для всех проблемы, изучают законы страны. Оказалось, что жить необходимо по законам, а не по понятиям. Это для выходцев с Украины было не простым делом.

После окончания обучения каждый начинал жить по-своему. Все это дается в новой стране очень трудно. Знание языка – это то главное, без чего жить в чужой стране невозможно. Именно это для вновь приехавшей эмигрантки из Житомира Раи (Рахили) оказалось очень сложным испытанием. Ее природная бесшабашность и общительность, напор и оптимизм не всегда могли эти знания заменить.

Раю, как и всех приехавших, вначале поселили в общежитии для переселенцев. Именно здесь смешались все национальности бывшего СССР. Пропал антисемитизм, нетерпение к другим национальным обычаям. Все оказались в одинаковых условиях, а над всем этим безраздельно властвовала молодая немка – социальный работник. В душе она, несомненно, ненавидела как русских немцев, так и украинских евреев, но ее техническая улыбка никогда не сходила с губ, а презрение и ненависть выдавали злые и сверлящие собеседника глаза.

После сложных изменений и хаоса на Украине комнаты в общежитии были переполнены. Среди вновь прибывших на постоянное место жительства на две семьи немцев-переселенцев из Казахстана было десять из Украины. В коридорах слышалась только украинская речь. Но для немецкой фрау все эти люди объединялись одним словом – «русские». Естественно, все переселенцы думали, что попали в страну развитой демократии, а местные принимавшие их службы считали прибывших людьми дикими и необразованными, в основном ворами и пьяницами. Этот стереотип для всех выходцев из бывшего СССР есть и сегодня. Он постоянно пропагандируется в программах немецких каналов. Поэтому для приезжающих из Союза условия жизни в новой стране старались сделать попроще, как для нищих. В каждой комнате стояли солдатские двухъярусные кровати, для вещей был предусмотрен маленький шкафчик. Еще в комнате на 3-4 человека был стол и пару стульев. А кухня с плитами и холодильником, туалет и ванна – находились на других этажах и были общими на 15 – 20 человек.

Социальный работник – фрау Фриц – контролировала все: кто с кем говорит и кто к кому приходит в гости, кто купил машину, а кто болен и не ходит учиться на языковые курсы. И не дай Бог ее обмануть или скрыть полученный по почте пакет. Скандал был страшный, вплоть до выселения.

Люди в общежитии ходили на цыпочках, стараясь проскользнуть мимо бюро, чтобы лишний раз не попасться на глаза фрау. Прошли месяцы обязательного для всех обучения на языковых курсах, общежитие планировалось закрыть. Пришлось всем жителям этого табора самим искать городское жилье, организовывать переезд. Совершенно никого не волновало полное отсутствие знания языка.

Наша веселая еврейская украинка тоже принялась за это нелегкое дело, но не одна, а пригласила в помощь себе переводчицу. С деньгами она расставалась свободно. «Папа все оплатит», – думала она.

Наконец-то, ее поиски увенчались успехом, квартира была найдена, переезд состоялся.

В трехэтажном доме тихого немецкого городка поселилась довольно молодая, дородная «деваха». При росте 188 сантиметров ее вес был не менее 120 килограммов. Говорила она на «суржике» громко, голова ее всегда была повязана цветастым платком, ходила в длинных расписных украинских юбках и резиновых ботах. Такой наряд она носила в любую погоду, видимо привыкла на бывшей родине постоянно ходить по бездорожью, месить глину. В социальную квартиру она въехала одна и вечерами, чтобы не скучать, врубала на всю мощь магнитофона музыку русских и украинских бардов.

В жарком летнем воздухе спального района, когда открыты все окна, русские песни были слышны по всей улице.

Такого поведения тихий район еще не видел. Немецкие соседи, спрятавшись за занавесками своих квартир, с удивлением наблюдали за происходящим.

В Германию Рахиль переехала из украинской деревни. Ее еврейский папа, до принятия Украиной самостийности, почти 20 лет был председателем богатого колхоза. Многие годы семья жила зажиточно, имела домашний скот, но тут случилась перестройка. В новом украинском государстве появились финансовые проблемы, стало хуже и в колхозе. Еще при СССР все дети семьи получили разное образование, но устроится на работу из-за развала политической системы стало невозможным. Даже самые успешные заводы вдруг закрылись. Отец согласен был кормить всех, но каждый ребенок понимал, что начинается другая жизнь. Хотелось где-то применить свои знания, создать семью. И вот все это вдруг остановилось. В стране начался хаос и неразбериха. На частых встречах одноклассников деревенская молодежь много говорила о будущем, делилась планами. Возникал естественный вопрос: как найти себе применение? где и как жить дальше?

Оказалось, что появилась возможность выехать за рубеж на поиск новой счастливой жизни, но не всем, а только евреям. Активная деревенская молодежь начала искать различные способы бежать из страны. Самым простым способом было фиктивно жениться или выйти замуж за еврея. Те, у кого такая схема не получалась, переселялись в Польшу, Чехословакию. Они начали этот выезд немного поздно. Новости о том, что в стране уже давно поменялась власть, до их деревни дошли с большим опозданием.

В один из вечеров семья собралась на семейный совет. Решили, что «ехать куда-то надо», но как поступить с родителями? Они уже пенсионеры.

– Дети, – сказал отец. – Пока вы еще молодые, попробуйте начать новую жизнь, пусть вам повезет, а там посмотрим. А мы с мамой уже не молоды, страшно в нашем возрасте бросать все нажитое.

Для евреев в те годы самое простое, оказалось, уехать в Израиль. Без особых проблем в тот же год туда укатил старший сын Семен. И конечно, сразу пополнил ряды солдат Армии обороны Израиля.

Спустя шесть месяцев после этого с большими сложностями уехал в Америку средний сын Арон. Его мечтой всегда было разбогатеть, точно так, как в кино об американской мечте. Когда такая возможность возникла, Арону показалось, что это чудо, что это ему помог его еврейский бог. Счастливый, он рассказывал друзьям об этом чуде шепотом. Но он никогда не рассказывал, что это стало возможно, только благодаря папиным деньгам. И хотя он понимал, что там, в чужой стране, его никто не ждет, молодость брала свое. Конечно, ночами его посещали разные мысли, но он решил: «Будь что будет!»

После его отъезда Рахиль еще долго боялась оставить родительский дом.

Она постоянно размышляла: «Как поступить? Куда бы переехать?»

Было очень страшно ехать в чужую страну. Главное условие, чтоб это было не очень далеко от родительского дома.

«А вдруг придется вернуться?» – рассуждала она. Поэтому Израиль и Америка отпали сразу. Прошли четыре года волнений, сомнений, бесед с друзьями… Ситуация в стране становилась все сложней. Появились бандитские группировки, которые грабили дома. И вот она наконец-то решилась ехать в Германию. Рахиль долго упрашивала родителей ехать с ней, но они стояли на своем.

Родителям было сложно начинать жизнь сначала. Их совершенно не смущало, что они по рождению евреи. Хотя они были далеки от религии, никогда не читали Тору, они много знаний получили от своих родителей. Они считали, что необходимо просто жить по заповедям Моисея. Так получилось, что они жили среди украинцев и их считали своими в селе, просто были очень хорошие «еврейско-украинские колхозники». Несмотря ни на что на сходах селян отец мог и салом закусить горилку, и крепкое словцо ввернуть в разговоре. А дети, ну что дети? Отец старался вырастить их честными людьми. Мальчики выросли и сами выбрали свой путь, и осталась только самая любимая – младшенькая. Они с матерью ее не очень загружали. Она окончила техникум и стала ветеринаром, но никогда нигде не работала.

Родители считали: а зачем ей вообще работать? Агроном – это, конечно, профессия, но их девочке нужен был только диплом. Денег в доме всегда хватало, пусть ищет жениха. Конечно, желательно еврея. Но где его взять? Все, кто мог, уже уехали, остались в селе только неучи и пьяницы.

Понимая, что больше ждать совершенно нечего, отец сказал ей:

– Езжай, я все расходы оплачу, и на первое время денег дам, тебе там хватит, потом – решай сама. Тебе Рахиль уже 25 лет. Всех нас в молодости влекут путешествия, далекие страны.

Она слушала отца, долго колебалась и в конце концов согласилась.

Рахиль была очень довольна собой, вспоминая все преодоленные трудности.

И вот она в новой квартире, в руках справка об окончании курсов немецкого языка, которые ей ничего не дали. Но она не отчаялась. Вначале в новой стране все было необычно и очень интересно. По приезде она поставила себе цель – переехать из этого ужасного общежития в квартиру, и достигла ее. Но оказавшись в квартире без общества, она загрустила. Не было рядом свежего коровьего молока, копченой свининки, крика петухов и свежих яиц. Папа с мамой далеко, и хотя они очень волновались и писали почти каждый день, но она все равно была одна. Наверное, пришла пора становиться взрослой. Ей очень хотелось танцевать, петь, вкусно и много есть и обязательно с водочкой, так как она привыкла дома в родном селе. Но ей нужна была компания, а друзей пока не было.

Квартиру она оборудовала, как учили родители, подеревенски. Купила циновки на пол, по стенам повесила деревянные ложки, миски, кувшины, рушники. Много керамических фигурок козлов, свиней и коров украшали подоконники. Все напоминало деревню.

Но есть такая служба в стране – биржа труда. Она финансирует новых переселенцев, и, конечно, ее туда вызвали. Когда она открыла в бюро рот, пытаясь говорить, и назвала свою профессию – агроном, стало понятно, что ей нужны какие-то новые дополнительные курсы. И снова учеба. Она за всю предыдущую жизнь никогда так много и трудно не напрягалась.

На очередных курсах профориентации было много разного народу. Среди иностранцев были и местные немцы, которые по разным причинам потеряли работу. Был даже один иракский журналист, который боролся с режимом и бежал в Европу от преследований Саддама. Именно там она познакомилась с высоким, худым и очень рыжим немцем. К тому времени Рахиль кроме таких слов, как «добрый день» и «пока», не знала понемецки ничего. Для нее было открытием, что к чужим языкам она была совершенно неспособна. Но веселый, общительный немец ей понравился.

Она подумала: «Вот и учитель» – и пригласила его к себе в дом, на обед. Чтобы как-то удивить гостя, она купила в русском магазине бутылку «Московской» водки, сварила большую кастрюлю борща из свиной голяшки. Эта пятилитровая кастрюля в доме была всего одна, в ней Рахиль варила все: и компот, и картошку, и вот сейчас борщ. Кроме этого она купила для закуски подкопченное свиное сало с крепким запахом чеснока. Вместо тарелок у нее были эмалированные мисочки, деревянные ложки, как прежде в деревне.

Гость пришел точно по времени. Она усадила его за стол и начала угощать. А он от увиденной еды растерялся и сильно покраснел, но кроме водки и черного хлеба ни к чему не притронулся.

– Ну и черт с тобой, – в сердцах сказала она порусски.

Села за стол и по привычке сама съела три порции наваристого украинского борща, а потом устроилась на кресле смотреть телевизор. Русских программ тогда еще не было, и она вынуждена была смотреть немецкие.

А Андреас, так звали немца, после выпитой водки сильно опьянел и уснул прямо за столом. Так он и проспал за столом до утра. А утром снова на занятия. Через несколько дней он пригласил ее пойти вместе прогуляться, туда где не нужно говорить, в немецкую «кнайпу. Она согласилась, совсем не зная, что ее там ждет. В маленьком помещении, похожем на кафе, было накурено и шумно. Много мужчин и женщин, толпившихся возле стойки, пили пиво из больших кружек и громко обсуждали последний футбольный матч. Шум и дым были такими густыми, что через час у нее разболелась голова и она стала громко чихать. Кроме этого, она плохо понимала, о чем вообще разговор, и чувствовала себя в этой среде инопланетянкой. Долго так продолжаться не могло. Она тихо обратилась к Андреасу и попросила его проводить домой. Но он попал в свою среду, кричал громче всех и был уже изрядно пьян. Тогда Рахиль тихо поднялась и незаметно ушла.

Андреас после этой встречи несколько дней ни у нее, ни на занятиях не появлялся. Ну что ж, она вздохнула с облегчением, совсем не горевала и решила собрать у себя в маленькой двухкомнатной квартире русскую тусовку. Знакомых по предыдущим курсам и общежитию она собрала быстро. Всех пригласили к 18 часам. Вновь приехавшие эмигранты, не знающие друг друга, пришли точно по времени. Человек двенадцать русскоязычных собрались, как водилось в старой жизни, на кухне за большим обеденным столом. Многие принесли с собой еду и напитки, включили русский шансон, запрещенный когда-то в бывшем СССР. Молодежь, впервые после нескольких месяцев проживания в новых условиях чужой страны, танцевала свои танцы и громко обсуждала свою прежнюю жизнь. Около 21 часа, когда веселье было в разгаре, в дверь позвонили.

На пороге стоял Андреас. Увидев большое, слегка пьяное общество, он растерялся. Его впустили в квартиру и о нем сейчас же забыли. Он долго искал место, где можно было бы присесть. Найдя свободный стул, тихо забился на нем в уголок, чтобы его не заметили, веселье продолжалось почти до 24 часов. Когда все начали расходиться по домам, Андреас остался. Он сказал, что уже поздно, его общежитие закрыто и идти ему некуда. Рахиль постелила ему на кухне. На следующий день были выходные, но Андреас почему-то не уходил. Утром она приготовила завтрак и занялась хозяйством. Она его не гнала, все ждала, что он обратит на нее внимание, как на молодую женщину. А он с опаской поглядывал на эту крупную фрау и ждал, что будет. По предыдущему опыту жизни он знал, что выглядит привлекательным и его всегда хотели немецкие женщины. Они вообще без комплексов, а эта русская не такая. Она что-то от него ждет. Каждый день его кормили завтраком, потом обедом. Ему очень нравилось жить у этой необычной иностранки, есть, пить и не иметь никаких обязанностей. До встречи с ней он был женат дважды. Предыдущие жены каждый раз требовали от него денег, а эта смешная толстая русская ничего не требовала. Через пару дней он понял, она ничего не понимает из того, что он говорит, и тогда он приобрел словарь разговорного русского языка. Целыми днями Андреас только тем и занимался, что переводил сказанные ею фразы на немецкий, чтобы хоть как-то ее понять. Так прошло четыре месяца. Рахиль окончила очередные курсы и устроилась работать нянечкой в дом престарелых, а ее немецкий друг по-прежнему нигде не работал.

Он целыми днями сидел у нее дома, учил русский, иногда выносил во двор накопившийся в квартире мусор, читал полученную почту и без остановки смотрел телевизор.

Наступило время летних каникул, и Рахиль засобиралась на Украину в родную деревню к папе с мамой. Андреас заявил, что тоже очень хочет посмотреть ее родину.

«Ну что же, очень хорошо», – подумала Рахиль.

На следующий день они сели в автобус, идущий на восток. Автобус шел через Польшу и Белоруссию. Весь путь через три границы автобус шел почти 40 часов, они часами стояли на всех таможнях. Тут наш немецкий друг впервые понял, что значит быть иностранцем. Он увидел таможенников, бесконечную очередь автобусов, пограничников с собаками и, конечно, сбор денег на взятку белорусским пограничникам. Всех пассажиров заставляли выносить все вещи из автобуса на каждой границе, открывать чемоданы и сумки. Таможенные пункты были грязными, холодными и не имели никаких технических средств для проверки багажа.

Наконец столица Украины Киев. У Андреаса просто голова закружилась: как много народу!

Чтобы добраться до родной деревни, пришлось пересесть в следующий автобус, потом еще в один, типа маршрутки.

Рахиль смотрела в окно автобуса и понимала, что за время существования отдельного самостийного государства в стране ничего не изменилось. Совершенно разбитая проселочная дорога к деревне тянулась через лес. Смеркалось, вокруг не было никакого освещения, и Андреасу казалось, что впереди приближается – конец света. Наконец-то, вдали появились огоньки. Вот впереди родное село, Рахиль очень обрадовалась. На остановке их уже встречали подслеповатый отец в ватнике и болотных сапогах и мать, тоже в ватнике, косыночке и больших ботах. Их внешний вид произвел грустное впечатление даже на очень небогатого немца. Но самое ужасное, что при богатом доме и хорошо устроенном быте деревянные туалет и душ были во дворе. Какие бы там красоты природы ни показывала Рахиль и сколько бы самогона ни ставил на стол отец, Андреас при виде удобств во дворе впал в страшное уныние и сразу запросился домой в Германию.