Текст книги "Поймать удачу"

Что ж, сегодня настал ее час. Она отомстит Гленну. Сегодня ей ни к чему быть нежной и понимающей маленькой женщиной, делающей то, чего от нее хотят! Сегодня она будет женщиной-вамл, настоящей грешницей.

– Так, стало быть, тебе хорошо и без мужа? – продолжал допытываться Ромео.

Памятуя о своем решении, Холли кокетливо повела плечами.

– Кое-чего, сопутствующего браку, мне, конечно, не хватает, – многозначительно произнесла она.

– Ах, вот как? Звучит многообещающе. – ГлазаРомео блеснули, и Холли поняла, что он готов принять ее вызов.

В эту минуту на ступеньках, ведущих в столовую, откуда уже некоторое время раздавался звон посуды, бесшумно возник Маурицио, и Ромео поднялся, приглашая Холли ужинать.

За едой, к которой Холли почти не притронулась, Ромео развлекал ее непринужденной беседой, смешил, но девушка никак не могла расслабиться. Стоило их глазам встретиться, как между ними проскакивала искра. К концу ужина она уже с трудом могла усидеть на стуле. Казалось, воздух был наэлектризован, и в комнате вспыхивали невидимые глазу молнии.

Стукнула дверь, и Холли, невольно вздрогнув, резко повернула голову.

– Я сказал Маурицио, что на сегодня мы больше не нуждаемся в его услугах, – спокойно произнес Ромео, откладывая в сторону салфетку. Затем встал и, подойдя к гостье, помог ей подняться из-за стола. – Настало время выполнить обещание.

– Какое обещание? – сдавленным шепотом спросила Холли, у которой сразу закружилась голова.

В ответ мужчина приподнял ее голову и прильнул губами к ее губам. Поцелуй длился так долго, что у обоих перехватило дыхание. Когда он наконец оторвался от ее лица, Холли почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Никогда прежде любовное прикосновение не отзывалось в ее теле такой томительной болью, она и помыслить не могла, что поцелуй может быть так сладок и отраден.

Ромео подхватил ее на руки и понес в спальню. Там, усадив девушку на персиковое покрывало и шепнув: «Я сейчас», вышел из комнаты.

Услышав, как за ним закрылась дверь ванной, Холли поднялась. Она вся дрожала, охваченная давно забытым возбуждением. Лихорадочно оглядев спальню, она заметила на прикроватной тумбочке какой-то блестящий предмет. Просто ради того, чтобы чем-то себя отвлечь, Холли протянула руку, чтобы рассмотреть безделушку. Ею оказался массивный золотой браслет весьма изящной работы. Вздрогнув, она едва не выронила украшение. Вот плата за ночь любви, о которой говорила Селеста!

Все страхи девушки внезапно как рукой сняло. Бросив браслет на тумбочку, она подбежала к двери спальни и осторожно выглянула в коридор. Из ванной донесся шум воды, и Холли поспешно проскользнула в гостиную. Схватив сумочку, она бегом вернулась в спальню и, присев на кровать, стала лихорадочно перерывать содержимое ридикюля.

Пальцы у нее так тряслись, что ей не сразу удалось выудить маленькую шкатулку. Холли на мгновение зажала ее в руке, затем решительно раскрыла. В шкатулке были запонки: эксклюзивная работа, золото и дымчатый топаз. Эти запонки она купила ценой строжайшей экономии на собственных маленьких нуждах, чтобы подарить Гленну на день рождения. Но муж погиб за две недели до того, как ему должно было исполниться двадцать семь, и подарок так и остался лежать невостребованным в ящике стола. В какой-то момент Холли совсем было собралась их продать, но потом решила оставить на всякий случай. И вот этот случай подвернулся.

Сегодня она извлекла запонки из небытия, решив, что если ей понравится новый знакомый и между ними что-то произойдет, то не он сделает ей подарок, а она ему. Холли не станет брать предназначенную ей безделушку, а, наоборот, оставит ему запонки. В глубине души мысль о близости с совершенно чужим человеком все же глубоко претила Холли. Поэтому идея столь необычного в деликатной ситуации поступка являлась к тому же и попыткой примирения ее со своей совестью.

Однако сейчас она вынула запонки с совершенно другим чувством. Неведомый партнер оказался мужчиной ее мечты. Холли узнала его с первого взгляда и, понимая, что скорее всего это свидание будет первым и последним, захотела оставить ему залог своей внезапно вспыхнувшей любви.

Холли положила запонки в шкатулку, захлопнула ее и, на мгновение закрыв глаза, мечтательно улыбнулась.

– Что у тебя там? – На пороге спальни появился Ромео. Он был полностью обнажен, не считая полотенца, обернутого вокруг талии.

Холли вздрогнула и, поспешно опустила шкатулку в сумочку.

– Я просто искала презервативы.

– Они не понадобятся, – отозвался Ромео и, встретив недоуменный взгляд Холли, пояснил: – У меня есть свои. – И, протянув к ней руки, тихонько позвал: – Иди ко мне.

Дальше все было как в волшебной сказке. Именно о такой близости с юности мечтала Холли, рисуя в воображении своего возлюбленного. Нежные руки уверенно сняли с нее одежду и уложили на атласные простыни. Ромео ласкал ее со страстью и одновременно с такой нежностью, что у Холли зсе поплыло перед глазами. Она цеплялась за него, как утопающий за соломинку, купаясь в новых, ;овершенно неведомых ощущениях. Этот мужчина знал толк в любви и умел доставить женщине наслаждение. Опыта в сексуальных отношениях, в отличие от Холли, ему явно было не занимать. И вместе с тем у нее почему-то возникло такое ощущение, что ее любят так, как можно любить ту самую женщину – единственную и неповторимую… И когда перед ее крепко зажмуренными веками мир взорвался на мириады сверкающих частиц, Холли устремилась навстречу этому новому блаженству со всем пылом своей неопытности.

Ночь тянулась долго. Они снова и снова любили друг друга, и их страсть напоминала два бурных потока, которые стремительно несутся навстречу друг другу, чтобы слиться в бешеный водоворот. А потом Холли долго лежала с открытыми глазами рядом со спящим Ромео и думала о том, что такое, наверное, в ее жизни никогда больше не повторится.

Она ушла, не дожидаясь рассвета. Тихонько выскользнула из кровати, оделась и, в последний раз взглянув на лицо мужчины, подарившего ей неземное блаженство, осторожно положила на подушку шкатулку с запонками – залог своей любви.

Потом на цыпочках вышла в холл, поднялась по деревянной лестнице и направилась к выходу. К счастью, дверь оказалась заперта не на ключ, а на защелку, и Холли благополучно удалось открыть ее и выскользнуть за порог…

Она судорожно вздохнула и зарылась лицом в подушку. Господи, кто бы мог подумать, что романтическое свидание получит такое неожиданное и неприятное продолжение?

Задремать ей удалось лишь тогда, когда небо за окном стало понемногу сереть, предвещая появление первых лучей солнца. Но сон ее был неглубок и полон неясных видений, которые она потом так и не смогла вспомнить.

5

Утром, спустившись к одиннадцати часам в столовую, усталая и не выспавшаяся Холли, к своему крайнему неудовольствию, обнаружила там бессердечного лицемера, смеющегося и как ни в чем не бывало болтающего с Грейс и Хэролдом. Мэри Гривз как раз ставила перед ним яичницу и пирожки с лососиной.

– Доброе утро, Холли, – проворковала Грейс со своего места во главе длинного стола. – Смотри, кто пришел к нам на поздний завтрак!

Хэролд что-то невнятно пробормотал с набитым ртом и помахал в знак приветствия ножом, измазанным в мармеладе. Зато Питер церемонно поднялся и помог гостье расположиться за столом, как раз напротив себя. Кляня в душе, на чем свет стоит, его хорошее воспитание, Холли поблагодарила Питера сухим кивком.

Теперь ей предстояло весь завтрак любоваться его физиономией! Положение усугублялось тем, что в светлом полосатом пиджаке и расстегнутой у ворота бежевой рубашке Питер Стэнфорд был ослепительно хорош, а для растрепанных чувств Холли признание подобного факта было весьма болезненно.

– Доброе утро, Холли, – мягко произнес Питер. Придвигая ей стул, он слегка задел полой пиджака короткий рукав ее вишнево-красного платья.

Мисс О'Брайен с трудом выдавила улыбку, которая получилась больше похожей на вымученную гримасу.

– Доброе утро, – эхом откликнулась она.

Мэри немедленно принесла ей стакан свежевыжатого апельсинового сока и предложила попробовать фрукты в йогурте. Холли поблагодарила и наконец оглядела стол.

В первый момент она была слишком ошарашена присутствием Питера и не сразу разглядела всех сидевших за завтраком. Однако теперь с изумлением обнаружила пару подозрительно знакомых ярко-голубых глаз, разглядывавших ее поверх внушительной стопки блинчиков.

– Привет, – подмигнула рыжеволосая девочка, очень довольная тем, что вызвала удивление Холли.

– Привет, Айрис, – пробормотала она. – Ты была вчера на вечеринке? Я тебя что-то не видела.

– Не-а. У меня с понедельника экзамены, вот и пришлось весь вечер сидеть дома и зубрить.

Питер, уже усевшийся рядом с Айрис, вскинул голову.

– Вы что, знакомы?

– В общем, да, – уклончиво отозвалась Холли, про себя моля Бога, чтобы та не вздумала разболтать всем обстоятельства их знакомства. Судя по тому, как лукаво блеснули глаза юной озорницы, она не прочь позабавиться смущением взрослого человека. Сегодня на ней была легкая белая блузка, волосы стянуты в аккуратный хвост на затылке, отчего девочка имела вид обманчиво невинный и простодушный.

– Вчера мы случайно столкнулись в парке и немного поболтали, да, Айрис? – Взгляд Холли красноречиво говорил о том, что лучше не заострять внимание на этом эпизоде, однако та не пожелала понять намек.

– Вы потом еще видели ту бабочку? – неожиданно повысив голос, спросила она.

– Зачем так кричать, мы же не глухие, – поморшился Хэролд.

– Извините, просто я думала, у Холли неважно со слухом. – И Айрис посмотрела на нее через стол прозрачными голубыми глазами.

Вот поганка! Холли бросила на девицу красноречивый взгляд, на который та отозвалась лукавой улыбкой и сунула в рот блинчик.

– С чего ты взяла? – удивилась Грейс.

Мисс О'Брайен выразительно приподняла и опустила плечи. К счастью, рот у хитрой девчонки был набит, и она была лишена возможности ляпнуть еще какую-нибудь гадость.

– По-видимому, Айрис неправильно поняла кое-что из того, что я ей сказала, – поспешила пояснить Холли. – Мы наблюдали за бабочками…

– За бабочками? – Брови Питера взлетели вверх.Он скептически посмотрел на девицу, с самым скромным видом жевавшую блинчик. – С каких это пор у тебя появилось столь банальное хобби, Айрис? Я-то думал, тебя больше всего на свете интересуют детективы. Впрочем, наблюдения за местной флорой и фауной – это настоящий прогресс. Все лучше, чем целый день лежать на диване с книжкой или торчать у экрана телевизора. По крайней мере так ты хоть будешь выходить на свежий воздух.

– Для юного пытливого ума нет ничего неинтересного, – возразила Холли, заметив нотки сарказма в тираде Питера. Если он собирается стать отцом, то неплохо бы ему пересмотреть некоторые свои взгляды! – По-моему, детей всегда надо поощрять к тому, чтобы им в жизни было интересно буквально все, а не заставлять их держаться за шаблоны, которые отбивали бы у них желание учиться…

Закончить свою назидательную речь Холли не успела. Возмущенная Айрис одним глотком отправила в желудок блинчик и запротестовала:

– Никакой я не ребенок!

– Я имела в виду детей в самом общем смысле этого слова, – мягко пояснила Холли, пытаясь исправить положение. – Пять тебе лет или пятьдесят, ты все равно остаешься чьим-то ребенком.

– Но ведь не ребенком вообще! Ребенок – это существо в период, начиная с рождения и кончая половым созреванием, – упорствовала Айрис.

Снова та же изматывающая тактика, которой девица пыталась добить ее накануне!

– Но если ты посмотришь в словарь, там слово»ребенок» будет иметь и значение «отпрыск», – решила не сдаваться Холли.

– Но это будет не первое значение, – упрямо заявила Айрис. – Готова поспорить, что мой вариант в словаре будет стоять перед вашим.

– На твоем месте я бы не стал с ней спорить, – сухо посоветовал Питер. – У нас голова забита не только детективами. Энциклопедии и всевозможные словари – это еще одно наше хобби.

– Я и не собираюсь спорить, – отмахнулась Холли. – Ну, хорошо, – продолжала она, обращаясь к Айрис и про себя удивляясь, насколько легко опустилась до уровня пятнадиатилетней девчонки. – Твоя взяла. Для обычного ребенка ты слишком занудна и педантична. Человек должен дожить по меньшей мере лет до девяноста, чтобы научиться с таким узколобым упрямством изводить окружающих бесконечными спорами по самым пустячным поводам. – Холли кротко улыбнулась. – По-моему, это называется «впадать в детство».

Айрис на мгновение замялась, а потом глаза ее сузились. У женщины екнуло сердце – уж очень неприятно знакомым показался ей этот взгляд.

– Но ведь вы тоже спорили!

– Да, потому что была права. Однако я доказала свою зрелость, уступив тебе, учитывая твой возраст. Кстати, когда я была ребенком, меня учили уважать старших.

Холли лукаво вздернула носик, и Айрис неожиданно ответила ей широкой улыбкой, а потом снова набросилась на блинчики.

– И вовсе вы мне не уступили.

– Как скажешь, моя дорогая, – пропела Холли снисходительным тоном, который, как она знала, не выносила ни одна женщина – ни старая, ни молодая.Айрис так и застыла с открытым ртом.

– Оставь, доченька. Есть люди, которые ни за что не успокоятся, пока за ними на останется последнее слово. И никогда не допустят, чтобы кто-то другой победил в споре.

– Но, папа, ты ведь сам учил меня никогда не сдаваться, если я убеждена в своей правоте!

Доченька? Папа?

Ложка в руке Холли конвульсивно дернулась, расплескав по бледно-желтой скатерти йогурт.

– Она… ты… Айрис твоя дочь? – тупо спросила Холли, поспешно протирая скатерть салфеткой в попытке скрыть дрожь в руках.

Но все прояснилось, как только она медленно перевела взгляд с лица мужчины на личико девочки. Только сейчас ей бросилось в глаза невероятное сходство: тот же овал, чуть сужающийся к вискам и говоривший об остром уме, та же четкая линия носа.

Глаза Питера сощурились точно так же, как за несколько минут до того глаза его дочери.

– По-моему, ты сказала, что вы с Айрис разговаривали?

– Да, но не о тебе же! – Как раз упоминания о нем Холли больше всего и старалась избежать в беседе с юной незнакомкой.

До Питера наконец дошло. Он внезапно развеселился, и его лицо прояснилось.

– Погоди, так ты не знала, кто она? Вы наверняка не представились друг другу по полной форме, так что до фамилий дело не дошло. Похоже, у тебя вообще такая привычка – не интересоваться именами людей.

Ну вот, никак не может удержаться от грязных намеков, мысленно вскипела Холли и, чтобы успокоиться, взяла со стола чашку с кофе и сделала глоток.

– Ты хочешь сказать, что когда вы с Холли познакомились, ты тоже не назвал ей свою фамилию? – засмеялась Грейс, с живейшим интересом прислушивавшаяся к разговору. – Вот уж правду говорят: яблоко от яблоньки недалеко падает. Каков папаша, такова и дочка!

Зеленые глаза скрестились с серо-голубыми, как два кинжала. Между ними словно встал призрак той незабываемой ночи, проведенной вместе.

– Я бы так не сказал, – мрачно пробормотал Питер, и Холли почувствовала, что краснеет под испытующим взглядом Айрис, тут же навострившей ушки. Девица с ее проницательностью наверняка что-то заподозрила, и мисс О'Брайен поторопилась сменить тему как можно скорее.

– А где у нас сегодня Оливер? – непринужденно спросила она.

Как выяснилась, хуже темы трудно было придумать. Грейс сразу помрачнела и, опустив глаза, стала тщательно размешивать сахарв чашке с чаем. А Хэролд выглянул в окно и сделал какое-то ничего не значащее замечание о погоде.

– Отсыпается после вчерашнего, – сухо отрезал Питер. – А почему он тебя так интересует? Ты рассчитывала увидеть его здесь?

– Да нет, конечно. Просто спросила, и все. – Холли так стремилась отвести от себя его дурацкие подозрения, что позволила Мэри положить ей в тарелку пирожок с лососиной, есть который ей совсем не хотелось. – Если он врач, то у него, наверное, много работы… – Холли осеклась, увидев, что этим нейтральным замечанием лишь ухудшила дело, ибо лицо Питера потемнело.

– Да уж, он много работает, но и развлекается не меньше. И спит не потому, что устал, а потому что вел себя как полный идиот.

– Дядя Оливер вчера свалился в канал по дороге домой, – хихикнув, сообщила Айрис. Слава Богу, хоть ее удалось отвлечь! – Я видела из окна, как он бил руками по воде и кричал. Папа крикнул, чтобы он перестал валять дурака и звать на помощь и что у него есть целых два выхода: либо пойти ко дну, либо выплыть. Дядя Оливер подплыл к берегу, и папа его выудил.

– Боже милостивый! – Грейс прикрыла рот рукой. Было непонятно, то ли она в ужасе, то ли пытается скрыть улыбку.

– Так ему и надо, молодому дураку, – провозгласил Хэролд.

– Но он же мог утонуть! – с упреком проговорила Холли. Похоже, она единственная выказывала здесь хоть какое-то сочувствие. – Особенно в таком состоянии.

– То есть, пьяным в стельку, – уточнил Питер.

– Почему ты сразу не пришел ему на помощь? – гневно сверкая глазами, теперь уже в открытую возмутилась Холли. – Да еще стоял и насмехался над ним. Потому что я считаю, что нечего потакать человеческим слабостям. Он сам в это вляпался, и должен был хотя бы попробовать выкарабкаться самостоятельно, – протянул он с безжалостной усмешкой. – Кроме того, мне не хотелось портить свой костюм и терять в мутной воде некие предметы, подаренные недавно, и с которыми у меня связаны сентиментальные воспоминания.

– Да ничего бы с ним не случилось! – вмешалась Айрис. Девочка явно разрывалась между преданностью отцу и восхитительно новым для нее событием: впервые при ней какая-то женщина осмелилась учить ее папашу, как себя вести. – В школе дядя Оливер был чемпионом по плаванию. И потом, папа бросил ему спасательный круг.

– Надо же, какое милосердие, – сердито буркнула Холли. Намек на запонки снова взбесил ее.

Каковы бы ни были связанные с ними сентиментальные воспоминания, они явно далеки от любовных.

– Я вообще мечтал, чтобы он пошел ко дну, – свирепо заявил Питер, и Холли неожиданно ощутила, что ее губы начинают кривиться в невольной улыбке. Усилием воли она заставила себя сдержаться, однако собственная реакция ее просто ошеломила. И как только ему удалось рассмешить ее, когда она была зла на него до смерти!

– Что же Сильвия не идет? Она ведь знает, что вы должны прийти, правда, Питер? – вмешалась Грейс, щурясь на изысканные часики с бриллиантами, украшавшие ее запястье. Циферблат часов становился, к сожалению, бледноват для ее стареющих глаз.

– По-моему, я не назвал точного времени. Я знаю, она хотела, чтобы мы покатались на яхте с Риганами, но, боюсь, у меня возникли срочные дела…

– Это в субботу-то?

– Деньги не знают выходных, Грейс, – назидательно произнес Хэролд. – При том, что творится сейчас на рынке, Стэнфорд не может никуда отлучаться. Можете снова воспользоваться моей библиотекой, если понадобится, Питер.

– Спасибо, но у меня уже наладили телефон, так что если удастся, то, может, сумею дозвониться до офиса продаж.

Однако на Грейс эти отговорки не произвели ни малейшего впечатления.

– Сильвия будет так разочарована!

Может, она передумает насчет плавания, когда увидит, какой сегодня ветер, – заметила Холли. Она-то считала, что женщина, страдающая тошнотой на первых месяцах беременности, и думать не сможет о прогулке на шаткой яхте. Какой у нее срок? Три месяца? Четыре? Явно недостаточный для того, чтобы организм освоился с дополнительным притоком гормонов, беснующихся в крови.

– Ничего она не передумает, – возразил Хэролд. – Эта девочка любит хорошую качку и переносит ее не хуже заправского моряка.

– Тогда стоит пойти и разбудить ее? – с некоторым сомнением предположила Грейс. Накануне, когда они перед сном пили шерри, пожилая леди призналась Холли, что в последнее время Сильвия стала совершенно непредсказуема. Настроение у нее теперь менялось каждую минуту, да и в том, что касалось ее уединения, она стала чрезмерно щепетильной. Из чего Холли поняла: Грейс сильно разочарована тем, что внучка, которую она с детства воспитывала после смерти ее родителей, не желала ей во всем доверяться.

– Полагаю, это своего рода взросление и подготовка к вступлению в новую самостоятельную жизнь. Но взбалмошность только все осложняет, когда заходит речь о подготовке к свадьбе, – делилась Грейс, досадливо морщась. – У Сильвии семь пятниц на неделе. Никак не могу добиться, чего же она на самом деле хочет. Детка то полна энтузиазма, то в следующую минуту зевает от скуки. Сегодня она на седьмом небе от счастья, а завтра вся жизнь для нее – сплошная трагедия.Думаю, ей пойдет на пользу, если рядом будет молодая женщина, которой знакомо предсвадебное волнение…

– Хотите, я взгляну, может, она уже проснулась? – предложила Холли. – А заодно сообщу, что Питер здесь.

– Сначала поешь как следует, дорогая, – возразила Грейс, наградив племянницу благодарной улыбкой.

– Я уже поела, – улыбнулась в ответ Холли и отодвинулась от стола, стараясь, чтобы никто не заметил, как явно она стремится улизнуть. – У меня по утрам обычно нет аппетита…

– Ты приберегаешь его на вечер? – негромко спросил Питер, поднимаясь одновременно с ней.Айрис сразу же перестала жевать и вежливо пожелала Холли доброго утра. Как бы там ни было, папочка все же постарштся привить дочери хорошие манеры. К тому же в их отношениях сквозило тепло и взаимное уважение. Они чувствовали себя комфортно в обществе друг друга, и это говорило о многом.

– Рада была снова увидеть тебя, Айрис, – приветливо сказала Холли, обращаясь к тому члену семьи Стэнфордов, с которым общаться было безопаснее. – Желаю удачи на экзаменах.

– Удача здесь ни при чем, – ответил за девочку ее отец. – Главное – это знания. Кстати, ты рано с нами прощаешься, Холли. Разве тебе не сказали, что кондоминиум, в котором я живу, куплен мною в виде личного вклада в проект? – Питер сделал многозначительную паузу, словно давая Холли прочувствовать, что топор, занесенный над ней, так и останется висеть в воздухе – до поры до времени. – Мой визит сюда оказался столь… продуктив-

ным, что я решил остаться в Обители, пока мы с Хэролдом не определим окончательные условия сделки. В город я могу съездить в любую минуту, так что, если мое присутствие в офисе будет необходимо, я без труда туда доберусь. У Айрис через несколько дней все равно начинаются каникулы. Готовиться к экзаменам она может и здесь, а потом ее ждут две недели свободы.

Три недели! Холли оставалось надеяться, что бледность, покрывшая ее лицо при этом сногсшибательном известии, не очень бросилась в глаза окружающим. Ей и два-то дня в обществе Питера с его завуалированными угрозами и дурацкими намеками были невыносимы. А представить себе, что он будет маячить перед ее глазами и дышать в спину почти целый месяц, – нет, это было выше ее сил! Кроме того, он, чего доброго, станет дотошно следить за ее работой в офисе, а это создаст реальную угрозу ее плану. Что же касается запретных желаний, которые пробуждало в ней его присутствие, то об этом Холли боялась даже думать. Да уж, в переделку она попала, хуже некуда!

– Папа говорит, что я смогу каждый день летать в город на вертолете компании! – с глубоким удовлетворением поведала ей Айрис.

– Замечательно, – слабо отозвалась Холли. – Только не слишком ли это накладно для самой компании?

– Возможно, но я могу себе это позволить, – снисходительно заметил Питер. – Я привык заботиться о своих близких, а затраты всегда оправдывают себя, если учесть то, что я получаю взамен.

– И что же это? – отважилась спросить Холли.

– Душевное равновесие.

– И, разумеется, вы сможете больше времени проводить с Сильвией, – вставила Грейс.

– Вот именно, – очень серьезно подтвердил Питер.

– Пойду посмотрю, где она там, – сказала Холли и поспешно вышла из столовой.Я привык заботиться о своих близких! – сказал он…

Холли в их число не входила. Она была чужой, да к тому же представляла угрозу его устоявшемуся образу жизни. Не оставалось ни малейших сомнений, что этот мистер Стэнфорд пойдет на все, лишь бы избавиться от ненужного источника неприятностей.

На тихий стук в дверь никто не отозвался, однако, когда Холли, поразмыслив, осторожно заглянула в комнату Сильвии, то обнаружила, что та проснулась и лежит в кровати с открытыми глазами. Когда дверь открылась, девушка приподнялась на локте.

– А, это ты, – пробормотала она и снова плюхнулась на подушки.

– Твоя бабушка спрашивает, придешь ли ты завтракать, – сказала Холли, приняв вялое приветствие Сильвии как приглашение войти. Спальня ее была вдвое больше комнаты, отведенной Холли. С кровати открывался чудесный вид на озеро, и обставлено помещение было очень элегантно и женственно – в бело-голубых тонах.

– Мне не хочется есть, – бесцветным тоном отозвалась Сильвия. В белой батистовой ночной сорочке, с волосами, заплетенными в косу, она казалась совсем юной. Незатейливое одеяние лишь подчеркивало природную красоту девушки, не нуждавшуюся в ухищрениях косметики. Наверняка ей неизвестно, что значит проснуться с мешками под глазами или с помятой физиономией, с завистью подумала Холли.

– Тебе надо поесть. Может, как раз после еды и станет лучше…

– Мне ни от чего не станет лучше! – с внезапной силой выкрикнула Сильвия.

– Давай я схожу на кухню и принесу тебе что-нибудь – тост и чашку чая, например.

– С какой это стати? – насторожилась она.

Холли терпеливо улыбнулась.

– Ну, если тебя тошнит, то это может помочь…

Загорелое личико Сильвии на мгновение покрылось свинцовой бледностью, которая тут же сменилась багровым румянцем.

– С чего ты взяла, что меня тошнит?

– Ну… вчера вечером ты сама так сказала.

Сильвия неожиданно произнесла целую тираду, состоявшую исключительно из слов, совершенно не подобающих воспитанной леди.

– Он тебе все рассказал, да? – Она яростно стукнула кулачком по подушке. – Это должно было оставаться тайной, а он все тебе разболтал!

– Да нет же!

– И не вздумай мне врать! Я видела, как вышептались. Этот негодяй тебе все растрепал! И у него еще хватает наглости называть меня незрелой и мстительной! А сам готов болтать о моих сокровенных тайнах с совершенно незнакомым человеком!

Холли была по-настоящему шокирована, однако последние слова Сильвии вывели ее из оцепенения.

– Честное слово, дорогая, он ничего мне не говорил, я сама догадалась. Ты ведь сказала, что тебя тошнит по полдня, так что вывод напрашивался сам собой. Твой Питер не мог сообщить мне ничего такого, о чем бы я не догадалась сама.

– Питер? – Сильвия явно была обескуражена, и красные пятна на ее щеках слегка побледнели.

– Ну да, а кто же еще? Я думала, больше никто не знает…

Сильвия провела тщательно наманикюренны-ми пальчиками по простыне.

– Нет, еще кое-кто знает. Только один человек – Оливер…

– А, он твой врач?

– Господи, да нет, конечно! – Казалось, при одной мысли об этом Сильвия пришла в ужас. -

Он ведь еще в ординатуре. И потом, он будет кардиохирургом, – Ну да, зачем же ему опускаться до того, чтобы возиться с матерями, готовыми плодить себе подобных, – неловко пошутила Холли.

Сильвия невольно засмеялась, но в ее смехе прозвучали нотки горечи.

– Да уж!

– А твой врач здесь, в Обители?

Сильвия нервно затеребила оборку ночной сорочки.

– Я еще не выбрала, к кому обратиться.

Потрясенная, Холли присела на край кровати.

– Ты что, еще не проверялась врача?

– Незачем было. – Глаза Сильвии вызывающе сверкнули. – Я знаю, что у меня всего лишь четвертый месяц, и…

– Но ты хотя бы сделала тест на беременность?

Губы той сердито сжались.

– Тест показал положительный результат. У меня будет ребенок. И никакие врачи ничего не могут отменить!

Однако обе знали, что это не так.

– Стало быть, ты ни разу не задумывалась о том, чтобы прервать беременность? – мягко спросила Холли.

– Нет, конечно! – с силой сказала Сильвия и невольно прижала руку к животу. – Иначе с чего бы мне так маяться? Наверное, для всех было лучше, если бы я тихо избавилась от ребенка, вот и все.

Лучше в первую очередь кому, будущему ее мужу? Теперь понятно, что страдает Сильвия из-за того, что беременность оказалась нежелательной.

– Я в это не верю, и ты сама тоже, – твердо заявила она. – Достаточно один раз взглянуть на Питера и его дочь, чтобы понять, что отцовство для него не обуза. По-моему, он человек, умеющий глубоко ценить свою семью. А ты вообще ладишь с Айрис?

– Она ничего, – рассеянно пожала плечами Сильвия. – Немножко всезнайка, но вообще-то она очень зрелая для своих лет. У нее потрясающий интеллект. Она ведь перескочила уже через два класса, и Пэр говорит, что на следующий год его дочь будет поступать в университет.

– Похоже, из нее выйдет замечательная старшая сестра.

– Наверное… – Голос Сильвии был лишен всякого энтузиазма.

Холли набрала побольше воздуха в легкие.

– Но вы ведь с Питером любите друг друга, – ровным тоном произнесла она. – И это самое главное, правда?

Однако попытка выудить такого рода информацию потерпела фиаско. Сильвия лишь вздохнула и задумчиво уставилась в окно.

– Пэр просто замечательный, – только и сказала она, а потом, поджав губы, добавила: – Ты знаешь, что он женился на своей жене, потому что она была беременна?

Руки Холли невольно сжались в кулаки.

– Нет, я этого не знала, – ошеломленно пробормотала она.

– Она нарочно залетела. Оливеру было всего десять лет, а их сестре – одиннадцать, Сид знала, что Пэр не хочет связывать себя семейными узами, пока не станет постарше, поэтому и забеременела. С его гипертрофированным чувством ответственности Пэр не мог допустить, чтобы его ребенок был незаконнорожденным. Оливер говорит, она была глупой стервой. Как только у нее на пальце появилось обручальное кольцо, Сид сразу стала настаивать, чтобы ее муж отослал брата и сестру в интернат. А когда тот указал ей, что она тратит слишком много денег, взяла и ляпнула, что, не будь он богат, ей просто ни к чему было бы рожать его ублюдка. Питер ничего не сказал, но на следующий день после рождения Айрис прислал ей бумаги на развод прямо в больницу.

– Господи! – Вот она, хваленая жесткость Питера Стэнфорда! – Наверное, ей нелегко пришлось, – с невольным сочувствием заметила Холли.

– Не думаю, – возразила Сильвия. – Оливер рассказывал, она улетела в Мексику через несколько недель и никогда даже не заикалась об опеке над дочерью. Так что, по-моему, Пэр хорошенько ей заплатил, чтобы откупиться от претензий.

Судя по тому, что поведал ей сам Питер, так оно и было. Однако Холли пришло на ум, что здесь не обошлось без угроз. Даже в двадцать лет Питер Стэнфорд наверняка обладал несгибаемой внутренней силой, учитывая то, как он себя повел во время свалившейся на их семью трагедии. Так что трудности в достаточной мере, закалили его характер.