Текст книги "Экономика Российской империи, которая стала фундаментом экономики СССР"

Однако в целом за этим симпатичным фасадом мы видим стагнирующие отрасли экономики (в частности, транспортное машиностроение) или чудовищную импортозависимость сложной продукции (например, автомобили и тракторы) и комплектующих, а порой и простых вещей (простейшие сельхозорудия). Кроме того, необходимо понимать, что капиталистическая экономика циклична, и любой бум так или иначе сменяется спадом и депрессией, поэтому видеть причину всех дальнейших бед лишь в Первой мировой войне или революциях не слишком рационально.

Стройматериалы. Особенности предвоенного времени вызвали бурный рост производства строительных материалов минерального происхождения, темпы которого превышали прогресс во многих других отраслях. Общий строительный подъем буквально вызвал бум возведения новых цементных заводов, производств огнеупорного кирпича и других огнеупорных изделий. Кстати, нередко заводы, нуждающиеся в подобных материалах (которые дорожали из-за железнодорожных перевозок), организовывали у себя такое производство в качестве подсобного цеха.

По поводу цемента можно добавить, что это была одна из весьма монополизированных отраслей, а его нехватка в предвоенные годы наблюдалась наряду с дефицитом топлива и металла[52]52
  Кондуфор Ю.Ю. История Украинской ССР: В 10 т. / Гл. редкол.: Ю.Ю. Кондуфор (гл. ред.) и др. – Киев: Наукова думка, 1981–1985.


[Закрыть].

Также в этом параграфе стоит упомянуть стекольное производство. До войны оно развивалось медленнее прочих отраслей, вырабатывающих стройматериалы. Тем не менее в стране возникло несколько крупных заводов, которые были оборудованы модернизированными плавильными печами и массово выпускали бутылки.

Наряду с внутренним производством возрастал и импорт стройматериалов. В период 1907–1911 гг. он увеличился с 14,583 до 34,068 млн пудов[53]53
  Тери Э. Экономическое преобразование России / Пер. с фр. – М.: РОССПЭН, 2008. – 183 с.


[Закрыть].

Лесная промышленность. Начало XX в. было отмечено увеличением числа механизированных лесопилок и других деревообрабатывающих предприятий. Их количество выросло с 1430 штук в 1900 г. до 1931 в 1910 г., а число занятых на них возросло с 74 тыс. до 100 тыс. человек. Это способствовало, кроме прочего, дальнейшему развитию экспорта леса, считавшегося второй по значимости экспортной отраслью после сельского хозяйства. В 1911 г. было вывезено 67,6 тыс. тонн леса и лесоматериалов на сумму около 378 млн франков.

В продолжение предыдущей темы можно сказать, что значительно возрос выпуск лесных строительных материалов – в связи с вытеснением мелких производств и общим ростом внутреннего потребления. Среднегодовой прирост здесь составлял около 12,5 %[54]54
  Там же.


[Закрыть].

Бумажная промышленность. Бумажное производство до начала Первой мировой войны, как и ранее, конкурирует с привозной финляндской бумагой, доля которой в общем снабжении возрастает (табл. 3.15). (Автор[55]55
  Кафенгауз Л.Б. Эволюция промышленного производства России. – М.: Эпифания, 1994. – 848 с.


[Закрыть], говоря о бумаге в своем труде, постоянно рассматривает Финляндию как внешнюю по отношению к империи территорию. Для предвоенного периода он уточняет, что из 124,2 тыс. тонн импортной бумаги на Финляндию приходилось 118,1 тыс. тонн. Таким образом, при более типичной методике подсчета можно сделать вывод, что Россия в основном самостоятельно удовлетворяла внутренний спрос на бумагу.)

Таблица 3.15. Производство бумаги и ее импорт в Российской империи в 1908–1912 гг.[56]56
  Там же.


[Закрыть]

Рост объемов и доли импорта все же происходит параллельно с развитием внутреннего производства. Бумажные фабрики возникают в первую очередь на территории Польши и Прибалтики. Внутри ряда губерний изготовление бумаги совершенно не поспевало за спросом на нее. В период 1908–1912 гг. выработка бумаги и картона в Польше и Прибалтике выросла на 40,6 %, в то время как на остальной территории – в среднем на 19,5 %. Такое активное развитие бумажного производства на указанных территориях давало этим районам (особенно Прибалтике) преимущества в изготовлении ходовых и дешевых сортов: картона, писчей, цветной, сахарной и оберточной бумаги. В прочих же губерниях империи производство было сосредоточено на папиросной, мундштучной и копировальной бумаге.

Химическая промышленность. Эта отрасль находилась в непосредственной зависимости от развития иных сфер, потребляющих химреагенты. Поэтому в довоенный период она тоже развивается значительными темпами, следуя за общим экономическим бумом. Но аналогичным образом по сравнению с ведущими странами и эта сфера была развита относительно слабо.

Так, производство кальцинированной соды (используется как моющее средство и имеет множество других бытовых и промышленных применений) активно растет, временно снижаясь лишь в период революционных событий 1905 г. В целом ее изготовление возросло за период 1900–1908 гг. на 45,6 %.

Быстрее развивалось производство серной кислоты (изготовление минеральных удобрений и широчайший спектр других промышленных функций), а также азотной (создание минеральных удобрений, взрывчатых веществ для горного и военного дела).

Наблюдался прогресс и в производстве сульфатов: он происходил за счет роста внутреннего потребления, причем польское и балтийское подразделения постепенно вытеснялись фабриками на Урале и Донбассе. Наконец, произошло удвоение выпускаемой хлорной извести (отбеливание и дезинфекция), что было обусловлено развитием трех электролитических заводов в Донецке.

Наряду с вышеописанными процессами развития основной химической промышленности, значительно выросло производство бензола (промежуточного продукта химпрома) способом коксования каменного угля, а также ряда красителей и полупродуктов для их изготовления. Появились первые зачатки выработки основного исходного сырья для переработки в продукты тонкой химии.

Продолжая тему стройматериалов, обратим внимание на изготовление лаков и минеральных красок. Несмотря на неспешное развитие вагоностроения и выпуска других транспортных средств, обильно потребляющих лаки и минеральные краски, этот вид промышленности показал весьма заметный рост. В период 1908–1913 гг. лакокрасочное производство возросло на 69,8 %.

Итак, к началу войны в России существовало довольно развитое производство основного исходного сырья, ряда полупродуктов, органических красок. Необходимо было лишь довести его до создания непрерывных производственных цепочек: от каменноугольной смолы до готовых химических препаратов.

Общие итоги

Выше мы по пунктам рассматривали отрасли тяжелой промышленности. Завершая этот обзор, следует сказать, что если в 1890-е гг. развитие тяжелой промышленности происходило прежде всего за счет роста производства простых полуфабрикатов (топлива, прокатного металла, строительных материалов, основных кислот и щелочей), то в предвоенный период расширилось также изготовление более сложных полуфабрикатов и изделий (цветных металлов, сложных видов перегонки угля и нефти, обработки металла, тонкой химии и пр.). В отличие от подъема 1890-х гг., произошедшего за счет железнодорожного строительства, предвоенный прогресс оказался значительно более разносторонним. Поэтому при несколько пониженных количественных достижениях отрасли отечественной тяжелой и приравненной к ней промышленности все же поднялись на более высокую качественную ступень.

Глава 4
Столыпинская аграрная реформа: смысл и сельскохозяйственные итоги

Далее логично было бы перейти к оценке состояния легкой и пищевой промышленности Российской империи в предвоенный период. Однако все же начнем с того сектора экономики, который обеспечивал их сырьем, – сельского хозяйства. А для этого придется сначала рассмотреть связанный с ним важнейший политический сюжет того времени.

По состоянию на начало XX в. ключевой производительной силой в сельском хозяйстве оставалось крестьянство, которое составляло ¾ населения страны. Основная масса крестьянских дворов была объединена в общины – малоэффективные, ориентированные на натуральное хозяйство и собственное потребление. Объединение крестьян в общины упрощало сбор налогов для государства: их члены были связаны круговой порукой, и эта форма препятствовала выходу из нее крестьян – ведь тогда бремя платежей и повинностей распределялось по оставшимся ее членам.

Характерной практикой внутреннего раздела общинной земли было распределение по ревизским душам. В этом случае лишняя земля отходила в руки хозяйственно сильных дворов, многосемейных крестьян, получавших особенное преимущество над соседями по общине (если в семье было много сыновей, способных качественно обрабатывать землю). Такие удачливые семьи начинали тяготиться зависимостью от общины, которая по самому своему устройству относительно уравнивала крестьян, и стремились перейти к буржуазным отношениям, в рамках которых они могли рассчитывать на превосходство над вчерашними товарищами по крестьянскому сословию.

Количество земли в распоряжении общины было конечным, а стремительный рост населения в деревне (крестьяне желали иметь в своих семьях как можно больше рабочих рук) обуславливал дробление полей на все более мелкие участки, вызывая «аграрную перенаселенность» и бедность основной массы крестьян. При этом сама земля была неравноценна по плодородию. Поэтому земельный надел общины в пореформенную эпоху часто состоял из нескольких участков, находившихся в разных местах и разделенных помещичьими землями. Регулярное перераспределение земли внутри общины, стремившейся максимально уравнять «по справедливости» размеры и качество земель на каждого ее члена, приводило к сильному дроблению и перемене участков, предоставленных определенной семье. Однако, имея хотя бы такую землю, крестьянин не мог полностью распоряжаться ею: в общине существовали принудительные сроки различных сельхозработ: посева, сенокоса, уборки урожая и пр.

Общинная собственность на землю, постоянный передел последней, а также круговая порука тормозили буржуазную эволюцию деревни. Еще одним сдерживающим фактором были помещики. Значительная их часть все еще существовала за счет крестьянских отработок и сдачи земли в аренду. Неэффективность такой системы и неспособность многих помещиков к нормальной организации своего хозяйства наводили их на идею продавать и закладывать имения. Это привело к тому, что в начале XX в. порядка 40 % земель помещиков были заложены, а 10 % – вовсе проданы, и все это было способно выключать их из нормального сельхозоборота. Сами крестьяне тоже могли переходить от обработки земли к более выгодным (или, вернее, менее невыгодным) занятиям и организовывать сдачу своей земли в аренду уже внутри общины.

Революционные события 1905–1907 гг. (проявлявшиеся в деревне в виде захватов помещичьих земель и иной помещичьей собственности) окончательно склонили царское правительство к попытке провести буржуазное переустройство деревни. В истории эти события известны под названием Столыпинской аграрной реформы – по фамилии председателя Совета министров П.А. Столыпина.

Напомним, что реформа заключалась прежде всего в попытке разрушить общину путем введения частной собственности на землю (и рядом других мероприятий, говорить о которых здесь нет возможности), что, по мнению Столыпина, должно было вызвать подъем уровня сельхозпроизводства в стране. Безусловно, в первую очередь реформа была нацелена на удовлетворение потребности в земле богатых крестьян: эту землю они могли теперь получить в результате выделения из общины, а сверх того, и просто купить. Главной опорой государства в деревне должен был стать фермер[57]57
  Коновалов В.С. Крестьянство и реформы (российская деревня в начале ХХ в.): Аналит. обзор // История России в современной зарубежной науке. – 2000. – № 1.


[Закрыть].

Столыпин полагал, что в ходе развития рыночных отношений в России количество устойчивых крестьянских хозяйств будет расти, а доля помещичьих земель – неуклонно сокращаться. В итоге в стране постепенно сформируется аграрный строй, опирающийся как на крупное помещичье землевладение (в эффективной форме латифундий), так и на крестьянские фермерские хозяйства, способные производить достаточно сельхозпродукции, чтобы оказаться в состоянии поставлять ее на рынок.

Девятого ноября 1906 г. был издан указ, в соответствии с которым каждый крестьянин получал право свободного выхода из общины. По сравнению с прежними порядками выход более не требовал разрешения крестьянского схода, а каждая вышедшая из общины семья имела право получить в частную собственность причитавшуюся ей ранее общинную землю. Земля выдавалась по выгодной схеме, ведь, как уже говорилось, общинная земля представляла собой рваное лоскутное одеяло из разрозненных мелких участков, а при выходе из общины семья получала эквивалентный цельный участок – так называемый отруб. Если владелец отруба переносил туда жилье, то участок превращался в хутор. За год реформы в Европейской России было создано порядка 200 тысяч хуторов и выделено 1,3 млн отрубов (на них пришлось около 10 % крестьянских хозяйств).

Многие крестьяне не хотели переходить на хутора и отруба, так как, получая цельный участок, они, в общем-то, оказывались во власти стихии. Год мог быть засушливым, а участок – находиться на возвышенности или в низине, и потому разорение в первый же год являлось вполне реальной перспективой. Только большой и расположенный на разных уровнях отруб мог гарантировать средний ежегодный урожай. В итоге прижились хутора лишь в местностях, более благоприятствующих такой системе в географическом и климатическом плане: преимущественно вне Центральной России и зон рискованного земледелия.

Кроме того, столыпинская реформа предусматривала переселение крестьян на неосвоенные казенные земли Сибири. Этой мерой правительство преследовало цель ослабить земельный голод в центральных районах, а заодно и выслать бедную, радикально настроенную часть крестьянства подальше, на окраины страны. За десять лет реформы в Сибирь отправились около 3,1 млн крестьян, однако более полумиллиона из них вернулись обратно[58]58
  Островский А.В. Российская деревня на историческом перепутье. Конец XIX – начало XX в. – М.: Товарищество научных изданий КМК, 2016. – 431 с.


[Закрыть].

Справедливости ради стоит отметить, что царское правительство не предполагало, будто институт частной собственности на землю решит застарелые проблемы аграрного сектора сам по себе. По мнению Столыпина, следовало не только наделить крестьян землей, но и повысить их грамотность, обеспечить улучшенным инвентарем, обучить приемам более современной агротехники вместо архаичного трехполья, которое – в начале XX века! – все еще практиковалось в подавляющем большинстве крестьянских общин. Поэтому были приняты меры по оказанию агрономической помощи крестьянству, что привело к кратному росту числа агрономов на селе, стоимости сельскохозяйственного оборудования на руках у крестьян, количества профильных образовательных курсов и учреждений.

Результаты реформы, которые можно рассматривать как положительные:

• за годы реформы из общины вышло около 3 млн человек и около трети домохозяев. Вместе с ними освободилось 22 % всей земли[59]59
  Теряков Д.С., Володина Н.В. Реформы Столыпина: направление, итоги и значение // Модели, системы, сети в экономике, технике, природе и обществе. – 2012. – № 1 (2).


[Закрыть]. Однако важно понимать, что община разрушена так и не была. Вековые традиции и боязнь многих крестьян покинуть общину и оказаться один на один с суровой экономической действительностью тормозили процесс реформирования;

• сбор хлеба вырос в 1913 г. до 5,6 млрд пудов (86 млн тонн) против 4 млрд пудов в начале века[60]60
  Там же.


[Закрыть];

• посевные площади с начала века (до 1914 г.) увеличились на 10,6 млн десятин, или на 14 %; в том числе в черноземной полосе – на 8 %, в Сибири – на 71 %, на Северном Кавказе – на 47 %[61]61
  Там же.


[Закрыть];

• в 1906–1912 гг. на 342 % выросли производство и импорт сельскохозяйственных машин[62]62
  Там же.


[Закрыть];

• улучшилось оснащение сельхозтехникой вышедших из общины крестьян;

• возросло производство животноводческой продукции (в 1911 г. за рубеж было экспортировано 4,5 млн пудов масла против 1,2 млн пудов в 1900 г.)[63]63
  Там же.


[Закрыть];

• стала активнее развиваться промышленность, связанная с сельским хозяйством (винная, сахарная, мукомольная);

• выросло число кредитных кооперативов. К 1917 г. Россия будет занимать одно из первых мест в мире по уровню развития кооперативного движения: свыше 60 тыс. первичных кооперативов объединяли население страны. В данном движении непосредственно участвовали 14 млн человек (с членами семей – 84 млн, то есть свыше половины населения страны);

• в России начнет более активно развиваться сельскохозяйственное образование. По состоянию на 1 апреля 1911 г. насчитывалось 260 учебных заведений. Из них 4 были высшими, 15 – средними, а 241 относилось к низшим сельскохозяйственным школам. Постепенно в России заработали 5 сельскохозяйственных высших учебных заведений и курсов по программе высших, профессиональную подготовку в которых получали 3673 студента. В 18 земледельческих училищах обучались 3545 человек. Обращает на себя внимание тот факт, что наиболее интенсивно развивалась сеть низших сельскохозяйственных школ всех типов и различной ведомственной принадлежности. В 1916 г. в России действовало 408 учебных заведений – в них обучался 12 301 учащийся[64]64
  Третьяков А.В. Формирование системы сельскохозяйственного образования в России второй половины XIX – начала XX веков // Via in tempore. История. Политология. – 2015. – № 13 (210).


[Закрыть].

А теперь хотелось бы дать оценку Столыпинской реформе от себя. Она имеет неоднозначную репутацию среди исследователей, занимающихся этими вопросами. В частности, существуют мнения, что после 1911 г. реформа была свернута, хотя по факту запущенные Столыпиным процессы на селе (выход крестьян из общин, землеустройство, правительственная аграрная помощь, развитие кооперативного движения) продолжались и после его убийства.

Это демонстрирует подсознательное представление о том, что реформа не удалась, потому что дело было лишь во времени, якобы необходимом для достижения мощнейших результатов. Те самые популярные «двадцать лет покоя».

Однако исследователи, стоящие на марксистских позициях, двояко оценивают Столыпинскую реформу: с одной стороны, они приветствуют любые антифеодальные капиталистические изменения, а с другой – питают отвращение к Столыпину и встают на защиту разрушаемой крестьянской общины[65]65
  Развитие советской экономики / Под ред. А.А. Арутиняна и Б.Л. Маркуса. – М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1940. – 666 с.


[Закрыть].

Чтобы разрешить эти противоречия, можно предложить следующую трактовку Столыпинской реформы.

На самом деле ее суть заключалась в попытке насадить в российской деревне капиталистические отношения, изгнав наконец оттуда основную массу феодальных пережитков. Однако очевидно, что эта попытка запоздала чуть ли не на сто лет: процессы, которые в идеале следовало запустить еще после Наполеоновских войн (а в печальной реальности – хотя бы после сильно задержавшейся отмены крепостного права), в начале XX в., мягко говоря, уже чересчур перезрели.

Россия упустила время для перехода на буржуазный путь развития: закон неравномерности развития капитализма уже не дал ей шанса в начале XX в. на равных конкурировать с ведущими мировыми державами. Страна была обречена на статус полупериферии: симптомы этого мы уже наблюдали и будем наблюдать в дальнейшем. В частности, об этом говорит доминирование иностранного капитала в российской экономике того времени. Кроме того, запоздалая отмена крепостного права (плюс способ, которым это было сделано) стала причиной возникновения неблагоприятных процессов в сельском хозяйстве страны. В результате «пациент» к началу XX в. был практически безнадежен.

За вторую половину XIX в.:

• окончательно разложилось помещичье хозяйство: если к моменту отмены крепостного права большинство помещиков уже утратили способность к самостоятельному управлению и вели паразитический образ жизни, но хотя бы сохраняли крупное хозяйство и управление им (через управляющих) в целости, то после отмены крепостничества они лишились части земли, а на оставшейся части полноценного хозяйствования, как правило, не вели, довольствуясь крестьянскими отработками и предпочитая закладывать и продавать свои земли, а к тому же еще и тормозили развитие крестьянского хозяйства;

• в крестьянской среде возникла ситуация так называемого аграрного перенаселения: если по общинным правилам наибольшее преимущество получают семьи с самым большим количеством здоровых сыновей (им достается большая доля общинной земли и они могут лучше ее обрабатывать), то крестьяне начнут рожать больше детей, после чего возникнет замкнутый круг, поскольку общинной земли больше не становится и на одного едока приходится все меньшая земельная площадь;

• тяжелейшие выкупные платежи привели к полной деградации крестьянства: изъятие через них не только прибавочного, но отчасти и необходимого продукта не позволяет развивать хозяйство и с трудом обеспечивает элементарное физическое выживание, поэтому массовый голод в последние десятилетия существования царской России становится практически фоновым явлением (постоянно голодает та или иная губерния, а время от времени кризис поражает и значительно более обширные территории – так, последний предвоенный голод 1911–1912 гг. охватил 60 губерний);

• те же перенаселение и платежи вынуждали крестьян забрасывать занятие земледелием и искать более выгодный заработок: с одной стороны, это приводит к притоку населения в города и развитию промышленности, а с другой – придает всему этому хаотический и «людоедский» характер, приводит к образованию в городах обширной люмпенской прослойки, а положение дел с обработкой земли продолжает ухудшаться[66]66
  Данилов В.П. Аграрные реформы и аграрная революция в России // Великий незнакомец. – М., 1992. – С. 310–321.


[Закрыть];

• наконец, деградация крестьянства была вызвана еще и водочным аспектом: после 1861 г. наиболее ушлые крестьяне переходят от земледелия к содержанию кабаков (ранее имевшихся в основном в городах), чем во многом и было обеспечено первоначальное накопление капитала в пореформенной деревне; поскольку же правительство в интересах наполнения бюджета стимулирует потребление крестьянами водки, а у последних нет другого способа отвлечься от невыносимой тяжести бытия, то пьянство постепенно начинает приобретать на селе характер всеохватной социальной болезни.

В совокупности гниение аграрного сектора означало, что постепенные реформы уже были не способны решить накопившиеся проблемы. Островский[67]67
  Островский А.В. Российская деревня на историческом перепутье. Конец XIX – начало XX в. – М.: Товарищество научных изданий КМК, 2016. – 431 с.


[Закрыть], например, и вовсе пишет о том, что капитализм в российской деревне разложился раньше, чем состоялся.

Так или иначе подытожим, что российская деревня в начале XX в. успешнее совершила бы прыжок через формацию, чем реализовала строительство «правильного» ортодоксального капитализма.

Крупное хозяйство гораздо быстрее возрождалось на базе социалистической коллективизации общин, чем путем эволюции кулаков в крупных собственников, то есть посредством постепенной пересборки старых помещичьих хозяйств на новой капиталистической основе. Дальнейшее развитие крупных хозяйств быстрее происходило через центральное планирование, чем через стихию рынка. И уж тем более интенсивно социалистический путь возвращал русскому крестьянину человеческий облик (благодаря уничтожению эксплуатации и антагонистических классов, установлению истинного равноправия граждан, развитию социального сектора и экономики в целом), тогда как на капиталистическом пути ему никто ничего этого не гарантировал.

Так что Столыпинские реформы, невзирая на какие-то частные успехи, ничего стратегически не решили в российском сельхозсекторе и заведомо не могли этого сделать. Единственным действенным решением всех застарелых, глубоко укоренившихся проблем отечественной деревни в начале XX в. был переход уже непосредственно к социалистическим отношениям.