Текст книги "Зимнее солнце"

Если все действительно было так, Шилов в Охотничьей Усадьбе не задержится. Пару дней он еще посидит тихо, чтобы не вызвать лишних подозрений и убедиться, что его план сработал. Ну а потом он наверняка уволится, объяснив это тем, что пережил стресс, недопустимый для творческого человечка, и больше так не может.

Поэтому Гарику нужно было поговорить с ним немедленно. Не обвинять открыто, конечно, просто получить побольше информации. Сейчас, когда в Усадьбе все еще хаос, вызванный задержанием постоянных клиентов, туда несложно будет проникнуть постороннему, и Гарик собирался воспользоваться этим.

По-хорошему, следовало бы предупредить Матвея или Таису. Но он решил, что это будет лишним, даже если Шилов действительно убийца, которого они ищут. Еще ведь даже не стемнело, вокруг полно людей, да и вообще, этот псих охотится только на женщин, мужчине ничто не угрожает. Что может пойти не так?

* * *

– Он все-таки наябедничал? – проворчала Таиса. – Ребенок!

– А ты все-таки сделала по-своему, вопреки всем советам, – парировал Форсов. – Тоже поступок далеко не зрелой личности.

Таиса и сама понимала, что рискует, ей для этого не нужны были нотации Матвея. Однако она не собиралась бросаться в омут с головой. После того, как она запустила в деревне нужные сплетни через Елену, она сообщила обо всем Матвею, чтобы хоть кто-то ее подстраховывал. Хотела рассказать и Гарику, он наверняка понял бы ее лучше. Вот только Гарик пока не вернулся из Охотничьей Усадьбы, так что с этим пришлось подождать.

– Что именно ты сказала? – устало спросил Форсов.

– Я считаю, что он на свободе, но только потому, что полиция ошиблась. Сам по себе он бы ничего подобного не придумал, ему просто везет. Он способен справиться лишь с женщинами, которые почему-то оказались одни. И даже их он делает слабыми и беззащитными, лишая одежды. Это связано с его неуверенностью в себе, а также частичной импотенцией: возбуждение он испытывает только при беспомощности жертвы, так что он зависит от этой охоты.

– То есть, оскорбила его по максимуму?

– Не отходя очень далеко от возможной истины, – уточнила Таиса. – Суть хорошего оскорбления в том, чтобы оно имело хоть какое-то отношение к действительности, вот тогда оно задевает.

– Ты понимаешь, как это важно для него?

– Ну так в том и соль!

– Соль у нее… Не оставайся одна! Пусть или Матвей, или Гарик постоянно будут с тобой.

– Он это заметит, – покачала головой Таиса. – И все сорвется. Так что они могут наблюдать со стороны, но в остальном моя жизнь должна оставаться неизменной.

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Естественно! – бодро соврала она.

Первая часть ее плана прошла хорошо: Елена легко заглотила наживку. Владелица кафе, конечно, пообещала никому ничего говорить. Но уже с виноватым выражением лица – она прекрасно знала, что болтать начнет через пять минут после ухода Таисы. Это нехитрая психология: люди любят тайные знания, которые позволяют чувствовать себя выше простых смертных. А какой смысл в обладании таким знанием, если им нельзя делиться? Если нельзя похвастаться, что ты умнее полиции и разбираешься во всем гораздо лучше?

Так что, если убийца действительно в Змеегорье, сегодня-завтра слухи до него дойдут. Таисе останется лишь выяснить, как он отреагирует. Если победит холодный разум – никак. Он только что отыграл удачную партию, он неуязвим, пока не высовывается. Но ведь есть еще гордость… Если ему свойственны срывы, он попытается проявить себя.

Да, это было рискованно, потому что из трех профайлеров только на Таису он решился бы напасть, только в ее исполнении счел бы такие слова особенно унизительным оскорблением. И все же он не импульсивен, он не поддастся капризу. Сначала он будет наблюдать, он начнет чаще мелькать рядом, выбирая подходящий момент для атаки. Тогда или Таиса, или ее спутники его заметят.

Но это все в теории. Сколько бы Таиса ни повторяла себе разумные доводы, страх все равно до конца не исчезал. Невозможно предсказать поведение такого человека с предельной точностью, портрет может оказаться неверным, они все сейчас на территории охотника. Поэтому она понимала, что в безопасности себя почувствует только в Москве – да и то если убийца будет найден.

Остаток дня прошел нервно. Таиса шарахалась от каждой тени, смеялась больше, чем следует, и сама строила теории заговора. Ей показалось или Нина Любимова действительно ухмыляется, глядя на нее? Что почтальонша вообще здесь делает? Кажется, она никогда не приходила в деревню днем, утром развозила почту, вечером оставалась у себя… Или вот Олег Ладынин – почему он перестал ходить в лес? Вечером, вскоре после того, как зажглись фонари, Таиса пересеклась с ним возле кафе. Пожилой мужчина окинул ее равнодушным взглядом и ничего не сказал, и все же ей едва удалось не обернуться, уходя от него подальше. Еще и Серенко наблюдал за ней из окна. И все именно сегодня, как назло… Или они все связаны с этим? Деревня убийц – почему бы нет?

Вечером в гости заглянул Матвей, и она была благодарна за это. Таиса предполагала, что с планом будет справиться легче… Нет, она справлялась, но присутствие другого человека все равно стало необходимой передышкой.

Матвей, как и следовало ожидать, оценил ее состояние за минуту.

– Ты извелась.

– Ой, отстань! Ты уже пожаловался Форсову – этого мало? Он, кстати, ни слова не сказал о том, что не будет меня обучать!

– Он стал неоправданно мягок на старости лет.

– Где Гарик?

– Занимается ерундой, – невозмутимо отозвался Матвей. – То есть ведет себя как обычно. Я могу на ночь остаться у тебя.

– Серьезно? Я же сама виновата и должна быть наказана!

– Виновата. И наказание не помешает. Но в этом случае я считаю смертную казнь слишком серьезным подходом к твоему вразумлению. Я не предлагаю тебе спать в одной кровати, я останусь в гостиной.

– Все равно это слишком подозрительно. Слушай, замки тут надежные, их за пять минут не вскроешь, это даже Гарик признал! Когда ты уйдешь, я запру их все. Если он попытается сунуться, мы успеем отреагировать.

Судя по укоризненному взгляду Матвея, он прекрасно понимал, чего ей хотелось на самом деле. Но настаивать не стал, видно, решил, что раз уж она все равно влипла в эту историю, нужно извлечь максимум пользы. Он ушел, как уходил раньше, и Таиса действительно поспешила запереть дверь на все замки.

Ближе к полуночи она отправилась спать, но сон не шел. Она пыталась отвлечься книгой, однако строчки плыли перед глазами. Внимание само собой переключалось на любой шорох, сердце испуганно замирало. Это снег упал или осторожно двигается отмычка в замке? Птицы топчутся по крыше – или шаги на крыльце? Таиса могла оставаться уверенной и даже насмешливой перед другими, обмануть себя оказалось куда тяжелее.

Но часы все-таки двигались, медленно и мучительно, а ничего не происходило. Похоже, убийца распознал ловушку и предпочел остаться в стороне, свобода была ему дороже мести. Или он собирался отомстить позже, сделать все не таким очевидным…

Таиса все равно не хотела расслабляться, но в какой-то момент усталость взяла свое. Она помнила, как бросила взгляд на часы, как заметила, что уже пять утра. Слово «утро» почему-то успокоило, как будто утром ничего плохого не происходит – хотя за окном было все так же темно, рассвет не забрезжил даже на горизонте. Потом все поглотила мягкая серая дымка дремоты.

Но заснуть по-настоящему Таиса не смогла, что-то вернуло ее к реальности – так резко, что сердце снова испуганно задрожало в груди. Она сначала даже не поняла, что именно. Но долго гадать не пришлось: из-под закрытой двери лился свет, было слышно, как работает в гостиной телевизор.

Тот, кто пришел в ее дом, не крался. Он вошел уверенно, по-хозяйски… Гарик, конечно. Кто же еще? Двери он вскрывать умеет, Матвей наверняка это видел, но не остановил его, решил преподать Таисе урок. Ну а Гарик не планировал пугать ее, он просто уселся дежурить, не сообразив, что телевизор работает слишком громко.

Ложиться спать уже не было смысла – время близилось к шести. Таиса оделась, собрала волосы в хвост и покинула спальню. Она была рада, что проклятая ночь наконец закончилась, однако Гарику все равно планировала ввалить – просто для профилактики.

– Ну и что, по-твоему, ты… – начала было она, но осеклась, добравшись до гостиной.

Потому что в кресле сидел не Гарик. Оно было развернуто к телевизору, от двери Таиса могла видеть лишь спинку кресла и затылок сидящего человека. Однако даже этого оказалось достаточно, чтобы она узнала своего раннего гостя.

Он, в принципе, имел больше прав находиться здесь, чем Гарик, но Таиса радовалась его приходу куда меньше. Потому что телевизор в ее доме решил посмотреть Григорий Серенко.

– Что вы здесь делаете? – холодно осведомилась она.

Таиса догадывалась, что произошло. Он давно уже хотел поквитаться с ними за то, что его арестовали, теперь вот решился и начал с нее – как с самой слабой. Это скорее злило ее, чем пугало. Во-первых, если бы Серенко хотел серьезно навредить ей, он явился бы ночью – у него были ключи от дома, он проскользнул бы внутрь до того, как Матвей заметил бы его. Во-вторых, он все еще оставался некрупным мужчиной, далеко не самым сильным, и Таиса не сомневалась, что сбежит от него, если будет нужно.

Поэтому она заговорила громко и уверенно – а он не ответил.

– Я серьезно, если хотите меня выселить, стоило просто позвонить!

И снова молчание. Ей вдруг нестерпимо захотелось наплевать на все, даже на самоуважение, и просто удрать отсюда… Не надевая куртку, не объясняясь, сбежать, не останавливаться до тех пор, пока рядом не окажутся другие люди. Но она уже подошла к креслу, ей проще было сделать один шаг вперед, чем десяток шагов назад.

Таиса сделала этот шаг. Ей хватило одного взгляда, одной секунды, чтобы понять: Серенко мертв. Его глаза уже остекленели, кожа приобрела неестественный пепельный оттенок, тонкие струйки крови, вытекшей изо рта, успели засохнуть… Таиса не видела никаких ран и не представляла, что с ним случилось. Она и не хотела знать, инстинкты вопили о побеге, молили о нем – как о последней черте, отделяющей ее от смерти.

Она просто не успела сбежать. Она все еще смотрела на мертвеца, когда со стороны двери послышался знакомый голос:

– Думаю, пора показать, кому из нас на самом деле сопутствует удача.

Глава 15

Добраться до Шилова оказалось не так просто, как надеялся Гарик. Повезло ему только в том, что он проник на территорию Охотничьей Усадьбы легко, без лишних вопросов. Скоро оказалось, что удача эта не так уж велика: ее причиной стал хаос, поселившийся на курорте.

Персонал все никак не мог прийти в себя и обсуждал задержание вместо того, чтобы работать. Клиенты спешно паковали чемоданы и требовали вернуть им деньги, потому что не за то они платили, чтобы оказаться втянутыми в скандал! Администрация разрывалась между теми и другими. Немногие гости, которые решили остаться, возмущались тем, что их никто не кормит, не поит и не развлекает.

Среди них теперь и скользил Гарик, нигде не задерживавшийся, чтобы его не успели рассмотреть. Хотя предосторожность, пожалуй, была излишней, в этой суете желающих разглядывать лица и вспоминать, кто есть кто, не осталось.

К сожалению, всеобщим замешательством воспользовался не только он, фотографа тоже нигде не было. Шилов не пришел в свою студию, хотя следовало бы, и в жилом доме персонала его не оказалось. Гарику это не понравилось. Он лично видел, как фотограф входил в Усадьбу через главные ворота. Так ведь отсюда и выйти несложно, калиток хватает, никто за ними не следит! Если так, то найти этого типа в лесу будет нереально… да и искать опасно.

Поэтому Гарик не сдавался, наматывая круги по территории курорта. Время улетало удручающе быстро, над лесом и полями сгустилась темнота, над Усадьбой вспыхнули огни. Он думал, что придется сдаться, когда Шилов все-таки обнаружился.

Фотограф сидел в баре – в самом углу, низко опустив голову, и заметить его оказалось не так-то просто. Возможно, он там и прятался все это время, а может, только что пришел, Гарика это не волновало. Нашел – и ладно, хотя бы все было не зря…

А может, зря. Гарик подумал об этом сразу же, как только подсел за столик фотографа. Тут и присматриваться было не нужно, хватило одного вдоха рядом с Шиловым, чтобы заподозрить, что тот мертвецки пьян.

Когда Шилов поднял голову и посмотрел на собеседника мутными, покрасневшими глазами, догадки лишь подтвердились.

– Ты кто? – с трудом произнес фотограф. – Я тебя не знаю! Пошел на х…

– Вот и пообщались, – усмехнулся Гарик. – Ты чего бухаешь-то?

Он уже видел, что ошибся. Чтобы дойти до такого состояния, Шилов должен был начать заливаться сразу после того, как вернулся в Усадьбу. А значит, Гарик истолковал его реакцию неверно: это было не спокойствие социопата, а последняя маска человека, который теряет контроль.

Но кто бы понял с такого расстояния?

– Потому что я дерьмо, а не человек, – уныло сознался Шилов. – Я ее во все это втравил, получается!

– Дашу?

Тут Шилову следовало бы удивиться тому, что неизвестный ему тип знает имя погибшей девушки, отношения с которой фотограф тщательно скрывал. Но Шилов дошел до такого состояния, когда логичным выглядело бы даже появление динозавра на трехколесном велосипеде. Гарик прекрасно знал, что утром его собеседник не вспомнит этот разговор.

– Ну да… Дашу, – криво усмехнулся Шилов. – Но я же не знал! То есть, думал, что знаю, какие они… Думал, что знаю все их извращения! Я ее прятал… Я думал, что если ее тут нет, она в безопасности… Они же никогда не совались туда, в лес… Я думал, что нет… Как они ее отследили?

Гарик и сам бы не отказался получить ответ на этот вопрос. Выходит, неведомый убийца был осведомлен не только про историю Евы Сон, но и про роман между Дашей и Шиловым. Или нет? Местная девушка стала жертвой случайно? Ведь остальные две были не отсюда…

Сложно было определить, что оказалось совпадением, а что – тонким замыслом, планом, навевающим иллюзии и сбивающим следствие. Шилов тут помочь не мог, даже если бы был трезв. Гарик немного посидел в баре, но исключительно для того, чтобы отдохнуть и согреться после десятка кругов, намотанных по Охотничьей Усадьбе.

Дорога в Змеегорье получилась долгой. Из-за аварии две полосы были перекрыты, оставшиеся машины выстроились в нехарактерную для этих мест пробку, и водители больше удивлялись, чем злились. Они и рады были бы схитрить, объехать по обочине… Но поскольку желающих схитрить оказалось немало, обочина тоже была занята.

В деревню он в итоге добрался поздним вечером. Спать не хотелось, хотелось с кем-нибудь поболтать, но и у Таисы, и у Матвея свет уже не горел. Раньше только детсадовцы ложатся, честное слово… Гарику пришлось смириться и отправиться к себе.

Ну а утром его разбудил настойчивый стук в дверь. За окном было темно, голова немного кружилась, и от этого возникала легкая дезориентация в пространстве. Где он? Почему не в своей квартире? Что вообще происходит?..

Стук продолжался, намекая, что с этим можно разобраться позже. Гарик поспешно оделся и направился к двери.

На пороге обнаружился Матвей, который, игнорируя приветствие, сразу выдал:

– Мне нужно, чтобы ты вскрыл дверь в доме Таисы. Немедленно.

Гарик хотел возмутиться, но запнулся на полуслове, внимательно присмотревшись к лицу собеседника. Кому-то другому, знавшему Матвея хуже, показалось бы, что он спокоен, как всегда. Но Гарик сам был психологом и давно усвоил, что у Матвея целая палитра оттенков невозмутимости. Его нынешнее состояние он про себя называл «истеричное спокойствие» – когда казалось, что все под контролем, а где-то внутри набирал силу водоворот паники.

И касалось это Таисы. Нет, на вопросы нельзя было тратить ни секунды.

Их беспокойство казалось нелепым, даже смешным. До рассвета оставалось около часа, деревня только-только начала просыпаться. Дом Таисы выглядел вполне мирным, сонным, закутавшимся в разреженную далекими фонарями темноту, как в теплую шаль. Гарик понятия не имел, что насторожило Матвея, но знал его слишком хорошо, чтобы сомневаться.

Дверь тоже была в порядке: не вскрыта, не взломана, заперта на все замки. Пока Гарик возился с ними, Матвей спросил:

– Есть следы стороннего вмешательства?

– В смысле, делал ли кто-то то, что делаю я?

– Да.

– Не похоже… Или он действовал очень аккуратно. Но пока все выглядит так, будто эту дверь открывали и закрывали исключительно ключом. Слушай, что мы здесь вообще делаем? Таиса нас убьет!

– Это не худший исход.

Матвей наконец рассказал ему все – про провокацию, устроенную Таисой, про то, как она отказалась от помощи… И про то, как перестала отвечать на звонки. Матвей не ложился этой ночью, но и не сидел у окна без перерывов, он понимал, что пробраться в дом можно не только через главную дверь. Он пару раз за ночь проводил обход на улице, не оставлял дверь без внимания больше, чем на десять минут. Он был уверен, что все под контролем, ловушка не сработала, убийца не пришел.

В шесть часов он послал Таисе первое сообщение, однако ответа не получил. В полседьмого он попробовал снова, но с тем же результатом. В семь он не выдержал и пошел за Гариком.

– Ты ведь понимаешь, что она может просто спать, – сказал Гарик, не особо веря собственным словам.

Он уже слишком хорошо изучил Таису, чтобы поверить, что она беззаботно заснула в подобной ситуации. Да и телефон она не отключила, Матвей пытался дозвониться ей, и все напрасно. Вроде как ничего не могло случиться, совсем ничего, и нетронутые замки указывали на это. Но все-таки что-то случилось…

В доме их встречали темнота, тишина и безупречный порядок. Никаких окровавленных тел, никаких следов борьбы… Это должно было успокоить их, однако ничего похожего на спокойствие Гарик не чувствовал. Он направился в гостиную, Матвей поспешил в спальню, встретились они в коридоре.

– Пусто, – вздохнул Гарик. – И ее ведь нет?

– Нет. Следов борьбы тоже нет, но постель она не застелила. Телефон на тумбочке. Одежды с вечера я не нашел, однако ее куртка и ботинки здесь.

Это явно было похищение, но похищение умное, тщательно спланированное, совсем не похожее на то, чего они ожидали. Точнее, ожидала Таиса… Матвей сразу предупреждал, что убийца может оказаться намного хитрее, чем они предполагали.

Гарик понятия не имел, что делать теперь. Обычно он ворчал, когда Матвей изображал из себя главного, ему привычнее было действовать одному. Однако сейчас ему было бы проще, если бы кто-то принял на себя лидерство, а значит, ответственность…

И Матвей, в отличие от него, не растерялся.

– Принеси люминол, – велел он все так же спокойно. – Нужно проверить комнату.

Пока они проводили проверку, Гарик прикидывал, что могло произойти. Таиса – девушка пусть и хрупкая, но далеко не слабая. Она во многих ситуациях смогла бы оказать достойное сопротивление, а могла бы и сбежать. Если бы что-то в доме показалось ей подозрительным, она легко выбралась бы через окно!

Но она этого не сделала. Она покинула постель сама, она дала убийце шанс забрать ее. Да и он действовал быстро, раз Матвей его не заметил. Это была та же расчетливость, которая просматривалась в деле Даши Виноградовой, – и за ней сквозила та же жестокость.

И все же у убийцы было не так много времени, он знал, что задерживаться нельзя. Он даже не убрал кровать, а теперь они обнаружили, что он не замывал кровь – потому что крови не было. Он просто каким-то образом оглушил Таису, иначе без сопротивления бы не обошлось, а потом запер дверь на все замки… Зачем? Чтобы сбить их с толку – или чтобы подтолкнуть к нужной идее?

– Ключи от дома были у Серенко, – тихо напомнил Гарик.

– Да. Это явная наводка на него. Идем.

То, что Матвей думал о том же, даже не удивляло.

В доме Григория Серенко их встречало примерно то же, что и в доме Таисы – темнота и пустота. Здесь дверь была заперта, а не вскрыта, и ничто не указывало на следы борьбы. Хотя жутких деталей все равно хватало… Гарика раздражали чучела животных даже в арендованных домах, уже там казалось, что их слишком много.

Но по сравнению с домом хозяина те коллекции были эталоном стиля. Здесь же чучела стояли плотно, как на складе. От этого в воздухе завис густой запах пыли, химии и какой-то гнили – похоже, таксидермист из Серенко был не лучший. Это кто угодно бы сказал, может, и хозяин дома оценивал свои способности здраво, но все равно с упорством маньяка продолжал делать уродливые чучела из несчастных зверьков. Видно, ему было от чего отвлекаться постоянной кропотливой работой.

Пока Гарик размышлял об этом, Матвей осматривал дом. Вернулся он с небольшой шкатулкой, покрытой резными фигурками животных.

– Нашел в его спальне, – пояснил он.

– Прямо на виду стояло?

– Нет, в некоем подобии тайника, но достаточно небрежного, чтобы его гарантированно нашли.

В шкатулке обнаружились женские украшения. Небольшие часики с цветочной росписью. Цепочка и крестик из настоящего золота. Обручальное кольцо. Дешевая бижутерия, блестящая грубой имитацией бриллиантов. Не было никаких указаний на то, что всё это вещи убитых женщин. Однако Гарик не сомневался, что родственники Евы, Майи и Даши обязательно опознают то, что принадлежало их близким.

А украшений в шкатулке было много… Похоже, вся коллекция убийцы, все трофеи, собранные им.

– Он подставляет Серенко, – сходу определил Гарик.

– Да. И достаточно изящно, без грубости. Я не нашел охотничьих ружей, он забрал их. Полагаю, в гараже мы не обнаружим машину. Он принес сюда украшения, а еще использовал ключи Серенко, чтобы похитить Таису. Он все продумал.

– Считаешь, он всерьез надеется обвинить во всем Серенко?

– Нет, – покачал головой Матвей. – Он просто выигрывает время.

Гарик не стал расспрашивать его о причинах, он и так понимал.

Убийца попытался сбить всех со следа, использовав тело Евы Сон. Он давно к этому готовился и наверняка считал, что план идеален. Но Таиса своей провокацией доказала ему, что на его уловку попались не все, да и Гарик вылазками в Охотничью Усадьбу это подтвердил.

Тогда убийца и понял, что с территории, которая уже стала привычной, надо уходить. Если что-то заподозрили псевдо-журналисты, полиция тоже не останется в стороне. Это наверняка его разозлило, он вполне свободно чувствовал себя в этих лесах. Поэтому он решил отыграться хотя бы на Таисе.

А чтобы сделать это спокойно, ему нужно было гарантировать, что в первое время искать будут не его. В том, что Григорий Серенко мертв, Гарик даже не сомневался. Но сначала его станут подозревать – потому что против него серьезные улики, потому что так положено. Это даст настоящему преступнику шанс убить Таису и скрыться до того, как они узнают, кто он такой. Потом, конечно, заметят, кто еще покинул деревню и не вернулся, но будет уже поздно…

Они ведь вообще не представляют, кто это! Он это – или она? Или оно? Или они? Гарик в этих лесах уже ничему бы не удивился.

– Что будем делать? – растерянно спросил он.

– Сообщим в полицию, – ответил Матвей. Как ему удавалось хотя бы изображать спокойствие, Гарик до сих пор не понимал. – Позвони им. Искази детали, сделай так, чтобы похищение Таисы выглядело очевидным, это позволит нам сэкономить время на традиционных «Вдруг она сама ушла?»

– А Серенко? Указать на него?

– Нет, еще не хватало помогать с ложными версиями. Пусть просто ищут Таису. Сообщи Форсову, он сумеет обеспечить правильную мотивацию.

– А ты что будешь делать?

– Проверю свои записи. Одна догадка у меня есть, но пока слишком зыбкая, чтобы сосредотачиваться на ней. В любом случае, мы не должны надеяться только на полицию, надо организовать все виды поиска, у Таисы мало времени.

Сказал это – и ушел. Как будто время еще было… Как будто Таису все еще можно было спасти.

Гарик и сам бы не отказался в это верить, да не получалось, мешал упрямый разум. Он шептал, что после похищения прошло много времени, сколько – неизвестно, но наверняка не один час. Охота уже началась. Убийца специально столько сил потратил на ложную версию с Серенко, чтобы не спешить, насладиться своей местью. Понятно, что ждет Таису, он будет действовать так, как привык, он сделает все, чтобы получить удовольствие…

Небо светлело, из черного делаясь жемчужно-серым. Вот-вот должны были взвиться первые лучи рассвета. День обещал быть ясным и особенно морозным.

А это означало, что Таиса, вероятнее всего, уже мертва.

* * *

Она очнулась в машине – лежала, связанная, на заднем сидении. Это должно было шокировать Таису, напугать ее, заставить в панике биться в окна и двери. Но она мгновенно вспомнила, что случилось с ней накануне, и догадалась, что произойдет дальше. Таиса подозревала, что такая острота мышления – тоже последствие стресса, просто желанное. Возможно, спасительное.

Хотя для этого спасения определенно придется постараться, потому что подставилась она знатно. Ей-то казалось, что все под контролем… А если и станет плохо, то не настолько. Интересно, Матвей произнесет над ее трупом вполне заслуженное «Я же говорил?»

Найдут ли вообще ее труп?..

Нет, об этом думать нельзя. Пока она жива, надежда есть.

Таиса сделала глубокий вдох, медленно выдохнула. Лучше бы выдыхать через рот, это классический вариант упражнения. Однако у нее бы так сейчас не получилось: рот был заклеен серебряным скотчем, таким же, какой скручивал теперь руки. Вот и еще одна причина ни в коем случае не плакать – тогда Таиса не сможет нормально дышать.

Серьезного вреда похититель ей не причинил. Когда она попыталась сбежать из гостиной, он перехватил ее в движении и душил, пока она не потеряла сознание. Умный ход с его стороны: так он не оставил в доме следов ее крови.

Без сознания она провела несколько часов, на это указывало разгорающееся над лесом позднее зимнее утро. Сколько сейчас времени? Заметил ли Матвей, что она пропала? Где сейчас Гарик? Так, нет, снова мысли текут в неверном направлении. Понятно, что о спасителях размышлять приятней. Но спасители могут и не успеть, а она точно должна бороться до самого конца.

Осмотревшись по сторонам, Таиса обнаружила, что салон машины довольно тесный, автомобиль старый и недорогой. Но с хорошей проходимостью – судя по тому, что во всех окнах она видела только близкий заснеженный лес. На дороге таких мест не встретишь до самого хутора, получается, похититель загнал машину в чащу, ехал, пока автомобиль не застрял, теперь вот пытается скрыть следы – раз его в машине нет. Он такое не упустит, он вообще во многом их обошел.

Ведь никто из них не подозревал Андрея.

Хотя, может, следовало бы. Опытный охотник, местный, хорошо знающий леса. Человек со свободным графиком, даже его жена не могла проверить, где он был в то или иное время. Тот, у кого был доступ в Охотничью Усадьбу. Достаточно наблюдательный, чтобы догадаться, что там происходит… Что еще? Да много что, им следовало его подозревать… Может, Матвей и рассматривал такой вариант, а Таиса – точно нет. Она допускала, что это может быть Григорий Серенко, Любимова, даже Ладынин… Но не Андрей Алексин.

Ей сейчас сложно было понять, почему так произошло. Возможно, потому, что на него распространялась симпатия, которую вызывала Лена. Или потому, что у него были дети, две дочки, которые его обожали, – социопатам обычно сложно построить контакт с окружающими, но Андрей смог.

Когда он пришел за Таисой, у нее не было ощущения, что он преобразился до неузнаваемости, что из-под маски доброго семьянина выглянул дикий зверь. Нет, Андрей оставался все так же улыбчив и вежлив, даже оскорбительные сплетни, которые распустила Таиса, он обсуждал вроде как в шутку, посмеиваясь над собой. И только его взгляд намекал, что на самом деле ему не смешно и он не собирается ничего прощать.

Пока Таиса размышляла об этом, открылась дверца, и в салон заглянул Андрей – снова улыбающийся, раскрасневшийся от мороза. Таисе хотелось отшатнуться от него, закричать, но ей каким-то чудом удалось сдержаться. Крики и слезы уже были, и никого из его жертв они не спасли.

– О, ты проснулась! – объявил Андрей. – Это хорошо. Визжать будешь или поведешь себя благоразумно?

На такой вопрос сложно ответить с заклеенным ртом, поэтому Таиса просто замерла, надеясь, что ее спокойствие все скажет без слов. Андрей перехватил ее за ноги и резким движением вытащил из машины. Впрочем, он действовал достаточно осторожно, чтобы она не рухнула в снег, помог ей подняться.

Одна из ее догадок подтвердилась мгновенно: машина затерялась среди деревьев. След на снегу был заметён, рядом валялись большие сосновые ветки и лопата, с помощью которых Андрей и обеспечил прикрытие. Теперь, даже если Гарик и Матвей будут осматривать дорогу, они вряд ли обнаружат место, где он съехал в лес.

Андрей проследил за ее взглядом.

– Ну что, соображаешь, в каком мы оба положении? Если я тебе рот открою, будешь орать?

Таиса покачала головой. Она знала эти места достаточно хорошо, чтобы понять: никто ее крики не услышит. Ну, может, Барабашева, если хутор близко… Но она привычно все спишет на лесных духов.

Андрей сорвал с лица Таисы скотч. Ощущения были омерзительные, но она даже не поморщилась, снова и снова повторяя себе, что спокойствие – ее последнее оружие. Все еще может быть хорошо… даже если ни для кого другого не было.

– Если я буду вести себя спокойно, ты ответишь на мои вопросы? – тихо спросила она.

– Почему бы нет? – пожал плечами Андрей. – Нам предстоит долгая прогулка, я не против скрасить ее беседой.

Вряд ли он действительно отличался такой тягой к общению. Для него Таиса уже не была человеком – она была добычей. А может, не «уже», может, он не воспринимал женщин как равных с самого начала, от настолько артистичного психопата можно было ожидать чего угодно.

Вот только он не мог начать охоту прямо здесь: при всей его маскировке Таиса все равно была способна испортить ему удовольствие, добравшись до дороги, поэтому ему требовалось увести ее подальше в лес. И его задача становилась проще, если Таиса разговаривала с ним, а не рыдала и билась в истерике на земле.

Андрей взял с собой большую сумку и чехол с ружьем, указал Таисе, куда двигаться, но руки не освободил. Куртку он на нее не надел, зато на ней были хорошие утепленные кроссовки, толстый шерстяной свитер и плотные джинсы. Даже так девушке было холодно, и она старалась не думать о том, что ожидало ее дальше. Ее этот разговор тоже по-своему спасал.

– Скольких ты убил? – спросила она.

– Семнадцать.

– Они ведь были не первыми, правда? Ни одна из этих семнадцати… Или семнадцать – это во всех местах, где ты побывал?

Андрей бросил на нее заинтересованный взгляд, похоже, она сумела его удивить. Но не настолько, чтобы это его по-настоящему впечатлило и заставило отнестись к ней иначе.