Текст книги "Зимнее солнце"

В восемнадцать лет Андрей получил права и начал подрабатывать нелегальным извозом. Позже он устроился дальнобойщиком – и вот тогда снова вернулся к убийствам. Его жертвами становились придорожные проститутки. Простых автостопщиц он еще не трогал, боялся, знал, что их будут искать. Зато он давно понял, что к жрицам любви у всех особое отношение. Женщины, продающие себя у шоссе, даже в своей бесславной профессии считались низшей кастой, их смерть воспринималась чуть ли не как естественный риск.

– Мы знаем только о тех убийствах, которые удалось хоть как-то с ним связать, – уточнил Форсов. – По маршрутам, времени выполнения заказов… Думаю, он убивал больше и не делал перерыв в несколько лет. Но сам он о таком не скажет, а мы никак не проверим.

– Не понимаю… он уже наработал себе на пожизненное, – нахмурилась Таиса. – Неужели он не понимает этого?

– Скорее всего, понимает.

– Тогда зачем ему молчать?

– Потому что далеко не все серийные убийцы стремятся к славе, – пояснил Форсов. – Некоторым действительно льстит признание их заслуг. Они видят в этом свой вклад в историю, если угодно. Такие преступники усложняют работу следователей не молчанием, а ложью: они приписывают себе куда больше жертв, чем было в их жизни на самом деле. Но Алексин не рвется к такой славе. Он охотник, и для него каждая обнаруженная жертва – поражение. Дело тут совсем не в тюремном сроке, который, как ты правильно сказала, уже практически очевиден. Кстати, на его отношение к себе указывает и то, что он постоянно поднимал планку – в своем собственном понимании, разумеется.

Работая дальнобойщиком, Андрей убивал все чаще, все уверенней. Если он и сдерживался, то исключительно ради уничтожения следов. Никакого сожаления он не испытывал, он рано выработал свой главный принцип: если женщина была убита, она заслужила это. Если бы она заслуживала иного, она бы не оказалась в таком удобном для убийцы положении. Все это казалось Андрею вполне логичным и неопровержимым.

Проблемы у него возникли, когда один следователь додумался объединить жестокие убийства проституток в серию. Тогда к делу были привлечены большие силы, и Андрей по-настоящему испугался, что его загонят в угол, как зверя. Ему нужно было срочно бежать, но, если бы он попросту скрылся, он бы привлек к себе внимание. Пока что его ни в чем не подозревали, он не мог подставиться. Ему нужна была очевидная причина, чтобы уволиться и переехать подальше от родного города.

Такой причиной стала Елена. Они познакомились, когда она была в гостях у подруги. Андрей мгновенно заметил, что красивая девушка им заинтересовалась, и изобразил любовь с первого взгляда. После недолгих бурных ухаживаний он сделал ей предложение. Поспешность этого брака он объяснил очень просто: Елене нужно было возвращаться домой, а он не выдержал бы разлуку. Ему поверили без лишних вопросов, он умел быть убедительным.

Так Андрей Алексин попал в Змеегорье.

В свой первый год здесь он даже не думал об охоте… по крайней мере, на людей. Чтобы изучить эти леса, не вызывая подозрений, он стал осваивать охоту на животных, получил лицензию на оружие, обнаружил значительный талант к этому делу. Его уважали. Елена не могла нарадоваться: он был идеален! Не пил, не курил, много работал, баловал жену, обожал дочерей. Даже его хобби было полезным, он нередко приносил с охоты дичь для кафе Елены.

На допросах она снова и снова повторяла, что ни о чем не догадывалась. Но в этом отношении Форсов был солидарен с Гариком: какие-то подозрения у Елены были, просто она их старательно глушила. Инстинктивные страхи казались ей сущей глупостью, она не хотела портить атмосферу в своей идеальной семье такими странными разговорами.

Ни к какой ответственности Елену привлечь не могли – не за что, по делу она проходила свидетельницей. Однако в том, что ей позволят и дальше спокойно жить в Змеегорье, Таиса сильно сомневалась.

– Он признался, когда убил первый раз? – спросила она.

– Нет. Тут все та же история: он хочет скрыть от нас как можно больше. Но при этом он свободно рассказывает истории о тех жертвах, которых уже обнаружили. Сейчас лес обыскивают с собаками, возможно, будут найдены новые тела, хотя у меня больше надежды на весну. Если их обнаружат, он о них расскажет.

– Как думаете, когда он убил первый раз? В Змеегорье, я имею в виду.

– Думаю, лет восемь назад, – ответил Форсов. – Когда хорошо изучил эти места и получил необходимый охотничий опыт. Судя по дальнейшим событиям, ему понравился новый вид убийства. Обладатели такого типа личности обычно не делают шаг назад. Также рискну предположить, что изначально он действовал по старой схеме и своими жертвами делал в основном проституток, снятых как можно дальше от Змеегорья, тех, кого не будут искать. Переход на новых жертв также можно считать неким вызовом, который он хотел бросить самому себе.

Андрей действительно согласился рассказать только об уже найденных жертвах. Зато здесь он не пытался ни отпираться, ни скрывать что-либо – знал, что это бесполезно.

Первой среди них стала Ева Сон. Она действительно лишилась в Подмосковье машины, но не захотела ни отказываться от мести, ни ждать ремонта. Она добиралась до Змеегорья общественным транспортом, в том числе и на маршрутке. В пути она разговорилась с водителем, которым оказался Андрей Алексин. Ева выспрашивала его, где тут можно поселиться неподалеку от Охотничьей Усадьбы. Андрей намекнул, что это не очень хорошее место, туда не стоит стремиться.

Охотничью Усадьбу он действительно презирал, тут он не соврал. Однако вовсе не потому, что там не уважали женщин. Его отношение было больше похоже на пренебрежение настоящего охотника к тем, кто охотников только изображает. Он считал всех этих богатых обладателей дорогущих ружей ничтожествами, которым в его лесах совсем не место.

Ева почувствовала его неприязнь и намекнула, что она едет туда не просто так, она может доставить владельцам и клиентам Усадьбы неслабые проблемы. Заинтригованный этим, Андрей уговорил ее дождаться окончания его смены в одной из деревень, в которых он делал остановки, тогда он поможет. Ева была совсем не против получить сильного и вполне привлекательного союзника, она согласилась.

То был единственный случай, когда Андрей по-настоящему рискнул, связывая себя с одной из жертв. Но риск был не слишком велик: он общался с Евой недолго, украдкой, а немногочисленные пассажиры все равно смотрели только в свои смартфоны. Да и потом, он готовился сделать все так, что о смерти Евы еще долго не должны были узнать. Возможность выяснить побольше об Охотничьей Усадьбе и использовать бывшую гостью курорта как подстраховку определенно того стоила.

Андрей закончил смену, подготовил все к новой охоте и заехал за Евой. Она до последнего верила, что он везет ее к гостинице, а потому болтала вполне свободно. Она рассказала ему о том, что ее изнасиловали Третьякевич и его дружки, часто проделывавшие такое с женщинами. Андрей кивал, сочувствовал и повторял, что так нельзя. А потом сделал с Евой нечто несравненно худшее.

Ее труп был спрятан не рядом с Усадьбой, но недалеко. Когда возникла необходимость, Андрей перенес мертвое тело и мастерски изобразил разрытую волками могилу.

Майю Ярчак он убил осенью. В юной автостопщице для него не было ничего необычного, она стала одной из многих. Андрей не имел ничего против нее лично и считал ее достойной смерти не за то, что она увлекалась опасным видом путешествий, а просто потому, что она согласилась сесть в его машину. Майя же, как правильно догадался Гарик, решила, что мужчина, которого дома ждут маленькие дети, не способен ей навредить. Андрей умел быть милым… до самого конца.

В ту же ловушку попалась и Даша Виноградова.

– Он не преследовал именно ее, – пояснил Форсов. – Но он не мог найти подходящую жертву слишком долго, он начал нервничать. Он поехал на поиски, взяв машину жены.

– Как он вообще объяснил это Елене? «Дорогая, сейчас я убью женщину и вернусь»?

– Он сказал, что ему нужно съездить к другу в соседнюю деревню, а его машина не заводится. Человек, который хочет верить, верит, не задавая лишних вопросов.

Той ночью Андрею опять не повезло, он остановился на заправке, чтобы поразмыслить, как поступить дальше. И вот тогда из магазина вышла Даша… Он, конечно, узнал ее, они были знакомы. Андрей уже рассматривал ее как жертву, однако отказался от этой идеи: он видел, что Даша слишком осторожна, и ее обычный маршрут ему совершенно не подходил.

Но вот она оказалась одна в темноте, а метель так надежно прятала их обоих от камер видеонаблюдения… Андрей решил испытать удачу. Он предложил подвезти Дашу до дома – ну куда ей бродить через лес в такой снегопад? Девушка, знавшая его в первую очередь как водителя маршрутки, согласилась сразу. То ли потому, что увидела полную детских вещей машину. То ли из-за неважного самочувствия, вызванного беременностью, в которую Даша так и не поверила. Ей было плохо, появился знакомый, готовый ей помочь… почему бы нет? Ведь ее коллеги по магазину сотни раз ездили в машинах с теми, кого едва знали, но все заканчивалось хорошо!

Андрей же воспринял ее согласие как позволение на охоту.

Даша занервничала еще в машине. Из-за метели она не узнавала дорогу, но заметила, что они едут куда дольше, чем следовало бы – Черемуховая располагалась ближе к заправке, чем Змеегорье. Андрею удалось убедить ее, что развязка просто закрыта на ремонт, нужен небольшой объезд, только и всего. Нельзя сказать, что Даша совсем уж успокоилась, но что она могла тогда сделать? Она уже была в машине на шоссе, ей оставалось лишь убеждать себя, что все обязательно будет хорошо.

Но хорошо не было. Андрей привез ее в лес, заставил раздеться и отпустил. У нее тоже была фора – в пару минут из-за снега и темноты, но этого оказалось достаточно. Метель мгновенно пожирала следы девушки, близкий волчий вой отвлекал внимание охотника, все шло не по плану.

Если бы Даша осталась на земле, Андрей бы все равно нашел ее. Он и предположить не мог, что у нее хватило сил забраться по гладкому стволу. Но Даша была в таком ужасе, что взлетела наверх кошкой… да так и осталась среди ветвей.

Промаявшись до рассвета, Андрей вынужден был уйти и затаиться. Он понятия не имел, что будет дальше. Если Даша сумела спастись, скоро за ним придут… Он поспешно поменялся сменами с приятелем и уехал на работу. Он то и дело созванивался с женой, как бы невзначай выясняя, не ищут ли его.

Однако никто за ним не пришел. Андрей успокоился, решил, что Дашу перехватили волки или она упала в какой-нибудь овраг. В любом случае, ее не должны были отыскать до весны… Но случилось иначе, когда к лесу прибыли городские туристы со своим квадрокоптером.

И даже тогда для Андрея не было серьезной угрозы. Он очень быстро выяснил, что смерть Даши сочли трагическим несчастным случаем, и тихо порадовался, что никогда не причинял своим жертвам физического вреда до начала охоты. Он был уверен, что все обошлось, ведь в существование его, убийцы, никто не верит!

Но тут явились три странных журналиста из Москвы. Андрей решил, что большой проблемой они не станут, однако все равно предпочел приглядывать за ними. Как оказалось, не зря: они делали все то, чего он боялся. Бродили по лесу, выспрашивали старуху Барабашеву о лесных криках… Кто знает, что они еще выяснили? И журналисты ли они вообще? Не похоже, что они что-то снимали… А потом нашли тело Майи, и это стало последней каплей.

Почуяв неладное, Андрей решил разыграть карту с обвинением насильников из Охотничьей Усадьбы. Что-то у него получилось: полиция действительно сосредоточила все свое внимание на богатых наследниках. И «журналисты» должны были, Андрей действительно следил за ними, знал об их вылазке в Усадьбу… А вот о видеозаписях, оправдывающих Третьякевича и компанию, не знал.

Когда Таиса устроила провокацию, он понял, что придется уезжать. Все бросать, как прежде, и начинать сначала… Не из-за ее оскорблений, ловушку он распознал сразу. Он слишком хорошо понимал: раз ловушку ставят, значит, верят, что зверь еще на свободе.

Но он не собирался покидать свою территорию с поджатым хвостом, Андрей хотел уйти красиво. Он подставил Григория Серенко лишь для того, чтобы выиграть себе время на последнюю охоту. После смерти Таисы он собирался уехать подальше от этих мест, в гараже его уже дожидались и собранные вещи, и внушительная сумма денег, украденных из кафе, и даже документы на новое имя. Вероятнее всего, он был готов и к пластической операции, для таких людей ни внешность, ни имя не имеют большого значения, им важен лишь тот образ жизни, который делает их счастливыми.

Но Таиса своим неожиданным сопротивлением спутала ему все карты. Андрей так и не понял, где она взяла одежду и обувь, и никто не собирался ему пояснять. Потом еще Нина Любимова влезла… Когда стало ясно, что и она его вычислила, Андрей убедился, что засиделся на одном месте. Десять лет, подумать только! Больше он такой ошибки не допустил бы, он готовился переезжать каждые два-три года, да не сложилось. О покинутой семье он так ни разу и не упомянул.

Теперь Андрея ожидал суд, результат которого был вполне предсказуем.

– Полагаю, в течение года он совершит минимум одну попытку самоубийства, – задумчиво указал Форсов. – Возможно, даже преуспеет.

Отправиться за решетку предстояло и четырем насильникам из Охотничьей Усадьбы, даже при том, что они ничего не знали об убийствах. Их преступления были достаточно серьезными, и скандал разразился такой, что никакие связи уже не могли позволить им выйти сухими из воды. Впрочем, Таиса признавала, что эти четверо все-таки достойны разных сроков.

Надежду Барабашеву и Олега Ладынина сочли свидетелями, недостаточно вменяемыми для того, чтобы нести ответственность за сокрытие улик… А жаль. Таиса считала, что, если бы Барабашева сообщила о криках в лесу, а Ладынин – о женских вещах и пятнах крови, жертв у Андрея было бы меньше. Но доказать это все равно никто бы не смог.

Теперь Таиса считала эту историю для себя завершенной – зато ей хотелось продолжить кое-что другое.

– Ну что, босс? – улыбнулась она. – Я прошла испытание?

– Босс! – ворчливо повторил Форсов. – Нахваталась уже от Гарика всякой чепухи!

– И тем не менее, каков вердикт?

Форсов окинул внимательным взглядом сначала ее, а потом стены больничной палаты.

– А ты этого хочешь? Разве тебе не положено сказать, что ты представляла себе работу профайлера совсем не так?

– В том-то и дело: я никак себе ее не представляла. Мне хотелось этому научиться – и почувствовать, каково это, быть погруженной в такое.

– По-моему, погружение получилось слишком экстремальным.

– А по-моему, в самый раз! – рассмеялась Таиса. – Во всех смыслах!

Она не кривила душой, она действительно не готова была отступить. Да, ей было страшно, она пострадала – она могла умереть! Но потом ее не покидало чувство, что она сделала нечто по-настоящему важное. Ведь если бы не она, Андрей мог уехать незаметно, не подставившись этой последней охотой… А мог убить жену и дочерей, это тоже вариант.

Таиса чувствовала, что она на своем месте, что все было не зря. Это для нее оказалось важнее всего.

– Надеюсь, ты понимаешь, на что подписываешься, – покачал головой Форсов. – Но мне-то что? Я тебя предупредил, моя совесть чиста! Потенциал у тебя определенно есть. К тому же ты неплохо влияешь на Гарика.

– Ага, он мне уже сказал, что стал меньше пить…

– Не в этом плане… Хотя в этом, пожалуй, тоже. Дело в том, что до всей этой… хм… охотничьей истории он испытывал некоторые сложности с определением своего будущего. Думаю, он хотел приостановить обучение хотя бы на время. Теперь такие разговоры прекратились.

– Надо же, хоть на кого-то я хорошо влияю! Но – да, можно, сказать, что с Гариком мы поладили. А с Матвеем нет, – помрачнела Таиса. – Знаете, он ведь так ни разу не зашел ко мне…

– И не зайдет. Он сразу же проконсультировался с врачом, убедился, что ты не в опасности. Именно поэтому его можно здесь не ждать.

– Он все еще протестует? Считает, что я не гожусь для этого, что для меня это забава? Да я чуть не умерла там! Что еще мне сделать, чтобы доказать серьезность своих намерений? Я уже и не знаю, что в его системе ценностей выше смерти идет!

– О, он убежден, что ты настроена серьезно, в этом можешь не сомневаться. Также он согласился с тем, что ты достаточно талантлива для этой работы.

– Ну а в чем тогда проблема? – растерялась Таиса. – Я ему настолько не нравлюсь?

– Нет. Я не знаю наверняка, но на основании своего многолетнего опыта общения с Матвеем рискну предположить, что ты ему как раз симпатична. И что проблема именно в этом. Но тебя это волновать не должно. Ты пожелала учиться у меня не для того, чтобы общаться с Матвеем. Или я чего-то не знаю?

– Только во имя интеллектуального развития, Матвея трогать не буду, честное пионерское!

– Вот и славно. Свяжись со мной, когда выйдешь из больницы, и подумаем, что еще можно для тебя сделать.

– Спасибо!

Он поднялся и направился к выходу. Чувствовалось, что Форсов устал, да и говорить им больше было не о чем. Таисе следовало просто отпустить его, а она не смогла. Он был уже у двери, когда она его окликнула.

– Николай Сергеевич, подождите!

– Что еще?

– Я спросить хотела, раз вы знаете Матвея лучше всех… Там, возле озера, когда он переодевался, я увидела на его коже… Кое-что странное… Я тогда не поверила своим глазам, потому что меня здорово трясло, мне что угодно померещиться могло! Но я все думаю об этом… Решила, что вы знаете наверняка. То, что я видела, – это реально?

Форсов все так же улыбался, наблюдая за ней, но взгляд его стал жестким, как будто льдом затянутым. Таиса невольно сжалась под одеялом, она испугалась, что только что вырыла себе яму, в которую незамедлительно плюхнулась. Он ведь едва согласился учить ее, а она все испортила! Сейчас наорет на нее, скажет больше не показываться ему на глаза, раз она тут сплетни разводить вздумала…

Но орать Форсов не стал, как и менять свое решение. Он лишь заговорил с ней так, что звучало вроде как расслабленно, однако Таиса мгновенно поняла: это его первое и единственное предупреждение.

– Нет, это было не реально, тебе просто показалось. Не думаю, что стоит забивать себе голову такими глупостями.

– Поняла! Простите… Я больше не буду, с этого дня стану забивать голову исключительно книгами… и правилами этикета.

– Хорошее решение, это принесет куда больше пользы, чем разглядывание чужих тел. Ну а в остальном… Добро пожаловать в команду!