Текст книги "Зимнее солнце"

– Нужно все-таки добраться туда, иначе слишком большой пробел получается, – вздохнула Таиса. – У тебя ведь наверняка есть друзья везде и всюду, ты же профайлер!

– Ты серьезно переоцениваешь любовь мира к профайлерам.

Они наконец добрались до обеда – это было очень кстати, после шатания по заснеженным трубам есть Гарику хотелось даже больше, чем обычно. Поэтому сразу после того, как он добыл себе сухую одежду, они с Таисой направились в единственное кафе Змеегорья.

Место оказалось на удивление удачным: уютное, с отличным выбором и смешными по столичным меркам ценами. Заправляла всем местная жительница, Елена Алексина, она же хозяйничала на кухне, наемные работники помогали в основном с приемом заказов и уборкой. Гарику в этом кафе понравилось сразу, а как только перед ним поставили глиняный горшочек с запеченной картошкой и мясом, он укрепился в мысли, что хотя бы готовить на этом задании не придется.

Радовало еще и то, что зал оказался почти пустым. Похоже, для местных цены были не такими уж смешными – или в Змеегорье просто не привыкли ходить в кафе без повода. Для Елены это означало определенные сложности с бизнесом, зато Гарику и Таисе давало возможность обсудить что угодно, не таясь.

Очарование провинциального кафе привлекло не только их. Вскоре после того, как они приступили к обеду, дверь в зал открылась, в облаке морозного воздуха к ним присоединился Матвей. Вернулся в деревню, значит… Когда они уезжали, его машины уже не было, и он никого не предупредил, куда направляется.

– Это нормально, что при его появлении мне хочется перекреститься? – мрачно поинтересовалась Таиса.

– Просто игнорируй его, это сделает куда счастливее вас обоих.

Вот только на этот раз проигнорировать Матвея не получилось. Он сам уверенно направился к ним, придвинул к столику третий стул, сел, ни у кого не спрашивая разрешения. При этом вид у Матвея был такой, будто он уже был уверен, что ему уготовано место в числе мучеников.

– То неловкое состояние, когда хочется одновременно расхохотаться и написать завещание, – доверительно сообщила Гарику Таиса. На их неожиданную компанию она пока не смотрела. – Как думаешь, если я не буду двигаться, он не нападет?

– Клоунада неуместна, – холодно произнес Матвей. – Похоже, нам придется поработать вместе.

Шутить они могли сколько угодно, Гарик чувствовал, как они напряжены. Вроде взрослые люди, психологами себя считают – но мастерски разве что невыносимую психологическую обстановку создают.

Пришлось брать дело в свои руки.

Гарик поднялся со стула, стал так, чтобы оказаться между Таисой и Матвеем, наклонился вперед. Прежде, чем они успели сообразить, что происходит, он сделал фотографию всех троих и вернулся на место. Спустя пару секунд снимок уже летел сообщением на номер Форсова. Ответ не заставил себя долго ждать и уместился всего в три слова: «Я же говорил».

– Вот теперь все задокументировано, – объявил Гарик. – И можно не тратить время на страдания о том, что кто-то кому-то уступил. Будем все вместе возмущаться тому, что босс нас опять уделал. А еще лучше – беседовать по существу.

Как он и ожидал, это помогло, но иначе быть не могло: Матвей не пришел бы сюда, если бы не был готов к сотрудничеству. Рычать друг на друга они с Таисой вряд ли перестанут, однако Гарика это забавляло до тех пор, пока они готовы были работать.

Теперь, когда они обменялись сведениями, портрет Даши казался если не полным, то достаточно объемным, чтобы сказать: официальную версию случившегося не удастся сшить никакими белыми нитками. Интуиция не обманула Олега Наумова, в лесу произошло нечто странное, страшное… и пока необъяснимое.

– Если бы определить, к кому она села в машину, было бы проще, – с тоской указал Гарик. – Скорее всего, к хахалю своему…

– Это как раз достаточно легко проверить, – заметил Матвей. – Если ее любовник пользовался арендным автомобилем, это вряд ли осталось незамеченным. Нужно посмотреть, оформлял ли он какой-либо заказ в ночь исчезновения Виноградовой. Кроме того, возле их шлагбаума наверняка установлены камеры. Они тоже могли сохранить информацию о том, кто покидал Охотничью Усадьбу в нужное время.

– Это «достаточно легко», если получить доступ в Охотничью Усадьбу, – уточнила Таиса. – А нам пока не светит. Но я согласна, пусть вариантом номер один будет ее любовник. Вариант номер два – хороший знакомый, который вызвался ее подвезти.

– Еще недавно ты сама доказывала, что она к такому знакомому в машину бы не села, – напомнил Гарик. – Даже в метель.

– Если бы дело было в одной метели, не села бы. Но я тут подумала… Ее коллеги замечали, что она в последние месяцы плохо себя чувствовала, ее мучил токсикоз. Что, если в тот вечер это проявилось достаточно сильно? Ей плохо, тут эта дурацкая метель, темный лес… Но вот она выходит на парковку – и получает возможность вернуться домой быстрее, в тепле и комфорте. Она могла согласиться.

– Возможно, – кивнул Матвей. – Но каков мотив с его стороны? Он не мог знать, что она согласится, это было нетипичное для нее поведение. Если так, выходит, он решился на спонтанное убийство, тогда как по уровню организации оно спонтанным не выглядит.

– Это если он случайно там оказался… А если он выслеживал ее? Приезжал пусть и не каждый день, но часто, приучал ее к себе? Тогда он все спланировал.

– Такое возможно, если он из местных, – задумался Гарик.

– То, что он ее по лесу взялся гонять, уже намекает, что он из местных!

Им пришлось сделать паузу, когда к их столику подошла Елена. Хозяйка кафе лично принесла три белые керамические кружки и прозрачный чайник, в котором медленно, словно сонные рыбки, двигались крупные ягоды малины, чайные листья и даже мелкие шишки – то ли сосновые, то ли еловые, Гарик никогда их толком не различал.

Подготовив все для чая, Елена повернулась к Матвею:

– А вы к нам только присоединились? Вам что-нибудь принести?

– Что не придется ждать?

– Жаркое как раз десять минут назад приготовила, еще горячее – с настоящей лесной дичью, мой муж сам для кафе добывает!

Матвей остался предсказуемо равнодушен к импровизированной рекламе, мыслями он вообще был не здесь. Он лишь пожал плечами:

– Хорошо, пусть будет жаркое.

Елена если и была обижена его безразличием, виду не подала. Она пообещала быстренько все принести и упорхнула на кухню.

– Надо еще разобраться, где Даша получила щепки в руку, – заметила Таиса. – Если Матвей прав и она стучала… Куда? Доберись она до этой деревни – кто-нибудь ей бы помог!

– Эта деревня точно не вариант, – покачал головой Гарик. – Во-первых, тут действительно людно. Во-вторых, далековато от места ее смерти, а док сказал, что она не так уж долго бегала по лесу.

– Может, она стучала в забор Охотничьей Усадьбы? – не сдавалась Таиса. – Там же есть забор?

– Есть – но металлический, сетка-рабица, я на сайте видел.

– Да и потом, если убийство организовал кто-то из Охотничьей Усадьбы, они бы не привезли ее туда, – добавил Матвей. – Это даже дальше от места смерти, чем деревня. Возможно, Наумов был прав, а я ошибся: она никуда не стучала, просто случайно напоролась на доску.

Елена их не обманула, она вернулась очень быстро с глубокой тарелкой жаркого, распространявшего в воздухе ароматы мяса и приправ, причудливо переплетающиеся с запахом малинового чая. Даже Матвей, в целом чуждый гедонизму в мелочах, был впечатлен. Он кивнул Елене, и та, довольная произведенным эффектом, готовилась уйти, когда Таиса задержала ее, перехватив за запястье.

– Ой, извините, что грубо получилось, но у меня есть маленький вопрос!

Она изменилась – всего за пару секунд. В общении с ними Таиса была энергична, но не более того. Теперь же она улыбалась непривычно широко и говорила на тон выше обычного, словно пытаясь этим подчеркнуть переполняющую ее жажду знаний.

Елена не стала возражать, в пустом кафе спешить ей все равно было некуда.

– Чем могу быть полезна?

– Вы ведь местная, да?

– Всю жизнь тут живу, – подтвердила Елена.

– Вот, я на это и надеялась! Скажите, а что еще находится в этом лесу? Ну, кроме Змеегорья и Охотничьей Усадьбы. Раз уж мы снимаем тут сюжет, нужно все посмотреть… или нечего?

– Я бы Охотничью Усадьбу вообще рядом не ставила, – досадливо поморщилась Елена. – Она далеко и туда все равно нормальным людям нельзя, там не то что снимать – посмотреть просто так не получится. Ну а из того, что близко… Есть, конечно. Есть хутор и есть заброшенная ферма. Если вам нужны интересные картинки для вашего сюжета, это подойдет.

Когда Таиса спросила напрямую, Гарик не ожидал, что из этого выйдет толк – и уж тем более, что успех будет двойным. Форсову бы это наверняка понравилось… Гарик не выдержал, покосился на Матвея, однако тот по-прежнему был не эмоциональней камня.

Обсудить услышанное сейчас они не могли, Елена с готовностью и даже определенной гордостью рассказывала о родных местах, хотя истинных поводов для гордости тут не было.

Ферма была построена еще в советские времена и свою историю она начинала колхозом. Занимались там выращиванием животных, вроде как свиней, но в этом Елена не была уверена до конца. Такое соседство оборачивалось для местных жителей волнами удушающей вони, которую не мог сдержать даже старый лес. Поэтому, когда ферма однажды загорелась, никто особо не сожалел.

В девяностые это место выкупил частник, нарек ферму рыбоводческой, выкопал парочку озер. Но дело не заладилось, и однажды он просто исчез. Формально здания и все имущество по-прежнему принадлежали ему, на торги выставлены не были и понемногу приходили в негодность. Когда же ферму конфисковали за долги, желающих испытать там деловую удачу не нашлось.

Произошло это настолько давно, что автомобильные дороги, которые когда-то вели на ферму, исчезли под зарослями травы и буреломом. Остались только тропы, вытоптанные местными, использовавшими озера для отдыха. Естественно, никакого обустроенного пляжа там не было, да и быть не могло. После того, как несколько подростков покалечились во время фотосессий в ветхих зданиях и прыжках на глубину, которой в искусственных озерах не было, ферму почти перестали посещать. И все же осталось от нее не так уж мало, ни одна из крупных построек не обернулась руинами.

Еще в лесу скрывался хутор – к нему вела та же дорога, что пересекала Змеегорье. Когда-то давно, сразу после войны, там построили для себя дома четыре семьи. Но старики давно умерли, новые поколения разъехались. Вот и получилось, что из четырех домов сегодня обитаемым оставался только один. Там коротала последние дни одинокая пенсионерка, которой просто не к кому было переехать.

– Баба Надя, она… специфическая, – вздохнула Елена. – Я иногда прошу Андрюшу, мужа моего, заглядывать к ней… Ну, сами понимаете, зачем. Но вообще с ней очень тяжело общаться. Кстати, может, вам будет интересно: она в молодости тоже журналисткой была! Сейчас она очень сдала, и со слухом проблемы, и вообще не всегда понимает, что происходит. Она не хочет никуда уезжать, да ее никто и не зовет… Грустно это, но – как есть.

– И не страшно же ей жить одной, – поежилась Таиса.

– Страшно, наверно, но привыкла… Да это и не так опасно, как вам кажется. Дом у нее там хороший, мой Андрей и другие деревенские мужики регулярно чинят. Пока она внутри, никакие волки ей не страшны, а гулять она не рвется.

– Так ведь иногда не только волков бояться нужно…

– А животных страшнее в наших лесах нет!

– Есть кое-кто пострашнее животных.

Гарик прекрасно понимал, на кого она намекала, он просто не ожидал, что Таиса на такое решится. Но мешать ей не собирался и взглядом указал насторожившемуся было Матвею, что сейчас лучше помолчать.

Елена же окончательно растерялась:

– Вы о ком?

– Я понимаю, что это ужасно: распускать сплетни. Так ведь от правды не убежишь! Когда мы только вселялись, хозяин домов, Григорий Серенко, он… ну… не очень у нас общение сложилось.

– Так это к тебе он свое общение пытался приложить, – заметил Гарик. – А бабушатками, может, не интересуется, к ним он исключительно уважение питает!

Елена наконец сообразила, что к чему.

– Вы хотите сказать, что к вам Гриша Серенко приставал? Да быть не может!

– Тут я как раз могу подтвердить, что очень даже может, – кивнул Гарик. – Наш хозяин проявил далеко не желанное гостеприимство. Я за такое пять звезд на сайте бронирования не ставлю.

– Вы все не так поняли! – рассмеялась Елена. – Гриша наверняка шутил или хотел, чтобы вы чувствовали себя как дома! Приставать к вам он бы не стал.

– Вы так уверены в его порядочности?

– Дело не в этом. Гриша просто не смог бы! В позапрошлую зиму с ним случилось несчастье: он отправился на охоту, сильно выпив, да так и заснул в лесу. Он бы не выжил, но его нашли другие охотники, отправили в больницу. Там он, конечно, оклемался, но кое-чего лишился навсегда. Так что с женщинами он теперь исключительно вежлив.

Таиса обменялась с Гариком быстрым взглядом, он еле заметно кивнул, подтверждая, что они сейчас наверняка думают об одном и том же. Ошибиться было невозможно, Серенко вел себя как типичный деревенский ловелас. Уже тогда Таисе показалось, что он делает это слишком показательно, слишком старается… Но в таком поведении не было скрытого смысла, и они решили не копать глубже.

Однако если у Серенко действительно проблемы со здоровьем, чего он хотел на самом деле? Зачем устроил шоу?

Вот только Елена об этом не догадывалась, она была знакома с Серенко много лет и не сомневалась, что знает о нем все, так что эту тему считала закрытой. Да они и не собирались настаивать, остальное им лучше было обсудить, когда хозяйка кафе уйдет.

– Надеюсь, я вам помогла, – сказала она.

– Очень, – заверила ее Таиса. – Хотя жаль, конечно, что посмотреть Охотничью Усадьбу не получится.

– Почему? Посмотреть получится. Снимать там точно нельзя, а вот посмотреть можно. Только зачем вам это? Говорю же, там нет ничего интересного!

– У вас есть туда допуск? – удивился Матвей.

– Конечно! Они часто заказывают что-нибудь в моем кафе, только сюда не приезжают – корона у них падает! Я привожу им заказы. Не особо мне нравится эта публика, но за такие деньги можно и потерпеть. Если вам очень хочется посмотреть, что да как, я могу взять с собой кого-то из вас, когда повезу заказ. Только пообещайте вести себя прилично, не подставляйте меня!

– Если поедем, то точно не подставим, – пообещала Таиса. – Мы подумаем об этом, спасибо огромное!

– Подумайте-подумайте, а мне нужно идти, пирог сам себя не приготовит. Приходите вечером, пирог с грибами – объедение!

– Обязательно!

Гарик пообещал не просто так, он и правда собирался прийти. Все блюда, что он пробовал в этом кафе, были на удивление хороши, так что у пирога имелись все шансы действительно оказаться объедением.

Да и потом, у Гарика уже был план.

– В Охотничью Усадьбу поеду я, – заявил он. – Причем один. Так я привлеку меньше внимания.

– Почему ты? – изумилась Таиса. – Может, Матвея пошлем? Там творится черт знает что, а его не жалко.

– Это понятно, но не получится. У нас с Матвеем разные пути получения информации, и мои методы тут подойдут лучше. Вы можете заняться Серенко.

– Серенко не имеет к нам никакого отношения, – напомнил Матвей.

– Уже не факт… Он явно докапывался до Таисы, я лично это видел. Это не совсем здоровое отношение к женщинам, если он действительно травмирован. А мы как раз ищем того, кто не способен женщину изнасиловать, зато способен погнать голой по снегу. Опять же, он из местных, Даша его наверняка знала.

– Но вряд ли доверяла ему, – задумалась Таиса. – Хотя непонятно, конечно… Сейчас он на нее рычит и оскорбляет, а тогда мог быть пушистым котиком. Если она знала про травму, как знает Елена, она могла счесть его безопасным и сесть с ним в машину. Плюс это его хобби с таксидермией… Насколько я поняла, началось оно вскоре после того, как его жизнь изменилась. Это тоже может быть указанием на помешательство, не верю я в такие совпадения сроков.

– Все равно сейчас это будет лишним, – настаивал Матвей. – Двигаться нужно по порядку. Я займусь хутором, нужно определить, была ли там погибшая.

Таиса сориентировалась мгновенно:

– Я с тобой!

– Сразу нет.

– Ей действительно лучше с тобой, – поддержал Гарик. – Вдвоем вы можете заметить больше, а еще есть вероятность, что полубезумная старушка не захочет говорить с тобой, зато готова будет побеседовать с милой девочкой.

– Я очень милая, если нужно, – подтвердила Таиса. – Да и не особо хочется мне оставаться в поселке одной, когда тут этот таксидермист-энтузиаст шляется!

– Значит, решили.

Гарик не стал указывать, что этим двоим в принципе полезно побыть вместе, такое его как раз не интересовало. Ему важнее было то, что Таиса останется под присмотром – и точно не сунется в Охотничью Усадьбу.

Потому что если обитатели этого места действительно связаны с убийством Даши, любому постороннему, попавшему на их территорию, грозит смертельная опасность. И эту опасность Гарик теперь готовился принять на себя.

Глава 7

Сначала Таиса ожидала, что совместная поездка с Матвеем обязательно обернется ссорой. С ним ведь несложно поссориться: было бы желание, а повод всегда найдется.

Однако именно желание так и не появилось. Почти сразу, как только они покинули деревню, зимние пейзажи захватили все внимание Таисы. Лес был прекрасен уже возле шоссе, у больших городов так просто не бывает, и казалось, что вот это и есть провинциальная природа во всем великолепии. Однако выяснилось, что можно сделать от цивилизации еще один шаг и увидеть гораздо больше.

Это была зима в идеальном своем проявлении, превосходившем даже образы с рождественских открыток. Крепчающий мороз превратил пушистый снег, выпавший за время долгих метелей, в искристые белые иголочки, покрывающие все вокруг. Они поднимались на ветвях и хвое фантазийными кораллами, нарастали друг на друга, создавали впечатление того, что природа умудрилась сплести тончайшее кружево из хрусталя.

Дорога оказалась на удивление хорошо расчищена. Да, она была узкой, два автомобиля здесь уже не разъехались бы. Но если учитывать, что вела она на хутор, где жил один-единственный человек, приложенные усилия все равно впечатляли. Получается, об одинокой старухе местные не забывали. Вряд ли кто-то ездил к ней каждый день, но дорога всегда должна была оставаться доступной: если бы пожилой женщине стало плохо, расчищать путь «Скорой» не было бы времени.

Благодаря этому мощный внедорожник Матвея без труда двигался вперед, и появлялась возможность рассматривать зимний лес. Таису завораживало то, как тяжелые лапы старинных елей и сосен переплетались у самого неба, образуя над дорогой причудливые арки. Снег кое-где оказался настолько глубоким, что полностью скрыл под собой молоденькие деревца, превратив их в проступающие на полянах колокольчики. Иногда на ветки прыгали серебристо-серые белки или нахохлившиеся птицы, и тогда воздух наполнялся искристыми облачками сброшенных ими снежинок.

Наблюдать за всем этим из машины было любопытно, по-своему уютно. Но Таиса подозревала: если бы она оказалась сейчас одна в этом лесу, умиление долго не продержалось бы. Там наверняка ноги увязают по колено, а из-за снега не видно ни ям, ни коряг… Хотя какой смысл думать об этом? Соваться туда она не собиралась – ни одна, ни в компании. Щурясь от низкого рыже-желтого солнца, Таиса наблюдала, как его лучи пиками пробивают густую хвою, расчерчивая дорогу и лесные поляны длинными тенями.

Хутор располагался далеко от деревни – примерно в двадцати минутах на машине. Вполне подходит на роль места, от которого Даша так и не сумела добраться до Змеегорья… А еще Таиса не могла не думать о том, что при движении через лес расстояния совсем другие. Например, до Охотничьей Усадьбы по шоссе – пятьдесят километров, а если бежать через деревья – раза в два меньше.

Но это если говорить только о расстоянии, а поправку нужно делать еще и на охотников… как минимум на охотников.

Толковой парковки возле хутора не было, по следам легко угадывалось, что трактор добрался до домов, развернулся и поехал обратно. Однако проблемой это не стало, Матвей уверенно перегородил дорогу, прекрасно зная, что сюда никто больше не приедет.

Определить, какой из домов еще обитаем, тоже оказалось несложно: вокруг него были аккуратно расчищены дорожки. Сама пожилая женщина этого бы сделать не смогла, да она и не пыталась. Елена сообщила, что сюда регулярно наведываются деревенские мужчины, это у них нечто вроде благотворительности.

Матвей и Таиса направились к дому одновременно, ни о чем не договариваясь. Еще до того, как они добрались до крыльца, дверь распахнулась и навстречу им с неожиданной прытью выскочила Надежда Константиновна Барабашева собственной персоной.

Она вообще во многом оказалась неожиданной, женщина эта. Когда Таиса слушала рассказы о ней, воображение рисовало древнюю старуху в сером пальто и пуховом платке. Возможно, с дохлой вороной на плече. Или не дохлой. Одинокую лесную ведьму, навсегда отрекшуюся от цивилизации.

Однако Надежда Константиновна оказалась крепкой круглой женщиной, выглядевшей значительно моложе своих семидесяти трех. Это было подарком природы, потому что Барабашева не могла позволить себе роскошный уход, просто выиграла в генетическую лотерею. Лицо пожилой женщины до сих пор было миловидным, но серьезно испорченным шелушащейся кожей и неумелым макияжем. Таиса слабо представляла, зачем Барабашева наносила макияж так густо – к ней далеко не каждый день заезжали гости. Редкие тонкие волосы она выкрасила в желтый цвет, который производитель наверняка назвал романтично, «Золотые колосья» или «Медовый луг», например. Впрочем, все краски такого типа в итоге давали одинаковый цвет цыпленка, упавшего в пепельницу.

В выборе одежды Барабашева тоже не была типичной деревенской бабушкой. Она вышла к гостям в деловом костюме – юбке, блузке и пиджаке по моде девяностых. Выцветший оттенок розового и обилие катышков, которыми при желании можно было отшвыряться от волков, намекали, что костюм давно хотел на покой, а его не отпускали. Чтобы не замерзнуть, Барабашева набросила на плечи потрепанную дубленку.

– Вы кто? – требовательно поинтересовалась она. – И по какому вопросу? Я вас не ждала!

– А кого вы ждали? – поинтересовался Матвей, тоже оценивший ее странный образ.

– Никого. Просто журналист всегда должен быть готов к интервью!

Взгляд голубых глаз был диковатым, постоянно метавшимся между лицами гостей, пустыми домами и далеким лесом. Елена не зря предупреждала их, что Надежда Барабашева давно уже не в себе и общаться с ней нужно очень осторожно, даже если в какой-то момент она покажется адекватной.

– А мы тоже журналисты, – объявила Таиса. – Мы снимаем документальный фильм, узнали, что тут живет наша бывшая коллега, и просто не смогли пройти мимо!

– Бывшая? – оскорбилась пожилая женщина. – Бывших журналистов не бывает! Если это настоящий журналист, конечно. Наше перо всегда в руке, нас и хоронят с ним!

– Простите, неудачно выразилась, – виновато развела руками Таиса.

– Я понимаю, вам, молодым, кажется, что все, кто старше сорока, уже не имеют права на жизнь! Думаете, вы такими же не будете? Жизнь пролетит – не заметите!

Таиса невольно вспомнила девятнадцатилетнюю Дашу Виноградову, которая не успела насладиться даже началом своей жизни. Но говорить об этом Барабашевой было глупо, куда лучше должна была сработать другая тема:

– А еще мы продукты привезли, Елена для вас собрала… Мы надеялись, что сможем посидеть и поговорить.

Большой пакет с едой и правда впечатлил пожилую женщину. Она решила, что сегодня все-таки можно сменить гнев на милость, и пригласила гостей в дом.

Это место с первого шага за порог напомнило Таисе музей – посвященный прошлой жизни Надежды Барабашевой. Обои на стенах почти скрылись за многочисленными газетными вырезками: похоже, журналистка сохраняла все, что когда-то написала. Без исключений. От интервью с директором магазина до показателей удоев за девяносто шестой год. Она работала на несколько газет, иногда даже не писала, а делала подборки анекдотов и гороскопов, это она тоже сохраняла. Некоторые статьи были оформлены в рамки, другие же, более поздние, кое-как крепились к стенам кнопками. Похоже, те, что в рамках, Надежда считала вершиной своей карьеры.

Помимо вырезок в доме хранились стопки газет, часто – по несколько экземпляров одного номера, фотографии с людьми, которых Барабашева интервьюировала, какие-то письма и даже парочка грамот. При этом внутри не создавалось ощущения захламленности, ведь у хозяйки накопилось очень мало личных вещей. Чистота тут тоже была музейной.

Барабашева проводила их на кухню, начала деловито разбирать продукты из пакета, но гостям ничего не предложила. Она будто забыла, что рядом с ней кто-то есть, и Таисе пришлось напомнить о себе, продемонстрировав хозяйке дома фотографию Даши.

– Скажите, вы когда-нибудь видели эту девушку?

Барабашева скользнула по экрану смартфона безразличным взглядом, пожала плечами и вернулась к дарам.

– Первый раз вижу. А кто это? Вы о ней делаете сюжет? Или даже фильм? О какой-то соплячке – вот до чего теперь журналистика дошла!

Матвей в разговор пока не вмешивался, он внимательно наблюдал за обеими женщинами, оставляя инициативу за своей спутницей.

– Эта девушка мертва. Вы не слышали о том, что здесь недавно произошло? Ее нашли замерзшей в лесу.

– Очень жаль, – отозвалась Барабашева без тени сожаления. – Такое случается иногда: люди замерзают в лесах. Поэтому я в леса не хожу. Нашли, о чем сюжет снимать! Мертвым уже не поможешь, о живых нужно заботиться.

– Ну и как же нам позаботиться о живых?

– Нужно снимать о том, почему они умирают, а не о том, как.

– А почему? – растерялась Таиса.

Зато Барабашева никакой растерянности не чувствовала. Она скользила по этому разговору, как по ровному льду, и даже то, что кому-то показалось бы бредом, выдавала абсолютно уверенно, почти снисходительно.

– По той же причине, по которой здешнюю ферму не только закрыли, но и будто стерли из всех архивов. Нет дорог, нет на карте – вы заметили? Потому что не ферма это никакая, никогда не была, ни в советское время, ни позже. Просто при Союзе это был работающий объект, а потом страна распалась, денег уже было не найти, пришлось сворачивать балаган. Но поздновато, вред уже был нанесен!

– Что же, по-вашему, делалось на этой ферме?

– «По-моему»? – оскорбилась Барабашева. – Конечно, сейчас опять насмешки начнутся! Очень просто посмеяться и ничего не делать! Но я точно знаю, что здесь происходит, я этому жизнь посвятила! Хотя… Может, вы этого и боитесь? Вы точно сами пришли, случайно? А ну-ка, покажите ваши документы!

Речь ее звучала вполне спокойно, без надрыва и лишних эмоций. Из-за этого смысл сказанного и выбранный тон окончательно сбивали с толку, сумасшествие Барабашевой оказалось куда более серьезным, чем предполагала Таиса. С такой женщиной невозможно разговаривать нормально…

Но только Таиса готова была сдаться, как в беседу наконец вступил Матвей. Да еще как вступил! Преображение было мгновенным, она ничего подобного от своего спутника не ожидала. В одну секунду он был собой, невозмутимым и безразличным ко всему. А в следующую наклонился к Барабашевой с таким же лихорадочным блеском в глазах и громко зашептал:

– Не слушайте ее! Она еще молодая, она ничего не понимает. Но она не работает на них, я ручаюсь! Да, мы приехали не случайно, мы искали вас. Я предполагал, что вы можете знать правду, и не ошибся!

Таиса чуть не спросила, что это за «они» такие, но вовремя прикусила язык. Матвей сейчас был безупречен. Он не просто зеркалил Барабашеву, он был ее убежденным единомышленником, рядом с ним теперь сквозило такое же безумие. Это был другой человек, не тот, с которым Таиса совсем недавно ехала в машине… Она у лучших артистов не видела такого полного перевоплощения.

Даже Таиса не нашла бы, за что зацепиться, если бы хотела разоблачить его. Барабашева и вовсе поверила сразу.

– Не зря у меня было на ваш счет хорошее предчувствие! Эта ферма была полигоном устранения опасных отходов после секретных экспериментов! Яды, радиоактивная вода, химикаты – сюда лилось все! Люди замечали, но в Союзе не было свободы слова, вы же знаете, и никто не желал слушать правду. Нас всех спас только развал этой поганой страны! Иначе неизвестно, сколько мутантов тут появилось бы, как скоро они начали бы захват… Вред ведь уже был нанесен.

– Я надеялся, что этого удалось избежать, – со скорбным видом произнес Матвей.

– Ах, если бы! Минимизировать – да, потому что все вовремя закрылось. Но совсем избежать – нет.

– Кто все это устроил, правительство? – не выдержала Таиса.

Барабашева окинула ее взглядом, который получился бы величественно снисходительным, если бы не нервный тик правого века.

– Какое правительство, девочка? Такие вопросы извиняет только молодость! Нет уже никакого правительства, лет тридцать как нет. Всем заправляют они!

– Вы совершенно правы, – кивнул Матвей. – И мы пытаемся понять, что именно они натворили в этом лесу.

– Они совсем поломали ноосферу, – пояснила Барабашева. – Вы знаете, что такое ноосфера?

– Разумеется. Мне следовало догадаться, что они повредят ее сливом отходов.

– Вот именно! Эта земля уже отравлена на много-много лет. А у земли свои обитатели – русалки, лешие всякие… Наши предки об этом знали, но потом нас заставили поверить, что это вымысел, чтобы мы не мешали использовать леса в корыстных и преступных целях. Здесь уже произошла экологическая катастрофа, под влиянием нарушенной ноосферы и люди, и лесные духи стали мутантами. Понимаете?

– О чем-то подобном я и подумал, когда впервые услышал эту историю.

Таиса понятия не имела, почему Матвей тратит время на полубезумную бабку. Здесь все было понятно: деревенские не зря посмеивались над последней жительницей хутора. В разуме Надежды Барабашевой странным образом перемешалось все, что она писала как журналистка, и то, что смогла нарисовать ее фантазия. Книги и фильмы. Мифология и теории заговора. Толку от этого вроде как быть не могло…

Но вряд ли Матвей все это затеял забавы ради. Таиса прекрасно понимала: сначала он использовал ее, позволил ей провести более-менее нейтральную беседу, чтобы понять, в какие именно края сдвинулась крыша пожилой журналистки. Ну а потом он просто ловко подстроился под тот стиль общения, который был максимально близок Барабашевой.

И раз он еще не прекратил, он по-прежнему надеялся извлечь из разговора что-то полезное. Так что Таиса просто затаилась, не мешая ему.

– Как именно они себя проявляют здесь? – поинтересовался Матвей. – Это очень опасно? Может, есть смысл провести эвакуацию людей?