Текст книги "Любить значит догадываться"

О врачебной практике гипноза
не-панацея широкого профиля

В чем может помогать людям врачебный гипноз, кому нужен, кому показан, кому противопоказан?

Гипноз, как и другие техники внушения, – средство широкого применения, по масштабу показаний его можно сравнить с витаминами, с антибиотиками, с детоксикаторами. Широк, однако, и спектр болезней, проблем, состояний, при которых гипноз противопоказан или бесперспективен. Категорически нельзя применять гипноз при психозах с бредом и галлюцинациями, при паранойе. Нет смысла пытаться лечить гипнозом эпилепсию (Христос: «сей бес изгоняется постом и молитвой»). Бесполезен гипноз и при психопатических искривлениях характера, при разного рода извращениях; при тяжелых наркоманиях с сопротивлением лечению; при органических (неврологических) поражениях мозга и слабоумии: хотя внушаемость в таких случаях может быть максимальной, как у маленьких детей, но максимально и недержание внушений, эффект гаснет как спичка на ветру.

При тяжелых клинических (эндогенных) депрессиях гипноз, не поддержанный лекарственным лечением, тоже, как правило, бессилен; но в редких случаях – когда доверие пациента полное и внушаемость высока – может и спасительно помогать, три таких у меня было.

При болезнях телесных, во всем их огромном диапазоне, гипноз может применяться практически неограниченно. Другой вопрос – насколько эффективно, с каким толком. При открытой внушаемости пациента, высокой квалификации врача и хорошем раппорте возможны иногда чудеса исцеления в, казалось бы, безнадежных случаях. Но очень опасно делать упор на гипноз за счет отмены или ослабления основного лечения, если оно требуется (к примеру, при диабете).

Я с успехом применял гипноз при лечении заикания, энуреза, фобий, навязчивых состояний, психотравматических депрессий, алкоголизма (с желанием пациента вылечиться), кожных болезней, астмы, гипертонии, мигреней и так далее. Но к каждому названию недуга приходится добавлять строгое уточнение: некоторых видов, некоторых случаев, у некоторых пациентов. А именно – тех, кто расположен, кто доступен гипнотерапии по складу личности.

Показан ли гипноз, есть ли шансы, что поможет, зависит не столько от болезни, сколько от внушаемости человека и от того, какие у него отношения с данным доктором, достаточно ли велика вероятность возникновения раппорта – гипнотической коммуникации, резонансной связи двух подсознаний. Квалификация и способности доктора, конечно, имеют значение, но не столь умение гипнотизировать, сколь умение понимать пациента и выстраивать с ним врачебные отношения.

Как широкопрофильное средство, гипноз сочетается со множеством других лечебных воздействий и психологических техник. Гипномассаж, гипноаутотренинг, гипнопсиходрама, гипнопсихоанализ, фармакогипноз (сочетание гипноза с одновременным воздействием лекарственных препаратов) – мощные инструменты, было бы кому и с кем ими работать.

Легко ли научиться гипнозу?
как далеко может зайти гипнобизнес

Знания о гипнозе и технику гипноза сейчас преподают кому не лень и продают направо и налево. То там, то сям – школа гипноза, курсы ускоренного овладения, масса практической литературы, вроде «Научись гипнозу за 10 минут»… Чего только не обещают: власть над окружающими, власть над женщинами и мужчинами, творческий взлет, сумасшедший успех в карьере, безумные деньги легко и быстро… Какое умение для гипнотизера самое главное, самое важное? Действительно ли гипнозу можно легко научиться?

«Главный бизнес делается на дураках», – сказал мне во сне некто, пожелавший остаться неизвестным, и добавил: «Особый навар на дураках, желающих перехитрить других дураков».

«Научись гипнозу за 10 минут» – не практическая литература, а мошенническая халтура. Одурачивание дураков, желающих дурачить других дураков. Одурачить дурака можно и за секунду.

Научиться гипнотизировать не за десять минут, а, скажем, за десять недель, а лучше за десять месяцев – вчерне, в первом приближении – можно, как можно очень приблизительно за такой срок научиться программировать. Но это теоретически. А практически – смотря кого гипнотизировать, смотря кому, смотря как, где, когда и зачем.

Смышленого, активного и артистичного ребенка лет десяти—двенадцати можно научить гипнотизировать некоторых – подчеркиваю, некоторых из других детей, возрастом лет от пяти до максимум двенадцати, а если постарше, то только дебиловатых, и тоже лишь некоторых. Ну научили, допустим, а что дальше?.. Что ребенок будет с этим умением делать? Лечить людей? Грабить банки? Владычествовать над мужчинами и женщинами?

Студента-медика средних способностей можно научить гипнотизировать некоторых детей, подростков и сверстников и некоторых из медицинских пациентов. Даже искушенный, многоопытный ас-гипнотизер высшей квалификации может загипнотизировать далеко не каждого и не во всякой ситуации. В отличие от не-аса он и не станет пытаться применить свои умения, когда шансы на успех почему-либо сомнительны. Важнейшее для гипнотизера умение состоит в умении обходиться без гипноза.

Пример скандально известного Кашпировского среди многих прочих показал, что может делать голый гипноз без основательного естественно-научного, психологического и гуманитарного образования, без объемного и глубокого понимания человеческой природы, без интереса и любви к людям, без индивидуального подхода и душевной самоотдачи. Проводя свои массовые телетрансляционные гипношоу в стилистике грубой саморекламы, этот агрессивно самоутверждающийся гипнобизнесмен одним, в немалом числе, в силу их безраздельной внушаемости, помог, другим, тоже в большом числе, навредил, остальных оставил в смятении и недоумении. Наивных невежд изумил, людей понимающих насмешил и возмутил. Моим коллегам и мне пришлось помогать не одной жертве его сеансов.

При малой образованности и немалой внушаемости одних людей и бессовестности других, даже ребяческие гипнотические игрушки не так уж безобидны. Угрожая детским пистолетом, в некоторых случаях можно ограбить кассу. А в некоторых и без пистолета совершить преступление гораздо страшнее.

См. Безопасность (психологическая), Внушаемость, Гуру

Есть ли границы у безграничных внушений?
яблочко зависимости псидиагност+псипрактик=?

Всякому ли человеку, мастерски владея технологиями внушения и гипноза, можно внушить что угодно?

Многим, но не всякому. Внушаемость людей очень различна и количественно, и качественно – от человека к человеку – и переменчива у человека одного и того же. Много значат: возраст, менталитет, интеллект, характер, развитие личности, жизненное положение, социально-психологическая ситуация, здоровье, настроение, погода…

И очень много: мотивационная заряженность, эмоциональная доминанта именно этого человека или именно этой группы, категории, общности людей именно в данный момент. Если попасть в мотивационный фокус – в яблочко главного интереса, он же сверхценность, он же зависимость, – сразу попадем в область повышенной внушаемости и пониженной критичности, хотя парадоксально при этом может повышаться и недоверчивость, с маятниковыми качаниями туда-сюда. Это лучше других понимают удачливые бизнесмены, популярные политики, шарлатаны, мошенники, самые изощренные подлецы-манипуляторы (типа шекспировского Яго) и самые одаренные прозорливцы-душеведы (типа старца Амвросия Оптинского, прототипа старца Зосимы Достоевского).

Эффективный псипрактик (психологический практик) – прежде всего сильный диагност: быстро и точно видит мотивационно-зависимостный фокус и параметры внушаемости данного человека в данный момент. Дальше можно успешно манипулировать, но лишь при одном условии: что манипулируемый – диагност послабее и не понимает, что и зачем с ним делают или хотят делать.

См. Вера, Внушаемость, Гуру

Кто и как может контролировать гипнотизеров?
гипнозавры хочут кушать, но на что нам ум и совесть?

Вы не раз рассказывали и показывали, что глубоко загипнотизированному человеку можно внушить что угодно. И доброе, и злое. Гипноз может все, власть гипнотизера – власть самая страшная, абсолютная. Как можно ее контролировать, ограничивать? Чем? Как избежать злоупотреблений?

Совестью контролировать. Совестью и умом. Больше нечем. Совестью и умом человека, применяющего внушение и гипноз. Если совести и/или ума в наличии не имеется, что случается, увы, нередко, – глазами и совестью, умом и честью просвещенной части общественности. В меру сил стараюсь, чтобы эта просвещенная часть прирастала.

Важное уточнение: я никогда не показывал, как внушение и гипноз могут употребляться во зло. Я об этом только рассказываю, чтобы вооружить непосвященных средствами противостояния.

Как всякая сила, как вода и огонь, как электричество и радиация, внушение и его сгущенная разновидность – гипноз – может работать и во зло, и во благо. Как всякое лекарство, как скальпель хирурга, как луч лазера – может быть и спасительным, и бессильным, и вредным.

Злоупотребления силой внушения и могуществом веры проходят сквозь всю историю человечества. На счету бессовестных социальных гипнотизеров и средневековая охота за ведьмами, и варфоломеевская ночь, и Холокост, и сталинский террор, и маоцзэдуновская культурная революция, и современный терроризм, и нынешнее скатывание нашей страны в новый омут старого тоталитаризма. Вряд ли эти злоупотребления пресекутся при нашей жизни: по все тем же джунглевым потемкам сознания шастают все те же породы психологических хищников.

Не стоит слишком уж гипнотизироваться словом «гипноз», строить из него ужастик, демонизировать. Стремление корыстно манипулировать, управлять другими в своих интересах, – общечеловечно и многолико, как сам человек. Ни врачебный диплом, ни психоаналитический, ни академические регалии не дают гарантии – нет вообще никаких гарантий от злоупотребления чем бы то ни было, кроме знания, но и оно не гарантия, а лишь сила для управления силой. Совесть или ее отсутствие – решающая развилка.

Гипноз «может все» не потому, что гипнотизер может все, а лишь потому, что гипнотизируемый человек может не все, но многое. Жизнь современного человека проходит под непрерывным напором социального гипноза – корыстных внушений, нацеленных на Внутреннего Ребенка, живущего в каждом. Хищные гипнозавры, маленькие и большие, набрасываются на нас с ТВ-экранов, из радиприемников, с рекламных щитов, с газетных и журнальных страниц, из телефонов, наводняют интернет, лезут в почтовые ящики, загаживают обложки книг, платежные документы, салфетки, не гнушаются даже туалетной бумагой. Свою добычу они отлавливают и употребляют, улов есть – иначе не занимались бы тем, чем занимаются. Одновременно производят массовую проверку на вшивость мозгов. Ухищрения рекламы и пропаганды одних делают баранами, а другим, через пень-колоду, помогают чувствовать себя людьми – чертыхаясь, плюясь, едва сдерживая рвотный рефлекс, но людьми. Каждодневный тренинг антивнушаемости. Когда на каждом шагу тебя пытаются охмурить, подцепить на потребность, на зависимость, на проблему, на комплекс, на самолюбие, на вожделение, на благородство, на агрессивность, на жадность и черт знает еще на что – помаленьку, волей-неволей, оживляешь в себе, казалось, давно погибшее воскресительное чувство юмора.

́См. Вера, Внушаемость

Кем надо быть, чтобы загипнотизировать удава?

Виктор Шендерович

Addendum
Гипноз, картинки опыта

Перед большим залом, заполненным публикой, на сцене играет скрипач-виртуоз: голова слегка склонена на плечо, полусогнутая левая рука подвижно держит инструмент и нажимает на струны, правая уверенно и легко, с невероятной ловкостью работает смычком. Лицо выражает углубленную сосредоточенность, скрипач полностью погружен в музыку: играет скрипичный концерт собственного сочинения. Поведение музыканта естественно и полностью соответствует цели: донести до аудитории волшебные звуки прекрасной музыки.

Но вот в чем особенность этого концерта: нет звуков. Никаких. В зале стоит завороженная тишина. Нет скрипки в руках скрипача – скрипка мнимая, галлюцинаторная, только руки работают в точности так, будто в них скрипка и смычок. Скрипач – не скрипач, а тридцатидвухлетний металлург К., музыкального инструмента в руках никогда не держал, музыкантом никогда не был и не помышлял быть, музыке не учился. Но сейчас К. верит, что он великий скрипач Паганини; верит, действует и в действии переживает, что вот именно сейчас он гениально играет свой собственный скрипичный концерт на скрипке-невидимке, для него зримой и осязаемой. Металлург К. не считает себя металлургом К., он знает и чувствует, что он гениальный скрипач и композитор Никколо Паганини. Металлург К. не осознает, что находится в глубоком гипнозе. Он живет во внушенной реальности.

Тому, кто ни разу не присутствовал на сеансе гипноза с сомнамбулами, это описание может показаться фантастикой, бредом или враньем. Я бы тоже, наверное, скептически усмехнулся, если бы сам не провел этот сеанс-лекцию для большой аудитории студентов, преподавателей и сотрудников Московского Института стали и сплавов.[1]1
  На сеансе присутствовал и мой папа, заведовавший в те времена в этом институте кафедрой литейного производства. Может быть, остались еще люди, помнящие это выступление.


[Закрыть] Если бы сам, импровизационно, без подготовки не внушил К., что он великий скрипач Паганини, играющий собственное сочинение. Если бы сотни раз не проводил такие сеанс-лекции с показом гипноза и объяснением его действия в разных аудиториях. Если бы не работал с сомнамбулами долгие годы и не старался вникнуть в их психику со всей возможною доскональностью.

Выведенный из гипноза, К. о только что пережитом не помнил: постгипнотическая амнезия, обычная у сомнамбул и особенно глубокая после личностных перевоплощений. Я посмотрел ему в глаза, слегка задержал взгляд и сказал: «Вспоминаете». После некоторой паузы, К. со смущением, тихим голосом произнес: – «А… Да… Что-то вроде… Да… Странно… Сон видел будто… Кажется, на скрипке играл. Старинную музыку…»

Больше расспрашивать его я не стал – несколько добрых ободряющих слов, и все. К. вернулся в зал на свое зрительское место.

Как же объяснить эту удивительную, гениальную по артистизму имитацию скрипичной игры? Никогда в жизни К. не держал скрипку в руках, никогда о скрипичной игре не думал. Но конечно, не раз видел, как играют скрипачи, в его памяти это хранилось, а гипнотранс вывел запечатленное на уровень деятельного переживания.

Гипносомнамбулы, подобные К., живут среди нас в немалом числе – таков каждый четвертый-пятый, если не каждый второй и более. Можно ли их как-то отличить среди прочих?

В обыденной жизни, не имея специальной квалификации и опыта гипнотизации, – практически невозможно, ибо люди это, как правило, самые что ни на есть обыкновенные, нормальные дальше некуда. Уравновешены, коммуникабельны, естественны и непосредственны, отзывчивы и добры, с живой, подвижной, но не чрезмерной эмоциональностью. Не отягощены чрезмерным умствованием и рефлексией. Общаться легко и просто: сразу чувствуется, что перед тобой человек открытый, искренний, благорасположенный. И это при любом уровне интеллекта, любых проявлениях одаренности.

Вот эта искренность, естественность, непосредственность, невымученная доброта и относительное простодушие, пожалуй, и исчерпывает набор отличительных признаков потенциальных сомнамбул: открытость ворот души, остающаяся от детства. Всякий педиатр знает, что такое роднички: не окостеневшие местечки на головке новорожденного, между костями черепа. Таких мест целых шесть. При дотрагивании до них почти прямо под кожей ощущается пульсация мозга. Если роднички окостеневают слишком рано, мозг не успевает достаточно вырасти, страдает умственное развитие. Если не окостеневают слишком долго – тоже не годится, для мозга опасно. Душу потенциального сомнамбула можно уподобить головке здорового младенца с еще не вполне закостеневшими родничками.

Лев Толстой, после наблюдения за сеансом гипноза в клинике Корсакова (его московский дом находился рядом, через забор, сейчас там музей), записал у себя в дневнике, что гипнотическое состояние взрослого человека есть не что иное как обычное, нормальное состояние маленького ребенка. Умозаключение, близкое к истине. У человека, находящегося в глубоком гипнотическом трансе, душа действительно возвращается в первично-детское состояние, это можно сравнить с внезапным таянием толщи льда. Толстой, как ему свойственно, сразу проник в глубинную суть видимого; но все же несколько упрощенно.

Да, человек в гипнотрансе подобен ребенку своей совершенной открытостью, обнаженной внушаемостью, абсолютной вероготовностью. Но открытость эта избирательна, ограничена – во время сеанса, по крайней мере, она относится только к гипнотизеру, который может очередным внушением временно передать раппорт с гипнотиком другому человеку, но при этом все равно остается главным распорядителем его сознания. (Наподобие того, как Путин временно передал свои президентские полномочия Медведеву, но остался президентом Путиным.)

Внушаемость ребенка не столь избирательна, как у взрослого – ребенок изначально внушаем вообще, широко – это и хорошо для него: у всего и всех учится, у целого мира, – и опасно, понятно почему. Взрослый гипносомнамбул со всей силой своей изначальной детской наивности может, с санкции гипнотизера, пользоваться всем объемом своего нажитого взрослого опыта, памяти, тренированности, мышления, интеллекта. Ребенку остается довольствоваться своим.

Психику ребенка лет до семи-восьми, иногда и до двенадцати-тринадцати, а то и подальше, можно считать чистым действующим подсознанием; сознание – его бегучая волновая поверхность, подобная поверхности воды в веселом весеннем ручье. Психика взрослого – уже не ручеек, а река, иногда очень глубокая, иногда мелкая, но мутная, дна не разглядишь…

Доступы к подсознанию у взрослого гипносомнамбула уже, чем у ребенка, но шире, свободнее, чем у менее гипнабельных людей. Владея раппортными психотехнологиями, такого человека можно загипнотизировать глубоко и в загипнотизированном состоянии внушить что угодно. Особенно потрясает возможность внушения сложно-сюжетных, саморазвивающихся галлюцинаторных переживаний и деятельностей. На массовых сеансах я не раз показывал, как сомнамбулы играют в волейбол без мяча и сетки, в бадминтон без ракеток и волана, в шахматы без шахмат, в настольный теннис без стола, шарика и ракеток… Достаточно, указав рукой в пустое пространство, сказать: «вот шахматы» или «вот стол, вот шарик, вот ракетки – берите, играйте», и они увлеченно принимаются за игру в невидимые шахматы, в невидимый пинг-понг…

Все происходит с такой подлинностью, что кажется, будто это ты слеп и не видишь их шахматной доски с фигурами, их стола, ракеток и летающего шарика, а они ВИДЯТ – и действуют соответственно, потому что для них это РЕАЛЬНО. Невидимый шарик может иногда куда-то закатываться, игроки за ним бегают, поднимают, ведут счет, восклицают, спорят, выигрывающий радуется, проигрывающий расстраивается, хочет реванша… Шахматная гипнопартия может длиться долго, с непредсказуемым результатом, или закончиться быстро, если одному из играющих внушить, что он международный гроссмейстер или еще круче – чемпион мира.

Через секунду он будет активен и бодр, но не проснется.

На Втором Международном коллоквиуме по социальной психологии в Тбилиси я доложил о своем исследовании «Гипноз как метод социального моделирования».[2]2
  Гипноз как метод социального моделирования. Тезисы докладов на II Международном коллоквиуме по социальной психологии. Тбилиси, 1970, стр. 214–216.


[Закрыть] Рассказал и показал, как, собирая группы из гипносомнамбул, гипнотизер может с легкостью создавать из них разные организации и команды, семейные пары, другие всевозможные сообщества и собрания людей в разных местах и ситуациях (космический корабль, магазин, необитаемый остров, поликлиника, война, детский сад…). Сотворяются целые человеческие микромиры. Внушением задается исходник: обстоятельства, ситуация, цели, персонажность, характеры – все что угодно, с любой степенью определенности. Дальше все развивается самопроизвольно – как эволюция, как история. Внешне, со стороны это выглядит как гениальная актерская игроимпровизация – Станиславский отдыхает, – а внутренне переживается просто как жизнь, настоящая жизнь.

Что сравнить с этим феноменом?.. В ярких сюжетных сновидениях мы живем в реальностях, для нас совершенно реальных, не ведая, что это происходит во сне. Но! – грозное отличие сомнамбулического транса от сновидения: во сне мы (для внешнего наблюдателя) пассивны, обездвижены или почти, а в сомнамбулизме можем быть в высшей степени активны, подвижны, ловки, сильны, сообразительны, целенаправленно деятельны – все как и в обычной, общей для всех нас, но для каждого разной, своей реальности, в неизвестной мере внушенной и самовнушенной.