Текст книги "Мы своих не бросаем"

– Констебль! Почему задержанного не обыскали? А если у него в сумке пистоль?

– Никак нет, ваша почтительность, – испуганно и запинаясь, начал оправдываться мой конвоир. – Задержанный обыскан. Ничего подобного у него не было. А сумка была пуста.

– Как это пуста?! – возмутился я. – Там было сто дэриков и золотая цепочка с кулоном. Все это пропало, – убитым голосом сообщил я.

– Ах ты, крыса! – еще громче завопил барин, сорвавшись на фальцет. – Дэрики отдал, а цепочку присвоил?

– Никак нет, ваша почтительность! Задержанный был хорошо обыскан. Ничего подобного у него не было. – Констебль стоял вытянувшись в струнку, не шевелясь.

– Как это не было?! – вновь возмущенным голосом заговорил я. – Там были мои фамильные драгоценности, доставшиеся мне в наследство от безвременно почившей бабушки.

– Чтобы к вечеру цепочка лежала у меня на столе, – стукнул кулаком по столу барин, – иначе пойдешь под суд как вор. Ты понял меня? – привставая, заревел он.

– А чего ждать до вечера, ваша почтительность, – подзуживал я. – Цепочка у него в кармане штанов. – Затем вышел в режим ускорения, засунул полицейскому цепочку в карман и вышел из ускорения, встав с безмятежным видом.

– Подойди! – тихо приказал констеблю барин. Тот послушно приблизился. – Ближе, – прошипел начальник, и мне почудилось, что в комнате появился удав Каа, вот сейчас он скажет: «Еще ближе, бандерлоги». Но вместо этого я услышал: – Выворачивай карманы!

Полицейский с обиженным видом стал выкладывать все, что у него было в карманах. Перочинный нож, завернутый в бумагу бутерброд с колбасой. Пачка папирос. Мелочь монетами, и среди нее блеснула цепочка.

– Крыса! – выдохнул барин и с размаху ударил констебля по лицу кулаком. Видимо, он в этом деле поднаторел. Удар свалил полицейского с ног.

– Твое? – повернул ко мне красное лицо полицмейстер.

– Это смягчающие обстоятельства, ваша почтительность, – отозвался я и скромно потупился.

Барин сгреб серьги и цепочку со стола, высыпал в красивый маленький мешочек, который вытащил из нагрудного кармана, убрал мешочек в тот же в карман и прорычал:

– Свободен!

Перед тем как уйти, я вновь нырнул в режим ускорения, достал мешочек и забрал свое золото, а в мешочек насыпал раздавленные папиросы полицейского и мелочь, взятую со стола, после чего вернул мешочек на место.

– Привет барыне, – проговорил я.

Вышел из режима ускорения и, кланяясь, попятился. Выскочив из кабинета, опрометью бросился вон. Кстати, деньги свои я тоже забрал, они лежали рядом с мешочком. Ну может, не только свои прихватил. Пересчитывать было некогда. На улице поймал такси и велел везти меня в ресторан «Веселый искатель».

Водила странно хмыкнул, сделал разворот и, отъехав метров на пятьдесят, остановился возле знакомого мне здания.

Точно, я тут был. Вон и лавочка, на которой я уснул. На большой вывеске красовалась надпись «Веселый искатель».

– С тебя дэрик, парень, – улыбаясь во весь рот, назвал цену таксист.

Я достал деньги, нашел бумажку номиналом три дэрика, получил сдачу и выскочил из машины. Уже взбегая по лестнице, я понял, что умею читать и считать. Я разбирался в местной валюте.

В полупустом зале за огороженным ширмами столиком сидели мой друг Жюль и толстый мужчина лет тридцати. Жюль меня увидел и замахал руками. Когда я сел, он укоризненно сказал:

– Ну где ты ходишь? Мы тебя полтора часа сидим ждем. Наш друг Ларозин уже собрался уходить.

– Простите, господа, – с улыбкой ответил я, – задержался у своего старого знакомого, местного полицмейстера. Относил его жене подарок.

Жюль вытаращил глаза, но промолчал, а толстяка проняло. Он как-то сдулся и даже стал выглядеть более худым.

– Ну вы уже все, наверное, обговорили? – продолжая улыбаться, сказал я. – И, наверное, определили цену?

– Ну да… – отозвался Жюль, который смог захлопнуть отвалившуюся челюсть.

– Сколько стоят наши услуги? – поинтересовался я.

– Мы обговорили все и пришли к тому, что все стоит тысячу дэриков.

– Ну что же, пусть наш друг добавит еще сотню дэриков, и я расскажу, как можно добыть топотуна и хозяина болот.

– Но мы уже определились с ценой! – возмущенно воскликнул не ожидавший изменения суммы толстяк.

– Все верно, – согласился я. – Но и жена полицмейстера дешевые подарки не принимает.

Наш «деловой партнер» кхекнул и выдавил:

– Я согласен. Эта дамочка действительно дорого стоит.

Что он имеет в виду, мне было непонятно, и еще очень странный взгляд толстяка подтолкнул меня к мысли, что барыня та еще штучка.

Он выложил две бумажки по пятьсот дэриков и одну номиналом в сто. Жюль быстро их убрал, затем достал череп и положил на стол. Череп исчез моментально в мешке нашего «охотника». Так же быстро исчезли голова птички, шкуры и змейка.

– Значит, так, – начал инструктировать я толстяка, – чтобы добыть этих тварей, нужно сначала запустить поющую голову. Потом из лука их расстрелять. Но стрелы должны быть со взрывчаткой. Метиться нужно в голову. Все понятно?

– Нет. Какая должна быть взрывчатка?

– Такая, которая взорвется при ударе стрелы о голову, – быстро ответил за меня Жюль.

Толстяк, приготовившийся записывать «Повесть временных лет» о нашем походе по зоне, недоуменно уставился на нас.

– Это все? – не веря, спросил он.

– А что, мой друг не рассказал вам подробности нашего похода?

– Нет.

– Тогда доставайте голову певца и слушайте. – Я нахмурился, словно вспоминая, и начал говорить: – Это было в заброшенном поселке…

– Ну и мастак ты врать, Ирри! – восхищенно поцокал языком Жюль, когда мы ехали на автобусе в славный город Хай Дол. Задерживаться в поселке не стали по моему настоянию и, как только расстались с «покупателем историй», покинули город. Автобусы ходили в столицу уезда три раза в день. Мы уехали на последнем. Дорога была ровной. Автобус катил мягко, и эта поездка вгоняла меня в сонливое состояние.

– Когда ты успел познакомиться с полицмейстером и его женой? – шепотом спросил меня Жюль. – Говорят, она весьма страстная особа и отдается любому за дорогие подарки.

– С полицмейстером познакомился в полицейском участке, – так же шепотом ответил я. – Меня арестовали за переход улицы в неположенном месте. Напротив ресторана. – Открыв глаза, я посмотрел на Жюля. – А про жену знаю из рассказов оборванца, что сидел со мной в камере.

– Как же ты сумел выйти? – Жюль с интересом уставился на меня.

– У меня были смягчающие обстоятельства – золотые серьги с изумрудом.

– Ты дал взятку?

– Нет, сделал подарок хорошему человеку.

– Местный полицмейстер – хороший человек? – хмыкнул Жюль. – Впервые слышу.

– Любой человек, с которым ты сможешь договориться, это хороший человек, запомни эту истину, Жюль.

– О-о, так ты философ! Подожди, я достану блокнот и буду записывать твои изречения. – Он сделал вид, что достал блокнот и ручку. – Я весь внимание, – наигранно подобострастно произнес он.

Я покосился на него и решил подыграть:

– Подарок за пазуху, ценный дар, он до правителя доведет. Записал?

– О да! Это ты на взятку намекаешь?

– Нет, взятка – это преступление с целью получения преференций. А подарок, он от сердца. Понял?

– Нет, не понял. Преференций это что?

– Преференция. Это выгода по-научному.

– Ты бы поосторожней с такими словами. У нас таких нет.

– Записывай еще, – невесело усмехнулся я. – Молчание – золото.

И подумал, что надо подключиться к базе выживания. Что-то я много промахов делаю.

Через четыре часа мы прибыли в Хай Дол. Проехали по городу с населением триста тысяч и остановились у большого автовокзала. Я увидел из окна, как по площади, занятой автобусами, снуют люди в однообразной серой одежде. Мое сердце тревожно замерло. Неужели по мою душу? Если бы я знал, чем аукнется мне шутка с полицмейстером, я бы десять раз подумал, прежде чем так шутить.

У Рика Проутера, начальника полицейского участка поселка Виноградный Тупик, была молодая и, как утверждали местные злые языки, стервозная жена. Он привез ее из очередной поездки в Хай Дол. Развелся с прежней женой, отписав ей магазин по продаже вин, и спровадил с глаз подальше. Молодая жена была девушкой из эскорта. Сначала сидела тихо, а как стала женой, проявила свой скверный сумасбродный характер. Она стала поедать мужа, что он не делает ей дорогие подарки. Кроме того, ее видели в окружении столичных молодых повес.

Рик Проутер из кожи лез, чтобы угодить молодой жене, а тут такой случай подвернулся с непутевым аристократом с Роомшталя. Драгоценности, что он показал, стоили несколько тысяч дэриков. Старинная великолепная работа. Он ехал домой в приподнятом настроении. Как всегда, он застал свою жену лежащей в постели и в плохом настроении. Хотел подойти и поцеловать ее в плечико, но жена закрылась и зло зыркнула глазами.

– Не трогай меня! – с раздражением сказала она и накрылась одеялом до самых глаз. – У меня болит голова.

– Милая, у меня для тебя есть отличный подарок. Уверен, твоя хандра сразу пройдет, как только ты увидишь его.

Улыбаясь во весь рот и предвкушая, как обрадуется жена, Рик достал мешочек и протянул ей. Та быстро выхватила его из рук и развернула. С удивлением заглянула туда и, высыпав на ладонь труху и монеты, в ярости запустила их в ненавистную ухмыляющуюся физиономию супруга. Рик Проутер схватился руками за лицо и замычал от боли. Он не понимал, что произошло, почему так рассвирепела жена и как в мешочке оказались монеты.

– Ты еще издеваешься, скотина! – завопила женщина. Вскочила с постели и стала хлестать мужа по щекам.

Тот, мыча что-то нечленораздельное, отступал под ее напором, пока его не накрыло бешенство. Его, уважаемого человека, самого важного после главы управы, бьют! И он, потеряв терпение, с размаху влепил ей кулаком в глаз. Женщина упала на кровать и замерла, уставившись в потолок. Рик уже не мог сдерживаться и, сжав кулаки, заорал:

– Убью, тварь!

Женщина пришла в себя и, с неописуемым ужасом посмотрев на мужа, забилась в уголок кровати. Дав выход своей злобе, Рик тяжело задышал и стал собирать разбросанные монеты. Ни цепочки, ни серег не было. Он грубо сбросил одеяло и стал искать на кровати. Не найдя, заглянул под кровать и замер. Там лежал голый мужчина. Рик поднял глаза на жену и тихо спросил:

– Это… что? Это… кто?

Понимая, что говорит несусветную глупость, достал пистоль. Жена, увидев оружие в его руках, в страхе завизжала.

– Молчи, паскуда! – заревел обманутый муж и приказал: – Ты, голяк, вылезай, если не хочешь, чтобы я тебя там пристрелил. – Он уже успокоился.

«Если я вызову сюда наряд, – размышлял он, рассматривая голого молодчика, – то весь город будет знать, что моя жена шлюха. Этого допустить нельзя».

– Ты кто? – спросил он незадачливого любовника.

– Я… я Марус Пивнер… Мой отец – советник директора дорожного департамента уезда. Грех Пивнер.

– Марус, что ты делал в моем доме?

Хотя ответ лежал на поверхности, тут проявился элемент большой политики. Отец щенка был важной шишкой в уезде и советник эра. Ни полицмейстер, ни сам любовник огласки происшедшего не хотели.

– Я… я… зашел проведать мадам Проутер.

– Голым? – с невеселой усмешкой спросил Рик. Он не был дураком, но и не хотел публичного позора. Такого ему покровители не простят. Но он также не хотел помогать парню выкручиваться.

– Э-э-э… Нет, я был одет. Но пролил на себя вино и отдал одежду в химчистку, вот… Когда вы пришли, я испугался… что вы неправильно поймете, и спрятался под кровать… вот, – с облегчением выдохнул парнишка.

– Ну одежда твоя вон лежит, на тумбочке, – показал глазами Рик.

– Служанка не успела ее унести, – подхватила игру мадам Проутер. – Я сейчас прикажу отправить ее в химчистку.

– Лежи уже, – устало приказал Рик. – Молодой человек, надеюсь, что это недоразумение останется между нами?

– Конечно! Конечно! – хватая свои вещи, затараторил молодой человек.

Когда он ушел, Рик тяжелым взглядом уставился на жену. Та сразу поняла, что надо делать, и стала ластиться к мужу.

В этот день Рик Проутер на службу не вернулся. Но позвонил дежурному.

– Дежурный! Составь ориентировку на беглого дезертира. Ирри Аббаи. Двадцать лет. Черные длинные волосы. Рост выше среднего, широкоплечий, глаза голубые. Выходец с Роомшталя. Аристократ. Без документов. Особых примет не имеет. Одет в фермерскую одежду. По телеграфу отправь в Управление государственной безопасности. И с пометкой «срочно».

У выходящих из автобуса два неприметных человека в серых костюмах проверяли документы. Забирали небольшие прямоугольники и вставляли в коробочку, после чего возвращали обратно. Жюль было поднялся на выход, но я ухватил его за руку.

– Не спеши, – прошептал я и обратился к Шизе: – Детка, меняй мой образ на старика. Тут что-то странное происходит.

– На какого старика?

Я спешу, а она вопросы задает!

– Да хотя бы на образ Клифа, ученого.

– Так он не старик.

– Шиза, мне по барабану, старик он или нет, меняйте с Лианом меня немедленно!

Жюль в это время с интересом пялился в окно, а когда повернулся ко мне, слова застряли у него в горле. Он закашлялся, вытаращив на меня глаза:

– Кхе-кхе… о-о-о… у-у-у… Клиф? Нет, я, наверное, сплю. Ущипните меня.

Он заозирался, но автобус был почти пуст. К выходу образовалась очередь, которую проверяли люди в сером.

Седые волосы я связал ниткой в конский хвост на затылке и прошипел:

– Жюль, спокойно. Не надо так бурно выражать свои эмоции. – Я ущипнул его. – Это меня ищут. Я Ирри. Пришлось поменять внешность.

– Ой! Ты чего щиплешься! – Он немного пришел в себя.

– Ты сам просил тебя ущипнуть, – ответил я несколько более возбужденно, чем хотелось бы. – Пошли на выход, и иди первым.

Очередь быстро таяла, и вот подошла очередь Жюля. У него проверили документы, и, когда я остался один и полез в карман, как бы доставая документ, подошел лесной эльфар. Теперь пришла моя очередь вытаращить глаза. Я застыл с рукой в кармане. А лесной эльфар, увидев мою реакцию на его появление, поморщился.

– Чего торчите здесь? – спросил он парней в сером.

– Вот, проверяем документы и пассажиров, – ответил тот, что был повыше, с короткими волосами бобриком на голове, широкими плечами борца и крепкой шеей. Казалось, что если он пошевельнется, то костюм треснет на нем по швам.

– Проверили? – раздраженно спросил их эльфар. Нас он удостоил мимолетным презрительным взглядом.

– Последний остался, – ответил тот же серый человек, по-видимому старший в паре агентов.

– Он что, похож на двадцатилетнего парня? – презрительно спросил эльфар и добавил: – Идиоты! С кем приходится работать! Живо к автобусу из Запрудного.

Оба агента немедленно бросились к подошедшему автобусу. Я облегченно выдохнул и медленно вытащил руку из кармана.

– Не нужна ли наша помощь? – вежливо спросил я.

Эльфар насмешливо посмотрел на меня, но так же вежливо ответил:

– Нет, зиттер. – Он повернулся уходить, но вдруг остановился и обратился к нам: – Вы из Виноградного Тупика приехали, верно?

– Так и есть, лерзиттер, – ответил Жюль, поспешив опередить меня. Видимо, опасался, что я проколюсь.

– Вы не видели в автобусе молодого парня лет двадцати, в такой же фермерской одежде, как у этого зиттера? – Он кивнул на меня.

– Вроде… был. – Жюль сделал вид, что вспоминает. – Точно, был, но он сошел в Лир Доле. Но тот был постарше, лет тридцать – тридцать пять.

Эльфар окинул нас раздраженным взглядом и ушел.

– Шиза, дай анализ, что значит зиттер и лерзиттер, – глядя вслед лесному эльфару, попросил я.

– Зиттер – это, по всей видимости, обращение к лургам.

– К эрам, мой друг, – зашипел Жюль, – надо обращаться лерзиттер. Имей это в виду. У тебя вообще документы есть?

– Нет. Как они хоть выглядят?

Он протянул мне пластиковый прямоугольник:

– Вот, это единая идентификационная карта.

Я посмотрел на карту с фотографией и непонятными иероглифами.

– Что здесь написано?

– Это алфавит дэров, мы, лурги, его не знаем. Но эры и дэры могут читать, а у полиции и службы безопасности есть аппаратура распознавания. Они вставляют туда карточку, и им выдается вся информация о тебе. Когда родился, где родился, социальный статус. Коэффициент благонадежности. У каждого работодателя есть свой аппарат, его покупают в специализированных центрах сбора налогов. Работодатель берет твою карту и вносит туда изменения, когда устраиваешься на работу. Без документов ты бродяга. А бродяг, Ирри, отправляют на общественные работы. Но честно тебе скажу: чаще в армию. У тебя должен быть источник дохода, с которого ты отчисляешь шесть процентов на налоги, тогда тебя не трогают. И вообще, почему тебя ищут? Что ты успел натворить? Убил полицмейстера и его жену? Ты знаешь, что это не простые полицейские. Это служба безопасности империи. Ее возглавляют эры.

– Понятно, – ответил я, оглядываясь по сторонам. – Нет, я никого не убивал, но подшутил над полицмейстером. Видимо, зря.

– О святой прародитель! – воскликнул Жюль. – Зачем ты это сделал?

Но я его уже не слушал. Что толку упрекать себя за сделанные ошибки? Мне нужно срочно изменить свой облик и обзавестись документами. Сначала переодеться, потом добыть документы или сначала документы, а потом одежда?

– Жюль, мне надо срочно переодеться. Желательно в богатую одежду. Сколько это будет стоить?

Мы уже покинули площадь автовокзала.

– Насколько дорогую, друг?

– Вон как у того мужчины, – показал я на садящегося в такси мужчину в сером костюме, отливающем металлическим блеском.

– Это будет стоить сотню дэриков.

– У меня они есть, Жюль, пошли в магазин.

– Откуда у тебя деньги? – Мой друг удивленно посмотрел на меня. – Ты их украл?

– Нет, что ты, – засмеялся я. – Я продал тот красный болт, что ты хотел выбросить.

– За сотню дэриков? Ему же цена от силы три монеты.

– Ну это как предлагать, – сказал я и вышел в ускоренный режим.

Мне нужны были документы, а взять их я мог только у других. Можно было попробовать выйти на криминал и заказать документы у них, но я почему-то был уверен, что имперская служба безопасности работает эффективно и все, кто изготавливает фальшивые документы, у нее под колпаком. Просто сдадут меня, и все.

Мужчина в костюме еще не успел сесть в автомобиль, как я оказался рядом. Бесцеремонно полазил у него в карманах, вытащил толстый бумажник, в нем были карта и пачка банкнот. Деньги я брать не стал, иначе он решит, что его обокрали, и сообщит в полицию. По крайней мере, я бы сообщил. А так он подумает, что где-то оставил свою карту, а я выиграю время.

Я осмотрелся и увидел молодого парня со стопкой газет. У него я тоже забрал карту и вернулся к Жюлю. Вышел из ускорения и толкнул его под локоть.

– Не спи, показывай магазины.

– Да вон он, магазин для богатеев, – кивком головы показал Жюль на зеркальную стеклянную дверь через дорогу. – Только обходить придется до подземного перехода.

– Веди, – подмигнул я ему.

Из магазина я вышел франтом в строгом, стального цвета костюме, черных элегантных туфлях и с тросточкой. Я производил впечатление преуспевающего предпринимателя или чиновника. Это само по себе было как документ – ну кто усомнится в добропорядочности такого господина? Сумку пришлось отдать Жюлю. Сделал я это неохотно, но очень уж она не гармонировала с моим теперешним внешним видом.

– Жюль, нам куда теперь? Где этот институт, где лежит мой сундук?

– В столице провинции. В Левер Доле.

– Тогда как мы туда будем добираться?

– Лучше всего, конечно, было бы отправиться туда на поезде, – сказал он, – но у тебя нет документов. А без них билеты не продадут.

– Документы у меня есть. – Я достал из кармана украденную карту и повертел ее в руках. – Такая подойдет?

– Конечно, – с удивлением произнес мой друг.

– А ничего, что я на фотографии выгляжу несколько иначе? – спросил я, разглядывая худощавое лицо мужчины с короткими волосами на голове и почти не тронутыми сединой.

– А это не важно, – отозвался Жюль. – Я тоже не похож на себя на фото в своей карте. Стиль прически и внешность меняется часто, а документ остается без изменений. Только откуда у тебя этот документ? – Он подозрительно уставился на меня. – Его же у тебя раньше не было.

– Скажем так, я его нашел, – невозмутимо ответил я.

– Нашел, значит. Ну-ну. Ничего не имею против. Только долго ты им пользоваться не сможешь. Хозяин утерянного документа подаст заявление в полицию, и его аннулируют. Если ты с ним засветишься, тебя арестуют. А это уже совсем другая статья Уголовного кодекса. Понимаешь?

– Я учту это, Жюль, – улыбнулся я другу.

Вокзал был просто шикарным. Залы для всех сословий и толщины кошелька. Мы с Жюлем по моему настоянию расположились в зале для особо важных персон. Он поворчал немного, что слишком много тратим дэриков, но я напомнил ему, что тратим мою долю, и он успокоился. Сели за стойку бара и стали неспешно пить вино. Кстати, оно было довольно приличным, не сравнить, конечно, с тем, что делают на Сивилле, но вполне приятным на вкус.

Поезд наш уходил через два часа, и он был на паровозной тяге. Здесь все так странно смешалось. Будущее переплеталось с прошлым немыслимым для меня образом. Тут и электродвигатели машин, светодиодные лампы и передача электроэнергии по воздуху, устаревшие телефоны и допотопные паровозы… Казалось, тут все замерло в развитии на каком-то промежутке времени… и пошло назад.

Состав подали вовремя. Носильщик дотащил багаж Жюля до футуристического вагона из черного пластика и хрома. Мы заняли просторное купе на двоих. Санузел, два дивана, душевая, мини-бар и телефон для связи с проводником.

– Никогда в таком вагоне не ездил, – оглядываясь, проворчал Жюль. – Хорошо богачи живут.

Зашел проводник в мундире. Проверил наши билеты и документы.

– Приятной поездки, зиттер Хельм Крузе. – Он вернул мне мои документы.

– Благодарю вас, – с небольшой долей высокомерия, как подобает очень состоятельному человеку, отозвался я и протянул ему банкноту в один дэрик.

Проводник с благодарностью принял ее и вышел.

– Так вы, зиттер, оказывается, с Пранавара и входите в клан Крузе, – подначил меня Жюль. – «Крузе и сыновья» – известная юридическая контора на планете. – Он усмехнулся. – И еще сорите деньгами. На вас это не похоже. Всем известно, что вы вытрясаете состояния у своих клиентов до последней монеты.

– Да? – спросил я.

– Да! – ответил Жюль, и мы расхохотались.

Открытый космос. Планета Суровая

Листиана небрежно, словно мешок со шкурами, бросили в мокрый подвал, закрыли дверь и ушли. Рядом кто-то был. Корданье, пребывающий в состоянии близком к отчаянию, кряхтя поднялся и пополз на карачках к еще одному несчастному. Встать он не мог, все тело болело, а ноги предательски дрожали и не хотели его слушаться. В камере, куда он попал, было темно. Он дополз до второго и уселся рядом. Закрыл глаза и стал ждать. Вскоре его глаза привыкли к темноте.

– Что, любовничек! – услышал он хриплый насмешливый голос. – И ты попался. Недолго царствовал.

Листиан открыл глаза и в темноте увидел заостренные черты лица графа. Тот оброс щетиной, похудел, но взгляд его горел непонятным для Листиана неукротимым огнем. Он отстранился от Швырника и долго того разглядывал. Затем спросил:

– Что, Карл и вас запер в темнице?

– Это не Штурбах, – отозвался граф и закашлялся. – Это кто-то другой. Вас, крыс, много расплодилось в моем графстве… кхе-кхе… но смею заметить, его милость примет меры. Он знает, как травить таких, как ты, щенок.

– Может, и не успеет, – невесело усмехнулся Листиан. – Пока его отпустят… если вообще ами отпустят вашего кумира. За это время многое может измениться. А вам, граф, навряд ли это поможет. Да и мне тоже. Мы, скорее всего, отсюда живыми не выйдем.

Он замолчал, но сидеть в темноте холодного подвала и со страхом ожидать своей участи было нелегко. Его тянуло на разговоры. Чтобы только не думать о своей судьбе и не гадать, что будет, он заговорил вновь. Тон его был злым и непримиримым.

– Княжество и колония обречены, Швырник. Ни ваши подвиги, ни его милость не способны защитить эту колонию. К ней тянется столько жадных рук… Это не понимаете только вы, все запертые здесь, в маленьком мирке. Против вас ополчился весь мир. Так зачем трепыхаться, создавать себе сложности? Надо было взять то, что дают, и быть довольными. А теперь ты и жену проморгал, и сидишь в подвале, хотя владетель. У вас под носом крадут вашу колонию, а вы даже этого не видите… Идиоты.

– Гаринда сама за себя отвечает, – невесело ответил Бран. – Она не выдержала испытания властью. Не каждый смог бы на ее месте устоять перед искушениями. В отличие от нее меня не назначали. Меня пожизненно наделили наделом, и это будет собственностью моей семьи, пока существует планета.

– Какая наивность! – усмехнулся Листиан. – Дни вашей паршивой колонии сочтены. Вы ничего не можете сделать, чтобы изменить ход истории. Вы все без гордости и чести! Тупицы! Вот ты находишься рядом с любовником своей жены и даже не пытаешься меня убить. А ты знаешь, что я с ней делал…

– Мне уже все равно, – перебил его Бран. – Она умерла для меня. Если отсюда выйду, разведусь. Да и она вряд ли останется губернатором. А остальное это только твой треп. Сюда уже совались и получили по морде. И еще раз получат. Со мной или без меня, не важно.

Заскрипела, открываясь, дверь. В проеме светлого пятна показалась фигура в маске.

– Корданье, на выход.

Листиан прислушался, но голоса говорившего не узнал. Он с трудом поднялся и побрел к выходу. У двери оглянулся.

– Прощайте, граф, – произнес он и ушел жалкой шаркающей походкой, с опущенными плечами и обреченно опущенной головой.

Бран отвернулся и ничего не ответил.

Корданье провели по коридору, плохо освещенному тусклым светом одной лампочки, и ввели в комнату, где сидел за столом человек в такой же маске, как у того, кто его сопровождал.

– Садись, Листиан, – произнес этот человек, и Листиан вздрогнул: этот голос он узнал.

Сев на краешек стула, он стал внимательно рассматривать сидевшего напротив. Тот не торопился начинать разговор, давая Листиану возможность удовлетворить свое любопытство.

– А теперь, когда ты насмотрелся, – произнес сидевший напротив него мужчина, – скажи мне, какое тебе было дано задание.

– Что? – растерянно переспросил Листиан. – Что ты себе позволяешь?! – возмущенно, но негромко проговорил он, приподнимаясь со стула.

Сильная рука опустилась ему на плечо и заставила вновь усесться.

– Ты помнишь, какое задание получил в офисе на Штильфоре, пятнадцать? – все тем же спокойным тоном задал вопрос его визави.

Листиан вздрогнул и обреченно проговорил:

– Помню.

– Повтори! – приказал мужчина.

Листиан вздохнул – к чему спорить, если его судьба сейчас находилась в руках этого человека? – и начал говорить:

– Я должен был стать любовником Гаринды. Затем дискредитировать Штурбаха и ввергнуть колонию в хаос. Настроить жителей против губернатора. Я все это сделал, и за очень короткий срок! – запальчиво произнес он. – Что не так?

– Что не так? Ты зачем ограничил передвижение губернатора? Зачем убил ее секретаря? Зачем полез в офис службы безопасности? Зачем арестовал ее мужа? Ты сорвал блестяще подготовленную операцию! Ситуация должна была вызреть, а не взорваться, идиот. Разве не это тебе говорили?

– А что мне оставалось делать? Швырник узнал о нашей с Гариндой связи.

– Так это и нужно было. Нужно было, чтобы назрел конфликт между графом и его женой. За нас все мог сделать сам Швырник. А теперь что прикажешь делать с тобой и с ним? Вы оба выведены из игры. Штурбах получит карт-бланш и начнет рыть, а он опытный специалист. Мы вынуждены будем на неопределенный срок уйти в тень. И все из-за тебя, дурака. Всех людей, что подбирались для тебя, теперь проверяют и выдворят из колонии. Ты нас обескровил. Вот скажи, что с тобой делать?

– Отпустите меня. – Перед Листианом забрезжила надежда. – Я выйду и заставлю Гаринду плясать под свою дудку. Вы только скажите, что надо делать! – Он выпрямился и умоляюще посмотрел на человека в маске.

– Мы думаем, Листиан, думаем. Мы учтем твое желание. А пока тебе придется потерпеть кое-что.

Сильный удар сбил Листиана со стула. Следующий удар ногой в лицо отправил его в беспамятство.

– Сделай так, чтобы следы побоев и пыток были, – произнес мужчина, – но чтобы он был жив. На Гаринду это должно произвести впечатление.

– Понял, босс, – ответил сопровождавший Листиана человек и нанес ему следующий удар в живот.

– Карл! Карл! Ты слышишь меня? Ответь! – Напряженный голос Роны прорывался сквозь хрипы и вой. На планете бушевала буря. Сильнейшие магнитные возмущения создавали помехи.

«Буря будет длиться неделю, не меньше», – подумал Карл.

– Да, я слышу тебя, дорогая. Что-то случилось?

– Нет, пока нет, но может случиться. Ты поговорил с Гариндой?

– Да. Она растеряна, сломлена и полностью безвольна. Я показал ей часть материалов по Корданье и по ней. Это ее почти убило. Она подписала указ о роспуске своей службы безопасности, аресте Корданье и отмене чрезвычайного положения. Я убедил ее выступить перед народом в телеобращении и рассказать о преступном сообществе, организованном Листианом, который воспользовался ее доверием.

– Вот этого я и боялась, Карл. Ты слишком предсказуем. Если вы с Гариндой это сделаете, агентура, засланная к нам, затаится, а Листиана и Брана убьют. Мы будем ждать следующего кризиса. За это время шпионы могут занять руководящие должности. Как агенты АДа. Но те действуют под нашим контролем, понимаешь?

– Не совсем, Рона. Что я должен сделать?

– Дать нарыву вызреть, противник тоже торопится, он не хочет ждать, так как уплывает огромная прибыль, и будет использовать все способы обострить кризис. Надо дать ему эту возможность. Твоя задача – пустить развитие ситуации на самотек. Но Гаринда пусть продолжает строить из себя волевого губернатора. Твои люди должны будут следить за всеми, Брык в этом поможет, и, ради всего святого, не вмешивайся. Тебе лучше уйти в тень. Они себя обязательно выдадут, Карл. Первым должен будет появиться Листиан и будет говорить, что знает, где находится Бран. Потом станет его спасителем. Так мы выведем из-под удара графа. Гаринда снова воспылает чувствами к Корданье. Она, к сожалению, на нем помешалась. Будет продолжать делать глупости с подсказки своего любовника, и, таким образом, мы узнаем замысел тех, кто действует за его спиной. Приготовь взвод для внезапного захвата ключевых игроков. Ты сам поймешь, когда придет пора действовать. У тебя будет карт-бланш от его милости.

– Понятно, – ответил Карл. – Что-нибудь слышно о его милости?

– Нет. Он, по-видимому, опять кого-то спасает. – В голосе своей невесты Карл услышал легкое неудовольствие.

– Что, такое уже было?

– Да, Карл, и обычно это красивые девушки.

Теперь он уловил ревность в ее словах и прямо спросил: